Проблема состояла в том, что свидание грозило обернуться для Стефани катастрофой. До сих пор она умела владеть своими эмоциями, но после первой же встречи с Андре Годдаром поняла, что не может справиться с влечением к нему, противостоять его мужской силе и обаянию. Он буквально сводил ее с ума.

Этот прыжок во времени она совершила, чтобы стать свахой, но, похоже, станет невестой! Где-то она допустила ошибку. Надо постараться не подпускать Андре ближе чем на шаг и убедить его, что Эбби — наиболее подходящая для него пара. Впрочем, на этот счет у Стефани уже возникли сомнения. Вряд ли он способен сделать Эбби счастливой. Но может быть, Эбби обречена остаться несчастной? И все усилия Стефани изменить ее судьбу тщетны?

Однако Стефани отмела эту мысль, как опасную. Цель миссии — сделать Эбби счастливой. А для этого она должна соединиться с Андре.

Приблизившись к конюшне, Стефани заметила свет, сочившийся из окна. Толкнув тяжелую дверь, вошла внутрь.

В щегольском английском костюме для верховой езды Андре был неотразим. Он занимался лошадьми, при виде которых у Стефани захватило дух. Одну лошадь он уже оседлал и теперь затягивал на ней подпругу. Это был гнедой жеребец чистых кровей со звездой во лбу, развевающейся черной гривой и таким же хвостом. Арабский скакун в яблоках с золотистой гривой ждал своей очереди.

— Добрый вечер! — поздоровалась Стефани.

— Добрый вечер! — Андре с улыбкой повернулся к девушке.

— Лошади бесподобны.

— Спасибо. — Андре погладил лоснящийся бок первого жеребца. — Это Принц Альберт. Я купил его во время последней поездки в Лондон. Его родословная уходит корнями в эпоху королевы Анны. Я регулярно выставляю его на скачках, и он всегда выигрывает кубок. Эти, — он указал на каурого рысака и серую ирландскую чистокровку в соседних стойлах, — тоже участвуют в состязаниях.

— Надеюсь, сегодня ночью мы не станем устраивать скачки? — спросила Стефани, нервно откашлявшись.

— Нет, ограничимся прогулкой при луне. Я подумал, что вам подойдет эта маленькая арабская кобыла. Ее зовут Императрица. — Андре указал на арабского скакуна. — Она довольно резвая, но послушная.

Стефани подошла к животному, погладила его по лоснящейся голове. Лошадь вытянула морду и тихонько заржала.

— Она довольно миролюбивая… и просто обалденная.

Он вскинул бровь.

— Обалденная? Никогда не слышал такого слова.

«А следовало бы, — подумала Стефани, — потому что о тебе можно сказать то же самое».

— Я хотел надеть на нее дамское седло…

— Не стоит! — сказала девушка.

— Не хотите ли вы сказать, что будете кататься на не оседланной лошади?

— Поставьте обычное седло. Мужское. Я редко езжу верхом и не хочу рисковать. Из женского я могу запросто вылететь в такой темноте и свалиться в реку.

— Мы к реке не поедем, — сказал он.

— Тогда в канаву.

— Как пожелаете, мадам. — Андре сделал глубокий поклон. — Должен выразить вам свое восхищение. Далеко не все дамы готовы бросить вызов обществу и скакать на лошади, расставив ноги.

— Я боюсь за свою шею.

— Вам нравится скакать, расставив ноги, Стефани? — цинично спросил он, подойдя к ней вплотную.

— Седлайте лошадь и поехали, — попросила Стефани.

Ее нервы были на пределе.

— Один момент. — Он коснулся ее руки. — Нам нужно кое-что обсудить.

— Что?

— Вы ничего не хотите сказать, прежде чем мы отправимся на прогулку?

— О чем вы?

— Кто вы и как попали в мой дом?

Стефани рассмеялась.

— Опять вы за старое? Я думала, эта тема закрыта.

— Стефани, Стефани. — Андре покачал головой. — Может, расскажете о себе всю правду? Клянусь, это не сулит вам никаких неприятностей.

— Надеетесь, что мое прошлое оправдает ваше непристойное поведение? — вскинулась Стефани.

— Неужели я такой негодяй? — хмыкнул Андре.

— Разумеется, негодяй.

— Потому что хочу знать о вас правду? — спросил он с укором.

— К тому, что я рассказала, мне нечего добавить. Во-первых, вы все равно не поверите, во-вторых, это не послужит вам оправданием.

— Ну почему вы меня мучаете? — простонал Андре.

— Если мое общество вас тяготит, буду счастлива избавить вас от него.

— Ни за что!

Андре оседлал кобылу, и через несколько минут они уже ехали шагом по обсаженной дубами улице в направлении Вудвилл-роуд. Как Андре и обещал, лошадь понравилась Стефани. С легкой поступью и покладистым характером, она была послушна и надежна. Стефани не могла не признать, что верховая езда на могучем скакуне бок о бок с превосходным кавалером доставляла ей удовольствие. И это ее беспокоило. Ночь придавала особое очарование их путешествию. Легкий ветерок, шорох листьев, запах земли и росы, лунный свет, пробивающийся сквозь облака, возбуждали.

— Куда мы едем? — спросила Стефани.

— Хочу показать вам плантацию Элгина.

Девушка вспомнила, что в ее настоящем преподобный Карлсон как-то сказал, что плантация пользуется печальной славой места, посещаемого призраками.

— Ее хозяева нас ждут?

— Я друг семьи. Я слышал от Элизабет Стэнтон, что в настоящий момент молодые Дженкинсы в Европе.

— Но кто-то же там есть. Нас не пристрелят за вторжение на территорию частной собственности?

— Вас это очень волнует? — рассмеялся Андре.

Некоторое время они ехали молча. Над головой проплывали поросшие лишайником корявые ветви деревьев, далеко вокруг разносился крик совы и стрекот цикад. На развилке они свернули вправо и проскакали по вьющейся среди холмов тропе около мили.

На вершине холма Стефани увидела выросшее словно из-под земли строение и от неожиданности вздрогнула. Это был традиционный двухэтажный дом плантатора с тонкими колоннами, подпиравшими фронтон. Окаймленный высокими деревьями, силуэт дома с уходящими во тьму галереями четко вырисовывался на фоне посеребренных луной облаков. Он напомнил Стефани эпизод из «Унесенных ветром», когда Скарлетт обнаружила, что Тара по-прежнему стоит на месте.

— Жутковато как-то, — пробормотала девушка.

— Не бойтесь.

Они направились к воротам. Увидев впереди мелькнувший огонек, Стефани охнула. По мере приближения неясная тень впереди приобрела очертания седовласого джентльмена в кресле-качалке. Он радушно махнул гостям рукой.

Его появление было столь естественным, что Стефани не знала, как реагировать. Но видение исчезло так же внезапно, как появилось.

— С вами все в порядке? — полюбопытствовал Андре.

— Д-думаю, да, — заикаясь пробормотала Стефани, умолчав о привидении.

Они въехали в ворота, у парадного крыльца остановились и спешились. Лошади раздували ноздри и били копытами, пока Андре привязывал их к стойке.

Стефани подозрительно покосилась на дом. Скрип ставни заставил ее содрогнуться.

— Зачем вы привезли меня сюда?

— Показать сад Дженкинсов. — Андре взял ее за руку.

— Сад?

Он указал на открытое пространство по другую сторону дороги.

— Доктор Дженкинс был заядлым огородником. В 55-м году он умер, и все вокруг пришло в запустение. Но сад стоит посмотреть.

— Полагаю, нам не следовало приезжать сюда, — заметила Стефани, не в силах унять дрожь.

— Почему? — Он обнял ее за плечи. — Ведь у нас есть разрешение самого хозяина.

— Что вы имеете в виду? Вы же сказали, что Дженкинсы в Европе.

— Джон-младший и Луиза, — ответил он. — А нас пригласил Джон-старший, его призрак приветствовал нас у входа.

— Господи! — содрогнулась Стефани.

— Вы видели его? — не унимался Андре. — О нем ходят легенды.

— Видела, но думала, что вы… — У девушки перехватило дыхание.

— Не бойтесь, я сумею вас защитить. — Андре взял Стефани за руку.

Он вел ее вниз по склону холма через сад с беседками, густо заросший камелиями, гардениями и азалиями. Стефани не могла не отдать должное оригинальному замыслу человека, разбившего сад.

— Эннис Дженкинс любила разводить цветы, — пояснил Андре, — а Джон увлекался выращиванием фруктов. — Там дальше, среди кедров, находятся лаборатория и оранжерея.

За ними раскинулся вишневый сад.

— Что случилось со старыми Дженкинсами? — спросила девушка.

— Оба умерли от желтой лихорадки, эпидемия унесла в 55-м множество жизней. Но четверо детей остались в живых. Джон-младший женился на Луизе Винчестер. Они прожили шесть лет в счастливом браке.

Из-за ползучих растений и вьюнов идти стало труднее. К тропе вплотную подступили розы. Взгляд Стефани выделил любимые виды — «Сувенир», «Эрмоса», «Румянец». Ночной воздух дрожал от густого аромата.

— Здесь, должно быть, очень красиво, — промолвила она.

— Одно время сады Дженкинса не уступали по красоте Тюильри в Париже.

— Я всегда мечтала увидеть Тюильри, — обронила девушка.

— Мы ездили с Линни в Париж во время медового месяца. Хотел бы и вас туда свозить. — Андре погладил девушку по щеке. Она напряженно застыла, хотя ей было приятно.

— Поезжайте с Эбби.

Положив руки Стефани на плечи, Андре повернул ее к себе.

— Нет, Стефани. Эта ночь принадлежит нам двоим. Сегодня мы не будем вспоминать Эбби.

— Как скажете, — согласилась девушка.

— Нравится путешествие? — поинтересовался Андре, увлекая ее за собой. — Вы удивлены, что мы здесь?

— Вы совершенно непредсказуемы, Андре.

— Да, это так.

— Интересно, в какой семье вы выросли?

— В непредсказуемой.

Стефани рассмеялась.

— И любящей, — добавил он грустно. — Отцу нравилось всей семьей ездить в Европу. Неожиданно, без всяких сборов. Скажем, в Лондон, чтобы купить картину для одной из комнат, или в Мюнхен — за роялем, или в Венецию — за статуэтками. Однажды мы со старшим братом потерялись в Париже, пока наша матушка искала в Фобург-Сент-Антуане стулья. Полицейские нашли нас в Пале-Рояль. Мы играли с обезьянкой точильщика.

— Очень на вас похоже, — рассмеялась девушка.

— Разумеется, мы много путешествовали и по этой стране, общались со всеми известными семьями Натчеза. Хорошие были времена. Особенно перед войной. — Андре вздохнул. — Но прошлого не вернешь.

— К сожалению, — согласилась Стефани.

Они остановились у оранжереи, увитой плющом.

— Джон Дженкинс произвел настоящую революцию, занимаясь скрещиванием разных плодов, — сообщил Андре. — Еще он хранил в подвалах груши в подвешенном состоянии на шнурках и выгодно продавал их на Север.

— Потрясающе! — удивилась Стефани.

— Но все рухнуло в одночасье, — закончил Андре.

— Я знаю. Жизнь порой бывает слишком жестока.

Андре повернул Стефани к себе, и она затаила дыхание.

— Что случилось с вашим мужем? — спросил Андре.

— Он погиб, — не подумав, ответила Стефани.

— На какой войне? — нахмурился Андре. — Последняя война, насколько я помню, была франко-прусская, если не считать стычек с индейцами…

— Да, — быстро проговорила она. — Мой муж был майор кавалерии, погиб на Западе, сражаясь с… э-э… Джеронимо.

— Простите. Вы его очень любили?

— Очень. Так любят раз в жизни.

— Вы уверены? — Его лицо напряглось.

— Чтобы говорить о такой любви, ее надо испытать.

Андре отвел взгляд.

— Простите. А вы вспоминаете о своей жене?

— Да. У нас с вами есть кое-что общее. Вы потеряли мужа, я — жену, не так ли?

— К несчастью.

— Меня угнетает чувство вины. Я никогда не любил Линни. — Андре грустно улыбнулся. — Наши семьи очень хотели породниться. У моего отца были виноградники на юге Франции. Потом он приехал в Америку и обосновался в Джорджии. К тому времени он уже разбогател. Женился на девушке из семьи, владевшей огромными угодьями здесь, в Натчезе. Отец надеялся, что я пойду по его стопам. Мне было тогда всего двадцать два года. Я ничего не знал о жизни. Через несколько месяцев после свадьбы я понял, что с женой у нас нет ничего общего. Что мы совершенно разные люди и по характеру, и по взглядам на жизнь. Но было уже поздно. Линни ждала ребенка.

— Простите.

— Я сожалею, — вздохнул он, — что годы, проведенные вместе, не принесли нам счастья. Горько раскаиваюсь, что увлекся азартными играми и скачками… Знай я, что ее дни сочтены, я вел бы себя по-другому, уделял бы ей больше внимания.

Растроганная его признанием, Стефани смахнула непрошеную слезу.

— Но у вас есть дети. Это великое счастье.

— Линни их очень любила.

— Какая мать не любит своих детей?

— Я знаю, вы с мужем очень хотели ребенка, но вы, во всяком случае, ценили то, что имели.

— Когда я была в дурном настроении, Джим говорил: «По крайней мере мы есть друг у друга, Стеф».

— Он называл вас Стеф? — Глаза Андре засветились нежностью.

Девушка кивнула.

— Стеф… — Он нахмурился. — Мне не очень нравится. Я звал бы вас Стефи.

— А мне «Стефи» не очень нравится.

— Почему? Звучит интимно и нежно.

— Просто не могу себе представить, что ласкательным именем меня будет называть кто-то другой.

— Вас не переспоришь, — рассмеялся он. — Это мне особенно нравится в вас, Стефани.

— Не стоит чересчур увлекаться, — предупредила девушка.

— Но мне нравится. Мне даже нравится ваша педантичность.

— Педантичность? — изумилась она.

— Только не говорите мне, мадам Сарджент, что вы не педантичны. Я заметил, как вы обходитесь с моими детьми, как расправились с несчастной мышкой. У вас все должно быть на своих местах. Дисциплина и порядок! Порядок и дисциплина! Никаких отклонений от расписания. Все по звонку или свистку. А мне в силу моей импульсивности хочется внести хаос в вашу распланированную жизнь.

— Я выросла в семье, где в основе всего лежал порядок, — призналась девушка с виноватой улыбкой. — Мои родители были учителями.

— Понятно. Непредсказуемых родственников не имелось.

— Они были строгими, но добрыми, — продолжала она. — У нас в доме было много книг и нот. О незапланированных поездках в Европу не могло быть и речи. Правда, у нас и денег для этого не было.

— Вы скучаете по семье? — Его глаза подернулись печалью.

— Я больше скучаю по младшей сестре, — ответила девушка. — С ней мы очень близки. У родителей своя жизнь. Я немного отдалилась от них, когда выросла. Но по ним я, разумеется, тоже скучаю. «Увижу ли я их снова?» — мелькнула мысль.

Андре и Стефани все дальше углублялись в сад, оставляя за спиной заросли малины, яблони, груши, абрикосы. У невысокого корявого дерева Андре остановился.

— Смотри, Стефи, спелые вишни!

— Странно, в такую пору года, — удивилась Стефани. — Мои любимые ягоды.

Он сорвал вишню, сунул ей в рот.

— Божественно, — сказала Стефани, раскусив ягоду. — А куда девать косточку?

— Выплюньте мне в руку.

— Вы шутите.

Стефани выплюнула косточку на землю. Он положил ей в рот еще одну и, не дав опомниться, поцеловал. Теперь они вместе наслаждались пряным вкусом вишневого сока. Это вызвало у Стефани бурю неизведанных чувств.

Волна восторга захлестнула ее. Наконец она оторвалась от Андре.

— Не надо!

Будто не слыша, Андре слизнул языком с ее подбородка капельки сока. Стефани застонала от удовольствия. Но когда его губы скользнули ниже, она воскликнула:

— Нет!

— Стефи, пожалуйста, не сопротивляйся, — взмолился он.

Его бархатный голос сломил сопротивление Стефани. Она попыталась выскользнуть из его объятий, но он крепко держал ее, прижав ее бедра к своим. Расстегнул ей блузку, нашел губами соски, легонько сжал. Стефани бросило в жар.

Андре опустил ее на колени рядом с собой, обхватил губами сосок. Стефани в экстазе запрокинула голову. Наверху проплывали посеребренные лунным светом облака. Его влажные губы творили поистине чудеса. Стефани жаждала его ласк. Этот мужчина доводил ее до безумия.

Андре выпрямился и остановил на девушке долгий взгляд. Вдали запел пересмешник.

— Стефи, люби меня. Я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

— Это безумие, — выдохнула Стефани. — Мы не можем.

— Почему?

— Слишком много между нами преград.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои дети, обязательства, Эбби…

— Твои воспоминания о покойном муже? — продолжил он.

— И это тоже, — призналась Стефани едва слышно.

Андре поцеловал девушке руку.

— Стефи, пожалуйста, вместе мы можем облегчить твои страдания…

— Прошу тебя, не говори так.

— Подумай об этом, милая. Мы оба познали горечь потери. Ты поклялась, что никогда больше не полюбишь, я тоже не готов к повторному браку. Почему бы нам не проверить наши чувства?

— Ты коварный искуситель. — Голос Стефани дрогнул. — На самом деле ты меня в грош не ставишь.

— Это не так, дорогая. Я отношусь к тебе с большим уважением. Но нахожусь во власти твоего очарования.

Андре снова прильнул губами к ее губам. Некоторое время они стояли, не в силах оторваться друг от друга.

Наконец он зашептал ей на ухо, обдав горячим дыханием:

— Стефи, шесть лет назад мой отец поехал кататься верхом. И не вернулся. Его нашли в лесу мертвым. Он упал с лошади. Моя мать от горя слегла и вскоре скончалась. Жизнь хрупка и скоротечна. Нельзя упускать шанс, который она нам предлагает.

— Собирать розовые бутоны, как сказал поэт?

— Дорогие, незабываемые бутоны. — Андре покрыл поцелуями ее грудь, сначала одну, потому другую. — Стефи, пожалуйста, люби меня.

— Нет! — Стефани стоило немало усилий взять себя в руки.

— Разве ты не хочешь меня?

Дрожащими руками она принялась застегивать блузку.

— Хочу. Так же как ты меня. Но честь и преданность ставлю выше плотских наслаждений и не разделяю твоих гедонистических взглядов на жизнь.

— Ты несправедлива, считая меня негодяем. Разве я не предан своим детям?

— Ты хороший отец, но не пропускаешь ни одной юбки.

— Это преступление?

— Если ты действительно озабочен судьбой детей, женись на Эбби, дай им мать.

— Стефани, не надо об этом сейчас.

— Пойми, — с досадой произнесла Стефани, — ты должен изменить свои взгляды на жизнь, переоценить свои ценности, поставить перед собой определенную цель.

— Что ж, мадам Сарджент, раз уж вы настроены на философский лад, скажите, для чего мы живем?

— Чтобы приносить пользу людям, — ответила девушка не задумываясь. — Помогать им…

— В таком случае переспи со мной. Будет и польза, и помощь.

— А не потакать своим прихотям, — будто не слыша, договорила Стефани дрогнувшим голосом.

— Почему ты считаешь меня эгоистом?

— Ты не желаешь замечать женщину, которая тебя любит, предана тебе и твоим детям.

Но мне нужна ты, пойми наконец!

Стефани хотела что-то сказать, но Андре закрыл ей рот поцелуем.

Скача домой бок о бок с Андре, Стефани предалась размышлениям. За время ночной прогулки она не продвинулась ни на шаг к достижению своей цели. Андре слышать не хотел об Эбби.

Он делал все, чтобы завоевать Стефани, и, надо сказать, преуспел в этом. Его чары не оставили молодую женщину равнодушной. С каждым днем он нравился Стефани все больше и больше. Она по достоинству оценила его человеческие качества. Он больше не казался ей легкомысленным прожигателем жизни.

Особенно Стефани привлекал его образ жизни, чуждый ее собственному. Он радовался каждой минуте и не отказывал себе в земных усладах. Воспитанная в духе канонов протестантской церкви, она впервые познала истинное наслаждение, когда взглянула на жизнь глазами Андре.

Над ней нависла опасность влюбиться в этого сердцееда.