С колотящимся от страха сердцем Джулиана, держа Кармиту за руку, оставалась в каюте, когда ее дядя вышел наружу и прикрыл за собой дверь.
      – Все будет хорошо, – пыталась она успокоить испуганную служанку, хотя на самом деле ей было точно известно, что ничего хорошего их не ждет. Родриго пошел на верную смерть, собираясь отвлечь внимание мятежников; во всяком случае, ей хотелось надеяться на это. Если ее не заметят, возможно, потом она сумеет тайком перебраться в трюм.
      Некоторое время до нее доносились сердитые слова дяди, звон клинков и тяжелое дыхание противников, сошедшихся в смертельном поединке; потом раздались радостные возгласы, сообщившие ей, что Родриго мертв.
      Уныло опустив голову, Джулиана отошла от двери. Спрятаться ей было негде – в каюте не имелось ни шкафа, ни места под кроватью: только два стула, сундук и стол, заваленный картами.
      Они с Кармитой посмотрели друг на друга, и в глазах горничной Джулиана увидела собственный страх. Тогда она крепко обняла девушку и притянула к себе.
      Дверь уже сотрясалась под ударами множества кулаков, и Джулиана поняла, что через несколько мгновений она распахнется. Сжимая в руке кортик, девушка замерла на месте. Ее могут загнать в угол, но по крайней мере она не умрет как кролик.
      Толкнув Кармиту на пол между кроватью и стеной каюты, Джулиана прошипела:
      – Оставайся здесь и не высовывайся!
      Может, она сумеет отвлечь их от Кармиты, как дядя пытался отвлечь мятежников от нее самой?
      Едва Джулиана подумала об этом, как дверь с треском распахнулась и в комнату ввалились мятежники с забрызганными кровью телами. Еще не успев оглядеться, они принялись хватать все подряд.
      Наконец руки одного из восставших рабов добрались до Джулианы, и ее волос коснулся окровавленный палец…
      Не выдержав, Джулиана пронзительно закричала. Стиснув в ладони кинжал, она собралась вонзить его себе в сердце…
      И тут внезапно дотронувшийся до нее человек отлетел в сторону, а на его месте появился другой: настоящий исполин, покрытый кровью, с такими холодными и жесткими глазами, каких она еще не встречала. О Боже, нет! Эти глаза она уже видела. Глаза, сверкавшие яростью, когда несколько дней назад один из гребцов взглянул на нее из глубины люка. Она помнила каждую черточку этого лица; оно даже во сне преследовало ее.
      Джулиана попыталась скрыть охватившую ее панику. Хотя в каюте находились и другие гребцы, она не могла оторвать глаз от исполина и от крови, сочившейся из его раны на руке.
      Не след ли это дядиной шпаги?
      Незнакомец до такой степени поглотил внимание Джулианы, что она забыла о присутствии других полуголых мятежников, пожиравших ее злыми голодными глазами. Ее обуял неподдельный ужас. Это конец, решили она. Вопрос состоял лишь в том, как ей предстоит умереть и как скоро.
      Джулиана попыталась обуздать дрожь и, главное, не уронить кинжал. Не сейчас. Нужно показать ему, что и она способна умереть как ее дядя, с оружием в руке.
      Незнакомец подошел ближе; теперь его жесткие холодные глаза разглядывали ее как вожделенную награду.
      Потом, к ее удивлению, он спокойно произнес:
      – Сеньора Мендоса?
      Джулиана на мгновение задумалась. За кого ей выдать себя? За жену дяди или за его дочь? Может, за невинную пассажирку? Но ведь остался ее брачный контракт, и они непременно найдут его!
      Она покачала головой.
      – Тогда кто вы?
      По-испански незнакомец говорил довольно хорошо, но в его речи чувствовался небольшой акцент.
      Может, он шотландец?
      Исполин сделал еще один шаг в направлении Джулианы, и ее рука, инстинктивно взлетев вверх, ударила его в грудь. Он отреагировал мгновенно, перехватив левой рукой ее запястье, и, больно сжав его, заставил девушку выронить кинжал.
      Из пореза на его груди заструилась кровь, что почему-то вызвало у предполагаемого насильника удивление; тем не менее его большая ладонь продолжала крепко удерживать ее запястье.
      Джулиана перестала дышать и зажмурилась. Сейчас она умрет.
      Однако секунда шла за секундой, а с ней так ничего и не произошло. Тогда Джулиана осторожно открыла глаза, и тут же незнакомец толкнул ее в руки другого полуголого человека.
      – Заприте женщину в каюте помощника капитана и проверьте, чтобы у нее не было оружия, – холодно произнес он. При этом в его голосе прозвучали легкие нотки сарказма, озадачившие Джулиану.
      – Здесь еще одна, шотландец, – крикнул кто-то из глубины каюты, – прячется за кроватью.
      Тут же Кармиту вытолкнули вперед: девушка отчаянно сопротивлялась, что вряд ли могло ей помочь, когда один из мятежников наклонился к ней, явно собираясь поцеловать.
      – Прекрати, – строго прикрикнул шотландец, и мятежник, к удивлению Джулианы, тут же выполнил приказание.
      Тут возле Джулианы вырос еще один дикарь.
      – Позволь, я заберу ее, шотландец, и проучу как следует, – сказал он на ломаном испанском.
      – Нет, – возразил гигант. – Я сам о ней позабочусь, когда придет время.
      – Но ты должен делиться с нами, – вступил в разговор еще один из восставших. – Она всего лишь девка Мендосы.
      Тут же со всех сторон послышались слова в его поддержку, и голоса делались все громче. Затем толпа устремилась вперед.
      Человек, которого Джулиана ранила, мгновенно повернулся к ним лицом; из его ран на груди и руке капала кровь, но он как будто не замечал этого.
      – У нас будет только один вожак, – холодно произнес он. – Если хотите снова увидеть ваших близких, вы сделаете так, как я сказал.
      – Но ты не можешь приказывать нам, что делать. Мы сыты этим по горло! – Один из мятежников выступил вперед. – Мы все сражались с испанцами, и ты не имеешь права забирать победу себе.
      – Вот как? Тогда, может, ты сумеешь управлять кораблем? – насмешливо спросил исполин. – Ты разбираешься в навигации?
      Джулиана заметила, что акцент шотландца стал еще явственнее, хотя испанским он владел достаточно хорошо и в нем чувствовался прирожденный лидер.
      – Забирайте всю одежду, какую найдете, – приказал он. – Избавьтесь от кандалов. На борту есть алкоголь, но не вздумайте напиваться через меру, иначе потом будете болеть и я ничем не смогу вам помочь.
      Недовольное ворчание прекратилось, но один из мятежников все же возразил:
      – Мы возьмем все, что посчитаем нужным.
      Вожак смерил бунтаря недобрым взглядом.
      – Мы в море. Я должен сделать из вас моряков, если мы не хотим попасть в плен к англичанам или испанцам, а ведь тогда веревки на шее нам не избежать.
      Джулиана видела, как люди в толпе начали переглядываться, явно не понимая смысла услышанного. Затем последовали простые объяснения, пересыпанные ругательствами, которые она узнавала если не по языку, то по тону. Толпа все не расходилась, и Джулиана видела, как напряглось тело державшего ее человека. Он утверждал свое право лидерства перед кровожадной толпой, но она была всего лишь слабой женщиной, сейчас ей больше всего хотелось вжаться в стену. Без ножа она чувствовала себя беспомощной и, конечно, понимала, что произойдет, если вожак не убедит бунтарей: ее пустят по рукам и сделают всеобщей добычей.
      Один из мятежников все еще держал Джулиану за руку, и она робко взглянула ему в лицо. В нем не было холода, но ей не понравилась задумчивость, промелькнувшая в его глазах, когда мятежник с любопытством посмотрел на нее.
      Тут сквозь дверь к ней протиснулся еще один человек, запястья и щиколотки которого охватывали оковы, но соединявшие их цепи были разбиты, а его худое лицо имело аристократические черты.
      – Ну и что тут такое? – спросил он на безупречном кастильском наречии.
      – Да вот, женщина, – ответил вожак, – И молодая девчонка, служанка, полагаю. Говорить обе отказываются, но женщина покачала головой, когда я спросил ее, не жена ли она Мендосы. – Он пожал плечами: – Впрочем, возможно, это любовница.
      Испанец задержал взгляд на груди великана.
      – Еще одна рана, а?
      – Девчонка.
      Испанец разразился смехом:
      – Ты захватываешь корабль с этой изможденной командой, и тут сеньорита наносит тебе рану!
      Шотландец наградил весельчака сердитым взглядом, но тот тут же занял место рядом с ним, явно демонстрируя свою поддержку.
      Увидев, что отпор усиливается, остальные мятежники с ворчанием отступили.
      – Кто-нибудь из вас умеет готовить? – обратился вожак к бунтовщикам.
      Из толпы вышел человек, такой же грязный, как и остальные.
      – Да.
      – Ступай к кузнецу и скажи ему, что я велел снять с тебя цепи, а потом приготовь еду. Ты, – обратился шотландец к другому своему стороннику, – распредели спиртное на борту, а ты, – велел он третьему, – позаботься, чтобы на судне не осталось ни одного трупа. Я хочу, чтобы все на борту были сыты, одеты и выглядели как настоящая команда.
      Получив задания, мятежники начали расходиться: одни – в мрачном молчании, другие – в предвкушении долгожданной пищи.
      Вожак повернулся к испанцу.
      – Отведи обеих женщин в каюту, – приказал он.
      – И почему мне так повезло? – притворно удивился испанец.
      – Похоже, они не понимают по-английски, – пояснил вожак.
      Джулиана не собиралась разубеждать его в этом. Пусть это будет ее маленьким секретом.
      – Поставь у каюты часового, – добавил вожак, – и предупреди всех: тот, кто тронет одну из женщин хоть пальцем, будет иметь дело со мной. – С этими словами он повернулся и пошел по палубе.
      Как ни странно, его уход испугал Джулиану: этот человек удержал толпу от нападения, но по силам ли это его товарищу?
      Испанец иронически поклонился:
      – Сеньорита, вы со служанкой идете со мной.
      Джулиана кивнула, но у двери вдруг остановилась. Тогда испанец взял ее под локоть и повел вместе с Кармитой к другой каюте, которую прежде занимал первый помощник капитана.
      Чувствуя, что нахождение в этой каюте будет тяготить ее, Джулиана, набравшись храбрости, произнесла:
      – Только не здесь. Моя каюта через две отсюда.
      Не выпуская ее руки, провожатый кивнул, и они продолжили путь.
      Добравшись до каюты Джулианы, они остановились, и испанец, открыв дверь, впустил женщин внутрь.
      – Вы любовница Мендосы? – с любопытством спросил он, входя вслед за ними.
      Эта мысль повергла Джулиану в шок.
      – Капитан – мой дядя, – высокомерно ответила она. – Он вез меня в Англию, чтобы там выдать замуж.
      Ни один мускул на лице испанца не дрогнул, и Джулиана вспомнила, что всего несколько часов назад думала об этих людях, трудившихся до седьмого пота внизу, и сочувствовала им.
      Теперь она сама стала пленницей.
      Она молча смотрела, как испанец роется в ее одежде, и чувствовала, как в ее душе нарастает слепая ярость. Хотя речь этого человека отличалась грамотностью, из всей одежды на нем была лишь грязная набедренная повязка, и его тело сплошь покрывали шрамы.
      – Сядьте, – велел он, – пока я буду искать оружие. – Его взгляд переместился на Кармиту. – И ты тоже. Я бы не хотел получить то, что получил мой товарищ. Вам еще повезло, что он не стал мстить, хотя кто знает… Возможно, все еще впереди…
      От его слов по спине Джулианы пробежала дрожь, и она невольно уставилась на дверь.
      – Даже не пытайтесь, сеньорита. – Словно прочитав ее мысли, испанец выразительно подмигнул. – Мне бы не хотелось делать вам больно.
      – Я не хотела ранить того человека, а просто испугалась, – на всякий случай пояснила Джулиана. – Я только защищалась.
      Ее сопровождающий нахмурился.
      – Кто он? – робко спросила Джулиана.
      – Шотландец.
      – И все?
      Собеседник Джулианы равнодушно пожал плечами:
      – Я ничего не знаю о нем, как и он ничего не знает обо мне, кроме имени. Надсмотрщики вашего дядюшки запрещали нам разговаривать.
      – Но ведь теперь он у вас главный, не так ли?
      И тут Джулиана решила хоть что-то выяснить о человеке, в руках которого оказалась ее жизнь. Возможно, она сумеет настроить гребцов друг против друга, и тогда…
      – Нет, не так. – Слова испанца падали размеренно, словно холодные капли.
      – Однако вы ему подчиняетесь.
      – Пока мне так удобно.
      – Вы испанец?
      – Да.
      – Ваше имя, сеньор?
      – Теперь оно ничего не значит. – Покончив с обыском каюты, мятежник выпрямился. – Я посоветовал бы вам запереть на засов дверь, сеньорита, и открыть ее только тогда, когда услышите голос шотландца. Насколько могу судить, он не терпит противодействия.
      – И… что он сделает?
      Сопровождающий окинул ее оценивающим взглядом.
      – Не знаю.
      – Но неужели вы, испанец, оставите меня здесь одну?
      – Я ничто, сеньорита. Ваш дядя сделал меня даже ниже, чем ничто, и теперь во мне нет ни капли патриотизма по отношению к Испании и испанцам.
      – Тогда почему вы подчиняетесь тому, другому? – гневно выкрикнула Джулиана.
      – Потому что он разбирается в судовождении. – Испанец пожал плечами. – Он нужен мне, а я ему.
      Джулиана была в отчаянии: она так и не смогла привлечь этого человека на свою сторону. А ведь в нем чувствовался аристократизм, и наверняка он был… джентльменом.
      Неужели она должна умолять его? Но как заставить себя?
      Увы, Джулиана не могла этого сделать: она даже в большей степени походила на отца, чем думала. Эти люди, как бы с ними ни обращались, убили ее дядю и всех остальных на корабле, и она не станет перед ними унижаться.

      Патрик не мог нарадоваться погоде. Корабль, который, как он узнал только теперь, носил имя «София», мчался по волнам, словно тоже избавился от оков. Ветер, разогнавший туман раннего утра, наполнил паруса и теперь уносил судно все дальше от Испании.
      Вот только эти две женщины… Воистину, тут не обошлось без дьявольского вмешательства.
      Патрик никогда не думал, что сумеет захватить судно, а когда час настал, не испытывал ни капли жалости, убивая тех, кто поработил его и издевался над ним.
      Но женщины? И что он теперь будет с ними делать?
      Стоя за штурвалом и широко расставив ноги, Патрик покачивался в такт с движением корабля; его пьянил чистый соленый воздух и свежий запах свободы. В каюте помощника он раздобыл себе штаны, затем вернулся в каюту капитана за жизненно важными картами, после чего присоединился к испанцу – одному из немногих, кто был способен сменить его за штурвалом. Судя по всему, Диего тоже имел кое-какой морской опыт, хотя и не признавался в этом.
      Макдоналд тоже обладал определенным потенциалом; такой же высокий, как Патрик, но более массивный, несмотря на скудность питания, он получил задание охранять склад с продовольствием и алкоголем, а также дать оценку разношерстной команде, от которой зависела жизнь Патрика. Патрик хотел узнать способности и умения каждого человека и определить, у кого имелся тот или иной опыт.
      Теперь, когда пленники освободились от оков, они совершенно по-разному реагировали на свободу: одни грабили, другие крушили, третьи, сознавая, что еще не до конца свободны, интересовались, чем могут быть полезны своим предводителям.
      Никто пока по-настоящему не противодействовал приказам Патрика, но он знал, что главные трудности впереди. У людей еще не было времени, чтобы до конца почувствовать вновь обретенную свободу и осознать подстерегающие их впереди опасности.
      Согласно картам, сейчас «София» приближалась к проливу Па-де-Кале, и им следовало изменить курс, чтобы, минуя Англию, достичь Гебридских островов. При этом им следовало особо остерегаться встреч с испанскими военными кораблями, французами и каперами. Хотя они плыли под испанским флагом, им все равно могли бросить вызов, и это вело к другой проблеме. Женщины. Что с ними делать?
      Патрик не доверял гребцам: побои и лишения слишком многим затмили разум. Большинство этих людей годами не видели женщины, так же как и он.
      Разумеется, обе женщины боялись его. Он видел ужас в глазах племянницы капитана, когда она бросилась на него с ножом.
      Но даже в этих обстоятельствах Патрик не мог не отметить, что перед ним была красавица с глазами необычного цвета – серо-голубыми, как летний рассвет, с лиловой каймой вокруг радужки. Ее волосы, заплетенные в длинную косу, имели цвет темного золота, а спину она держала на удивление прямо.
      Господи, и что же ему теперь с ней делать? Патрик не знал, сумеет ли он удержать гребцов в повиновении: Бог знает, через какой ад они прошли и удалось ли хоть кому-нибудь сохранить человеческое достоинство.
      Но если они и доберутся до берега без особых приключений, женщины, получив свободу, могут привести их всех на виселицу. Конечно, есть страны, включая Шотландию, где власти смотрят сквозь пальцы на мятежи и пиратство, невзирая на толкнувшую на эти преступления причину. С командами зачастую плохо обращались, и один мятеж мог спровоцировать другой.
      – Сеньор! – окликнул Патрика испанец. – Вы чем-то обеспокоены?
      – Сейчас нам всем следует беспокоиться.
      – Из-за женщин?
      – И из-за них тоже. Они все осложняют. – Патрик с досадой вздохнул. – Надеюсь, пока они в безопасности?
      – Пока да. Два человека охраняют каюту, и Мануэль тоже там. Я пригрозил им участью страшнее смерти, если кто-нибудь войдет внутрь. – Диего положил руку на висящий сбоку кортик. – Думаю, они меня поняли. Но вот дальше… Что вы предполагаете делать с женщинами в дальнейшем?
      Патрик пожал плечами:
      – Мне тоже хотелось бы это знать. Я не воюю с женщинами и не потерплю насилия, но на борту сотня голодных мужчин, слишком долго не видевших женщин, и они, как и я, ничуть не сомневаются, что женщины на корабле представляют опасность.
      Глаза испанца вспыхнули.
      – Буду счастлив посмотреть, как вы решите эту проблему. Это будет потруднее, чем захватить корабль с помощью голодных, закованных в кандалы людей, а?
      Патрик пожал плечами, затем перевел взгляд с Диего на раскинувшееся перед ними море.
      – Это еще не все, капитан, – тихо сказал Диего.
      – Да?
      – Я обнаружил в каюте Мендосы кое-какие бумаги. Сеньорита – его племянница и едет в Англию, чтобы выйти замуж за английского лэрда.
      – За кого?
      – За сына и наследника лэрда Чадуика.
      Патрик присвистнул. Только этого им не хватало! Теперь не только испанское правительство рассвирепеет, но и английское… Патрик все же переборол дурные предчувствия и повернулся к своему собеседнику.
      – Диего – твое единственное имя? – осведомился он. Глаза испанца померкли.
      – Да.
      – Ну что ж… – Патрик принял ответ как должное: вероятно, многие гребцы предпочли бы, чтобы их имена забыли.
      – Возьми штурвал, – приказал он, и испанец вопросительно взглянул на него. – Я хочу посмотреть, как ты сможешь управляться с судном.
      Диего подчинился.
      – Почувствуй его, – продолжил наставления Патрик. Ему самому потребовалось собрать воедино все силы, чтобы удержать корабль на курсе, и он знал, сколь нелегкая задача стоит перед Диего.
      Испанец расставил ноги; полотняная рубаха на его спине раздулась пузырем от ветра: судя по всему, он позаимствовал гардероб в каюте Мендосы. Вскоре Патрик убедился, что Диего мастерски справляется со штурвалом. Уж не проверяет ли его испанец, как он сам проверяет Диего?
      Впрочем, если бы дело было только в этом… Опьяненные свободой, гребцы не спрашивали его, куда они направляются, а ему не хватало смелости сказать, что, если ветер стихнет, им придется снова занять привычные места на скамье.
 
      Чем больше времени проходило, тем сильнее разрастался страх.
      Измученная рыданиями, Кармита забилась в угол, и теперь из ее горла вырывались лишь редкие всхлипы.
      В каюте не было иллюминатора, так что Джулиана не смогла бы выбраться наружу и спуститься за борт. Разумеется, это было бы равно самоубийству, но разве позволить изнасиловать себя не то же самое? Джулиана не тешила себя иллюзиями. Вряд ли она переживет это путешествие, если только судно не захватит какой-нибудь испанский или английский военный корабль. Но более всего она недоумевала, почему до сих пор их не изнасиловали и не убили.
      Насилие. Страх накатывал на нее волна за волной, и Джулиана закрыла глаза. «Я сам о ней позабочусь», – сказал великан, весь покрытый кровью ее соотечественников. Человек устрашающей внешности, со злыми глазами смотрел на нее так, словно она была поросенком, выставленным на рынке.
      Джулиана поежилась. Должен же быть какой-то выход! Она спрячется за дверью и ударит его… чем-нибудь.
      Только здесь, похоже, даже чего-нибудь не было – испанец забрал все, что можно превратить в оружие: серебро, стекло, стальное зеркало и даже стул. Он проверил ее сундук, переворошив, к ее величайшему унижению, все белье. Этот человек был очень скрупулезен.
      Правда, оставались еще прибитая к полу кровать, кое-что из одежды да маленькая шкатулка с украшениями, которую испанец почему-то не тронул, как будто драгоценности его вообще не интересовали.
      К сожалению, Джулиана не могла запретить себе думать о вожаке, о его глазах. Если они действительно отражали свойства души, то ждать от него милости ей не приходилось. Он гипнотизировал ее, как кобра гипнотизирует свою жертву, и это не сулило ей ничего хорошего.
      Как ему удалось захватить корабль? Почему-то Джулиана не сомневалась, что именно вожак все подготовил и стал зачинщиком бунта. Об этом же говорило и то, что бывшие рабы хотя и неохотно, но все же подчинялись ему. Даже испанец подчинялся, хотя вряд ли он стал бы терпеть власть кого-либо другого.
      Какое же преступление совершил этот человек, что привело его на этот корабль? Джулиана боялась узнать ответ. Ее дядя называл гребцов преступниками, убийцами, предателями, но кем они были на самом деле? Это до сих пор оставалось для нее загадкой.
      Одно Джулиана знала точно: родной дом она не увидит больше никогда.
      Из-за стены каюты донесся пьяный смех, и Джулиана вздрогнула. Если бы только у нее был кинжал!
      Эта мысль напомнила ей о предпринятой некоторое время назад атаке. Насколько серьезно она ранила их главаря, и не захочет ли он отомстить ей?
      У нее ее гребни и заколки для волос: нельзя ли их использовать для самозащиты? Или это только еще больше разъярит мятежников?
      Все же не в ее духе было сидеть в покорном ожидании, и Джулиана принялась искать в сундуке коробку с заколками, которую убрала туда, когда на ночь заплетала косы. Испанец как будто не забирал их…
      Найдя коробку, Джулиана открыла ее и убедилась, что гребни лежат поверх заколок.
      Странно, что у нее не забрали гребни и драгоценности, но, возможно, всему свое время.
      Она взглянула на свою одежду и убедилась, что на ней все еще ночная сорочка и халат, надетый впопыхах несколько часов назад, когда дядя пришел за ней.
      Всего несколько часов?
      Они показались ей вечностью.
      Джулиана расплела косы, и волосы свободными волнами рассыпались по ее плечам.
      – Мне нужна твоя помощь. – Она посмотрела на Кармиту.
      Шмыгнув носом, Кармита встала.
      – Сделай мне прическу, чтобы я могла в случае необходимости легко вытащить заколки, – велела Джулиана.
      Кармита сделала большие глаза:
      – Но вы же не станете снова на них нападать?
      – Я поступлю так, как посчитаю нужным.
      Взяв гребень, Кармита принялась за дело. Свив тяжелые пряди в жгут, она закрутила их в пучок и скрепила школками.
      – А теперь помоги мне одеться.
      – И какое платье вы выберете, сеньорита? – спросила Кармита.
      – Голубое.
      – Самое лучшее?
      – Да.
      Именно в этом платье Джулиана собиралась встретиться с виконтом Кингсли и его отцом.
      – А вы не боитесь, что бунтовщики изнасилуют вас и потом убьют? – На глаза Кармиты снова навернулись слезы.
      Джулиана обняла ее за плечи.
      – Господь защитит нас, – прошептала она, надеясь всем сердцем, что так и будет.

      – Когда мы получим женщин?
      Патрик прекратил лить на себя соленую воду. Смыв, насколько это было возможно, кровь и грязь, он мрачно думал, что потребуются недели, если не годы, чтобы окончательно отмыться.
      Выпрямившись, он повернулся к гребцу, задавшему вопрос, и увидел, что рядом стоят еще четверо.
      Говоривший – Феликс – сидел перед ним на скамье. Судя по клейму на его лбу, он был вором.
      – Вы их не получите, – ответил Патрик резко.
      – Бережешь для себя?
      – Нет, но женщин тронуть не позволю.
      – Вот как? – Феликс нахмурился, – Интересно, кто посмеет указывать нам, что делать и что не делать?
      Он явно напрашивался на драку.
      – Так вы предпочитаете вернуться на скамью?
      – Мы проголосовали и хотим воспользоваться женщинами.
      – Кто проголосовал?
      – Мы, – тут же откликнулся гребец, стоявший за спиной Феликса.
      – В самом деле? И куда, скажите на милость, вы отправитесь без того, кто знает, как управлять судном? – ехидно полюбопытствовал Патрик. – Или ты предпочитаешь высадиться на побережье Испании с этим клеймом на физиономии?
      Феликс осторожно дотронулся до шрама.
      – Мы уже покинули испанские воды.
      – Мы в нескольких милях от французского берега, – уточнил Патрик. – Ты полагаешь, французы встретят заклейменного испанца с распростертыми объятиями?
      – А тебе какое дело? Мы больше не подчиняемся приказам. Мы свободны…
      – И вы болваны, если так думаете, – подал голос Макдоналд из-за спины Патрика.
      – Подтверждаю. – Диего встал рядом с Патриком.
      Денни, тенью ходивший за Патриком после восстания, гоже не замедлил присоединиться к ним.
      Лицо Феликса побагровело от ярости, и Патрик прищурился:
      – О, я вижу настало время для нас всех поговорить по душам. Пусть все соберутся на палубе. – Патрик повернулся к Диего: – Все, кроме тех, кто охраняет женщин и каюту капитана.
      Взглянув на взбунтовавшихся людей, Диего заколебался, но в конце концов кивнул.
      – Мы проведем выборы, – буркнул один из бунтарей.
      – Хочешь стать на этом судне капитаном? Выходит, ты знаешь, как ставить и сворачивать паруса, как повернуть корабль? Может быть, умеешь обходить скалы и мели?
      – А что в этом сложного? – подал голос Феликс.
      Патрик не спеша отошел от рулевого колеса.
      – Возьми штурвал.
      Поднявшись, Феликс двинулся к рулевому колесу, и тут же оставшийся без управления корабль начало сносить вправо.
      – В настоящий момент ты идешь в сторону Франции, – пояснил Патрик, – и примерно через час увидишь горы. Еще через пять часов ты разобьешься о скалы. Поверни корабль по ветру.
      Феликс взялся за штурвал, но сначала не смог его даже пошевелить. Все же после некоторого сопротивления колесо поддалось…
      – Что… куда мне…
      – Решай сам. На севере – английские военные корабли. Франция – на северо-востоке, и везде мятежников ждет виселица, а может, что-то еще похуже. Впрочем, – Патрик усмехнулся, – ты можешь выйти в открытое море и болтаться по волнам, пока не перестанет дуть ветер и не кончатся продукты. Эля тоже не станет, и все умрут от жажды и голода. Этот корабль не оснащен для долгого плавания, как ты, возможно, заметил.