– А меня зачем на территорию «Волгой» доставили?

– А ты хочешь, чтобы тебе ни с того ни с сего все секретные объекты Школы во внешнем мире продемонстрировали?

Я хоть и обиделся за отсутствие доверия к моей персоне, но допрос не окончил, торжествующе заявив:

– А в трансформаторной станции, через которую мы чертей назад переправляли?

Майор махнул рукой и опустил меня с небес на землю:

– Глупости. Черти по незнанию туда шли. Для перемещения на территорию Школы электричества не нужно, достаточно только канал организовать. Когда девочки с нами связались, мы и организовали перемещение из той точки, в которой они находились. Хотя занятие это весьма и весьма трудоемкое. Кстати, а как вам удалось Галину вызвать?

Но у меня было слишком много вопросов, чтобы отвечать самому.

– А почему вы и я на машине?

– Так говорю же: организовать канал из внешнего мира на территорию весьма трудоемко, вот поэтому вас и повезли на «Волге», в ней сберегающий энергию перемещатель установлен, приходится, правда, из-за этого временем жертвовать.

«Все-таки сэкономили. И это после того, как я героически спас надежду человечества от похищения», – подумал я, опуская такие мелочи, как участие в операции еще и девочек и тот факт, что, вернув Тимошку, человечество так и не смогло разобраться в ее умениях.

Майор продолжал объяснения:

– Так как оборотень оккупировал проверенный портал музея, а появляться в каком-нибудь незнакомом месте небезопасно, пришлось и мне на машине ехать. Вы-то всю свою высоковольтную технику, как я слышал, перевели.

Значит, я еще и виноват. Они на мне экономят, оборотней распустили просто до безобразия, из всей милиции только Серегин с уазиком, да еще и все их волшебники просто чудовищно измельчали. И мало того, что мне приходится расхлебывать всю эту кашу, так я должен ещё и упреки выслушивать. По обыкновению решив обидеться, я замолчал.

Мы уже вошли в здание с расположенным в нем порталом, и от наших шагов в наступившей тишине пугающе зазвучало эхо. Серегин резко остановился, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и достал оружие. За разговором мы как-то забыли, что Грегор мог уже подобрать код и в любую минуту появиться перед нами. Майор сделал мне знак двигаться за его спиной и стал осторожно подниматься по лестнице, ведущей на интересующий нас этаж. Добравшись до него, он выглянул в длинный коридор, убедился в отсутствии опасности и широкими шагами направился к кладовке, выбивая из слоя мелкого песка, лежащего на полу, подсвечиваемые солнцем пылинки. И на этом самом песке я, к своему ужасу, словно Робинзон на острове, обнаружил следы. Но в отличие от несчастного одинокого Крузо заинтересовавшие меня отпечатки не принадлежали незнакомому босоногому человеку. Поверх цепочек наших следов в том же направлении оттиснулись подошвы чьих-то туристических, судя по протектору, ботинок не менее чем сорок седьмого размера. Следы майора, уводящие к порталу, находились около стены и выглядели по сравнению с этими просто детскими. Я испуганно оглянулся, но, похоже, кроме нас с майором, в здании никого не было. Отпечатки ботинок, принадлежащие предположительно настырному оборотню, уводили к лестнице.

Сказать, что раздавшийся крик «Осторожно!» напугал меня, – значит не сказать ничего. Такое ощущение, будто в меня попала молния, заставив дернуться каждую клетку. Как я не поседел после этого вопля, ума не приложу. А храбрый майор уже летел в мою сторону, размахивая оружием. Решив, что Грегор вернулся и находится позади меня, я так быстро оглянулся, что услышал хруст где-то в районе четвертого шейного позвонка. Впрочем, если мое предположение о том, что оборотень скрылся, оказалось неверным, то о шее беспокоиться не стоило. При встрече с Грегором у меня были все шансы лишиться и головы. Майор, тяжело дыша, пронесся мимо меня, а я так и не увидел причины его спринтерского бега, но, возможно мне не сообщили такую деталь, как умение оборотня становиться невидимым. От испуга я прирос к полу и ввиду бесполезности зрения попытался с помощью оставшихся чувств определить, где находится наш враг. Напрягая слух, я размахивал руками, стараясь задеть невидимого оборотня, принюхивался, почти ощущая запах звериной грязной шерсти, и при этом периодически истерично вскрикивал: «Я тебя вижу! Я тебя вижу!»

Серегин пробежал еще несколько метров и остановился, прикрывая меня. Честно говоря, фигура немолодого милиционера, пусть даже с парализатором в руке, не убеждала меня, что в случае нападения Грегора я буду в безопасности, но героизм майора все равно внушал уважение. И, наверное, в первый раз в жизни я подумал, что действительно имелось в виду, когда создавался лозунг: «Моя милиция меня бережет». Из-за обилия всяческих кричащих заголовков об «оборотнях в погонах» сложилось уж больно однообразное мнение о людях в синих шинелях, а Серегин вовсе не ассоциировался с изменяющим личину зверем, благо с одним из них у меня возник конфликт, и я уж точно понимал, что такое настоящий оборотень. В погонах он или нет.

Когда милиционер отдышался, я продолжал принюхиваться и прислушиваться, вот только руками махать перестал, опасаясь, что перенервничавший Дмитрий Константинович при любом моем движении может пальнуть из своей игрушки. Хотя после обнаружения нами огромных отпечатков обуви пистолет в руках майора выглядел настолько ничтожным, что его даже трудно было назвать оружием, к тому же оружием, способным остановить Грегора. Впрочем, для меня бы и его хватило.

Наконец Серегин подошел ко мне и сообщил лежалую новость:

– Он уже здесь.

– Я знаю, – ответил я, размышляя, куда мог податься незаконный иммигрант.

– Что? Откуда? – спросил майор и блеснул догадкой: – Понял, когда я из портала выбежал?

– Еще раньше, – как можно равнодушнее сообщил я, чувствуя себя гением сыскной мысли, но так как улик, оставленных оборотнем, было явно недостаточно, чтобы не сходя с места определить, насколько далеко от нас находится Грегор в эту минуту, я не стал тянуть резину и кивнул на обнаруженные мною следы.

Несмотря на то, что Серегин пробежался по ним, множество их прекрасно сохранилось. И вызывающим особый пессимизм оказался след оборотня, в котором уютно разместился отпечаток ноги майора. Мы некоторое время простояли над ним, осознавая, насколько трудное нам предстоит дело, и Серегин, тяжело вздохнув, сказал:

– Что ж, давайте выбираться отсюда.

– Как выбираться? – удивился я. – А трансформатор?

– А смысл? – резонно поинтересовался милиционер. – Кроме того, Грегор и без нас постарался. Ну если хотите, посмотрите.

Несмотря на то что я полностью доверял словам майора, портал я все-таки посетил. Мне просто надо было своими глазами увидеть еще одно доказательство нахождения оборотня в нашем мире. Что ж, я его получил сполна – куски грязных потолочных панелей, которыми для маскировки прикрывался трансформатор, валялись на полу среди нехитрого инвентаря уборщицы, обнаруженного мною в прошлый раз, только ведро было смято в блин, а палка от швабры переломлена посередине. Обмотка трансформатора длинными прядями свисала сверху, и не оставалось никаких сомнений, что через некоторое время она обретет свой последний приют в пункте приема цветных металлов, заботливо переправленная туда каким-нибудь расторопным мужиком, да хотя бы и тем самым нашим «лордом» с картой. Бетонные стены хоть и выглядели твердыми, но и на них в некоторых местах обнаружились неглубокие царапины от когтей хищника, идентичные оставленным в номере гостиницы Школы, а в качестве визитки на двери изнутри было выведено слово «Убью», причем у меня сложилось впечатление, что бурая надпись сделана кровью. В пользу этого заключения говорили круглые капли на полу и размазанные полоски от пальцев на стенах. И те и другие имели сходный с обещанием цвет.

Я покинул разгромленный портал, чувствуя, что не зря потратил время. Даже поверхностный осмотр позволил сделать несколько выводов и определить круг вопросов, ответы на которые помогут указать нам дальнейшую линию поведения. Определенно кое-какие задатки детектива у меня есть. Итак, что мы имеем? А имеем очень неуравновешенного оборотня, склонного спонтанно переходить из одной личины в другую, и при этом любителя дешевой показухи. Невзирая на то, что ему удалось обмануть все руководство Школы, запугать своими бесчинствами ее население, проникнуть в музей, справиться с охранными заклинаниями, подобрать код перемещения, оказаться в нужной точке внешнего мира, он продолжает бестолково крушить все, что попадается ему под руку. А картина царапин от звериных когтей, перемежающихся со следами от сбитых в кровь пальцев, указывает, что во время разгрома портала Грегор успел побывать в обеих своих ипостасях.

Я осмотрелся, но нигде не заметил остатков разорванной одежды, видимо, мстительный футболист успел вовремя успокоиться, иначе вместо отпечатков огромных ботинок я бы увидел следы звериных лап или действительно босых ног Пятницы Робинзона Крузо. Я шел к поджидающему меня Серегину, который продолжал нести караул, опасаясь нападения явившегося в наш мир оборотня. Хотелось надеяться, что надпись сделана только в качестве самовыражения не успевшего догнать нас Грегора и не является игрой кошки с мышкой. И что оборотень, дав нам полюбоваться на свое лаконичное обещание, не прячется где-то в здании, ожидая, когда мы направимся к выходу.

Майор, дождавшись моего возвращения, осторожно двинулся вниз по лестнице, следуя огромным отпечаткам. К всеобщему облегчению, они вели только в одном направлении – к выходу. Но на улице их след пропал, впрочем, преследовать противника в наши планы пока не входило. Хотя вероятность того, что нам в ближайшем будущем еще предстоит эта задача, сбрасывать со счетов было рановато. С первого взгляда нарисовались два возможных варианта развития событий: либо мы затаиваемся и каждую минуту со страхом ожидаем нападения настойчивого оборотня, разыскивающего нас по всему миллионному городу, либо ищем его сами и бьем по наглой звериной морде. Жить, ежесекундно оборачиваясь на каждый звук, не хотелось, поэтому я склонялся ко второму варианту, ибо «лучшая оборона – это нападение». Осталось спросить мнение остальных, включая майора.

Домой я поехал в одиночестве. Серегин приказал за него не волноваться, а на вопрос, как доберется обратно ухмыльнувшись, поразил меня сообщением, что он мой земляк и, хотя здесь давно не был, легко отыщет мой дом. Он усадил меня на такси и дождался, пока я уеду. Мне было интересно, что у него за дела, но я решил, что майор милиции имеет право на секреты. Я смотрел в окно машины и через какое-то время поймал себя на мысли, что непроизвольно отмечаю среди пешеходов людей высокого роста, выискивая среди них оборотня. И хотя это занятие было достаточно бесполезным, так как рассмотреть черты лица из быстро едущей машины не представлялось возможным, мне казалось, что, увидев прогуливающегося по улицам моего города мстительного футболиста, я его обязательно опознаю по фигуре, невзирая на то что никакой пользы мне это на данный момент не принесет.

Выйдя из машины, я сразу же попал под ясны очи пенсионерок, которые и не думали покидать свой наблюдательный пост. Продолжая сплетничать, они грелись на солнышке, усыпая асфальт шелухой от семечек. Это не вселяло чувства протеста в души ярых поборников порядка. Порядок для того и существовал, чтобы четыре почтенные жительницы дома могли мусорить семечками, обсуждая, какими еще действиями они могут посодействовать улучшению моральных качеств остальных соседей, а дворник, чуждый таких благих намерений, подметал бы за ними.

При моем появлении рты товарок открылись так, что в образовавшиеся отверстия можно было засыпать семечки горстями. Я пожелал таксисту счастливого пути, закрыл дверь и прошел в подъезд, затылком чувствуя на себе взгляды бабуль. Не понимая, что вызвало столь пристальное внимание к моей скромной персоне, я схватился за дверную ручку, и тут кто-то из них выдохнул:

– Гляди-ка, отпустили уже.

– Что-то быстро, – добавил второй голос.

– Да, милиция сейчас не та, что прежде. Уж и преступников запереть не может!

Ну конечно, я же покидал дом под конвоем майора милиции, а теперь, вместо того чтобы закованным в цепи гнить где-нибудь в самом глубоком подземелье, возвращаюсь домой на такси. Да, кстати, такси раздражало старушек больше всего. Было совершенно неважно, приехало оно по мою душу или к кому-то другому. Из всей своей жизни они вынесли, что человек, перемещающийся на такси по городу, либо вор, либо жулик. Используя утраченное определение, он в их понимании обязательно относился к категории живущих «на нетрудовые доходы». Поднимаясь в лифте, я думал, как все-таки интересно в нашей стране была организована реализация обещанного Конституцией права на труд, если трудиться было можно, а вот зарабатывать – это уж как получится.

За время моего отсутствия девочки по-быстрому ухитрились навести порядок. По-быстрому – это когда все, что попадается на глаза, сгребается в охапку и заталкивается в ближайшую нишу в прихожей. Между прочим, при всей своей кажущейся простоте этот способ требует недюжинной сноровки и быстроты реакции. Упрямые веши, скомканные в неправильный ком, не желают оставаться в такой форме на полке, хотя согласно принципам фэн-шуй шар является самой совершенной и наиболее энергетически наполненной формой на Земле. Но одежда либо принципиально не согласна с древним учением, либо просто о нем не знает, ибо так и норовит распасться на составляющие и выпасть за пределы шкафа. Поэтому при таком способе наведения порядка приходится заталкивать вещи двумя руками до максимально возможного компактного состояния, а так как это состояние крайне неустойчиво, надо успеть убрать руки от начинающего стремительно разворачиваться комка одежды и захлопнуть дверцы шкафа. Положительным результатом такой работы считается отсутствие торчащего в щели между дверцами материала, а в случае наличия такового приходится начинать всю операцию заново, так как даже при малейшем открытии двери вся запертая одежда совершает массовый побег из места заточения.

Я об этом узнал, когда, придя домой, решил повесить на подобающее место свою куртку. Девочки, услышавшие звук открываемой входной двери, встречали меня в прихожей, ожидая отчета о нашей с майором поездке. Груды вещей, которые они вчера выбросили из кладовки, исчезли, и я, объявив им за это от лица куратора благодарность, снял куртку и взялся за ручку шкафа. К сожалению, я не понял смысл сдавленного «а-а», произнесенного девочками, и дернул дверцу на себя.

Если бы я в этот момент не смотрел на моих подопечных, расшифровывая их реакцию на мое желание повесить куртку в шкаф, возможно, я бы так и не испугался. Но, почувствовав, что мне что-то бросается на ноги, я высоко подпрыгнул (в последнее время у меня это получается все лучше), в полете отбрыкиваясь ногами от нападающего. Наверное, со стороны это было смешно, да только никто из нас не засмеялся. Я, увидев, что опасность нам не угрожает, пока что переводил дух, ну а девочки, сообразив, во что им может вылиться такая уборка, потихоньку пятились в свою комнату. Я в ярости пнул ни в чем не повинную одежду и шагнул в сторону сестер, которые, поймав мой взгляд, завизжали и, толкаясь, ринулись в спальню. Дверь с шумом захлопнулась, а затем раздался звук перемещаемого по полу комода (со шкафом они вряд ли справились бы), означающий, что девочки для надежности решили забаррикадироваться.

На шум из кухни приковыляла Тимошка, по пути вылизывая банку из-под кильки, оставленную Серегиным на столе. Судя по блестящим внутренностям жестянки, на это занятие чертяжка потратила немало времени. Бросив взгляд на меня и кучу одежды на полу, Тимошка не нашла своего интереса среди происходящего в прихожей, заглянула в банку, залезла в нее пятачком и, развернувшись, потопала, цокая копытцами, на кухню. Я мысленно пообещал устроить дома запас консервов с мелкой глазастой рыбешкой, если они пользуются таким спросом, и пошел за чертяжкой на кухню.

Судя по обстановке, отбившиеся от рук девицы сели на диету. Ни на столе, ни в раковине не было никаких признаков того, что здесь приготовлялась пища. Несчастное мохнатое создание, убедившись, что в банке не осталось никаких следов белков, жиров или углеводов, швырнула ее в раковину и потопала к холодильнику. Но сил маленьких ручонок не хватало, чтобы открыть дверцу, поэтому она почесала пузенко, просительно посмотрела на меня и произнесла:

– Есть?

– А я разве против?

Тимошка скорчила забавную мину и, разведя руками, порадовала меня новым словом в ее лексиконе:

– Нетути!

Затем, не дожидаясь моей реакции, подошла к раковине, влезла на стол и снова схватила жестянку, видимо размышляя, не погорячилась ли она, выбросив ее. Определенно девочки совсем потеряли совесть, если оставили свою подружку без завтрака.

Пожалев изголодавшуюся Тимошку, я потянул дверцу на себя и, открывая холодильник, услышал какой-то свист, похожий на звук вскрываемой вакуумной упаковки. Не успел я удивиться этому факту, как, заглянув внутрь, вздрогнул от неожиданности. Внутри холодильника находилась Тимошка, с бешеной скоростью сосредоточенно уничтожающая кусок сыра. Полпалки колбасы, дожидающейся своего часа, было зажато в другой ручонке. Глядя мне в глаза самым честным взглядом, чертяжка сглотнула и, не выпуская из рук лакомство, залезла ногтем в рот. Поковырявшись в зубах, вынула оттуда кусочек полиэтилена, внимательно его рассмотрела, убедилась в полной несъедобности материала, бросила его на пол и, не снижая темпа, продолжила перемалывать пищу.

Многие жалуются, что на тропических курортах надо ухо держать востро, так как местные обезьяны всегда не прочь умыкнуть что-нибудь у зазевавшегося туриста. Им еще повезло, что у шустрых приматов нет таких способностей по перемещению, как у нашей Тимошки, иначе у них бы не было ни одного шанса защититься от воровства обезьян, способных в мгновение ока возникнуть около заинтересовавшего их лакомства и сразу же оказаться на недосягаемом для жертвы расстоянии.

Я посмотрел на мохнатую фигурку, втиснутую между полками, с великим трудом подавил в себе желание захлопнуть дверцу и, вытащив скрюченное тело, усадил его вместе с добычей за стол. Глядя на безостановочно двигающиеся челюсти, я завистливо вздохнул, заглянул в освободившийся холодильник, но и сыр, и колбаса были уже похищены чертяжкой, а других продуктов, подходящих для приготовления бутербродов, там не наблюдаюсь. Скрипнув зубами, я отправился проводить воспитательную беседу с сестрами.

Спальня продолжала оставаться закрытой. Я постучал и, не дождавшись никакого ответа, повернув ручку, толкнул дверь. Но она, подпертая изнутри комодом, не желала открываться. Решив показать, кто в доме хозяин, я надавил плечом и сдвинул не слишком тяжелый комод на расстояние, позволяющее мне протиснуться внутрь. Самоуправство близняшек не позволяло мне сохранять хорошие манеры, поэтому, оказавшись в комнате, я открыл рот, готовый разразиться обличающей лентяек речью, но, поскольку в комнате их не оказалось, захлопнул его. Негодные девчонки, опасаясь моего вполне праведного гнева, попрятались. Раздираемый злостью, я подошел к гардеробу и открыл дверцы антресолей. Кому-то покажется странным начинать поиск именно отсюда, но, когда мы тестировали Нюхач Особый Стационарный Идентичный Карманному, именно здесь ухитрилась укрыться Галина, сообразившая, что под кроватью я найду ее и без чувствительного прибора. Но ни на антресолях, ни в самом гардеробе девочек не оказалось, как не обнаружились они ни под кроватью, ни за занавесками. Заметив открытую форточку, я всерьез заволновался и, стараясь отогнать ужасные мысли, решил проверить содержимое комода. Надежда отыскать сестер уменьшалась с каждым выдвинутым ящиком. Добравшись до нижнего ящика, я взялся за ручки, готовый к тому, что его масса будет на Две девчонки тяжелее других, и потянул на себя, уже в самом начале движения понимая, что, судя по легкости перемещения ящика, пуст и он.

Мой взгляд упал на привязанный к ножке комода поясок. Гадая, имеет ли он отношение к исчезновению сестер, я задумчиво повертел его в руках, поднялся на ноги и на этот раз вместо привычного панического прыжка только отшатнулся. Девочки, не подозревая, что своими действиями вынуждают меня в ближайшем будущем обратиться к логопеду, высунувшись из-за двери, с интересом следили за моими действиями.

Очень хотелось ругаться, но я понимал, что две гостящие у меня ведьмы (в их принадлежности к силам зла я уже не сомневался) все-таки слишком юны, чтобы знакомиться с некоторыми фразеологическими оборотами, используемыми в великом и могучем для передачи эмоционального фона говорящего. Поэтому емкие слова, выражающие мое отношение к поведению девочек, я высказал про себя. И видимо, мне было что им сообщить, так как пауза настолько затянулась, что девочки почувствовали себя крайне неуютно и решили, что мое грозное молчание является новым способом устрашения. После того как я определил основные тезисы грядущей речи, которую можно было озвучить, не опасаясь, что сестры будут использовать некоторые подходящие выражения, беснуясь на шабаше, я начал по слогам:

– До-ко…

– …ле?! – помогла мне Варя, которой это слово безусловно понравилось еще во время моего первого разговора с майором.

Теперь они с сестрой с таким вниманием смотрели на меня, будто ожидали божественных откровений.

А я внезапно устал. То есть только что стоял, горя желанием совершенно непедагогически применить для привития уважения к старшим физическое воздействие, и вдруг появилось такое же жгучее желание сделать несколько шагов назад, упасть на кровать и, обмотав голову полотенцем, тихо приговаривать: «Я самый больной в мире Карлсон». Только в отличие от Тимошкиного единомышленника я вполне бы обошелся без «родной мамы», угощающей меня вареньем. Мне просто надо было отдохнуть, не забивая голову агрессивным футболистом, майором в переднике, сверхзвуковой, если надо оказаться в холодильнике, чертяжкой и пропадающими из закрытой комнаты девочками. Хотя Галина вполне могла бы меня отвлечь от неприятных мыслей и переживаний. Она могла бы сделать мне массаж, устроившись у меня на спине. Ее руки разминали бы мои мышцы, а обнаженные бедра, крепко обнимающие меня…

Девочки, наблюдающие мечтательное выражение, внезапно появившееся у меня на лице, забеспокоившись, спугнули видение:

– Чего это он?

– Не знаю. Может, вспомнил, как мы с хулиганов штаны стащили?

Появившиеся в голове картинки заставили меня заулыбаться еще сильнее, правда, уже не так романтически. Как-то на прогулке в парке к Галочке, выгуливающей в коляске сына подружки, пристали хулиганы. Результатом этого непродуманного поступка были потеря с помощью чертяжки большого количества волос одним из негодяев и получение тумаков, поровну распределенных между всеми. А под финал неудовлетворенные возмездием сестры, немного поколдовав, стянули с отступающих мерзавцев штаны, из-за чего те очень потешно повалились на траву. Кстати, несмотря на то, что Галочка уже достаточно давно работала секретарем в нашей фирме, можно сказать, что именно с этого не очень красивого момента и начались наши с ней отношения.

Как бы то ни было, настроение у меня поднялось, и валяться недвижимым на кровати мне уже не хотелось. Тем не менее, не обнаружив их в комнате, я так перепугался за воспитанниц, что сделать им выволочку было просто необходимо.

Я начал по порядку:

– Почему не убрали в прихожей?

– Как это не убрали? До твоего прихода все чисто было – лыжи, коробки, трубы в кладовке, одежда в шкафу. А то, что она скомканная, так ее все равно стирать и гладить надо, а в корзине для белья у тебя почему-то рулоны обоев стоят.

– Ремонт собирался делать, – вырвалось у меня до того, как я понял, что оправдываюсь. Не желая терять позиций, я спросил: – А обед? Тимошка голодная?

– Саш, ну вы же с Серегиным позавтракали. А она утром пачку крекеров с соком смолотила. А нам, между прочим, сказали, чтобы мы за ней следили и не перекармливали, иначе это может на ее способностях по перемещению отразиться.

Я вспомнил, какую скорость способна развить голодная чертяжка, и мысленно согласился с учеными Школы.

– Ладно. А где вас носило? Вы же меня до смерти перепугали, когда я вас в спальне не нашел.

– Александр Игнатьевич, а вы помните, что нам Дмитрий Константинович сказал? За время нахождения во внешнем мире мы должны изучить факультативно курс магической маскировки и некоторых умений самообороны, – степенно доложила Даша и, не удержавшись, съехидничала: – Кстати, не подскажете, на ком можно в самообороне поупражняться?

– Во-во, – внесла свою лепту Варя. – Маскировка и самооборона, а вот «Бытовую магию» нам еще летом зачли.

Да, не подкопаешься. Отшили меня противные девчонки по всем пунктам. Мало того что сказать нечего, так еще и появилось стойкое ощущение, что мне даже повезло. Мои эмоции, рвавшиеся из меня ненормативными выражениями, вполне могли трактоваться как агрессия по отношению к ученицам Школы, и еще неизвестно, существует ли у них там такое понятие, как превышение пределов необходимой самообороны. Только вот интересно, каким образом они из комнаты пропали? Что-то мне подсказывало, что, несмотря на открытую форточку, никакой упитанный мужчина с моторчиком им не помогал. Я было захотел поиграть в детектива, чтобы распутать это загадочное дело, как близняшки и в этом проявили свою вредную натуру.

– Вот мы и занялись маскировкой. Пока вы на кухне были, мы чуть от двери комод отодвинули, веревочку привязали, из комнаты тихонько вылезли, потом дверь закрыли, за веревочку комод подтянули, потом под дверь ее пропихнули, а сами в гостиной спрятались, – с гордостью сообщила мне Варя. – Правда, это не совсем маскировка, но ты же нас все равно не нашел.

– А за веревочку зачем тянуть? – поинтересовался я, решив несколько реабилитироваться. – Небось тяжело.

– Еще как тяжело, да и тихонько надо было. А веревка – чтобы угол комода к двери подтянуть, – медленно, будто глупому ученику, повторила Даша.

– Чтобы к двери, это понятно, – продолжал я издеваться. – А веревочка-то зачем?

– Тянуть.

– Чем тянуть?

– Руками.

– А зачем?

– Что зачем?

– Руками?

– Чтобы к двери.

– Чтобы к двери, это понятно. – Разговор пошел по кругу. – А веревочка-то зачем?

Девочки, оказавшись почти на том месте, с которого они начали свои объяснения, замолчали.

Я сделал паузу и сказал:

– Я спрашиваю, зачем веревочка, если можно без шума и пыли комод с помощью магии пододвинуть? Сил вам не занимать, да и вы все-таки ученицы Школы магии, а не грузчики. – И, не дав им времени опомниться, добавил: – А сейчас марш на кухню, скоро Дмитрий Константинович придет, а у нас обедать нечем.

Радуясь, как ребенок, которому удалось поставить постоянно поучающих его родителей в глупое положение, я передвинул комод на место и, обойдя девочек, надолго закрылся в гостиной. Оставшись в одиночестве, я перебирал все возможные комбинации, но так и не смог придумать такой, которая бы обещала нам без потерь изловить оборотня и жить после этого долго и счастливо.

Майор, явившийся к обеду, был в прекрасном расположении духа и, периодически ухмыляясь, крякал. Причиной радости могла оказаться купленная им раскладушка, дающая Серегину возможность спать хоть на каком-то расстоянии от пола. Моя отдельная квартира все больше и больше напоминала коммуналку, только я не был уверен, что у меня будет возможность занимать целиком всю гостиную, без соседства алюминиевого ложа милиционера. Можно было бы порадоваться тому обстоятельству, что даже во сне я буду под охраной парализатора майора, да только я не был уверен в чуткости сна Серегина, а кроме того, у меня были некоторые планы по обеспечению личной безопасности Галины, которую я собирался уговорить снова переехать ко мне.

Но, как выяснилось, поводом хорошего настроения Дмитрия Константиновича послужило не только приобретение довольно неудобного и скрипящего пружинами при каждом движении устройства. Поглощая разнообразные яства, приготовленные проявившими благоразумие девочками, он поведал нам о причине своего веселья.

Разделавшись со своими делами, о которых он не захотел распространяться, майор добрался до моего дома, где на скамейке продолжала нести вахту баба Зоя. На этот раз Серегин поздоровался с пожилой женщиной, находящейся на скамейке в одиночестве. Но когда он собирался пройти мимо, любопытная старушенция решила не упустить свой шанс и разобраться, какие отношения связывают бессовестного жильца с тринадцатого этажа и почтенного майора милиции. Скорее всего, она решила, что повторно явившийся по мою душу милиционер недоволен скоропалительным решением своих коллег отпустить меня восвояси. Поэтому она попросила прощения за беспокойство и конфиденциально сообщила, что обладает некоторыми сведениями о ведущем весьма подозрительный образ жизни ее соседе по подъезду. Серегин, которого позабавил факт появления личной осведомительницы, сделал серьезное лицо, спустился со ступеней, сел на лавочку и, достав блокнот, приготовился конспектировать информацию.

Баба Зоя искренне обрадовалась благодарному слушателю и начала свой рассказ о непорядочном молодом человеке, чья истинная натура стала проявляться несколько месяцев назад. Она сообщила о том, как внезапно встретила его с двумя девочками, как две капли воды похожими на него. Но, даже невзирая на портретное сходство, Сашка открыто отрицал свое отцовство, прикрываясь насквозь фальшивой историей о какой-то далекой сестре, попросившей его присмотреть за племянницами (помнится, я рассказывал ей историю про мнимого брата). Но не успела она пожалеть двух девочек, от которых даже собственная мать скрывает правду, как негодные малолетки стали всячески грубить ей. По ее мнению, сказывалось влияние безотцовщины. А сам отец, вместо того чтобы растить детей, взял привычку ежедневно раскатывать на такси.

Майор, слушая о моих грехах, ободряюще кивал бабе Зое и рисовал в блокноте человечков. Так как умениями в живописи он не обладал, то скрюченные разноногие и разнорукие фигурки вполне могли быть приняты за шифр, что было бы весьма кстати, в случае если бы словоохотливой бабуле удалось заглянуть в его записи. Воодушевившись интересом, проявляемым к ее рассказу, пенсионерка, внимательно посмотрев по сторонам, даже пододвинулась к майору. У Серегина сложилось впечатление, что бабуля чувствовала себя не меньше чем Штирлицем, передающим на Родину секреты ставки Гитлера.