Патрик бросил все силы на разгрузку корабля, и ему не хотелось думать о Джулиане Мендосе, а еще о том, как с ней поступить.
      Рори собрал вместе все небольшие суда Маклейнов и рыбацкие лодки. Помогать с разгрузкой явились десятки Маклейнов; одних Патрик знал, других – нет. Поначалу они с удивлением разглядывали мавров, а затем приступили к работе.
      Лахлан решил ехать в Глазго и пригнать в залив судно, стоявшее там на ремонте. Но на это могло уйти не меньше недели, так как сначала надо было обогнуть северную оконечность Шотландии.
      Гребцы перетаскивали товары в ожидающие внизу лодки, а шотландцы гребли к берегу, где, передавая груз с рук на руки, укладывали в повозку, запряженную двумя лошадьми.
      Прибыв на первой лодке, Рори поднялся вверх по раскачивающемуся веревочному трапу и попросил Патрика показать ему судно. В капитанской каюте Рори задержался и просмотрел карты, после чего свернул их и забрал с собой.
      – Они лучше наших, – пояснил он.
      Потом Патрик отвел его на нижнюю палубу, где размещались гребцы: там все еще стоял запах крови и пота. В проходах валялись цепи, а на деревянном настиле виднелись бурые пятна.
      Рори огляделся:
      – Бог мой, Патрик, и как долго ты здесь промучился?
      – Шесть лет, по моим подсчетам, и еще год в испанском подземелье.
      – Счастье еще, что ты выжил… – тихо сказал Рори.
      – Я был слишком зол, чтобы умереть. – Патрик указал на скамью посередине, прямо под люком с решеткой. – Это мое место на протяжении шести лет. Самый сильный всегда сидит с краю.
      – Когда вы захватили корабль?
      – Через два дня после того, как вышли из Испании.
      – Кто вел судно?
      – Диего и я.
      – Ты же терпеть не мог море.
      – Да. Я хотел быть солдатом, а не торговцем, но последние недели горько сожалел, что не слишком прилежно изучал мореходство.
      – Тогда зачем ты снова торчишь на палубе? Отправляйся домой. Лахлан и Маклейны проследят за разгрузкой.
      – Нет. Я дал слово и сдержу его.
      – Это единственная причина?
      Взгляд Рори словно просвечивал его насквозь.
      – Да, – солгал Патрик. На самом деле он не хотел видеть Джулиану и надеялся поскорее прогнать ее из своих мыслей. – Я привык за последние годы к простой жизни и боюсь, что хорошая постель испортит меня.
      – А разве дело не в женщине?
      – Она испанка, – с деланным равнодушием ответил Патрик, – и знает, что я убил ее дядю. Наверняка она считает меня варваром.
      – Ну так докажи ей обратное!
      – Боюсь, не получится. – Патрик вздохнул. – Один год на войне, год – в испанской темнице и шесть лет – на испанском галеоне. Эти годы не сломали меня, но забрали душу.
      – Она не сводила с корабля взгляда.
      – Потому что боялась покинуть его. В любом случае она предназначена для другого.
      – Моя жена тоже предназначалась для другого, – усмехнулся Рори. – Обещания без любви ничего не стоят.
      – Ты забыл о проклятии, – нахмурился Патрик, – а я не могу.
      – Ничего я не забыл. Я потерял двух жен, но уверен, что моя женитьба на Фелиции разрушила проклятие. Ни одна молодая жена за пять лет не умерла.
      Но Патрик не мог постичь случившиеся перемены. Или не хотел? Шесть лет он жил с мыслью о мести, и эта цель помогала ему выжить.
      А теперь ему говорили, что мир перевернулся.
      – Расскажи мне об испанце, – попросил Рори.
      Патрик пожал плечами:
      – Он говорит мало, но я знаю, что без него мы бы не выжили. Однако меня пугает то, о чем он молчит. Не уверен, что этот человек заслуживает доверия.
      – И что же теперь делать?
      – Надеюсь, что вскоре Диего и остальные отбудут на другой конец света. Я могу доверять Макдоналду, Денни, но не представляю, какие мысли бродят в голове испанца. И куда он собирается держать путь. Похоже, что в былые времена Диего промышлял контрабандой у берегов Испании…
      – Ты упоминал, что он был моряком. Мы могли бы нанять его на один из наших кораблей.
      – Штурвал я бы ему не доверил, а он не согласится на меньшее.
      Рори встретился с братом взглядом:
      – Ты уверен, что никто не узнает…
      – Был бы уверен, если бы не женщины. Они усложняют дело. Закон суров, но его придумали не напрасно: слишком часто команды питают ненависть к своим капитанам, особенно когда от них требуют строгой дисциплины. В таких случаях лишь закон помогает удерживать ситуацию под контролем.
      – Ладно, мы что-нибудь придумаем, – медленно произнес Рори и улыбнулся: – Главное – не позволить Фелиции вмешаться. Ее идеи всегда слишком сложные и неизбежно заканчиваются крахом.
      В глазах брата было столько любви, что у Патрика сжалось горло. В свои тридцать семь лет он не знал нежности и никогда не позволял себе никаких чувств, кроме мимолетной похоти.
      – Нам лучше вернуться на палубу, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы товар утопили в море.
      Рори некоторое время молчал, затем кивнул:
      – Значит, ты не вернешься со мной?
      – Нет, пока не разгружу судно.
      Они поднялись на палубу, и Рори полной грудью вдохнул свежий воздух.
      – Этот корабль проклят, – равнодушно сказал Патрик.
      – Да, – согласился Рори. – Ты прав. Его следует сжечь.
      – Но если Кэмпбеллы увидят…
      – И Кэмпбеллы, и Камероны будут молчать, – заверил брата Рори. – Джейми Кэмпбелл – нам друг, и теперь он женат на Джанет Камерон. После Флоддена три клана объединились: слишком многих мы потеряли, борясь с общим врагом, чтобы теперь сражаться друг с другом.
      – Мне трудно не считать Кэмпбеллов врагами.
      – Охотно верю: у меня тоже были с этим проблемы, – кивнул Рори. – Но Джейми спас Лахлану жизнь после Флодденского сражения, и брат не мог успокоиться, пока не нашел его.
      – Мне трудно научиться доверять, – задумчиво сказал Патрик. – Кто-то же сдал меня испанцам. Подозреваю, что это был один из Кэмпбеллов: некоторые из них дрались на стороне французов.
      После секундного колебания Рори стиснул Патрику руку:
      – Ничего, мы докопаемся до правды. Главное, что ты вернулся.
      Патрик провожал Рори взглядом, пока тот спускался в рыбацкую лодку, Рори в знак прощания поднял руку. Затем Патрик отвернулся. Ему не нужны эмоции: они делают человека слабым. Он выжил только потому, что запретил себе подобные чувства, и сейчас должен держать их под контролем, чтобы не совершить ошибок. Не для того он выжил, пройдя через ад, чтобы встретить смерть на виселице.

* * *

      Джулиана чувствовала себя гостьей в новом, очень странном мире. Если она узница, то определенно привилегированная. Казалось, хозяева не знали, куда их с Кармитой усадить и чем угостить.
      Она никогда не гостила в таком месте, как Инверлейт, и впервые встретила таких людей, как Фелиция и Кимбра. Войдя в большой зал и увидев свежий камыш на полу, гобелены и портреты на стенах, Джулиана ощутила себя не пленницей, а почетной гостьей.
      Но возможно ли такое? Ее дом в Испании с обилием пространства и света, без толстых стен был совершенно другим. И все же…
      Наверное, всему виной стало оживленное щебетание двух ее новых знакомых. Они казались сестрами, хотя и их речь, и темперамент, и цвет волос заметно отличались. Та, что назвалась женой Рори, не шла, а словно танцевала; на ее губах постоянно играла улыбка, словно она радовалась каждому мгновению жизни. За ней ковылял ребенок двух лет, живое отражение ее радости.
      Вторая женщина, Кимбра, говорила с английским акцентом, как мать Джулианы, и ее глаза всегда оставались серьезными. Однако, когда она улыбалась, ее улыбка источала такое же радушие, как и у Фелиции, и тепло ее души предназначалось для всех, даже для тех, кого она едва знала.
      Все же Джулиана решила, что не позволит им себя обезоружить, как ни старались они доказать лояльность Патрику Маклейну.
      Фелиция проводила Джулиану в просторную комнату, наполненную свежими цветами. Ярко-голубое покрывало украшало кровать, на стульях лежали изящно вышитые подушечки.
      – Патрик сказал, что вы приехали; чтобы обвенчаться, – заметила Фелиция. – Конечно, это личный вопрос, но, видите ли, я тоже была чужой невестой, когда меня похитили Маклейны. Тогда я считала Рори чудовищем – ведь Маклейны и Кэмпбеллы враждовали много-много лет. Мне всегда твердили, что Маклейны – дикари, даже хуже дикарей. Представляю, как вы себя сейчас чувствуете…
      – А вас правда похитили? – Джулиана не смогла скрыть удивления.
      – Все произошло именно так, будьте уверены. Когда меня привезли сюда, замок представлял для меня место печали и отчаяния. Мне было страшно, но я не хотела этого показывать и пыталась убежать. Должна сразу предупредить, что это очень трудно. Мы вас понимаем, хотим с вами подружиться и не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь дурное.
      Джулиана насторожилась. Фелиция сказала, что это трудно, но не сказала, что невозможно.
      Казалось, Фелиция угадала, о чем думает Джулиана.
      – Все последние годы и Рори, и Лахлан считали Патрика мертвым. То, что он жив, значит, что теперь он будет хозяином, лэрдом. Они не пойдут против Патрика, и я не сделаю ничего такого, что может ему повредить.
      У Джулианы сжалось горло. Единственным примером брака в ее жизни был союз отца и матери, но в нем не чувствовалось и капли тепла, согревавшего Фелицию и Кимбру. В их речах о возвращении старшего брата, пришедшего забрать то, что уже принадлежало им, не слышалось ни зависти, ни жадности, только любовь и благодарность.
      – Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Ким бра.
      – Моя мать – англичанка.
      – Тогда понятно, откуда у вас этот цвет волос! – воскликнула Фелиция. – Вы больше похожи на уроженку Шотландии, чем Испании.
      Джулиана ничего не ответила; она боялась расплакаться, что непременно случилось бы, если бы она заговорила о матери. К тому же ей нужно было вытянуть из Фелиции как можно больше сведений. Каким образом пыталась она убежать из замка? И как стала женой Маклейна? Чем больше она узнает о Маклейнах, тем вероятнее, что она сумеет убежать от них.
      – Ваши мужья совсем не похожи на Патрика Маклейна, – заметила она. – . Они… гораздо симпатичнее.
      – О, иногда мой муж бывает настоящим чудовищем! – засмеялась Фелиция. – Это у Маклейнов в крови.
      – Вовсе нет! – горячо воскликнула Кимбра. – У Лахлана добрейшая душа!
      – И он хорошо поет, – признала Фелиция с улыбкой. – Вы должны попросить его спеть: он не умеет отказывать.
      У Джулианы голова шла кругом. Она дружила со многими девушками, у которых были дуэньи, но отец не одобрял: слишком дерзкие, говорил он. Зато эти две дамы казались ей старыми подругами.
      – Думаю, нам нужно позволить Джулиане немного отдохнуть, – спохватилась Кимбра.
      Фелиция вздохнула:
      – Ты права, но… Не так уж часто у нас бывают гости, тем более нашего возраста. Надеюсь, Джулиана, вы присоединитесь к нам вечером за ужином: мне бы очень хотелось услышать новости из Испании.
      Джулиана была в растерянности. В глубине души ей хотелось принять так искренне предлагаемую дружбу, но не будет ли это равносильно сдаче врагу, хоть и очаровательному?
      Чем больше она узнает, тем выше будет шанс бежать.
      – Я согласна, – неловко улыбнувшись, наконец сказала она.

      Патрик Маклейн не присутствовал за ужином, и в результате трапеза стала для Джулианы мукой, поскольку она оказалась средоточием взглядов, как враждебных, так и любопытных. Новость о том, что произошло со старшим Маклейном, распространилась очень быстро, как и информация о родственных отношениях Джулианы с человеком, которого Маклейны считали повинным в злоключениях Патрика. Ее дядя сделал Патрика рабом, а ничего страшнее этого, как уяснила Джулиана, не могло случиться с гордым, свободным шотландцем.
      Дома она ужинала в компании отца, матери и узкого круга друзей, так что необходимость делить трапезу с четырьмя десятками голоногих мужчин, облаченных в шотландки, вызывала у нее беспокойство. К тому же, при всем дружелюбии Кимбры, Фелиции и Рори, ее удерживали в этом доме против воли, а это могло кому угодно испортить настроение.
      Джулиана рано удалилась к себе, но вскоре в ее дверь постучали Кимбра и Фелиция.
      – Мы… Мы хотим взглянуть на корабль, – заявила Кимбра. – Может, нам всем вместе отправиться на залив завтра до того, как закончат разгрузку?
      Это предложение ошеломило Джулиану. Перспектива прокатиться по свежему воздуху верхом – выехать за пределы высоких стен Инверлейта – кружила ей голову.
      – А ваш муж – он согласится?
      – Да, если мы возьмем с собой кого-нибудь еще, – ответила Фелиция извиняющимся тоном.
      Джулиана без колебания приняла предложение. Возможность выехать из Инверлейта радовала ее по нескольким причинам: она отвлечется от мыслей о Патрике Маклейне, получит информацию, которая может пригодиться для побега, и просто подышит свежим воздухом.
      Но что потом? Куда она направится? В Лондон, к будущему мужу? Или попытается вернуться в Испанию? Но как она объяснит там свое спасение, не выдав Маклейна, Мануэля, испанца и всех остальных?
      Хотя в ту ночь Джулиана почти совсем не спала, когда Фелиция и Кимбра пришли за ней, она была полностью готова к поездке. Обе женщины надели простые скромные платья для верховой езды, но не взяли с собой головных уборов, что позволило Джулиане признать в них родственные души.
      Фелиция протянула ей кусок яблока.
      – Для Герцогини, – пояснила она.
      Спустившись по каменным ступеням к большим дверям, они направились в конюшни, где для них уже оседлали пять лошадей, в том числе крупного черного жеребца.
      При виде нервного нетерпения этого животного Джулиана с трудом скрыла вспыхнувшее в ней страстное желание прокатиться на нем.
      В этот момент из амбара вышел прелестный ребенок лет восьми с огромной черной собакой.
      – Одра, – представила Кимбра. – Моя дочь. Собаку зовут Медведь, а этого здоровенного парня – Магнус. – Она пробежала ладонью по холке жеребца.
      Одра вежливо присела в реверансе.
      – Матушка говорит, что вы испанка, – сообщила она. – Я никогда еще не встречала испанцев.
      – А я до недавнего времени никого не встречала из Шотландии, – ласково усмехнулась Джулиана.
      – Но я вовсе не из Шотландии, – поправила ее Одра. – Я англичанка.
      – Тогда тебе придется рассказать мне об Англии. Моя мять тоже англичанка, но я никогда там не бывала.
      – Инверлейт нравится мне больше, – призналась Одра.
      – Идем, милая, – позвала Кимбра и, усадив дочь на маленькую белую кобылу, повернулась к Джулиане: – Гнедая лошадь – Герцогиня: она королевских кровей, но не слишком резвая и, несмотря на имя, очень дружелюбная.
      Кимбра подвела черного жеребца к подставке и с легкостью села в седло, после чего к Джулиане подошел мальчик-конюх и услужливо подставил ладони с переплетенными пальцами.
      Поставив ногу в импровизированную ступеньку, Джулиана села в седло, однако не так ловко, как обычно.
      Посадив на лошадь Фелицию, к ним присоединился Рори Маклейн, и настроение Джулианы упало. Она надеялась, что их будет трое, и даже положила глаз на черного жеребца как на самую стремительную из лошадей.
      Одра вместе с сопровождающим их шотландцем ехали впереди, а пес Медведь замыкал процессию, так что все надежды Джулианы на побег улетучились.
      – А где ваш муж? – спросила она Кимбру.
      – Лахлан отправился в Глазго, чтобы как можно быстрее привести сюда корабль.
      – А это далеко отсюда?
      – Примерно два дня пути, – ответила Фелиция.
      – В какую сторону?
      Женщины обменялись взглядами.
      – На запад. – Словно заканчивая разговор, Фелиция показала туда, где впереди маячила «София».
      Джулиана увидела, как высокий мужчина в шотландке выпрыгнул из лодки на берег, потом помог вытащить ее на сушу.
      Ей вдруг захотелось повернуть лошадь и ускакать, но она знала, что это бесполезно. Теперь ей ничего не оставалось, как только ждать реакции Маклейна на ее появление.
 
      К вечеру второго дня последний бочонок с вином покинул борт «Софии». Гребцы хмурились, не зная, действительно ли Патрик заплатит им за товар, а он отказывался сделать это до полной разгрузки судна, опасаясь, что, получив свою долю, его недавние товарищи по несчастью попытаются сняться с якоря.
      И вот настало время расчета. Несколько бочонков вина Патрик оставил на борту: как только команда получит деньги, каждый сможет это отпраздновать, а потом, когда всех развезет, Маклейны перевезут людей на берег и затопят корабль. Рори сообщил, что большой зал уже застелили свежим камышом, чтобы гребцам было где ждать прибытия из Глазго судна Маклейнов.
      Патрик наблюдал, как последний бочонок покидает судно, когда к нему подошел Макдоналд:
      – Ну вот мы и управились…
      – Я перед тобой в долгу. – Патрик пожал ему руку. – Знаю, что ты хотел отправиться домой еще три дня назад.
      – Верно. У меня есть жена, но ждет ли она меня? В любом случае золото мне пригодится.
      – Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, я всегда к твоим услугам.
      – Если бы ты не затеял этот бунт, я бы до сих пор оставался прикованным к скамье. Так что и я говорю тебе: если когда-нибудь у тебя возникнет во мне надобность…
      Патрик кивнул.
      – А пока я с удовольствием принял бы быстроногого коня…
      – Считай, что он у тебя уже есть. Но сначала я хотел бы познакомить тебя со своими братьями и вместе поужинать, а уехать ты сможешь рано утром.
      После короткого колебания Макдоналд кивнул.
      – Какова будет доля каждого?
      – Семь тысяч фунтов на всех, то есть почти семьдесят фунтов на каждого.
      – Полагаю, мало кто из этих людей держал когда-либо в руках больше фунта.
      – Вот это-то меня и беспокоит. Как бы они не проиграли деньги или не перебили друг друга из-за них.
      – Я назову им долю каждого, – подумав, решил Макдоналд, – но ты не должен отдавать им золото до прибытия твоего корабля в Марокко.
      – Я дам им по несколько фунтов сразу и пообещаю рассчитаться полностью позже, – ответил Патрик. – Не хочу, чтобы кому-нибудь пришла идея направиться в Эдинбург. Их всех нужно вывезти из Шотландии.
      Он ловко спустился по веревочному трапу, и вскоре лодка доставила его на берег. Восемь Маклейнов приступили к последней разгрузке, в то время как девятый остался с лошадьми.
      Вскинув бочонок на плечо, Патрик направился к повозке, радуясь тому, что дело наконец-то подошло к концу.
      Он вытер со лба пот и, подняв взгляд, заметил пятерых всадников. В первом он узнал Рори, во втором Одру. Остальные – три женщины, включая Джулиану, чей образ неотступно преследовал его все последние дни, и даже пребывание на борту судна не помогло забыть ее.
      Боже правый, теперь она выглядела еще прелестней, чем прежде!
      Не отрывая взгляда от ее лица, Патрик приблизился к Джулиане:
      – Надеюсь, с вами хорошо обращались?
      – Да. Все хорошо, за исключением того, что я не вольна идти туда, куда хочу.
      Патрик неодобрительно взглянул на брата:
      – Я не говорил, что ей можно покидать Инверлейт.
      – А мы и не покидали, – ответила Фелиция упрямо.
      По лицу Патрика Джулиана поняла, что он хотел еще что-то добавить, но сдержался.
      – Я возвращаюсь с вами.
      Когда Патрик повернулся к Одре, его глаза потеплели.
      – Привет, Одра! – Он перевел взгляд на Кимбру: – Девочка очень похожа на вас. – Он слегка поклонился: – Мисс Одра, вы отлично ездите на лошади.
      – Спасибо. – Одра серьезно посмотрела на Патрика. – Я рада, что вы вернулись.
      Патрик улыбнулся.
      – Я тоже рад, девочка. – Он взглядом знатока оглядел скакуна Кимбры. – Превосходная лошадь. Я видел ее в конюшне и поинтересовался, не могу ли воспользоваться ею, но мне сказали, что она ваша.
      Кимбра насторожилась.
      – Не волнуйтесь, – успокоил ее Патрик. – Я обычно не беру то, что мне не принадлежит.
      Его глаза вновь остановились на Джулиане, и она попыталась мысленно сравнить человека, так нежно разговаривавшего с ребенком, с полуголым рабом, залитым кровью. Потом он был воином, а теперь…
      Джулиана поймала на себе взгляд Патрика и поняла, что от его внимания не ускользнуло, как неловко она сжимает поводья.
      – Вам нечасто приходилось ездить верхом?
      – Нет, – ответила она, но внутренний голос подсказал ей, что он ей не верит.
      – А где испанец? – Патрик обернулся к брату.
      – Листает книги Лахлана.
      – Кто-нибудь наблюдает за ним?
      – Да. Ворота заперты, и он не сможет уйти незамеченным.
      Патрик кивнул:
      – Нам нужно поскорее закончить это дело. Как товар?
      – Совсем неплох, и продать его будет нетрудно, но не в Марокко, а на английской границе.
      Патрик вскинул брови.
      – У нас там есть надежные покупатели, – пояснил Рори.
      – Шотландцы?
      – Англичане.
      Патрик усмехнулся:
      – А ты стал куда более предприимчивым после моего отъезда…
      – Мы очень нуждались в деньгах, а отец тогда перестал чем-либо интересоваться, кроме своего вина. Кэмпбеллы регулярно нападали на наших людей, и народ начал разбегаться. Вот тогда-то торговля и стала нашим спасением.
      Патрик кивнул:
      – Мне нужны деньги для команды. Я собираюсь поселить их в Инверлейте, пока не прибудет корабль, и хочу разместить с ними несколько Маклейнов.
      – Думаешь, могут возникнуть проблемы?
      – Нет, но люди давно не были дома или не имеют его вовсе, так что им некуда возвращаться. Большинство не держали в карманах и пяти фунтов, и все прошли через ад. Полагаю, горсть золотых монет укрепит их веру в меня.
      Рори кивнул.
      – Еще мне нужна лошадь.
      – Езжай с мисс Мендосой, – предложил Рори. – Она мало весит, и кобыла выдержит вас двоих.
      Джулиана увидела в глазах Патрика сомнение. Еще бы! Она как-никак племянница человека, причинившего ему столько несчастий…
      – Хорошо, – наконец решил Патрик. – Подвиньтесь.
      Не успела Джулиана и глазом моргнуть, как Патрик уже уселся позади и забрал из ее рук поводья.
      Вот и вся попытка совершить побег. Она сожалела об утраченной возможности, но тут ее поглотили новые ощущения: тепло Патрика, твердость мышц, соприкосновение с его сильными бедрами.
      Джулиана вдруг обнаружила, что опирается на его торс и от их тесного контакта в ней разливается жаркая магма.
      Патрик пришпорил лошадь, и Джулиана инстинктивно вцепилась в ее гриву.
      Они скакали вдоль гребня утеса, и девушке казалось, что она слышит гулкий стук его сердца. Она тоже любила скакать во весь опор по песчаным пляжам близ дома, но холодное пенящееся море внизу и ветер, разметавший ее волосы, привнесли в скачку нечто новое.
      Когда до ее ушей донесся смех, Джулиана не сразу поняла, что это она смеется от счастья столь стремительного движения. На какой-то миг их словно стало только двое в целом мире. Они мчались вперед наперекор ветрам и страхам, одолевавшим обоих.
      При их приближении ворота Инверлейта распахнулись, и они въехали во внутренний двор.
      Спрыгнув с лошади, Патрик помог спуститься Джулиане.
      – А вы хорошая наездница, сеньорита!
      Восторг радости вдруг поблек.
      Он догадался о ее обмане, заставил выдать себя, когда пустил лошадь в галоп. Без слов и обвинений он разоблачил ее хитрость, ее жажду освободиться из плена, а теперь еще смеет издеваться над ней!
      И тут Джулиана, не желая смириться и окончательно поддаться ожидавшей ее участи, выбрала единственный доступный ей способ протеста: она размахнулась и изо всей силы ударила его.

      Патрика много раз били последние годы, и он поклялся, что больше никто не тронет его и пальцем; тем более ему не могло прийти в голову, что нарушителем его уверенности станет женщина.
      Удар пришелся ему в грудь, и все произошло так неожиданно, что Патрик поначалу опешил, затем оглянулся на поравнявшихся с ними всадников. Его брат с трудом сдерживал улыбку, как и Фелиция.
      И тут вдруг Патрик, все еще чувствуя головокружение от безумной скачки, на мгновение забыл обо всем на свете, кроме приятного ощущения близости женского тела. Он сразу понял, что Джулиана прирожденная наездница, к тому же достаточно опытная, хотя и пыталась это скрыть.
      Патрик чувствовал, что весь двор глазеет на него, стараясь предугадать дальнейший ход событий. Теперь на карту было поставлено его будущее, его право занять место господина.
      Если оно ему еще нужно.
      – Отличный удар, девочка, – спокойно сказал он и шутливо добавил: – Но позвольте сообщить вам, что здесь есть места получше, где вы можете выместить злобу.
      Напряженный момент закончился дружным смехом зрителей; лицо Джулианы, напротив, вспыхнуло румянцем, но голос ее звучал уверенно, когда она с готовностью ответила:
      – Спасибо, я непременно постараюсь запомнить.
      Не желая терять достоинство, Джулиана, гордо подняв подбородок, направилась к дверям замка. За ней следовала Кимбра, а замкнула процессию Фелиция, успевшая бросить на Патрика уничтожающий взгляд.