Сазерленды (№2) - История одной страсти

Неужели его намерение сбежать было так очевидно? Возможно, лишь для человека, уже побывавшего в таком же положении.

В ответ Йэн лишь кивнул.

— Я буду иметь это в виду.

— Я буду здесь каждый вечер до пятницы. В субботу на рассвете мы отплываем. Мое имя Том Харви.

Моряк протянул руку, и Йэн пожал ее, скрепляя их договор. Кивнув, Том Харви пошел обратно в таверну и с гримасой отвращения вошел внутрь.

Пять дней… Через пять дней он может отправиться в путешествие домой. Может, ему наконец улыбнулась удача.

Йэна переполняло радостное возбуждение. Легким шагом шел он туда, где оставил свою лошадь. Вскочив в седло, он положил в седельную сумку свои покупки. Бумагу и чернила, которые никогда не будут использованы. Букварь, который никогда не будет прочитан.

Йэн испытывал угрызения совести за то, что бросает Фэнси Марш в трудный час. Но эти муки были ничто по сравнению с тем чувством вины, которое терзало бы его, если бы он не использовал свой шанс вернуться на родину и найти Кэти. Или если бы нашел ее слишком поздно.

Пришпорив коня, Йэн пустил его в галоп. Миссис Марш ждала его в лавке.

А за океаном его ждала Кэти.

* * *

Фэнси упорно отказывалась признать свое поражение.

Она знала, что продавец следит за ней. Он несколько раз спросил, что может предложить ей и требуется ли его помощь. Но как она могла объяснить ему, что по глупости доверилась каторжнику?

Сдерживаемые слезы жгли глаза. Ее не просто предали, весь мир вокруг нее рушился. Она знала, что не справится с фермой в одиночку, без Йэна Сазерленда.

Ей придется продать одну или двух лошадей, хотя это разобьет ее сердце. Слишком рано было продавать их. Они бы выросли в цене после победы на скачках. Тем не менее на деньги, вырученные за Призрака и Грея, они смогут пережить грядущую зиму.

Но что ждет их в следующем году? Нельзя же продавать лошадей, пока ни одной не останется. Продажа лошадей поставит под угрозу их будущее.

Встревоженный взгляд Фэнси в сотый раз скользил по улице. Сазерленд опаздывал уже на час, а может, и больше. Она разрешила ему выпить эля. Может, он напился. Может быть, встретил земляка, и они заливают горе поражения Шотландии от «проклятых англичан». А может… может быть, случилось все, что угодно.

Вдруг Фэнси увидела его. Йэн был еще далеко, но она узнала бы его и на большем расстоянии по его манере ездить верхом: посадка была естественной и изящной и выдавала в нем человека благородного происхождения. По мере его приближения Фэнси разочарованно заметила, что выражение его лица осталось таким же холодным и замкнутым, ничуть не изменившись с тех пор, как они расстались. Она надеялась, что Йэн получит удовольствие от прогулки по городу в одиночестве.

Йэн остановился у лавки, и Фэнси вышла ему навстречу. Когда их взгляды встретились, выражение его глаз осталось прежним, однако Фэнси внезапно почувствовала себя жалкой рядом с ним. Йэн Сазерленд был образованным человеком, привыкшим к богатству и власти. Его глаза, казалось, вопрошали: «Как ты осмелилась думать, что владеешь мной? Какое ты имеешь право?»

«Никакого», — мысленно ответила она на его молчаливый вопрос. Ее оправданием была лишь острая необходимость в его помощи. Но она отчаялась удержать его даже на месяц, не говоря уже о годе.

Спешившись и подойдя к Фэнси, Йэн протянул ей руку, предлагая помочь сесть на лошадь. Он не стал объяснять причину своего опоздания.

— Вы купили букварь? — спросила она.

— Да, я купил два, — ровно ответил он. — И еще чернила, ручки, карандаши и немного бумаги.

Вся радость от мысли, что она научится грамоте, померкла под его отчужденно-враждебным взглядом. «Все безнадежно», — решила она. Он ненавидит ее, ненавидит это место, ненавидит свою жизнь здесь, и никакие ее слова и поступки этого не изменят.

Фэнси осторожно приблизилась к Йэну, словно к норовистой лошади, и, положив одну руку на седло, другую неохотно подала ему. Казалось, напряжение, искрящееся в воздухе между ними, сосредоточилось там, где соприкоснулись их ладони, обжигая кожу. Фэнси внезапно почувствовала слабость. Ей захотелось убежать прочь, но его пальцы крепко обвили ее руку, и ей ничего не оставалось, как остаться на месте, едва осознавая, что происходит.

Через несколько секунд Фэнси пришла в себя. Она не смела поднять на него глаза. Наконец, пытаясь унять сильно бьющееся сердце, она взобралась в седло.

Не говоря ни слова, шотландец повернулся, сел на своего коня и пришпорил его.

Не отрывая взгляда от его спины, Фэнси поскакала следом.

* * *

Они вернулись на ферму поздно вечером. Давно стемнело. К тому моменту, когда они подъехали к крыльцу дома, Йэн почти обезумел от желания сбежать от своей попутчицы. Никто из них не проронил ни слова за всю дорогу, но никогда еще он так явственно не ощущал присутствие рядом другого человека.

Черт возьми, Фэнси Марш и не нужно было говорить. Ей достаточно было просто находиться рядом с ним, чтобы он почувствовал, как решимость покидает его. Что же было в ней, что так действовало на него? Ее внешность? Ему доводилось встречать и более красивых женщин. Возможно, дело в ееудивительной доброте. А может, так действовал легкий цветочный аромат, исходивший от нее и пронзавший все его чувства? Не зная, где источник ее власти над ним, он не мог отрицать ее существование. Хотя он уезжал из Честертона с твердым намерением покинуть ферму менее чем через неделю, сейчас его сердце терзали сомнения.

Помогая Фэнси спешиться, Йэн не удивился, что там, где их руки соприкоснулись, вновь пробежала обжигающая искра. Он знал, что и она почувствовала это, потому что быстро отдернула руку. Фэнси выглядела такой же расстроенной этим необъяснимым притяжением, как и он. Разница была лишь в том, что ей, казалось, была неведома причина, тогда как он точно знал, что происходит.

— Спокойной ночи, миссис Марш, — сухо произнес он, взяв поводья обеих лошадей.

— Спокойной ночи… Йэн.

Он замер, пораженный. Его впервые назвали по имени с тех пор, как Дерек попрощался с ним, восходя по ступенькам эшафота. Теперь, столько времени спустя, звук собственного имени парализовал его.

Звук собственного имени, слетевший с ее губ, ласкал слух, словно напоминание о дружбе и близости.

Он посмотрел на нее. Она была необыкновенно хороша в лунном свете. Фэнси сняла шляпку, и ее каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, светились тусклым золотом на фоне траурного платья.

Тишину нарушила Непоседа, с громким карканьем опустившаяся на плечо хозяйки.

— Она идет к людям, которых знает, — сказала Фэнси, легонько потрепав пальцем грудь вороны. — Я посылала ее за Джоном на поле. Она летела прямо к нему, и это был сигнал, что ужин готов и пора возвращаться…

Она запнулась и прикусила нижнюю губу. Он уже заметил эту ее привычку.

— Я бы хотела…

— Чего вы бы хотели? — переспросил Йэн, зная, что не должен этого делать.

— Я бы хотела дать Джону больше, — прошептала она дрожащими губами.

В этот момент он впервые понял, что ее снедало чувство вины перед мужем. Ему было знакомо это чувство. Его самого ни на один день не покидала мысль, что Дерек спасся бы, не останься он с ним на поле боя. Йэн испытывал душевную муку, думая о том, что в живых остался он, а не его юный брат. Чувство вины могло причинить невыносимые страдания, и Йэн не хотел, чтобы Фэнси мучилась так же, как он.

— Джон Марш показался мне счастливым человеком, — негромко сказал он.

Фэнси быстро подняла на него глаза и сразу отвела взгляд.

— Он не просил многого.

— У него было двое замечательных детей, красивая жена, плодородная земля и хорошие лошади. Было бы кощунством желать большего.

Фэнси помолчала минуту, задумчиво гладя Непоседу, устроившуюся на ее плече.

— А что было у вас, Йэн?

Он вздрогнул, вновь услышав свое имя.

— Лучше не вспоминать об этом.

— Но вы помните, правда? — мягко спросила она. — Прошлое не оставляет вас.

— Да, миссис Марш, в кошмарах. Не думаю, что вам хотелось бы знать о моем прошлом.

Перестав гладить ворону, Фэнси посмотрела ему прямо в глаза.

— Почему вы вернулись?

Он знал, что она хотела спросить его об этом с того самого момента, как они встретились в лавке.

— Ни один корабль не уходил сегодня из Честертона, — откровенно ответил он.

Он увидел, как вздрогнули ее плечи. «Интересно, — подумал он, — какого ответа она ожидала?»

Что ж, это не его вина, что он не оправдал ее ожиданий. Он никогда не лгал ей, и она с самого начала знала о его планах.

— Вы все еще хотите… — начала она.

— Избежать рабства? Да, моя госпожа.

— И нет никакого способа переубедить вас?

— Это так же очевидно, как ваша красота, — он намеренно выбрал жесткий тон. — Вы не заставите меня передумать.

— Но наказание…

Йэн безразлично пожал плечами:

— Я уже побывал в аду. После этого меня ничто не пугает.

Ничто, кроме растущего желания обладать ею. Ничто, кроме жара, обдающего его тело при одном лишь взгляде на нее.

Фэнси начала было что-то говорить и замолчала. Наконец она просто кивнула ему со словами:

— Пусть Господь будет сегодня с вами. Йэн усмехнулся:

— Господь давно оставил меня, госпожа. — Он сделал ударение на последнем слове, желая подчеркнуть разницу в их положении.

Затем, опасаясь передумать и сделать какую-нибудь глупость, Йэн быстро повел лошадей в конюшню.

* * *

Фэнси проснулась на рассвете. Быстро одевшись, она принялась готовить завтрак, открыв дверь и впустив в кухню первые солнечные лучи.

Выйдя на крыльцо, она увидела Принца, несшегося в стремительном галопе по дальнему краю пастбища. В седле был Йэн Сазерленд. Привстав на стременах, он прижался к шее Принца. Принц, один из самых быстрых скакунов в конюшне, был в великолепной форме.

Проводив взглядом коня и всадника, исчезнувших в ближайшем к пастбищу лесе, Фэнси медленно покачала головой. Шотландец был гораздо лучшим наездником, чем Джон. Он обладал большей энергией, которая передавалась животным.

При этой мысли Фэнси вновь почувствовала укол вины. Почему она продолжает сравнивать Джона и Йэна Сазерленда, особенно в том, что касается лошадей? Джон умел превосходно ладить с лошадьми, он интуитивно чувствовал их слабости и достоинства. Другие часто завидовали той преданности, которой отвечали Джону его питомцы.

— Куда он поехал?

Фэнси обернулась на вопрос Ноэля, выбежавшего на крыльцо. Махнув рукой, она ответила:

— Он просто объезжает Принца. — По крайней мере, она надеялась, что это так.

— Я бы хотел, чтобы он взял меня с собой, — мечтательно произнес Ноэль.

— Я не хочу, чтобы ты ездил так быстро, — нахмурившись, быстро ответила Фэнси. Ее пугала сама мысль о том, что она может потерять сына.

— Я хороший наездник, — гордо сказал Ноэль. — Мистер Сазерленд так сказал.

— Но я все же не хочу, чтобы ты ездил так быстро, — настойчиво повторила Фэнси и, чтобы сменить тему, спросила: — Как там наш лисенок? Ты кормил его сегодня?

— Да, — неохотно ответил Ноэль. — Он в порядке, только…

— Что?

— Ну… он вырыл большую яму под забором, хотел выбраться наружу.

Фэнси вздохнула. Давно пришло время выпустить лисенка на волю. Она хотела освободить его на прошлой неделе, но на зверька не хватило времени.

— Я схожу к нему после завтрака. А потом мы с тобой начнем пересаживать табак.

— А мистер Сазерленд?

— Думаю, он присоединится к нам, как только закончит объезжать лошадей.

В глазах Ноэля читалось откровенное восхищение шотландцем. Фэнси понимала, что сердце мальчика будет разбито, когда он уедет.

После вчерашнего разговора она не сомневалась в том, что отъезд Сазерленда неминуем. Она совершила ошибку, взяв его в Честертон. Что-то изменилось во время поездки, и она не знала, что именно. Просто с тех пор, как они встретились у магазина, в глазах Йэна появилось холодное отчужденное выражение.

— Ма, как ты думаешь, он даст нам еще один урок сегодня? — спросил Ноэль.

— Не знаю, будет ли у него время, — неуверенно сказала Фэнси.

— Будет, — уверенно заявил сын.

«Да, если он вернется», — горько подумала она.

Нужно прекратить это. Было невыносимо каждую минуту бояться, что шотландец сбежит, просыпаться с мыслью, здесь ли он еще или уже сбежал на одной из бесценных лошадей.

С помощью детей Фэнси приготовила маисовую кашу с черной патокой на завтрак. Но что бы она ни делала, перед глазами стояло решительное лицо Йэна Сазерленда. Ей нужно решить, как поступить с ним, хотя выбор ее невелик. Необходимость боролась в ней с желанием поступить по совести.

Что важнее — безопасность ее семьи или его свобода?

Она могла просто отпустить его, подписав бумаги, спрятанные под матрасом в ее спальне, и отдав их ему. Потом она продаст ферму и лошадей, как он предлагал, и купит маленький дом в Аннаполисе или еще где-нибудь, подальше от Роберта. А когда деньги кончатся… Что тогда?

Она не знала.

Оставалась единственная возможность — удержать Йэна Сазерленда на ферме, используя свое законное право собственницы. Она не могла предотвратить его попыток к бегству, но могла сделать их осуществление невозможным.

Если она так поступит, что Сазерленд будет думать о ней? Будут ли они когда-нибудь работать бок о бок, как недавно ночью, объединенные общим делом? Посмотрит он когда-нибудь на нее и скажет, что она красива? Захочет ли он продолжать уроки чтения?

Имело ли значение его мнение? Или для нее важно лишь, чтобы он пересадил табак, ухаживал за лошадьми и делал все, чтобы ее семья ни в чем не нуждалась?

Стук лошадиных копыт во дворе накалил охватившее ее напряжение до предела. Ноэль устремился к двери, за ним едва поспевала Эми.

Фэнси глубоко вздохнула:

— Ноэль, подожди.

Когда мальчик замер, уже положив руку на дверь, готовый распахнуть ее, она сказала самым строгим тоном:

— Ты останешься с сестрой. — Сняв передник, Фэнси вытерла о него руки и тоже пошла к двери.

— Но, мам… — начал Ноэль жалобно.

— Я сказала, останься. — Она никогда не говорила с детьми таким тоном, и на лице Ноэля появилось удивленно-обиженное выражение. Неохотно отойдя от двери, он вернулся к столу.

Ругая себя за строгость, Фэнси ласково улыбнулась сыну.

— Спасибо, милый, я не задержусь. — Быстро поцеловав детей, она вышла во двор.

Когда Фэнси вошла в конюшню, Йэн уже снял седло с Принца и начал чистить его. Подойдя к нему, Фэнси уловила запах кожи и пота. Его рубашка была мокрой и прилипла к спине. Она заметила, что Йэн еще не брился. Щеки покрывала темная щетина, а зеленые глаза сверкали в лучах, проникавших в конюшню сквозь открытую дверь.

Он не сказал ни слова, даже не подал виду, что увидел ее, но Фэнси заметила, как начала пульсировать жилка на его щеке, а движения стали порывистыми.

— Йэн, — позвала она.

— Миссис Марш. — Он не взглянул на нее, но, по крайней мере, не назвал насмешливо госпожой.

— Вы избегаете меня.

— Это сложно, поскольку вы моя хозяйка.

— Можете вы забыть об этом?

— А вы?

Нет, она не могла.

Фэнси молча наблюдала, как он чистит щеткой Принца. При каждом движении под тонкой тканью рубашки, которая явно была мала ему, перекатывались сильные мышцы.

— Не многие могут ездить на Принце, — наконец сказала она. — Он норовистый жеребец.

В голосе Йэна уже не было прежней холодности.

— Он прекрасен. Я еще не видел лошади лучше.

— Отец Джона говорил так же. Его сердце принадлежало лошадям, как и сердце Джона.

— Думаю, что сердце вашего мужа принадлежало вам и детям.

— Возможно, — согласилась она. — Но он действительно любил лошадей и не хотел, чтобы они достались Роберту. Роберт…

Йэн смотрел на нее с интересом.

— Мой деверь плохо обращается с лошадьми, — закончила фразу Фэнси. — Вот почему отец оставил их младшему сыну. Он знал, что Роберт пойдет на все, чтобы выиграть скачки, даже загонит лошадь до смерти.

Руки Йэна на мгновение замерли, а на щеке снова запульсировала жилка. Затем он продолжил свое занятие.

— Тогда продайте кому-нибудь лошадей.

— Трехлетки еще не участвовали в скачках, — возразила она. — А двухлетки еще не объезжены. Единственное доказательство их ценности — вера Джона. Никто за это не заплатит. Сейчас я смогу получить за них ровно столько, сколько покупатель сочтет нужным заплатить. Две недели назад Джон получил лишь сорок пять фунтов за одного из прекрасных жеребцов. — Фэнси прикусила язык, но было поздно. Она залилась краской.

— На пять фунтов больше, чем он заплатил за меня — Взгляд Йэна пронзил ее. — Он обменял лошадь на человека. Лучше бы он оставил лошадь.

— Значит, вы намерены скоро уехать?

— Я никогда не обманывал вас.

— Но я надеялась, что вы… что вам понравится здесь.

— Не важно, нравится мне здесь или нет.

— Тогда ответьте, нравится ли вам здесь?

Его ответ показался ей намеренно пространным.

— Земля здесь хорошая, климат тоже. И хотя, на мой вкус, здесь жарковато, зима здесь, наверное, теплая. Но это не имеет значения. — Йэн покачал головой. — Я бы не смог остаться, даже если бы здесь была лучшая в мире земля. Я должен вернуться домой, в Шотландию. — Когда он говорил о родине, его акцент становился заметнее.

— Мы оба знаем, какое наказание вас ожидает там, — возразила Фэнси. — Они убьют вас.

— Они уже это сделали. Мне нечего терять.

— Ошибаетесь, Йэн Сазерленд.

— Миссис Марш, вы обманываете себя. Сделав глубокий вдох, Фэнси решила разыграть, как сказал бы ее отец, свою лучшую карту.

— Я не могу отпустить вас. Он усмехнулся:

— Ни бог, ни дьявол не могут остановить меня.

— В Честертоне вы узнавали об отплывающих кораблях, — настаивала она.

Не отрицая, Сазерленд молча расчесал гриву Принцу и вслед за ней вышел из конюшни.

— Думаю, вы хотите, чтобы я вывел лошадей на пастбище, — сказал он.

— Я расскажу шерифу, — пригрозила Фэнси. — Это может означать дополнительные семь лет к вашему сроку.

— Я знаю. Все это мне объясняли не один раз. — Йэн повернулся к ней. — Я был рожден свободным человеком. Никто, даже король Англии, не может изменить этого. Не сможете этого и вы.

Его голос был ледяным и бесстрастным. Но если она сдастся сейчас, кто будет бороться за будущее ее детей и Фортуны? За ее будущее?

— Я отыщу вас, где бы вы ни были. Я проверю каждый корабль.

— О, кроткая миссис Марш начала кусаться, — его губы искривила саркастическая усмешка.

Ее взгляд пылал ненавистью. В эту минуту она люто ненавидела его и себя.

— Я прошу всего лишь год, через год я отдам вам все бумаги. Если же вы сбежите, я добьюсь, чтобы вас поймали и увеличили срок.

С этими словами Фэнси повернулась и быстро пошла прочь, пока он не увидел слезы в ее глазах, — но она успела услышать, как Сазерленд произнес:

— О нет, вы не сделаете этого.

11.

Йэн целый день занимался лошадьми. Он неплохо разбирался в них, но эти величественные создания, принадлежавшие Фэнси Марш, были особенными, непохожими на своих тяжеловесных шотландских сородичей. Но все же лошади оставались лошадьми. Всех их нужно было кормить и поить, пасти и объезжать.

Йэн объездил всех трехлеток, пуская их рысью, аллюром и галопом. Постоянно меняя темп бега, он невольно отмечал достоинства и недостатки каждой лошади, хотя и понимал, что это глупо. Он не задержится здесь долго, чтобы применить свои знания на практике.

Выезжая и въезжая во двор, он видел, как продвигается пересадка табака на большом поле. Фэнси Марш вывела свою маленькую армию, хотя Эми, конечно, больше играла, чем помогала. Каждый раз, бросая взгляд на эту женщину, пытавшуюся силой воли привязать его к своей семье, Йэн вспоминал их последний разговор.

Он не винил Фэнси за угрозы в свой адрес. Наоборот, то, что ей пришлось прибегнуть к ним, лишь усиливало чувство вины перед хрупкой мужественной женщиной. Он понимал, что она лишь старалась защитить свою семью, так же как он пытался спасти то, что осталось от его собственной семьи. Трагедия заключалась в том, что их устремления были несовместимы.

В полдень Ноэль принес ему в конюшню хлеб и сыр. Не дожидаясь приглашения остаться, мальчик уселся на перевернутую бочку и наблюдал, как он ест.

— Мама говорит, что я должен выпустить Джозефа на волю.

— Кто это — Джозеф?

— Мой лисенок.

— А, тот зверек, который живет в вольере за домом.

— Да, это Джозеф. Фортуна вытащила его из капкана совсем маленьким, а мама вылечила. Я хочу оставить его, но мама говорит, что он начнет охотиться на цыплят.

Йэн приподнял брови.

— Твоя мама права.

Мальчуган на миг нахмурился и вздохнул:

— Наверное. Все равно он уже вырос, чтобы охотиться, и нужно его отпустить в лес. — Замолчав на секунду, он спросил: — Вы пойдете со мной?

— С тобой может пойти твоя мама или тетя, — ответил Йэн. Черт возьми, он не мог напрасно обнадеживать мальчика. Ни к чему хорошему это не приведет.

Ноэль не ответил, и Йэн посмотрел на него. На лице мальчика было написано разочарование, но, решив настоять на своем, Йэн продолжал молча есть.

Ноэль тоже не собирался сдаваться.

— Держу пари, вы много знаете о лисах, — предпринял он еще одну попытку. — Вы обо всем знаете. Мама говорит, что вы так же хорошо разбираетесь в лошадях, как… как папа. — Блеск в его глазах внезапно погас, и он поспешно отвернулся.

«Прячет слезы», — догадался Йэн.

Этого он не мог вынести. Он не мог отказать ребенку, который недавно потерял отца и не сделал ничего плохого ни ему, ни кому-либо другому. Что, если бы на месте Ноэля оказалась Кэти? Что, если сейчас, в эту самую минуту, ее благополучие зависит от доброты незнакомца? Разве не молился бы Йэн, чтобы этот незнакомец не сделал все от него зависящее, чтобы помочь Кэти, забыв о собственных нуждах? Конечно, молился бы.

— Хорошо, — уступил он. — Мы отпустим Джозефа завтра утром. А сейчас беги помогай маме. Лицо Ноэля просветлело.

— А вы позанимаетесь с нами сегодня?

—Да.

— И почитаете «Робинзона Крузо»?

— Немного. Потом мне нужно будет сажать табак. Мальчик снова нахмурился.

— А когда вы будете спать? Йэн пожал плечами.

— Мне не нужно много отдыхать.

— Мне тоже, — очень серьезно сказал Ноэль. — Но мама говорит, что я должен много спать, потому что я расту. Она не понимает, что я уже почти взрослый.

Йэн едва сдержал улыбку. Действительно, хотя Ноэлю было всего семь лет, он видел, как мальчик работает, как доит корову на рассвете, носит дрова и целый день, не жалуясь на усталость, помогает матери сажать табак.

— Да, — согласился он. — Ты делаешь мужскую работу.

Ноэль засветился от похвалы.

— А теперь беги помогать маме и тете, — напомнил Йэн, — а я вернусь к лошадям. Сэр Грей все еще дожидается своей очереди побегать.

— А я могу помочь вам? — спросил Ноэль.

— Нет, сейчас твоя помощь больше нужна маме. На этот раз не споря, Ноэль побежал к двери. На пороге он обернулся.

— Я рад, что вы приехали нам помочь, — застенчиво сказал он и убежал.

Поднявшись, Йэн подошел к стойлу Принца. Оттуда сквозь открытую дверь конюшни ему был виден Ноэль, бежавший в поле, где Фэнси и Фортуна сажали табак, а Эми лепила из земли куличики. За полем простирались обширные луга с высокой травой, которая колыхалась под легким ветром.

Траву нужно было скосить. Табак осенью собрать. Забор необходимо поправить. А кобыла через несколько дней ожеребится. И одному богу известно, что еще нужно сделать здесь, о чем, он, не будучи фермером, не подозревал.

Как же могла с этим справиться женщина, имея в помощниках странную юную девушку и семилетнего мальчика?

Ответ был очевиден: не могла. Но Йэн отчетливо понимал, что Фэнси Марш скорее умрет, чем позволит отобрать ферму.

Отвернувшись, Йэн уткнулся лицом в гриву Принца.

* * *

Фэнси изучала свое имя, написанное шотландцем на листе бумаги, затем старательно переписала его. Наконец эти непонятные знаки — буквы — начали наполняться смыслом.

Она не могла сдержать торжествующей улыбки, снова и снова выводя на бумаге свое имя. Больше никогда она не поставит крестик вместо подписи.

Она могла прочитать еще два слова: «кот» и «пес». Это были простые слова, но ей было все равно. Она выучит более длинные и сложные слова. Ей нужно только время. Если бы она могла уделять занятиям столько времени, сколько приходится проводить на поле, пересаживая табак! Три дня прошло после поездки в Честертон, Йэн успел дать им четыре урока, и Фэнси уже ощущала себя совершенно другим человеком.

Ноэль тоже довольно улыбался, сумев написать свое имя. Он посмотрел на шотландца таким взглядом, как будто тот преподнес ему на блюдечке весь мир. Фэнси понимала, что так оно и было. Она также понимала, что у Сазерленда прирожденный талант учителя. Он обладал бесконечным терпением и умел поправить ошибку учеников, не унижая их достоинства. Более того, он приветствовал любой, самый маленький успех, что вызывало довольные улыбки детей. Йэн смог даже настолько увлечь Фортуну, обычно наблюдающую за ними со стороны, что она время от времени присоединялась к ним.

Йэн всегда оставлял за столом место для Фортуны. Она присаживалась на краешек стула и шевелила губами, повторяя вместе со всеми алфавит.

Даже Эми не отставала от остальных, старательно выговаривая буквы. Когда она ошибалась, Йэн не поправлял ее, вместо него это делал Ноэль.

Йэн писал слова на грифельной доске, и они по очереди пытались прочесть их. Предложения были всегда простыми, и главными действующими лицами были они сами.

Он никогда прямо не обращался к Фортуне, поэтому Фэнси удивилась, когда Йэн написал на доске «Фортуна» и протянул девушке.

— Фортуна, — четко сказал он, разделяя слоги. Протянув ей мел, Йэн спросил: — Ты хочешь научиться писать свое имя?

Фортуна молча взирала на него. Фэнси затаила дыхание.

— Ты сможешь, девочка, — мягко сказал он. — Я знаю, что ты сможешь.

Фэнси помнила жестокие слова, брошенные в лицо сестре много лет назад; «Она всего лишь глупая чероки». С того дня Фортуна не проронила ни слова.

— Ты сможешь, — ободряюще повторил Йэн.

Дрожащими пальцами Фортуна взяла мел. Посмотрев на доску с написанными на ней тремя именами — Фэнси, Ноэль и Фортуна, — она снова взглянула на него и, решившись, начала писать. Выведя буквы, она выжидающе уставилась на Йэна.

Он удовлетворенно кивнул:

— Правильно.

Взяв тряпку, Йэн стер написанное и протянул чистую доску Фортуне.

— А теперь попробуй еще раз.

На этот раз доска была абсолютно пустой.

Внезапно Фэнси испугалась, что Йэн слишком поторопился. Даже она и Ноэль еще не писали свои имена, не имея перед глазами образец. А Фортуне меньше всего была нужна неудача.

Но сестра, похоже, обрела уверенность. «Вернее, — подумала Фэнси, — это Йэн Сазерленд заставил ее вновь поверить в себя». И Фортуна рискнула попробовать. Она начала медленно писать. Старательно выводя букву за буквой, она посмотрела на доску и, оставшись довольна результатом, протянула ее Йэну.

Он взял, прочитал и улыбнулся. Фэнси впервые видела его улыбку, искреннюю и открытую, похожую на солнечный блик на воде.

— Ты молодец, — похвалил он Фортуну. Фортуна вспыхнула, ее глаза засияли блеском, который не появлялся в них уже много лет.

— А я молодец? — ревниво спросил Ноэль.

— Да, Ноэль, и твоя сестра и мама тоже. Фэнси было приятно слышать похвалу Йэна.

— А теперь, — сказал он, поднимаясь со стула, — вы можете потренироваться сами. Мне нужно сажать табак.

— А как же «Робинзон Крузо»? — воскликнул Ноэль. Шотландец помедлил.

— Вы скоро сами сможете его прочитать, если будете усердно заниматься.

Фэнси уловила скрытый смысл его слов — они не должны зависеть от него.

— Ну, пожалуйста, — умоляюще протянул Ноэль.

Счастливчик, который пришел к ужину вместе с Йэном, выбрал момент, чтобы подать голос, и вслед за ним жалобно мяукнул кот.

— Вот видите, они тоже хотят послушать, — состроив хитрую гримаску, добавил Ноэль.

Шотландец беспомощно посмотрел на Фэнси, но она не нашла в себе сил поддержать его. Он был прав, табак нужно быстро пересадить. Но ей тоже хотелось послушать о приключениях Робинзона. Поэтому в ответ на его безмолвную просьбу она лишь пожала плечами.

Он вздохнул, сдаваясь.

— Три страницы. Не больше.

Ноэль сорвался с места и побежал за книгой.

— Посмотрим, на чем мы остановились. Глава седьмая. — Йэн начал читать, и его глубокий баритон заполнил комнату, рисуя причудливые картины странствий Робинзона.

Фэнси чувствовала, как в ней разливается теплая волна сострадания при рассказе о человеке, проснувшемся после кораблекрушения на пустынном берегу. Она слышала одиночество и отчаяние Крузо в голосе Йэна Сазерленда.

«Вспомнив, что слезы никогда не уменьшают несчастий, я решил во что бы то ни стало продолжать свой путь», — читал Йэн, и Фэнси знала, что он вкладывает в эти слова особый смысл, заставляя ее почувствовать в полной мере то, что он пережил сам.

Они оба много потеряли, и оба пытались вернуть то, что вернуть нельзя.

На глаза ее навернулись слезы, и она отвела взгляд. Ей хотелось выбежать из комнаты и дать волю невыплаканным слезам. Они сжигали ее изнутри, не прорываясь наружу, — такова была расплата за то, что она так быстро предала память Джона.

Фэнси действительно тосковала по мужу. Он так старался обеспечить благополучие своей семьи, так хотел, чтобы они смогли обойтись и без него. Но, покупая труд Йэна Сазерленда, он не смог купить его преданность. Возможно, он надеялся завоевать то, что нельзя было купить. Ему просто не хватило времени.

Как они смогут жить без шотландца, который стал просто незаменим?