Сильнодействующее средство, примененное Робертом, все-таки оправдало свою высокую репутацию: к утру Эмили практически поправилась. Для Уайта это было приятным сюрпризом – он решил не откладывать путешествие вниз.
      – Я вижу, вы почти в норме, мисс Клайренс.
      – Да, благодарю вас. Кстати, можете звать меня просто Эмили. Вы ведь, кажется, спасли мне жизнь?
      – Это не я, а лекарство. Кстати, с вас триста долларов. Оно не бесплатное.
      – Вы в своем репертуаре. Давайте завтракать. Где у нас вода?
      – Воду надо экономить. Держу пари, через несколько часов вам захочется пить куда сильнее. Мы отправляемся вниз.
      – Но капсула...
      – Ее придется бросить здесь. Возьмем отсюда все, что может пригодиться.
      – Дайте мне хотя бы оправиться после вчерашнего!
      – С вашей щекой не стоит отправляться на конкурс красоты, это верно, но лазить по деревьям вы можете. Я вкатил вам лошадиную дозу стимуляторов... хотя, применительно к ситуации, следует сказать – обезьянью.
      – Прекратите надо мной издеваться! – воскликнула Эмили, чуть нее плача.
      – Я не издеваюсь, мисс Клайренс... Эмили, просто наше положение не позволяет медлить. Без оружия нам не выжить. Здесь, наверху, мы не сможем даже утолить жажду. Да, вокруг полно сочных плодов, которыми питаются местные животные, но для человека они могут оказаться ядовитыми, и я не намерен проверять это экспериментально. Может быть, нам не придется опускаться до самой земли – бластер мог запутаться в ветвях. Но тогда его может утащить какая-нибудь любопытная обезьяна, и с каждой минутой наши шансы уменьшаются. Если он упал на землю, его тоже могла подобрать какая-нибудь обитающая внизу тварь. Впрочем, даже если его никто не тронул, это еще не гарантия спасения: десантные бластеры чертовски надежны, но я не знаю, что бывает с ними при падении с высоты в несколько сот метров, даже при пониженной гравитации.
      – Лучше подумайте, что будет с нами при таком падении.
      – Не волнуйтесь, у нас есть все для безопасного спуска. Это спасательная капсула, и в ней имеется некоторый набор предметов, полезных в экстремальной ситуации – правда, весьма примитивный, земные капсулы оснащены куда лучше. – Роберт нажал рычажок, его кресло сдвинулось в сторону, под ним оказался продолговатый ящик. Пилот извлек оттуда моток тонкого троса. – Этот трос выдержит нас обоих. На каждом конце его имеется карабин, защелкивая его на любом месте троса, получаем прочную петлю. Один из нас закрепляет один конец троса вокруг ветки, другой конец – вокруг скафандра, и, подстраховавшись таким образом, спускается вниз на длину троса – более пятнадцати метров. Там он садится на ветку и прикрепляет к ней свой конец троса, а тот, кто остался наверху, обматывается верхним концом и начинает спуск. Видите, все совсем безопасно.
      – Это только на словах. Карабкаться над бездной, надеясь на тонкий трос... – Эмили передернула плечами.
      – Когда вы летите в космическом корабле, стенка толщиной только в несколько дюймов отделяет вас от миллиардов километров ледяной пустоты, пронизанной жестким излучением, однако вас это не смущает. Не думайте о расстоянии до земли – только и всего. А сейчас нам надо загрузить наши ранцы содержимым этого ящика. Итак, у нас есть трос, металлические скобы, надувной плот, рулон фотоэлементной пленки, термос, универсальный электронагреватель – можно кипятить воду или обогреть небольшое пространство, радиомаяк и два ножа – черт бы побрал снабженцев имперского флота, поскупились на лазерные резаки! Еще нам пригодится какая-нибудь кувалда... – на роль кувалды Роберт избрал тяжелый кронштейн кресла, который ему в конце концов удалось отсоединить, сломав один из ножей. Эмили тем временем загрузила ранцы, укрепив снаружи с помощью прочной сетки то, что не лезло внутрь.
      Начался путь вниз. Спускаться по ветвям было легко, трос был, пожалуй, излишней предосторожностью, но именно эта предосторожность позволяла Эмили сохранять самообладание. По совету Роберта, она старалась не смотреть вниз. Пилот, вооруженный единственным оставшимся ножом, спускался первым. Мелкие животные пускались наутек при его приближении, ярко и причудливо окрашенные птицы перелетали на соседние ветви. Один раз он спугнул целую стаю зеленых обезьян, которые, оглашая воздух недовольными криками, длинными прыжками перебрались на соседнее дерево.
      Капсула вскоре пропала из виду, и ощущение пространства почти потерялось: крона дерева казалась бесконечной и вверх, и вниз. В очередной раз спустившись по лиане и раздвинув зеленые веера листьев, Роберт увидел, что находится возле гигантского гнезда, устроенного в развилке ветвей. В гнезде лежало три зеленоватых в бурую крапинку яйца, самое маленькое из которых достигало почти полуметра в длину. Но было в гнезде еще кое-что, не понравившееся Роберту: это были кости достаточно крупных животных. Среди них был четырехглазый череп, покрытый причудливыми костяными наростами, по форме напоминавший лошадиный, но в полтора раза больше. Но не он привлек внимание Роберта – неподалеку темнел другой предмет, очень похожий на...
      На человеческий череп. Лоб был проломлен мощным ударом, а челюсть скрыта ветками гнезда, поэтому трудно было сказать определенно. Пилот перегнулся через край гнезда, намереваясь исследовать череп получше, но в этот момент сзади раздался шум.
      Роберт обернулся. Прямо на него летела хозяйка гнезда – огромная четырехлапая птица с длинным голым хвостом, как у птеродактиля. Роберт успел отпрыгнуть – это смягчило удар.
      Тяжелый загнутый клюв мог бы проломить голову слона, но не шлем скафандра. Все же голова пилота сильно ударилась о стенку шлема, и тело землянина беспомощно повисло над бездной, раскачиваясь на тросе.

      Когда трос резко натянулся, Эмили посмотрела вниз и едва не лишилась чувств. Гигантская птица превосходила размерами всех виденных ей до сих пор представителей местной фауны. Казалось, что беспомощно болтающаяся фигурка человека в скафандре сейчас будет разорвана на куски. Эмили прижалась к ветке, боясь шевельнуться. Птица несколько раз ткнула клювом висевшее ниже гнезда тело Роберта, а затем попыталась перекусить трос. Больше всего Эмили боялась, что пернатое чудовище заинтересуется верхним концом троса, закрепленным вокруг ее ветки, и таким образом доберется до нее. Она же в этот момент ничем не была застрахована – первый удар клюва сбросил бы ее в бездну.
      Однако птица не отличалась сообразительностью, излишней при ее размерах. Убедившись, что ни клюв, ни когти не позволяют ей добраться до мяса поверженного врага, птица вернулась в гнездо, не переставая, однако, с беспокойством поглядывать на покачивающийся трос. Это отвлекло ее внимание, и она слишком поздно заметила появление другого чудовища.
      Взмахивая кожистыми крыльями, к гнезду приближался хищник той же породы, что и расправившийся накануне с зеленой обезьяной. Эмили удивилась: неужели перепончатая тварь собирается атаковать столь грозного противника, когда в кронах деревьев немало куда более легкой добычи? Но оказалось, что новоприбывший хищник также заметил птицу лишь в последний момент – его привлекло заметное издали тело Роберта, качающееся на тросе. Однако, когда обе твари заметили друг друга, стало ясно, что мирно им не разойтись.
      Громадная птица первой атаковала потенциального осквернителя гнезда. Тот увернулся, однако не слишком поспешно, выманивая врага подальше от гнезда, на свободное от ветвей пространство. Закипела жестокая воздушная битва. Птица имела преимущество в размерах и силе, а ее противник – в маневренности и вооружении. Тяжелый загнутый клюв мог бы покончить с врагом одним ударом, но тот все время уворачивался, нанося птице легкие, но многочисленные раны длинным зубастым клювом и прямыми ножами-когтями, в то время как кривые когти птицы, предназначенные для атаки сверху, были почти бесполезны в битве с летающим противником. К тому же перепончатые крылья были оснащенных когтями-крючьями, время от времени выдиравшими перья у птицы, чьи тяжелые крылья, предназначенные для парящего полета, мало годились для маневренного боя. Птица все время стремилась подняться над врагом, чтобы атаковать его сверху, но тот понимал опасность такого маневра. Таким образом бой перемещался все выше, и Эмили еще сильнее вжалась в кору дерева: теперь гигантам ничего не стоило заметить ее. Но им было не до того. Взъерошенная птица потеряла уже немало перьев, а другие были в крови от бесчисленных ран; один глаз ее вытек, выколотый когтем. Но и перепончатому хищнику приходилось несладко: одна его лапа была перебита, другая вовсе перекушена клювом, и из обрубка хлестала кровь; левое крыло было порвано. Оба врага теряли силы, их маневры становились все более неуклюжими, бой стал смещаться вниз. Во время очередной атаки перепончатая тварь снова ударила противника когтями на крыльях, но не рассчитала удар, и когти глубоко увязли в ранах. Птица извернулась и сперва разорвала врагу правое крыло, а затем обрушило тяжелый клюв на его тело. Из гигантской раны фонтаном хлынула кровь и вывалились внутренности; но перепончатый хищник, издав омерзительный крик, вонзил когти всех уцелевших лап в тело пернатого чудовища и вцепился зубастым клювом в его горло. Единым кровавым комом они полетели в бездну.
      Эмили еще долго не могла пошевелиться. Наконец она решилась взглянуть вниз, где по-прежнему висел на конце троса Роберт, не подавая никаких признаков жизни. Эмили несколько раз окликнула его, но в шлемофоне стояла мертвая тишина.
      Пожалуй, впервые дочь Реджинальда Клайренса испугалась по-настоящему. До этого она, хотя и осознавала размеры опасности, но как-то не хотела в нее верить; она привыкла, что все вокруг совершается для ее удовольствия, и подсознательно воспринимала все события, происшедшие с момента ее посадки на «Крейсер», как некий аттракцион. Пока рядом был Роберт, пусть и расходившийся с ее образом космического волка с Границы, ей казалось, что он всегда найдет выход; и лишь теперь она поняла весь ужас своего положения – совсем одна, без оружия, на дикой планете, принадлежащей врагам, за сотни световых лет от благ земной цивилизации, без всякой надежды на спасение...
      В отчаянье она попыталась втащить Роберта наверх, но, конечно, даже в условиях пониженной гравитации ей не удалось бы поднять на пятнадцать метров взрослого мужчину в скафандре. Помимо всего прочего, Эмили осталась без страховки – один конец троса был закреплен вокруг ветви, на другом висел пилот. Но, даже если бы она решилась спуститься к нему, это не улучшило бы положения: Уайт висел слишком далеко от ближайших к нему ветвей, так что ни с одной из них нельзя было до него дотянуться. Оставался единственный выход: спускаться не по ветвям, а непосредственно по тросу («он выдержит нас обоих», – вспомнила Эмили слова Роберта) и выяснить судьбу пилота. Если он мертв... «Нет! Не может быть!» – заметались мысли в голове Эмили, но она заставила себя повторить – «Если он мертв, надо расстегнуть нижний карабин. Тело упадет вниз, и трос освободится...» А самой в это время висеть над бездной, держась за трос одной рукой?! Эмили в ужасе зажмурилась, но так было еще страшнее: ей показалось, что она уже падает. Она просидела на ветке еще полчаса, не в силах ни на что решиться. Да и зачем ей трос? Надо лезть наверх, к капсуле... конечно, это не так быстро, как спускаться, но все же возможно... Она будет жить в капсуле, питаясь съедобными плодами, которые тут наверняка есть... А в один прекрасный день ее сожрет перепончатая тварь!
      Внезапно Эмили засмеялась. Как же она могла забыть! У нее есть простой и надежный выход! У нее есть радиомаяк, специально предназначенный для терпящих бедствие. Сейчас она его включит, и максимум через несколько часов за ней прилетят. Какой же она была дурой, что полезла в капсулу за этим ненормальным Уайтом. Коррингартцы не сделают ей ничего плохого. Ее отец заплатит им хорошие деньги. Если им нужны люди для исследований и испытаний нового оружия, за эти деньги они смогут добыть десяток... сотню... «Нет, конечно, нельзя так думать, я не хочу, чтобы кого-нибудь мучили... Просто они получат хороший выкуп...» Эмили поспешно сняла ранец, даже не боясь потерять равновесие. Она щелкнула застежками и... внутри у нее похолодело. Радиомаяк был в ранце Уайта!

      – Роберт! – в отчаянии крикнула Эмили еще раз. Тишина. Мертвая тишина. Если бы пилот был жив, но без сознания, в наушниках можно было бы услышать хотя бы его дыхание. Эмили окончательно осознала, что Роберт Уайт мертв. Значит, ей ничего не оставалось, кроме как спуститься. Она еще посмотрела вниз, надеясь, что хоть часть пути можно проделать по ветвям. В трех местах ветви подходили довольно близко к тросу, но все же недостаточно, чтобы просто схватиться за него: надо было прыгнуть и поймать трос уже в воздухе. Хотя прыгать пришлось бы менее чем на метр, Эмили не могла на это решиться. «К тому же, – рассудила она, – нельзя правильно рассчитать прыжок в условиях пониженной силы тяжести.» Еще в одном месте ветка почти касалась троса, но была слишком тонкой. Эмили тяжело вздохнула, легла на сук, вцепилась в трос и стала медленно спускать ноги в бездну. В какой-то момент скафандр зашуршал по коре, и дочь миллиардера повисла на руках на высоте в несколько сот метров.
      Физическая сила – животный архаизм. Цивилизованный человек должен уметь нажимать на кнопки. Именно это она и собиралась сделать. Но для этого нужно спуститься по тросу на пятнадцать метров вниз.
      Уже на втором метре она поняла, что нет нужды спускаться, перебирая руками: перчатки скафандра предохранят ее ладони от трения, и можно просто скользить вниз. Через несколько секунд ее колени ударились о плечи пилота. Теперь, очевидно, следовало сесть ему на плечи, достать из ранца радиомаяк, включить его и ждать. Ждать несколько часов, сидя на плечах у мертвеца... Эмили передернуло.
      И в этот момент мертвец схватил ее за ногу.
      Девушка закричала и чуть не выпустила трос. Роберт протянул руку выше, ухватил ее за локоть и потянул вниз. Эмили пришлось нагнуться, их шлемы стукнулись друг о друга. Этого и надо было Роберту.
      – У меня отказала вся связь, – услышала Эмили его голос. – И наружные микрофоны тоже. Так что, если хотите со мной побеседовать, плотнее прижимайтесь шлемом.
      – Вы могли хотя бы рукой помахать! Я ведь уже думала, что вы погибли!
      – Я недавно очухался. У этой птички неплохой удар. Кстати, я тоже успел испугаться, что она вас слопала.
      – Она сцепилась с другой тварью, и они растерзали друг друга. Но я приятно удивлена, что вы обо мне беспокоились.
      – О вас? Ничуть не бывало. Я беспокоился о своих миллионах.
      – Пожалуй, мне не следовало сюда спускаться. Надо было оставить вас висеть без всякой помощи.
      – Пока что ваша помощь сводится к тому, что вы сели мне на шею, чего я, кстати, ни одной женщине не позволял и впредь не намерен. Но, даже если принять как рабочую гипотезу, что вы в самом деле хотели мне помочь, а не порыться в моем ранце (Эмили почувствовала, что краснеет), подумали ли вы, как будете возвращаться на твердую почву, то есть ветку?
      – Ну... – еще больше смутилась Эмили. Теперь, когда она убедилась, что Уайт жив, коррингартский плен перестал казаться ей столь привлекательным.
      – Напрасно. Один из наиболее универсальных принципов гласит: прежде чем куда-то лезть, подумай, как будешь выбираться оттуда. К счастью для вас, обо всем подумал я. Вы катались в детстве на качелях? Наша цель – достать вон до той ветки... раскачиваться буду я, а вы сидите смирно и не падайте вниз. И держитесь за трос, а не за мой шлем, я ж не вижу ни черта!
      Через несколько минут гигантский маятник набрал достаточную амплитуду, и Роберт, не слышавший периодического визга Эмили, так как их шлемы больше не соприкасались, смог ухватиться за крепкий сук. Земляне выбрались на ветку, и пилот, оставив Эмили приходить в себя после раскачивания над бездной, полез по ветвям наверх, чтобы отцепить верхний конец троса. Вернувшись, он некоторое время сидел, борясь с головокружением, а потом решительно обернул трос вокруг ветки.
      – Вы собираетесь лезть дальше? – удивленно спросила Эмили.
      – Конечно. Мы и так потеряли много времени.
      – Вы с ума сошли! Вам, может, себя не жалко, но я должна хоть немного передохнуть после всех этих ужасов!
      – Я сам не в восторге от местной фауны. Но именно это вынуждает меня как можно быстрее добираться до бластера.
      – Ну и лезьте за ним один. Я остаюсь.
      Роберт поглядел на нее, затем снял шлем.
      – Кое в чем вы правы. Мы можем отдохнуть и при этом потратить время с пользой. Надо восстановить радиосвязь.
      Наученный горьким опытом поисков отвертки, Роберт захватил с корабля инструменты из ящичка. Теперь он похвалил себя за дальновидность. Минут через сорок ему удалось починить внешние микрофоны и наполовину восстановить связь: Эмили могла слышать пилота, а он ее – нет.
      – Что ж, это наилучший вариант, – прокомментировал Роберт и надел шлем, спасаясь от ответной тирады.
      Земляне вновь начали спускаться, придерживаясь прежнего порядка. Некоторое время Уайт молчал, затем принялся разговаривать, не заботясь о том, слушает ли его Эмили.
      – К счастью, наш единственный нож не постигла участь нашего единственного бластера. Он был пристегнут к моему поясу, когда прилетела эта птичка. Любопытно, почему я так поздно ее заметил? Кажется, рассматривал что-то интересное... Вот бы еще вспомнить, что именно! Надо было сразу вернуться посмотреть. Жаль, далеко уже спустились.
      В этот момент он вспомнил, но не стал ничего говорить. Известие о печальном конце, постигшем на этой планете одного из представителей вида homo sapiens, вряд ли могло поднять дух его спутницы. Конечно, это мог быть и череп коррингартца, но и такой вариант не слишком обнадеживал.
      В развилке гигантских ветвей возле главного ствола земляне остановились перекусить – если этим словом можно назвать запивание водой питательных таблеток – а затем полезли дальше. По мере того, как слой листьев и ветвей над их головой увеличивался, делалось все темнее, словно при погружении под воду. Ветви становились длиннее и толще, среди них стали попадаться сухие, с отваливающейся корой, похожие на мертвые земные деревья. Листва здесь была более редкой и менее зеленой, исчезли яркие цветы, с неровностей бугристой коры свешивались седые бороды мха. Мелкие животные тоже утратили яркую окраску верхних ярусов и шныряли меж узловатых ветвей, словно призрачные тени. Не только Эмили, но и Роберт чувствовал себя неуютно при мысли о царстве вечного мрака, ожидающем их внизу. В этой гнетущей атмосфере даже крики птиц, веселые и беззаботные наверху, казались резкими и зловещими.
      – Разумеется, характер древесной фауны зависит от высоты, – рассуждал вслух Роберт. – Наверху много места в воздухе, между ветвями, и мало на самих ветвях. Поэтому наверху нелетающие животные мелкие, а летающие – большие; здесь должно быть наоборот. Это хорошо, поскольку сами мы – нелетающие животные, и, значит, нам легче справиться с нелетающим хищником.
      Эмили не слушала. Пользуясь тем, что пилот не может ее услышать, она ругала на чем свет стоит его и себя – за то, что ввязалась в эту дурацкую авантюру. Внезапно очередная фраза Роберта оборвалась на середине возгласом страха и изумления. Эмили вздрогнула и наклонилась, всматриваясь в зеленый полумрак, в который уходил трос, но в первый момент ничего не могла разглядеть.
      А Роберт в этот миг почувствовал, как толстая лиана, за которую он держался, вздрогнула и напряглась под ее рукой. В следующее мгновение он понял, что держится за прекрасно замаскированное гигантское щупальце, но было уже поздно. Бурые тугие кольца сжимающейся плоти обвили тело землянина.

      Через несколько секунд Роберт убедился, что сопротивляться бесполезно. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог дотянуться до ножа на поясе. Но кое-что в его положении обнадеживало: как ни старалось чудовище, скафандр защищал человека от страшного давления, способного переломать кости крупному животному. Щупальце пару раз ударило пилота о крепкий сук, а затем потащило в сторону главного ствола. Осознав, что пока его жизнь под защитой скафандра, Роберт подумал о своей спутнице.
      – Эмили! У меня проблемы с местной фауной! Не высовывайтесь и не смотрите сюда – вас может стошнить, а в скафандре это смертельная опасность! Сейчас же уходите с ветки, к которой привязан трос – его эта зверюга не порвет, а ветку сломать может! Все, не до вас! Ждите меня и не хватайтесь за лианы!
      Щупальце, конвульсивно сокращаясь, тащило пилота к огромному дуплу, из которого, как успел заметить Роберт, высовывалось еще несколько «лиан». Перед самым дуплом трос натянулся, и Роберт получил возможность более внимательно изучить своего врага.
      Это был гигантский бурый мешок, лоснящийся от клейкой слизи, которая, видимо, вместе с присосками позволяла ему держаться в дупле; контуры дупла не давали возможности определить истинных размеров существа, но, вероятно, ему бы не составило труда проглотить корову. По всей видимости, чудовище было чем-то вроде громадного сухопутного спрута и проводило в дупле всю свою жизнь, раскинув щупальца по ветвям в ожидании добычи, которую душило и затаскивало в пасть. Именно эту огромную разверстую пасть, окаймленную двойной кожистой складкой, и наблюдал теперь Роберт не более чем в метре от себя. Внутри пасти извивались и корчились какие-то мокрые отростки и сочилась едкая слизь; по бокам из кожаных складок глядели два выпученных тусклых глаза, каждый размером с кулак взрослого мужчины; они казались слишком маленькими для такой громадной туши.
      Щупальце дернулось еще несколько раз, но трос держал крепко. Тем не менее пасть приближалась. Роберт понял, в чем дело: столкнувшись со столь строптивой добычей, тварь вылезала из дупла. Обычно она оставалась в глубине его, так что, даже подойдя к дуплу вплотную, можно было увидеть только щупальца. Но теперь решила изменить привычке и, словно разбухая на глазах, издавая противные влажные звуки, конвульсивными движениями протискивало свою бесформенную тушу через узкое, по ее масштабам, отверстие. В то же время остальные щупальца чудовища не принимали участия в схватке: борьба с одной жертвой не должна мешать поимке других.
      Неожиданно Роберт услышал треск, и его резко рвануло вперед. «Ветка сломалась», – понял пилот, и в тот же момент гигантская пасть с отвратительным чавканьем сомкнулась за его спиной. В следующее мгновение страшная хватка исчезла, и чудовище быстро вытащило из пасти щупальце. Роберт упал во что-то мягкое и скользкое.
      Первым делом он включил фонарик на шлеме. Луч вырывал из мрака жирные складки, бугры, отростки мокрой багровой плоти. Все это тянулось к пилоту; пульсирующие стены живой пещеры и потоки какой-то густой жидкости толкали его вглубь гигантского чрева, Уцепиться было не за что, с каждым мгновением становилось все теснее. Роберт выхватил нож.
      В этот момент трос вновь натянулся, и движение прекратилось. Очевидно, ветка лишь надломилась, а не сломалась до конца. Фонарик выхватил из темноты какую-то бесформенную желеобразную массу, из которой торчали крупные кости. В огромном желудке хватало места сразу для нескольких жертв, и процесс переваривания длился по многу дней...
      Роберт с размаху полоснул ножом по нависшему над ним тяжелому бугру, усеянному брызжущими едким соком пупырышками. Бугор дернулся, поднимаясь, но, видимо, не получил серьезных повреждений: на ноже осталась только слизь. Следующий удар оказался результативнее: нож отсек бахрому мелких щупалец, протянувшихся к землянину. Темная кровь хлынула на Роберта. Он продолжал наносить удары, стараясь вонзать нож как можно глубже. Это было нелегко: на скользкой шевелящейся плоти было невозможно стоять, Роберт все время падал и постоянно должен был вытирать рукавом от крови и мутной слизи прозрачную пластину шлема. Поначалу казалось, что удары ножа не приносят эффекта: хотя обычно жертвы попадали в чрево твари уже задавленными насмерть, однако их переломанные кости могли ранить стенки желудка, это было в порядке вещей. Однако Роберт резал и кромсал в одном и том же месте, углубляя раны. Желудочный сок чудовища начал разъедать их, и оно испытало настоящую боль. Резкие спазмы швыряли Роберта из стороны в сторону, тяжелые отростки хлестали его, но трос позволял держаться на месте. Пилот решил, что прорежет себе путь на свободу, сколько бы времени это не потребовало. Однако вырезать в мясе сквозной туннель не понадобилось. Углубившись на полметра, Роберт добрался до крупной артерии. Настоящий кровяной гейзер сбил его с ног, захлестнул шлем, завертел... Роберт зажмурил глаза, пытаясь прогнать тошноту, и думая только о том, как не выпустить нож. Гигантское чудовище извивалось и корчилось в агонии.
      Наконец его движения стали редкими и слабыми. Уровень крови несколько спал, и Роберт смог высунуть голову из черного маслянистого озера. «Надо выбираться, пока кровь не загустела», – подумал он. Но сделать это было непросто: не только наклонная стенка желудка и подошвы ботинок, но и трос, и перчатки были слишком скользкими. Уайт уже совсем отчаялся, как вдруг почувствовал, что его тащит наружу, в сторону пасти – сначала медленно, а потом все быстрее. Трос вновь помог ему: на самом деле пилот оставался на месте, а издыхающее чудовище, не в силах больше держаться у выхода из дупла, сползало в глубину. Еще несколько секунд – и землянин легко выскользнул из бессильной уже пасти, повиснув на тросе внутри дупла у самого его выхода.
      Где-то внизу раздался хлюпающий звук падения чего-то очень большого и мокрого.
      Роберт посветил фонариком вниз. Дупло гигантского дерева было большим и глубоким. Дно этого не менее чем двадцатиметрового естественного колодца скрывал толстый слой костей, крупных и мелких. Теперь огромная бесформенная масса дергалась в последних корчах на костях своих жертв. Роберт в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность. Если бы он прикрепил трос к ветке поменьше, и она бы сломалась, он был бы сейчас там...
      Ухватившись за край дупла, пилот с трудом выбрался наружу. Гигантские щупальца бессильно свисали с ветвей. Одно из них, подрагивая, медленно втягивалось в дупло. Роберт влез на громадный сук и прикрепил к нему свой конец троса – чтобы, если надломленной ветке именно теперь вздумается упасть, она не потащила его за собой. После этого он почувствовал, что опасность, о которой он говорил Эмили, как нельзя более актуальна для него самого. Едва Роберт успел снять шлем, как его вырвало.
      Более получаса с помощью больших листьев пилот отчищал свой скафандр от крови и слизи. Наконец он лег на ветку и пролежал так неизвестно сколько времени с закрытыми глазами, восстанавливая физические и душевные силы. Только потом он вспомнил о девушке.
      – Эмили, – произнес Роберт полусонно в микрофон шлема, – я одержал великую победу. Всякие там Давиды, Геркулесы и прочие истребители драконов переворачиваются в гробу от зависти. Спускайтесь ко мне, будете изображать восхищенную толпу.
      Он снова закрыл глаза и стал ждать. Но минуты шли, а Эмили не появлялась. Роберт подумал, что радиосвязь снова могла отказать. Он снял шлем и закричал, надеясь, что у его спутницы включены внешние микрофоны.
      – Мисс Клайренс! Спускайтесь сюда! Вы видите, куда идет трос? Крикните, что слышите меня!
      Ничего. Лишь легкий ветерок шелестит в листве.
      – Эмили, что за дурацкие шутки! Мы не на пикнике! Здесь действительно опасно, тем более что у вас нет даже ножа! Если вы почему-либо не можете спуститься, подайте хоть какой-нибудь знак!
      Не дождавшись ответа, и на этот раз, Роберт поспешно поднялся, отцепил от сука трос и полез по ветвям наверх. Вот и ветка, на которой он оставил Эмили. Теперь она надломана, верхняя петля троса содрала часть коры. Здесь никого не было, но это и не удивительно: Роберт сам велел Эмили уходить отсюда. Он отцепил и этот конец троса и вновь позвал свою спутницу голосом и по радио. И вновь ответом ему был шелест листьев и заунывный крик какой-то птицы.