— Готов, — раздался приглушенный голос из-под шлема.

— Местонахождение объекта обнаружено. Начинаю транспортировку.

— Просвети меня, приятель, — попросил Роджер.

— В чем дело? — поинтересовался я.

— Какого черта мы здесь делаем?

— Мы на крыше, — объяснил я. — Здесь произойдет финальная схватка.

— Почему на крыше, скажи, пожалуйста? Почему не в крепости, почему не на минном поле?

— Потому что Ласло Вудбайн всегда расправлялся с негодяями на крыше. У него было четыре рабочих места: офис, где он принимал клиентов, бар, где он проводил время в непринужденных беседах, переулок, где он попадал в различные переделки, и крыша, где происходили его финальные схватки с преступниками. Ни в одном из своих ста пятидесяти восьми захватывающих приключений он ни на шаг не отошел от этого столь выигрышного формата.

— А я думал, ты сам отказался от образа Вудбайна, поскольку не соответствовал…

— Да. Но если я собираюсь схватиться с Билли Барнесом, то непременно на крыше.

Роджер покачал головой.

— Этот непромокаемый плащ тебе очень идет, — сказал он.

— Спасибо за поддержку… У нас все готово? Ничего не упустили?

— Во всяком случае, план хорош, — сказал Роджер. — Если сработает, конечно.

— Сработает! — проговорил я как можно более уверенным тоном.

— Что-то голос у тебя не очень уверенный, — заметил Роджер.

— О!

— Тогда можно я где-нибудь побуду, пока ты здесь закончишь?

— Думаю, Так даже будет лучше. Если понадобишься, я тебя крикну.

— И я прибегу с огромным ружьем, ладно?

— Лучше с автоматом.

— Как у героя Шварценеггера в «Хищнике», да?

— О, это всем автоматам автомат!

— Ладно, я пошел. — Роджер кивнул. Мы пожали друг другу руки.

— Я вытащу нас обоих, — сказал я. — Не беспокойся.

— Не надо. — Роджер улыбнулся. — Вытаскивай только себя. Мне некуда податься — у меня не осталось тела. Билли Барнес убил меня и сбросил в реку. Я здесь навсегда. Но теперь я могу быть со своей невестушкой, когда она видит сны. И все благодаря тебе. Я тебе очень благодарен!

Мы снова пожали друг другу руки, и Роджер ушел.

Я глубоко вздохнул, поправил фетровую шляпу и похлопал по карману своего плаща, в котором лежал надежный «смит-и-вессон».

— Эй, ублюдок! — крикнул я, повернув лицо к белому небу над головой. — Я жду тебя! Давай, достань меня, ты, кусок…

Вдруг что-то ударило меня с силой проходящего локомотива.

Я перелетел через крышу, стукнулся о выступ вентиляционной шахты и упал навзничь.

— Что? Кто? Где?

— Здесь! — донесся голос Билли Барнеса, и мое левое колено пронзила острая боль. — Здесь! — И мое правое колено постигла не менее страшная участь.

— Я не вижу тебя, трус! — закричал я со слезами на глазах. — Где ты? Покажись и сражайся, как мужчина!

— Только избавь меня от патетики! Невидимая сила подняла меня в воздух и снова швырнула через всю крышу.

— Пора кричать, чтобы несли автомат, — подсказал Билли, — потому что хищник уже здесь!

Я было открыл рот, чтобы так и поступить, но тут же получил по зубам. Когда Билли прижал меня лицом к крыше и стал возить по ней взад и вперед, я решил, что пора включить свою цифровую память и вспомнить заключительные кадры «Хищника».

Задумано — сделано.

Небо затянуло тучами, и хлынул дождь. Билли зашатался, когда электрические контакты его костюма-невидимки начали трещать и шипеть. Я откатился в сторону и стал наблюдать за его материализацией.

Билли, наконец, стал полностью видимым, но его шаг был все еще неверным. Он срывал остатки тлеющего костюма, разбрасывая их по сторонам. Я представил, что вновь невредим и полон сил, встал на ноги и мысленно сотворил над собой зонтик.

— Хороший костюм! — крикнул я Билли. — Удивительно, как тебе удалось заставить его функционировать! Я, например, так и не смог завести машину, чтобы сюда добраться. Никогда не знал, как работает двигатель внутреннего сгорания!

— Это потому, что ты олух, — сказал Билли. Теперь на нем был элегантный черный костюм, а в руке — зонтик больше моего. — Ты просто не так умен, как я.

— Оглянись назад, — сказал я.

— Меня не проведешь!

Сделав шаг в сторону, я увернулся от промчавшегося разъяренного носорога.

Билли не увернулся.

Я мысленно прогнал дождь и подошел поближе, чтобы осмотреть причиненные повреждения.

— У тебя на голове след от копыта, — заметил я. В ту же секунду мне на голову свалился рояль.

— Знаю, это ребячество, — сказал Билли, улыбаясь мне сверху вниз, — но после шкурки от банана падающий рояль занимает в мультипликационной классике первое место.

Билли тут же поскользнулся на шкурке от банана, а я опустил ему в брюки большую красную шашку динамита.

— Ты забыл взять с собой, — сказал я и отбежал в сторону.

Взрыв был очень впечатляющим — цветным и даже со словом БУМ! в трехмерном изображении.

Билли едва стоял на ногах. Лицо у него почернело, а одежда разлетелась в клочья.

— Забавно, — признал он. — Но не будем упускать главного. Я здесь для того, чтобы задать тебе хорошую трепку. Потом я верну тебя в твое тело и устрою публичную казнь. Не будем терять время.

— Осторожно, сейф! — крикнул я.

Билли сделал шаг в сторону, и сейф, пробив крышу, полетел вниз.

— Не выйдет, — сказал Билли, помахивая пальцем. — Не выйдет!

— Не выйдет?

— Нет. — Из кармана вновь появившегося на нем костюма Билли извлек какое-то устройство черного цвета. — Смотри, что я принес.

— Мобильный телефон?

— Пульт дистанционного управления, — пояснил Билли. — Старатель цифровой памяти.

Раздался щелчок.

— Проклятье! — воскликнул я. Билли ухмыльнулся.

— Ну, теперь давай, — сказал он, — придумай еще один сейф. Порази мое воображение.

Я насупил брови и мысленно напрягся. Покосился на Билли, потом на небо, но пятнадцатитонная махина так и не материализовалась.

— Все, конец, — сказал Билли. — Тебе конец, приятель.

— Слушай, Билли, давай поговорим, — сказал я, стараясь сделать успокаивающий жест, но к своему ужасу вдруг поняв, что не могу поднять руку. Теперь мои ноги были замурованы в бетон, а тело втиснуто в смирительную рубашку.

— Ну, что дальше? — поинтересовался Билли. — Сверло в глаз? Паяльник в задницу?

— Стой, Билли, подожди… уп-ф-ф! — Липкая лента, залепившая мне рот, прервала завязавшийся было разговор.

— Электрическая погонялка, — сказал Билли, материализуя соответствующий предмет у себя в руке. — Когда-то «Некрософт» производила такие для полиции в рамках программы пацификации населения. Но теперь, естественно, потребность как в них, так и в жестких мерах, отпала.

— Пф-м-м! М-м-пф! — сказал я, имея в виду «пощади меня!»

— Что ты сказал? Запихать тебе в глотку? Ладно, если ты просишь!

Билли приблизился.

Кричать я не мог. Двигаться тоже. Что-то холодное и твердое сжало виски. Билли приблизил свое лицо к моему.

— Тебе меня не остановить! — прошипел он. — Меня вообще нельзя остановить!

В следующую секунду он сорвал с меня липкую ленту и поднял электрическую погонялку.

— Стой, Билли, не надо.

Глаза у меня были закрыты, и я не видел Ее появления. Я услышал только голос, и когда открыл глаза, то увидел Ее.

Билли уже не размахивал погонялкой у моего лица — он уронил ее на крышу и теперь стоял, уставившись на Нее.

А посмотреть было на что!

Семи с лишним футов ростом. Стройная как ива, и черная, как смоль. Резко очерченные скулы, раскосые, мечущие белые молнии глаза. Большой рот, чувственные губы. На голове — прическа из сложных завитков и спиралей, словно растворяющихся в воздухе. Одежда поражала не столько покроем, сколько цветовой гаммой. Цвета сливались, двигались, перетекали из одного в другой. Пальцы на правой руке были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.

В левой руке она держала саквояж.

— Метрессе, — прошептал Билли, — Метрессе Эзиле!

— Ты меня разочаровал! — сказала богиня.

— Нет! — воскликнул Билли. — Вы ошибаетесь! Я не мог вас разочаровать! Я веровал. Не спал ночами. Преклонялся перед образом.

— Мой саквояж? — Метрессе Эзиле приподняла саквояж, и я увидел черепа, Голгофу, миллионы и миллионы костей ропщущих мертвецов. — Ты нарушил покой Господа. Ты принес страдания в мир людей. Ты должен понести наказание за свои грехи.

— Нет, — сказал Билли. — Вы меня не накажете. — Я служу еще более великому существу. Я служу Огуну Бадагрису.

И тут я вспомнил это имя — вспомнил без всякой цифровой памяти. Его упомянула мамаша Билли, когда у меня в хибаре рассказывала о духах вуду. Она также называла Дамбаллу Уэддо, самого мудрого и могущественного, чей знак — змей. Она называла Ату, духа морей, Локо, лесного духа, а также Метрессе Эзиле, воплощение Блаженной Девы Марии.

И она называла Огуна Бадагриса, самого страшного и кровожадного.

И наиболее подходящего для Билли.

— Огун Бадагрис ходит по земле, — сказал Билли. — Теперь его время.

— Теперь всегда наше время, — сказала Метрессе Эзиле.

— Наше время?

— Наше время. Билли. Богиня раскрыла свой саквояж. И они вышли.

И обрели форму. Духи. Двое духов.

— Агу, дух морей.

Я посмотрел и узнал старого моряка, своего отца. Ей-богу.

— Локо, лесной дух.

Я узнал Роджера Вулпеса, помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. Ну и, конечно, духа лесов,

— А Дамбалла Уэддо? — спросил Билли. — Где он?

— Он вокруг тебя, Билли. Ты в его голове, в разуме Дамбаллы Уэддо.

— Уже померкшем разуме, — сказал Билли. — Огун сказал мне, что натравит галдящие толпы на Дамбаллу, завладеет его разумом и сведет с ума.

Метрессе Эзиле рассмеялась.

— Глупый Билли! — воскликнула она. — Дамбалла все души забирает себе, сюда, в мир мыслей, снов и вдохновения, откуда человечество черпает свои идеи.

Метрессе Эзиле повернулась ко мне.

— Артур Тиккетт рассказывал тебе об этом, не так ли? — поинтересовалась она.

— Да, я… да. Он считал, что духи перевоплощаются. Каждый раз в новом месте.

— Циклы духов символизирует змея с собственным хвостом во рту.

— А Огун тогда…

— Сатана. Шайтан. Люцифер. Билли он известен как Генри Дорс, бог новой религии — науки.

— Я всегда был не в ладах с компьютером, — сказал я.

— Довольно, — сказал Билли. — Надоело. Через минуту меня здесь не будет. А этот олух пойдет со мной. Вы же отправляйтесь досматривать свои сны. Никто вам больше не поклоняется. Вы — вчерашний снег.

— Еще пару слов, если можно, — сказал Агу.

— Привет, папа! — сказал я.

— Привет, сынок, — сказал отец. — Вот что, Билли. Знаю, ты покинешь нас через… — Отец взглянул на часы. «Ролекс». У меня когда-то были такие. Стильная штучка. Но не буду на них останавливаться. Хотя, почему бы и нет? На самом деле у меня никогда не было «Ролекса». Я все выдумал — не мог удержаться. Зачем — не знаю. В общем, лапша получилась… — примерно через тридцать секунд. Но как сказал тебе Генри Дорс и как выяснил на своей шкуре мой сын, время здесь течет иначе — обычно гораздо быстрее, хотя в наших силах изменить его ход. Мы можем сделать так, что десять секунд покажутся тебе вечностью в аду.

— Можете, — согласился Билли. — Но помните, я знаю секрет.

— Какой секрет?

— Секрет саквояжа вуду.

— И что это за секрет? — поинтересовался я.

— Саквояж — transitus tessera, билет на проезд. Он позволяет путешествовать от одного мира к другому.

— Знаю, — сказал я. — Твоя мамаша говорила.

— Но она не сказала, что путешествовать могут только духи. Для них саквояж единственный способ проникнуть в мир людей. Люди могут встречаться с духами в сновидениях и получать от них мысли и пророчества. Но саквояж — портал, через который духи могут проникнуть в физический мир людей. Дева Мария никогда не рожала — она просто открыла свой саквояж.

— Но как насчет всех этих демонических черепов?

— Это хранители, — пояснил Билли. — Они не пускают людей в мир духов. Хранителей выбирает сам Огун Бадагрис и помещает их в саквояж. Думаю, когда я с тобой расправлюсь, он и тебя выберет.

— Иди ты к черту со своим саквояжем, — сказал я.

— С удовольствием, — сказал Билли. — Но прежде еще два слова.

— Каких? — спросила Метрессе Эзиле.

— Время вышло, — сказал Билли и исчез, словно его и не было.