Принц на белом костыле

— Угу.

Видя такое благодушие Димки, Клавдия тоже осмелилась поинтересоваться:

— Хорошо бы еще знать, кто замочил Тамару, Витьку и кто на нас покушался. Столько страху претерпели, что я до сих пор удивляюсь, как это мы с ума не сошли!

Антон, услыхав подобное заявление, как-то странно дернулся, ухмыльнулся, но, слава богу, ему хватило ума промолчать. Зато Брусникин молчать не стал. Он вспомнил, видно, что на нас действительно покушались, и его благодушие как ветром сдуло. Физиономию Димыча как-то странно перекосило, и он прорычал:

— Вы обе чокнутые! Что за манера — совать свои носы не в свое дело! Ты, Афанасия, кто?

Ты училка. Вот и учи детишек, сей разумное, доброе, а заодно и вечное. А ты, Клавка, парикмахер…

— Стилист широкого профиля… — робко пискнула Клюквина, до синевы напуганная гневом Брусникина. Под Димкиным взглядом она вновь притихла и ушла в себя.

— Марш по койкам! — скомандовал супруг и, чтобы его лучше поняли, стукнул кулаком по ручке дивана.

Вышло очень убедительно, мы с Клавкой поспешно вскочили и засуетились. Клавдия рванулась было к выходу из комнаты, но вспомнила, что спит именно на том диване, на котором сидели Тошка и Димка, и в недоумении замерла на пороге. Я не стала дожидаться, пока сестрица разрешит данное противоречие, и ушла к себе.

Вскоре в комнату на цыпочках прокрался Димка и прошептал:

— Афоня, ты спишь?

— Ну да, как же, уснешь тут! Голова буквально пухнет от мыслей, в основном невеселых…

— И что же это за мысли? — спросил Димыч, залезая под одеяло.

Я пристроила голову на плече мужа и, печально вздохнув, поделилась наболевшим:

— Непонятно мне, Дим, как можно украсть ампулы со смертельным вирусом? Как же хваленая система охраны? Неужели руководство НИИ не спохватилось? Помнится, Прутков нам говорил… Кстати, вот еще что мне не дает покоя. Кто этот Прутков? Откуда он знает.., знал Виктора? Работал он в НИИ или нет?

— Расскажи-ка мне еще раз про него, — попросил Брусникин. — Только постарайся ничего не упускать.

Пришлось снова поведать Димке историю нашей встречи с Козюлей, припоминая по ходу мельчайшие детали. Иногда Брусникин задавал вопросы, но чаще всего говорил «угу» и внимательно слушал.

— Угу, — снова прогудел Димка, когда я закончила говорить.

После этого супруг долго молчал. Я уж решила, что он заснул, и тоже прикрыла глаза.

Сон уже маячил на горизонте, как вдруг Димка вскочил, напугав меня до слабости в животе, и принялся торопливо собираться.

— Ты куда? — грозно нахмурилась я.

— Спи. Я на работу.

— Рехнулся? Какая работа в четвертом часу утра?

— Органы госбезопасности и контрразведки бдят день и ночь без выходных и перерывов на обед.

— Ну и пускай себе бдят, на то они и органы, а ты человек. Тебе отдыхать нужно! И так последние дни только на работе и пропадаешь, — обиделась я и зарылась носом в подушку.

— Афанасия, не волнуй меня! — повысил голос Брусникин. — Ты знала, за кого замуж идешь.

Я всхлипнула пару раз, чтоб муж мог прочувствовать всю глубину моих страданий. Он прочувствовал, присел на корточки рядом с кроватью и проникновенно зашептал:

— Ну, девочка моя, не расстраивайся! Я вернусь так быстро, как только смогу, честное слово! Ты мне веришь?

В ответ я дернула плечом и еще раз шмыгнула носом. Совсем не эти слова мне хотелось услышать, поэтому следовало продолжать разыгрывать из себя несчастную жену вечно занятого мужа. Димка заволновался и решился на подкуп:

— Давай-ка так договоримся: ты сейчас успокаиваешься и стараешься уснуть. Я иду на работу, проверяю кое-какие предположения, возвращаюсь и все-все вам рассказываю. Согласна?

— Обещаешь? — глухо спросила я, усаживаясь на кровати и вытирая абсолютно сухие глаза.

— Зуб даю!

— И злиться не будешь?

— За что? — в голосе Брусникина проклюнулись нотки подозрения.

— Не знаю, — пожала я плечами, — ты всегда находишь повод, чтобы испортить всем нам настроение. Особенно если дело касается твоей работы…

— Ошибаешься, милая. Мне просто не нравится, когда твоей жизни угрожает опасность, а меня в этот момент нет рядом. Вы с Клавдией почему-то всегда попадаете в такие ситуации, в которых угроза жизни более чем реальна.

Димка сидел возле кровати, совсем не сердился, его слова не походили на нравоучения, а сам он выглядел таким несчастным, что я на самом деле прослезилась.

— Димочка, — вздохнула я, обнимая мужа за могучую шею, — я так тебя люблю! Иди на работу и ни о чем не беспокойся.

В этот момент я совершенно искренне полагала, что приключения окончены, и даже дала себе слово никогда больше не ввязываться ни в какие авантюры. Но, подумав, быстренько взяла слово обратно — мало ли как жизнь обернется, а нарушать обещание, данное самой себе в порыве чувств, все-таки негоже.

Димка ушел, а я снова легла и на этот раз мгновенно уснула.

* * *

Пробудилась я поздно, зато в хорошем настроении. Однако непривычная тишина заставила насторожиться. Припомнив, что совсем недавно пришлось пережить примерно то же самое, я опрометью бросилась в комнату Клавдии.

Сестренка сладко спала. Само по себе это обстоятельство уже было необычно — как правило, Клавка просыпалась с первыми петухами.

Пикантность ситуации добавляла рыжая голова хирурга, мирно покоящаяся на подушке.

— Кажется, на этот раз Клавке не отвертеться, — хихикнула я. — Теперь придется замуж идти. Эх, гульнем на свадебке, чует мое сердце!

В голове родилась идея: приготовить жениху и невесте сюрприз. Я отправилась на кухню, но, обозрев содержимое холодильника, с грустью констатировала: сюрприз обернется банальными бутербродами.

— Ну и ладно; — решила я, — главное, внимание.

Через десять минут я входила в комнату «молодоженов» с подносом в руках, на котором дымились две чашки ароматного кофе и покоились бутерброды с сыром и ветчиной.

— Дети мои… — торжественно начала я,. подходя к изголовью дивана. В этот момент резко зазвонил телефон, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Поднос как-то сам собой выскользнул из рук, и весь романтический завтрак оказался на постели и ее обитателях.

— Ты, ненормальная! Ты чего это с утра пораньше на нас кипяток льешь?! — завопила Клавдия, внося успокоение в мою душу: утро наконец вошло в привычную колею. Я посчитала нужным обидеться:

— Я завтрак вам приготовила!

— У твоей сестрицы, Клава, черный пояс по кулинарии, — проворчал Тоша, выковыривая из волос ветчину. — Ее близко нельзя к плите подпускать: не убьет, так покалечит…

Махнув рукой, я метнулась к телефону.

— Афоня? — послышался в трубке голос Брусникина.

— Ага.

— Что там у вас за крики?

— Не обращай внимания, это я Клавку с Антоном кормлю романтическим завтраком.

— Сочувствую, — вздохнул Димка. — Я, собственно, чего звоню-то: пришли результаты из лаборатории…

— И? — затаила я дыхание.

— Порошок стрептоцида. Никаких следов вирусов не обнаружено.

Вот это да! Ай да Виктор, ай да сукин сын!

Теперь понятно, почему в НИИ не наблюдалось никакой паники — Витька просто взял порошок стрептоцида, запаял его в ампулы, и получилось бактериологическое оружие. Кто станет проверять, настоящие это вирусы или нет? Подлог, скорее всего, раскрыл бы сам покупатель, когда решился бы употребить порошок в дело.

Красивая комбинация, ничего не скажешь! Даже жалко, что она сорвалась, честное слово.

— Ты меня слышишь, Афанасия? — вернул меня в действительность Димка.

— Слышу, слышу! Еще новости есть?

— Потом поговорим, — заверил супруг и отключился.

Вопреки ожиданиям, известие о том, что вирусы оказались фальшивыми, Клавдию почему-то не обрадовало.

— Значит, мы вовсе не спасли человечество? — опечалилась она. — Жаль. Так хотелось побыть героями…

— Лучше не надо, — предостерег Антон. — Геройство, в особенности бездумное, всегда опасно для здоровья.

Не обратив внимания на слова суженого, Клюквина поинтересовалась:

— Димка больше ничего не говорил?

— Сказал, все вечером. Оно и понятно: если начальство услышит, что он обсуждает свои дела по телефону, по головке не погладит.

Клавдия была вынуждена согласиться,., Она еще немного сокрушенно повздыхала, а потом без особой охоты отправилась на кухню, готовить завтрак. На сей раз не романтический.

Вскоре после завтрака Антон Константинович отбыл на работу — он нынче дежурил.

Клавдия поехала вместе с ним. После недолгих размышлений сестра пришла к выводу, что больничный от хирурга будет выглядеть более убедительно, чем от патологоанатома. О больничном она вовремя вспомнила: в ближайшие дни я намеревалась вернуться к нормальному образу жизни и, последовав мудрому совету Димыча, сеять разумное, доброе, вечное.

Оставшись одна, я попыталась настроить себя на рабочий лад и даже уселась за стол, на котором вот уже несколько дней пылились тетради с сочинениями моих «балбесов». Через пять минут стало ясно, что из этой затеи ничего не выйдет: я исправно пялилась в ученические каракули, но ничего не понимала.

Я попробовала читать, потом уселась перед телевизором — все напрасно, мысли расползались, как тараканы, и собрать их в кучку никак не удавалось. Тогда я решила затеять генеральную уборку, вспомнив мамины наставления о том, что физическая работа отвлекает от душевных мук. За этим занятием и застала меня Клавдия. Видать, ей в свое время тоже внушили подобную мысль, поэтому она молча включилась в работу. Вскоре мы так увлеклись, что думать забыли о своем нетерпении и даже хором спели песенку крокодила Гены. Клавдия вдохновилась и заявила о своем намерении сообразить шикарный ужин. Я обрадовалась, предложила свою помощь, но Клавка от нее отказалась, памятуя о сегодняшнем завтраке. Короче говоря, сестра творила, а я развлекала ее чтением вслух сочинений своих оболтусов. В общем, время провели с пользой. Под конец Клюквина настолько разошлась, что предложила собрать стол в большой комнате, сервировав его по всем правилам.

— В конце концов, нам есть что отметить, — заявила Клавдия, заметив мое недоумение.

— Ага, — кивнула я и задумалась: может, я пропустила что-нибудь интересное?

Однако сюрпризы в этот день только начинались. Первым, вопреки ожиданиям, явился Тоша. Вместо уже привычных джинсов, свитера и куртки «Аляски» на нем был надет парадновыходной костюм приятного серебристого цвета, длинное кашемировое пальто, по виду очень дорогое; все это великолепие венчал галстук-бабочка. В руках Тоша.., пардон, Антон Константинович, держал два шикарных букета и коробку, в которой пряталась бутылка «Мартеля».

Немного придя в себя от увиденного, я растерянно спросила:

— Это твой рабочий прикид? Вроде бы ты говорил, что дежуришь…

— Я соврал, — обворожительно улыбнулся Антон. — У меня сегодня выходной, и я решил провести его с пользой.

— Похвальное стремление, — кивнула я. — А мы здесь при чем?

Тоша таинственно понизил голос:

— Всему свое время. Кстати, вот твой больничный…

Всучив мне голубенький листок, один букет и красивую коробку с коньяком, хирург оставил меня столбенеть в коридоре, а сам прошел в комнату. Пока я соображала, что бы это значило, из комнаты послышались звуки поцелуев и невнятное бормотание. Вывод напрашивался сам собой:

— Дурдом.

Расставив точки над "и", я вознамерилась пристроить букет в вазу, а коньяк на празднично накрытый стол. Пришел Брусникин. Мало того, что появился он намного раньше, чем его ожидали. Это можно как-то понять. Но как объяснить, что руки супруга были заняты букетами и бутылкой мартини?

— Любимая… — загадочно шепнул Димка, припадая к щечке.

«Сегодня оргия», — решила я и послала мужа.., в комнату.

Наконец мы расселись за столом. Из всех присутствующих только я, кажется, ничего не понимала, остальные имели вид таинственный и даже загадочный. Тоша бросал многозначительные взгляды то на меня, то на Клюквину;

Брусникин улыбался, не скрывая своего торжества, а Клавдия смущенно краснела, время от времени роняя столовые приборы на пол и невнятно бормоча извинения. Меня буквально распирало от желания узнать причину столь необычного поведения родных и близких, но из принципа с вопросами не торопилась, хотя достигалось это ценой невероятных усилий.

Мы выпили, закусили, и слово взял Антон Константинович. Он поднялся, нервно поправил «бабочку» и начал:

— Друзья…

Клавка хрюкнула и уткнулась носом в тарелку, при этом у нее покраснели даже уши. Однако закончить свою речь Антону не удалось, потому как Брусникин широко улыбнулся и радостно гаркнул:

— Мы согласны! Правда, Афанасия?

Я по-прежнему ничего не понимала, но на всякий случай кивнула: если муж согласен, чего ж мне против его воли переть? Клюквина подняла глаза от тарелки и укоризненно покачала головой:

— Вам бы только от меня избавиться поскорей, а о счастье моем даже и не думаете.

— Как это не думаем? Очень даже думаем, лишь о нем, можно сказать, и печемся! — горячо заверил Димка. — Только одному мне не под силу вас обеих осчастливить, да и самому двойной дозы счастья не выдержать. Опять же, будет кому приглядеть за вами в мое отсутствие…

Тут до меня стало постепенно доходить, в чем причина Клавкиного смущения и торжественности Антона Константиновича. Я внимательно посмотрела на сестру и решила внести ясность:

— Так вы женитесь?

— Вроде того… — пробормотала она, бросая быстрый взгляд на Тошу. Тот выглядел абсолютно счастливым, а оттого немного глуповатым.

Странное дело, еще сегодня утром я радостно потирала руки в предвкушении Клавкиного замужества, а сейчас почему-то загрустила. Тоша, конечно, хороший человек, хирург, но ведь мы его так мало знаем… А еще я представила себе утро без моей сумасшедшей сестрицы и приготовилась реветь. Заметив это, Клавка поспешила меня успокоить:

— Но это еще не скоро, Афонь, ближе к лету.

Брусникин глубоко вздохнул и еле слышно буркнул:

— Очень не скоро. Ладно, подождем.

Я погрозила мужу кулаком и предложила выпить за молодых, что мы с успехом и сделали. Теперь предстояло выяснить, почему Димка явился домой так рано и в чем причина его хорошего настроения. К тому же не худо было бы напомнить ему об обещании, данном сегодня ночью.

— Теперь о деле, — точно прочитав мои мысли, молвил Димка. Он положил на стол фотографию:

— Вам эта личность знакома?

Стукнувшись лбами, мы с Клавдией склонились над снимком.

— Это же Прутков! — воскликнула Клюквина.

— Точно, — подтвердила я. — Только он тут какой-то.., странный.

— Странный, потому что мертвый, — кивнул Брусникин. — Эту фотографию подарили нам коллеги из МВД. Перед вами, господа, довольно известный в определенных кругах человек — Зубов Анатолий Игоревич по кличке Чус.

Он уже лет десять числится в федеральном розыске. Вернее, числился. Установлены его связи с чеченскими боевиками, в частности с Масхадовым и Бероевым. Доказано его участие в подготовке и проведении терактов в Москве, Владикавказе и Беслане…

— Ну ни фига себе! — присвистнула я.

— Вот так Прутков, — обалдело протянула Клавка. — Афорист хренов! Он мне, между прочим, сразу показался подозрительным, особенно когда пельмени в столовке жрал. Нормальный человек к этим пельменям за километр не подойдет. Но откуда же тогда он так хорошо в вирусах разбирается? И про систему безопасности в НИИ вирусологии неплохо осведомлен?

— В НИИ у него были свои люди. Как оказалось, чеченские полевые командиры давно задумали приобрести биологическое оружие. Но процесс это долгий, требующий тщательной подготовки.

— Виктор… — прошептала я.

— Нет, Виктор тут ни при чем, — отрицательно помотал головой Димка. — А вот Тамара… Она работала на Чуса последние четыре года. Все просто. Бывший муж Тамары заведовал лабораторией в НИИ вирусологии. Причем не абы какой, а той, которая числится под номером пять…

— Особо опасная… — вспомнила Клавка.

— Ага. У нашей Томочки имелся любовник родом из Учхой-Мартана. Он-то и научил свою пассию, как можно зарабатывать деньги. Тамара, ясное дело, со свойственной женщинам осторожностью прощупала почву, пообщалась с друзьями бывшего мужа и таким образом вышла на Пруткова. Тот к тому времени уже плотно сотрудничал с чеченскими полевыми командирами. Чеченам биологическое оружие нужно было как воздух, поскольку федералы занялись повальными зачистками, а жить в горах не слишком уютно даже по стратегическим соображениям. Прутков не сильно сопротивлялся, когда Тамара предложила дружбу и сотрудничество.

Как неглупый человек, он понимал, что подобная дружба дорогого стоит! Итак, союз был заключен. Представьте себе, как обрадовалась их шайка-лейка, когда появился Степан со своим гешефтом. Но тут неожиданно возник еще один продавец, Виктор. Это не могло не насторожить, и Чус решил сам все проверить. Ему совсем не понравилось, что в этом деле так много участников. А тут еще вы нарисовались. Это ж додуматься надо: прыгать возле проходной. Сами себя подставили!

— Кто ж знал… — пожала я плечами.

— Подожди, подожди, — влезла Клавдия. — Ты говоришь, Тамара работала на Пруткова, так? — Димка кивнул. — Допустим, он ее устранил. А самого Пруткова кто замочил? Тут какие-то непонятки.

— Кажется, я догадываюсь, — раздумчиво произнесла я.

— Ну-ка, ну-ка, интересно будет выслушать твои предположения, — Брусникин даже зажмурился, предвкушая мое полное фиаско. Не обращая внимания на профессиональный скептицизм мужа, я принялась рассуждать вслух:

— Степка — бывший спецназовец. Он знал, что биологическое оружие существует и что чеченские боевики готовы его купить за немалые деньги. Рассказы сокамерника Чудика лишь подтвердили его предположения. Но все они не имели смысла, пока.., пока Степка не освободился и не встретился с Виктором. Оказалось, тот очень удачно устроился на службу в НИИ вирусологии. Знакомства, завязанные на зоне и, смею предположить, за время службы в «горячих точках» плюс должок Виктора — и все, ампула с вирусом в кармане. А покупатель, то есть Тамара, выступавшая как бы посредником в этом деле, готова была выложить солидную сумму. Но тут Виктор путает все карты и напрочь ломает так хорошо продуманный план.

Он каким-то образом сам выходит на Тамару.

Может, разговор услышал, может, ему удалось выяснить номер телефона Тамары самостоятельно, кто теперь знает? Но он выходит на Тамару и предлагает ей еще одну ампулу. Она тоже не ожидала такого поворота и, естественно, связалась со своим шефом, с Прутковым. Он решает сам заняться выяснением вновь открывшихся обстоятельств. Итогом этих выяснений становится вывод: несчастный Виктор просто хочет заработать побольше денег, ибо устал от нищенского существования. Прутков решает все по-своему. Его люди следят за Степаном, а впоследствии и за нами. Очень уж хочется Пруткову получить две ампулы по цене одной и еще раз перепродать их своим хозяевам. Однако хозяева тоже не дураки. Едва они узнают о наличии большого, по их мнению, круга лиц, участвующих в этом деле, как сразу начинают их убивать.

Первой жертвой должна была стать жадная Тамара. Дамочка захотела сэкономить. Ей неважно было, кто привезет товар, мы или Виктор, в любом случае платить она не собиралась. — Тут Клавка жалобно вздохнула, а я, переведя дух, продолжала:

— В свою очередь, Прутков тоже имел свои планы относительно ампул, поэтому, догадавшись о двойной игре своей любовницы, поспешил устранить Тамару первым как возможного и крайне нежелательного конкурента.

Теперь я понимаю, что за Степаном следили люди Пруткова. Они же убили Виктора, посетили нас и наведались к Оксане, Витькиной жене, теперь уже вдове…

Я вновь остановилась, налила себе коньяку и залпом выпила. Клавка, слушавшая, открыв рот, активизировалась и быстро спросила:

— А кто убил Пруткова?

— Думаю, чечены. Дима, — обратилась я к мужу, — либо у вас, либо в ментуре завелся дятел, иначе откуда бы им знать о провале операции? Как убили Чуса? — Скептицизм Брусникина как ветром сдуло.

Он сидел, нахохлившись и чересчур часто, на мой взгляд, обновлял содержимое своей рюмки.

— Я буду хлопотать перед руководством, чтоб тебя приняли к нам на работу. И чего ты в школе торчишь? С твоими-то мозгами… — вздохнул Димка. — Чуса убили чечены. Сначала застрелили, потом вспороли живот и отрубили кисть правой руки. Это их фирменный почерк, если можно так выразиться.

— Все верно, я так и думала, — удовлетворенно произнесла я.

Клавка сидела с самым разнесчастным видом. Оно и понятно: хотела походить в героях — не вышло, хотела денег — тоже мимо. Даже близость рыжеволосого любимого не могла отвлечь ее от невеселых мыслей.

Впрочем, был у нас повод и для радости, мы ведь могли оказаться в одной компании с Тамарой, с Витькой и с противным Прутковым, но счастливо избежали столь печальной участи.

Я подняла свой бокал и торжественно провозгласила:

— Что ж, все хорошо, что хорошо кончается.

Думаю, человечество мы все-таки спасли…

— Только оно об этом не догадывается, — не преминул уколоть Тошка.

— Ну и ладно, истинные герои всегда незаметны и скромны, — расправила плечи сестра, выпячивая свою скромность, отчего Тоша тихо охнул и закатил глаза.

— И отважны, — добавила я, — не побоялись ввязаться в такую заварушку. Но в следующий раз…

— Афанасия! — багровея, прорычал Брусникин, я поперхнулась и поспешила закончить:

— В следующий раз мы будем более осмотрительны и постараемся избегать опасных ситуаций.

Клавдия удивленно вскинула брови, слабо веря в подобное обещание. Я заговорщически ей подмигнула и украдкой скрестила под столом пальцы. Кто может знать, как жизнь обернется?