Принц на белом костыле

Я быстрым шагом топала к метро. Клюквина трусила рядом, время от времени печально вздыхая, однако поколебать меня в принятом решении не могла. Видя это, хитрая Клюква пошла другим путем: она задумала сыграть на известном женском недостатке — любопытстве.

— Значит, мы никогда не узнаем, что там внутри, — заныла сестра. — Неужели тебе совсем-совсем неинтересно, а, Афонь?

— Нет, меньше знаешь, дольше живешь.

И вообще, выброси эти глупости из головы, лучше мечтай о своем рыжем возлюбленном, а меня не волнуй.

Упоминание о новом чувстве отвлекло Клавдию от опасных мыслей, и она оставила меня в покое.

Всю дорогу до дома я ломала голову над загадками, возникшими в нашей жизни за последние несколько дней. Мысли были все больше невеселые, в конечном итоге я пришла к неутешительному выводу: к совершенно непонятному Степану и таинственной Тамаре добавился еще и не менее таинственный и непонятный Прутков. Отчего-то возникало желание объединить этих троих в одно целое, но ничего общего между ними я, как ни старалась, найти не могла.

Благодаря стараниям Клавдии родные стены стали приобретать видимость порядка. Вещи уже не валялись под ногами, и даже оторванные обои в коридоре работящая сестренка приклеила скотчем. Проворчав под нос: «Дом, милый дом», я юркнула в ванную. Горячая вода и душистая пена оказали благотворное влияние на общее состояние организма, но не на мыслительный процесс. Прикрыв глаза, я пыталась анализировать сложившуюся ситуацию, но неизбежно возвращалась все к тем же вопросам.

Это здорово нервировало, по правде говоря. Появление Клюквиной прекратило мои интеллектуальные страдания. Однако вид сестра имела такой, что я насторожилась. Нервно хохотнув, Клавка выдавила:

— Там… В общем, он звонил. Сказал: «Скоро приду»…

Я ничего не поняла, поэтому решила уточнить:

— Степка?

Клавдия энергично замотала головой из стороны в сторону.

— Твой Филиппок? — выдвинула я новую версию.

Последовал еще один нервный смешок, а я сообразила, что звонок любимого не мог привести сестренку в подобное состояние. Клавка ошалело моргала, по ее лицу блуждала улыбка тихого идиота — в общем, я здорово испугалась, а оттого разозлилась:

— Можешь нормально объяснить, кто звонил и кто придет?!

— Ага.

— Тогда говори. У меня не то состояние, чтобы твои ребусы разгадывать.

Ответ Клавки был краток и очень оригинален:

— Труп.

— Не поняла… Какой труп? Что ты мелешь, убогонькая?! — воскликнула я, пугаясь еще больше.

— Я ж говорю, — передернула плечами Клавдия, — звонил труп. Сказал, что скоро к нам зайдет. Дело у него какое-то.

Я с известной долей недоверия смотрела на Клюквину и пыталась сообразить, сможет ли Антон помочь и в этом случае, или придется вызывать к сестре более опытного специалиста.

Словно прочитав мои мысли, Клавдия криво усмехнулась.

— Думаешь, я чокнутая? — предположила она.

— Нет, — не очень уверенно ответила я. — Просто… Все-таки тебя по голове ударили, а голова, как известно, самое малоизученное место в организме.

— Я не сумасшедшая, Афонь. Он позвонил и говорит: «Здрасте, я труп». Сперва я подумала, какой-то придурок балуется. Ну, послала, как водится, и трубку положила. Так он не угомонился, перезвонил и бодренько так вещает:

«Не кладите трубку, пожалуйста, у меня телефонная карта кончается. Вы, говорит, не пугайтесь»… — Тут Клавдия перекрестилась:

— Не пугайтесь, скажет тоже! Можно подумать, каждый день с того света звонят.

— Не отвлекайся, Клава, — попросила я сестру, начиная догадываться, в чем тут дело.

— Да, так вот. Труп этот заявил, будто оставил у нас в машине кое-что, чего ему сильно не хватает, и что минут через двадцать за этим зайдет. Так, я думаю, может, покойник чего попутал? У нас и машины-то нет… Афанасия, видать, мы с тобой господа чем-то разгневали, коли с того света звонят.

Дальнейшие рассуждения Клавки меня уже мало интересовали. Первый раз за последние несколько дней появился человек, способный пролить хоть какой-то свет на некоторые события. С радостным воплем я выскочила из ванной и помчалась одеваться. Клавдия, озадаченная моим поведением больше, чем звонком «трупа», ринулась следом, требуя объяснений. Спешно натягивая джинсы на мокрые ноги, я удовлетворила интерес Клюквиной.

— Клава, этот «труп» — просто подарок судьбы!

— Э-э-э… — проблеяла Клюква, не сильно доверяя моим словам.

— Вот именно! Он теперь ценный свидетель.

Увидишь, через час мы будем знать, кто шмякнул тебя по голове. Иди, готовься к приему дорогого гостя. Господи, какая удача, что он нас нашел!

— Чего-то я не пойму, у кого с головой проблемы, — проворчала Клавдия, но на кухню проследовала.

Когда раздался звонок в дверь, Клюква категорически отказалась открывать. В отличие от меня, она искренне считала, что без нечистой силы здесь не обошлось. Тогда я взяла на себя роль радушной хозяйки.

На пороге стоял мужчина средних лет в кепке «жириновка» и драповом полупальто с поднятым воротником. Для покойника выглядел вполне прилично. Немного полноват, немного низковат — словом, герой не моего романа. Отличительной особенностью гостя были усы не правдоподобно черного цвета, торчащие параллельно земле, как у мартовского кота.

— Привет, — интимно мурлыкнул мужчина. — Я труп.

— Очень приятно, а я Афанасия. Проходите, пожалуйста, — пригласила я. — Простите, можно узнать ваше имя-отчество?

— Василий Павлович, для вас — просто Вася.

«Надо же, даже имя у него кошачье», — подумала я, наблюдая, как Вася разувается и аккуратно ставит грязные ботинки в уголок.

Клавдия встретила гостя не слишком приветливо, а я несколько отстраненно отметила, что наша кухня постепенно превращается в штаб боевых действий.

— Это моя сестра, Клавдия, — представила я Клюкву. — А это Василий. Он путешествовал вместе с нами в багажнике машины под видом трупа и, как я подозреваю, является хорошим знакомым Виктора. Все верно?

— Точно, — радостно оскалился Василий. — Кореш он мой.

— Собутыльник, — уточнила Клавка.

На мой взгляд, Вася мало походил на алкаша, скорее на проходимца и стареющего Казанову. На уточнение Клавдии Василий не обиделся, однако счел необходимым объяснить:

— Ни-ни, хотя, конечно, всяко бывало. Я к вам, собственно, по делу.

— Подожди, — перебила я мужчину, сразу переходя на ты, — и до дела дойдем. Сначала расскажи, как ты в багажнике оказался и почему трупом прикинулся.

Василий заерзал на табуретке, усмехнулся и несколько нервно произнес:

— Жить захочешь, не только трупом прикинешься. Видали, что с Витькой сделали? Я после этого два дня дома сидел, боялся даже в магазин выйти.

— Кто ж тебя так напугал, Васенька? — ехидно прищурилась Клавка.

Усы Васеньки зашевелились, а их хозяин смутился, явно не желая отвечать. Непонятно было, так сильно напуган мужик, или имелась иная причина для молчания. Промаявшись пару минут, он в конце концов поднял глаза и жалобно попросил:

— Девчонки, отстаньте от меня, а? Верните мне то, что я потерял, и разойдемся, как «молния» на брюках.

— Мы ничего не находили, — пожала я плечами.

— А вот тут ты врешь, девушка. Нехорошо, — покачал головой Вася.

— Он еще будет нас хорошим манерам учить!

Небось, когда под покойника косил, об этикете и не помышлял. Чуть инфаркт из-за тебя не получили.

— Так ведь обстоятельства у меня…

— Вот и расскажи нам про эти обстоятельства, — участливо посоветовала я. — Покайся, глядишь, поможем чем.

Василий еще некоторое время маетно вздыхал, а потом поведал нам занимательную историю. Рассказ его звучал немного сбивчиво и в конечном итоге сводился к следующему.

Несколько дней назад Виктор зашел к Василию с бутылкой водки. Приятели выпили, закусили, поговорили на какие-то малоинтересные темы, а потом Витька неожиданно заявил:

— Я ушел с работы.

Вася удивился. Да и было чему: с трудом устроился, столько проработал в этом НИИ и вдруг — здрасте, уволился!

— Как теперь жить собираешься? — задал Василий отнюдь не праздный вопрос, потому как знал, что семья дружка живет фактически на одну его зарплату. Копеечное детское пособие, естественно, не считается.

— Дельце я одно замыслил, — туманно пояснил Виктор. — Если выгорит, столько бабок загребу! Сразу квартиру новую куплю и Оксанку с мальчонкой на курорт свожу, в Испанию.

Или на какие-нибудь самые крутые острова.

— Гляди, как бы тебя это дельце опять на нары не привело, — вздохнул Василий. — Или, еще хуже, в могилу. Большие бабки просто так не платят.

Эти слова, разумные, по большому счету, отчего-то разозлили Виктора.

— Надоело мне так жить, понял?! — неожиданно заорал он. — Лаборатория эта, крысы, вирусы, зарплата копеечная… Оксанка сыну памперсы по праздникам покупает. Я мужик, в конце концов! Пусть бывший зэк, но я свое на зоне оттоптал, а меня — помнишь? — ни на одну работу брать не хотели, как только узнавали о судимости. Если бы не тесть, уж и не знаю, где бы я сейчас был.

— Вот-вот, — поддакнул Василий. — А теперь ты одним махом решил покончить с нормальной жизнью.

— Да не нормальная это жизнь, не-нор-мальна-я! Думаешь, легко каждый день видеть, как Оксанка плачет, копейки считает? Голова постоянно занята одной только мыслью: чем завтра кормить жену и ребенка? Не-ет, хватит с меня. Если нет возможности заработать нормальные деньги честным путем, значит, так тому и быть.

Василий мог лишь посочувствовать другу.

Сам он никогда не был женат, потому как ни одна нормальная женщина не сможет понять любвеобильной Васиной натуры и привыкнуть к его бесконечным походам «по девочкам». Романы Вася заводил легко, но ни один из них дольше пары-тройки месяцев не длился.

Друзья допили водку, и Виктор обратился к Василию с просьбой:

— Помоги мне, Вась.

— Чем?

— Завтра вечером у меня важная встреча. Мне не хотелось бы идти одному. Составишь компанию?

Василий задумался. С одной стороны, он прекрасно осознавал, что «дельце», задуманное Виктором, не сулит ничего, кроме неприятностей и лишней головной боли. Но с другой, Витька — друг. Отказывать другу, попавшему в сложное положение, как-то не по-мужски. Поэтому Василий согласился, о чем потом, кстати, не раз пожалел.

На следующий день ближе к вечеру Виктор зашел за приятелем. Путь предстоял неблизкий, в Люблино, однако на встречу отправились своим ходом. На вопрос Василия о машине, Витька коротко ответил:

— Знакомый на время попросил.

Когда они приехали в Люблино, совсем стемнело. Виктор был очень напряжен, постоянно озирался и вздрагивал от каждого неожиданного звука. Василий, видя такое состояние приятеля, тоже заволновался, и по мере приближения к гаражам волнение только усиливалось.

— Вот что, Вася, — произнес Виктор, понизив голос, — подвергать тебя необоснованному риску я не хочу…

— Сильно рискуешь?

— Понятия не имею. Человека, который должен прийти, я знаю довольно давно, — усмехнулся Виктор. — Но кто знает, как он себя поведет, когда узнает о моем плане. Поэтому сделаем так: ты сейчас подыщешь себе надежное укрытие. Такое, чтобы видеть все происходящее и при этом оставаться незамеченным. Что бы ни происходило — не высовывайся, понял? И сохрани вот это… — Виктор раскрыл ладонь.

— Что это? — отчего-то шепотом спросил Василий.

— Это? Это, братишка, новая квартира, новая машина и Канарские острова, словом — красивая жизнь, о которой так долго мечтали большевики.

На протянутой ладони приятеля лежала маленькая стеклянная ампула, с обоих концов перехваченная металлическими обручами. Внутри болтался какой-то порошок. Сперва Вася решил, что это наркотик, но потом все же сообразил — ни один наркотик не может столько стоить: и квартира, и машина, и курорт.

— Не разбей, — предупредил Виктор, передавая ампулу Василию. — Стекло, конечно, прочное, но, тем не менее, осторожность соблюдать следует. А то вместо красивой жизни получим относительно быструю, но о-очень мучительную смерть. Ладно, — Виктор хлопнул друга по плечу, — пора. Да не трясись, Вася, авось прорвемся!

Василий остался один.

— Твою мать! — вполголоса выругался он. — Вот, блин, попал.

Однако мелькнувшую было мысль смыться Вася решительно отмел и приступил к поискам надежного укрытия. Не особо мудрствуя, он забрался на крышу одного из гаражей. Сверху темный силуэт Виктора был виден достаточно хорошо.

Откуда появились эти двое, Василий даже не заметил. Просто в какой-то момент обнаружилось, что рядом с Витькой стоят еще две мужские фигуры.

«Почему двое? — удивился Вася. — Витек говорил, один должен прийти»…

Разговор Виктора с незнакомцами был коротким и закончился потасовкой. Результат ее известен: пробитая голова и ножевое ранение.

Неожиданно события приняли непредсказуемый оборот. На территорию гаражей въезжала машина с погашенными фарами. Несмотря на темноту, Василий узнал автомобиль своего приятеля и обрадовался. Он решил, что приехал тот самый приятель, одолживший машину, о котором говорил Виктор. Теперь представьте изумление Васи, когда из машины выскочили мы с Клавкой и направились в ту сторону, где на снегу лежал раненый Виктор.

«Вот только баб здесь не хватает! — рассердился Василий. — Откуда они взялись, интересно? Почему на Витькиной машине? А куда делись те два придурка?»

Тем временем мы с Клавдией обнаружили Виктора. Я бросилась за машиной, а сестра осталась на месте. Василий видел, как от одного из гаражей отделилась мужская тень и, размахнувшись, ударила Клюквину по голове. Наверное, и меня ждала та же участь, но что-то насторожило убийц, и они поспешно удалились. Василий решил, что самое время и ему покинуть крышу. Пока я паниковала возле бесчувственной Клавдии, он пробрался в багажник и там затаился.

— Ох, и перепугался я, когда вы гаишнику про труп в багажнике ляпнули, — пожаловался Василий.

— Когда ж ты покинул убежище? — спросила Клавка.

— Хотел слинять, пока вы в больнице были, но очень уж хотелось узнать, что с Виктором.

— Угу, — молвила я, барабаня пальцами По столу, а потом пристально посмотрела в глаза Васе и негромко, но твердо потребовала:

— Пистолетик-то вернуть надо, дядя.

Усы Василия как-то смущенно повисли, утратив всякую параллельность и свой залихватский вид. Клавдия укоризненно поцокала языком:

— Ай-ай-ай, как нехорошо красть чужие вещи! Верни оружие, сердешный. Этот пистолет у ментов на приколе, из него троих завалили. Могу себе представить, как обрадуются эти волки в погонах, обнаружив у тебя «горячий» ствол с твоими же отпечатками пальцев. Им премия и благодарность, а тебе — номер «люкс» в СИЗО и дальняя дорога. Ты, милый, и так уже влип по самые помидоры, лучше не усугубляй.

По глазам Василия было заметно, что он готов сдаться, но после долгих уговоров.

— Вы.., что же, меня шантажируете? — не слишком уверенно спросил Вася.

— Дурак, — фыркнула сестрица, — мы с Афоней спешим на помощь, как Чип и Дейл.

— Хорошо. Верните мне ампулу, а я вам пистолет.

Мы с Клавкой обменялись скептическими взглядами.

— Дядя не понимает, — с сожалением вздохнула сестра.

— Не понимает… — согласилась я и обратилась к Василию:

— А тебе-то зачем ампула? Ты даже не знаешь, что там. И потом, сам говорил: чем больше деньги, тем ближе могила. Не опасаешься за свою жизнь?

— Опасаюсь, конечно. Но вдруг все получится? Женюсь, девчонки, ей-богу, женюсь! — заверил Василий и сам испугался. Видать, перспективу связать себя узами Гименея могла компенсировать только крупная сумма денег в твердой валюте.

— И что, у тебя уже есть покупатель? — вкрадчиво обратилась я к Васе. — Позволь полюбопытствовать, какую цену ты заломил?

Разумеется, никакого покупателя у Василия не было, да и о стоимости ампулы он имел весьма смутное представление. Просто решил мужик воспользоваться ситуацией и получить кое-каких деньжат на халяву. Даже печальный пример Виктора его не остановил. Зато я кое-что стала понимать, однако это понимание вызывало настоящий ужас и все нарастающую панику.

Клавка заметила мое состояние и утроила усилия, желая убедить Васю вернуть пистолет и забыть про ампулу на всю оставшуюся жизнь.

Вскоре старания Клавдии увенчались-таки успехом: Василий немного повздыхал, сожалея об упущенных возможностях, но согласился на все наши предложения. К концу беседы наш гость окончательно утратил ту самоуверенность, с которой появился. Клюквиной удалось запугать его настолько, что он счел за благо избавиться от пистолета, а заодно и от нас.

Провожать Василия до двери отправилась Клавдия, у меня, признаться, никаких сил не было. Оставшись одна, я обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Из головы не выходила страшная догадка, озарившая меня во время беседы с Василием. В таком плачевном состоянии и обнаружила меня Клюквина, вернувшаяся на кухню.

Она положила на стол пистолет, насмешливо заметив:

— В кармане таскал. По-моему, мы здорово запугали этого Васю. А Михалычу надо мозги хорошенько прочистить — это он сообщил номер нашей квартиры и телефон…

Я плохо понимала, о чем говорит Клавка, продолжая изображать из себя маятник. Заметив это, сестра осеклась:

— Ты чего такая, Афанасия?

— Какая «такая»? — я перестала раскачиваться и с силой потерла лицо ладонями.

— Ну.., не знаю. Мутная какая-то.

— Ты ничего не поняла, Клав?

— Поняла, — ни секунды не раздумывая, кивнула Клавдия. — Ты только намекни, чего надо было понять.

Невесело усмехнувшись, я намекнула:

— Про ампулу, про Виктора…

— Ха! Тут все просто: Витька хотел продать ампулу, договорился с покупателем о встрече.

Он понимал, что дело опасное, и, чтобы хоть как-то подстраховаться, прихватил с собой дружка и на всякий случай отдал ему ампулу. Однако вместо денег получил по голове. Видать, покупатель осерчал, что при Витьке ампулы не оказалось…

— Подожди, — остановила я трескотню Клюквиной. — Из твоих рассуждений следует вывод: покупателем был Степан.

— Почему это?

— Потому что именно Степка назначил встречу Виктору у гаражей.

— Степке верить — себя не уважать, — хмыкнула Клавка. — Сказочник еще тот.

— Допустим, — согласилась я. — Откуда же тогда Степан узнал о встрече? Ведь именно он рисовал нам схему…

— Да, не получается, — вздохнула Клюква и задумалась. Впрочем, ненадолго.

— Тогда так: эти два типа и есть покупатели. Витька попросил Степана быть свидетелем сделки…

— Что-то много свидетелей получается, — перебила я сестру, — мы, Василий, Степан. В общем, слушай и не перебивай.

Прежде чем начать говорить, я сходила в коридор и вернулась на кухню с ампулой в руках.

Положив ее рядом с пистолетом, я тихо спросила:

— Как ты думаешь, Клавдия, что это такое?

— Подозрительный порошок белого цвета, герметично упакованный в стекло, — повторила сестренка слова рыжего хирурга. — Больше ничего сказать не могу, потому как ты запретила проводить анализ в лаборатории ФСБ.

— Это бактериологическое оружие, Клав…

Клюквина сначала недоверчиво смотрела на меня, потом, сообразив, что я и не думаю шутить, перевела взгляд на ампулу, мирно лежащую рядом с пистолетом, и простонала:

— Мама моя! А что там?

Я пожала плечами:

— Кто ж знает? Помнишь, пару лет назад кто-то прислал американцам споры сибирской язвы? Тоже в виде белого порошка, только не в ампулах, а в почтовых конвертах.

— Да, да, что-то такое припоминаю, — пролепетала Клавдия. — Думаешь, это тоже сибирская язва?

— Не обязательно. Тебе ведь Прутков рассказывал о бесконечном множестве смертельных вирусов.

— Так ты полагаешь… — пугаясь собственных мыслей, позеленела Клавка.

— Послушай, что я думаю. Вспомни, Оксанка рассказывала о визите Степана к ним домой.

— Помню, Степка чего-то про зоновский должок говорил. Мол, отработаешь, и вали на все четыре стороны, как говорится.

— Точно. А теперь прикинь: Витька работает в НИИ вирусологии. Степан сулит Виктору большие деньги. Спрашивается, за что? Правильно мыслишь, — похвалила я Клавдию, заметив понимание в ее глазах. — Витька должен был украсть ампулу с каким-нибудь вирусом.

Что он и сделал, а потом быстренько уволился.

Судя по всему, у Степки к тому времени уже имелся покупатель, готовый заплатить за эту гадость двести тысяч долларов.

— С чего ты решила, что она именно столько стоит? — удивилась Клавдия.

— Тамара сказала…

— Господи, Афанасия, а ведь ты права! Только непонятно, как Виктор на нее вышел. По идее, только Степка должен знать покупателя, вернее, покупательницу, раз он предложил Виктору эту авантюру.

— Как Витька вышел на Тамару, я не знаю, — с сожалением вздохнула я. — Но Тамара говорила, что договаривалась именно с ним.

Клавка после некоторого раздумья выдвинула свежую идею:

— Мне кажется, Тамара в данном случае просто посредник. К чему ей бактериологическое оружие? За ней обязательно кто-то стоит. Боюсь даже подумать, кто; Афанасия, ампулу продавать нельзя.

— Ежу понятно, — согласилась я.

— Как быть?

— Ампулу спрячем. Вернется из командировки Димка, отдадим ему. Тут вопрос государственной безопасности, а спасти все государство нам не под силу. Это только в американском кино герой-одиночка играючи спасает все человечество. Мы с тобой, Клава, даже вдвоем мало похожи на Брюса Виллиса.

Клюквина согласно вздохнула и опечалилась, а я попыталась выстроить цепочку событий, используя те факты, которые нам известны.

По требованию Степана Виктор украл из. института ампулу со смертельно опасным вирусом. Сразу возникает вопрос: как ему это удалось? Наверняка в НИИ существует серьезная система безопасности, в этом Прутков прав.

И как же так получилось, что пропажу ампулы не обнаружили, не подняли шума, не начали трясти всех сотрудников? Впрочем, можно предположить, что их все-таки трясли, но руководство НИИ предпочло не выносить сор из избы.

Правильно, между прочим. Могу себе представить, какая началась бы паника, просочись, информация в прессу.

Однако будем исходить из того, что Витьке удалось украсть ампулу и счастливо избежать подозрений. Он сообщил об этом Степану, тот договорился с Тамарой. А дальше все пошло не так, как хотелось бы Степке. Виктор каким-то образом сам выходит на Тамару, узнает реальную стоимость ампулы. Причем эта стоимость сильно отличается от суммы, названной Степаном. Тогда Витька решает самостоятельно заняться куплей-продажей и назначает встречу с покупателем у гаражей. Тамару, надо думать, насторожила смена продавца, она связывается со Степаном, желая выяснить причину произошедшего.

До этого момента все более или менее понятно. Но что случилось потом? Те двое у гаражей — дружки Степана или люди Тамары? Почему-то мне кажется, что «милиционеры», посетившие нас, и парочка гаражных убийц — одни и те же лица. Если это так, то их дружба со Степаном под большим сомнением. Они что-то искали у нас в доме и не нашли, а Степан точно знал, где это «что-то» лежит, потому как сам и прятал. Можно, конечно, предположить, что Виктор отдал Степану ампулу, и он прятал именно ее. Но тогда откуда у самого Виктора взялась ампула? «Выходит, их две?!» — похолодела я от внезапной догадки.

А ведь тогда все сходится! Одна ампула у Виктора, другая — у Степана, а покупатель один…

Один ли? Что, если существует еще кто-то, знающий про ампулы? Ведь от кого-то же Степка прятал ампулу? Эта таинственная личность в курсе готовящейся сделки и всеми силами пытается ее сорвать.

Итогом моих размышлений стал не слишком утешительный вывод: хоть мы и приблизились на шаг к разгадке, но шаг этот чересчур маленький, и вопросов по-прежнему остается больше, чем ответов. Свои соображения я вкратце изложила Клавдии. Она подпустила в глаза задумчивости, а потом глубокомысленно изрекла:

— Все правильно, а оттого ужасно. Но хуже всего, что наша жизнь превратилась в сплошное «нельзя»: ампулу продавать нельзя, с Тамарой встречаться нельзя и не встречаться тоже нельзя…

— И Степке доверять нельзя, — подсказала я.

— Это было понятно с самого начала, по крайней мере, мне. Ладно, чего уж теперь… Идеи есть?

— Угу, есть.

— Интересно. Какие же?

— Спасать человечество, — скромно потупилась я и зарделась от собственной смелости.

Клавке идея пришлась не по душе. Она смерила меня скептическим взглядом и съязвила:

— Человечество будет тебе благодарно.

— Ты так думаешь? — невнятно пробубнила я.

— Уверена, — кивнула Клавдия. — Можешь даже на памятник рассчитывать. Посмертно. Не обижайся, Афонь, — примирительно произнесла сестра, заметив, как я нахохлилась, — просто ты сама себе противоречишь.

— Знаю, — тяжело вздохнула я, — но попытаться все же стоит.

— И что нужно сделать?

— Нужно раздобыть вторую ампулу.

Клюквина очумело поморгала, потом хлопнула себя по коленке и воскликнула:

— Всего-то?! Ну, это пустяк, право слово!

Я-то думала, придется в космос лететь или с международным терроризмом бороться.

— В космос точно не полетим, а вот насчет терроризма…

— Неужто на Аль-Каиду замахнемся?

— Ну хватит! — рявкнула я, зверея от издевательств сестры. — Как сказал Прутков — не этот придурок, а настоящий — если у тебя есть мозги, напряги их.

— Он так говорил? — недоверчиво подняла брови Клавдия.

— Примерно… Не в этом суть. Проследи цепочку: товар — продавец — покупатель — заказчик. Продавцом и покупателем движет обычная жажда денег. А вот каков мотив заказчика? Он явно не собирается проводить опыты над крысами. Что-то мне подсказывает, что крысой в данном случае может стать любой человек: и ты, и я, и Михалыч, и твой рыжий хирург… Так что, Клавдия Сергеевна, вопрос о международном терроризме остается открытым.

— Ты все правильно говоришь, Афонь. Я и сама об этом подумала, — проворковала Клавдия. Я фыркнула, однако от комментариев воздержалась. — Только вот непонятно, как мы ампулу достанем, коли она у Степки? Первое, что приходит в голову, он мог ее уже продать.

Но допустим, ампула пока у него. Неужто Степка такой дурак, чтоб всюду ее с собой таскать?

Степка — бандит, а жизнь бандитская очень… — Клюквина пощелкала пальцами, подбирая нужное слово, — насыщенная и короткая. Зачем же ее самому укорачивать ее еще больше?

Конечно, глупо надеяться, что Степан добровольно расстанется со штуковиной стоимостью в двести тысяч долларов, пусть она даже трижды опасна. Но ведь что-то же надо делать!

Мы не можем сидеть сложа руки, когда над человечеством нависла угроза бактериологической войны! «Немного пафосно, но в общем неплохо. А главное, верно», — похвалила я себя.

— Ты уже чего-нибудь придумала? — жалобно пискнула Клавдия.

— Нужно позвонить Степке и под любым предлогом заставить явиться к нам.

— Хороший план. А что дальше?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Будем импровизировать. В конце концов, у нас есть пистолет, — кивнула я на стол. — Мне кажется, с его помощью даже глухонемого можно разговорить.

— Возможно, — кивнула сестрица. — У нас есть гарантии, что Степка не сочинит очередную «жалистную» историю?

— Гарантий нет, впрочем, попытка — не пытка, как говорил товарищ Берия. Иди, Клава, звони нашему сказочнику. Пообещай что угодно, но заставь его бросить все дела и немедленно ехать сюда. А я пока ампулу припрячу да подготовлюсь к встрече дорогого гостя…

Признаюсь честно: хоть я и хорохорилась перед Клавкой, но трусила отчаянно. Уверенности в том, что Степка добровольно отдаст ампулу, не было ни капли. И даже наличие пистолета отваги не добавляло, ведь я прекрасно понимала: выстрелить в человека, будь он хоть гад распоследний, не смогу. Остается только надеяться, что Степка не заметит этой моей слабости.

Пару раз хныкнув для порядка, я снова спрятала ампулу в патрончик помады и призадумалась.

Отчего-то прежний тайник уже не казался мне надежным.

Пришла Клавдия, бережно неся на физиономии выражение недовольства.

— Степка только завтра явится, он сейчас не в Москве, — сообщила она.

— А где? — удивилась я.

— Не доложил. Сказал только, будет завтра, а сейчас ему, видите ли, некогда. Знаешь, когда мы разговаривали, мне показалось, что я слышу выстрелы, — понизив голос, добавила Клюква.

— Глупости какие! Ты сама себя пугаешь и меня заодно, а нам сейчас бояться некогда, предстоит решить кучу проблем. Например, куда спрятать ампулу, как быть с Тамарой и вообще…

Клюквина выхватила у меня из рук ампулу, куда-то сбегала и вернулась на кухню уже без нее.

— Так, одной проблемой меньше. Теперь насчет Тамары… — Клавка была подозрительно активна, что наводило на мысль о наличии у нее очередной идеи. Так оно и вышло:

— Тетка опасна, и вдвоем нам к ней идти никак нельзя.

Сестрица заглянула мне в глаза, ожидая вопросов, но я принципиально не торопилась их задавать, хотя и изнывала от нетерпения. Клавка хмыкнула и огорошила:

— Мужик нужен. В качестве поддержки.

— Где ж его взять? — пожала я плечами. — Но даже если повезет и мы найдем, как ты говоришь, мужика, придется отвечать на его многочисленные вопросы. Они непременно возникнут, можешь мне поверить.

— Верю, — легко согласилась Клавдия. — Значит, нужно найти такого мужика, который не будет задавать каверзных вопросов.

— Это уже из области фантастики, — протянула я. — Где ты видела мужика, который не задает вопросов?

Клавка хитро прищурилась:

— Есть у меня один на примете…

Я, признаюсь, сильно удивилась: если и есть в природе нелюбопытные мужики, то в число клюквинских знакомых они точно не входят.

Впрочем, быть может, я плохо разбираюсь в мужчинах, особенно в Клавкиных. Мой-то Брусникин любой женщине фору даст по части любопытства.

— Я знаю это чудо природы? — поинтересовалась я у сестры.

— Ага. Это Тоша.

— Ты шутишь? У твоего Тоши любопытство — профессиональная черта.

Клавдия сморщилась:

— Брось, Афанасия! Антон Константинович задает вопросы только по своей, медицинской, части. Он даже ментам про Витьку не настучал, хотя и обязан был. И если ты обратила внимание, ни разу не спросил: кто, что, куда, откуда…