Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Суфии - верность истине

ModernLib.Net / Религия / Раджниш Бхагаван / Суфии - верность истине - Чтение (стр. 5)
Автор: Раджниш Бхагаван
Жанр: Религия

 

 


Это почти как день и ночь. Постепенно устанавливается некий ритм. Иногда вы увидите мистика в состоянии баки - и когда вы найдете его в состоянии баки, вы увидите самую уникальную индивидуальность из всех, которые вам когда-либо доводилось встречать. В состоянии баки он будет уникальной индивидуальностью - очень оригинальным, очень чистым, четко очерченным. Он будет словно прорезающая небо вершина или звезда на ночном небе - такой ясный, такой выделяющийся, такой неповторимый. В этом смысл баки - в индивидуальности.
      Вам не найти в обычном мире подобных индивидуальностей. Есть люди, однако это не индивидуальности; есть индивиды, однако это не индивидуальности. Индивид - это тот, в котором нет индивидуальности, он лишь безликая часть массы. Он живет как все, говорит как все, ест как все, как все ходит в кино, как все покупает машину, как все строит дом - он вечно следует «всем», массе, коллективу, толпе. Он не является самим собой, он напрочь запутался. Его разграничительные линии очень беспорядочны. Они есть, но они перепутаны, лишены четкости. Если вы станете в него всматриваться, вы его не найдете. Вы найдете сплошные наслоения обусловливаний. Он будет мусульманином, потому что родился в мусульманском доме. Он будет индуистом, потому что родился в индуистской семье. Он будет цитировать Гиту, потому что его отец имел обыкновение ее цитировать. Другие цитировали ее веками, поэтому он тоже будет ее цитировать. Все это кажется случайным. В нем же самом нет никакой уникальности. Он всего лишь часть. Он живет как все, он умирает как все. Он живет их жизнью, он умирает их смертью. Он никогда не отстаивает себя, никогда не бунтует. Таково состояние обычного индивида. Это не индивидуальность.
      Индивидуальность возникает лишь тогда, когда ты обретаешь ясные очертания, когда ты достигаешь оригинальной формы своего бытия, когда ты делаешь свое дело, когда ты не заботишься о том, что скажут другие, когда ты готов отдать жизнь ради своей свободы, когда свобода становится твоей высшей ценностью, рядом с которой меркнет все остальное - тогда ты становишься бакой, индивидуальностью. И вот в чем парадокс: только индивидуальность способна войти в фану, в то полное растворение, опустошение, в то полное исчезновение.
      Сначала ты должен быть - только потом ты можешь исчезнуть. Если тебя нет - чему тогда исчезать? Сначала ты должен отделиться от толпы - только тогда ты сможешь совершить прыжок. Отсюда этот парадокс: человек, находящийся в состоянии баки, может войти в состояние фаны - только он и может войти.
      Человек массы не способен войти в фану, так как не знает, кто он. У него пока нет адреса, нет имени, нет тождественности. Он лишь порядковый номер. Его ничего не стоит заменить - он заменяем. Он лишь часть, выполняющая определенный вид работы. Он - функция. Он, к примеру, может быть инженером. Если он умрет, вы можете поставить на его место другого инженера, и никто не почувствует его отсутствия. Или он может быть врачом. Если он умрет, вы поставите на его место другого врача, и никто не почувствует его отсутствия. Он - заменяемая часть, он - функция.
      Но человек баки - это не фикция, его бытие обладает совершенно иным качеством. Его всегда будет не хватать. Если он однажды уйдет, вы не сможете его заменить. Вы не сможете заменить Иисуса. Вы можете заменить папу в Ватикане - их меняли уже много раз. Каждый раз, когда один папа умирает, его заменяют другим. Вам ничего не стоит заменить Шанкарачарью в Пури - это не проблема: один умирает, и вы на его место ставите другого. Но вам не заменить подлинного Шанкарачарью. Вам не заменить Иисуса, вам не заменить Мухаммеда. Уйдя однажды, они ушли навсегда. Они существуют как уникальные индивидуальности - то есть в состоянии баки. Они единственные люди, которые способны войти в фану. Это кажется противоречивым, так как фана означает утрату всей вашей определенности, утрату всего вашего бытия.
      Впрочем, чтобы утратить бытие, вы сначала должны его иметь. Как вы можете его утратить, если у вас его нет? Так что это только кажущийся парадокс. За ним стоит весьма и весьма универсальный закон. Чтобы отбросить что-то, вы должны сперва это иметь. Сначала соберитесь воедино. «Из единения рождается молчанье». Сначала единение, собирание воедино, бака - а потом вы можете войти в фану.
      Этот человек, Мансур, стал человеком уникальной индивидуальности. Где бы он ни появлялся, его сразу же узнавали; его невозможно было не заметить. Он появлялся и в Индии. На самом деле, из-за того, что его Мастер Аль-Джунаид говорил ему: «Тебе лучше отправиться путешествовать в другие страны, иначе тебя схватят», он путешествовал по далеким странам. Однако его всегда тут же узнавали. Он был царем царей. Вы не смогли бы его не заметить. Если бы он стоял в толпе из десяти тысяч человек, вы и там смогли бы его увидеть. У него была бака, он был кристально чист. Его присутствие было потрясающим, громадным, не вмещающимся ни в какие рамки. Если вы однажды его увидели, все прочие покажутся бледными, жалкими, плоскими. Поэтому рано или поздно его бы узнали, и ему пришлось бы оставить ту страну, так как возникли бы сложности.
      Он побывал во многих странах Ближнего Востока, но где бы он ни появлялся, он был в безопасности не более чем на несколько дней - ему удавалось жить неузнанным, однако ненадолго. Поэтому, в конце концов, он вернулся и сказал Джунаиду, своему мастеру: «Это бесполезно. Меня схватят везде. Почему бы этому не случиться здесь?»
      Когда этого человека должны были выводить из подвала, тюремщики, пришедшие за ним, не могли точно определить, где он находится. А он был там, всецело там. Весь подвал был залит светом, присутствием - вполне осязаемым и все же неопределимым. Они не могли войти в подвал, застыв в благоговейном страхе, изумлении: «Что делать?» В конце концов, они набрались смелости. Они сделали попытку вытащить его, однако им это не удалось. И тогда осталось только одно: они попросили его мастера, Аль-Джунаида, прийти и помочь им, так как время шло, Мансура нужно было распинать, но им никак не удавалось его вызволить.
      Аль-Джунаид пришел и сказал: «Мансур, послушай. Тысячу и один раз я говорил, чтобы ты сдался Богу. Если он хочет, чтобы ты был распят, тогда стань обычным и подвергнись распятию. Позволь ему сделать свое дело. Хватит!» Когда Аль-Джунаид кричал, Мансур вышел из фаны в баку. И снова возникла разграничительная линия, он перестал быть облаком, он стал конкретным и твердым. Возникли границы. Пришел Мастер, и он должен был слушать мастера.
      Потом его повели к месту распятия. Его было очень трудно убить. Тело его было испещрено тысячью ран - но он был еще жив. Потом его стали четвертовать - но он был еще жив, ибо на кресте он снова утратил состояние баки и вошел в состояние фаны. И снова исчез в экстазе, в той энергии, которая есть Бог.
      Бог есть энергия для человека, находящегося в состоянии Мансура. Бог есть сознание для человека, находящегося в состоянии Мансура. Бог есть любовь для Христа. Он не человек. Это нужно усвоить. Бог есть любовь, жизнь, свет.
      Будьте более живыми - настолько, чтобы стать едиными с жизнью. И тогда позвольте любви наполнить вас до краев. Тогда вы не будете знать никаких границ. Тогда из вас начнет исходить свет, свечение.
      Вся философия суфизма заключается в приближении к Богу как космической энергии, без всякой концепции. А, между тем, у всех нас имеются концепции, а все концепции существуют для несовершеннолетних детей. Бог не может быть заключен в рамки концепции.
      Эти концепции даны вам другими, и мы их выучили. Тогда как они - лишь убеждения масс, представления, заложенные в ваши головы. У христиан есть представление о некоем старике с белой бородой, очень древнем, который восседает на золотом троне в окружении ангелов, контролирующих мир. В этом нет ничего плохого, однако и хорошего тоже нет. Это совсем не плохо, чтобы удовлетворить любопытство маленьких детей - детям ведь тоже нужно какое-то представление о Боге, однако из этого детства нужно вырастать.
      А мы вдалбливаем и вдалбливаем в головы маленьких детей определенные представления.
      Я слышал...
 
      Священник говорит миссис Мотт, ребенка которой он только что крестил:
      - О, миссис Мотт, мне еще никогда не доводилось видеть ребенка, который так примерно вел бы себя во время крещения.
      - Ну, это потому, - сказала миссис Мотт, - что мой муж и я в течение недели приучали его, поливая водой из банки.
 
      Если вы в течение недели приучаете ребенка, поливая его водой из банки, тогда, конечно... это становится привычным. Именно это и делали с человечеством веками: вас приучали к определенным представлениям. Так как те, кто к ним приучает, не знают, что делают, ведь они сами сидят в той же ловушке. Их родители приучали их к этим представлениям. Они сами не знают, кто они и о чем идет речь. И если вы проявите излишнюю настойчивость, выясняя, что же в точности значит слово «бог», вы поставите в тупик любого. А потому вопросы не поощряются - эти вещи должно принять, в эти вещи должно уверовать. Никому не понравится отвечать на лишние вопросы. Но если вы станете упорствовать в своем вопрошании, вы доставите вашему собеседнику большие неудобства, потому что вы уже начали действовать ему на нервы. Для него ведь это тоже предмет верования - он сам не знает, что такое Бог.
      Дети воспитываются из одного лишь страха - из одного лишь страха они продолжают цепляться за старое. Вот почему всегда, когда вам становится страшно, вы начинаете думать о Боге. Проходя темной ночью через кладбище, вы поневоле вспоминаете Бога. Бог ассоциируется, прежде всего, с несчастьем. Когда же вы счастливы, вы склонны забывать Бога. Бог никогда не ассоциируется со счастьем. А ведь на самом деле все должно быть с точностью да наоборот: когда вы счастливы, вам бывает легче приблизиться к Богу, потому что счастливый ум - это текучий ум, счастливый ум уязвимее, тоньше.
      Несчастный же ум закрыт. Как может ум, живущий в страхе, быть открытым? Это невозможно.
      Я слышал...
 
      Молодой человек захотел помочь старику забраться в повозку, остановившуюся на сельской дороге, но старик никак не мог подняться наверх.
      Когда он, наконец, втащил старика, он вынул пистолет и повернулся к старику.
      - Старик, ты умеешь танцевать? - спросил он, стреляя в пол под ноги старика и дико смеясь, когда тот стал подпрыгивать.
      Но когда молодой человек уже собрался уходить, старик схватил свое припрятанное охотничье ружье и сказал:
      - Молодой человек, а ты когда-нибудь целовал мула в зад? И, глядя в дуло, тот проговорил:
      - Нет, но я всегда хотел это сделать.
 
      Из страха вы можете создать все что угодно. Бог ваш создан из страха. Бог ваш - не что иное, как ваш инстинкт страха. Это не ваше переживание.
 
      Маленький мальчик из шотландского города Абердина получал наставления от своей матери, которая обычно говорила, когда тот себя плохо вел: «Богу это не понравится». Когда же он был неуправляем или совсем не слушался, она говорила: «Бог разгневается».
      Подобных предостережений обычно бывало достаточно, но однажды вечером, когда мальчик ел сливы на десерт к ужину, он отказался доесть сливы, лежавшие на тарелке. Мать уговаривала его так и эдак. В конце концов, она сказала: «Богу это не понравится. Бог не любит маленьких мальчиков, которые отказываются доедать сливы».
      Однако маленький герой не шелохнулся. «Бог разгневается», - не выдержала мать. Но по какой-то непонятной причине маленький мальчик упорно отказывался от двух последних слив... темно-синих свидетельств его бунта.
      «Ладно, - сказала она, - теперь отправляйся в постель. Ты был очень непослушным мальчиком, и Бог разгневан, очень разгневан».
      Она отвела его наверх и уложила в постель. Но не успела она спуститься вниз, как разразилась страшная гроза. Молнии сверкали необычайно ярко. Гром тяжело ступал по небу, издавая оглушительные раскаты. И свирепый ветер вдруг стал бросать в окна пригоршни дождя. Страшней грозы никогда еще не бывало, и мать подумала, что ее маленький мальчик, должно быть, сильно испугался, и что ей нужно подняться наверх и успокоить его. Она тихо приоткрыла дверь спальни, думая, что он, скорее всего, хнычет от страха, натянув на голову одеяло. Но, к ее удивлению, его вообще не оказалось в постели - он стоял у окна. И она услышала, как он шепчет, прижавшись лбом к оконному стеклу: «Ничего себе! Поднять столько шума из-за каких-то двух слив!»
 
      А, между тем, вы воспринимаете Бога именно так.
      Вы были воспитаны в страхе, вы были воспитаны в жадности. Страх и жадность поддерживают вашу веру в определенное представление о Боге. Однако оно так же абсурдно, как ваша жадность и ваш страх. Оно не имеет никакого отношения к Богу, но имеет кое-какое отношение к вам и вашей психологии.
      Если вы и в самом деле желаете узнать, что такое Бог, тогда вам придется избавиться от всякого страха и от всякой жадности. Вам придется, на самом деле, избавиться от всей вашей психологии, ото всего вашего ума. Бог есть переживание состояния не-ума, фаны, когда вас нет, когда вы растворились, вы узнаете, что такое Бог.
      Итак, несколько моментов... Бог не концепция, не теория, не гипотеза, не объяснение, не философия - ни в коем случае. Как вы можете построить концепцию о чем-то, чего вы не знаете? Вы же не знаете Бога, вы же никогда с ним не сталкивались, а потому все, что вы о нем думаете, заимствованно, ложно. Реальность должна быть вашим переживанием. Иначе Бог будет каким-то объяснением - ведь в жизни есть проблемы, в жизни есть загадки, в жизни есть тайны - и вам всегда бывает трудно их объяснить. Здесь и рождение, и смерть, и существование во всей своей потрясающей красоте. Откуда все это? Кто это создает? Зачем это создано? К чему вообще все это? Почему это есть, вместо того чтобы не быть? Тысяча и один вопрос роится в уме, и вам требуется какое-нибудь удобное, отрадное объяснение, которое разрушило бы все ваши проблемы. И одной единственной концепцией вы объясняете все.
      Всегда, когда вы говорите: «Бог знает», вы просто имеете в виду: «Я не знаю». Впрочем, это очень хитрая стратегия. Вы не говорите: «Я не знаю», вы говорите: «Бог знает». Это дает вам ощущение, что вы можете не знать, зато есть кто-то, кто знает: ваш Бог, который заботится обо всем - и вам не нужно волноваться. Знает папа, знает мама, знает Бог, знает кто-то. К чему беспокоиться? Вы можете оставаться беззаботными. И все-таки позвольте мне сказать вам, что Бог - это не объяснение. Те же, кто цепляется за объяснения, никогда не узнают, что такое Бог.
      Бог - это отбрасывание всех объяснений, всех теорий и всех философий. Бог - это отбрасывание всякого думания, ибо думание - это преграда. Как вы можете думать о неизвестном? Вы можете думать только об известном. Думание - это лишь пережевывание одного и того же. Вы можете думать только о том, что вам уже известно. Думание никогда не дает ничего оригинального - не может дать, это не в его природе. А, между тем, Бог - не самое известное явление. Бог означает целостность. А она неизвестна. Все объяснения - это способы обмана: обмана себя, обмана других, что вы якобы знаете.
      Искренний, честный ищущий отбрасывает все объяснения. Именно это имеет в виду Аль-Хилладж, когда говорит: Из единения рождается молчанье- молчание, что приходит, когда вы отбрасываете все объяснения, все теории, все философии.
       Потеря слов...- слова тогда перестают быть нужными. Все теории, все объяснения, все философии тогда уже отброшены - что вы будете делать со словами?
       Потеря слов и осознанье- когда слова потеряны, в этой тишине возникает осознание.
       Открытие и нагота.Вы совершенно наги. Перед Богом вы должны быть совершенно наги, без объяснений, без обступающих вас философий. Вы должны быть нагими, насколько это возможно, совершенно голыми, безо всякой одежды - лишь тогда возникает возможность контакта с Богом.
      Бог не личность - это второе, что нужно запомнить. Думать, что Бог личность - это удел человека. Когда мы думаем о Боге как о личности, это кажется теплее. Лао-цзы говорит «дао», однако дао не кажется таким уж теплым. Вы не можете обнять дао. А дао не может обнять вас. Будда говорит «дхамма», то есть «закон». Однако закон кажется холодным. А вам нужно какое-то теплое объятие, вам нужен Бог, который может вас любить, который может заботиться о вас, который может вас целовать, который может привлечь вас к себе, который может взять вас за руку. Таково человеческое желание - желание тепла.
      Однако существование не обязано исполнять ваши желания. Ваше желание хорошо, но ваше желание просто показывает, что вам не хватает любви, а не Бога. Постарайтесь это понять. Ваше желание просто показывает, что вы потеряли своих родителей - мать, отца, или что вы потеряли любимого человека. Ваше желание просто показывает жажду любви, которую вы проецируете на Бога. И поэтому Бог становится личностью. Вы превращаете Бога в человека из-за своей потребности. А, между тем, это ваша потребность, и она совсем не обязательно должна быть удовлетворена. И вам ничего не останется, как осознать вашу потребность и отбросить ее. Вот почему я настаиваю на том, чтобы вы никогда не оставались нереализованными в своей любви, иначе вам никогда не достичь Бога.
      Любите столько, сколько сможете. Любите людей, любите животных, любите деревья, любите скалы, горы, реки - любите столько, сколько сможете. Пусть это будет переживанием большой любви, чтобы ваша потребность в любви была удовлетворена, чтобы в один прекрасный день вы смогли выйти за пределы любви.
      Совсем недавно был вопрос от Ананды Прем. «Почему, - спрашивает она, - духовные люди стремятся выйти за пределы любви?» Потому и стремятся. Ведь если вы еще не удовлетворены в своей любви, вы будете и дальше проецировать на Бога потребность в любви. И это будет ложный Бог, это будет ваша проекция. Это будет ваше представление, а не Бог в его реальности. Вы будете видеть Бога таким, каким сами хотели бы его видеть; вы не сможете увидеть то, что есть. Он будет для вас своего рода осуществлением желания.
      Поэтому Фрейд не был абсолютно неправ, когда говорил, что Бог есть способ осуществления желания. Это верно в отношении девяноста девяти процентов людей. Это верно и в отношении Ананды Прем. Ананда Прем страдает от потребности в любви. Она пытается найти любовь и не может ее найти, потому что у нее имеется определенное представление о возлюбленном. И само это представление становится преградой. Она стремится к совершенной любви. Да, это очень трудно: во-первых, найти совершенную любовь; а если ты ее и сможешь найти, окажется, что совершенная любовь вовсе не то, что тебе нужно. Человек, который тебе нужен, не может подойти для совершенного возлюбленного. Совершенная возлюбленная подойдет только совершенному возлюбленному. И у него, и у нее не будет никаких потребностей. Любовь их станет совершенно иной любовью - это будет отдавание. Дело не в том, что они не могут друг без друга - а в том, что у них так много есть, что им хочется это отдать.
      Совершенный возлюбленный - это тот, кто счастлив в одиночестве так же, как в обществе любимой; разницы нет. Тогда он будет совершенным возлюбленным. Однако он счастлив в одиночестве.
      А, между тем, Ананда Прем продолжает искать совершенного возлюбленного, но поскольку она не может найти совершенного возлюбленного, а обычные люди для нее не имеют ровным счетом никакого значения, то теперь она может проецировать на Бога. Она продолжает спрашивать: «А как насчет Миры? Мира ведь любила Бога в образе Кришны, и все же она достигла». Да, она любила Бога в образе Кришны, однако любовь Миры - это любовь совершенного человека. У нее нет потребности, ей ничего не нужно от Кришны - она просто продолжает отдавать. У нее есть песня - и она поет. У нее есть танец - и она танцует. Ей нечего брать - она только отдает. И обретает в тысячу раз больше - впрочем, это уже другое; однако ей нечего брать.
      Если ты хочешь стать Мирой, Ананда Прем, тебе нужно сперва удовлетворить человеческую потребность в любви - иначе твой Кришна будет ложным; он не будет Кришной Миры. Твой Кришна будет лишь воображением, твой Кришна будет лишь проекцией вытесненного желания. Твой Кришна будет очень сексуальным. Сперва покончи с человеческими потребностями. А единственный способ с ними покончить - это войти в них. Я не против них, запомни, я не говорю, что в них что-то не так. Они несут в себе хороший урок, который может быть усвоен лишь в результате прохождения через них. Проходи через них, не требуй невозможного - иначе любовь не случится.
      Помни об ограниченности человеческих существ, и помни о собственной ограниченности. Какой бы ни была любовь, входи в нее. Не жажди невозможного, иначе ты и возможное упустишь. И невозможное не сможет случиться. Невозможное случается лишь в круговом движении: проходи через возможное, пусть будет покончено с возможным, пусть твое существо выйдет из него реализованным - и тогда невозможное также может случиться, ты станешь способной на него.
      Если человеческие потребности в любви не находят своего удовлетворения, они будут и дальше проецироваться на Бога - и бедный Бог обречен страдать. Когда я читал письмо Ананды Прем, мне стало ужасно обидно за Бога. Если Ананда Прем начнет любить Бога, что станет тогда с Богом? - он же не сможет прийти в суд, не сможет сказать «нет», и ему ничего не останется, как терпеть твою любовь.
      Сначала пройди через человеческую суету, человеческую боль - и радости человеческой любви, и муки человеческой любви. Позволь себе созреть благодаря ним. И лишь тогда ты обретешь аромат, который можно предложить Богу. Помни: лотос выходит из грязи. Из желания исходит состояние отсутствия желаний - лотос без желаний. Снова, снова и снова, видя тщетность желаний, человек в один прекрасный день становится таким зрелым, что отбрасывает само желание. И в самом этом отбрасывании происходит встреча. Когда желания нет, тогда ничто не заслоняет тебя от Бога. Тогда Бог будет повсюду, тогда будет один только Бог. Но Бог - это не личность.
      Христиане говорят, что Бог - это отец. А Бог не отец. Это просто значит, что ваша потребность в отце так или иначе не удовлетворена. Есть люди, которые говорят, что Бог - это мать. Но это просто значит, что их потребность в матери не удовлетворена. Есть и такие, которые думают, что Бог - это возлюбленный. Это значит, что их потребность в любви не удовлетворена. Ваши слова о Боге говорят кое-что о вас. Если вы думаете о Боге как об отце, это просто значит, что вы не удовлетворены своим отцом, что вы еще не примирились со своим отцом, что вы стали слишком зависеть от своего отца. И теперь вам понадобился отец на небе. Может быть, отец ваш умер, и вы не можете жить без отца. И, может быть, ваш отец далеко, и вы не можете жить без отца. Вы еще ребячливы и незрелы; вам нужен кто-то, к кому вы могли бы привязаться. И тогда вы будете создавать Бога-отца.
      А Бог - ни отец, ни мать, ни любимый, ни возлюбленный. Бог - это вообще не личность.
      Бог есть энергия, космическая энергия. Бог есть творчество. Бог есть любовь, жизнь, свет. Бог - это также не объект переживания. Дело обстоит не так, что в один прекрасный день вы вдруг столкнетесь с Богом как с объектом переживания. Бог - это не объект; Бог - это также не субъект. Когда субъект и объект встречаются и исчезают друг в друге, в фане, тогда возникает другой вид опыта - тот, который Кришнамурти называет «переживание». Это даже не переживание, потому что само слово «переживание» кажется каким-то законченным, завершенным, закругленным. А Бог никогда не бывает завершенным, никогда не бывает законченным; это беспрестанно длящийся процесс, вечно открытый, вечно текущий, вечно движущийся. Бог есть динамическая энергия. Бог - это процесс, а не вещь.
      Итак, переживание...Но что значит «переживание»? В чем разница между опытом и переживанием? Разница в том, что в опыте вы остаетесь отделенными от объекта. Например, вы меня слушаете. Это может происходить двумя способами. Для тех, кто присутствует здесь как зрители, как слушатели, как публика, это опыт. Я здесь отделен от них, а они отделены от меня. Я объект, а они - субъект. Они там слушают меня, центрированные в своем эго. И они постоянно судят, правильно это или нет, применимо это или нет, можно ли это использовать на практике или нет, согласуется ли это с их священными писаниями или нет - они постоянно судят внутри. И это будет опытом.
      Но те, кто глубоко любят меня, кто мне не противостоит, кто не присутствует здесь как слушающий меня субъект, кто исчез в этом, кто соединен со мной, захвачен мною, как будто слушает себя, биение своего сердца - тогда это уже не опыт, а переживание. И тогда я здесь не отделен от них, а они там не отделены от меня. И тогда наступает союз и расплавление.
      Бог есть само переживание.
      Если вы хотите узнать, что такое Бог, вам ничего иного не останется, как научиться искусству переживания. И тогда не нужно идти в мечеть, или храм, или церковь. Где бы ни случилось переживание, там и будет церковь, там и будет храм, там и будет мечеть. Когда вы смотрите на розу, если вы исчезаете в розе, а роза исчезает в вас - тогда наблюдатель становится наблюдаемым, и не остается никаких разграничений, и не существует двух объектов, противостоящих друг другу, - но встречающиеся, сливающиеся, растворяющиеся друг в друге - и тогда исчезают все границы. Вы каким-то образом вошли в розу, а роза вошла в вас. И это возможно, это преображение возможно. И потому, что это возможно, религия уместна и наполнена смыслом - а иначе в религии будет не много смысла. Пребывая с розой, вы входите в Бога. И тогда все возможности могут быть использованы как двери в божественное.
      Я слышал...
 
      Бернард Синон пишет: представьте себе человека, едущего по горной сельской дороге. Добравшись до вершины, он останавливает свою машину и подходит к воротам замка, окруженного потрясающе красивой территорией. Подойдя ближе, он с удовольствием озирает открывшуюся его взору панораму. Над ним тихая безоблачная синь небес, полная птиц, лениво парящих в лучах теплого солнца. Изумрудная зелень поля, колышущаяся под дуновением легкого ветерка, а на склонах холмов мирно пасутся стада коров и овец. Вся картина исполнена спокойной красотой, и человек, глубоко вздохнув, говорит: «Как все это прекрасно!»
      В это мгновение появляется еще одна машина, и первый человек оборачивается к другому со словами: «Красиво, правда?»
      Другой с секунду молчит, а потом задумчиво произносит: «Вы когда-нибудь задумывались над тем, что здесь, на самом деле, происходит? Эти славные птички, парящие в небе, добывают пищу. Как мило они смотрят на насекомых, которых пожирают? Или на корчащихся от боли червей, которых они вытаскивают из земли, безжалостно раздирая их клювами?»
      Первый неохотно сказал: «Ах, оставьте!»
      Второй снова заговорил: «А те овцы, столь мирно пасущиеся - обрастают жирком и скоро будут отправлены на бойню, дрожа от страха, почуяв запах окровавленного пола, на котором им предстоит умирать. А их маленькие ягнята будут схвачены и повешены на свободно болтающиеся крючки мясника».
      Первый молчал, а второй продолжал говорить: «А эта изумрудная зелень, изящно колышущаяся на солнце, находится в очаге убийства и увечья, обычно имеющих место, когда пауки пожирают мух, а крупные насекомые - мелких. И если бы звуки эти могли быть поняты и усилены - вопли боли и ужаса заполнили бы этот сочный луг».
 
      Первый - поэт, он смотрит сквозь призму положительности. Второй - критик, он смотрит сквозь призму отрицательности. Бернард Синон на этом и заканчивает свою маленькую притчу. А мне хотелось бы привести сюда еще одного человека, мистика.
 
      Появляется третья машина, и из нее выходит мистик, который слушает обоих мужчин и, заливаясь смехом, говорит: «Жизнь - это не 'или-или'. Жизнь - это 'и'. Вы оба правы, однако жизнь гораздо больше. Да, есть и темная ночь, и яркий день, есть и лето, и зима, есть и жизнь, и смерть. Вы оба правы, однако вы выбрали одну точку зрения, противопоставив ее другой. Вы видите только половину картины жизни и пытаетесь распространить ее на целое. И тогда вы ошибаетесь. Я же не выбираю - я просто принимаю все как есть».
 
      Да, есть смерть, и есть жизнь, и они тесно переплетены друг с другом. Глядя и на то, и на другое вместе, человек выходит за их пределы - и восходит к высшему пику. И тогда над ним уже не довлеет никакая точка зрения. И тогда вы воспринимаете жизнь и смерть как части друг друга, и тогда вы так далеко выходите за их пределы, что видите вечность. И тогда уже нет красоты и нет уродства, а есть просто истина.
      Красота выбирает одну точку зрения, уродство выбирает другую точку зрения. Истина же не выбирает никакой точки вообще. Истина не выбирает.
      Бог - это не та или иная сторона реальности. Бог - это все стороны вместе без всякого выбора. Если вы выбираете, вы упускаете; если вы не выбираете, то упустить становится уже невозможно. Впрочем, здесь есть одна проблема... Когда вы выбираете, вы можете оставаться собой - любой выбор питает эго. Когда же вы не выбираете, вы исчезаете. Исчезаете со своим выбором, симпатиями и антипатиями. Вы не способны существовать без выбора. Эго не способно существовать без выбора. Выбор - это само его дыхание. Так же, как вы не способны существовать без дыхания, так и эго не способно существовать без выбора, без принятия какой-нибудь точки зрения, без поддерживания или отвержения. Но стоит только вам однажды не принять никакой точки зрения, как вы исчезаете. И в этом исчезновении появится Бог.
      Вам никогда не встретить Бога - запомните. Никому никогда еще не доводилось встретить Бога. Когда же люди говорят, что они встретили Бога, то они имеют в виду, что сами они исчезли, и остался один только Бог. Эго исчезает, и тогда случается переживание - непрерывное, постоянное, вечное. Та энергия, та бьющая через край энергия и есть то, что называют богом.
      А потому запомните: Бог не объект переживания, и он также не субъект переживания: Бог - это само переживание. Бог не бывает без движения, это процесс - развертывающийся, распространяющийся, распускающийся, постигающий. Он длится и длится. Он - приключение, он - странствие из никуда в никуда. Бога нет в небе или где-нибудь еще - Бога нет там, Бог здесь. И Бог не тогда - Бог сейчас. И Бог не то - Бог это.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29