Безумная практика (№2) - Ваших бьют!

В ответ на вопрошающий взор «секретной сотрудницы» Серегин оглядел двор, гадая, говорит ли визит оборотня в не так уж далеко расположенный магазин о том, что он действительно близок к вычислению нашего убежища или же его появление там все-таки было случайным. Но, продолжая находиться под пристальным взглядом бабы Зои, Дмитрий Константинович взял себя в руки и заговорщически произнес: «Дело в том, что это дело засекречено. Вы даже не понимаете, насколько эти сведения опасны для простого обывателя. И хотя я благодарен вам за обнаруженный факт их утечки, я бы порекомендовал вам, исключительно из личной симпатии, не распространяться по этому поводу. За последнее время политика в этом вопросе несколько изменилась, но провести оставшиеся годы в строгой изоляции мало кому покажется приятным». После этого Серегин прошел в подъезд, оставив до смерти напуганную перспективами одиночного заключения женщину на лавочке.

Подняв на меня глаза, он сказал:

– Стыдно, конечно, но ее рассказ о том, что Грегор рыскает где-то поблизости, меня самого напугал. Причем напугал – это не то слово. Казалось, прописался на территории Школы магии, живи себе не тужи. А тут покушение на жизнь куратора. Затем логичная мысль, что во внешнем мире этот самый куратор будет в безопасности. Но и это не стало выходом, и под угрозой теперь оказался весь город, в котором я и сам достаточно пожил. На Чижовке, – зачем-то уточнил он.

И Серегин уставился на меня, будто ожидая, что я ему сейчас скажу: мол, так и надо было разговаривать со старой сплетницей, да и беспокоиться о жизни какого-то там никчемного куратора из внешнего мира, а тем более о жизнях еще миллиона горожан, которых он и в лицо-то не знает, незачем.

Но я в отличие от милиционера уловил нить произошедших в магазине событий. Я даже обнаглел настолько, что похлопал расстроенного служителя правопорядка по руке и заорал:

– Девочки, а ну-ка быстро сюда!

Как всегда, сестры сообразили, что мой тон не сулит им ничего хорошего, и на зов являться не спешили. Я же, прекрасно понимая их реакцию на подобные крики, дал им время придумать отмазки, с которыми они могли явиться пред мои очи. Конечно, было намного продуктивнее позвать их нормальным, а может быть, и ласковым голосом, но это выглядело бы так, будто я подманил несмышленого щенка зазывно пахнущим кружком копченой колбасы, но, вместо того чтобы отдать лакомство, начал бы макать его нос в лужу, которую тот наделал. Нет уж, пусть девчонки заранее знают, что их ожидает.

Наконец сестры покинули кухню и появились перед моими строгими очами.

– Так, подружки, ну-ка рассказывайте, что за охранную сигнализацию вы установили?

Так как близняшки по нашим лицам определили, что из задуманного ими что-то пошло совсем не так, они молчали.

– Варвара, отвечай! – выделил я ответственную за произошедшее.

– А что сразу я? – тряхнув волосами, вскинулась «подследственная».

– Потому что в вашей команде техническая сторона опасных для человечества идей всегда обеспечивается именно твоими умениями.

Соблазнившись комплиментом, Варя улыбнулась, но, сообразив, что первенство ей может выйти боком, шмыгнула носом:

– А что случилось-то?

Серегин, до которого дошло, что взрыв ассортимента павильона полностью лежит на совести сестер, облегченно усмехнулся, но я, невзирая на субординацию, зыркнул на него, и через секунду он, закалившись в общении с бабой Зоей, придал лицу самое строгое выражение, на которое только был способен.

– Итак, отвечайте: что вы там намудрили?

– Александр Игнатьевич, – вступилась за сестру Даша, – ничего особенного мы и не делали. Мы вообще собирались настроить заклинания на звериную сущность Грегора, и, как только она где-то проявится, окрестные строения должны были розовым цветом покрыться. Во-первых, этот цвет издалека видно, а во-вторых, все равно тут всему району капремонт пора делать, особенно к осени, когда и так везде серость.

Я уже почти был готов согласиться с Дашей, даже позабыв, что охранное заклинание сработало совершенно по-другому, как в разговор вступила «ответственная за техническую часть»:

– А чего она нам хамила? Думает, если мы девочки, так нам уже и нельзя тянучку продать? Что, обязательно было говорить, что родителей, которые таким шмакодявкам деньги дают, надо уму-разуму учить?

– Согласитесь, Александр Игнатьевич, вытерпеть такие оскорбления, адресованные нашим родителям, имеющим пять высших образований на двоих, просто не представлялось возможным. Вот мы чуть-чуть и изменили заклинание, но только для этого магазина, – продолжила Даша. – Мы же не виноваты, что Грегор именно туда завернул, а так бы вообще обошлось.

– Вот, – не вытерпела Варя и, подскочив, приняла просто-таки патетическую позу, – раз пострадал только этот магазин, значит, есть справедливость на свете!

Я не повелся на высокопарный слог и промолчал. Зная не понаслышке о поведении сестер, я подумал, так ли уж были не правы продавщицы, укоряющие родителей близняшек, действительно предпочитающих научную деятельность общению с дочерьми, за пробелы в воспитании отпрысков. Еще неизвестно, как именно вели себя недорощенные волшебницы в павильоне, который теперь благодаря «охранной сигнализации», наложенной вспыльчивыми девчонками, на значительное время выпал из торгового оборота.

Но так как я уже давно убедился, что спорить с юными волшебницами абсолютно бесполезно, я просто показал им кулак и отправил обеих накрывать на стол.

Майор, убедившись, что девчонки ушли, вдруг сказал, понизив голос:

– Саша, представь, возвращаюсь я домой, а рядом с Зоей Андреевной сидит Ираида. Помнишь, я рассказывал, та самая, которая меня в детстве пугала? Я поздоровался с обеими, а у самого душа в пятки, будто я снова подросток и она вечером к родителям пойдет сообщить, что я без спросу чужую милицейскую форму надел. Не поверишь, когда Зоя Андреевна ее отослала, сославшись на конфиденциальный разговор, я даже благодарность испытал. И по сию минуту мучаюсь, Ираида это ли нет.

Я посмотрел на майора, во взгляде которого действительно проявились черты шестнадцатилетнего пацана, и принялся рассуждать:

– Согласно древнейшим индийским учениям, таковое действительно имеет место быть, когда душа умершего человека вселяется в младенца. И возможно, что вселившееся воплощение, – меня вдруг охватило желание пофилософствовать или, скорее всего, поерничать, – может наложить отпечаток и на внешность новорожденного. Но так как по всем подсчетам нашей Ираиде явно за пятьдесят, Ираида, которую для понятливости назовем твоей, должна была отойти в мир иной как раз в то время, когда она тебя, Дмитрий Константинович, и пугала. Ты уверен, что она реинкарнировала именно в это время?

Серегин наморщил лоб, переваривая сказанное мной, и замотал головой, словно пытался вытрясти из нее все полученные сведения. Затем он еще немного помолчал, прислушиваясь к происходящим в его черепной коробке процессам, и поднял на меня глаза.

– Так, с Ираидой покончим.

– Каким образом? – Я обратился во внимание. – Сразу предупреждаю, что киллеров среди знакомых не имею, но, с другой стороны, и самому освоить эту прибыльную профессию было бы довольно полезно. В настоящее время выпускается столько фильмов, что, избрав некоторые в качестве учебного пособия, совсем нетрудно устроить все так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в несчастном случае. Но если тяжелые воспоминания детства до сих пор не дают спокойно спать по ночам, можно устроить показательный процесс и вложить в авоську трупа письмо с подробным описанием причин, по которым и было совершено это убийство.

Майор задумался и вдруг огорошил меня следующим высказыванием:

– А вдруг это все-таки не она? Да и давно это было. – Он еще немного помолчал, ударившись в воспоминания о временах своего отрочества, и вынес вердикт: – Пусть живет, у нас и так забот полон рот. – После этой фразы он просиял от пришедшей ему в голову идеи и немедленно ее озвучил: – Давай-ка сначала пообедаем.

А я, следуя за ним на кухню, гадал, действительно ли милиционер всерьез обсуждал возможность ликвидации его старой знакомой или шутил. Так и не найдя ответ, я уселся за стол и на всякий случай дал зарок вести себя с Дмитрием Константиновичем как можно более почтительно.

После обеда Серегин не пожелал говорить ни о каких делах, сославшись на тихий час, но, вместо того чтобы сладко посапывать, покопался в моей видеотеке, где обнаружил пару сборников пережатых гайдаевских фильмов. Просияв, словно ребенок, и не обеспокоившись получением моего разрешения, он воткнул диск со своим любимым фильмом в плеер, развалился на диване, словно римский патриций, и принялся насыщаться духовно.

После первых кадров он, не меняя позы, вдруг заявил:

– Александр Игнатьич, ну ты только представь. Контрабандисты везут из Стамбула золото, чтобы отдать его всего лишь за двадцать пять процентов от его реальной стоимости, обещанных государством нашедшему клад. А они и при таком раскладе оказались в выигрыше. Представляешь, какие копейки оно стоило в Турции?

Я промолчал, не уверенный, что одна четверть золота в Советском Союзе стоила дороже, чем четыре четверти в Турции, но меня озадачило другое. Шеф преступной организации, сажая деревья, копал яму в присутствии двух помощников, и мне всегда казалось странным, что они не потребовали своей доли. Впрочем, комедия на то и есть, чтобы не придавать особого значения деталям. Тем временем майор уже так углубился в просмотр фильма, что на мои попытки завязать серьезный разговор лишь ерзал, недовольно отмахиваясь, и за следующие полтора часа так и не сказал ни одного слова.

Девочки, которые присоединились к просмотру, хоть и получали удовольствие от классики советского комедийного кинематографа, явно недоумевая, переводили взгляд с экрана на хохочущего милиционера и только из-за моего присутствия не решались выразить свое отношение к веселящемуся Серегину покручиванием пальцем у виска. Чертяжка же в отличие от близняшек полностью растворилась в комедии и, не страдая особой изысканностью восприятия, даже свалилась с дивана от смеха, когда стильный контрабандист Кеша Козодоев получил в глаз мороженым.

Дождавшись момента, когда покалеченный герой Никулина на радость зрителям получил по затылку тяжелым крюком подъемного крана, Серегин оторвался от телевизора, выразительно взглянул на девочек и указал им на дверь. Те, помявшись под его взглядом, поерзали, но, решив, что проявить немного послушания перед возвращением в Школу было бы полезно, схватили Тимошку, невзирая на ее сопротивление, и отправились в свою комнату.

Когда мрачная процессия покинула гостиную, майор уделил немного внимания и мне.

– Вот что я думаю, – изрек он, словно пророк, который после аудиенции с горящим кустом наконец уяснил для себя, что и как. – Тянуть далее нет смысла, и нам остается придумать какой-нибудь фокус, чтобы оборотень получил по заслугам.

«Ты бы еще сказал – по сусалам», – буркнул я про себя, так как совсем недавно принял решение ни в чем не перечить майору. Но произнесенное им слово «фокус» вызывало сильное беспокойство. Значит, Грегор владеет самой настоящей, стопроцентно натуральной (словно надпись на соке, восстановленном из концентрата) магией, а единственное, что мы можем ему противопоставить, это какой-то фокус. Несмотря на свежий зарок, я уже был готов спросить Серегина, не на близкой ли он ноге с Амаяком Акопяном, который бы мог что-нибудь посоветовать, когда «милиционер-престижитатор» вдруг просиял и, преисполнившись гордыни, сообщил:

– Пока вы тут ерундой занимаетесь, я вот вам что принес.

С этими словами он вышел в коридор и вернулся с обычным пакетом-майкой, из которого, придав своим действиям особую торжественность, вынул безликую картонную коробку. Положив ее на стол, он снисходительно уставился на меня. После такого жеста появилась твердая уверенность, что в его глазах я не более чем ребенок, получивший подарок на свой восьмой день рождения. Сценарий, согласно которому мне следует действовать дальше, вырисовывался со всеми подробностями. Сначала я должен радостно закричать во всю глотку от радости, не замечая, что от этого звука майор непроизвольно поморщится, а затем будет внимательно следить, как я отреагирую на содержимое упаковки. Любое смышленое дитя, получив коробку с непонятным содержимым, должно, чтобы не огорчать родителей, разбросать ошметки совершенно бесполезной пленки вместе с бантиком (хвала всевышнему, что ни разноцветной пленки, ни бантика в моем случае не оказалось), абсолютно по-варварски разорвать коробку и искренне, в силу своих актерских способностей конечно, охнуть при виде предмета, оказавшегося перед глазами.

По словам моих знакомых, цинизм является чуть ли не главной моей чертой, но кто ответит мне: зачем действительно хороший подарок облачать в мишуру бантиков и ленточек? Если ваш сын даже во сне видит себя покорителем скейтборда или навороченного велосипеда для триала, то попробуйте объяснить мне, зачем к его сколько-то там летию вешать на руль скрученную в цветочный бутон полипропиленовую пленку. Да с таким бантиком ему и во двор будет стыдно выйти! Восстанавливая справедливость, должен заметить, что я говорю со своей, мужской, точки зрения и, отдавая дань непредсказуемости прекрасного пола, допускаю, что для них внешний вид подарка значительнее содержания.

Исходя из этих убеждений, я принял взгляд Серегина и, кивнув на коробку, совершенно нетактично поинтересовался:

– И что там?

Майор, ожидавший почему-то совсем противоположных действий с моей стороны, посмотрел на презент, затем на меня, выразительно крякнул и, дотянувшись до журнального столика, извлек из коробки электрошокер.

«Ничего себе», – подумал я, непроизвольно потянувшись к приобретению, чтобы подержать впечатляющее, если верить рекламе, орудие самообороны.

Но обидевшийся милиционер, будто бы не замечая моего интереса, вытянул руку, рассматривая свое приобретение, и нажал на кнопку. Дуговой разряд, появившийся между двумя контактами, заставил его удовлетворенно хмыкнуть, после чего Серегин вернул шокер в коробку. Затем он встретился с моим растерянным взглядом, убедился, что моя спесь улетучилась, и примирительно сказал:

– Возьми попробуй. Вещь даже на ощупь приятная.

В течение нескольких минут после этого он снисходительно наблюдал за моими движениями, когда я встал и, словно джедай с лазерным мечом, крутил электрошокер вокруг себя, периодически разряжая батарейки длинными стрекотаниями разрядов. Появилась запоздалая, но верная мысль, что не стоит изначально пренебрежительно относиться к подаркам, даже если они упакованы в километры блестящей пленки. Вдоволь наигравшись дельным по сравнению с собачьим свистком подарком Серегина, я с уважением положил шокер обратно в коробку. Конечно, по нашей жизни ничего лучше боевого пистолета не придумано, но оружие оно и есть оружие, чтобы просто вызывать к себе уважение.

Майор, удовлетворенный моим «правильным» поведением, сообщил:

– Вообще-то это «два в одном».

Поскольку я так и не смог расшифровать эту мудрую мысль, он пояснил:

– Вообще-то в первую очередь я о нем подумал, когда размышлял, как нам оборотня искать.

Я промолчал. Теперь, когда я знал, что Грегор взял под свою опеку щенка, место, где его искать, сомнения не вызывало, но как рассказать майору, который и переместился в наш внешний мир, чтобы следить за сохранностью моей жизни, что сегодня утром я самовольно катался по городу и даже посетил портал, где оборотень, дураком явно не являющийся, мог бы устроить засаду. Поэтому я просто ждал, что мне расскажет милиционер.

Серегин, решив, что мне нечего сказать по этому поводу, крикнул сестрам:

– Девочки, пожалуйста, подойдите сюда! Посоветоваться надо.

По-моему, Дмитрий Константинович даже не успел закрыть рот, когда донельзя удивленные таким обращением девочки показались на пороге. Они даже сумели обогнать Тимошку, которая совсем недавно доказала свои выдающиеся способности по перемещению, так и не поддавшиеся анализу специалистов Школы.

Я посмотрел на замерших в ожидании сообщения майора сестер и почувствовал укол ревности. Почему я, когда возникает такая потребность, никак не могу их дозваться? И сестры, если и соблаговолят явиться пред мои очи, делают это с явным неудовольствием? Может, потому, что я их зову, только когда они в очередной раз провинились? Я даже был убежден, что слово «посоветоваться» в моих устах означает для сестер только мое сомнение в выборе наиболее проштрафившейся девицы, которая и будет выполнять самую черную домашнюю работу. А вот сейчас они замерли на пороге, даже не узнав, зачем могли понадобиться милиционеру.

А Серегин подлил масла в огонь, обратившись к близняшкам:

– Я тут собираюсь посылочку одну получить, не поможете?

Теперь рейтинг майора в глазах девочек поднялся просто на недосягаемую для меня высоту. Пока сестры переглядывались, гадая, смогут ли они оправдать доверие ни больше ни меньше как начальника отдела по борьбе с преступностью, я подумал, откуда у Серегина такие знания по теме «Как заводить себе друзей и оказывать влияние», особенно среди малолетних представительниц прекрасного пола. Конечно, в его возрасте вполне мог появиться подобный опыт, но я пока не слышал, чтобы у него были внучки, благодаря которым он бы мог его накопить.

Глядя на физиономии близняшек, готовых идти в огонь и воду за доблестным майором, я насупился и, скрестив руки на груди, принял вид постороннего, совершенно случайно оказавшегося в этой компании. Но противные сестры не обратили на мою позу никакого внимания, с готовностью уставясь на Серегина.

А он победно взглянул на меня и изрядно подпортил себе репутацию, начав лекцию:

– Как вы знаете, причиной нашего нахождения здесь является нападение на куратора Школы магии, назначенного для прохождения практики по курсу «Бытовая магия»…

Не замечая, что мы изрядно заскучали, он принялся пересказывать нам троим все известные ему события, в которых, смею заметить, именно мы и поучаствовали. Когда он дошел до футбольного матча, я даже позлорадничал, наблюдая за девчонками: продолжая стоять в дверях, они мучительно размышляли, как бы ухитриться незаметно смыться.

На их счастье, прозвенел дверной звонок, и я снова подумал, что общение с Тимошкой идет им просто на пользу, так как сестры исчезли из дверного проема в мгновение ока.

В прихожей раздался голос Галочки:

– Ну как тут? Все живы? Еле смылась.

Она зашла в комнату и рассказала о своих последних переживаниях:

– Евгений Алексеевич вызвал меня на ковер, и из его сумбурной речи я поняла, что мое поведение заставляет его серьезно задуматься о моем увольнении. – Она, томно улыбнувшись, изогнулась, провела руками по боковому шву довольно откровенного платья и добавила: – Зря он думает, что я без него пропаду.

А я, вместо того чтобы порадоваться обстоятельству, что Галочке не грозит оказаться безработной, серьезно задумался о предстоящем разговоре с ней, а если будет нужно, то и с шефом. Мысль о том, что моя очень сексапильная девушка может работать на какого-нибудь господина, который не будет особо озабочен сохранением в его организации только рабочих отношений, напрягала. Впрочем, я не мог винить Галочкиного потенциального работодателя в том, что при виде воплощенной женственности у него могут возникнуть фривольные мысли.

– А вы тут чем занимаетесь? – спросила Галя, явно переполненная избытком энергии.

Не дождавшись ответа, она поскакала на кухню, откуда почти сразу донесся звук захлопнувшейся дверцы холодильника.

– Ну что молчите? – вернувшись, спросила она, уминая громадный вегетарианский бутерброд, созданный из оставшихся припасов, обнаруженных ею в холодильнике.

Капли майонеза и кетчупа, угрожающе наливающиеся на краю куска батона при каждом укусе, Галя ухитрялась мгновенно слизывать языком. Наблюдая периодические появления ее чудесного розового язычка, я подумал, что когда-то первый среди поэтов человечества, оторвавшись от своей подруги, вышел к костру, согревающему пещеру, и вдруг заметил, что жар, идущий от очага, напоминает ему то тепло, которое он только что получил от своей любимой. И первым из всех назвал всплеск энергии, выброшенный веществом, находящимся в четвертом агрегатном состоянии, языками пламени.

Вдруг вспомнив и о своей просьбе, и о лекции, которую он пытался прочитать близняшкам, Серегин крикнул близняшкам:

– Девочки, ну так вы хотите мне помочь?!

Сестры, появившиеся за спиной Гали в надежде, что она может их оградить от продолжительного повествования милиционера об истории возникновения конфликта между мной и оборотнем, неохотно переглянулись, и Даша произнесла:

– А что нужно делать?

– Ага, че надо-то? – озвучила этот вопрос на свой манер ее сестра.

– Так я же уже говорил – посылку получить.

– А мы тут при чем? На почту, что ли, сгонять? Так нам все равно не выдадут без документов, – отмахнулась Варя, радуясь, что ей не придется бить ноги.

– Какая почта?! – внезапно вспылил Серегин. Похоже, он тоже начал понимать, что в деле воспитания девчонок метод кнута гораздо продуктивнее метода пряника. – Мне из Школы одну вещь прислать должны, а тут ни одного маяка нет. Кругом только двести двадцать.

– Ну и? – неуважительно отозвалась Варя, наблюдая, как Галина поглощает остатки бутерброда.

Майор оторопел, а я решил воспользоваться удачно подвернувшимся случаем и принялся командовать:

– Итак, сейчас Галина идет дожевывать бутерброд на кухню, девочки организовывают канал перемещения, мы с Дмитрием Константиновичем обеспечиваем прикрытие, а Тимошка, раз уж ее не видно, пусть на месте и остается.

Галочка сначала попыталась возразить, но для этого ей пришлось прожевать остатки бутерброда, а когда она справилась, то убедилась, что еще недостаточно насытилась, и побежала на кухню за новой порцией.

Когда она вернулась, девочки под присмотром майора по очереди крутили в руках электрошокер, нажимали на кнопку включения разряда и пока довольно успешно боролись с искушением ткнуть им друг друга. Лично я вообще запретил бы им даже приближаться к опасному предмету, но раз уж глава отдела по борьбе с преступностью с их помощью надеется получить какую-то там посылку, мне пришлось с замиранием сердца наблюдать опасные манипуляции. Когда девочкам уже порядком надоел треск, сопровождающий такую миленькую, по словам сестер, полоску разряда, они положили прибор на стол и снова спросили:

– А что делать-то?

Майор, который считал возню с шокером этапом подготовки к перемещению, в негодовании выпучил глаза, готовясь разразиться страшной речью. То ли в таком состоянии он не мог найти подходящих случаю и при этом приличных слов, то ли просто потерял дар речи, но в любом случае он так и не вымолвил ни слова, а лишь закатил глаза и глубоко вздохнул.

«Это тебе не фунт изюму», – довольно подумал я, наблюдая, как майор уселся на диван и даже обхватил голову руками.

Я продолжал руководить процессом:

– Шокер надо включить, и, пока он будет вырабатывать весьма недурное высоковольтное напряжение, вы должны устроить так, чтобы передача посылки прошла самым наилучшим образом. Я так понял, на территории Школы уже давно ждут, когда будет установлен маячок. – Я встретился взглядом с майором.

Тот кивнул, не рискуя открыть рот, так как по выражению его лица было заметно, что он еще проговаривает про себя речь, которую он бы непременно озвучил, окажись наши близняшки двумя совершеннолетними близнецами мужского пола.

– Всего-то? – уточнила Варя. – Так это раз плюнуть. Жмите на кнопку.

Я послушно жал в течение пары минут, гадая, когда сядет батарейка, пока Варя не махнула рукой, давая отбой, и не заявила:

– Бесполезно, в фокусе живая материя, и она очень мешает.

– Что? Где? – переспросил Серегин, выработавший, по-видимому, весь свой запас ругательных слов.

– Рука Александра Игнатьевича в зоне получения, – охотно пояснила Даша.

– И что нам делать? – спросил майор, который, похоже, ждал посылку с рвением Шарика из «Каникул в Простоквашино».

Затем все присутствующие занялись обсуждением и последующими после каждой идеи опытами, как бы закрепить кнопку во включенном состоянии. Но ни всунутые в щель между резиной и корпусом спички, ни тяжелые книжные тома, уложенные на кнопку, ни скотч, которым плотно обмотали шокер, утопив кнопку, так и не обеспечили надежного контакта. Применение магии тоже не принесло плодов, так как высоковольтный разряд каким-то образом вмешивался в структуру наводимого поля и мешал стараниям девочек. К тому же для обеспечения канала им, хотя бы и ненадолго, надо было сосредоточиться:

Убедившись, что без меня сестрам никак не справиться, я вышел из комнаты, с трудом отыскал паяльник в кладовке и оторвал сетевой провод у находящейся здесь же древней настольной лампы в виде грибка, выкинуть которую не позволяла моя врожденная домовитость: а вдруг пригодится? Почувствовав удовлетворение от своей прозорливости, я отыскал отвертку и вернулся в зал, откуда изредка доносился треск электрошокера.

– Нет, Дмитрий Константинович, надо чтобы разряд хотя бы минуты две не прекращался, – сказала Варя, когда я входил в комнату.

Растолкав моих постояльцев, склонившихся вокруг журнального столика над упрямым прибором, я взял в руку изделие и внимательно рассмотрел корпус. Надпись «Made in Europe» сообщала, что устройство было произведено где-то на просторах моей Родины и, скорее всего, каким-то не заслуживающим особого доверия ООО. Передав шокер Серегину, я молча расстелил газету на журнальном столике и, открутив несколько болтиков, раскрыл корпус.

Принципиальная схема, как я и ожидал, удивления не вызывала. К узкой текстолитовой плате крупными наплывами припоя были припаяны транзистор, два определенно вручную намотанных на ферритовые кольца трансформатора и несколько резисторов с конденсаторами. Было тяжело поверить, что такая немудреная конструкция действительно может являться устройством, способным остановить грабителя или насильника, а возможно, даже их обоих. Но сейчас первейшей задачей было его использование в качестве генератора высокого напряжения, и не было никакого сомнения, что шокер вполне справится с этой ролью.

Пока я, нагрев паяльник, увлеченно тыкал им в нутро электрошокера, Серегин выглядел так, словно сам только что испытал на себе действие прибора. Наблюдая за моими действиями, он вызывал у меня уверенность в его готовности заорать и, оттолкнув меня, вырвать из моей руки детище предприимчивых радиоэлектронщиков, которым каким-то образом удалось получить лицензию на производство оружия самообороны. Кстати, надо еще узнать, есть ли сертификат на этот прибор, который, судя по исполнению, без проблем можно слепить даже из обычного китайского фена, перемотав электродвигатель и подключив его к генератору тока, изготовленному из купленных за копейки радиодеталей.

Я припаял к контактам кнопки сетевой провод лампы, использовал находящуюся на нем клавишу выключателя, и простейшее дистанционное управление маяком для перемещения во внешний мир через пару минут было готово. Даже поднаторевшая в технике Варя смотрела на меня с благоговением. Правда, я отнес ее восхищение на счет того, что дымок от флюса напоминал ей, готовящейся закончить Школу в статусе ведьмы, ритуал приготовления в котле какого-то колдовского зелья.

Скрутив корпус шокера изолентой (было неохота портить внешний вид устройства незапланированным отверстием для проводов), я, отойдя, нажал на клавишу. Шокер бодро заискрил, заставив майора убедиться в корректности такой дисциплины, как «Основы теории цепей». Девочки взвизгнули, а незаметно нарисовавшаяся чертяжка, убедившись, что взрослые отодвинулись на безопасное расстояние и дали ей возможность потрогать блестящую синюю нить, возникающую между контактами, коснулась ее черным пальцем. Устройство, почувствовав, что сопротивление среды между контактами изменилось, резко понизило тон звука, заставив Тимошку отдернуть ручонку. Глядя на ее озадаченную мордашку, я подумал, что против представителей нечисти черной тяжелой коммуникативности подобное изделие бесполезно, и искренне позавидовал существу, которое и кипяток выпьет, и удара током не заметит.

Так как благодаря небольшому усовершенствованию машинка заработала без нахождения в зоне приема человеческого тела, девочки засуетились, и спустя минуту вокруг шокера возникла сфера из уже знакомого мне дымящегося тумана. Когда в нем проступили очертания предмета, напоминающего деревянный пенал, Варя, по умолчании несущая ответственность за обеспечение перемещения посылки, махнула мне рукой, я снова нажал на клавишу и увидел на столике рядом с шокером аккуратную коробочку.

Она была действительно сделана из дерева, только напоминала не школьный пенал с выдвигающейся крышкой, а коробку из-под дорогих сигар. Не то Серегин просто опасался прикасаться к ней, не то великодушно позволил именно девочкам первыми прикоснуться к посылке, но он кивнул сестрам, разрешая им исследовать содержимое футляра. И когда близняшки синхронно потянулись к коробке, раздалось оглушительное «апчхи!», от которого крышка приподнялась на несколько миллиметров и, возвратившись на место, громко щелкнула. Лично для меня этот звук ассоциировался с голодным зверем, подкараулившим в засаде свою жертву. Аналогия была очень неприятной, исходя из ситуации, в которой мы оказались, и я гневно уставился на милиционера, уверившись в том, что фанат «Бриллиантовой руки» все это подстроил специально, повторяя сцену из фильма, где героиня Мордюковой, пытаясь открыть подаренную ей героем Никулина шкатулку, нажала на кнопку и оказалась лицом к лицу с выскочившим игрушечным чертиком на пружинке.

Но, судя по изумленному выражению лица Серегина, поведение посылки явилось сюрпризом и для него. Тем временем крышка откинулась, явив нашему вниманию очертания какого-то предмета, укрытого синей фланелью. Раздалось еще одно внушительное «апчхи!», и откинувшая от потока воздуха ткань представила на всеобщее обозрение Нюхача Особого Стационарного Идентичного Карманному. Магический прибор глубоко втянул воздух и, напрягая ноздревые пазухи, заерзал и перевалился через край коробки.