Танцы с саквояжем Вуду

— Какое-то срочное дело международного характера.

— Где-то на стороне.

— Извините, сэр?

— Не важно. Пусть государственный секретарь войдет.

— Непременно, сэр.

Дверь отворилась, и в кабинет вошла новая секретарша Билли — женщина необычайной красоты, но с безумными глазами, — а за нею человек совершенно обычной наружности.

— Джайлс Гримпин, — представился государственный секретарь, протягивая руку. — Рад познакомиться.

Билли Барнес пожал протянутую руку. Она оказалась потной. Билли улыбнулся гостю. Надо же, какой потливый. Полный и не импозантный. Да еще перхоть на плечах не по фигуре скроенного пиджака.

— Садитесь, — сказал Билли. Государственный секретарь сел.

— Кофе? — предложил Билли. — Или, может быть, что-нибудь покрепче?

— Эх, начнешь — не остановишься. Пожалуй, рюмочку виски.

— Разумеется.

Билли подошел к бару, налил полный стакан госсекретарю и содовой себе.

— Спасибо, — поблагодарил Джайлс, взяв стакан с виски.

— Полагаю, ваше ведомство уже ознакомилось с документами, которые я вам представил, — сказал Билли, вновь заняв свое место.

— Да, — Джайлс Гримпин кивнул. — Со всей технической документацией.

— И как вам мое предложение?

Джайлс Гримпин повертел стакан в своих толстых пальцах.,

— Довольно радикальное предложение, — сказал он.

— Согласен. Но экономические выгоды налицо.

— Так-то оно так, — сказал Джайлс, — но…

— Но?

— Принудительная загрузка в возрасте шестидесяти пяти лет. Вот что вы предлагаете, если коротко.

— Процесс полностью нами отработан. Добровольно загрузились уже тысячи людей.

— Видите ли, — вздохнул Джайлс Гримпин. — Это ваше слово «добровольно». Оно ведь не совсем точно, не так ли? По сути, люди платят вам вперед по тысяче фунтов, чтобы вы загрузили опостылевших им родственников.

— По сути, да, — согласился Билли. — У вас есть какие-то возражения?

— В общем, нет, но…

— Но только на прошлой неделе мы загрузили вашу тетю.

— Бедняжка, — сказал Джайлс Гримпин. — Врачи считали ее безнадежной. Это был акт гуманизма.

— Вот именно, — сказал Билли. — Впрочем, можно ли случай сварливой старухи, без приглашения являвшейся к вам в дом лишь для того, чтобы пожаловаться на строительство объездной дороги, проходящей как раз мимо ее сада, квалифицировать как «безнадежный»…

— Она была очень больна, — сказал Джайлс Гримпин. — Душевно.

— Акт гуманизма, — сказал Билли. — У нас что ни акт, все гуманный. Отправка близких людей в рай — что может быть более гуманным?

— Да уж, — сказал Джайлс. — Можно еще виски?

— Разумеется.

— Так вот, — сказал Джайлс, вновь наполнив стакан, — с такой формулировкой, как «принудительная загрузка в шестьдесят пять», законопроект не пройдет.

— Но ведь вас в правительстве большинство. Стоит лишь премьер-министру дать команду, и…

— Не так все просто, — сказал Джайлс. — Его советники будут давить на экономическую целесообразность.

— Вот и здорово, — сказал Билли. — Пенсионерам больше не надо будет выплачивать пенсии; никаких социальных программ в пользу стариков. Больше жилья для молодых.

— Заманчиво, — сказал Джайлс. — Весьма заманчиво. Но общественность, люди на улице…

— Толпа. Вы это хотели сказать.

— Население.

— Толпа.

— В правительстве не употребляют таких слов. Тем не менее по сути…

— По сути, — сказал Билли, — толпа сделает все, что вы ей прикажете. Надо только подслащивать свои приказы, побольше обещать. У меня уже разработана целая рекламная кампания.

— Вы весьма основательны.

— Приходится. Так я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Не знаю. — Джайлс Гримпин вытер брови большим красным носовым платком. — Что-то мне не по себе.

— По сути, — сказал Билли, — Некронет предлагает вечную жизнь. Ни смерти, ни боли, одно бесконечное удовольствие. Осуществляются все ваши фантазии. Делай, что хочешь, сколь угодно долго. Рай на земле. Можно ли желать большего?

— В общем, вы правы, — сказал Джайлс, — но уж больно смахивает на эвтаназию в национальном масштабе.

— Британия, как всегда, выступает впереди, — сказал Билли. — Сегодня — Британия, завтра — весь мир.

— Право, не знаю. Билли покачал головой.

— И все же надеюсь, что могу рассчитывать на вашу поддержку.

— Мне надо подумать. Взвесить все «за» и «против».

— Разумеется, — сказал Билли. — Но если вы все же согласитесь, как думаете, вы сможете убедить премьер-министра?

— Без всякого сомнения. Он прислушивается к моему мнению. Если я посоветую ему утвердить проект, он согласится.

— Великолепно, — сказал Билли. — Это предел моих мечтаний.

— Хорошо, — сказал Джайлс. — А теперь мне пора.

Били поднялся со своего места, чтобы пожать Гримпину руку.

— Вот еще что, — сказал он. — Да?

— У меня кое-что для вас есть. Подарок.

— Подарок? Для меня?

— Для вас, — сказал Билли. — Уверен, вам понравится. Называется плизир.

В пустыне Пойдешь-не-вернешься ничего приятного не было. Жарко, сухо, ни одного живого существа. Какое расстояние может пройти человек в глубь пустыни? Известный вопрос. Как далеко может зайти человек в пустыню, откуда нет возврата? Вопрос совсем иного свойства.

— Что ж, — сказал я себе. — Мне потребуется проводник. Аоуренс Аравийский? Исключено. Я скормил его бумагорезательной машине. Можно, конечно, снова воскресить его в памяти, но, пожалуй, в подобной пустыне он будет бесполезен. А как насчет Конана-Варвара? Он избороздил немало пустынь, да и Болото Неминуемой Гибели — как раз его улица. Нет, обойдусь без Конана. Хорошее средство передвижения — вот что мне нужно. Вездеход или «лендровер». Вот именно, «лендровер». Самый что ни на есть внедорожный и навороченный. Я тут же представил себе такой, какой видел в майском номере журнала «Нэшнл Джио-грэфик» за 1963 год, который листал, пока сидел в очереди к зубному.

Я сделал шаг назад и улыбнулся. «Лендровер». Именно такой, каким я его запомнил.

Он— то и перевезет меня через пустыню.

Я поставил ногу на подножку и открыл дверь салона.

Внутри не было ничего.

Как же выглядит салон «лендровера»? Но ведь я никогда в нем не сидел.

Я сошел с подножки и открыл капот.

Но и мотора я никогда не видел. Я даже не имел представления, как работает двигатель внутреннего сгорания. Мне когда-то рассказывали, но я, видимо, пропустил мимо ушей.

Глядя на пространство, где должен был быть двигатель, я тяжело вздохнул.

Обратите внимание, что как работает бумагорезательная машина, я знал. Я даже попытался придумать, как приспособить ее к «лендроверу» — для этого потребовалось бы несколько миль электрического провода, — но потом бросил эту затею.

— Пешком так пешком, — сказал я себе. И отправился пешком.

В пустыне было скучно. Жарко, сухо и скучно. А мысль о том, что на самом деле я путешествую у Господа в голове, нисколько не притупляла скуку. Я даже не мог себе представить, зачем Бог держит у себя в голове подобное захолустье. Но потом я подумал, что раз Господь вездесущ, то в голове у Него есть все. Я тут же решил когда-нибудь в будущем встретиться с Хьюго Руном и предать ревизии его Решение возникновения вселенной. Весьма вероятно, что вселенная — всего лишь мысль в голове Господа. Возможно даже — мысль преходящая… Что, если так оно и есть? Я покачал головой.

— Бог его знает.

Не знаю, сколько я прошел по пустыне, — наверное, ровно половину, — когда вдруг понял, что начал из нее выходить. Так или иначе, путь оказался не очень длинным.

Теперь я стоял у подножия гряды высоких гор.

— Пустыня не слишком-то велика, — сказал я сам себе. — Почему же она называется пустыней Пойдешь-не-вернешься? Видимо, потому, что я не собираюсь через нее возвращаться.

С этими словами я бодро зашагал дальше. Места, через которые мне предстояло пройти, могли иметь какие угодно фантастические названия, но с какой стати они должны создавать препятствия? Они просто символы, метафоры, и только. Фрейдистские штучки, самокопание. Путешествие внутрь себя, наконец.

— Проще простого, — сказал я. — Раз плюнуть. Удивительно, как мы иногда можем заблуждаться!

Законопроект о принудительной загрузке в возрасте шестидесяти пяти лет прошел в палате лордов единогласно.

Конечно, могли быть возражения со стороны законодателей старого поколения, но их не было, поскольку к этому времени все престарелые законодатели уже оказались загруженными своими родственниками.

Закон состоял из трех статей. В первой говорилось о запрете загрузки членов правительства, вторая касалась налога на пенсионные фонды загруженных, в третьей же говорилось о национализации «Некрософт Индастриз».

— Национализация! — бушевал Билли, расхаживая по ковру своего нового кабинета, расположенного на самом верху здания. До этого кабинет никто не занимал, и тот словно ждал своего хозяина. И надо признаться, новый хозяин смотрелся на своем месте.

— Какая еще национализация?!

Премьер-министр, находившийся здесь проездом, окинул Билли недоуменным взглядом.

— Да на вас лица нет, — сказал он. — Можно подумать, что именно вы владеете компанией.

— Еще нет, — тихо пробормотал Билли себе под нос. — Но близок час.

— Вы обязаны понять, что это должно было случиться. Компания «Некрософт» слишком велика, чтобы оставаться в частных руках.

— Но правительство больше ничего не национализирует! — Билли протестующе взмахнул руками. — Оно только приватизирует. Распродает учреждения, отдает прибыльные предприятия в частные руки, набивая собственные карманы и карманы своих друзей. Назначает руководство, раздает премии. Мы все знаем, как это делается.

— К счастью, не все.

— Зато я знаю, — сказал Билли. Премьер-министр улыбнулся.

— Мистер Барнес, — сказал он, — а вы знаете, кто владеет компанией «Некрософт»?

Билли покачал головой.

— Нет, — признался он.

— Зато я знаю, — сказал премьер-министр.

— Вы?

— Я. Некий господин по имени Генри Дорс. Отшельник, местонахождение которого в настоящее время неизвестно.

— Мне это имя знакомо. — Билли почесал затылок. — Что-то оно мне напоминает. Это он изобрел двигатель, работающий на водопроводной воде? И он еще напасал книгу… Как же она называлась? Что-то связанное со словом «бесконечный».

— «Бесконечное путешествие», — подсказал премьер-министр.

— Точно. У меня даже где-то есть экземпляр этой книги.

— У меня, кажется, тоже была, но, видимо, я ее кому-то одолжил. Потом я пытался заказать ее через «Уотерстоунз», но она, должно быть, уже не печатается.

— Я действую исключительно в интересах мистера Дорса, — беззастенчиво соврал Билли. — Я принимаю все основные решения, касающиеся политики компании и ее развития. О национализации не может быть и речи. «Некрософт» должна оставаться независимой частной компанией..

— В самом деле? — воскликнул премьер-министр. — Это почему же?

— Потому что я так сказал, — ответил Билли. Премьер-министр снова улыбнулся. До чего же у него приятная улыбка.

— Билли, — сказал он. — Можно я буду называть вас Билли? Конечно, можно. Так вот, Билли. «Некрософт» первоначально была основана правительством Соединенных Штатов для разработки новых видов вооружений.

— Знаю. С целью обойти Закон о свободе информации.

— Разумеется. Но это дело далекого прошлого. Теперь «Некрософт» — независимая компания, осуществляющая программы пацификации городского населения в мировом масштабе. Ваши доходы огромны. Доходы от загрузки также огромны. Доходы от распространения компьютерных программ, обеспечивающих соединение пользователей Интернета с Некронетом, опять же огромны. Вы имеете представление о том, насколько ценной является эта компания?

— Некоторое, — сказал Билли.

— Генри Дорс — богатейший человек в мире.

— Интересно, где он живет, — сказал Билли.

— Я тоже хотел бы знать. Однако до сих пор нам не удалось его обнаружить. Отслеживание его финансовых интересов водит нас по кругу. Возможно, национализация компании заставит его обнаружить себя.

— Значит, ваша задача его обнаружить?

— Мы должны выйти с ним на переговоры. Технология «Некрософт» не должна попасть за рубеж. Тот, кто управляет Некронетом, однажды будет управлять всем миром.

— В самом деле, — сказал Билли. — Нечто подобное приходило мне в голову.

— Правительство и Некронет должны стать единым целым, — сказал премьер-министр. — И вы увидите: Британия вновь станет мировой державой.

Билли задумчиво кивнул.

— Вы абсолютно правы, — сказал он. — Ваша позиция обоснована. Странно, что я не учитывал ее раньше.

Премьер-министр обаятельно улыбнулся.

— Значит, мы договорились, — сказал он.

— Договорились. — Билли тоже улыбнулся. — И у меня для вас подарок.

Не плачьте по дядюшке Альберту

Оставьте дядю Альберта,

Он канул в Некронет.

Пора делить наследство.

Тащите свой билет.

«Авто оставлю Тиму,

На, Тоби, галстук ты,

Том шарфик мой получит

И книжку про цветы».

И не на что присесть,

И некуда прилечь.

Зияют стены пустотой,

Ободран холл; с двери, и той

Все петли сняты, и весь дом

Уж перевернут кверху дном.

А тетушка глядит отважно,

Хотя и выглядит неважно.

Но не плачьте по дядюшке

Альберту, Он уже выше этого.

20

Наука без совести есть смерть души.

Франсуа Рабле (1494-1553)

Доктор сказал, что я параноидальный шизофреник. Ну, не сказал, но мы-то знаем, что он имел в виду.

— Расскажите о своей работе подробнее, — вновь попросил доктор.

— О моей работе? То есть о работе сыщика?

— Вы ведь сыщик, не так ли? — доктор посмотрел на меня сквозь пенсне. У меня когда-то было такое, только с темными стеклами. Стильная штучка. Но не будем на нем останавливаться.

— Я действительно сыщик, — осторожно подтвердил я, — но не очень хороший. Мне никогда не удавалось найти того, что искал.

— Как, например, — доктор заглянул в историю болезни, — саквояж? Саквояж вуду? Что это?

— Запутанная история. Сам саквояж — всего лишь потерянный след того, кого я искал.

— Тяжело пришлось?

— Очень.

— Но вам теперь легче.

— Да, намного.

— Таблетки помогают?

— Таблетки всегда помогают. Ведь для этого они и предназначены, не правда ли?

Доктор встал со стула и подошел к окну. Я заметил, как носками ботинок он задел за верх корзины для бумажных отходов.

— Я вас утомил? — спросил он. — Вы клюете носом. Устали?

— Я? Ну что вы. Я никогда не сплю.

— Никогда? Совсем?

— Мне нельзя спать. Если я засну, то могу увидеть сон, а если я увижу сон, то снова попаду туда. В Некронет. А я не хочу. Только не это. Нет, никогда!

— Ясно, — сказал доктор. — Значит, вы никогда не спите.

— Может быть, минуту или две. Но никаких сновидений. Если вижу сон, Барри меня будит.

— Ваш ангел-хранитель?

— Кочан. Из сада Господа нашего Бога. У него очень большой сад. Практически бесконечный. Я там был. Очень красиво.

— У Бога в голове?

— Именно туда мы все отправляемся, когда видим сны. Мне кажется, именно туда мы попадаем и после смерти. Во сне мы ведь можем видеть людей, которые умерли. Но видим-то мы их живыми.

— А вы сами встречали умерших?

— Только одного.

— Хотите поговорить об этом?

— Нет, не хочу.

— Осторожнее на этом стуле, — сказал доктор. — Не ровен час свалитесь с горы.

Я отодвинулся со стулом от пропасти.

— Вы сами зря здесь расхаживаете, — сказал я доктору. — Вас может сдуть в пустыню. Вас не найдут.

— Я принимаю специальные таблетки, — сказал доктор. — Гравитационные. Они утяжеляют мои ноги.

— Шеф, проснитесь!

— Спасибо, Барри.

— Вы снова отключились?

— Только на минутку. Я глубоко вздохнул.

— Барри меня разбудил.

— Так вы по-прежнему здесь?

— Да. У вас новые очки.

— Мне кажется, они делают меня похожим на Кларка Кента, — сказал доктор, снимая очки в черной оправе. — Но, по-моему, у вас у самого когда-то были такие, не так ли? Стильная штучка, согласитесь.

— Я уже ничего не могу вспомнить точно. Я знаю слишком много всего.

— Но разве вы не должны помнить все? — Док-тор вернулся к столу и пробежался глазами по истории болезни. — Цифровая память. Абсолютные воспоминания. Фотографическое отображение.

— Просто магия.

— Магия? При чем здесь магия?

— Кругом магия.

— Магия вуду?

— Отчасти.

— Предрассудки, — сказал доктор. — Наука — вот наша новая магия. Не возражаете, если я поцелую вас в губы?

— Шеф, проснитесь!

— Спасибо, Барри.

— Хроническая бессонница, ведущая к психозу, — прочел доктор дальше. — Больному рекомендован курс…

— Нет! — вскричал я. — Никакого снотворного! Вы что, не понимаете? Я не должен спать!

Доктор протянул руку и нажал маленькую кнопку на столе.

— Не надо снов! Не надо! — Я оттолкнулся на стуле от стола. — Я сброшусь! Вот увидите!

— Все будет в порядке.

Доктор улыбнулся. Во рту не было зубов. У доктора нет зубов! Задние ножки моего стула заскрипели по линолеуму, приближаясь к обрыву.

— Не пытайтесь меня остановить. Я прыгну.

— Если прыгнете, проснетесь.

— Я не сплю. Не сплю.

— Шеф, про… И я прыгнул. И упал.

И проснулся в некотором замешательстве.

— Барри, сукин сын. На этот раз ты позволил мне спрыгнуть.

Ветер шелестел песком вокруг моих веллингтонов. Я посмотрел на Шальные горы.

— Барри. Барри? Барри? Но я снова был один.

Один на один с пещерой Тихого ужаса. И, честно говоря, я был вне себя от ярости.

— Я просто вне себя от ярости, — сказал Билли Барнес. — Что значит, вы не нашли его следов?

Красавица секретарша отвела взгляд своих безумных глаз.

— Сначала все владельцы магазинов, с которыми я разговаривала, думали, что знают Генри Дорса и читали его книгу. Но чем больше они размышляли, тем больше им начинало казаться, что они его уже не помнят. В конце концов они заявляли, что не помнят его совсем.

— А библиотеки?

— И библиотеки, и организации, занимающиеся старой книгой. Я опросила их всех. Вы уверены, что Генри Дорс существует, сэр?

Билли развернулся в своем дорогом кресле.

— Абсолютно. Продолжайте поиски. Не ешьте, не спите. Изучите документацию компании. Пробейте имя по другим каналам. Найдите Генри Дорса.

На безумные глаза навернулись слезы.

— Да, сэр, — сказала секретарша. — Как вам будет угодно.

Когда дверь за ней закрылась, Билли в ярости смахнул все со стола, вскочил и перевернул ногой кресло.

Генри Дорс — вот кто ему нужен. Главная цель. Большой приз. Если удастся втереться в доверие Генри Дорсу, Билли очень скоро сам станет Генри Дорсом. А там — богатство, власть. Весь мир у его ног.

Зазвонил телефон.

Били схватил трубку.

— Кто это? — крикнул он.

— На линии мистер Генри Дорс, — раздался голос секретарши Билли.

У меня дрожали руки, дрожали колени. Нет, пещера Тихого ужаса здесь была ни при чем. Дело во врачебном кабинете. Я сплю или не сплю? Сошел с ума или что-то еще? Я вижу сон? Меня видят во сне? Кто кому снится? Кто спит, а кто нет?

Я сжал кулаки. Что-то должно было произойти. Хорошо бы знать, что.

Я сделал несколько глубоких вдохов. Итак, пещера Тихого ужаса. Если Шальные горы все еще отражаются на моем больном воображении, сплю ли я? А пещера? Что преподнесет она? Предстоит ли мне пережить тихий ужас?

Страшно подумать.

— Надеюсь, вы не считаете мой звонок неуместным, — раздался голос Генри Дорса. — Я знаю, вы очень занятой человек, но, думаю, нам не помешает перекинуться парой слов.

— Перекинуться парой слов, — повторил Билли.

— Если вы не против.

— Конечно, нет. Когда…

— Моя машина ждет на стоянке. Надеюсь, вы сможете отменить все другие мероприятия, намеченные на сегодня.

— Разумеется, — сказал Билли. — Отменю. Машина оказалась такой, какой Билли ожидал ее увидеть: белый «Мерседес» с затемненными стеклами. При приближении Билли задняя дверь машины открылась. Электрический привод. Великолепно.

Билли заглянул в салон. Молодой человек в белом элегантном костюме и перчатках поманил его внутрь. Билли сел в машину и закрыл за собой дверь.

Молодой человек уселся поудобнее на обтянутом коричневой кожей сидении.

— Генри Дорс, — представился он. — Извините, если не жму вашу руку.

— Извините, если не жму вашу, — сказал Билли.

Генри Дорс оскалился. Он был похож на манекенщика или на одного из тех парней с обложек журналов, когда-то столь популярных. Резко очерченные скулы, мягкие локоны, коричневый загар.

— Вы ожидали увидеть человека постарше, — сказал Генри.

— Ожидал.

— Тогда позвольте немного рассказать вам о себе. Я родился в Сан-Франциско в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году в лето любви. Моя мать была монахиней-кармелиткой. Отец… А кто его знает. Женщины известные лгуньи. Я вырос на ранчо в штате Висконсин под надзором агентов американского правительства. Они оберегали меня от невзгод. Я был на «ты» с компьютером, и к девяти годам писал свои собственные программы. К пятнадцати я создал Некронет и стал мультимиллионером. Вопросы?

— Вопросов достаточно, — сказал Билли.

— Оставьте их при себе. Я наблюдал за вашим ростом с самого начала, Билли. Фиксировался каждый ваш шаг. И этот ваш разговор с премьер-министром.

— Вы подслушали наш разговор?

— Даже смотрел на вас по телевизору. Все здание «Некрософт» находится под видеонаблюдением. Камеры и микрофоны встроены в стены, в потолки, в двери. Я все вижу и все слышу.

— И укрыться негде?

— Только когда вы снимаете портки.

— Да уж.

— И мне решать, похлопать вас по голой заднице или вставить в нее свой…

— Картина впечатляет.

— Вы и есть эта картина, Билли, потому что обложены рамкой. Скажите мне, только честно, потому что я все равно узнаю, если вы солжете: если бы вы управляли компанией, какие полномочия вас бы устроили?

— Абсолютные, — без колебаний ответил Билли.

— Ответ меня удовлетворяет.

— В самом деле?

— Мне нужен человек, который возьмет бразды правления в свои руки. Человек, который не остановится ни перед чем и никому не позволит встать у себя на пути. Такой человек, как вы.

— Но почему вы делает мне это предложение? Ведь компания принадлежит вам.

— Компания мне не нужна, Билли. Я хочу, чтобы ею владели вы. Собственно владение меня не интересует. Важно, чем компания занимается.

— Некронет.

— Именно. Премьер-министр хочет национализировать «Некрософт». Хочет объединить ее с правительством. Его желание совпадает с моим. Дадим им объединиться, но во главе поставим вас.

— Таково было и мое намерение, — сказал Билли, — в случае если бы я вас так и не нашел.

— Что ж, вперед, мой мальчик. Покройте Некронетом весь мир, окутайте его. Загружайте людей миллионами…

— И какова конечная цель?

— Называйте меня экологом, человеком, который проявляет заботу о планете, ограждает ее от перенаселения и загрязнения. Спасти мир в наших силах.

— Или разрушить его.

— Надеюсь, меня не будут мучить угрызения совести.

— Ни на йоту. Ни капли жалости к стаду скотов. Всех на скотобойню. Плевать.

— Не всех, — поправил Генри. — Надо оставить породистых для разведения.

— Понятно, — сказал Билли, который ничего не понял.

— Нет, вы не понимаете, — сказал Генри, который все понимал. — Людей слишком много, Билли. Слишком много маленьких людей, слишком много ничтожеств. И каждый поднимает свой голосок. Они галдят и галдят. Этот гвалт сводит с ума. Представьте, что все они у вас в голове и галдят одновременно. Свихнешься.

— Да уж, — сказал Билли.

— Так отправим же их куда-нибудь подальше, чтобы не слышать этого гвалта.

— В Некронет.

— Вот именно. И тогда мир преобразится для нас.

— Существенно, — сказал Билли. — Итак, вы позволите мне владеть «Некрософт», а потом…

— Вы будете владеть миром, Билли. Вы станете мировым лидером.

— А вы останетесь в тени?

— Я всегда остаюсь в тени. Это у меня получается лучше всего.

— Кто вы? — спросил Билли. — Кто вы на самом деле?

— Перестаньте, — сказал Генри Дорс. — Вы ведь давно уже догадались, не правда ли?

Билли покачал головой.

— Где та рекламка, которую я вам прислал?

— Рекламка?

— Вы получили ее в посылке вместе с плизиром. После этого вы направились в Брентфорд. Знаю, вы по-прежнему держите ее при себе.

— Эта? — Билли вынул из кармана скомканный лист бумаги.

— Снова прочтите ее вслух, Билли. И Билли прочел.

Серфинг по паутине?

А любому доступно! Разве не круто?

Там с усопшими встретиться? Вопросов нет:

А поможет Некронет.

Нет ничего проще.

А сделать нужно пустяк:

Зайти в базу данных человеческих душ,

Отвернув влево с информационного суперхайвея.

Вы на месте. В стране

Еe виртуальных мертвецов.

Так сделайте свой выбор.

— Все ясно, Билли, не правда ли? База данных миллионов человеческих душ. Ни тебе небес, ни ада, один бесконечный рай в киберпространстве. Осуществление всех желаний. Фантастика. Виртуальные мертвецы обретают счастье в своей виртуальной стране чудес.

— Там кое-что еще, — сказал Билли.

— Что? Акростих? Не мог устоять, Билли. Невинная забава.

— Акростих. Я сразу обратил внимание. Прочтешь первые буквы каждой строчки сверху вниз, и получится «Сатана зовет». Намек?

— Это моя маленькая шутка. Для фанатов тяжелого металла.

— Все-таки скажите. Мне нужно знать.

— Кто я? Что я? Человек ли я? Бог ли? Вы снитесь мне или я снюсь вам?

— Вы не Бог, — сказал Билли. — Но…

— Может быть, дьявол? Сатана? Антихрист? Возможно. Но если наука — новая религия, Билли, то я определенно ее бог.

— Господи, — сказал я, — как здесь темно. — Ни лучика света.

Я ощупью двигался вперед. Кругом чернота. Чернота ночная. Могильная. Чернота смерти?

Неужели смерть и есть тихий ужас?

Стены были гладкими и ровными. Я понятия не имел, сколько прошел и сколько еще предстояло. Как далеко может человек зайти внутрь горы? Что, если пещера тянется бесконечно, как те городские улицы, окружающие больницу, словно лента Мёбиуса? Неважно, сколько ты прошел. Главное — ты никогда никуда не придешь. Это и есть тихий ужас, который будет похлеще смерти?

А может, я сошел с ума? Меня изолировали? Я заблудился?

А может, это беспомощность? Неспособность на что-либо повлиять? Когда что-то случилось, а сил воспротивиться нет?

Восхождение Билли Барнеса на пост мирового лидера было приурочено к празднованию начала нового тысячелетия. Жители Брентфорда наблюдали церемонию по телевизору. Праздник себе они устроили двумя годами раньше, чтобы избежать нынешней суеты, и теперь умиротворенно сидели у экранов телевизоров.

Фейерверки и моторизованные кавалькады, торжественные речи и приведение к присяге, воздушные парады и поднятие мирового знамени с эмблемой «Некрософт» — все радовало глаз. Хотя не совсем.

Видеокамера скользила над головами сотен людей, выстроившихся вдоль пути следования мотоциклистов. Именно сотен, а не тысяч, как раньше. Население Америки, впрочем, как и всего мира, сократилось вдвое.

Сам Брентфорд эта напасть обошла стороной. Население городка едва ли имело отношение к компьютерам и Некронету. Люди, конечно, слышали о нововведениях, но предпочитали не высовываться в надежде, что сия участь их минует, как это уже случалось не раз.

Дядя Брайен смотрел празднования по телевизору.

— Билли Барнес, — задумчиво проговорил он. — Не тот ли это Билли Барнес, которого, по совету старого моряка из моих сновидений, должен остерегаться мой племянник? И вообще, что с моим племянником случилось?

Я вывалился из пещеры Тихого ужаса в мир яркой белизны. Я остановился, заморгал, снял с головы котелок и почесал затылок. Неужели я что-то упустил?

Та ли это пещера Тихого ужаса, которую я миновал? Может, по ошибке я прошел даже не сквозь пещеру Мало-что-ужасного, а сквозь пещеру Немнож-ко-тьмы-и-промозглости?

Я пожал плечами. И вдруг мне пришло в голову, что пока я тут рассуждаю, могло случиться действительно что-то ужасное, что я должен был предотвратить, но оказался совершенно не в силах.

— Фу-ты, ну-ты, — сказал я. — Каким бы ни был этот тихий ужас, он не про нас. — Я возбужденно потер руки. — Итак, где же эта земля Визгливых черепов?… О черт!

И увидел я Голгофу, где череп.

Много черепов.

Когда-то в живом обличье,

А теперь в мертвом.

И они кричали мне,

Накликая на тебя горе,

Разлучившее нас.

Передо мной простиралась белая равнина под столь же белесым небом. И эта равнина была покрыта человеческими черепами. И равнина, и небо — от края до края. И этот человеческий прах шевелился. Бормотал и стонал, скрежетал зубами и клацал челюстями. Завывал на небеса, призывая к справедливости и милосердию. Эдакая разгневанная мертвечина. И вой, и визг, и…

— Прошу прощения, — сказали. — Кто-нибудь знает, как пройти к Аркхему?

Два хитрых шотландца с воздушным змеем

Два хитрых шотландца однажды взялись

Воздушного змея пускать.

На холм поднялись и в веревку впряглись,