Глава 12
Главная аллея, ведущая к вилле «Марквуд», была в диком запустении. Изрезанная колеями, она заросла сорной травой, но чалый конь Лайона шел уверенно, а кобыла Миген покорно следовала за ним.
Путники сохраняли молчание. Миген вспоминала их получасовую поездку верхом по пути в Филадельфию, как часто и как искренне тогда смеялась. Тогда они в пути весело беседовали, дразнили друг друга, но ни словом не упомянули о прошлых эпизодах некоей близости между ними, и она была благодарна ему за это.
Неожиданно показалась большая дугообразная аллея, которая и привела их Прямо к ступеням виллы. Лайон остановился, оглянувшись на "Миген:
— Ну, каково ваше мнение?
В Филадельфии такого большого дома она до сих пор не видела. Здание, конечно, выдержано в георгианском стиле, но было не кирпично-красного, а приглушенно серого цвета. Оштукатуренные стены имитировали каменную кладку. Однако сам дом при всем своем великолепии выглядел облезлым. Да и сад явно нуждался в хорошем уходе.
— Удивительное место… Но кто здесь живет?
Лайон откинул назад голову и громко рассмеялся. Солнечный свет озарил красивые черты его лица, и при виде ослепительной, магнетической улыбки Миген почувствовала, как. знакомый трепет охватывает все ее тело.
— Ах, Миген, — приглушенно проговорил он, смахнув слезинку, — вы воистину самая загадочная женщина!
Миген почувствовала себя неловко, но пошла в атаку:
— Вам когда-нибудь говорили, что высмеивать людей невежливо? Будь у меня веер, я бы вас им отхлестала.
Лайон был готов разразиться новым взрывом смеха. Но сдержал себя. В его ярких глазах плескалась такая неподдельная радость, что возмущенная Миген сразу остыла. Она почувствовала странное тепло в его взгляде. Лайон заговорил мягко, чуть ли не ласково:
— Я смиренно молю вас простить меня за мою невоспитанность, мисс Саут. Жаль, у вас нет веера. Я, несомненно, заслужил, чтобы вы меня им огрели. Это моя вина, что я загодя не рассказал вам о вилле. Вот уже несколько лет она пустует. Ее владелец, Эндрю Марквуд, был британским роялистом. Когда англичане оккупировали Филадельфию, Марквуд пригласил нескольких офицеров разместиться здесь.
К несчастью, после одной из битв в соседнее поместье вернулся человек, фанатично преданный делу американской независимости, но этот парень явно перестарался Он И Марквуд несколько раз сталкивались в спорах, которые завершились дуэлью. Марквуд был убит, а его семья вместе с группой английских солдат, которые возвращались домой, переехала в Лондон Правительство конфисковало виллу «Марквуд», и с тех пор она пустует — Ее прошлое, — сказал в заключение Лайон, — стало обрастать суевериями с такой же быстротой, что и сорными травами сад. Сейчас в Филадельфии нет женщины, которая позволила бы своему мужу купить эту виллу.
Лайон натянул поводья и легко спрыгнул на землю. Тело Миген напряглось, когда он крепко взял ее за талию, помогая спешиться.
— Почему же тогда этим домом заинтересовались вы? Похоже, здесь придется много поработать, чтобы реставрировать его.
Привязав лошадей к большому дубу, Лайон поднялся по ступеням к парадной двери.
— Именно поэтому я и решил приехать сюда. Хочу точно определить, как много здесь работы. Десяток лет назад этот дом был своего рода символом благополучия. Считаю, что преступно позволять ему прийти в упадок только из-за этих смехотворных, нелепых побасенок.
— Какие еще побасенки? — удивилась Миген.
— Люди, например, убеждены, что в этом доме все еще обитает привидение Марквуда Время от времени кто-нибудь утверждает, что видел его, — беззаботно объяснил Хэмпшир Дверь открылась с продолжительным скрипом, и Лайон вошел, но тут же почувствовал, как Миген тянет его за рукав; ее ноги будто вросли в пирог дома.
— Люди его видели? — эхом повторила она слова Лайона.
— Миген! Я считал, вы достаточно умны, чтобы верить подобным вздорам! Я вас дразнил, когда сказал, что вы трусливы, но возможно .
— Все в порядке! Я полагаю, что вы сможете защитить меня, если нам неожиданно встретится мистер Марквуд — Это — привидение — Он положил руку ей на плечо — Вы должны поклясться, что не станете передавать Присцилле подобные сплетни, если я решу купить этот дом Меня одолевает предчувствие, что она может легко вжиться в роль истеричной жены.
— Я ей ни слова не скажу Лайон уже не слушал, внимательно осматривая вестибюль.
Миген следила за его взглядом.
Узорчатый каменный пол был загажен мышиным и птичьим пометом, а на оставшейся мебели лежал слой серой пыли Едкий запах щекотал ноздри Совершая обход дома, Миген держалась за руку Лайона, так как ее не оставляло беспокойство Лайон был, видимо, доволен тем, что увидел, и Миген, несмотря на возникшие поначалу сомнения, была уже склонна согласиться с ним Стены были оригинально отделаны панелями, а замысловато Декорированные потолки уже сами по себе являли произведения искусства. На восточной стене вестибюля господствующее место занимал выложенный изразцами камин Миген потеряла дар речи, увидев главную лестницу, перила которой представляли собой сложно сконструированные поразительной красоты решетки, некогда выкрашенные в белый цвет, а теперь пожелтевшие и облезлые.
Лайон изучал каждый уголок здания Наконец вышли наружу.
Солнце сияло над головой так ярко, что Миген, стыдясь, подумала о том, как глупо с ее стороны бояться встречи с привидением Сады страшно заросли, даже кусты самшита задыхались от пышно растущих сорных трав и виноградных лоз. И тем не менее все здесь, несомненно, привлекало своей незаурядной красотой.
— Ну и как? — резко спросил Лайон, продолжая удерживать Миген за руку.
— Я без ума от этого места, честное слово! Должна сказать, что оно отличается как небо от земли от классической простоты южных домов и имеет свое собственное лицо.
— Да, в нем есть какое-то обаяние. Свой характер. Я полностью за этот новый стиль, который приносит с собой Джордж Вашингтон. Правда, я не очень понимаю следующую за ним новейшую моду. Как только ремонт будет закончен, дом станет теплым и привлекательным.
— Но ваш дом полностью отвечает такому описанию. Зачем вам и этот особняк?
— Так положено! Все представители высшего света владеют летними домами, в которых можно укрыться, как принято говорить, от «противной духоты и давки» большого города. Понимаете, я обязан делать то, чего в эти дни ждут от достойных похвалы граждан!
— Я вас не понимаю, — вздохнула Миген, услышав в его голосе горький сарказм.
— К сожалению, это не тот дом, ауру которого вы способны понять, — грубо ответил Лайон.
— Если вы так стремитесь делать то, что, с точки зрения других, правильно, то почему же выбираете именно это место?
Вы могли бы найти…
— Понимаю. Но в том-то и вся загвоздка. Я знаю, что должен сделать много таких вещей, которые презираю. Все это стало абсурдным притворством. Единственное, что спасает меня, так это цель… Когда мне хочется послать всех к черту, я заставляю себя вспомнить прошлое лето в Учредительном конвенте. Я верю, что если смог вынести то, что мне уже выпало, думаю вынести и все остальное.
— Это позор, — с сочувствием сказала Миген.
— Что это должно означать?
— Я полагаю, что позорно заставлять себя лицемерить только для того, чтобы сделать карьеру, которая считается такой моральной и честной. В этом нет смысла.
— Возможно, настанет день, когда у меня будет такой статус, что я смогу делать все, что мне нравится, не боясь молвы. Но, сейчас это единственный способ, благодаря которому я могу быстро попасть в конгресс. Я должен искупить свою вину, чтобы поправить репутацию рода Хэмпширов.
Миген остановилась посреди дорожки и внимательно посмотрела на Лайона.
— Вам не понравится, что я скажу, но, по-моему, такие действия вам не принесут желаемой пользы. Я полагаю, у вас не тот характер, чтобы вы смогли долго притворяться. Это просто для Уильяма Бингхэма или Джеймса Уэйда, но только не для вас.
— А я придерживаюсь противоположного мнения, — парировал Лайон. — Я рассчитываю, что мне поможет справиться с этим моя сильная воля.
Миген выдержала его сердитый взгляда стараясь скрыть и свое восхищение, и свой страх.
Они довольно долго шли молча. Наконец Лайон заговорил:
— Вы слишком наглая особа. Это до чертиков злит меня.
Но тем не менее я высоко ценю вашу честность. — И легкая улыбка пробежала по его губам. — Только не увлекайтесь. Вы же не хотите взбесить меня? Сильно разозлившись, я теряю благоразумие.
Увидев его снисходительную улыбку, Миген немного расслабилась.
— Миген, что вы рассматриваете столь пристально? Не бородавку ли у меня на лице?
Она, сконфузившись, зарделась, потупила взгляд и прошептала:
— Вы, сэр, бестактны.
Лайон расхохотался и, поднеся ее руку к своим губам, поцеловал крошечные пальчики.
— Ну и заявление! Вы в оборот пустили достойное доктора Франклина выражение: «Горшок корит котелок за сажу»!
Руку Миген словно обожгли приникшие к ней губы. Внезапно охваченная паникой, она побежала по заросшему саду.
«Почему всякий раз, когда он оказывается рядом, я теряю самообладание? — испуганно подумала Миген. — Почему я согласилась поехать сегодня, хотя всего несколько дней назад решила, что не хочу иметь с Лайоном ничего общего?»
К саду примыкал необработанный участок, на котором близко друг к другу росли дубы и вязы. Миген хотела передохнуть в их укрытии, ибо дыхание обжигало ее горло. Неожиданно под ногу попался скрытый грязью толстый серый корень. Миген вцепилась в шероховатую кору и восстановила равновесие, но, когда попыталась пошевелить поврежденной ногой, ее пронзила острая боль.
— О Боже мой, — задыхаясь и чуть не плача промолвила Миген, — что же теперь делать?
Появился Лайон, и в отчаянии Миген прикрыла руками лицо, чтобы скрыть слезы.
— Я сказал что-то неуместное? Я хотел только развлечь вас. Неужели моя шутка подорвала доверие ко мне!
Несмотря на свое состояние, Миген улыбнулась. Забыв о поврежденной лодыжке, она потянулась, чтобы пожать ему руку в знак примирения, и закричала от боли. Лайон мгновенно поднял ее с земли. Миген разрыдалась, прижавшись мокрым лицом к его плечу.
— Моя лодыжка! — простонала она, хотя боль в ноге была лишь частью беды.
На лице Лайона отразилось чувство облегчения, ибо ему неизмеримо проще было иметь дело с физической болью, чем с душевной. Он без каких-либо усилий понес девушку, пока не увидел на прогалине похожее на застекленную террасу помещение.
Внутри вдоль стен стояли широкие скамьи. Муслиновая занавеска защищала от света и пыли плюшевые бархатные диванные подушки. У дальней стены располагались три Письменных стола, прикрытых тонкими белыми чехлами.
Лайон сел на скамью, и Миген оказалась у него на коленях, почувствовав твердые мышцы его бедер, прежде чем он уложил ее на подушки. Не сказав ни слова, Лайон, приподнял юбки Миген, осмотрел лодыжку и осторожно повернул ее. Миген, чтобы не вскрикнуть, прикусила губу.
— Ничего не сломано, — успокоил ее Лайон. — Я сомневаюсь, что нога распухнет больше, чем сейчас. Это, я знаю, болезненно, но держу пари, к утру вам будет много лучше.
— Спасибо, доктор Хэмпшир, — произнесла она со слабой улыбкой и была вознаграждена его быстро сверкнувшей усмешкой.
— Я больше не переборщу со своим сарказмом, моя девочка, — сказал он шутливо. — Впредь вы и ваша лодыжка зависите от моего хорошего поведения.
Миген внезапно ощутила на своей обнаженной ноге его большую теплую руку, и у нее пересохло во рту. Воцарилось молчание, пока Миген медленно не подняла глаза и не встретила его взгляд.
Взор Лайона ласкал ее, задерживаясь на блестящих черных локонах, фиалковых глазах, опушенных темными ресницами, на порозовевших щеках. А затем, как Лайон ни сопротивлялся своему желанию, он опустил свой взор вниз, на нежную линию мраморно-белой шеи Миген.
Она почувствовала себя обнаженной под взглядом его сверкающих океанской синевой глаз, будто снимающих с ее пышной груди бледно-лиловый муслин. Реальность отступила, пришло некое горячащее кровь волшебство, соткавшее вокруг Лайона и Миген атмосферу таинственного очарования. Миген больше не чувствовала и не замечала ничего, кроме близости Лайона, его теплого прикосновения к больному месту, его гипнотизирующего взгляда, сделавшего девушку добровольной пленницей.
Пальцы Лайона скользнули вверх по атласной коже, у Мигер перехватило дыхание, когда пульсирующий жар распространился в уголок тела, где сходились ее бедра. Лайон обнял Миген, и она доверчиво прижалась к нему. Длинные пальцы разглаживали ее волосы, когда их уста слились.
Лайон воспламенил своим языком ее язык, и в ней зажглось страстное желание. Ее руки сплелись на его крепкой шее, а она почувствовала его стальное объятие «Я будто иду на дно». — безвольно подумала Миген, охваченная сладостным туманом Лайон гладил ее хрупкое тело, затем сбросил с нее накидку и умело расстегнул пуговицы.
Платье и нижнее белье Миген, казалось, сами, соскользнули с ее плеч, и Лайон склонился, вдыхая аромат сирени ее шелковистых волос. Он обжег губами гладкую, как лепесток цветов, кожу. Когда рот Лайона коснулся груди Миген, она тихонько вскрикнула. Его язык, губы и зубы ласкали ее, пока девушку не стало бросать то в жар, то в холод и она почувствовала его твердое, дерзкое мужское достоинство…
Бархатные диванные подушки внезапно рассыпались по полу.
Сильные руки Лайона опрокинули ее навзничь, и затуманенным взглядом Миген увидела, что Лайон сбросил с себя всю одежду.
Тело Лайона оказалось великолепным. С грацией дикого кота он молча припал на колени рядом с ней и сдернул ее юбки вниз. В фиалковых глазах Миген кипела страсть, а чресла горели желанием, имени которого она еще не знала.
Миген вздрогнула, когда их тела впервые жарко сплелись, и затрепетала в руках Лайона, мучительно остро почувствовав его желание. Лайон, казалось, пожирал душистое, мягкое тело Миген, приникая к ее грудям, пока они до боли не напряглись под его губами. Застонав, Миген крепко вцепилась ему в волосы.
Руки Лайона скользили в поисках тайных сладких местечек на ее теле. Он целовал затылок Миген, где росли по-детски вьющиеся локоны, и поддразнивал языком ее изящные ушки. Их уста снова слились. Миген гладила его по спине, а потом опустила руки на его узкие бедра. Она почувствовала, как сокращаются мышцы Лайона от ее прикосновений и как ее обожгло нечто твердое.
Никто из них в тот момент не смог бы четко сформулировать, что с ними происходило, ибо победило то, что оба считали роком. Последний поцелуй завершали медленно. Миген прильнула к Лайону и чуть не задохнулась от боли и наслаждения, подстраиваясь под задаваемый Лайоном ритм и поднимая свое тело навстречу его.
Лайон тяжело застонал, стиснул зубы, и испытываемая Миген боль сменилась потоком наслаждения.
Лайон медленно пробовал на вкус влажные губы Миген.
Затем лег рядом, притянул ее к себе, и она прижалась щекой к золотистым волосам на его широкой смуглой груди. Миген прислушивалась к его сердцебиению, пока оно не вошло в нормальный ритм.
— Миген?
Она нехотя подняла лицо и увидела, с какой напряженностью Лайон смотрит на нее. Его глаза были полны удивления.
Миген же счастливо улыбалась, ее взгляд был наивен и простодушен.
— Да, Лайон.
Хэмпшир отвел взгляд, чувствуя укол вины и раздумывая над тем, что же ему следует теперь сказать. Он был весьма сведущ в искусстве случайной любви, знал все хитрости покорения и ловкого увиливания от брачной ловушки. Ни одно из усвоенных им правил в отношениях с Миген, однако, не подходило, и то, что между ними произошло, было ему до сих пор неведомо.
«Возможно ли подобное волшебство? — раздумывал он. — Или воображение сыграло со мной шутку?»
Лайон не отрываясь смотрел на восхитительный изгиб ее тела и подыскивал слова, которые могли бы облегчить его затруднительное положение. Инстинкт предупреждал его о невероятных сложностях, в которые он сам впутывается. Первая из них, увы, уже дала знать, когда он заметил на бедре Миген кровь… Лайон тихо застонал. И, вновь заглянув ей в глаза, он, умоляя, попросил:
— Скажите же мне, что вы не были девственницей!
— Я могла бы сказать так.., но это было бы ложью, — откровенно ответила она, как ни странно нисколько не обеспокоенная.
Лайон положил руку на свой разгоряченный лоб и закрыл глаза.
— О, Миген… Как же вы могли разрешить это, мне?
Несмотря на блаженное состояние, Миген усмехнулась:
— А что, ответственность должна лежать на мне? И тем не менее я не осуждаю вас, ибо не считаю это преступлением. Я скорее должна поставить вам в заслугу, что вы вознесли меня на небо настолько высоко, насколько там могла бы оказаться смертная.
Он разрешил ей отодвинуться, сел и потянулся за одеждой.
Миген тут же почувствовала, как разлетелось в прах маленькое облачко ее мечты. Она вдруг ощутила, какова на самом деле реальность.
— Вам.., вам не больно? — Лайон нашел в кармане плаща носовой платок и протянул ей.
Однако внимание Миген в это время привлекло движение снаружи. Между деревьями мелькнул некто стройный и белокурый, и сердце Миген охватил страх, когда она инстинктивно поняла, кто это был.
— Нет-нет, Лайон, как выглядел мистер Марквуд?
— Марквуд?.. Он, по-моему, был довольно высоким. Крупным. Смуглым. Что за вопросы вы задаете в такой момент! Вы же не станете утверждать, что тоже увидели его? — Лайону явно понравилось, что ему не надо объясняться.
Миген продолжала обеспокоенно смотреть на прогалину за домом. Тревога и растерянность охладили последние минуты ее сияющей радости.
— Нет… Боюсь, что пока не увидела.
Глава 13
На обратном пути Миген совершенно забыла, о странной личности, мелькнувшей в саду, поскольку ее все более тревожило поведение Лайона. Она ждала: вот сейчас Хэмпшир скажет, что любит ее и немедленно разорвет свою помолвку с Присциллой. Но в глубине души Миген знала: этого не произойдет.
Разве Лайон не сказал, что цель — карьера в конгрессе — для него превыше всего? И все же сегодня Миген пыталась забыть их прошлые разговоры и продолжала надеяться.
Пока в сгущающихся прохладных сумерках они возвращались. — легким галопом по загородной дороге, Миген с улыбкой вела легкомысленную беседу. Но постепенно силы оставляли ее, наваливалась болезненная усталость. У Миген шумело в голове, когда она вспоминала о том, что совершила, о том, кем теперь стала для Лайона.
Сколько девушек прошло через это до нее?
Они миновали Пенсильванскую больницу, и Лайон свел своего чалого на обочину. Миген последовала за ним.
— Полагаю, что нам здесь следует расстаться, — мягко сказал Лайон. — Никому лучше не будет, если нас снова увидят вдвоем.
Миген не могла смириться с суровой правдой, она сгорала от позора и унижения. Ей не удалось ответить на взгляд Лайона холодно и равнодушно: глаза переполнили горькие слезы. Она страстно хотела растаять, раствориться, исчезнуть, но… Ей оставалось только отвернуться и вытереть глаза.
— Миген, — сказал он спокойно. — Не разочаровывайте меня.
— Что? — Голос ее звучал хрипло, но вызывающе; сейчас она презирала Лайона. — И вы осмеливаетесь говорить о своем разочаровании?
— Вот уж никогда не думал, что увижу вас плачущей. Вы же знаете, как я себя чувствую! Неужели вы думаете, что я могу от всего этого отказаться? Вы же все знаете, Миген, а потому не надо смотреть на меня так. Вы хотели того, что произошло, так же, как хотел я. — Его глаза потемнели, он словно оправдывался, видимо, желая прежде всего убедить себя. — Если говорить по правде, то не стоит скрывать, что ваше желание было значительно сильнее моего.
Миген в гневе отвернулась, собираясь распрощаться с ним.
Но Лайон схватил ее за руку.
— Послушайте, маленькая. Вы не должны меня ненавидеть.
Но я не хочу вводить вас в заблуждение. Я пока не ощущаю того, что должен чувствовать. Почему бы вам не согласиться с моей точкой зрения? Я верю, что мы должны обрести счастье, но…
Он взял Миген уже знакомым жестом за подбородок и приподнял лицо так, что она была вынуждена посмотреть ему в глаза.
— Сегодня я испытал с вами счастье. Знаю, что и вы испытали то же самое. Не совершайте ошибку и не заглушите эти добрые воспоминания чувством вины. Потому что женщина, проснувшаяся в вас, не знает раскаяния.
С этими словами Лайон наклонился и с горькой нежностью поцеловал ее. Миген была уверена, что увидела в его глазах боль.
— Желаю хорошо отдохнуть, миледи, — прошептал он, натянул рывком поводья и пустил коня легким галопом.
Миген застыла на месте. Она провожала Лайона взглядом и вдруг вспомнила, что в особняке Бингхэмов настало время чаепития. Поняв, что с возвращением опоздала, Миген с необычной силой натянула поводья, и Виктория пошла рысью на Бингхэм-стрит.
Никогда в жизни Миген не была столь безутешна.
Энн и Присцилла ехали в ландо, подняв его верх, чтобы защитить себя от вечерней прохлады. Примерки платьев заняли гораздо больше времени, чем предполагалось, и теперь они застряли в пробке экипажей.
— Я просто измучена! — воскликнула Присцилла, театрально вздыхая.
— Да, бывает, что дни порой оказываются такими нудными, зато вечера компенсируют их. Особенно если вы получаете роскошные платья и можете блистать в них!
— Пожалуй, что так… — Присцилла безразлично рассматривала экипажи и пешеходов. — Вы, кажется, говорили, что Кларисса Клоссен живет где-то на Хай-стрит?
— Говорила! — Энн наклонилась вперед, чтобы посмотреть на улицу. — Как раз вон там, третий дом отсюда!
— Его пора бы уже окрасить, — едко заметила Присцилла.
— Вероятно… Ее отец, Эдгар Клоссен, был некогда одним из виднейших граждан Филадельфии. Он чуть ли не первым занялся торговлей чаем. У него пять дочерей, их мать скончалась при последних родах. Мистеру Эдгару лет семьдесят — а то и больше! — — и на его долю пришлось трудное время — война, воспитание дочерей и поиски для них мужей… А когда началась торговля с Китаем, Клоссен потерял два корабля.., и практически разорился. Кларисса — его последний ребенок, оставшийся дома, и, как можно предположить, выросла без надлежащего присмотра, — монотонно сплетничала Энн.
В этот момент они обе увидели знакомого черноволосого мужчину, который вышел из фаэтона.
— Кучер! — закричала Энн.
Маркус Риме уже поднимался по ступеням дома Клоссенов, когда услышал приветствие. Сначала он решил не обращать на него внимания, но к Энн присоединилась Присцилла. Риме нехотя обернулся. В сиреневых сумерках обе женщины показались ему похожими друг на друга и чрезвычайно миленькими.
— Леди! Как приятно увидеть вас вдвоем. Именно такая встреча нужна мне после утомительного дня.
Парадная дверь распахнулась, и появилась странно возбужденная и взволнованная Кларисса.
— Маркус! Я уж думала, что вы никогда сюда не доберетесь! Подождите, вы сейчас такое услышите…
— Мисс Клоссен, я с не меньшим нетерпением стремлюсь узнать, что же ваш отец собирается мне сообщить. Прошу передать ему, что, как только я пожелаю этим милым дамам доброго вечера, я сразу же к нему поднимусь.
Огромные, небесной синевы глаза смущенной Клариссы наблюдали за Маркусом. Присцилла и Энн, увидев ее пристальный взгляд, приподняли брови.
— Простите… Я, мистер Риме, не хотела вам помешать. — Кларисса улыбнулась. — Всего хорошего, миссис Бингхэм, мисс Уэйд. — И поспешно затворила дверь.
Маркус с некоторым облегчением оглянулся, обратившись к Присцилле с самой добродушной улыбкой:
— Какая эмоциональная девушка! Можно подумать, что ее отец правит всем миром!
— А вы уверены, что ведете дела с мистером Клоссеном, а не с его дочерью? — лукаво поинтересовалась Присцилла.
Маркус чуть вздрогнул, но тут же овладел собой. Инстинкт хищника подсказал, что Присцилла просто ревнует, и охватившая его поначалу паника исчезла. Маркус сел в экипаж и почтительно поцеловал руку Присцилле. Та восхитительно покраснела.
— Мисс Уэйд, я прав, что заметил в вашем голосе нотку собственницы? Вы должны знать, что любой мужчина, обладающий глазами и сердцем, не может обращать внимание на какую-нибудь другую женщину, кроме вас.
— Хочется, мистер Риме, чтобы это было правдой, — парировала Присцилла слегка трагично.
— Что касается меня, то это так и есть. — Он поцеловал кончики ее пальцев, а потом тщательно повторил эту процедуру с пальчиками Энн Бингхэм. — Мне не хочется, :но я вынужден распрощаться с дамами. Мистер Клоссен очень нетерпелив.
— Мы тоже должны продолжить свой путь, — сказала Энн. — Нас ждут Уильям и мистер Хэмпшир. Сегодня ужинаем рано, потому что мужчины ведут нас в театр на премьеру «Римского отца».
— Какая ирония судьбы! И я собираюсь побывать на этом спектакле. Один… — Он печально взглянул на Присциллу.
— Возможно, мы там увидимся, — уверенно предположила та.
— Меня согревает эта надежда. До встречи… — Маркус остался на пороге дома Клариссы, глядя, как женщины кокетливо машут ему из ландо.
Экипаж свернул направо, и на лице Римса выражение грусти быстро сменилось наглым самодовольством.
* * *
Миген повезло: она оказалась дома до возвращения Энн и Присциллы. Смит встретила ее в помещении для слуг и вздохнула с облегчением.
— Миген! Я уже начала волноваться! Не могла даже представить себе, что вы нарочно задержались, и уж подумала, будто с вами приключилось нечто дурное. Я не должна была разрешать вам уходить одной.
— Мне очень жаль, если я обеспокоила вас. — Миген заставила себя улыбнуться. — Это действительно так. Я и не собиралась опаздывать… Просто заехала слишком далеко.
Смит наклонила голову, вопросительно глядя на растрепанную девушку.
— И вы развлеклись? Куда вы ездили?
Пропустив мимо ушей первый вопрос, Миген честно ответила на второй: