БЛАГОДАРНОСТЬ

Отдельное спасибо Натали Фрир — самому искреннему и внимательному человеку, которого я знаю. Спасибо Стивену Рейли, моему брату и хорошему другу, оказавшему мне верную поддержку, даже находясь за тысячи миль от меня. Спасибо моей маме за ее комментарии к тексту, и моему папе за его безумные варианты заглавия и им обоим за любовь и поддержку. И наконец, выражаю благодарность всем, кто работает в издательстве «Пан» (в особенности моим редакторам — Кейт Петерсон и Мадонне Даффи — во-первых за то что «открыли» меня и во-вторых, за то что благосклонно воспринимали все мои сумасшедшие идеи). Большое спасибо всем вгм, силу вашего вдохновения невозможно переоценить.

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРОЛОГ

Прошло уже три часа с момента потери радиосвязи с двумя водолазами.

Погружение проходило благополучно, несмотря на большую глубину. Прайс и Дэйвис были самыми опытными водолазами на станции, и на протяжении всего пути вниз они переговаривались по внутренней связи.

Остановившись на полпути для повторного повышения давления, они продолжили погружение на три тысячи футов, где покинули водолазный колокол и начали диагональный подъем по узкому ледяному туннелю.

Температура воды была стабильной: 1,9°С. Еще только два года назад из-за сильных холодов погружения в районе Антарктики были ограничены весьма кратковременными и, говоря с научной точки зрения, чрезвычайно неудовлетворительными десятиминутными экспедициями. Тем не менее, благодаря новым, созданным по заказу военно-морского флота, электрообогреваемым костюмам, водолазы в Антарктике теперь могли рассчитывать на то, что комфортная температура тела сохранится в ледяных водах океана в течении как минимум трех часов.

Оба водолаза продолжали постоянные переговоры по внутренней связи во время подъема по крутому подводному ледяному туннелю, описывая неровный в трещинах ледяной покров, особо отмечая его насыщенный, почти неземной небесно-голубой цвет.

И вдруг их переговоры неожиданно прекратились.

Показалась водная поверхность.

Оба водолаза пристально смотрели с глубины на водную гладь.

Было темно, вода была спокойной. Неестественно спокойной. Ничто не нарушало ее зеркально-гладкой поверхности. Они поплыли наверх.

Вдруг послышался шум.

Водолазы остановились.

Сначала это был просто одинокий призрачный свист, отдающийся эхом в прозрачной ледяной воде. Песня кита, подумали они.

Возможно, касатки. Недавно видели стадо касаток, кружащих вокруг станции. Пара молодых самцов частенько всплывала, чтобы набрать воздух, в бассейне на базе полярной станции Уилкс.

Хотя более вероятно, что самка синего кита таким образом призывала своего самца примерно в пяти-шести милях отсюда. В этом и особенность песен китов: так как вода является очень хорошим проводником звука, то практически невозможно определить, находится от тебя кит на расстоянии одной или десяти миль. Водолазы успокоились и продолжили подъем.

Как раз в этот момент раздался ответный свист.

И разом сквозь плотное водное пространство раздалось около дюжины похожих звуков, вовлекших водолазов в свое поле. Они были громче первого.

Ближе.

Водолазы стали метаться из стороны в сторону в надежде обнаружить источник звука. Один из них схватил гарпунное ружье инажал на курок — и вдруг пронзительный свист превратился в страдальческий вопль похожий на лай.

Затем внезапно раздался громкий всплеск, и оба водолаза едва успели отскочить наверх, увидев, как недавно зеркально-гладкая водная поверхность пришла в движение и забурлила, как будто сверху сбросили в воду что-то огромное.

Громадный водолазный колокол погрузился в воду с громким всплеском.

Бенджамин К. Остин важно вышагивал по краю бассейна, выкрикивая приказы, черный водолазный костюм плотно обтягивал его широкую бочкообразную грудь. Остин был морским биологом из Стенфорда. Он также был начальником полярной станции Уилкс.

— Отлично! Так держать! — обратился Остин к молодому технику, управляющему подъемником на уровне С, — Хорошо, леди и джентльмены, времени нет. Забирайтесь.

Один за другим, шесть человек в водонепроницаемых костюмах, подошли к бассейну и нырнули в ледяную воду, Несколькими секундами позже они залезли в огромный куполовидный водолазный колокол, который теперь, погруженный наполовину, располагался в центре бассейна.

Остин стоял на краю большого круглого бассейна, составлявшего основу полярной станции Уилкс. Уилкс представлял собой уединенную, приморскую исследовательскую станцию — гигантский подземный цилиндр, который был буквально врезан в шель-фовый ледник. Ряд узких ходов и лестниц обрамлял вертикальный цилиндр, создавая нечто вроде широкой шахты в центре станции. Дверные проемы открывали вход в ледяное пространство, образуя таким образом пять отдельных уровней станции. Служащие Уилкса, как и многие их предшественники, давно обнаружили, что лучший способ вынести суровый полярный климат — жить подо льдом.

Остин натягивал акваланг, в сотый раз прокручивая в уме случившееся.

Три часа с тех пор, как прервалась связь с водолазами. До этого час скольжения по ледяному туннелю. И еще час погружения в водолазном колоколе…

В водолазном колоколе они должны были дышать атмосферным воздухом — там был свой запас гелия, поэтому это время не идет в расчет. Только когда они покинули водолазный колокол и начали использовать баллоны с кислородом, пошел отсчет времени.

Таким образом, четыре часа.

Двое водолазов в течение четырех часов жили за счет воздуха в баллонах.

Но их баллоны содержали запас кислорода лишь на три часа.

Остину предстояло тщательно обдумать это.

Последнее, что он и другие слышали от двух водолазов, прежде чем связь с ними внезапно прервалась, это взволнованный разговор о странных свистящих звуках.

С одной стороны, этот свист мог издавать кто угодно: синий или малый полосатик, еще какой-нибудь из безобидных усатых китов. А разрыв связи вполне мог произойти из-за помех от почти полукилометрового слоя льда и воды. Остину было известно лишь то, что два водолаза немедленно развернулись и в течение часа двигались обратно по направлению к водолазному колоколу. Поднять его раньше времени означало бросить их внизу, где нет воздуха и время остановилось.

С другой стороны, если с водолазами действительно что-то произошло — если они столкнулись с касаткой или морским леопардом — естественным решением Остина было бы поднять водолазный колокол как можно быстрее и послать людей вниз на помощь.

В конце концов он решил, что посылать любую помощь — подняв водолазный колокол и снова опустив его — было бы уже слишком поздно. Если Прайс и Дейвис остались в живых, было лучше всего не поднимать водолазный колокол.

Прошло уже три часа, и Остин решил, что дальнейшее ожидание бесполезно. Поэтому он приказал поднять водолазный колокол, и теперь уже вторая команда готовилась к погружению.

— Эй!

Остин повернулся. Сара Хинсли, из группы палеонтологов, стояла около него.

Остину нравилась Хинсли. Она была умна, практична и упряма; не боялась запачкать руки. Он нисколько не был удивлен, когда узнал, что она еще и мать. Ее двенадцатилетняя дочь Кирсти уже целую неделю находилась на полярной станции.

— Что такое?

— Внешняя антенна поймала колебания. Сигнал никак не проходит, — сказала Хинсли. — Похоже на солнечную вспышку.

— Вот черт!

— Как бы там ни было, Эбби уже проверяет все военные радиочастоты, но пока не стоит обнадеживать себя.

— Что снаружи?

— Ничего хорошего, море неспокойное, ветер в сто узлов на поверхности. Если у нас будут раненые, мы не сможем сами их вытащить оттуда.

Остин повернулся и пристально смотрел на водолазный колокол.

— А Реншоу?

— Он все еще заперт в своей комнате, — Хинсли бросила нервный взгляд в сторону уровня В.

— Мы не можем больше ждать. Мы должны спускаться.

Хинсли внимательно следила за ним.

— Бен… — начала она.

— Даже не думай, Сара, — Остин постепенно подходил к краю воды. — Ты нужна мне здесь наверху. Ты нужна и своему ребенку. Постарайся поймать этот сигнал. Будем на связи.

«Приближаемся к отметке в 3000 футов», — голос Остина сквозь треск донесся из настенных динамиков. Сара Хинсли сидела в темной радиорубке полярной базы Уилкс.

«Вас понял. Моусон, прием», — сказала она в микрофон.

«Похоже, снаружи ничего не происходит. База, прием. На горизонте чисто. Отлично, леди и джентльмены, мы останавливаем подъемник. Готовимся покинуть водолазный колокол.»

На глубине одного километра под уровнем моря водолазный колокол вдруг остановился с резким толчком.

Остин нажал на кнопку внутренней связи:

— База, пожалуйста, подтвердите время 21 час 32 минуты.

Сидя внутри узкого пространства «Дугласа Моусона» семь водолазов напряженно смотрели друг на друга.

В динамике раздался голос Хинсли:

— Подтверждаю, Моусон, Время : 21 час 32 минуты.

— База, зафиксируйте, что мы начинаем использовать запас кислорода в 21:32.

— Зафиксировано…

Семь водолазов потянулись за тяжелыми дыхательными масками, сняли их с крюков и пристегнули к округлым пряжкам костюмов около ключицы.

— База, мы выходим из водолазного колокола.

Остин сделал шаг вперед, на секунду остановившись, чтобы посмотреть на черное водное пространство, вплотную подступающее к краю водолазного колокола. Затем он оторвался от платформы и с плеском нырнул в темноту.

— Водолазы. Время — 22 часа 20 минут, время погружения — 48 минут. Докладывайте, — сказала Хинсли в микрофон.

Внутри радиорубки за Сарой сидела Эбби Синклер, метеоролог на станции. В течение последних двух часов Эбби работала за спутниковым пультом управления радиооборудованием, безуспешно пытаясь настроить внешнюю частоту.

Переговорное устройство затрещало. Остин заговорил.

— База, мы все еще продвигаемся по ледяному туннелю. Пока ничего.

— Вас поняли, водолазы, — сказала Хинсли. — Держите нас в курсе.

Эбби снова нажала на переговорную кнопку позади себя.

— Вызываю все частоты, это станция 409. Повторяю, это станция 409, запрашиваю немедленную помощь, У нас двое раненых, возможно, смертельно раненых, нам необходима срочная помощь. Пожалуйста, ответьте.

Эбби отпустила кнопку и проговорила:

— Кто-нибудь, кто угодно.

Ледяной туннель начал расширяться.

По мере того, как Остин и другие водолазы медленно продвигались вверх, они стали замечать странные отверстия в стенках по обеим сторонам подводного туннеля.

Каждое отверстие было идеально круглой формы, не менее десяти футов диаметром. Все отверстия были расположены под наклоном, как бы спускаясь в ледяной туннель. Один из водолазов направил свой электрический фонарь вверх в одно из отверстий, но обнаружил лишь непроницаемую, черную, как смоль, темноту.

Внезапно раздался голос Остина по внутренней связи:

— Отлично, остаемся на месте. Думаю, я вижу поверхность. Сара Хинсли, сидя на стуле в радиорубке, подалась вперед, прислушиваясь к голосу Остина по внутренней связи.

— Похоже, на поверхности все спокойно. Никаких следов Прайса или Дэйвиса.

Хинсли и Эбби переглянулись. Хинсли нажала на кнопку внутренней связи.

— Водолазы? Это База. Как насчет звуков, которые они упоминали? Вы что-нибудь слышите? Песню кита?

— Пока ничего, База. Подождите, я выхожу на поверхность. Шлем Остина разорвал зеркальную поверхность.

Как только ледяная вода стекла с лицевой части шлема, Остин медленно начал осматриваться. Он балансировал в середине широкого бассейна, расположенного у края гигантской подземной пещеры.

Остин медленно повернулся, одну за другой осматривая отвесные стены, опоясывающие пещеру с двух сторон.

Затем он увидел последнюю стену.

От удивления он раскрыл рот.

— База, вы не поверите, — глухой голос Остина раздался по внутренней связи.

— Что там, Бен? — сказала в микрофон Хинсли.

— Я вижу что-то вроде пещеры. Отвесные стены покрыты льдом. Образованная, возможно, в результате какой-то сейсмической активности. Площадь пещеры неизвестна, но, похоже, она простирается в глубину льда на несколько сот футов.

— Так…

— Здесь, м-м… здесь еще кое-что внизу, Сара.

Хинсли посмотрела на Эбби и нахмурилась. Она нажала кнопку внутренней связи:

— Что это, Бен?

— Сара … — последовала долгая пауза. — Сара, я думаю, что передо мной космический корабль.

Он наполовину был погружен в ледяную стену.

Остин, как зачарованный, смотрел на него.

Полностью черный, с размахом крыла величиной примерно в 90 футов. Два гладких спинных хвостовых стабилизатора возвышались над задней частью корабля. Однако оба стабилизатора были полностью врезаны в ледяную стену за кораблем — два неясных пятна, удерживаемые прозрачной замерзшей стеной. Корабль стоял на трех мощных посадочных шасси и выглядел внушительно — аэродинамика на грани фантастики, ощущение неограниченной мощи было почти осязаемым.

Сзади раздался громкий всплеск, и Остин обернулся.

Он увидел остальных водолазов, которые подплывали все ближе, не сводя глаз с космического корабля. Однако за ними образовалась круги — казалось, как будто что-то упало в воду …

— Хэнсон, что это было? — спросил Остин.

— Я не знаю, что это было, Бен, но что-то только что проплыло мимо меня.

Остин увидел, как внезапно Хэнсона затянуло в воду.

— Хэнсон!

Раздался еще один крик. Гарри Кокс.

Остин обернулся и в тот же момент увидел гладкую спину огромного животного, выросшую над поверхностью воды. Передвигаясь по воде с огромной скоростью, оно ударило Кокса в грудь и увлекло за собой под воду.

Остин отчаянно, изо всех сил, поплыл к краю воды Когда его голова в очередной раз погрузилась под воду, его внезапно накрыла волна дисгармоничных звуков — резкий, пронзительный свист и хриплый отчаянный лай.

Когда голова Остина снова оказалась на поверхности, он мельком увидел ледяные стены, окружавшие бассейн с водой. Он заметил крупные отверстия во льду, сразу над уровнем воды. Это были абсолютно такие же отверстия; как и те, что он видел до этого в ледяном туннеле

Затем Остин увидел нечто, появившееся из одного отверстия.

— О, господи! — прошептал он.

Страшные крики разрывали устройство внутренней связи В радиорубке полярной станции в оглушительной тишине Хинсли уставилась на мигающий перед ней пульт управления. Сзади Эбби в ужасе прикрыла рот рукой. Кошмарные крики рвались из настенных динамиков.

— Реймондс!

— Он исчез!

— О черт, нет …

— Господи, стены!Они лезут из этих чертовых стен!

Вдруг раздался голос Остина:

— Выходите из воды! Немедленно выходите из воды!

Крик. За ним еще один.

Сара Хинсли схватила микрофон

— Бен! Бен! Ответь!

Сквозь треск донесся голос Остина. Он говорил быстро, постоянно прерываясь, чтобы перевести дыхание.

— Сара, черт, я … Я никого не вижу. Я не… они все… они все исчезли… — Пауза, затем: — Господи боже… Сара! Вызывай помощь! Вызывай что угодно, все что …

Вдруг раздался громкий звук ломающего стекла, и голос Бенджамина Остина исчез

Эбби была у радиопульта и истерически кричала в микрофон.

— Ради всего святого, кто-нибудь, ответьте мне. Это станция 409, повторяю, это станция четыре ноль девять. У нас тяжелые потери в подводной пещере, нам немедленно нужно подкрепление! Меня кто-нибудь слышит? Кто-нибудь, ответьте мне! Наши водолазы — о, Господи! — наши водолазы сообщили, что видели какой-то космический корабль в этой пещере, а теперь … теперь мы потеряли связь с ними! Последнее, что мы от них слышали — на них напали напали под водой …

Полярная станция Уилкс не получила ответа на посланный сигнал бедствия.

Несмотря на то что он был зафиксирован по меньшей мере тремя различными радиоустановками.

ПЕРВОЕ ВТОРЖЕНИЕ

Вездеход на воздушной подушке рассекал ледяное пространство.

Он был покрашен в белый цвет, что было необычно. Большинство транспортных средств Антарктиды ярко-оранжевого цвета — для лучшей видимости, Более того, он несся по необъятным снежным просторам так, будто дело не требовало отлагательств. Удивительно — в Антарктиде никто и никогда не спешит.

В утолщенных стекловолоконных окнах белого вездехода, идущего полным ходом, показалось лицо лейтенанта Шейна Шофилда. На расстоянии примерно в сто ярдов от правого борта он мог увидеть второй вездеход — тоже белого цвета — рассекающий плоское ледяное пространство.

В 32 года Шофилд был еще молод, чтобы получить звание командира разведывательного блока. Но опыт, которым он обладал, опровергал представления о его возрасте. Ростом 5 футов 10 дюймов, Шофилд был худощав и мускулист, с красивым лицом и коротко стриженными черными волосами. На его голове был маскировочный кевларовый шлем. Высокий серый ворот полностью закрывал шею. В складки высокого воротника была вшита легкая кевларовая бронепластина. Защита от снайперов. Ходили слухи, что у Шейна Шофилда были темно-голубые глаза, но эти слухи так никогда и не подтвердились. На самом деле, на острове Паррис — знаменитом учебном лагере морской пехоты США — существовала легенда, что никто ниже звания генерала ни разу не видел глаза Шофилда, Он всегда прятал их за зеркально-серебристыми антибликовыми очками.

Позывной Шофилда добавил еще одну нить в клубок загадок. Всем было известно, что именно бригадный генерал Норман В. МакЛин сам дал Шофилду его кодовое рабочее имя — имевшее, по мнению многих, некое отношение к невидимым глазам молодого лейтенанта.

— Первый, вы меня слышите?

Шофилд взял в руки рацию:

— Второй, это Первый. Прием. Что случилось?

— Сэр … — низкий голос старшего сержанта Бака Райли, по кличке «Умник» исчез в шуме радиопомех. За последние двадцать четыре часа состояние ионосферы над континентальной Антарктидой стремительно ухудшилось. Помехи от солнечных вспышек проявлялись в полной мере, нарушая весь спектр электромагнитных волн и ограничивая радиосвязь ультразвуковыми частотами короткого диапазона. Установить связь между вездеходами, находящимися на расстоянии ста ярдов друг от друга, было сложно. Установить связь с полярной станцией Уилкс — местом их назначения — было невозможно.

Помехи уменьшились, и снова раздался голос Райли: "Сэр,вы помните движущийся сигнал, который мы поймали около часа назад?"

— Ага, — сказал Шофилд.

В течение последнего часа Второй улавливал электромагнитное поле оборудования на борту транспортного средства, движущегося в противоположном направлении, вдоль побережья в сторону французской исследовательской станции Дюмон-Дюрвиль.

— Что с ним?

— Сэр, я не могу его поймать.

Шофилд посмотрел на рацию:

— Точно?

— Наши приборы не могут снять показания. Либо нет сигнала, либо они просто исчезли.

Шофилд нахмурился, напряженно размышляя. Затем он оглянулся назад на узкое десантное отделение. По двое с каждой стороны сидело четверо солдат морской пехоты, одетых в спецодежду. Серо-белые кевларовые шлемы лежали у них на коленях. Серо-белые бронежилеты закрывали им грудь. У каждого была серо-белая автоматическая винтовка.

Прошло два дня с тех пор, как десантному судну ВМС США «Шривпорт», находившемуся в тот момент в порту Сиднея, удалось поймать сигнал бедствия, посланный полярной станцией Уилкс, К счастью или к несчастью, всего лишь неделей ранее было решено, что «Шривпорт» — быстрое транспортное судно, используемое для перевозки военно-морских разведподразделений — останется в Сиднее для проведения некоторых срочных ремонтных работ, в то время как остальная часть группы вернется в Пирл-Харбор. Таким образом, не позднее чем через час после получения сигнала бедствия, посланного Эбби Синклер, «Шривпорт» — теперь готовый к плаванию — с группой морских пехотинцев на борту вышел в море, двигаясь в южном направлении, в сторону моря Росса.

Сейчас Шофилд со своим подразделением приближался к полярной станции Уилкс, двигаясь от станции Мак-Мурдо, еще одного, более крупного, американского исследовательского центра, находившегося на расстоянии примерно 900 миль от Уилкс. Станция Мак-Мурдо была расположена у самого побережья моря Росса, и в течение всего года там работали 104 резидента. Несмотря на то что репутация станции была запятнана тем, проводившимися здесь в 1972 году ВМС США ядерными испытаниями, имевшими катастрофические последствия, Мак-Мурдо все еще оставалась выходом США к Южному полюсу.

Уилкс, напротив, была едва ли не самой отдаленной станцией в Антарктиде, 600 миль до ближайших соседей, американский аванпост прямо на вершине шельфового ледника, недалеко от ледяного мыса Далтона. Со стороны берега границей станции служила сотня миль бесплодной, насквозь продуваемой ветром ледовой равнины, со стороны моря возвышались скалы высотой в триста футов, о которые круглый год били огромные волны высотою в шестьдесят футов.

О том, чтобы добраться сюда по воздуху, не могло быть и речи. Самое начало зимы — и снежная буря бушует вот уже третью неделю при температуре минус тридцать градусов. По прогнозам, она продлится еще четыре. При такой погоде винты и двигатели вертолетов замерзают в воздухе.

Доступ морем означал, что причалом послужат скалы. В военно-морских силах США существовало особое обозначение для такой боевой задачи — самоубийство,

Оставался доступ по суше. Вездеход. Морское разведподразделение в составе двенадцати человек должно было совершить одиннадцатичасовой переезд из Мак-Мурдо в Уилкс в двух военных вездеходах с закрытыми винтами.

Шофилд снова подумал о движущемся сигнале. На карте станции Мак-Мурдо, Дюрвиль и Уилкс образовывали нечто вроде равнобедренного треугольника. Дюрвиль и Уилкс, у побережья, составляли основу треугольника. Мак-Мурдо — далее в глубь материка, рассеченного огромным заливом моря Росса — служила вершиной треугольника.

Сигнал, обнаруженный Вторым, сохранял постоянную скорость около сорока миль в час. С такой скоростью мог двигаться обычный вездеход. Возможно, французы на станции Дюрвиль поймали сигнал бедствия Уилкс, послали помощь, а теперь возвращались назад…

Шофилд нажал на рации кнопку связи.

— Умник, когда в последний раз зафиксировали этот сигнал?

Рация затрещала.

— Последний раз нам удалось поймать сигнал восемь минут назад. Сигнал дальномера. Идентичен предыдущей электронной записи. То же направление сигнала. Это был тот же сигнал, сэр, и так же, как и тот, восемь минут назад, он зафиксирован там, где и должен был ….

В такую погоду — завывающий ветер в восемьдесят узлов швырял снег с такой скоростью, что он падал горизонтально — обычный радиолокационный обзор был безнадежен. Аналогично тому, как солнечные вспышки в ионосфере создавали радиопомехи, область низкого давления вызывала сбой радаров.

Подобные обстоятельства были предусмотрены, и каждый вездеход был оборудован встроенными в крышу устройствами под названием дальномеры. Установленные на вращающейся башенке, дальномеры медленно колебались по дуге в 180 градусов, излучая непрерывный фокусный луч высокого напряжения, называемый «игла». В отличие от радара, прямолинейная амплитуда которого всегда ограничена кривизной земной поверхности, иглы способны охватывать земную поверхность и проходить за линию горизонта, по меньшей мере, еще на пятьдесят миль. Как только любой живой объект пересекает траекторию иглы, она немедленно фиксирует его. Или, как оператор дальномера, рядовой Хосе Санта Круз, любил говорить: «Если кто-то пошевелится, вздохнет или хотя бы пикнет, дальномер сразу придавит гада».

Шофилд включил рацию.

— Умник, место, где исчез сигнал. Как оно далеко?

— Около 90 миль отсюда, сэр, — ответил голос Райли.

Шофилд внимательно вглядывался в неразрывное белое пространство, простиравшееся до самого горизонта.

Наконец он сказал:

— Хорошо. Проверьте это.

— Вас понял, — Райли ответил незамедлительно. Шофилд и Райли многое прошли вместе. Вот уже несколько лет они были друзьями. Здоровый и крепкий, Райли напоминал боксера: плоский, ломанный не раз нос, глубоко посаженные глаза и густые черные брови. В подразделении его любили — серьезный, когда это необходимо, он умел отдыхать и веселиться, когда все уже было позади. Он был старшим сержантом и отвечал за Шофилда, когда тот был совсем «зеленым» младшим лейтенантом. Позже, когда Шофилду поручили командование разведподразделением, Умник, сорокалетний старший сержант, пользующийся всеобщим уважением, мог выбирать любое распределение внутри корпуса морской пехоты — но он остался с ним.