Грешки

– Ах ты, чертовка! – Он бросил в нее свои брюки. – Ты мне за это заплатишь! – Пригвоздив руки Джуно к земле, он начал щекотать ее. Девушка извивалась и визжала.

– Перестань! – задыхаясь от хохота, закричала она. – Да перестань же, я не шучу!

– Проси прощения!

– Прости.

– Скажи, что любишь меня.

– Я тебя люблю.

Он перестал щекотать ее.

– Повтори еще раз.

– Я люблю тебя. – Вцепившись в Шепа, Джуно потянула его к себе.

В то лето в репертуаре Окгемптонского драматического театра были «Как вам это нравится?», «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Стоппарда, «Оглянись во гневе» Джона Осборна и «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда Джуно еще никогда не работала с таким напряжением. Отвечая за декорации и освещение, она стремилась сделать все как можно лучше, вкалывала по пятнадцать часов в сутки и вставала с первыми лучами солнца. Редкие свободные минуты Джуно проводила на репетициях.

Актерский состав подобрался сильный. Основную часть группы составляла молодежь, получившая серьезную профессиональную подготовку либо в Лондонской академии музыки и театрального искусства, либо в Королевской академии театрального искусства – двух самых престижных учебных заведениях. Однако один из актеров, Ян Кэмбурн, с гордостью утверждал, что нигде не учился. Между тем именно он был самым талантливым и привлекал к себе какой-то стихийной чувственностью, хотя особой красотой не отличался.

Джуно раздражало его самолюбование. Ян считал, что для театра он дар Божий, а с женщинами вел себя как сущий дьявол. Он флиртовал налево и направо и, видимо, переспал за лето с большинством актрис из труппы.

Проходя мимо Джуно, Ян всякий раз похлопывал ее по заднице, что приводило девушку в ярость.

Шел, если ему удавалось вырваться, приезжал в субботние вечера, к концу спектакля, и всегда привозил деликатесы: сыр, шоколад, багеты с хрустящей корочкой, паштет, шотландскую копченую лососину, ветчину и вино.

Воскресенья принадлежали им. Молодые люди отправлялись в «ягуаре» на дикие каменистые пляжи северного побережья и, миновав небольшие селения на берегу Бедфордского залива, оказывались в уединенном, закрытом огромными скалами месте Бристольского залива, где купались в холодной воде и наслаждались видом ближних лугов, заросших дикими гелиотропами.

Иногда они отправлялись к югу, на более приветливое побережье Английского канала, или следовали вдоль реки Дарт, мимо яблоневых садов и сонных деревушек.

Эти воскресные вылазки действовали на Джуно как бальзам после напряженной восьмидесятичасовой недели. Подумывая о том, не купить ли когда-нибудь небольшой коттедж в Девоне, она не могла решить, чему отдать предпочтение: бодрящей суровости севера или тихому очарованию сельского юга. Ее мечты все чаще связывались с Шепом. Джуно не испытывала к нему страстной любви, но ей было хорошо с Шепом. Он во многом напоминал Алекса. С ним можно было часами разговаривать, но и молчание не тяготило ни одного из них.

Конечно, Шеп не внушал ей таких чувств, как Алекс, но ведь жизнь продолжалась.

Джуно работала с окгемптонской труппой на износ и вечерами, смертельно усталая, падала на кровать, однако наутро горела желанием снова взяться за дело Она еще в Лондоне сделала предварительные эскизы декораций, но, приехав на место, внесла изменения соответственно размерам сцены и требованиям заказчиков.

Декорации к пьесе «Как вам это нравится?», открывающей сезон, не вполне удовлетворяли ее, хотя все отзывались о них весьма положительно. Работа над декорациями к пьесе «Оглянись во гневе» оказалась особенно трудной: воссоздавая мрачную атмосферу драмы Осборна, Джуно вспоминала о самых неуютных и неприятных местах, где ей когда-либо случалось бывать.

Художественное оформление «Розен кранца и Гильденстерна» обернулось для нее триумфом, ибо она дала волю творческому воображению, а это сказалось на декорациях и освещении сцены. Сюрреалистические эффекты, навевающие ужас, отметил один лондонский критик. Прочитав его статью, Джон Флетчер и Урсула приехали взглянуть на все своими глазами.

– Я горжусь тобой, Джуно, – сказал Джон за кружкой пива в гостинице «Черный лебедь». – Я хорошо тебя подготовил.

– Ах, Джон, – возразила Урсула, – Джуно попала сюда благодаря своему таланту.

– Нет, талант привел меня к вам, Джон, а сюда я попала только благодаря вам и очень благодарна за это.

– Просто я не позволил тебе пойти на панель в искусстве, – пошутил Джон. – А если серьезно, то у тебя зоркий глаз. В театре важно понять, что разбудит воображение зрителя и позволит ему домыслить остальное.

А как у тебя с Шепом? Он еще не предлагает тебе декорировать детскую комнату или гостиную?

– Прекрати, Джон, – вмешалась Урсула. – Это личное дело Джуно.

Джон похлопал жену по плечу.

– Пока мы с Джуно заняты общим делом. Так что скажешь, Джуно? Вернешься осенью ко мне?

– Конечно. Если только прибавите жалованье, – рассмеялась девушка. – Не знаю, как у нас с Шепом сложатся отношения дальше, но пока то, что сейчас, вполне устраивает меня. А вот от своих честолюбивых планов я не откажусь даже ради него.

– Умница! Именно это я и надеялся от тебя услышать. Кстати, осенью, возможно, подвернется работа, за которую нам неплохо заплатят. Ты ведь знаешь, время от времени я люблю заняться тем, что приносит не только моральное удовлетворение. Тебе тоже кое-что перепадет.

Мимо их столика прошел Ян Кэмбурн с двумя кружками пива в руках.

– Эй, Джуно, так ты сегодня ночью снова придешь ко мне?

– Только во сне, Ян.

– Это тот молодой человек, который играл Розенкранца? Он очень талантлив, – сказала Урсула.

– А еще более нагл.

– О! Не назревает ли здесь роман?

– Нет, Джон… это исключено. Даже если член Яна так же велик, как его самомнение.

– Не забудь рассказать, когда это проверишь.

Джуно рассмеялась:

– В некоторых случаях если женщина говорит «нет», то это действительно означает «нет».

– Конечно… я так и понял.

В один из уик-эндов Шепу не удалось приехать, а семеро из труппы решили отправиться на целый день в Дартмур. Джуно сначала отказалась составить им компанию, желая отдохнуть и почитать дома, но чудесная погода соблазнила и ее. Они поехали на ферму, чтобы взять напрокат лошадей и покататься верхом по глухим аллеям Дартмурского национального парка.

По высокому голубому небу плыли белые пушистые облака, такие же мирные, как стада овец, пасшихся на залитых солнцем склонах холмов. В их компанию входили: Мик Уайт, плотник из команды Джуно, его подмастерье Джастин Гидли, Ян Кэмбурн; Генри Бакленд, игравший Гильденстерна, и две актрисы – Розали СентИв и Клэр Рид.

Через несколько часов они добрались до дубовой рощи. В протекавшем здесь ручье водилась форель. Молодые люди наловили рыбы, разожгли костер и поставили варить уху. Ян Кэмбурн угостил всех настоящим мексиканским мескалем, и вскоре все ощучили, что изменилось восприятие окружающего мира: цвета стали казаться ярче, а звуки старого леса – таинственнее.

– Неподалеку отсюда, – сказал Ян, открывая бутылку пива, – жил легендарный разбойник Том Блэкторн, преследовавший богатых купцов и невинных девушек. Вот в таких же зарослях он обирал до нитки путников и развлекался с девушками.

– Том Блэкторн? Никогда о таком не слышал, – заметил Джастин. – Он был вроде Робина Гуда?

– Ничего похожего, – возразил Ян. – Он грабил богатых, но все оставлял себе. Том был очень привлекателен: крупный, под два метра ростом с густыми кудрявыми волосами и бицепсами, – Ян вытянул и продемонстрировал свою руку, – как у кузнеца, с синими, как море, холодными глазами.

– То есть весьма смахивал на тебя.

Ян улыбнулся:

– Матери пугали им непослушных дочерей, но те все же наведывались на болота, ибо слышали, что Том не только легендарный разбойник, но и несравненный любовник.

– А как же иначе? Это всегда взаимосвязано, – рассмеялась Клэр.

– Раз в год Том Блэкторн похищал красивую девушку и уводил ее к себе логово, в самую чащу леса. Отцы и братья, соседи и друзья отправлялись на поиски, но ни разу не напали на след. В лесных дебрях Том чувствовал себя как дома. Ровно через шесть месяцев он возвращал девушку в обмен на большой выкуп и снова скрывался…

– А девушке он не причинял вреда?

– Нет, но после этого ни один мужчина не мог сделать ее счастливой. Многие из этих девушек наложили на себя руки, ибо не хотели жить без Тома. Другие до самой старости надеялись, что он вернется к ним. Самые же юные продолжали ходить на болота, страстно желая стать хоть на полгода избранницами Тома.

– И что же с ним случилось потом? – спросила Джуно.

– Молва утверждает, что он заразился триппером и умер, – пошутил Джастин.

– Нет, парень, ошибаешься. Он все еще гуляет по этим лесам и болотам.

– Только вот девственницу Том, наверное, не встречал уже лет пятьдесят, – рассмеялся Мик.

Ян печально кивнул:

– В двадцатом веке Тому Блэкторну пришлось пойти на компромиссы.

Лошади мирно пощипывали траву. Розали Клэр и Джастин решили искупаться в холодном ручье. Мик и Генри, взявшись за руки, исчезли. Джуно ходила по поляне, собирая цветы, и яркие краски напоминали ей фейерверк Под воздействием мескаля у девушки разыгралось воображение: она представила себе, как по лесной тропе много лет назад проезжали богатые купцы, а за кустами ей чудился Том Блэкторн, подстерегающий свою добычу. Джуно слышались голоса поющих девушек и крики мамаш, зовущих домой любимых чад.

Вдруг кто-то обхватил Джуно сзади и зажал ей рот рукой:

– Ты станешь невестой Тома Блэкторна на этот сезон!

Извернувшись, Джуно ударила незнакомца локтем.

Он вскрикнул и отпустил ее. Джуно, выронив букет, со всех ног помчалась по тропинке. Тяжелые шаги преследовали ее.

– Ты будешь моей! От Тома Блэкторна еще никому не удавалось уйти.

Джуно, рассмеявшись, оглянулась:

– Не догонишь, я бегаю быстрее, чем ты. – И тут же, за что-то зацепившись, упала в папоротники. Том Блэкторн навалился на нее.

– Я давно тебя заприметил. Ты самая красивая девушка в деревне и теперь – моя. Тебе не удастся уйти.

– Мне придется остаться до весны?

– Нет, навсегда. Старина Том Блэкторн нашел то, что искал.

Он поцеловал ее, и оба быстро разделись. Джуно казалось, что на ней не джинсы и майка, а длинное крестьянское платье со шнуровкой на лифе, а одежда Яна на вид и на ощупь походила на ту, что носили в прошлом веке. Только лес оставался все тем же.

Молодые люди наслаждались друг другом жадно и страстно. В Джуно снова заговорили те дикие, звериные инстинкты, которые высвободил когда-то Макс Милтон. Они пугали девушку, но словно освобождали от тяжелого обременительного панциря. Легендарный разбойник грубо овладел ею. Джуно впилась ногтями в его спину, и укусила за плечо, и, первая достигнув оргазма, пронзительно вскрикнула. Ян все еще был в ней – сильный и неистовый.

Потом ощущения внезапно изменились, и песня леса зазвучала в иной тональности. Ян стал нежен, как влюбленный трубадур романтического века, а Джуно из деревенской девушки превратилась в леди, хозяйку замка.

На этот раз они достигли кульминации вместе, и это казалось первобытно-чистым и сладостным, как незатейливая песенка малиновки, сидящей на дереве. Да и что, в сущности, отличает эту птичку от тех, что пели в средние века? И сами Ян и Джуно могли бы вот так же заниматься здесь любовью во все времена.

Солнце клонилось к закату, от легкого ветерка зашелестела листва. Ян и Джуно, прижавшись друг к другу, слушали голоса леса.

Издали кто-то позвал их. Уже вечерело, а лошадей следовало вернуть до наступления темноты.

Джуно поднялась:

– Ну что ж, Том Блэкторн, шесть месяцев истекли.

Мне пора. – Она оделась.

– Ты уйдешь из леса, но не от меня. В этом виноват не мескаль, а мы сами. Ты и я. Джуно и Ян. Такова реальность, и от нее никуда не денешься.

Всю следующую неделю Джуно жила как во сне. Как одержимая она работала над декорациями к пьесе «Как важно быть серьезным», закрывающей сезон. Потом появлялся Ян Кэмбурн, наглый, уверенный в себе великолепный самец. В сексе он и Джуно превосходно дополняли друг друга.

Постепенно ей открылось в нем нечто скрытое от других. Ян родился в Корнуолле, в простой многодетной семье. Отец его рыбачил, мать была портнихой. С детских лет мальчик не вылезал из кинотеатра, а потом, стоя перед зеркалом, имитировал мимику и жесты любимых кинозвезд: как это сделал бы Стив Маккуин? Как сказал бы это Ричард Бартон? Как выразил бы то или иное чувство Майкл Кейн? В шестнадцать лет Ян открыл для себя поэзию Дилана Томаса и зачитывался его стихами, однако скрывал это от одноклассников, опасаясь их презрения. Он и сам начал писать стихи. Узнав об этом, Джуно заинтересовалась ими. Слабые, сентиментальные и подражательные, они подкупали своей Искренностью.

И все же основу их отношений составлял секс, безудержное влечение друг к другу. Джуно понимала, что это мимолетная любовная интрижка, но даже во время работы думала только о Яне. Шепа она вспоминала неохотно и с чувством вины. Добрый и порядочный Шеп был ей очень дорог. Отдаваясь Яну, Джуно оправдывала себя тем, что это всего лишь летний роман, а ей после работы необходима разрядка.

Джуно рассказала Яну о Шепе, а он ей об Элис, с которой познакомился в Лондоне два года назад, когда впервые приехал из Корнуолла, чтобы попытать счастья на сцене. Элис, хозяйка антикварной лавки, жила в квартире над магазином, где поселился и он. Элис старше Яна. Как поняла Джуно, их связь теперь почти прекратилась, и за все лето Элис ни разу не навестила его.

Шеп приехал в следующий уик-энд. После спектакля они пошли в «Черный лебедь», Джуно выпила лишнего и дома, сославшись на боли в желудке, отказалась заниматься любовью. Утром Шеп предложил ей поехать в Ленде Энд. По дороге они почти не разговаривали, хотя молчать теперь было куда труднее, чем прежде.

Когда они добрались до места, настроение у Джуно совсем испортилось. Остановившись в небольшом пабе, молодые люди заказали рыбу и чипсы.

– В чем дело, Джуно? Что с тобой происходит?

– Ничего.

– Нет уж, выкладывай! За всю дорогу ты не произнесла и нескольких слов. Даже на мои шутки не реагируешь.

Она пожала плечами:

– Не знаю, что сказать.

– Может, тебя обидело, что я не приехал в прошлую субботу? Но мне не удалось вырваться, дорогая. У меня была деловая встреча с Борисом Теннерсли. Надеюсь, ты не думаешь, что я завел интрижку?

Джуно посмотрела в окно. Небо потемнело, с океана надвигались грозовые тучи.

– Нет, не думаю, но была бы рада этому.

Шеп побледнел.

– Понятно. Значит, все-таки один из мускулистых героев-любовников…

– Это не то, что ты вообразил.

– Неужели? А что же?

– Шеп… я не хотела бы обидеть тебя…

– Еще бы! Бедняжку Шепа нельзя обижать. – Он через силу улыбнулся.

– Я и сама не понимаю, что происходит. Все так неожиданно. Я в растерянности . Это, конечно, пустяк, но…

– Сомневаюсь, что пустяк. Кто он? Розенкранц или Гильденстерн? Нет, пожалуй, не Гильденстерн… Он смахивает на «голубого». Должно быть, это тот самовлюбленный валлиец?

– Он не валлиец.

– Пусть так. – Он бросил на стол деньги. – Пойдем.

Шеп вел машину на предельной скорости и включил радио, чтобы не поддерживать разговор. Зайдя к Джуно, он молча собрал свои вещи.

– Может, выпьешь чаю? Давай поговорим. Не уезжай такой рассерженный.

– Не уезжай рассерженный… просто уезжай. Ты это имела в виду?

– О, Шеп, прости меня. Я не хочу, чтобы все так кончилось, потому что люблю тебя…

– Что это значит? Я должен, как преданный пес, ждать, пока ты примешь решение?

– Нет, конечно же, нет. Это было бы несправедливо.

– А разве справедливо заставить меня приехать сюда и оглушить таким сообщением! Подобные известия отправляют почтой.

– Я просто хотела видеть тебя, а ты изображаешь меня хладнокровной, расчетливой мерзавкой. Я совсем запуталась, Шеп. – Джуно расплакалась.

Шеп вздохнул.

– Меня оставили с носом, а плачешь ты? – Он положил руку ей на плечо. – Ладно, не расстраивайся. У тебя все пройдет. Такое рано или поздно у всех проходит. – Он поцеловал ее и подхватил свою спортивную сумку. – До свидания, Джуно. Но я не стану ждать, когда это пройдет.

Услышав, как он нажал на стартер, она хотела выбежать и попросить его вернуться. Ведь ее чувства к Шепу не изменились. Просто Ян так заполнил собой жизнь Джуно, что ни для кого другого там не осталось места.

Когда шум мотора растаял вдали, Джуно совсем приуныла и подумала, что, наверное, совершила сейчас самую большую ошибку в своей жизни. Что ж, так тому и быть. Она накинула куртку и отправилась в «Черный лебедь», где надеялась встретить Яна.

На сцене леди Брэкнелл с пристрастием допрашивала мисс Призм, где находится дамская сумочка. Зал то и дело взрывался от хохота Шла последняя неделя сезона, и пьеса «Как важно быть серьезным» пользовалась необычайным успехом.

Простота декораций стоила Джуно немало труда.

Ограниченность финансовых средств и размер сценического пространства заставили ее напрячь творческое воображение и добиться такого светового эффекта, при котором один комплект декораций предстал в трех видах. Результат превзошел все ожидания. И зрители, и критики были в восторге.

Ян, в свою очередь, удивил Джуно. Она знала, что он талантлив, видела его в других пьесах, но не подозревала, что ему по силам и комедийная роль. Природное бесстыдство позволило Яну воплотить истинный образ Алджернона, наглеца и дамского угодника, а его сочные реплики вызывали у публики такой смех, какого еще не слыхивали стены этого театра.

Актеры несколько раз выходили на бис, потом Джуно включила свет в зрительном зале. Когда она появилась в артистической уборной, Ян уже разгримировался и надел джинсы.

– Осточертела эта старая леди Брэкнелл с ее огуречными сандвичами, – сказал он.

Джуно поцеловала его.

– Я знаю, тебе не нравится эта пьеса, но играл ты превосходно, как прирожденный комик.

– Я прирожденный любовник. Тебе это известно.

Решай, отправимся в «Лебедь» или сразу в постель?

– Пожалуй, в постель.

– Умница. – Он шлепнул ее по ягодицам. – Мы устроим нечто особенное. Отпразднуем конец сезона.

– Глупенький, сегодня только пятница. А завтра предстоит еще один спектакль.

– Да… но завтра приезжает Элис. Разве я тебе не сказал?

– Нет… – Джуно похолодела.

Ян надел сорочку.

– Такие вот дела.

– Зачем она приезжает? Ты не сообщил ей о нас?

– Мы оба свободны и знаем, что за долгое лето всякое может случиться.

– Значит, для тебя это просто «всякое»? Ничего не значащий эпизод?

– Любовь моя, мне казалось, ты все поняла. Без Элис я просто пропал бы. Но ты тоже чудесная женщина. Зачем прекращать наши отношения? Мы можем встречаться и в Лондоне.

– Но ты будешь жить с ней.

– Ну да… Так уж получается. – Он говорил спокойно, но не решался посмотреть в глаза Джуно. – Эй, перестань! – Ян накинул куртку. – Я не хочу, чтобы это испортило нам настроение. У нас впереди еще целая ночь.

– Черт бы тебя побрал, сукин сын! – закричала Джуно. – Значит, я для тебя просто очередная подстилка? И как это я связалась с тобой? Почему только не послушалась своей интуиции?.. Ведь ты мне даже не нравился!

– Перестань, не делай из мухи слона… Ведь в сущности ничего не изменилось.

– Что правда, то правда! Ты остался тем же мерзавцем, каким был всегда.

Бросившись вон из комнаты, Джуно услышала его слова:

– Так, значит, сегодня ты не придешь ко мне?

Следующий день был для Джуно настоящей пыткой.

После полудня приехала Элис и сразу же по-хозяйски завладела Яном. Вся труппа сочувствовала Джуно, и это бесило ее.

Она не ожидала от Яна ничего подобного. Последние три недели он был таким любящим, внимательным и даже не изменял ей! Джуно почти поверила, что его прежнее волокитство закончилось, когда Ян встретил ее и стал однолюбом. Теперь, видя его с Элис, она поняла, что он, возможно, и впрямь однолюб.

Джуно и сама не помнила, как прожила этот день.

После спектакля она даже отправилась на вечеринку, посвященную окончанию сезона, однако почти не пила, боясь потерять контроль над собой и устроить сцену чего, несомненно, ожидал Ян. Зачем доставлять ему удовольствие?

Наутро Джуно уехала ранним поездом, чтобы ни с кем не прощаться.

Торопиться в Лондон ей было ни к чему. Все равно Джуно там никто не ждал.

Глава 21

Как и предсказывал Шеп, Саймон Перье остался в Голливуде. Однако, не желая навсегда расставаться со своей квартирой, он позволил Джуно задержаться там.

В августе, в перерыве между съемками, он побывал на Адам-энд-Ив-Мьюз и убедился в том, что Джуно аккуратна и обязательна. За это время она купила кое-какие предметы мебели, отлично вписавшиеся в интерьер. Отбывая в Лос-Анджелес. Перье попросил Джуно уведомить его за два месяца, если у нее изменятся планы.

Первые месяцы после возвращения в Лондон Джуно мечтала встретить Шепа и везде, где только бывала – на спектаклях, в картинных галереях, на вечеринках, – искала его глазами. Иногда, оставаясь вечером одна, она набирала его номер, но клала трубку на рычаг, не дожидаясь гудков. Джон и Урсула Флетчер устроили пятого ноября многолюдную вечеринку, чтобы отпраздновать Ночь Гая Фокса[12] и без ведома Джуно пригласили Шепа. Но он прислал записку, объяснив, что не сможет прийти, поскольку в это время должен быть в Германии на книжной ярмарке.

Джуно часто разговаривала по телефону с Лидией.

Алекс куда-то исчез, и подруги очень беспокоились за него Его последнюю пьесу сняли с репертуара театра на Кристофер-стрит в октябре. Она шла менее месяца, несмотря на неплохие отзывы прессы. Алекс вложил в постановку собственные деньги и потерял больше, чем мог себе позволить. Теперь никто не знал, где он.

Перед Рождеством, взяв отпуск на неделю, Джуно отправилась в Санта-Фе. В рождественское утро, когда она с родителями пила «мимозу», раздался телефонный звонок.

– Возьми трубку. – Холлис улыбнулся дочери. – Когда ты здесь, звонят только тебе.

Это был Алекс.

– Дорогой, я тоже желаю тебе веселого Рождества, но куда ты исчез? Мы с Лидией крайне встревожены.

– Мне пришлось ненадолго уехать. Прости, что заставил вас беспокоиться, но мне не хотелось ни с кем говорить.

– С тобой все в порядке, Алекс? Откуда ты звонишь?

– Я вернулся в Нью-Йорк и только что разговаривал с Лидией. Она сказала, что ты уехала домой Как дела?

– Нормально. Тружусь у Джона до седьмого пота, а в остальном все более или менее спокойно.

– С Шепом отношения не наладились?

– Нет. Боюсь, мы порвали окончательно. Чем ты сейчас занимаешься? Пишешь новую пьесу?

Алекс невесело рассмеялся:

– Не поверишь, но… я поступил на работу в рекламное агентство.

– Ты, должно быть, шутишь?

– Все не так уж плохо. Я могу позволить себе новые Носки, сорочки и двухразовое питание…

– Неужели ты… сидишь в конторе с девяти до пяти?

Невероятно! Ну и как?

– Пока не знаю. Я только начал, так что на твой вопрос отвечу месяцев через шесть.

– Надеюсь, ты не бросил писать?

– Не знаю, что и сказать, Джуно. – Алекс вздохнул. – Мне нужно сменить род занятий.

– Понимаю.

– Не беспокойся обо мне. В агентстве меня любят.

Писатель-неудачник здесь котируется почти как член королевской семьи.

Джуно рассмеялась, но ее огорчило, что Алекс так говорит о себе.

– Ты не остановишься в Нью-Йорке на обратном пути? Я очень скучаю по тебе, Джуно. Вот бы посидеть вместе и поговорить!

– Я бы с радостью, Алекс, но не могу. Меня едва отпустили на Рождество У нас через две недели премьера.

– Все ясно. Вскоре еще позвоню. Я люблю тебя, Джуно. Береги себя.

– Я тоже люблю тебя, Алекс. Веселого Рождества!

Узнав о проблемах Алекса, Джуно поняла, что ей очень повезло, ибо она занималась любимым делом и еще получала за это деньги. В ту зиму у Джона Флетчера готовили оформление к трем серьезным премьерам. Он и Джуно нередко засиживались далеко за полночь. Урсула шутила, что заподозрила бы Джуно и своего мужа в интрижке, если бы не знала так хорошо эту девушку.

Однако Джуно выкраивала время и для развлечений.

Получив от родителей лакомства и специи, она устраивала по воскресеньям пиршества и потчевала приятелей экзотическими яствами. Мужчина в ее жизни так и не появился, но благодаря множеству знакомых Джуно не чувствовала одиночества. Несколько пасмурных, дождливых дней в марте и начале апреля она скоротала с женатым швейцарским кинопродюсером, но продолжать отношения ни один из них не хотел, поэтому все закончилось с первыми лучами весеннего солнца.

Снова получив приглашение поработать в Окгемптоне, девушка, прежде чем принять его, выяснила, не будет ли там Яна Кэмбурна.

В мае в Лондон приехали на неделю Холлис и Мэри Джонсон. Они ходили в театры, музеи и на концерты, а потом Джуно взяла отпуск и отправилась с ними в долину Луары навестить Лидию.

На Холлиса и Мэри замок Мурдуа произвел огромное впечатление, но еще больше их поразило то, как ловко справляется со всем Лидия. Между тем все трое заметили, что она не радуется жизни, и это казалось странным в молодой обеспеченной женщине.

Однажды вечером подруги допоздна засиделись вдвоем. Джуно спросила Лидию, что ее беспокоит, но та заверила ее, что вполне счастлива.

– Конечно, наша сексуальная жизнь снова несколько замерла… но этого и следовало ожидать после рождения ребенка…

– Лидия, но Индии уж больше года!

– Да… Ну что ж, надеюсь, в конце концов все наладится. А как твои дела?

– Не о чем рассказывать.

Лидия усмехнулась:

– Увы, сексуальной революции мы не совершили. А ведь как славно проводили время в Йеле и в Париже!

– Интересно, что у Алекса. – Джуно взглянула на часы. – Сколько сейчас в Нью-Йорке?

– Семь или восемь. За столько лет я так и не усвоила этого. Давай позвоним ему.

Лидия набрала номер.

– Привет, Лидия, – ответил женский голос. – Это Тори. Алекс вышел купить шампанское… Мы решили отпраздновать… угадай, что?.. Нашу помолвку!

– О!.. Это замечательно, Тори! – Скорчив гримасу, Лидия многозначительно взглянула на Джуно и беззвучно произнесла одними губами: «Он женится». Та раскрыла рот от удивления. – Вы уже назначили дату?

– Да. Семнадцатое августа. В доме моих родителей в Уэстчестере. Надеюсь видеть тебя и Стефана.

– Да-да, конечно. Передай Алексу привет и поздравления.

Повесив трубку, Лидия покачала головой:

– Неужели Алекс женится? Да еще на ней!

– Когда ты с ней познакомилась?

– В Нью-Йорке, в марте. Надо отдать ей должное, она настоящая красавица и довольно мила. К тому же богата. Ее отец – владелец «Гембл технолоджи». Но она показалась мне какой-то пресной, совсем без огонька.

Джуно рассмеялась:

– Не то что мы, а?

– Я и в самом деле не могу понять, что он в ней нашел.

– Пути Господни неисповедимы. Знала бы ты, с кем иногда связывалась я!

– Но ведь ты не выходила за них замуж. – Лидия закурила сигарету. – Впрочем, не мне говорить об этом.

Джуно, находившаяся в Окгемптоне, не была на бракосочетании Алекса и радовалась тому, что у нее есть благовидный предлог избежать поездки. Вернувшись той осенью в Лондон, она сразу же занялась подготовкой декораций к пьесе о леди Грегори, одной из основательниц ирландского национального театра.

В день премьеры супруги Флетчеры и Джуно в новом платье сидели в зрительном зале. Во время антракта девушка прошлась по фойе, с интересом прислушиваясь к тому, что говорят зрители, и обмениваясь приветствиями со знакомыми. Она и Шеп Уайз увидели друг друга одновременно.

– Джуно! – радостно воскликнул он. – Как я рад! – Он представил свою спутницу, миловидную брюнетку:

– Констанс Эгнью. – Все трое побеседовали о пьесе и декорациях. Перед началом второго акта Констанс, извинившись, отлучилась.

– Ну, как ты живешь? – спросил Шеп.

– С головой в работе. – Джуно помолчала. – Я скучала по тебе, Шеп.

– Что же не позвонила?

– Боялась, что ты не захочешь со мной разговаривать. К тому же Алекс сказал мне, что ты с кем-то встречаешься.

– Это все в прошлом. А что у тебя?

Она пожала плечами.

– У меня никого нет.

– Можно тебе позвонить?

– Буду рада. Я живу там же. – Джуно рассмеялась. – Благодаря голливудизации Саймона Перье.

Они снова сошлись. Все стало как прежде. Их связывали общие интересы, чувство юмора и секс. Ссоры возникали очень редко.

На Рождество они поехали к родителям Шепа, где их ждал веселый традиционно английский рождественский обед с жареным гусем, фаршированным каштанами, и сливовым пудингом. Под вечер прибыли друзья Уайзов, и все общество пело хором рождественские гимны и разыгрывало шарады.

Шеп подарил Джуно прелестную модель викторианского театра, изготовленную из картона, цветной бумаги и бархата, а она ему – дорожный несессер.

Поздним вечером, когда все отправились спать, Шеп налил две рюмочки коньяку, и они с Джуно выпили их, сидя на ковре перед камином.

– Я впервые провожу Рождество вдали от Санта-Фе и думала, что мне будет грустно, но все оказалось великолепно. Твои родители такие милые и гостеприимные!

Шеп поцеловал ее.

– Только родители? А как же я?