Глава 14

Джина де Темпл чувствовала, что существует реальная опасность потерять Берта навсегда.

Раньше она не раз смеялась, когда до нее доходили слухи о его похождениях, и убеждала себя, что эти любовные приключения не имеют ничего общего с изменой. Между ней и Бертом, полагала Джина, сложились такие отношения, которые не сможет поколебать целая вереница ветреных блондинок, брюнеток и шатенок.

Все его короткие, ничего не значащие романы проходили тайно, как у порядочных джентльменов. Из уважения к ней он не допускал даже легкого флирта с женщинами из Капистрано, словно не замечал их призывных, горящих глаз. Джине доставляла удовольствие мысль, что Берт желанен многим, а принадлежит ей одной. Ей завидовали молоденькие девушки и зрелые дамы – и она гордилась этим.

И вдруг все пошло наперекосяк. У нее появилась соперница, и она, Джина де Темпл, должна положить этому конец.

Такие горькие мысли мучили Джину, пока она воскресным вечером нетерпеливо ждала Франко.

Прошла неделя с тех пор, как она вызвала его к себе и приказала следить за Бертом. В этот теплый воскресный вечер, кроме слуг, в особняке никого не было. Ее отец, сенатор де Темпл, уехал в Лос-Анджелес, где вместе с доном Мигелем Андресом Амарой и главой местной церкви должен был участвовать в церемонии открытия только что построенного государственного здания.

Целый день Джина томилась в ожидании.

Когда же он придет и сообщит новости?

Джина бросила взгляд на часы. Девять часов вечера. Какие вести принесет Франко? Или ему опять не удалось найти Берта? А вдруг он разузнал нечто такое, о чем неловко даже рассказать ей?

У Джины неровно забилось сердце, когда она наконец услышала на балконе отчетливые звуки тяжелых шагов. Она стремительно направилась к двери, но, дойдя до середины комнаты, остановилась: она не должна показать, как обеспокоена и напугана.

Джина постаралась успокоить дыхание, поспешно села в кресло и, схватив со стоящего рядом столика книгу, открыла ее на первой попавшейся странице, сделав вид, что читает.

Франко кашлянул. Она подняла глаза и непринужденно улыбнулась. Джина сразу заметила, что, прежде чем прийти к ней, он вымылся (его длинные, зачесанные назад волосы были еще мокрые), побрился и переоделся.

Чернильно-черные рубашка и брюки свежевыстираны и тщательно отглажены.

В черных глазах Франко застыло угрюмое выражение, на щеке под шрамом нервно подрагивал мускул. Джина поняла: он кое-что узнал, что-то плохое.

Стараясь оставаться спокойной и хладнокровной, Джина пригласила:

– Заходи, Франко. – Она Отложила книгу и поднялась ему навстречу. – Я налью тебе вина.

Словно привидение, Франко скользнул в комнату. Джина подошла к комоду, на котором в ряд аккуратно стояло несколько хрустальных графинов, не спрашивая, что он будет пить, налила два бокала мадеры и, тепло улыбнувшись, протянула бокал вина присевшему на диван Франко.

В глубине его всегда злых и мрачных темных глаз вспыхнули огоньки. Шелковое платье Джины с большим модным вырезом едва прикрывало полную, высокую грудь, но Джину это не беспокоило.

Она была слишком поглощена мыслями о Берте, чтобы опасаться Франко. Более того, она даже испытывала своего рода удовольствие, позволяя этому усатому, со шрамом на лице мексиканцу бросать украдкой взгляды на ее грудь. Но если бы кто-нибудь вздумал сказать ей об этом, она бы, несомненно, возмутилась. Джина играла с Франко в опасную игру и сама толком не понимала, зачем это делает – ведь не собиралась же она соблазнять обыкновенного рабочего, грубого, необразованного пастуха!

Франко жил на ранчо де Темплов со своим братом Санто в маленьком глиняном домике за конюшней. До Джины доходили истории, которые рассказывали в доме слуги, о садистском обращении Франко с женщинами.

Говорили, что когда он напьется мексиканской водки из агавы, то становится коварным и жестоким, и не раз по ночам его глиняный дом с рыданиями покидали испуганные и опозоренные женщины. Но, как ни странно, они всегда возвращались.

Шрам, как говорили, он получил в стычке с ревнивым мексиканцем, который поздно ночью ввалился к нему в дом и застал с прекрасной рыжеволосой дочкой железнодорожника.

Сейчас Франко сидел на абрикосового цвета парчовом диване, и длинные пальцы его смуглых рук так дрожали, что он пролил несколько капель мадеры на чистые черные брюки. Делая вид, что не замечает его волнения, Джина втайне торжествовала.

Она хотела было сесть рядом, но, передумав, поставила прямо перед ним французское кресло и села напротив. Сгорая от нетерпения услышать, что же Франко удалось разузнать, она даже не заметила, что их колени соприкасаются.

Джина заставила себя сделать несколько глотков вина, словно и не спешила узнать о том, какие новости ей принес Франко. В каком-то смысле она действительно не спешила. Инстинкт подсказывал: ее ждет удар. Она боролась с желанием крикнуть: «Не рассказывай!

Пожалуйста, не надо! Забудь, что я когда-то просила тебя следить за Бертом. Пей свое вино и уходи!» Но она ничего не сказала. Она не слышала ничего, кроме тиканья часов и стука своего сердца.

Франко одним глотком допил мадеру и поставил пустой бокал на стол. Их взгляды встретились.

– Senorita Джина. Я скорее позволил бы, чтобы мне вырвали язык, чем стал бы рассказывать те отвратительные вещи, свидетелем которых я стал сегодня.

Джина сжалась, словно ее ударили. Именно этого ждал Франко. Он достаточно хорошо знал женщин, особенно избалованных, недосягаемых красавиц, чтобы понимать, что именно эти слова заставят ее попросить рассказать все, самые грязные подробности.

Джина прижала руки к груди.

– Пожалуйста, Франко, ты должен. Ты должен сказать мне все. Я должна знать правду.

Франко печально покачал головой.

– Для меня причинить вам боль – словно острый нож в сердце.

Тронутая его сочувствием, Джина протянула ему руки. Он с силой сжал ее нежные пальцы и подался вперед. Их лица почти соприкасались, и всякий раз, опуская глаза, он мог любоваться видом ее обнаженной груди.

– Как вы и подозревали, саrа[4], – начал он вкрадчиво, – Вернет встречается с другой женщиной. Он и сейчас с ней.

– О Боже, нет, – сдавленно всхлипнула Джина, ожидая услышать именно эти слова и все еще надеясь, что это неправда. – Как он мог так поступить. Мы помолвлены. У нас в Рождество свадьба.

Она с непритворной мукой закрыла глаза. Франко был доволен.

– Я не понимаю. Как мужчина может хотеть другую женщину, когда у него есть вы?

Джина медленно открыла глаза.

– Спасибо, Франко. Ты очень добр. Но тебе не нужно щадить мои чувства. Я хочу знать все, что ты узнал.

– Si. Я начну по порядку. Эта женщина – молодая, красивая испанка по имени...

– Латино-американка? – в ужасе прервала его Джина. – Берт спит с грязной крестьянкой? Чьей-то платной прислугой?

Злость вспыхнула в черных глазах оскорбленного Франко, но Джина не заметила этого.

– Нет, senorita. Эта женщина не крестьянка и не служанка. Ее зовут Сабелла Риос. Она приехала из Таксона, что в Аризоне, несколько недель назад и со своей дуэньей поселилась в гостинице «Ласточки».

– Что она делает в Капистрано? Где Берт познакомился с нею? Как давно это длится?

– Я не знаю, что она здесь делает. Я отправил Санто в Таксон, чтобы он что-нибудь разузнал о senorita Риос. Мне неизвестно, когда и где Берт познакомился с этой молодой леди, но из того, что я видел сегодня днем, – он сделал паузу, – они, по-видимому, давно и хорошо знают друг друга.

– Ты хочешь сказать, что она знала Берта до того, как он вернулся в Капистрано? Он ждал, когда она приедет? Они сегодня... они были вместе?

Франко кивнул.

– Ты видел их вместе? Где? Что они делали? Лицо Франко исказилось болью.

– Вы уверены, что хотите услышать это?

– Я приказываю рассказать мне все, ничего не утаивая!

Франко вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, налил себе еще мадеры.

– Бернет провел последнюю ночь, как и предыдущие, в Гранд-отеле, – начал он, стоя к ней спиной. – В полдень он отправился в Линдо Виста и через два часа возвратился в город.

Франко повернулся и направился к дивану. Бросив взгляд на белые выпуклости, открытые глубоким вырезом платья, он облизнул губы и сел. Подавшись вперед, он зажал коленями скрещенные ноги Джины.

– Молодая леди, о которой идет речь, senorita Риос, покинула гостиницу «Ласточки» примерно в три часа дня. Она взяла оседланного гнедого жеребца из платной конюшни Пакстона Дина и по дороге, что идет вдоль побережья, выехала из города.

– На встречу с Бертом? Франко кивнул.

– Бернет ждал ее в виноградниках на южной окраине города. Дальше они поскакали вместе, полагая, что их никто не видит.

– Но ты был там? Ты следил за ними?

– Si. Весь путь через долину и потом к подножию Шоколадных гор. Когда они наконец остановились, я помчался на скалистый холм, прямо над маленькой площадкой, где они... вы уверены, что хотите, чтобы я продолжал?

– Да. Я хочу знать все!

Франко едва сдерживал возбуждение. Ему не терпелось рассказать, что он увидел, а точнее – чего он не увидел. Он не скажет Джине, что эта пара не занималась любовью. Чертова парочка! Он несколько часов следил в полевой бинокль за каждым их движением, но между ними так ничего и не произошло: только поцелуи и обнимания. Очевидно, Вернет был неискушенным любовником. Ему так и не удалось проникнуть под кожаные брюки этой блондинки.

– С той минуты, как они опустились на траву, – тихо начал он, – они целовались, словно давно изголодались друг по другу.

Джина негромко застонала.

– Никогда я не видел столь пылкой парочки. В секунду они сорвали друг с друга одежду и остались голыми. Потом Бернет пристроился Между длинными, загорелыми ногами блондинки, и они принялись за дело. Она закричала от возбуждения почти сразу.

Лицо Джины побелело и исказилось от боли.

– После этого ты ушел или ждал, когда они оденутся и...

– О, senorita Джина, они не собирались одеваться. Это было только начало.

– Ты хочешь сказать, они... они... больше, чем один раз?

– Mucho mas. Гораздо больше. – Франко отставил пустой бокал и принялся загибать пальцы. – Первый раз она лежала на спине, а он сверху. Затем она села на него верхом, а он лежал на спине. Это два. Потом они оба лежали на боку, и он взял ее сзади.

– Боже! – простонала Джина.

– Это три, да? Потом, сейчас вспомню – а, конечно, Бернет встал, поднял блондинку на руки, а она обхватила ногами его поясницу и откинулась назад. Похоже, ей это понравилось больше всего. Она стонала и звала его по имени, Так, сколько мы насчитали, четыре? Затем он положил блондинку на траву. Она была так измучена, что не могла пошевелиться, поэтому Бернет занялся с ней любовью руками и ртом. Он поцеловал ее, она вздохнула, и дальше я видел, что он провел лицом по ее телу и уткнулся между...

– Замолчи! – закричала Джина, вскакивая на ноги. – Больше ни слова! Ни единого!

Джина сжала кулаки, и из глаз у нее брызнули слезы.

Франко никогда раньше не видел Джину де Темпл такой взволнованной. В эту минуту она так нуждалась в ласке и утешении! Он обнял ее и прижал к себе, надеясь, что она достаточно потрясена и ее можно будет уговорить, чтобы отомстить Берту тем же способом. Зуб за зуб.

Франко бросил взгляд на массивное зеркало над камином, в котором отражались они и огромная, уютная кровать. В голове его промелькнули дивные картины, в которых он на этой кровати в эту благоухающую ночь занимается любовью с невестой Бернета.

– О Франко, – рыдала Джина, прижавшись лицом к его груди, – что мне делать? Я этого не вынесу. Как мне удержать его? Я не знаю. Скажи мне, что делать!

«Иди со мной в постель прямо сейчас, сага mia! – хотел крикнуть он. – Сделай это, и ты никогда больше не вспомнишь о своем gringo».

Но он ничего не сказал.

– Нет, подожди... подожди... Я знаю, что делать! Джина вдруг вскинула голову, сильным движением оттолкнула Франко и указала ему на дверь. Ее заплаканные глаза вспыхнули огнем.

– Я точно знаю, что делать! – громко повторила она.

Глава 15

Было почти одиннадцать вечера. Берт и Сабелла провели весь теплый воскресный день у подножия горы, а сейчас, после долгой поездки верхом, они наконец достигли восточной окраины Сан-Хуан-Капистрано. Когда показались огоньки города, Сабелла вдруг остановила лошадь.

– Это прощальная встреча. Я решила, что мы больше не увидимся.

– Господи, милая моя, ты шутишь! Я знаю, что ты шутишь.

– Нет, не шучу. – Сабелла повернулась в седле и посмотрела в лицо Берту. – Этому нужно положить конец, и мы оба это знаем.

– Нет. – Берт решительно покачал головой. – Нет, я не позволю тебе уйти. Ты не можешь оставить меня. Я не отпущу тебя.

– У тебя нет выбора, – спокойно сказала Сабелла. – Решение принимаю я.

Берт проворно спрыгнул с Сэма. Быстро сняв Сабеллу с лошади, он поставил ее на ноги и прижал спиной к гнедому жеребцу.

– Ты права, дорогая. Это решение приняла ты.

Он обезоруживающе улыбнулся и добавил:

– И я могу помочь тебе выполнить его.

Берт ласково взял ее руки и положил ладони себе на грудь. Сабелла ощутила тепло его тела и гулко бьющееся сердце. В серых глазах отражалась луна.

– Если бы я знал, что ты никогда больше не прикоснешься ко мне, – улыбка исчезла с его лица, а серые глаза потемнели, – мое сердце перестало бы биться.

Сабелла едва сдерживала ликование: она выбрала момент с изумительной точностью. Если бы она сказала, что никогда больше не увидит его, хоть на день раньше, он, возможно, спокойно отпустил бы ее, но сейчас, она была уверена, он не даст ей уйти. Это она может прогнать его. И сделает это. Но не сейчас.

Сабелла долго молчала.

– Я тронута этим признанием, – произнесла она наконец, – но я действительно сомневаюсь, что...

– Тсс, – оборвал ее Берт.

Быстрым движением он расстегнул две пуговицы белой рубашки Сабеллы, скользнул длинными пальцами под тонкую ткань и положил ладонь под ее левую грудь. Сабелла слегка вздрогнула и застыла, потому что Берт нежно гладил ее.

– Скажи, что ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе вот так, как сейчас, – Тихо сказал он.

Он чуть поднял руку и слегка прижал ладонь к ее обнаженной груди, чтобы лучше ощутить, как ритмично бьется ее сердце.

– Не могу, – соврала она довольно убедительно, тщательно скрывая свои истинные чувства.

Если бы он знал правду! Он ее обязательно узнает, только не сейчас.

Глубоко вздохнув, она снова повторила:

– Не могу, Берт. Сдаюсь, Я не перенесу, если ты больше никогда до меня не дотронешься.

– А, малышка, я знаю, знаю, – он поцеловал ее и нежно прошептал: – Идем со мной в Гранд-отель. Мы войдем с заднего входа. Никто не узнает. – Он поцеловал пульсирующую ямку под ухом. – Там на верхнем этаже есть комната с видом на океан. В этой комнате стоит огромная, старая кровать с прохладными шелковыми простынями и...

– Нет, – ласково прервала его Сабелла и покачала головой. – Пока нет.

Берт нетерпеливо поднял голову.

– А когда, дорогая?

– Не раньше, чем ты разорвешь помолвку с Джиной де Темпл.

Глава 16

Джина де Темпл сидела в огромной, позолоченной ванне, наполненной до краев густой пеной, и что-то напевала. В соседней комнате ее личная служанка Петра готовила платье, которое Джина решила надеть утром. Петра знала, что в течение дня предстоит еще несколько перемен туалетов.

Джина, всегда встававшая поздно, сегодня, в это теплое весеннее утро, почти потрясла Петру тем, что вскочила с постели, когда не было и девяти. Джина редко просыпалась раньше десяти, но даже тогда еще час-другой оставалась в постели, лениво нежась под одеялом и завтракая, поставив перед собой специальный серебряный поднос.

– Петра! – позвала Джина, небрежно бросив кусок ароматного мыла и мочалку в ванну. – Иди скорей. Я закончила.

Петра вошла в просторную ванную комнату. Джина встала, и капельки воды заструились по бледному, изящному телу. Джина позволила завернуть себя в белое полотенце и вынуть из ванны.

Словно маленького ребенка, Петра поставила ее на бархатный коврик и принялась старательно вытирать, пока на обнаженном теле не осталось ни капли влаги.

Джина не считала себя испорченной, но она принадлежала к высшему обществу и потому, естественно, имела личную служанку. Так с какой же стати ей самой вытираться, когда это может сделать Петра, как делала она это всегда, с самого рождения своей госпожи?

Обнаженная Джина прошла в просторную, залитую солнцем спальню. Одевание – утомительная работа, и Джина не видела причин тратить на нее свои драгоценные силы. Начиная с тонких, шелковых чулок и кончая модной соломенной шляпкой, ее одела Петра.

Джина с удовольствием разглядывала себя в зеркале. В новом платье, купленном прошлой весной в Сан-Франциско, она выглядела очень молодо и невинно. Широкая, вся в оборках юбка, пуговицы тугого лифа, застегивающиеся до самого воротника, широкий шелковый пояс вокруг талии напоминали ей платья, которые она носила в детстве. Год назад оно показалось бы ей смешным. Сегодня же девчоночье платье подходило как нельзя кстати. Улыбнувшись себе в зеркале, Джина сказала:

– Я готова ехать. Петра кивнула.

– Джильберто ждет уже полчаса.

– Попроси Джулио сказать Джильберто, что он сегодня не поедет. Пусть позовет Хенка Броди.

– Но почему? – нахмурилась Петра. – Джильберто всегда возит тебя.

– Но не когда я еду в Линдо Виста. Ты отлично знаешь, что мистер Вернет не любит, когда у него на ранчо появляются латино-американцы.

Петра вздохнула, но поспешила выполнить приказание Джины. Через несколько минут тучная мексиканка уже махала ей с крыльца, давая понять, что карета у дверей.

Уютно устроившись на великолепном обитом винно-красным бархатом сиденье, Джина задернула такие же красные занавески, чтобы защититься от яркого утреннего солнца.

Был понедельник, седьмое июня. Следующий день после того, как Франко рассказал ей, что у Берта есть другая женщина. Этим же утром из Таксона пришла телеграмма от Санто. Он сообщал, что молодой женщине по имени Сабелла Риос двадцать пять лет и что она всю жизнь прожила в Таксоне. Ее родители, Тито и Тереза Риос, умерли. После их смерти она жила на маленьком ранчо у Виктора и Кармелиты Ривьера. Виктор Ривьера умер несколько лет назад, и с тех пор Сабелла помогала его вдове и выполняла всю мужскую работу: прекрасно ездила верхом, кидала лассо и пасла коров не хуже любого ковбоя. Люди в Таксоне говорили, что ее приезд в Капистрано связан с наследством.

Джина ни секунды не верила в это. Вооруженная обрывочной информацией, которую добыл Санто, она решила, что пришло самое время нанести визит мистеру Бернету-старшему.

Был почти полдень, когда черный экипаж подкатил к высоким воротам ранчо Линдо Виста. Сторож у ворот узнал карету и, когда Джина, на несколько дюймов отодвинув занавеску, кивнула ему, снял шляпу.

– Мисс Джина, боюсь, вы приехали понапрасну. Берта нет. Он с несколькими рабочими уехал на весь день. Нужно что-то починить на дальнем участке ранчо.

– Я приехала не к Берту, Кальвин. Я давно не видела мистера Рейли. Думаю, он будет рад мне.

– О, конечно! Он будет очень рад. – Сторож сделал знак кучеру проезжать. – Рад вас видеть, мисс Джина.

Джина знала, что Берта не будет дома, поэтому она и выбрала это время.

Выцветшие голубые глаза Рейли Бернета засветились от неожиданности и удовольствия, когда он увидел хорошенькую темноволосую женщину, входящую в библиотеку.

Он всегда пристально следил за Джиной де Темпл и, как и сенатор де Темпл, намеренно старался, чтобы Берт и она чаще бывали вместе.

Все эти годы он тонко и незаметно внушал сыну мысль о женитьбе на Джине. Узнав несколько лет назад, что они в близких отношениях, он не расстроился, а, наоборот, очень обрадовался. Под разными предлогами он заводил с Бертом разговор о том, что близкие отношения с молодой девушкой их круга накладывают определенные обязанности.

Рейли Бернету всегда хотелось, чтобы Джина де Темпл стала его невесткой и матерью его внуков. Он был убежден, что ни одна другая девушка не подходит его единственному сыну так, как Джина.

– Джина, моя дорогая девочка! Какой приятный сюрприз!

Улыбаясь седовласому старику, Джина в облаке желтых шелковых оборок, сверкая кружевной нижней юбкой, прошла через комнату. Подойдя к креслу-каталке, она наклонилась и поцеловала старика в высохшую щеку.

– Пригласите меня позавтракать с вами? – Она поцеловала старика в седую макушку. – Только мы вдвоем, и больше никого.

Довольный и взволнованный тем, что она приехала навестить его, Рейли Вернет нежно сжал ее руки.

– Я не знаю ничего, что бы доставило мне большее удовольствие.

Джина решительно дернула за шнурок звонка, и через секунду личный слуга Рейли Бернета стоял в дверях.

– Блантон, со мной завтракает прекрасная гостья, поэтому не накрывай на южном дворике. Там солнце, а у этой молодой леди кожа, как бесценный фарфор.

Слуга поклонился Джине.

– Очень хорошо, сэр. Где вам накрыть?

– Выбирай, детка. – Рейли Бернет, улыбаясь, посмотрел на Джину.

– Может быть, у Бертона в комнате для карточных игр? Там нежарко и чудесный вид на океан.

– Ты слышал, что сказала молодая леди? – обратился старик к слуге. – И еще. Блантон, сходи в погреб и принеси бутылку «Конти» 1855 года. Пришла пора кое-что отметить.

Игорная комната располагалась в дальнем конце северного крыла особняка и находилась точно под спальней Берта. Вдоль всей северной стены тянулся бар из красного дерева. Ряд высоких стеклянных дверей служил восточной стеной, предоставляя возможность беспрепятственно любоваться ухоженными лужайками и синевой Тихого океана. Высокий потолок поддерживали резные колонны из красного дерева. В комнате стояли круглые игорные столы, покрытые зеленым сукном, и квадратные карточные столы из полированного дерева.

Сейчас по случаю завтрака один из столов был накрыт узорчатой шелковой скатертью. В центре стояла серебряная ваза с благоухающими кастильскими розами.

Блантон вкатил кресло с Рейли Бернетом в комнату.

– Я так рад, что ты приехала, – сказал Джине счастливый старик. – Это будет самый приятный завтрак в моей жизни.

Джина не ответила.

Когда слуга поставил на стол еду и вино и они остались одни, Джина медленно отодвинула тарелку, наклонила голову и тихо заплакала.

– Что с тобой, детка? – изумился Рейли Бернет. – Ты нездорова? Позвать...

– Нет. – Джина подняла голову и посмотрела на старика блестящими от слез глазами. – Вы единственный человек, который может мне помочь.

– Я? Я все для тебя сделаю, детка. Но я ничего не понимаю.

– Мистер Вернет, Берт... не верен мне.

– Не может быть! – Бледно-голубые глаза старика округлились. – Этот глупый щенок...

– Он встречается с другой женщиной, и... и... я боюсь, что это может быть серьезно.

– О Джина, ты сама прекрасно понимаешь. – Он похлопал ее по руке. – Это, конечно, некрасиво... но... кто она? Какая-нибудь актриса из Сан-Франциско? Или разведенная молодуха из Сан-Диего, ищущая утешения на одну ночь?

Джина покачала головой.

– Она не замужем. Ей двадцать пять лет. Она остановилась в Капистрано. Ее зовут Сабелла Риос.

– Мексиканка! – Седые брови Рейли Бернета взметнулись вверх, а лицо покраснело от гнева. – Мой мальчик флиртует с мексиканкой.

– Говорят, она испанка. Она появилась здесь несколько недель назад, приехала из Аризоны по поводу какого-то наследства, но скорее всего это ложь. Мне не удалось найти ни одного адвоката, который бы занимался ее завещанием. Я не знаю точно, как долго длятся их отношения, но подозреваю, что они начались с той минуты, как она приехала в город. Я смутно помню, что она приходила на нашу помолвку вместе с семьей Дугласов, но в тот вечер Берт даже не подошел к ней, поэтому я не понимаю...

Джина быстро и взволнованно рассказывала все, что узнала о Сабелле Риос. Вернет внимательно слушал ее. Последние несколько недель Берт изобретает глупейшие предлоги, чтобы не приезжать к ней.

– И знаете почему? Потому что он в это время с ней! С этой испанкой! С крестьянской девчонкой, которая носит брюки, как мужик. Мистер Бернет, я не хочу, чтобы меня дурачили, и вы тоже...

Джина была в ярости. Ее ошеломленный собеседник внимательно слушал, сочувствовал и уверял, что заставит Берта исправиться.

Около трех часов дня она попрощалась и, поцеловав старика, почувствовала, как легко стало у нее на душе. Она знала, что может рассчитывать на него. Всем было известно, как глубоко Рейли Бернет ненавидит латино-американцев, и, скорее всего, он потребует, чтобы Берт бросил эту испанку, пригрозив лишить его наследства. Берт вернется к ней, и все страдания останутся позади.

Джина даже не подозревала, какой удар она нанесла Рейли Бернету, какую бурю вызвала в его душе.

После ухода Джины Рейли Бернет остался в комнате для карточных игр. Он сердито выгнал Блантона, заглянувшего напомнить хозяину о дневном сне.

– Оставь меня! – крикнул он, и в его глазах вспыхнула ярость. – Уходи! Закрой дверь!

Озадаченный и смущенный, Блантон вышел.

Несмотря на то, что в комнате было уютно и тепло, мистера Бернета-старшего била крупная дрожь.

– Может ли это быть? – с ужасом спрашивал он сам себя. – Джина сказала, что ей двадцать пять лет. Возраст вроде бы подходит. И она приехала из Аризоны. Неужели это?..

У него так больно сжало сердце, что он едва мог вздохнуть. Костлявые пальцы вцепились в ручки кресла-каталки.

– Неужели Сабелла Риос – дочь... дочь... О Боже милосердный, только не это!

Глава 17

Рейли Вернет чувствовал себя совершенно разбитым.

Долго и тщательно скрываемая постыдная тайна мучила его, угрожала ему.

Мысли путались. Годы понеслись вспять. Прошлое захлестнуло старого полковника.

Жаркий сентябрьский вечер 1847 года. Палатка полевого госпиталя, где умирает его друг, генерал Норман Пэтч. Он, Рейли Бернет, торжественно клянется выполнить последнюю волю умирающего генерала и защитить интересы его племянницы, Терезы Карилло, которая по достижении восемнадцати лет должна унаследовать огромные земли в Южной Калифорнии.

Старый Рейли Бернет, качая седой головой, невидяще уставился на необозримый океан.

– Норман, Норман, друг мой, – бормотал он, – видит Бог, я хотел сдержать слово.

Рейли Бернет вздрогнул. Он никогда бы не нарушил клятву, если бы...

Образ молодой, красивой, рыжеволосой женщины, грациозно сбегающей по ступенькам парадной лестницы особняка в Сан-Франциско, так живо предстал перед ним, словно это случилось только вчера. А было это почти тридцать два года назад.

После армии Рейли Вернет вернулся к практике адвоката в Лос-Анджелесе и однажды холодным ноябрьским дней сорок восьмого года отправился в Сан-Франциско, чтобы уладить вопрос с угольными шахтами своего клиента. Тот настаивал, чтобы Вернет присутствовал на грандиозном вечере в одном богатом доме. Вернет неохотно согласился и, простояв целый час в зале, усталый и раздраженный, прикидывал, как бы ему незаметно уйти.

Ему это почти удалось, но, проходя по широкому безлюдному коридору, он поднял голову и увидел спускающуюся по лестнице высокую изящную девушку с огненно-рыжими волосами и ослепительно белой кожей. Рейли Вернет замер, безмолвно глядя, как незнакомка медленно спускается вниз. Пышные юбки ее изумрудного бархатного платья мягко скользили по мраморным ступеням. Это божественное создание ни разу не глянуло под ноги – она смотрела прямо на него.

Когда до конца лестницы оставалось всего две ступеньки, девушка улыбнулась и протянула руку.

Ее изумительные глаза были точно такого же цвета, как и платье.

– А я Дейна Харт, – сказала она, спускаясь на одну ступеньку. – Вы меня ждали? – Она игриво улыбнулась, и на ее щеках появились хорошенькие ямочки, – Или вы собирались скрыться прежде, чем мне удастся познакомиться с вами?

Девушка спустилась с последней ступеньки.

– А я Рейли Вернет, – он крепко держал ее за руку, – и всю жизнь я ждал только вас.

– Вы очаровательный лгун, мистер Вернет. Если вам здесь наскучило и вы хотите уйти, я вас отлично понимаю. – Ее зеленые глаза лукаво засветились, – Можете уходить. Я никому не скажу.

– Идемте со мной, – сказав он порывисто. Она засмеялась.

– Я бы с удовольствием, но мой отец никогда мне этого не простит.

Наконец он понял. Она назвалась Дейна Харт, а он был в доме мистера и миссис Коннор Харт. – Господи, так вы...

– Дочь хозяев дома. Я обещала папе, что вернусь через несколько минут, – Она остановилась перед Бернетом, глядя ему в глаза. – Может быть, потанцуете со мной, прежде чем уйти, мистер Вернет?

В полную гостей танцевальную залу они вернулись вместе. Во время танца она рассказала, что ей недавно исполнилось двадцать, четыре года она провела в Бостоне, где закончила школу, а сейчас только что вернулась из турне по Европе и надеется, что Вернет останется в Бей-Сити достаточно долго, чтобы сводить ее в театр, оперу и многочисленные шикарные рестораны.

Рейли Вернет так и сделал.

Забросив дела, он надолго остался здесь, боясь, что тот, кто моложе, красивее и богаче, чем он, похитит ее. Дейна смеялась над его страхами. – Моложе? Рейли, ты не настолько стар, чтобы быть мне отцом. А кроме того – меня всегда привлекали зрелые мужчины. Красивее? Ты мне кажешься самым красивым мужчиной. – А потом совершенно невинно и абсолютно искренне добавила: – Богаче? Дорогой, разве ты не богат? Я полагала, что ты так же состоятелен, как и все, с кем мы общаемся.