Сазерленды (№2) - История одной страсти

Время ужина давно прошло, а солнце уже садилось, когда Йэн и Уоллесы решили, что сделали все возможное.

Фэнси взглянула на свои стертые в кровь руки. Каждая частица ее тела нестерпимо болела, и она знала, что Фортуна испытывает то же самое. Обе они были испачканы сажей, а платья можно было выбросить. Мужчины были даже в худшем состоянии. Они с ног до головы были покрыты копотью, вся одежда прожжена и разорвана, обнажая ожоги, местами довольно серьезные.

В довершение всего они были страшно голодны.

— Фортуна, иди скажи Ноэлю, чтобы разжег огонь в печи, — попросила она сестру, подавляя желание истерически расхохотаться при мысли о том, чтобы преднамеренно развести огонь. Подойдя к мужчинам, она окинула их внимательным взглядом, решая, что можно сделать с ранами.

— Пойдемте в дом, — позвала она. Слишком утомленные, чтобы спорить, они медленно поднялись и пошли за ней.

* * *

Еда, которую Фэнси ставила на стол, исчезала с ужасающей скоростью. Эми хотела забраться на колени к Йэну, но Фэнси усадила ее к себе, прошептав:

— Йэну будет больно.

— О-о, — протянула Эми, перестав жевать и с жалостью глядя на Йэна.

— Все не так плохо, малышка, — Йэн попытался улыбнуться. — Мне случалось чувствовать себя и похуже.

Фэнси вспомнила длинный рваный шрам на его теле. Однако его сегодняшние ожоги были достаточно сильными. Уоллесам тоже пришлось несладко. Перед ужином Фэнси налила каждому из мужчин по бокалу бренди, которое хранилось у Джона для особых случаев. Затем она промыла их раны лекарственным настоем, однако он не мог ослабить боль, а больше ничего под рукой у нее не было.

Трапеза была почти окончена, когда Йэн пристально посмотрел на нее.

— Что означает для хозяйства потеря табака? — спросил он.

Она встретила его взгляд.

— Не продав урожай табака, мы не сможем прокормить себя и лошадей этой зимой, — честно ответила она. Какое-то время он молчал, обдумывая ее слова.

— Значит, тебе придется продать лошадей, так?

—Да.

— Сколько?

— Это зависит от того, выиграют ли Грей и Призрак осенние скачки. Если они победят, мы сможем ограничиться продажей двух двухлеток. Если нет, — она пожала плечами, — возможно, нам придется продать четырех.

— Значит, в их числе окажется по крайней мере один производитель, — заключил он.

Не было нужды отвечать. Ей также не нужно было объяснять ему, что продажа производителей перечеркнет их усилия по выведению скаковой породы. Производители были нужны, чтобы выращивать победителей.

— Но даже тогда, — продолжила она, — нам не хватит денег, чтобы посадить табак на следующий год.

— Этот ублюдок Марш… — начал было Большой Тим, но, оглядев присутствующих за столом женщин и детей, прикусил язык. — Прошу прощения, — извинился он.

Фэнси махнула рукой:

— Я полностью разделяю ваши чувства.

— Я могу помочь вам с табаком на следующий год, если в этом соберу хороший урожай, — предложил он.

— Я бы не хотел, чтобы Марш услышал ваши слова, — предостерег его Йэн. — Иначе ваш тоже может развеяться дымом.

— Если я поймаю его возле моей фермы, я его убью. Йэн усмехнулся.

— Если бы огонь перекинулся на конюшню и пастбище и пострадали лошади, он был бы уже мертв.

Фэнси покачала головой:

— Роберт добивается наших лошадей. Не знаю, что должно толкнуть его на столь отчаянный шаг. — Нахмурившись, она взглянула на Уоллесов. — Мог Роберт узнать о нашем браке?

Большой Тим сделал отрицательный жест.

— Только не от нас. Мы никому и словечка не проронили.

У Фэнси защемило сердце. Если Роберт планировал поджог, не зная об их свадьбе, что он сделает, когда это станет ему известно? Ей стало страшно. Она подумала, что идея с замужеством была не столь хороша, как могло показаться на первый взгляд. Роберт способен убить Йэна, узнав, что он встал на его пути.

Пока Фэнси боролась с тягостными мыслями, Йэн заговорил снова:

— Как бы то ни было, я не могу представить себе Роберта Марша, рыскающего по округе и поджигающего табак.

Большой Тим кивнул:

— Конечно, он не станет марать свои руки.

— Это мог быть его надсмотрщик, — добавил Маленький Тим. — У него черная душа, если она вообще есть. На прошлой неделе он засек раба до смерти.

Фэнси похолодела. Ей приходилось встречаться с Сесилом Мартином — управляющим Роберта, и она не сомневалась в правдивости историй, ходивших про него. У него были ледяные глаза, темные и неподвижные, больше похожие на глаза змеи, чем человека. Однако, в отличие от змей, он нападал не для того, чтобы защититься, а чтобы насладиться своей властью и жестокостью.

Она была согласна с Уоллесами и Йэном: Роберт Марш не стал бы сам выполнять столь грязную работу. Если бы управляющего схватили, Роберт отрицал бы, что знал о его намерениях.

— Нам надо идти, — старший Уоллес поднялся со стула и вежливо поклонился. Сняв компресс, лежавший у него на руке, он взглянул на Фэнси. — А у вас найдется еще такой же?

Кивнув, Фэнси встала из-за стола и завернула несколько листьев лесного ореха в лоскут, вручив ему со словами:

— Вы видели, как я делала компресс. Просто положите его на чистую ткань. Сделайте компресс сегодня вечером и завтра утром.

Когда молодой Уоллес тоже поднялся, Фортуна проводила его до самой двери. Фэнси заметила, что он не сводил глаз с ее сестры на протяжении всего вечера.

Фэнси сердечно поблагодарила мужчин за помощь.

— Не стоит благодарностей, — возразил Большой Тим. — Ужин стоил того, — добавил он со смехом. — Мы уже устали от своей стряпни. Все было очень вкусным, особенно пирог.

— Завтра я пришлю к вам Фортуну с пирогом, — пообещала Фэнси, заметив, что Маленький Тим немедленно посмотрел на Фортуну, которая улыбнулась ему и кивнула.

Пока Йэн провожал Уоллесов до их коней, оставленных во дворе, Фортуна уложила Эми спать. Поцеловав Ноэля и пожелав ему спокойной ночи, Фэнси отправила его на чердак. Подойдя к двери, чтобы посмотреть, что задерживает Йэна на улице, она увидела, как он разговаривает с Уоллесами, но, как ни вслушивалась, не разобрала ни слова — они говорили слишком тихо.

Когда Уоллесы уехали, а Йэн вернулся в дом, она вопросительно посмотрела на него.

Он пожал плечами:

— Они собираются поспрашивать в округе, не видел ли кто-нибудь подозрительных людей.

— Надеюсь, они не пострадают от того, что помогают нам.

Йэн помолчал и спросил:

— У Джона было оружие? Она кивнула.

— У него был мушкет для охоты. Но в прошлом году он воспользовался им лишь однажды. — Она вспомнила слова Джона о том, что мушкет, подарок отца, был одним из лучших в своем роде.

— Его нужно будет почистить, — сказал Йэн. — А как насчет пороха?

— У нас есть немного. — Фэнси нахмурилась, припоминая. — По-моему, у Джона было несколько коробок.

— А ружья нет?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты умеешь стрелять?

—Нет.

— Утром я научу тебя.

Фэнси хотела отказаться — она все равно не смогла бы выстрелить в кого-нибудь, — но после пережитого ужаса не была так уж в этом уверена.

— Хорошо, — согласилась она.

Фэнси провела его в свою комнату, где он еще не был. Она заметила его взгляд, скользящий по скромной, но уютной спальне, остановившись на пестрых занавесках, тканом ковре на полу, стоящем в углу комоде. Эта комната всегда казалась ей роскошной, особенно после индейских хижин. Но как она выглядит в глазах знатного дворянина? Фэнси полагала, что не слишком впечатляюще.

Однако Йэн не выказал своего неодобрения. Когда же его взгляд задержался на внушительных размеров кровати, Фэнси поняла, что он не думает о богатстве убранства спальни. Прошлой ночью их устроила узкая постель в конюшне.

Лицо Йэна на миг вспыхнуло, прежде чем он перевел взгляд на мушкет, висящий на крюке над кроватью.

Фэнси сняла мушкет со стены и отдала Йэну.

Он взял его и осмотрел. Было видно, что он привык к оружию и умеет ловко с ним обращаться. Он одобрительно кивнул:

— Да, мушкет подойдет.

Увидев холодный огонь, зажегшийся в его глазах, Фэнси подумала о войне, которую вел его народ. Сколько человек он убил? Наблюдая за ним, Фэнси поняла, что он опять стал незнакомцем, человеком, знавшим, что такое опасность, но не боявшимся ее. Ей пришло в голову, что, появись сейчас Роберт Марш на ферме, Йэн не раздумывая убил бы его.

Полная тревожных предчувствий, Фэнси вытащила из-под кровати ящик и отдала Йэну коробку с порохом.

— Увидимся утром, — сказал Йэн и направился к двери.

Фэнси с упавшим сердцем последовала за ним. Выражение, появившееся на его лице, она видела много раз на лицах индейцев, готовящихся напасть на другое племя. Нежность, смех и улыбки уступали место безжалостности. Ее пугало это выражение тогда, испугало и сейчас.

Она смотрела, как Йэн идет к конюшне. Вздохнув, Фэнси закрыла дверь, намереваясь убрать со стола. Подняв глаза, она увидела на лестнице Ноэля.

— Я не могу заснуть, — сказал он, спускаясь к ней.

Фэнси схватила мальчика и прижала к себе. Она не хотела, чтобы он взрослел, не хотела видеть в его руках мушкет, а в глазах — тот безжалостный холодный огонь, который она увидела сегодня в глазах Йэна.

Ноэль выскользнул из ее объятий, смущенный материнской пылкостью.

— Как ты думаешь, Йэн научит меня стрелять из папиного мушкета?

— Он сейчас очень занят, — ответила она. Но Фэнси знала, что Ноэлю надо научиться обращаться с отцовским оружием. Он должен уметь охотиться и защищаться. Но не сейчас. Только не сейчас.

— Иди спать и возьми с собой Бандита, — устало произнесла она. — О нем все забыли. — Возможно, ласковый енот поможет мальчику заснуть.

Непутевого уже забрала с собой Эми, а енот свернулся калачиком под стулом, распушив хвост, похожий на полосатого мехового змея. Фэнси смотрела, как Ноэль бережно взял зверька на руки. Это был Ноэль, которого она хотела видеть — заботливый и нежный. Возможно, он станет доктором, когда вырастет. Это было бы замечательно.

Когда Ноэль поднял к ней лицо, его выражение было умиротворенным.

— Я рад, что у нас есть Йэн, — сказал мальчик. — Как ты думаешь, папа знает, что он о нас заботится?

— Конечно, знает, солнышко, — убежденно ответила она.

18.

Йэн сел на свою узкую постель. Он чувствовал смертельную усталость. Несмотря на все усилия Фэнси, обожженная кожа саднила, и боль многократно усиливала гнев.

Какое чудовище смогло задумать столь коварную и жестокую месть, ставя под угрозу жизни и людей, и животных?

Ответ был один: на такую подлость был способен человек, преследующий лишь свои эгоистические цели, переступая через свою землю и своих родных. Такой человек не станет думать о страданиях, которые он причиняет другим.

Если бы Роберт Марш был лэрдом в шотландском клане, то после подобного преступления члены его собственного клана расправились бы с ним.

Йэн взял в руки мушкет. В Эдинбурге он узнал о новейших видах оружия и многое увез домой, в Бринер. Его клан был лучше всех вооружен при Каллодене. В конце концов, это не имело значения против огромной армии англичан. Но здесь был не Каллоден, а Йэну предстояло бороться отнюдь не с целой армией.

Держать в руках оружие было приятно. В последнее время он не мог отвечать на нападки тех, кто, подобно Роберту Маршу, думали, что смогут подчинить его своей воле. Но обстоятельства изменились. Слава богу, что все изменилось. Теперь он был свободен и не собирался позволять ни Роберту Маршу, ни кому бы то ни было угрожать ему. Он будет бороться с мерзавцем, и сам дьявол не сможет остановить его.

* * *

Бумаги Йэна исчезли.

Фэнси в третий раз шарила под матрасом, но безуспешно. Запечатанных в конверт бумаг там попросту не было.

После ухода Йэна она пошла в свою комнату, умылась и надела ночную сорочку. На сердце у нее было неспокойно. Где-то в глубине души тревожно звенел колокольчик, призывая проверить, на месте ли бумаги. «Пожар был подстроен, — твердил внутренний голос. — Йэн и Уоллесы уверены в этом. Ты потеряла весь урожай табака, потому что кто-то вторгся в твои владения». Голос не успокаивался, пока она не проверила тайник и не убедилась, что и ее дом подвергся вторжению.

Ее сердце гулко билось, а взгляд лихорадочно шарил по комнате. Все стояло на своих местах. Несмотря на то, что она точно помнила, куда положила закладную, Фэнси выдвинула каждый ящик, перетряхнула его содержимое. Мебели в спальне было немного: кровать, бюро с четырьмя ящиками, на котором стоял кувшин и тазик для умывания, а над ними висело зеркало; кресло-качалка и плетеная корзина у изголовья кровати, в которой она хранила белье. Поиски не заняли у нее много времени.

В ужасе она подумала, что еще мог украсть вор, и снова перевернула все вверх дном. Шкатулка, в которой хранились все ее сбережения, лежала нетронутая в верхнем ящике бюро. Бумаги, подтверждающие право владения лошадьми, остались во втором ящике.

Подойдя к плетеной корзине, Фэнси дрожащими руками начала перебирать ее содержимое. Она тщательно осмотрела простыни и одеяла. Летом она держала одеяла на дне корзины, где они были скрыты под кипой более легких вещей. Фэнси заметила, что вещи уложены не в том порядке, в каком она обычно складывала их.

Несмотря на теплый вечер, ее начал бить озноб. Кто-то был в ее комнате и рылся в ее вещах. Кто-то следил за каждым ее движением, дожидаясь удобного момента, чтобы пробраться в дом.

Она вспомнила лицо, промелькнувшее в гуще деревьев тогда, в бухте, и странное чувство, что за ней наблюдают. Почему она не сказала Йэну? Почему не нашла более безопасного места для самого ценного, что у нее было, — бумаг, дававших Йэну свободу?

Ей и в голову не приходило, что ее деверь может пасть так низко.

Ее сердце заныло при мысли о том, что теперь Роберт знает о свободе Йэна. Она попыталась предугадать дальнейшие действия Роберта. Что он сделает с подписанными и заверенными бумагами? Ничего. Йэн все еще в безопасности… если с отцом Уинфри не случится беда.

Но даже Роберт Марш не мог поднять руку на служителя Бога. Только не после пространных рассуждений о своем моральном долге и божьей воле.

И все же, если она была так уверена, что Роберт не тронет отца Уинфри, почему по спине пробегал холодок и тревожно ныло сердце? И почему ее страх за отца Уинфри, за Йэна и за себя многократно усилился при мысли о том, что может сделать Роберт, узнав об их браке?

Успел ли отец Уинфри его зарегистрировать? Объехав свой приход, на обратном пути он должен был заехать в мэрию графства. Она сомневалась, что он уже зарегистрировал брак.

Фэнси нужно было решить, следует ли ей пойти к Йэну немедленно и рассказать о пропаже бумаг?

Поразмыслив, она решила не делать этого. Сегодня они уже ничего не смогут предпринять. Она подождет до утра и все ему расскажет.

Он должен уехать. Сама мысль о его отъезде причиняла невыносимую боль, но Фэнси не имела права подвергать его жизнь опасности. Из-за нее он отложил самое важное в своей жизни — поиски сестры. Она расплатится с ним той же монетой.

Завтра она попросит его уехать.

Фэнси попыталась не думать о том, что он оставит одно опасное место, чтобы оказаться в другом, не менее опасном.

* * *

Сон не шел к ней той ночью. Она почти ожидала, что на ферму ворвутся вооруженные всадники во главе с Робертом. Она почти наяву слышала, как Роберт приказывает своим людям схватить Йэна и отвезти в Марш-Энд.

Фэнси представила, как Йэн бесстрашно стоит перед Робертом с мушкетом в руке. Она услышала выстрелы, которые непременно прозвучали бы, и увидела кровь, которая неизбежно пролилась бы. Она увидела бездыханного Йэна, лежащего на земле.

Лежа в темноте и ожидая превращения кошмара в реальность, Фэнси напряженно вслушивалась в каждый шорох, вглядывалась в темноту.

Наконец, незадолго до рассвета, Фэнси встала, смыла с лица испарину и остатки копоти пожара и оделась. К тому времени, как проснулись остальные обитатели дома, она приготовила завтрак и накрыла на стол. Однако она чувствовала себя одинокой, пока не появился Йэн.

Его волосы были влажными после мытья, лицо гладко выбрито. На нем была свежая рубашка. Однако он выглядел утомленным и мрачным. Под глазами залегли темные круги, на лбу и возле губ наметились морщинки, движения были медленными и осторожными — из-за ожогов, подумала Фэнси.

Прошлым вечером, во время ужина с Уоллесами, он сидел на месте Джона во главе стола. Сейчас он медленно опустился на тот же стул, напротив нее. Когда он встретился с ней взглядом, кивая в молчаливом приветствии, она слабо улыбнулась ему.

— Вчера я отпустил лисенка, — сообщил Ноэль. Сосредоточенное выражение лица Йэна немного смягчилось.

— Прости, приятель. Я обещал пойти с тобой.

— Ничего. Хорошо, что ты был на ферме, когда начался пожар. — Бросив на Йэна быстрый взгляд, он добавил: — Может быть, ты сможешь сходить со мной туда, чтобы… — он пожал плечами, — ну, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Если я смогу найти его.

Йэн помедлил, скользнув взглядом в ее сторону.

— Я постараюсь, Ноэль, — наконец сказал он.

Фэнси увидела, как огорчен мальчик. Ей было больно думать, что его разочарование от несостоявшейся прогулки в лес скоро сменится отчаянием от гораздо более важных событий. Как объяснить ему, что Йэн уезжает не через год, а сегодня? У нее самой при мысли об этом разрывалось сердце.

Фэнси была не в силах проглотить ни крошки хлеба, который испекла к завтраку. Не притронулась она и к бекону. Она заметила, что и Йэн ел немного. Однако Фортуна и дети искренне наслаждались завтраком, не подозревая о сгущающихся над ними тучах.

Завтрак еще не был закончен, когда Йэн резко встал из-за стола.

— Мне нужно объездить Призрака, — сказал он и вышел прежде, чем Фэнси смогла остановить его.

Она вскочила с намерением догнать его, но под недоумевающими взглядами трех пар глаз остановилась и села на место. Новости подождут, пока не кончится завтрак. Она не хотела расстраивать близких раньше времени.

Возможно, она поступала глупо, оттягивая неизбежное. Фэнси никогда раньше так не поступала. Но она никогда не была влюблена, и перед ней не стояла необходимость попросить любимого мужчину немедленно покинуть ее, пока ее деверь его не уничтожил.

Эми хотела помочь Фэнси помыть и вытереть посуду, что означало, что за этим занятием она проведет вдвое больше времени. Она попросила бы Фортуну помыть посуду, но сестра решила испечь пирог для Уоллесов. А Ноэль выбежал во двор играть в Робинзона Крузо.

Когда все тарелки были перемыты и убраны в шкаф, а внимание Эми переключилось на «помощь» Фортуне в приготовлении пирога, Фэнси выглянула в окно. Йэн объезжал Призрака в паддоке.

Он был чужеземцем из далекой страны, изгнанный с родины. Однако, глядя, с какой непринужденностью он сидит в седле, словно составляет с лошадью одно целое, трудно было усомниться, что он здесь родился. Он выглядел так, словно был у себя дома. И она не понимала, почему, во имя всех святых, она должна доказать ему обратное.

Собравшись с духом, Фэнси пошла к двери, полная решимости сделать то, что считала нужным. Но как только она вышла во двор, ее внимание привлекла движущаяся точка на дороге. Всмотревшись пристальнее, она с упавшим сердцем поняла, что к ее дому направляется деверь.

Она словно вросла в землю, пытаясь навести порядок в мыслях. Въехав во двор, Роберт Марш остановился возле ступенек крыльца.

Повернувшись в седле, он окинул ее бесстрастным взглядом, хотя в глубине его глаз тлели злобные огоньки.

— Здравствуй, Фэнси, — достаточно вежливо поздоровался он.

В ней начал закипать гнев. Она с удивлением обнаружила, что больше не боится его. Он не мог обмануть ее, отнять у нее землю и лошадей. Даже если он будет размахивать у нее перед носом фальшивым завещанием и утверждать, что Джон все оставил ему, он ничего не добьется.

Потому что она будет знать, что бумаги фальшивые. Научив ее читать, Йэн дал ей оружие, в котором она нуждалась, чтобы защититься от посягательств Роберта. Ей доставила удовольствие мысль, что теперь Роберт знал об этом.

Взгляд Роберта блуждал по сожженному полю, затем вернулся к ней.

— Я слышал о пожаре и приехал посмотреть, что я могу сделать.

— Думаю, ты уже сделал достаточно, — возразила она.

— Что ты имеешь в виду? — негодующе спросил он.

— Не думаю, что тебе нужно объяснять, Роберт. Пожар не начался сам по себе.

Ему удалось изобразить удивление.

— Я бы подумал о твоем каторжнике. Он нашел легкий способ избавиться от работы.

Гнев превратился в слепую ярость, однако она сумела сохранить внешнее спокойствие.

— Я не верю в это, потому что работа уже была сделана, и табак хорошо рос.

— Ах, Фэнси, ведь осенью пришлось бы собирать урожай. Ты слишком доверчива. — Резко меняя тему, Роберт сказал: — Я слышал, тебе помогали Уоллесы. Я передам им благодарность.

— Не стоит. Я уже выразила им свою благодарность. С лица Роберта сползла маска бесстрастности.

— Ты должна пересмотреть свое отношение к ним, Фэнси, — прошипел он. — Они шотландские отбросы, так же как твой работник.

— Потому что ты не можешь указывать им? — насмешливо спросила Фэнси. Едкие слова вырвались у нее прежде, чем она успела прикусить язык, и удивили ее саму не меньше, чем его.

— Они не знают своего места, так же как и этот проклятый каторжник.

Фэнси едва сдерживалась. Если их перепалка продлится еще несколько минут, она выпалит что-нибудь такое, о чем впоследствии пожалеет. Например: «Этот проклятый каторжник — мой законный муж, и если хоть один волосок упадет с его головы, я упеку тебя в тюрьму».

— Спасибо за заботу, Роберт, но я в ней совершенно не нуждаюсь.

Роберт побагровел.

— Он опасен, Фэнси, и вот доказательство, — он махнул рукой в сторону табачного поля.

Она прикусила язык, заставляя себя промолчать. Неужели Роберт думает, что она в самом деле начнет подозревать Йэна в поджоге? Неужели он считает ее настолько глупой? Возможно. Она ждала, пока он сделает следующий шаг. И он не заставил себя долго ждать.

— Теперь, когда табак сгорел, — сказал Роберт, — ты должна продать ферму.

— Тебе, разумеется.

— Конечно. Ты можешь переехать в Марш-Энд и привезти своих лошадей. Я найду для тебя наездника. Ты можешь остаться их хозяйкой.

— Как великодушно с твоей стороны. Не улавливая сарказма в ее тоне, Роберт самодовольно кивнул.

— Я пришлю людей забрать твои вещи, — он начал разворачиваться, собираясь уехать.

— Нет! — резко ответила она. Роберт обернулся.

— Я никуда не поеду, Роберт.

Роберт раздраженно поднял глаза к небу.

— Фэнси, ты ведешь себя глупо. Этому человеку нельзя доверять. Опомнись! Ты рискуешь жизнью своих детей, не говоря уже о своей сестре!

— Тебя это не касается.

— Еще как касается! Ты вдова моего брата. Заповеди Господа требуют, чтобы я защищал и оберегал тебя. Она рассмеялась, не в силах больше сдерживаться.

— Ты очень избирательно относишься к заповедям, не так ли? Ты сам выбираешь, какую из них выполнять. А как насчет заповеди, гласящей: поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Бросив взгляд через плечо, Роберт выпрямился в седле.

У Фэнси засосало под ложечкой, когда она увидела Йэна, направлявшегося к ним. Она не хотела допустить открытой ссоры. Она не хотела, чтобы Роберт решил, что должен сделать что-то немедленно. Им требовалось время — чтобы Йэн успел уехать.

Но, судя по выражению лица Йэна, он намеревался без промедления выложить все, что думает о Роберте. Йэн прошел мимо лошади Роберта и, поднявшись на две ступеньки, встал возле Фэнси. Выражение его лица не сулило Роберту ничего хорошего.

Фэнси попыталась избежать неизбежного.

— Роберт, я прошу тебя уехать. У нас много работы, и я„.

Йэн резко оборвал ее:

— Приехал полюбоваться на дело рук своих прихвостней?

Роберт побагровел.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я приехал, чтобы предложить свою помощь, и не собираюсь объяснять это типу вроде тебя.

— Йэн…

— Нет, я думаю, тебе многое придется объяснить, — настаивал Йэн. — Единственный вопрос, где ты будешь это делать — в зале суда или в аду.

— Ах ты, мерзавец!.. — Дрожа от ярости, Роберт замахнулся кнутом. Однако точным движением Йэн перехватил кнут и вырвал его из руки Роберта.

Не успела Фэнси опомниться, как он одним прыжком бросился на Роберта и выбил его из седла.

— Йэн! О господи!

Лошади испуганно попятились, и Фэнси едва сдержала крик, видя, как над головами борющихся мужчин затанцевали лошадиные копыта. Однако животные остановились неподалеку, никого не задев. Фэнси облегченно перевела дыхание, но тут перед ее глазами развернулась еще более драматичная картина.

Фэнси беспомощно наблюдала, как Йэн приподнял Роберта только для того, чтобы нанести удар кулаком в живот, а затем другим ударом в челюсть вновь швырнуть на землю. Роберт поднялся на ноги, слепо размахивая кулаками. Он несколько раз сильно ударил соперника, но Йэна невозможно было остановить. Роберт продолжал пятиться под напором более сильного противника, пока наконец не рухнул в пыль.

Йэн навалился сверху, но Роберт собрался с силами и вывернулся из-под него. С трудом приподнявшись на локтях и коленях, он потянулся за валяющимся поодаль кнутом и замахнулся на наступавшего Йэна. Удар хлыстом пришелся Йэну по руке, оставив кровавую борозду. Он поморщился, но вновь перехватил кнут и отбросил его.

Затем, схватив Роберта за плечо, он толкнул его и придавил к земле коленями. Его кулак опустился на лицо Роберта, потом еще раз и еще.

— Йэн! Остановись! — сбежав с крыльца, Фэнси кинулась к мужчинам.

Но последовал еще один удар, за ним — другой.

— Йэн! — она затрясла его за плечи. — Ты убьешь его!

Лицо Роберта заливала кровь. Сначала он пытался увернуться от сыпавшихся ударов, но потом перестал сопротивляться и лежал неподвижно.

— Йэн, ради бога! — Отчаявшись, Фэнси закрыла лицо руками и зарыдала.

Она почувствовала огромное облегчение, услышав хриплое дыхание Роберта, прерываемое стонами.

Йэн поднялся. Несколько минут он стоял над Робертом, молча глядя на него, потом отошел на несколько шагов и оперся о столб крыльца.

Лишь тогда Фэнси заметила Ноэля. Он изо всех сил сдерживал Счастливчика, грозно скалившего зубы на распростертое тело Роберта. Поспешив к Ноэлю, Фэнси одной рукой притянула мальчика к себе, а другую положила на шею пса, успокаивая его.

Несколько минут никто не двигался.

Отдышавшись, Роберт медленно перекатился на бок и встал, сначала на колени, затем на ноги. Сделав несколько нетвердых шагов, он остановился, покачиваясь. Подойдя к лошади, он схватился за стремена ослабевшими руками. Животное испуганно попятилось, и Роберт, собрав остатки ярости, ударил лошадь, заставив нагнуть шею. Тогда он с трудом взобрался в седло и, тяжело навалившись на шею, тронул лошадь.

Взгляд, брошенный на Йэна, мог бы быть свирепым, если бы не окончательно заплывший глаз.

— Ты еще пожалеешь, — пробормотал он.

Йэн проигнорировал угрозу.

Роберт собрал остатки сил и пришпорил коня. Животное сорвалось с места и пустилось в галоп, унося на себе почти бездыханного хозяина.

Фэнси не сводила взгляда с удалявшегося деверя, пока он не скрылся из виду.

Потом она повернулась к Йэну. Он тоже смотрел на опустевшую дорогу. Его лицо казалось высеченным из камня, и только губы искривила еле заметная удовлетворенная усмешка.

Фэнси не знала его таким, каким он предстал перед ней в этот момент. Она знала мягкого, терпеливого наставника, радующегося успехам своих учеников. Она знала великолепного наездника, легко находившего общий язык с лошадьми. Она знала страстного любовника, который зажигал ее кровь и заставлял сердце петь. Наконец, она знала изгнанника, тоскующего по своей родине.

Но она не знала воина, способного выплеснуть свой гнев на противника и возвышаться над поверженным врагом, преисполнившись холодного триумфа. И в этом качестве он пугал ее.

Однако деверь пугал ее гораздо больше. Подумав, как может отомстить Роберт за подобное унижение, да еще в присутствии женщины, Фэнси похолодела.

— Йэн, мне нужно поговорить с тобой, — сказала она.

Он посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Ноэля, медленно приближающегося к ним со Счастливчиком.

Мгновением позже скрипнула входная дверь, и из-за нее показалась голова Фортуны. Осмотревшись и решив, что все безопасно, она осторожно вышла на крыльцо — за ее юбками пряталась Эми.

Когда Йэн вновь взглянул на Фэнси, она добавила одно короткое слово:

— Наедине.

Еще раз посмотрев на невольных зрителей, Йэн предложил:

— Покатайся со мной верхом. Она кивнула.

— Я оседлаю тебе кобылу, — сказал он. — Встретимся у конюшни.

Он ушел, и Фэнси повернулась к сестре:

— Мне нужна твоя помощь. Присмотри за Ноэлем и Эми, пока меня нет.

Фортуна нахмурилась и покосилась на дорогу.

— Роберт не вернется, — успокоила она сестру. — Он едва держался в седле. А я скоро приеду, обещаю.

— Я позабочусь об Эми, — раздался голос Ноэля.

Фэнси посмотрела на сына, такого маленького и такого взрослого. Драка не на шутку испугала его — она видела страх в его глазах, когда помогала сдерживать Счастливчика, готового разорвать Роберта. Однако Ноэль храбрился как мог, стараясь вести себя, как подобает взрослому мужчине.

Прежде чем Фэнси успела ответить на великодушное предложение Ноэля, Фортуна дотронулась до ее плеча и показала на конюшню.

— Йэн должен будет уехать? — спросил Ноэль. — Сейчас?

Фэнси хотела было ответить, но, взглянув на Эми, все еще прятавшуюся за юбками Фортуны, прикусила язык. Она сделала знак Фортуне увести малышку в дом. Меньше всего ей сейчас хотелось расстроить Эми до слез.

Взяв племянницу на руки, Фортуна скрылась в доме. Фэнси взяла Ноэля за руку и подвела к крыльцу. Усадив сына на ступеньки рядом с собой, она сказала: