ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      В тупе - бревенчатой избушке с плоской крышей - жарко пылал огонь. Глеб лежал на мягкой подстилке и маленькими глотками пил из деревянной чашки горячий морошковый настой. Пяйвий сидел рядом и костяной иглой штопал дырявые каньги. Смуглая девушка лет шестнадцати, озабоченно прикусив губу, растирала снегом обмороженные ноги Косты. Глеб загляделся на нее: спрятанные под низкой челкой брови, голубые глаза с лукавинкой, маленький рот с ямочками по краям губ, острый подбородок с ложбинкой...
      - Как ее зовут? - спросил у Пяйвия.
      - Айна. Это моя сестра.
      - Айна... - Язык земли Тре нравился Глебу, и он повторял каждое новое слово. - Красиво...
      Прихлебывая обжигающий напиток, он смотрел на девушку, а она, понимая, что разговор идет о ней, краснела и опускала глаза.
      - Чья это изба? - спросил Коста.
      - Здесь живет Ляйне. Эрвь погоста Истертой Скалы.
      - Кто такой эрвь?
      - Главный... Руши называть таких людей князь.
      - Где же он сам?
      - На охоте. Он скоро придет. Он сказать мне, чтобы вы отдыхать.
      - Успеем. Лучше расскажи, как ты спасся. В тупе было душно, пахло вяленой рыбой и сохнущей одеждой, но ощущение тепла, обволакивающего тело и проникающего в застуженные легкие, было ни с чем не сравнимым блаженством. Глеб допил настой и с наслаждением растянулся на подстилке, приготовившись слушать рассказ Пяйвия.
      Пяйвий пожал плечами, не зная, с чего начать.
      - Тебя смыло за борт, - напомнил Коста. - Мы думали, ты погиб.
      - Нет... Меня нести вдоль берега, очень долго. Волны были крутые, я чуть не захлебнулся... Потом меня выбросить на берег. Там есть небольшой залив, и я уйти от волн.
      - А дальше?
      - Дальше мне помогать чахкли.
      - Чахкли? - встрепенулся Глеб.
      - Норманы называть их гномы. Они очень маленькие. Жить под землей, но иногда выходить на поверхность.
      - Вот как... - Глебу вспомнилось поле, где они с Костой слышали голоса, похожие на звон серебряных бубенцов. - Значит, это не нечисть?
      - Нет. Чахкли хороший. Они как дети - все повторять за людьми. Наши охотники иногда ловить их. Это очень просто - надо взять веревку и наматывать на себя. Чахкли будет повторять и сам себя свяжет. Они знать дорогу к подземным кладам, но никому об этом не говорить... Ты видеть их?
      - Мы их слышали, - сказал Глеб. - Они повторяли наши слова, а перед этим кричали еще что-то... кажется, "ара-ра-ра".
      - Это значит "постой, подумай".
      - Так просто?
      -Да.
      Айна бережно прикрыла Косту шерстяным покрывалом и, украдкой бросив взгляд на Глеба, повернулась к выходу. В ее руке громыхнуло ведерко, мелькнули острые лопатки, выпиравшие из-под тесного печка, и она вышла, затворив за собою дверь.
      - А вы? - спросил Пяйвий, сочтя рассказ о своих приключениях оконченным. - Как вы здесь оказаться?
      Глеб поведал ему о пещере, о встрече с Элльмом, о путешествии на оленьей упряжке. Пяйвий слушал не перебивая, но когда Глеб упомянул о битве с Талой, он не выдержал:
      - Ты убил Талу? Это правда?
      Глеб смущенно кивнул. В глазах Пяйвия засветился восторг. Для него эта победа затмила все прочие подвиги Глеба, которыми он не уставал восхищаться.
      - Ты великий богатырь!
      Коста закряхтел, переворачиваясь на бок. Глеб поспешил сменить тему рассказал об Адзи, о росомахах, о гибели оленей. Глаза Пяйвия становились все шире и шире, в них то и дело вспыхивали фейерверки. Каньги вместе с воткнутой в них иглой были брошены в угол.
      Глеб дошел до эпизода с замерзшим лопином, возле которого они видели гигантские следы. Услышав об этом, Пяйвий вздрогнул, и его голова ушла в плечи.
      - Что это было? - спросил Глеб, но ответа не получил. У Пяйвия был такой вид, словно он собирался повторить свою любимую фразу: "Нельзя сказать".
      - Закругляйся, - буркнул Коста. - Утомил парня. Дорассказать осталось совсем немного: переход через снежную целину, появление оленя с человеческой головой, позолоченные следы...
      - Человек-олень?
      - Да. Ты его знаешь?
      Пяйвий задумался, потом осторожно ответил:
      - Это Мяндаш. Я никогда его не видеть, но это мог быть только Мяндаш.
      - Кто такой Мяндаш?
      - Трудно объяснить. Одни называть его Духом Срединного Мира, но он сделан из плоти и крови, поэтому не может быть Духом. Другие говорить, что это Великий Гирвас - вожак всех оленьих стад, но он больше, чем гирвас... Говорят, что пока жив Мяндаш, жива и земля Тре.
      - Зачем он явился мне?
      - Я не знать. Он появляется редко, очень редко, и никто не может сказать, зачем он это делать. Из тех, кто жить в нашем погосте, его видеть только Ляйне. Это было один раз... давно...
      Повествование Глеба подошло к концу. Он утомленно вздохнул и, положив под голову руку, стал разглядывать низкий потолок. Установившуюся тишину нарушил Коста:
      - Элльм говорил о каком-то дне, когда эта ведьма... как ее?.. Аццы будет где-то поблизости. Мы не опоздали?
      - До этого дня осталась неделя. Аццы будет на Безымянном Острове.
      - Далеко до него?
      - Это совсем рядом. Когда вы отдохнуть, я вам его покажу.
      - Старик так и не сказал, что нам делать дальше...
      - Я получить от него письмо.
      - Письмо? С кем?
      - Его принести Муччесь, моя чайка.
      - Где же оно?
      - Сейчас...
      Пяйвий порылся за пазухой и вынул овальный кусок березовой коры. На его гладкой стороне были крупно начертаны какие-то слова.
      - Я не понимать, - сказал Пяйвий и протянул кору Глебу. - Элльм писать на вашем языке, я не знать эти буквы.
      Глеб поднес послание нойда к глазам и в скачущем свете пламени вслух прочел две коротких строки, написанные коричневой краской, глубоко въевшейся в древесные волокна:
      - "Аццы погибнет от стрелы с серебряным наконечником".
      - Это все? - спросил Коста. Глеб взглянул на Пяйвия.
      - Больше ничего?
      - Ничего...
      Коста громко кашлянул и, сбросив с себя покрывало, которым его заботливо накрыла Айна, сел.
      - Дайте воды.
      Пяйвий торопливо подал ему чашку с горячим настоем. Коста, обжигаясь и морщась, в три глотка осушил ее и, переведя дух, проговорил:
      - Я мыслю так: старик понадеялся на нашу сообразительность. Раз в письме больше ничего нет, значит, до Аццы мы доберемся сами. Один вопрос - где достать эту самую стрелу?
      - Стрелу? - Глеб по-прежнему держал в руках письмо Элльма, словно надеялся получить еще какую-то подсказку. - Стрелу можно выстругать. Вопрос в другом - где достать наконечник?
      На лицо Пяйвия легла тень, и оно стало пасмурным, как зимнее небо.
      - В погосте Истертой Скалы нет серебра. Может быть, Ляй... - Тут он споткнулся на полуслове, и его тонкие брови прыгнули вверх. - Есть! Есть серебро! Я вспомнить.
      -Где?
      Пяйвий обеими руками разорвал воротник и снял с шеи засаленный шнурок. На ладонь Глеба легла серебряная пластинка со знакомой надписью: "Се защита от зла".
      - Вот серебро! - торжествующе сказал Пяйвий. Глеб, протестуя, замотал головой.
      - Нельзя! Это подарок...
      - Если он спасти нас от Аццы, это будет самый лучший подарок.
      Пяйвий произнес эти слова таким твердым голосом, что Глеб не решился перечить. Он сжал оберег в кулаке, а когда снова разжал пальцы, на ладони вместо плоского круга лежал маленький острый конус...
      - Я быть прав, - прошептал Пяйвий. Глеб молча опустил руку в карман.
      - Дело за малым, - опять вмешался Коста. - Найти Аццы.
      - Я показать вам Остров...
      - Покажи сейчас. Мы уже отдохнули, правда, Глеб? Глеб кивнул, но в этот момент отворилась дверь, и в тупу тяжело шагнул запорошенный снегом человек. Входя, он притопнул каньгами о порог, шаркнул сперва одним, потом другим плечом о дверные косяки, и с него, как с большой мохнатой елки, посыпались белые хлопья. Потом он стянул с рук покрытые ледяной коркой койбицы и низким густым голосом проговорил:
      - Тиррв.
      - Тиррв, - ответил Глеб, с уважением оглядывая рослую широкогрудую фигуру.
      - Здравствуй, - сказал Коста по-русски.
      - Это Ляйне, - произнес Пяйвий, вставая. Эрвь погоста Истертой Скалы снял с плеча лук и колчан со стрелами, расстегнул верхнюю пуговицу печка и, внимательно вглядевшись в лица гостей, сказал:
      - Суйма.
      Глеб повернулся к Пяйвию.
      - Что он говорит?
      - Он сказать, что погост собрался на суйму. Это когда все вместе решать важное дело.
      - Ясно, - сказал Коста. - У нас это называется вече.
      - Что ж. - Глеб поднялся, ноги все еще подрагивали от слабости и усталости. - Пойдем на суйму.
      Тупа Ляйне стояла отдельно от остальных жилищ, и возле нее была вытоптана большая круглая площадка, на которой собралось теперь все население погоста. Глеб увидел сотни блестящих глаз. Едва открылась дверь, люди, тесня друг друга, подались вперед - Глеб, Коста, Ляйне и Пяйвий оказались зажатыми в тесном кольце и почувствовали теплое дыхание лопинов. Неподалеку, за чьим-то плечом, Глеб разглядел полудетское лицо Айны и черные, как вороново крыло, волосы, на которые был накинут белый пуховый платок.
      Толпа молчала. Ляйне поднял обе руки и в полной тишине звучно произнес:
      - Тыгк лев мин товраш. Руши!
      И тут началось невообразимое: со всех сторон к ним потянулись руки, а блеск глаз стал таким ярким, словно это были алмазные зерна, тронутые лучами солнца. Толпа заколыхалась, каждому хотелось потрогать пришельцев, а в сумрачное небо полетели звонкие выкрики:
      - Руши! Руши! Мин товраш!
      Глеба сдавили с боков, приподняли над землей, куда-то понесли... Он ухватился рукой за локоть Пяйвия и спросил срывающимся голосом:
      - Что такое? Что с ними?
      Пяйвий в ответ широко улыбнулся и прокричал, стараясь перекрыть шум гудящей толпы:
      - Ляйне сказать, что вы наши друзья!
      Кольцо сжалось. Глеб не видел ничего, кроме лиц лопинов, и вдруг до него дошло, почему их глаза так странно засверкали. Слезы! На черных ресницах этих полудиких людей вздулись большие прозрачные капли... скатились на обветренные щеки... поползли по скулам... Глеба захлестнуло непонятное чувство - оно быстро переполнило стесненную грудь и, подобно тому, как ищущий выхода речной поток упирается в плотину, уперлось в горло. Что это было? Жалость? Гордость за себя и свою землю? Стремление что-то сделать - немедленно, не откладывая ни на неделю, ни даже на один день?.. Во рту защипало, Глеб поперхнулся, почувствовал на языке горечь и повернулся к Косте. Тот был рядом такой же растерянный, ошеломленный, сбитый с толку. Происходящее оглушило его, спутало все чувства и мысли.
      - Руши! Руши! Мин товраш! - как заклинание, повторяла толпа.
      Огромным усилием Глеб загнал в себя эмоции, проглотил застрявший в горле ком и проговорил, склонившись к уху Косты:
      - Мы должны им помочь. Обязательно. Слышишь?
      Первое, что удивило Глеба, когда Пяйвий вывел их к устью Кремневой реки, - свободное ото льда море. Волны медленно накатывались на обрывистый берег. карабкались по нему, словно гигантские каракатицы, и, обессилев, срывались вниз. Само устье реки было затянуто льдом, но он зубчато обрывался в том месте, где река впадала в море. Глеб не верил глазам: Север, середина зимы, мороз - и вдруг живая вода!
      - Море здесь не замерзать, - сказал Пяйвий.
      - Почему?
      - Нойды говорить, что такова воля Великого Аййка, нашего Верховного Духа.
      Косту это тоже озадачило. Он посмотрел на волны и хмыкнул:
      - Чушь! Просто теплое течение.
      - Откуда?
      - Откуда-то с запада. Говорят, у варяжских земель море тоже не замерзает.
      Прибрежные скалы были разбиты штормами. Только тут Глеб понял, откуда взялось название погоста, где жил Пяйвий. Изломанные и покрытые трещинами громады нависали над морем. Пяйвий отыскал расселину с выбоинами-ступеньками, и они спустились по ним к самой воде. Перед ними, в открытом море, неподалеку от замерзшего устья, возвышалась мрачная черная гора, заслонявшая собою полгоризонта. Пяйвий протянул к ней руку и тихо сказал:
      - Безымянный Остров.
      С берега гора казалась мертвой - сплошной камень, кое-где покрытый мхом.
      - А где же дворец Аццы?
      - Он внутри. Там есть вход, но никто не знать, где он.
      - Веселенькое дело! - присвистнул Коста. - Это называется, пойди туда, не знаю куда.
      Пяйвий виновато опустил голову. Глебу стало жаль его - в конце концов, парень не виноват.
      - Вход мы найдем. Во всяком случае, постараемся.
      Главное, попасть на Остров,
      - С этим проще, - сказал Коста. - Возьмем лодку...
      - Зачем? - удивился Пяйвий. - Можно пройти по суше.
      - По суше?
      - Под водой есть тропа. Каменный хребет. Он идет прямо к Острову. Надо дождаться, когда начнется куй-пога... - Пяйвий увидел обращенные на него непонимающие взгляды и поспешно объяснил: - Отлив.
      - Отлив! Конечно... - Коста захрустел пальцами, его мышцы напряглись, а глаза жадно впились в загадочный Остров.
      Глеб превратился в сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться.
      - Кто живет во дворце, кроме Аццы?
      - Дворец стеречь Черные Братья, но никто из нас их не видеть.
      - "Не видеть, не знать"... Неужели вы никогда там не бывали?
      - Нет. Снаружи Остров охранять Куйва, каменный воин.
      - Как же он может охранять, если он каменный?
      - Куйва превратится в камень, только если его убить. А это очень непросто...
      На обратном пути Глеб спросил:
      - Кто такие Черные Братья?
      - Это долгая история, - ответил Пяйвий, глядя под ноги. - Я могу рассказать, но я не знать, правда это или нет.
      - Расскажи.
      - Есть такая легенда. Старики говорить, что давным-давно над нашей землей быть совсем темно. Солнце не всходить ни зимой, ни летом, и люди не знать, что такое свет. Народ жить в вежах из дерна и прутьев, и на земле быть вечная зима - вечный холод и вечная тьма. Ни солнца, ни луны - только тусклые звезды. А еще над землей дуть сильный ветер, а реки и озера всегда быть подо льдом. И стоять на земле высокая гора Карнасурт, а на ней - длинный забор, такой длинный, что его никто не мог обойти. За этим забором стоять большой дом из толстых бревен, где жить Черные Братья. У них быть большое оленье стадо, и они жить очень хорошо, а остальной народ есть только сырую рыбу. И так было много лет, а потом еще столько же, и никто не думать, что можно жить по-другому...
      Глеб слушал внимательно. Коста недоверчиво кривил рот, но молчал. Они шли по протоптанной дорожке, и на их плечи тихо падали редкие снежинки.
      - И вот однажды, - продолжал Пяйвий, - вежники увидеть старика на красивом белом олене. Он ехать вдоль забора, а потом сказать: "Какая глухая тьма в вашей стране! Неужели вы никогда не видели солнца?" А потом он сказать: "Солнце - это большая радость и большое тепло. Но оно жить по ту сторону высокой горы, и пешком до него не дойти - для этого мало человеческой жизни..." И еще он сказать: "Я ухожу. И я покажусь только тому, кто поверит в солнце..."
      Пяйвий на минуту умолк, собираясь с мыслями. Под ногами негромко поскрипывал снег.
      - И что было дальше? - спросил Глеб.
      - Старик исчез вместе с оленем. Но среди вежников быть один юноша, его звали Орг, и он запомнить эти слова и пойти к темным озерам, где рос ягель, и сказать: "Так хочется увидеть солнце!" И тогда появиться из ягеля олень, а от его шкуры исходить белое сияние. И он отвезти Орга к старику, и старик сказать: "Нужно, чтобы все люди твоего племени поверили в солнце. Хотя бы на волосок. Иначе ничего не получится". Тогда Орг попросить у каждого вежника волосок и сплести шкатулку. Белый олень увезти его в далекую страну, над которой всходить солнце. Олень ударить солнце рогом и отбить от него маленький осколок, а Орг спрятать этот осколок в шкатулку и привезти домой...
      - Длинная сказка, - зевнул Коста.
      - Уже конец, - заторопился Пяйвий. - Орг хотел выпустить осколок солнца над своей землей, но Черные Братья напасть на него и закричать: "Не смей! Высохнут озера, железо в земле расплавится и зальет наши дома, а мы все сгорим!" Но Орг сказать им: "Не высохнут озера и не,расплавится железо. Я видел солнце, я видел землю вокруг солнца. Прекрасна та земля, и нет ничего прекраснее, потому что солнце не терпит черного цвета!" Тогда Черные Братья схватить Орга и потащить к черному болоту. Но вежники поднять с земли большие камни, и началась битва. Она длилась долго... очень долго... и был черный ветер и черная буря. А потом раскрылась шкатулка, и все увидеть осколок солнца. Ветер поднять его над землей, и небо вспыхнуть ярким светом. И вежники увидеть, что вода в озерах - голубая, листья - зеленые, мхи - желтые и розовые...
      - А как же Черные Братья?
      - Они убежать на Безымянный Остров и спрятаться в скале, потому что им нужна темнота и они погибать от света... А вежники смотреть на осколок солнца и говорить Оргу: "Скажи нам, как добыть все солнце!" И тогда он разломать высокий забор, взять оленей Черных Братьев и привезти солнце из далекой страны. И с тех пор Дух Света каждый день вывозит солнце на своей кереже, пока не наступает Ночь Страха.
      - А что стало с Оргом?
      - Говорят, у него вырасти крылья и он улететь. Я слышать, что он и сейчас живет где-то - на Элгорасе или на Чильтальде. Но об этом знать только духи и нойды...
      Некоторое время все трое молчали. Пяйвий никогда не говорил так долго и с непривычки устал. Глеб переваривал услышанное, Коста глядел по сторонам. Они шли вдоль Кремневой реки - постепенно она сузилась до размеров ручья, и с обоих берегов ее стеснили покрытые снегом скалы. В глазах Косты появилось любопытство. Пяйвий перехватил его взгляд, устремленный на скалы, и сказал:
      - У нас их называть кегоры. Об этом тоже есть легенда...
      - Легенду после расскажешь. Что это за камни внизу? Как будто нарочно навалили.
      - Это и есть нарочно. Это Пещеры Мертвых. Когда человек уходить к подземным духам, его класть на ке-режу и оставлять в пещере, а вход заваливать камнями.
      - А что это за столбики вокруг?
      - Это значит, что в кегорах лежать наследники Аццы - воры и убийцы. Никто не должен подходить к ним...
      Глеб вспомнил рассказ Элльма, и голову заполнили тяжелые мысли. В полном молчании дошли до погоста.
      У крайней вежи навстречу высыпала детвора: три пацана и три девчонки. Ничуть не робея, окружили полукольцом и знакомо зашелестели:
      - Руши... Руши...
      Глеб всмотрелся в их серьезные личики, потрепал одного - ростом с гуся - по бледной щечке и спросил:
      - Во что они у вас играют?
      - Играть? - Пяйвий не понял. - Что такое играть?
      - Ну там салки, жмурки, прятки... Чем они вообще занимаются?
      Пяйвий наморщил лоб.
      - Они учатся ловить рыбу, вязать сети, стрелять из лука.
      - И все?
      - Шить одежду, делать кережи, пасти оленей...
      - Понятно.
      Глеб наклонился, зачерпнул горсть снега. Слепил круглый комок и, подталкивая ладонями, покатил его к веже. Дети стайкой побежали за ним. Снежный ком рос на глазах - сперва Глеб катил его одной рукой, потом обеими, потом скомандовал:
      - А ну, налегай!
      Все вместе они подкатили шар к веже. Глеб расчистил ногами место у входа.
      Потом они скатали второй шар, поменьше, и взгромоздили его на первый. Дети и даже Пяйвий завороженно молчали, глядя на Глеба, как на кудесника, а он деловито скатал третий шар и, поставив его на первые два, прихлопнул пирамиду ладонью.
      - Сажа есть?
      Пяйвий, недоумевая, вынес из вежи несколько угольков. Глеб нарисовал рот, глаза, брови, вместо носа воткнул еловую шишку. Дети ахнули. Коста сломал пополам осиновый прутик, приделал с боков - получились руки.
      - Жаль, метлы нет!
      Вместо метлы сгодилась острога. Глеб воткнул ее в снег и, довольный сделанным, отступил назад. Коста добавил последний штрих - намотал на шею снеговика шарф из берестяной ленты. Дети, онемев от удивления и восторга, глядели на невиданное чудо. Пяйвий боязливо тронул бересту, острогу, шишку-нос и спросил, не скрывая изумления:
      - Что это?
      - Снеговик. Или снежная баба. Кому как нравится.
      - А зачем?
      - Вот глупый. Играть! Понимаешь?
      - Нет...
      Зато дети, кажется, поняли - обступили снеговика со всех сторон и шумно загалдели.
      - Заулыбались, - заметил Коста. - Мы им еще горку зальем, тогда узнают, что такое игра.
      Ляйне ждал их в своей тупе. Молчаливым жестом предложил сесть и о чем-то коротко спросил Пяйвия. Тот ответил и задал вопрос - робко и сбивчиво. Лицо Ляйне посуровело, и он резко тряхнул головой.
      - О чем вы? - не удержался Глеб.
      - Я сказать, что хочу пойти с вами на Безымянный Остров, - потерянным голосом ответил Пяйвий. - А он...
      - А он не хочет.
      - Я уже говорить ему об этом, но он запретить мне.
      - Правильно сделал. Мы бы тебя все равно не взяли.
      - Почему? - В этот возглас Пяйвий вложил все: и удивление, и обиду, и гнев.
      - Твой дед сказал, что справиться с Аццы могут только руши. Для лопинов ее чары - гибель.
      - Это так... Но я хотеть помочь вам добраться до Острова и найти вход во дворец.
      - Знаешь, мы уж как-нибудь сами. Тут опять заговорил Ляйне. Его голос звучал строго и властно. Пяйвий опустил голову.
      - Что он говорит?
      - Он сказать, что в день, когда идет борьба между силами добра и зла, ни один лопин не может выйти из своего жилища. Наш народ слишком слаб... Это закон предков, и я знать о нем, но я...
      - Ты останешься дома, - сказал Глеб, положив руку на его сгорбленную спину. - Нам будет спокойнее, если ты будешь в безопасности.
      В тупе воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Потрескивал огонь, дым лохматой струйкой тянулся в реппень, как шерстяная нитка в игольное ушко.
      - Пошли, - сказал Глеб Косте. - Надо потолковать.
      Над землей Тре висела густая и вязкая тьма. Погост Истертой Скалы, погруженный в безмолвие, казалось, вымер. Двери в тупы были заперты на засовы, а завесы над входами в вежи плотно сомкнуты - ни единого проблеска и ни единого звука. Только запах дыма, низко стелившегося над землей, говорил о том, что погост обитаем.
      Глеб и Коста шли по знакомой тропе к морю - мимо веж, мимо кегор, мимо каменных столбиков, ограждавших Пещеры Мертвых. Нервы и мускулы были напряжены до предела, руки крепко сжимали оружие. На правом плече у Глеба висел лук, а на левом - колчан со стрелами. Стрел было немного - с десяток, и среди них та самая, с серебряным наконечником. Колчан сшила Айна из шкуры нерпы - материала прочного и непромокаемого. По просьбе Глеба она пришила к нему кожаный лоскут с петлей и застежку из осколка раковины - больше всего Глеб боялся потерять драгоценную стрелу.
      Миновав кегоры, вышли к побережью. Из-за туч выглянула луна, и на матовой поверхности моря загорелась желтая дорожка. Глеб первым подошел к расселине, откуда начинался спуск к воде, и остановился.
      - Что там? - шепотом спросил Коста.
      - Камни... Видишь?
      Глебу показалось, что они перепутали место - вблизи берега из-под воды торчали камни, которых раньше не было. Но Коста сразу сообразил, в чем дело.
      - Отлив!
      Море медленно отодвигалось от берега, словно кто-то тянул его на себя, как огромное шелковое одеяло. Покрытая лунными блестками поверхность слабо колыхалась, из-под нее выступали все новые и новые рифы, протыкая ее острыми черными зубцами.
      - Подождем, - сказал Глеб. Вода опустилась на аршин, потом еще на один. Постепенно обнажился хребет, о котором говорил Пяйвий. Узкая неровная гряда тянулась от берега к Безымянному Острову, который во мгле казался сотканным из воздуха и бледного сияния луны. Тускло поблескивали отшлифованные водой скальные грани, на дальнем выступе маячила тень...
      "Ну что, идем?" - не словами, а поворотом тела и скупым движением руки спросил Глеб у Косты. "Идем", - так же безмолвно ответил Коста, слегка наклонив голову.
      Они стали осторожно спускаться по скользким ступеням. Глеб глядел под ноги, боясь оступиться, а когда поднял голову, из груди невольно вырвался возглас - у кромки воды, на каменной плите, задумчиво подперев кулаком подбородок, сидел Пяйвий!
      - Ты откуда? - свистящим шепотом спросил Глеб, с трудом удерживаясь от того, чтобы заговорить в полный голос.
      Пяйвий промолчал, давая понять, что на глупые вопросы отвечать не намерен. Он сидел неподвижно и напоминал изваяние.
      - Что ты здесь делаешь?
      - Я идти с вами.
      - С нами? Да мы... Да ты... - Глеб не знал, что сказать, и в конце концов с языка сорвалось резкое: - Марш домой! Живо!
      - Я не ребенок, - сказал Пяйвий, проглотив судорожный всхлип. - Меня нельзя прогнать.
      Глеб хотел придумать веское возражение, но мысли в голове совсем некстати затеяли чехарду. Он с надеждой посмотрел на Косту, но тот развел руками - мол думай сам.
      - А как же закон предков?
      Пяйвий поднялся, и Глеб увидел его глаза, полные решимости.
      - Я нарушить этот закон. Теперь мне все равно.
      На какое-то мгновение они застыли в молчании. У ног шевелилось обмелевшее море. Дорога, ведущая к Безымянному Острову, была открыта. Коста тронул Глеба за руку.
      - Решай быстрее. Надо успеть до прилива.
      - Идем, - бросил Глеб и ступил на каменную гряду. Он ничего не сказал Пяйвию, но это "идем" относилось ко всем троим. Один за другим - Глеб, Коста, Пяйвий - они пошли по извилистому хребту. Ступать приходилось с большой осторожностью - ноги то и дело срывались с гладких, как лед, камней. Луна светила сбоку, длинные тени скользили по воде, подпрыгивая на рифах и вычерчивая черные зигзаги.
      - Пригнитесь! - шепнул Глеб, не сводя глаз с Безымянного Острова.
      Они прошли уже половину пути, как вдруг тишина дрогнула, и плотный морозный воздух завибрировал от непонятного рокота. Глеб замедлил шаг, напряг зрение и слух. С каждым мгновением рокот становился громче и как будто приближался, надвигаясь сразу с востока и с запада. Мелькнула мысль о новом землетрясении, но нет - каменная тропа под ногами не вздрагивала. Звук шел не оттуда и даже не с берега, оставшегося позади, а откуда-то с моря.
      - Что это?
      Странный шум, усилившись, распался на несколько звуков - Глеб уловил плеск воды, свист ветра, грохот камней...
      - Волны! - забыв об осторожности, крикнул Пяйвий. У Глеба потемнело в глазах. Море справа и слева от хребта вздыбилось - огромные пенистые валы, похожие на расправивших плечи великанов, загородили собою луну и звезды и, разбрасывая тяжелые, как гранитная крошка, брызги, понеслись навстречу друг другу. Все произошло так быстро и неожиданно, что Глеб растерялся.
      - Прилив? Уже?
      - Какой, к лешему, прилив! - сквозь зубы прошипел Коста. - Ураган!
      - С двух сторон?..
      Волны приближались, с ревом перекатываясь через камни. На Глеба напал столбняк - он стоял, не думая об опасности и тщетно силясь понять, что происходит.
      - Беги!
      Крик Косты и тычок в спину привели его в чувство. Медлить было нельзя море зажимало их в тиски, гребни волн были уже так близко, что на лицах оседала тонкая водяная пыль. Счет времени шел на секунды. Глеб не знал, хватит ли этих секунд, чтобы добежать до Острова, но ничего другого не оставалось, и он рванул наудачу.
      Каньги предательски скользили по камням. Теперь уже было не до осторожности, приходилось рассчитывать только на везение. Рев нарастал. Глеб не глядел по сторонам, но кожей ощущал ледяной холод и понимал, что волны вот-вот обрушатся на их головы. Остров выплывал из мрака так медленно, что впору было отчаяться, но времени не было даже на это.
      - Я понял! - раздался вдруг голос Пяйвия. - Это сделать Огги! Это его...
      На бегу он захлебнулся словами и умолк. Ему никто не ответил - от объяснений теперь ровным счетом ничего не зависело. Надо было любой ценой добраться до Острова. Перепрыгивая через трещины и неровности, Глеб с ужасом увидел, что хребет впереди круто обрывается, не доходя до Острова на целую сажень.
      - Прыгай! - крикнул Коста, горячо дыша ему в плечо.
      Глеб, не сбавляя скорости, распластался в воздухе, выставил вперед руки, и через миг ладони скользнули по холодной поверхности камня. Упал на живот, проехал по ровному и гладкому уступу. Подтянув колени, рывком поднялся на ноги и шагнул назад.
      Коста добежал до того места, где кончалась гряда, обернулся, схватил Пяйвия сильными руками и легко, будто тюк с лебяжьим пером, перебросил через провал. Пяйвий кубарем покатился по уступу и попал в объятия Глеба.
      Коста прыгнул следом, и в тот же миг волны, как челюсти акулы-людоеда, сомкнулись за его спиной, проглотив каменную тропу и превратившись в гигантский водяной столп.
      - Бежим!
      Глеб тронул лук, колчан - на месте ли? - и помчался по уступу. Следом, прихрамывая на ушибленную ногу, побежал Пяйвий, а за ним Коста. Сзади бесновалось море, осыпая их градом соленых брызг.
      -Куда теперь?
      Вопрос был лишним. Перед ними лежал один-единственный путь - узкая ступенчатая лента, рассекавшая неприступный скальный массив. Она вела наверх. Глеб бежал по ней, то и дело спотыкаясь и упираясь ладонями в холодный гранит. Море осталось внизу и, кажется, успокоилось.
      Бежали долго. Местами стенки гранитного канала сужались до такой степени, что приходилось буквально протискиваться, обдирая плечи и локти. Внезапно тропа кончилась, и их окутало упавшее сверху небо - черная шаль, расшитая золотыми звездами. Глеб выбежал на ровную и открытую со всех сторон площадку, помчался по ней, не разбирая дороги, и вдруг ударился лбом о какой-то столб. Отскочил, затряс головой. Туман перед глазами рассеялся, и Глеб увидел Куйву.
      То, что это именно Куйва, он понял сразу. Меч шириной в ладонь. Кольчуга. Шлем-колпак, плотно сидящий на приплюснутой голове. Окованные железом сапоги. Густая борода, скрывающая половину лица и богатырскую грудь. Ростом Куйва был гораздо выше Глеба, а его ноги были похожи на столбы, вбитые в скалу.