Поцелуй бандита

      – Пожалуйста, садитесь, Энрико.
      Старик опустился на сиденье, низко опустив голову.
      – Мигуэль, я был несправедлив к тебе, и нет мне прощения. – Его голос прервался. – Я отдал бы много лет жизни, чтобы изменить прошлое. Но моей жизни мало, чтобы восстановить крах, который я навлек на тебя и твою семью.
      Он полез в карман и достал поблекший пергамент. Его рука дрожала. Он протянул бумагу Мигуэлю.
      – По праву, она твоя. Я никогда ею не пользовался. У меня не было прав на нее.
      Недоумевая, Мигуэль открыл древний документ. Это была ценная грамота на право владения Испанским Ангелом. Он взглянул на старика.
      – В течение многих лет, со времени, когда я был маленьким мальчиком, я молился, чтобы вы не умерли раньше, чем я убью вас… Я жил мыслью о мести.
      Энрико закрыл голову своими руками, покрытыми синими венами. Его тело сотрясалось от рыданий.
      – Энрико, я вижу теперь, что никогда не смог бы наказать вас так, как вы наказали себя сами.
      Де Вега поднял голову. Слезы струились из его глаз.
      – Я не мог не казнить себя. Ведь все было задумано мной. Я чувствовал себя, словно это я сам убил этих людей. Эти картины будут преследовать меня до самой смерти. – Он покачал головой. – Ты по праву жаждал мести. Что еще оставалось Мигуэлю Сандовалу?
      Энрико медленно поднялся.
      – Я уложил вещи, которые мне принадлежат. – Он оперся о спинку стула. – Если ты одолжишь мне свой экипаж, я уеду через час.
      Мигуэль встал. Он не знал, что сказать. Он мог бы чувствовать себя победителем. Но этого не произошло. Ему вернули Испанского Ангела, и его старый враг был повержен и одинок. Все, во имя чего он боролся все эти годы, исчезло. Но печаль в его груди говорила, что это не стало его торжеством.
      Глядя в лицо Энрико, он не видел врага, а только надломленного старика, кто был отцом Елены и скоро станет дедом его ребенка. Он положил руки на плечи Энрико.
      – Время для мести ушло. Я не хочу, чтобы вы уезжали. – Он улыбнулся старику, в глазах которого засветилась радость и надежда. – Я хочу, чтобы мой ребенок знал своего дедушку.
      – Дедушку? – дрожащая рука Энрико схватила Мигуэля за плечи. – Ты имеешь в виду…
      Мигуэль кивнул.
      – У нас с Еленой будет ребенок.
      – Внук.
      Энрико заплакал. На этот раз это были слезы радости.
      Вытерев и свои глаза, Мигуэль взял документ и вернул его Энрико.
      – Это никому из нас не принадлежит, мой друг. Ангел принадлежит будущим поколениям, нашим детям и детям Консиции. Мы обязаны его сохранить для них.
      Мигуэль выглянул в окно, наблюдая, как за остроконечными холмами садилось солнце.
      – С прошлым покончено. Будем держаться друг друга и будем сильными. Я уверен, что еще предстоит борьба, если кто-то захочет у нас это отнять. – Он качнул головой. – Я не знаю, как все обернется. Но сейчас у нас установлено священное доверие.
      Он поглядел в глаза Энрико, к нему вернулись гордость и, решимость. Мигуэль улыбнулся.
      – А теперь я предлагаю вам распаковывать вещи. У нас еще очень много дел.
      Энрико расправил плечи.
      – Я за всем этим прослежу сейчас же.
      Мигуэль засмеялся.
      – Завтра будет в самый раз. После завтрака! С этого времени мы будем обедать вместе. Это время, когда собирается вся семья, не так ли?
      Энрико кивнул головой.
      – Я всегда этого хотел. – Счастье светилось на его лице, – может быть, у нее будет мальчик! – Он взглянул на Мигуэля. – Но внучка – тоже хорошо.
      Он вышел, бормоча о своих планах на внуков.
      Мигуэль улыбнулся, надеясь, что со временем Джуан найдет прощение в своем сердце и раскроет старику его тайну. Он вздохнул, подумав, что у него тоже есть секрет для Елены.
      Он обернулся и увидел жену, стоящую за дверью. Ее лицо было бледным, как шелковый халат, который она набросила на тонкую ночную рубашку.
      – Елена?
      Она подняла на него свои глаза цвета топаза.
      – Ты Мигуэль Сандовал? – в ее голосе была боль.
      – Ты слышала?
      Она кивнула.
      – Все было частью твоей мести, не так ли? Наш брак, – она опустила голову, – даже наш ребенок?
      – Да, – сказал он, медленно подходя к ней, – но все это было до того, как я влюбился.
      – Как ты можешь говорить о любви, когда ты не доверял мне, не сказал правду!
      Мигуэль ввел ее в комнату и усадил на кушетку. Сел рядом.
      – Я боялся. Как я мог сказать, не рискуя потерять тебя? – Он взял ее руки в свои ладони. – Ты была частью плана, но после того, как я взял твою невинность той ночью в горах, я мог думать только о тебе. Я сопротивлялся. Считал, что меня околдовали. Вспомни, тогда я считал, что это была твоя сестра. Я не мог понять, почему я все эти чувства испытываю к Консиции, ведь она мне даже не нравилась. Я был в шоке, когда узнал, что это была ты, но сердце мое уловило это с самого начала. Потом, когда я узнал, что тебя отдают за Гулермо, я не мог вынести мысль, что чьи-то руки тебя коснутся. Я понял, что должен сделать тебя своей.
      Он грустно ей улыбнулся.
      – Знала ли ты, какие муки я испытывал в нашу первую брачную ночь? Я сходил с ума от желания близости с тобой. Но что еще хуже, как муж я имел право на это, но из-за своей маскировки не мог позволить. Я попал в путы собственного обмана. – Он поднес руку к ее губам. – Знаешь ли ты, что я видел тебя в первую ночь, когда ты скакала к пруду? Когда я увидел, что за тобой следует Джуан, то решил, что он твой любовник. Я обезумел от ревности. Умчался от своих людей, выбросив золото из головы. Я только хотел вернуться, чтобы все выяснить. Когда тебя не оказалось дома, я знал, что нужно что-то предпринять. Я всю ночь ожидал твоего возвращения.
      – Вот почему ты вел себя так странно – сказала Елена. – Я никогда тебя таким не видела. Диего так всегда заботился о своей внешности.
      Мигуэль простонал.
      – Диего! Такая мука! Я всегда ненавидел всякую мишуру. Тяжело было видеть отвращение в твоих глазах, когда я так тебя любил. Потом, когда я узнал, что ты симпатизируешь Диего, и твоя симпатия мешает тебе быть ему неверной, я должен был разрушить это к нему доверие, чтобы только я, Эль Гато, смог завоевать твое сердце. Елена, милая, простишь ли ты меня когда-нибудь?
      Она печально взглянула на него.
      – А как с ребенком?
      – С ребенком?
      – Да. Ты действительно хотел и хочешь ребенка, или тебе нужна моя беременность, чтобы удержать ранчо за собой?
      – Когда я узнал, что ты ждешь ребенка, я был потрясен. Но ранчо интересовало меня уже в последнюю очередь. Я был так счастлив узнать, что стану отцом, но меня мучила мысль, что ты можешь остаться одной и беззащитной. Ведь как Эль Гато я мог быть убит в любой день. Я понял, что ранчо – это не важно. Моей жизнью была ты и ребенок.
      Его глаза умоляли, чтобы она поняла его.
      – Елена, милая, без тебя я ничто. Но если ты не простишь меня, я уеду.
      С серьезным лицом она изучающе смотрела на него.
      – Ты не доверял мне. Я могу забыть все, кроме этого, Мигуэль. Без доверия все ничто.
      Мигуэль закрыл глаза от боли в душе. Он почувствовал себя так, как будто она ударила его. Он был уверен, что их любовь победит все. Он поднялся и пошел к двери, не в силах ответить.
      – Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, я оставлю адрес, где меня найти.
      Держа ручку двери, он обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на нее, запомнить ее облик на всю жизнь.
      Начав с ее изящных маленьких ног, его взгляд скользнул по линии бедер, по ее округлившемуся животу, задержался на полной груди, которой она вскоре будет кормить его ребенка. Когда он посмотрел ей в лицо, то заморгал от удивления. Она улыбалась!
      С упреком покачав головой, Елена подошла к нему.
      – Вот, ты еще не доверяешь мне. Разве ты не знаешь, что я никогда не позволю тебе уехать? – она подняла руку и ласково прижала ее к его щеке.
      Изумленный, он уставился на нее.
      – Елена, что мне с тобой делать?
      Она приникла к нему.
      – Люби меня, Диего, Эль Гато, Мигуэль – кем бы ты себя сегодня не называл. Она смотрела на него глазами, полными любви. – Люби меня!

Эпилог

      Елена облокотилась на руку мужа и наблюдала, как ее отец и брат в окружении маленьких детей возились на полу.
      Энрико со стоном взялся за ручку стула и выпрямился.
      – Джуан, сынок мой, я всех их оставляю тебе.
      Я больше не могу катать их на моих старых костях.
      Мигуэль засмеялся и показал через комнату на Консицию, которая ждала четвертого ребенка.
      – Мой друг, кажется, мы еще только начали.
      Он заглянул в глаза Елены.
      – Скажем им сейчас или потом?
      Она улыбнулась ему.
      Он крепче обнял ее за плечи.
      – У нас для вас рождественский подарок, дедушка. Может быть, даже два, если мы последуем примеру Консиции и Риккардо.
      – Это замечательно! – закричал Энрико, стараясь, чтобы его услышали среди этого гама. На его лице расплылась улыбка, он почесал лоб. – Подумать только, я соскучился по топоту маленьких ножек.
      Джуан, все еще холостяк, улыбнулся.
      – Это звучит для меня как набат. – Он взял на руки близнецов. – Или придется подождать, пока эти маленькие чертенята подрастут и поженятся.
      Энрико взял темноволосую синеглазую девочку трех лет.
      – У нас будет большой опыт к тому времени.
      Он погладил темную макушку.
      Глаза Елены наполнились слезами, когда она посмотрела на старшего сына, пятилетнего Викторио, который, не обращая внимания на суматоху вокруг него, спал крепким сном на тюфячке возле их ног. Его младший брат, унесенный лихорадкой в возрасте неполных четырех месяцев, лежал под надгробной плитой на кладбище Испанского Ангела.
      Мигуэль, чувствуя печаль жены, обнял ее и нежно поцеловал в лоб.
      – Если говорить об ангелах, Энрико, ты больше не видел Хозяйку?
      Энрико покачал головой.
      – Нет, вот уже несколько лет. Я должен сказать, мне легче, но, как ни странно, скучаю по ней.
      – Дедушка, дашь мне попить воды? – попросил Маркос, четырехлетний сын Консиции.
      – И мне тоже, – добавила Анжелина, слезая с колен Энрико и теребя его за руку.
      – Снова? Может быть, мне подвести воду прямо сюда? – он подмигнул Мигуэлю, взял смеющихся детей за руки и повел их на кухню.
      – Мы получили письмо от Карлоса, – сказал Мигуэль. – Он занимается делом на ранчо Билли Сторма в Колорадо.
      – Билли вырастил тебя, не так ли, Мигуэль? – спросил Риккардо.
      – Да, у Билли артрит, ему трудно работать. Он был благодарен, когда Карлос взялся помочь. Между нами говоря, у Карлоса есть и другие мотивы. Ему понравилась кухарка, когда мы приезжали туда в прошлый раз. – Он сбоку взглянул на Елену, – Может быть, он согревает сейчас ее вигвам.
      Краснея, Елена остановила его.
      Он насмешливо улыбнулся и прошептал:
      – Как насчет того, чтобы согреть сегодня мой вигвам?
      Подняв бровь, она его толкнула.
      – В твоем вигваме и так уже полно. Если его еще нагреть, то для нас уже не останется места.
      Он прижал ее ближе.
      – Ну, тогда мы построим вигвам побольше.
      – Мама, папа! – закричала Ангел. – Идите скорее!
      Испуганные, все пятеро вскочили и побежали к кухне.
      – Что такое? – воскликнула Елена.
      – Смотрите!
      Все подняли глаза на вершину лестницы. Там маячила фигура в синем. От ее присутствия исходил удивительный, успокаивающий свет. Ангел вытянула руки, словно желая их всех обнять, затем исчезла.
      – Кто это был? – спросил детский голосок.
      Мигуэль поднял дочь на руки.
      – Хозяйка, – спокойно ответил он. – Настоящий Испанский Ангел. Дух великой бабушки, Анжелина. Она умерла давно. Черепица упала на ее голову с крыши. Тебя назвали в ее честь.
      – Почему она ушла?
      – Потому что сейчас мы не нуждаемся в ней. Но, я уверен, если наступит время, когда она нам будет нужна, она вернется. – Его глаза обратились к глазам Елены. – Ты понимаешь, Анжелина, она охраняет тех, кого любит.
      – А нас она любит? – спросила девочка.
      Елена кивнула. Она вспоминала, как ангел откликнулся на ее молитвы и спас им всем жизнь.
      – Да, детка, очень любит.
      Когда Елена и остальные члены семьи вернулись в комнату, Мигуэль заметил, что его тесть все еще стоит у лестницы и смотрит наверх?
      – Энрико, с тобой все в порядке?
      Старик обратил к нему светящиеся от слез глаза.
      – Мигуэль, она хотела сказать мне, что я прощен. После всех этих лет я прощен!
      Зная, как долго страдал старик, Мигуэль почувствовал комок в горле.
      – Пошли, дедушка, я слышу, как тебя зовут наши птенцы. – Он взял Энрико за плечи и обнял его, введя в комнату, чтобы снова быть со всей семьей.