Роберт открыл глаза и потянулся. Должно быть, отдых пошел ему на пользу: он чувствовал себя превосходно. Как он и предполагал, тяжелое забытье скоро перешло в глубокий сон, продолжавшийся как раз столько, сколько требовалось организму на восстановление сил. Сколько же именно? Роберт посмотрел на часы и убедился, что проспал немногим меньше полутора суток. Значит, полет продлится еще пять дней... Уайт огляделся. Он лежал на койке в офицерской каюте – очевидно, его перенесли сюда из рубки, предварительно сняв скафандр. Каюта была не слишком просторной, но все же, помимо койки, вмещала стол, стул и небольшой шкафчик. Над столом была укреплена панель связи. В каюте было две двери, одна вела в коридор, другая, как убедился Роберт – в туалет. Туалет был общим для двух соседних кают: когда дверь с одной стороны открывалась, дверь с другой стороны автоматически блокировалась.
      «Теперь неплохо бы позавтракать, – Роберт вспомнил, что двое суток ничего не ел. – Или, может, принять душ? Нет, сначала завтрак.»
      Пилот вышел в коридор и спустился в кают-компанию. Он нажал кнопку, и часть крышки стола ушла вниз, а потом вернулась с порцией саморазогревающихся консервов и стаканом тонизирующего напитка. Роберт вызвал из недр стола еще несколько порций, что неудивительно, если учесть, сколько времени он испытывал недостаток в воде и нормальной пище.
      «Это вам не калорийные таблетки, – думал пилот, пережевывая странную, но приятную на вкус еду. – Однако почему я еще никого не встретил?» Поразмыслив, он решил, что сейчас, возможно, ночь по корабельному времени – в космосе время суток – абстрактное понятие, и его спутники могли установить его как угодно в соответствии с их собственным желанием спать. Это было вполне логичное объяснение, да и, к тому же, даже днем кают-компания – не единственное место, где могли находится майор и Эмили. И все же Роберт чувствовал смутное беспокойство.
      Когда он принял душ, тревога его обрела более четкие очертания. Он понял, что его беспокоит не столько отсутствие товарищей, сколько какое-то ускользающее воспоминание. Какое-то событие или обстоятельство, предшествовавшее его потере сознания при транспереходе...
      Роберт поспешно поднялся в рубку. Здесь также никого не было. На первый взгляд все было в норме. Горели синие транспаранты – цвет, соответствующий у коррингартцев земному зеленому, цвет, означающий нормальное функционирование систем. Мертвыми индикаторами темнел только обесточенный пульт управления огнем, поскольку бортовое оружие было демонтировано. Жизнеобеспечение, энергоснабжение – все в порядке...
      Роберт бросил взгляд на табло, отсчитывающее время до прибытия. Число показалось ему странным. На несколько мгновений он задумался, переводя коррингартские символы и единицы в земные... Результат вышел столь нелепым, что пилот провел расчеты заново – и вновь получил то же значение. «Ничего не понимаю. Выходит, нам осталось лететь меньше двух суток! Но этого не может быть! Даже для земного корабля такой массы это слишком быстро... а ведь у коррингартцев хуже двигатели... Не мог же я проспать пять дней! Я бы шатался от слабости, да и своим часам я верю больше, чем всем имперским приборам, вместе взятым...»
      Роберт поспешно пробежал пальцами по клавишам навигационной системы. Возникшая на экране звезда и ее координаты не оставляли сомнений. Курс был изменен! Корабль шел совершенно к другой цели, неисследованной, насколько было известно Роберту, звездной системе в Дальнем космосе, неизвестно даже, по чью сторону Границы. Теперь Уайт, наконец, вспомнил, что его беспокоило. Вспомнил, как перед самым транспереходом майор Сэндерс, искоса глядя на теряющего сознание пилота, потянулся от панели связи к навигационной панели...
      Теперь уже ничего нельзя было исправить – курс корабля не может быть изменен в транспространстве, как не может быть послана оттуда трансграмма. Но все же кое-что следовало предпринять. Роберт, стараясь неслышно ступать по коридорам и лестницам, спустился в шлюзовой отсек. Он опасался, что какая-нибудь из дверей, мимо которых он проходил, откроется, но этого не случилось. Держит ли Сэндерс Эмили взаперти? Вряд ли, ведь она ничего не понимает в показаниях приборов рубки и, значит, не представляет для него опасности. Во всяком случае, лишь нежеланием майора раньше времени открывать глаза Эмили мог объяснить Уайт свою собственную свободу. Весьма опрометчиво со стороны Сэндерса, подумал Роберт, входя в шлюзовой отсек. Вот и скафандры, и рядом с каждым из них – десантный бластер и лучевой пистолет...
      – Не трудитесь, Уайт. Он не заряжен.
      Пилот резко обернулся, сжимая бесполезный пистолет в руке. В отсек спокойно вошел майор с точно таким же, но, очевидно, заряженным оружием.
      – Что все это значит, Сэндерс?
      – Это я у вас хотел спросить. Почему, проснувшись, вы сразу кинулись за оружием?
      – Зачем вы изменили курс?
      – Чтобы помешать вам привести корабль туда, куда вы хотели. Захолустная планета, практически неосвоенная, без официальных представителей властей – удобное место, где вас ждут сообщники. Они вас не дождутся. Вместо этого вы будете доставлены на военную базу.
      – Ничего не понимаю. Вы что, обвиняете меня в преступлении? В каком именно?
      – В государственной измене. Членство в преступной организации, сотрудничающей с коррингартской разведкой.
      – Майор, вы параноик! Сначала вы подозревали в шпионаже Эмили Клайренс, теперь меня!
      – Я возводил незаслуженные обвинения на мисс Клайренс лишь затем, чтобы усыпить вашу бдительность. В тех условиях мне имело смысл изображать к вам полное доверие.
      – Но я же прошел брэйнсканирование!
      – Точнее, вы так думали. Существует ряд психологических приемов, в совершенстве овладев которыми, можно, как будто бы, обмануть брэйнсканер. Вы думали, что вам это удалось, но результаты вашего допроса сразу вызвали подозрение. Лишь внезапная атака на нашу базу помешала разобраться с вами.
      – Это полный бред. Майор, я же спас вас!
      – Мисс Клайренс рассказала мне, почему вы это сделали.
      – Но мое нападение на имперскую базу!
      – Инсценировка. Комендант подозрительно быстро принял все ваши условия, не правда ли? Впрочем, я не намерен дискутировать с вами. В мотивах ваших действий разберется следственная комиссия.
      Роберт понял, что переубеждать майора бессмысленно. То, что говорил Сэндерс, было полной чепухой – и возможность обмануть брэйнсканер, и захолустность выбранной Уайтом звездной системы, и наконец, слова о военной базе. Вполне возможно, в той системе на Границе действительно была база, но, если бы Роберт действительно был преступником, его следовало бы доставить в тыл, в Средний космос, а не на секретный военный объект на передовой! Какую игру ведет Сэндерс? Может, он действительно сумасшедший? Размышлять об этом не было времени. Роберт решил немедленно переломить ситуацию в свою пользу. Сэндерс, увлекшись своими обвинениями, подошел слишком близко и, похоже, чувствовал себя чересчур уверенно. Роберт, облокотившийся о стену рядом со скафандрами, резко схватил один из них и бросил в майора, одновременно отскакивая в сторону, чтобы не попасть под выстрел. Сэндерс пошатнулся, взмахнул руками, но устоял. Скафандр упал на пол, и в тот же момент Роберт, все еще ожидая выстрела, бросился под ноги своему противнику. Сэндерс перелетел через него и выронил пистолет. Тот, вращаясь, заскользил по полу. Оба противника метнулись за ним. Майор дотянулся первым, но Роберт ударил его по руке, и оружие отлетело еще дальше. Несколько секунд два человека катались по полу, вцепившись друг в друга; наконец пилоту удалось отпихнуть ногой Сэндерса и схватить пистолет. При виде наставленного на него дула майор прекратил сопротивление.
      – Так-то лучше, – сказал Роберт, поднимаясь. – Я не знаю, чего ради вы все это затеяли...
      – Не думайте, что это вам поможет! – крикнул майор. – Своим поведением вы окончательно разоблачили себя! Если бы вы были невиновны, зачем бы вы стали нападать на меня?
      – Просто не люблю, когда в меня тычут пистолетом.
      – Курс корабля уже нельзя изменить! – майор кричал все громче, словно стараясь что-то заглушить. – Я предупредил, кого надо, трансграммой! Вам приготовлена подобающая встреча, и любые попытки ускользнуть... БЕЙ!!!
      Слишком поздно Роберт понял, что странная речь Сэндерса, все его бессмысленные обвинения предназначены вовсе не для его, Роберта, ушей, что он стоит спиной к люку и что, произнося последние фразы, майор смотрел на что-то позади него...
      Сильный удар обрушился сзади на голову пилота. Колени его подогнулись, и он рухнул на пол, теряя сознание. Последним, что он услышал, была фраза Сэндерса:
      – Отлично сработано, мисс Клайренс.

      Когда Роберт пришел в себя, он услышал щелчок закрывающейся двери. Пилот осторожно приоткрыл один глаз, но никого не увидел – очевидно, его тюремщики только что вышли. Что ж, теперь у него было время обдумать положение. Роберт снова лежал на койке в офицерской каюте, но это была уже другая каюта. Вся прочая мебель была из нее убрана – остались лишь дырки в полу там, где мебель была привинчена. Панель связи также отсутствовала; из стены свисали провода. Руки пилота были связаны подобным проводом. Сперва это показалось ему бессмысленной жестокостью – ведь, запертый в каюте, он не представлял опасности для своих врагов – но потом он понял, что его связали сразу же после удара, опасаясь, что он быстро придет в себя. Роберт сел на койке и увидел на полу две банки саморазогревающихся консервов и двухлитровый баллон с водой. Значит, его не выпустят отсюда до конца полета. Что ж, тогда, по крайней мере, можно надеяться, что ему не помешают освободить руки.
      Роберт осторожно потрогал голову и поморщился от боли. Хорошо, если нет сотрясения мозга, а ведь у него еще не исчезла шишка, оставшаяся от встречи с гигантской птицей. «Что-то в последнее время развелось слишком много желающих вышибить мне мозги», – невесело подумал пилот. Впрочем, в обоих случаях виноват он сам – проявил недостаточно осторожности... Но Эмили Клайренс! Вот уж, действительно, неожиданность... Презрение, которое Роберт всегда испытывал к женщинам, сыграло с ним злую шутку: он перестал воспринимать их как возможных противников, как потенциальные источники опасности. Он забыл золотое правило Границы – лучше переоценить, чем недооценить врага – за что и поплатился. Однако кто бы мог подумать, что Эмили окажется в сговоре с Сэндерсом? Все выглядело так, как будто прежде они не были знакомы, да и встреча их на разрушенной базе землян была чистейшей случайностью – даже если Эмили Клайренс была крупным специалистом по компьютерам, она не могла вызвать сбой в компьютере «Крейсера», она ведь не заходила в рубку до трансперехода. Впрочем, очень может быть, что майор говорил правду, и Эмили Клайренс – никакая не Эмили Клайренс. Роберт не сомневался в готовности миллиардеров заниматься темными делишками, но вряд ли они втягивают в это собственных дочерей. Но, кем бы на самом деле не была эта стерва – Роберт решил отныне мысленно называть ее так – сейчас важнее всего было понять, что за план она реализует. В ее действиях не просматривалось никакой логики. Если она заодно с Сэндерсом, зачем тайно от него хотела отправить трансграмму? Если она связана с коррингартцами, зачем покинула корабль на капсуле вместе с Робертом? Похоже было, что она и Сэндерс ведут каждый свою игру, но сочли возможным объединиться против Уайта вместо того чтобы использовать его друг против друга. Похоже, Роберт вляпался в сложную, многоплановую интригу... Пилот, конечно, не думал, что центром этой интриги может быть он – он слишком мелкая фигура. В его биографии, правда, были эпизоды, способствовавшие приобретению опасных врагов, и один из таких эпизодов – тот, в котором он получил свои превосходные часы – едва не стоил ему жизни, но никто из этих врагов не стал бы мстить столь изощренным способом, а ограничился бы банальным убийством. Выходит, Роберт просто случайно оказался на пути у... у кого? У мафии? У коррингартской разведки? Может – чем черт не шутит – и у земных спецслужб, в чистоплотность коих он, как разумный человек, естественно, не верил? Во всяком случае, похоже, что «стерва» с коррингартцами не связана, а вот Сэндерс... Слишком уж подозрительно он остался в живых – один из всего персонала – после коррингартской атаки, да и сама атака на секретный военный объект была слишком уж внезапной и целенаправленной. И зир Ратхерн слишком охотно отдал Сэндерса Уайту, повозмущавшись только для вида. А ведь он знал, что пленный землянин представляет немалую ценность... Коррингартцы своих не выкупали и не обменивали, если только те не были знатными аристократами, но ведь у землян совсем другой подход. Кому же все-таки принадлежит планета, на которую они направляются – Земле или Империи? Или это один из тех диких пограничных миров, где нет ни колоний, ни военных баз, а единственными представителями закона являются лучемет и клыки местной фауны? Такое место вполне могло явиться результатом компромисса между коррингартским агентом и представительницей земных нелегальных структур, но зачем везти туда его, Роберта? Не проще ли сразу прикончить? Неужели «эта стерва» в порыве сентиментализма не позволила убивать того, кто не раз спасал ее саму? Уайт усмехнулся. Кстати, не исключено, что она все-таки настоящая Эмили Клайренс. Эти детки миллиардеров, с малых лет имеющие все, быстро всем пресыщаются и начинают искать будоражащих приключений. Для них немудрено впутаться в крупную аферу, тем более что осознание риска компенсируется мыслью о добром папочке, который, конечно, в случае чего отстегнет сотню-другую миллионов, чтобы вытащить любимое чадо из беды...
      Эти мысли крутились в мозгу Роберта, пока он пытался зубами развязать провод. Дело продвигалось с трудом: узел был крепко затянут, зубы соскальзывали с изоляции, и к тому же каждое сжатие челюстей отзывалось болью в голове. Но, наконец, пилоту удалось вытащить кисти из расширившейся петли. Некоторое время он разглядывал провод, пытаясь найти ему полезное применение, но так ничего и не придумал. Конечно, можно было бы встать возле двери и накинуть провод на шею тому, кто войдет, но подобный маневр требовал внезапности, Роберт же не сомневался, что в каюте имеется скрытая камера. Капитан имперского корабля должен иметь возможность наблюдать как за солдатами, так и за офицерами... Взгляд пилота переместился на оголенные конца проводов, торчащих из стены. Вот если устроить короткое замыкание... Роберт провел рукой с часами возле проводов, но датчики ничего не зарегистрировали. Все было обесточено.
      По мере того, как его взгляд дюйм за дюймом обшаривал каюту, пилот терял последние остатки надежды. Ни выбраться наружу, ни устроить что-нибудь внутри. Дверь в коридор герметична и выдерживает перепад давления в несколько атмосфер – результат небольшого взрыва. Замок электронный, может быть заблокирован с центрального пульта, что и имеет место в данный момент. Дверь в туалет... забаррикадироваться, что ли, внутри? Роберт усмехнулся. Разумеется, замок этой двери тоже управляется с центрального пульта. А вот камеры там, пожалуй, нет, если только бывший капитан этой посудины не извращенец... Стоп! А нельзя ли через туалет проникнуть в соседнюю каюту? Роберт вошел в кабинку и закрыл за собой дверь. Так, теперь дверь с другой стороны заперта. А если снова открыть и закрыть свою дверь, имитируя, что пользовавшийся кабинкой вышел? Роберт попробовал, но противоположная дверь осталась заблокированной. Видимо, здесь используется более сложный механизм, чем примитивное реле, проверяющее на четность число открываний и закрываний дверей – возможно, какой-нибудь фотоэлемент проверяет, есть ли кто в кабинке... или конденсатор определяет по изменению емкости... вот ведь стояла перед кем-то инженерная задача!
      Окончательно убедившись, что побег невозможен, Роберт снова улегся на койку. Вскоре им овладела скука – главная беда всех узников, во всяком случае, тех, кто избавлен от еще большего зла – общества себе подобных. Уайт испытывал искушение корчить рожи скрытой камере или громко ругать своих тюремщиков самыми грязными словами из лексикона Границы, однако он воздержался от того и другого, не желая доставлять своим врагам бесплатное развлечение. Вскоре он принялся напевать под нос все песни, которые знал, а те, что ему особенно нравились – по нескольку раз. Когда песенный репертуар был исчерпан, Роберт попытался вспомнить какую-нибудь шахматную задачу, чтобы решить ее в уме, но, как назло, ни смог вспомнить ни одной. Сон был бы для него спасением, однако его организм еще долго не должен был испытывать потребности во сне. Промучившись несколько часов, пилот встал и долго ходил по каюте; завязал в сложный узел торчавшие из стены провода; попытался отвинтить от пола койку и убедился, что сделать это невозможно без специального инструмента. Все это занимало ненадолго. Он начал понимать заключенных, вешавшихся в своей камере. Наконец ему удалось заснуть; однако, проснувшись и взглянув на часы, он понял, что проспал всего ничего. Роберт без аппетита, единственно с целью хоть чем-то занять себя, опорожнил банку консервов и запил водой – это была обычная вода, а не тонизирующий напиток. «Чертовы скупердяи!» – подумал Уайт. К этому времени он уже понимал арабских джинов, поклявшихся убить своего освободителя. Он готов был убить всякого, кто войдет.
      В этот момент входная дверь наполовину приоткрылась, и в каюту – очевидно, не без посторонней помощи – буквально влетела Эмили Клайренс. Дверь немедленно захлопнулась снова; щелкнул электрический замок.

      Роберт ничем не выдал своего удивления – впрочем, он был не так уж удивлен, поскольку не считал союз между своими тюремщиками надежным. Произошедшее между ними было, очевидно, выгодно пилоту, однако, отбросив абстрактные размышления об убийстве, он все же не мог удержаться от мести.
      – Поссорились со своим дружком, и он вас выгнал? – осведомился Роберт тоном аристократа, отчитывающего нерадивую служанку.
      – Никакой он мне не дружок! – воскликнула Эмили, обретая, наконец, равновесие на середине каюты и потирая правое плечо – видимо, ее только что вели, заломив руку за спину. – Этот ублюдок – коррингартский шпион!
      Роберт фыркнул.
      – Кажется, скоро слова «коррингартский шпион» будут вызывать у меня приступ нервного смеха. Меня просто поражает человеческая неоригинальность.
      – Но он на самом деле шпион! Он признался в этом! Он обманул меня... так же, как обманул вас... то есть вы его раскусили, но я...
      – Что я слышу! Вы, кажется, признаете, что ваше вмешательство было несколько несвоевременным?
      – Роберт, я ужасно сожалею...
      – Я тоже. Из-за вас я теперь имею роскошные шансы провести остаток жизни в имперской лаборатории, – пилот поднялся с койки.
      – Роберт... великий космос, что вы собираетесь сделать?!
      – Отдать небольшой должок, – Роберт дотронулся до волос на макушке, приближаясь к Эмили с самым недвусмысленным видом.
      – Но, Роберт... неужели вы ударите женщину? – она попятилась.
      – Почему бы и нет? Особенно учитывая, что она ударила меня первой. Кстати, что это было?
      – Ножка от стола из этой каюты, – Эмили уперлась спиной в стену и поняла, что дальше отступать некуда. – Сэндерс специально запер меня с вами, чтобы посмотреть на что-нибудь подобное! Вы хотите доставить ему удовольствие?
      – В данный момент, как, впрочем, и всегда, я хочу доставить удовольствие себе. Кстати, мой кулак не такой твердый, как ножка от стола, – Уайт замахнулся.
      Тут Эмили сделала то, чего потом долго не могла себе простить. Вместо того, чтобы, как она собиралась еще мгновение назад, сопротивляться или хотя бы гордо выпрямиться, презрительно глядя в глаза пилоту, она забилась в угол и, пронзительно визжа, закрыла лицо руками. Роберт с полминуты наслаждался этим зрелищем, а затем, бросив: «Руки марать неохота», вернулся к своей койке и снова улегся, положив руки под голову. Эмили всхлипывала в углу.
      – И такое ничтожество лезет в межзвездные аферы! – заметил вслух пилот.
      – Да какие еще аферы! – воскликнула сквозь слезы Эмили. – Я же говорю, он обманул меня! Почему вы мне не верите?
      – Я ничему не верю, даже тому, что вы Эмили Клайренс. Впрочем, я готов выслушать вашу версию событий.
      Но Эмили надулась и замолчала. «Чем черт не шутит, вдруг она и правда ни при чем», – подумал Уайт. «В любом случае, следует объединиться с ней против Сэндерса – если, конечно, подобные термины уместны в нашем положении.»
      – Слушайте, как говорил наш общий друг Сэндерс, кем бы вы ни были, на данном этапе у нас общие интересы. Поэтому перестаньте корчить из себя обиженную добродетель – тем более что у меня для этого куда больше оснований – и рассказывайте все.
      – Какой смысл мне рассказывать, раз вы мне не верите?
      – Получить ножкой стола по голове от человека, которого вытащил на себе из горящего леса – это, знаете ли, достаточный повод для недоверия.
      – Но я же говорю, это все из-за этой скотины Сэндерса! Когда мы вошли в транспространство...
      – Погодите. Доверие не строится на полуправде. Вы уверены, что хотите начать свой рассказ именно отсюда?
      – А откуда же еще?
      – Вы никогда прежде не знали Сэндерса?
      – Нет, разумеется!
      – И не имели никаких дел в Дальнем космосе? Или, возможно, на Земле – я имею в виду такие дела, которые обычно не афишируют? Говорите прямо, я ведь не полиция.
      – Конечно же нет! Великий космос, Уайт, за кого вы меня принимаете?!
      «Если она и врет, то чертовски хорошо играет», – подумал Роберт.
      – Ну хорошо. Допустим, вы не имеете отношения ни к чему подобному и все наши приключения – только цепь неприятных случайностей. Итак, перед самым транспереходом я отрубился, и Сэндерс изменил курс...
      – Тогда я этого не поняла. Ведь я же не разбираюсь в управлении кораблями.
      – Но теперь вы знаете, куда мы направляемся?
      – Да. На одну из имперских планет. Там имеется их база. Так, по крайней мере, он мне сказал.
      – Но почему в Дальнем космосе, возле Границы? Почему не в имперском тылу? А, я, кажется, понимаю. Я слишком долго продержался, до самого трансперехода. У Сэндерса просто не было времени на более радикальную корректировку курса. Хорошо, продолжайте.
      – Мы перенесли вас в каюту, уложили на койку и сняли скафандр. Сэндерс осмотрел вас, пощупал пульс и сказал, что вы вне опасности. Потом мы с ним выбрали по каюте, и он сказал, что хочет со мной поговорить. Я ответил, что у меня голова идет кругом от всех этих событий, что я устала, что нам лететь в транспространстве еще несколько дней и он спокойно сможет поговорить со мной завтра.
      – Ну и ну! А как же женское любопытство?
      – Прекратите, наконец, свои насмешки! Я понятия не имела, о чем пойдет речь. У меня сложилось впечатление о Сэндерсе как о типичном солдафоне, и я думала, что он станет расспрашивать, как расположены здания имперской базы, какую скорость развивает катер и о прочих сведениях, представляющих, по его мнению, военный интерес.
      – И он согласился?
      – Думаю, он понимал, что вас можно не опасаться еще около суток, и поэтому согласился. Видимо, решил, что в более спокойном состоянии я отнесусь к его рассказу с большим доверием.
      – И на следующий день...
      – Он заявил, что вы работаете на коррингартцев! Якобы результаты вашего брэйнсканирования выглядели весьма подозрительно, но внезапная атака на базу помешала расставить все точки над "i", и он, дескать, притворился, что подозревает меня, а не вас, чтобы развеять ваши сомнения.
      – Вор, громче всех кричащий «Держи вора!» Прием очень старый, но, оказывается, все еще эффективный... Но он хоть как-то обосновал свои обвинения?
      – Ну конечно. Он заявил, что никакой неисправности компьютера не было, что вы доставили меня туда специально, но лишь слегка ошиблись во времени, явившись сразу перед атакой, а не после нее.
      – Глупость. В том же районе есть планеты, удерживаемые коррингартцами; если бы мне это было нужно, горючего «Крейсера» хватило бы, чтобы добраться туда, а не к месту битвы с неизвестным результатом.
      – Но я же не знаю звездной карты! Во всяком случае, тогда я ему еще не поверила, – Эмили бросила взгляд на Роберта, но, не дождавшись изъявлений благодарности, продолжила: – Тогда он предложил мне рассказать обо всем, что произошло после нашего ухода с «Крейсера», и буквально каждый эпизод говорил против вас!

      – Чушь какая-то, – Уайт тряхнул головой и тут же болезненно поморщился. – Вы ведь не скрыли от него, что экскурсия на коррингартский корабль была вашей идеей, которую я не одобрил?
      – Да, потому что хотели спокойно дождаться десанта! Когда же вы убедились, что я, возможно, полезу туда одна, то заманили меня в корабль и устроили взлет, сделав вид, что это была роковая случайность. Потом, продолжая играть свою роль, разобрали пульт – лишь для того, чтобы, не вызывая подозрений, задать нужный пункт прибытия.
      – А прибыв в этот пункт, катапультировался в джунгли!
      – Да, но меня вы уговаривали остаться и сдаться в плен. Вас должны были подобрать в джунглях позже – для этого вы и взяли радиомаяк.
      – Почему же я им сразу не воспользовался? Например, пока вы спали?
      – Но ведь тогда вы бы выдали себя. Ясно же, что коррингартцы не могли найти нас в лесу без чьей-то помощи. Поэтому вы решили выбраться из леса самостоятельно.
      – Но на кой черт мне было вообще ломать перед вами комедию – причем, замечу, с риском для жизни? Почему я не мог выдать вас открыто, не таясь? Вы бы все равно не смогли успешно сопротивляться.
      – Сэндерс сказал мне то же, что и вы в свое время: для коррингартцев я представляю ценность, поскольку за меня можно получить хороший выкуп. А значит, я оказалась бы в конце концов на свободе и выдала их важного агента, то есть вас. Конечно, мне бы устроили промывку мозгов, но Сэндерс сказал, что коррингартцы слишком плохо разбираются в физиологии людей и не умеют делать эту процедуру качественно.
      – А захват катера – тоже инсценировка?
      – Конечно.
      – Но ведь я убил пилота.
      – Это могла быть кукла, примитивный робот. А если и не робот, это ничего не доказывает. Жизнь агента ценнее жизни простого солдата. Коррингартцев миллиарды, а землян, работающих на Империю – единицы.
      – Положим, тысячи, но это все равно мало. Но захват одного из пунктов управления базы, в результате чего вся ее работа была выбита из графика – не слишком ли дорогие декорации для моего спектакля?
      – Вовсе нет, коррингартцы сами предложили вам этот вариант, чтобы провести очередные учения.
      – О том, как я освобождал пленных, уже не говорю – это просто еще один провод к моему электрическому стулу. Но все же как Сэндерс объяснил, что они отдали его мне и позволили нам троим улететь?
      – Так ведь вы должны были привести корабль на другую базу, только и всего. Та, на которой мы были, предназначена для ремонта боевых кораблей, а не для содержания пленных – разве что временно. Сценарий же учений предусматривал успешный старт террористов с дальнейшим перехватом их в пункте прибытия, – Эмили посмотрела на пилота, как школьница, ответившая трудный урок.
      – Н-да... Сэндерс, конечно, ублюдок, но, если бы я не боялся, что он подслушивает, я бы сказал, что он достоин восхищения. Это же надо – выстроить вполне логичную версию, в которой нет ни байта правды! Хотя, впрочем, при ближайшем рассмотрении фальшь заметна. Слишком уж все накручено... И вы в это поверили?
      – А кому я, в конце концов, должна была верить – американскому офицеру или космическому авантюристу, который даже и не скрывал, что смотрит на меня как на товар, который хочет продать подороже?!
      – Черт вас возьми, я не авантюрист! – взорвался Роберт. – Я уже объяснял вам, что в космос меня привела отнюдь не тяга к приключениям!
      – Ну, межзвездный бродяга, какая разница!
      – Называйте меня свободным пилотом. Разница существенная. И, если бы я действительно вел нечестную игру, то не стал бы откровенничать с вами. Я был бы сама любезность. Но я ненавижу интриги.
      – Набиваете себе цену?
      – Вовсе нет. Просто считаю, что человек должен сам говорить о своих достоинствах – о его недостатках скажут другие. Итак, вы поверили, что я – шпион...
      – У меня ведь были и дополнительные доводы. Ведь вы знаете коррингартский и подозрительно легко разбираетесь в их системах управления. Но я все еще не была уверена до конца. То есть я еще не думала, что Сэндерс врет; я просто предполагала, что он может ошибаться. Тогда он предложил посмотреть, что вы будете делать, когда проснетесь. Мы следили за вами с помощью видеокамер. Когда вы пошли в шлюзовой отсек за оружием – а ведь больше вам там ничто не могло понадобиться во время полета в транспространстве...
      – А если бы я не пошел туда? Если бы я не заглянул в рубку и не заметил изменения курса?
      – Это ничего бы не меняло. Просто вы бы продолжали играть свою роль, не так ли? Сэндерс, вероятно, все равно убедил бы меня, что вас нужно запереть – ведь в крайнем случае невиновного можно выпустить, а вот оставлять на свободе виновного... Но, когда я увидела, как вы наставили на него пистолет, меня уже не нужно было убеждать.
      – Просто я понял, что передо мной либо преступник, либо сумасшедший. И в том, и в другом случае защищаться следовало отнюдь не логическими доводами. Кстати, а почему вы не воспользовались пистолетом? Почему ножка от стола?
      – Он не дал мне оружия... да и неужели вы думаете, что я способна застрелить вас в спину?
      – А в лицо?
      – Тоже... хотя... если защищая свою жизнь... не знаю. Во всяком случае, мне бы этого очень не хотелось. Ни вас и никого другого, – поспешно добавила Эмили.