Боевые маршруты

      Сталин встал из-за стола, неторопливо прошелся по кабинету и, обращаясь к начальнику тыла Красной Армии, строго спросил:
      - В чем дело, товарищ Хрулев?
      А. В. Хрулев, как мне казалось, начал убедительно объяснять причины задержки.
      Сталин, продолжая ходить, терпеливо слушал его, затем вдруг остановился напротив и тоном, не допускающим возражений, сказал:
      - Это не оправдание, товарищ Хрулев. Войска, находящиеся в Польше, обмундированием обеспечить немедленно.
      Сделав несколько шагов по кабинету, он снова обернулся в сторону продолжавшего стоять генерала Хрулева и добавил с укоризной:
      - Неужели вы не понимаете, где и в каких условиях находятся наши товарищи? Мы можем иногда поступиться чем-то внутри своей страны. Но за рубежом советский солдат должен выглядеть образцово, в том числе и внешне. На него смотрят как на освободителя.
      Когда я вернулся в Замостье, где располагался наш штаб, обмундирование было уже на месте.
      В объединенной авиационной школе, которую мы организовали, сразу же начались интенсивные полеты. Летное обучение, разумеется, требовало немалых материальных затрат. В частности, большая потребность была в запасных частях для самолетов. Кобликов как-то пожаловался мне:
      - Нужна ваша помощь, товарищ командующий. Чуть ли не каждый день ругаюсь по телефону с начальником инженерной службы ВВС в Москве, пишу заявки на запчасти, а получаем их мизерное количество.
      Я прекрасно отдавал себе отчет, что кроме нас органы снабжения ВВС ежедневно теребят воздушные армии действующих фронтов. Им в запчастях не откажешь: они бьют врага, а училищам остаются крохи. Тем не менее я попросил Кобликова составить официальную заявку на техническое имущество, обосновать ее и при очередной беседе польских государственных и военных деятелей со Сталиным не преминул доложить, как обстоит дело с самолетами и запасными частями.
      На этот раз Сталин не стал никого распекать. Ему было хорошо известно, что с запасными частями для самолетов дело обстоит действительно туго. И все же он предложил принять нашу заявку и лично проследить, чтобы она была полностью удовлетворена.
      - Товарищу Полынину, - кивнул он в мою сторону- трудно оттуда следить, что и как здесь делается. Поэтому возьмите контроль за обеспечением польских ВВС на себя.
      Должен сказать, что после этого разговора серьезных затруднений с техническим обеспечением мы не испытывали. Польские авиационные училища снабжались всем необходимым наравне с частями действующих войск.
      Вскоре после войны государственных и военных руководителей Польши, в том числе и меня, снова пригласили в Москву. В кабинете Сталина находились члены Государственного Комитета Обороны. Состоялся обстоятельный разговор о дальнейшем укреплении польских вооруженных сил. Особое внимание было обращено на подготовку кадров для авиации, бронетанковых войск, артиллерия.
      Сталин неторопливо прохаживался вдоль стола, за которым сидели собравшиеся, и высказывал свои соображения о настоящем и будущем Польской республики и ео вооружённых сил.
      - Мы хотим видеть Польщу сильной и независимой,-говорил он. - Для этого она должна иметь свою сильную армию и флот. Мы пошли навстречу просьбе польского правительства, дали ему необходимое вооружение, свои кадрЫь Польским войскам довелось принять участие на заключительном этапе войны. Дрались они хорошо. Сейчас, когда война закончилась, мы должны помочь Польше еще больше укрепить ее армию, подготовить военные кадры, и прежде всего кадры офицерского состава.
      Помолчав немного, он негромко, словно размышляя вслух, продолжал:
      - Нам не безразлично, кто будет стоять во главе частей и соединений польской армии. Это должны быть люди, преданные новому демократическому строю, способные постоять за интересы своего народа, показавшие себя в боях.
      Потом подошел к столу, сел в кресло, выбил пепел из трубки в пепельницу.
      - Дело это нелегкое, понимаю, - заговорил он снова. - Для авиации, танковых войск придется переучивать людей из пехоты. Но разве у нас когда-то не так было? Сколько лихих конников стали прекрасными летчиками, танкистами и артиллеристами?
      А тем нашим офицерам и генералам, которые находятся в Войске Польском, продолжал он, - надо уже сейчас готовить себе замену из польских товарищей. Наши военные, конечно, стремятся на родину. Это понятно. Такая война закончилась! Но надо убедить людей, что помощь друзьям - наш почетный долг.
      Беседа у Сталина была непродолжительной, но дала всем пай четкое представление о характере дальнейшей работы, о задачах, которые предстоит решать.
      Запомнилось выступление Сталина на приеме, устроенном по случаю подписания с Польшей Договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве. Было это 1 апреля 1945 года. С польской стороны на торжественном акте присутствовали Б. Берут, Осубка-Морав-ский, М. Жимерский, К. Сверчевский, С. Поплавский, В. Корчйц и другие товарищи. Был там и я. В своей речи И. В. Сталин дал обстоятельную оценку наших отношений с Польшей в недалеком прошлом и теперь.
      - Новая, демократическая Польша, - сказал он в заключение, - имеет в лице Советского Союза надежного друга. Дружба между советским и польским народами скреплена кровью, совместно пролитой в боях с врагом.
      Взволнованную речь произнес тогда и польский президент Болеслав Берут. С первых же дней у нас с ним сложились хорошие, теплые отношения, основанные на, взаимном доверии. Я, как командующий ВВС, нередко обращался к Беруту с вопросами, зависящими только от его компетенции, и всегда находил должное понимание и поддержку. А вопросов таких возникало немало. Тут и расширение аэродромной сети, связанное с отводом для нее новых земель, капитальное строительство, подготовка кадров.
      Секретарем у Берута работала на редкость учтивая и сердечная пожилая женщина по имени Ванда. Бывало, позвонишь ей и скажешь: вечером надо переговорить с президентом.
      - Одну минуточку, - отвечает Ванда. - Сейчас доложу товарищу Беруту.
      Проходит минута-другая, и в трубке слышится участливый голос: - Хорошо, приезжайте.
      Берут, добродушный по характеру человек, обычно выходил из-за стола, улыбаясь, жал руку, внимательно выслушивал все просьбы и тут же безо всяких проволочек принимал решение. В одном случае позвонит кому-то по телефону, в другом сделает пометку в своем блокноте.
      Берут был не только дальновидным политическим и государственным деятелем, но и интересным собеседником. Он тонко разбирался в противоречивых явлениях послевоенной жизни Польши, умел быстро разглядеть тайные пружины, используемые против нового социального строя реакционной эмиграцией. На эти темы мне не раз приходилось с ним беседовать.
      * * *
      Польские авиационные части, сформированные в Советском Союзе, вступили в бой, когда наша армия заканчивала освобождение родной земли от интервентов. В полную силу они развернулись при форсировании Западного Буга и на своей территории. В боях за Варшаву польские летчики совершили в общей сложности 3937 самолето-вылетов, в Восточно-Померанской операции - 1401, при форсировании Одера и в боях за Берлин - 4492. Общий итог - 9830 вылетов. За время боев польские летчики уничтожили немало морских транспортов и барж врага, артиллерийских орудий, минометов, автомашин, танков, бронетранспортеров и самолетов. Это довольно весомый вклад в нашу общую победу. Боевую доблесть польских летчиков 6 раз отмечал в своих приказах Верховный Главнокомандующий.
      К концу войны польские ВВС представляли довольно внушительную силу. Они уже имели несколько сот боевых самолетов, хорошо оборудованные мастерские для их ремонта, средства связи и т. д. Советский Союз не скупился снабжать братьев по оружию необходимой техникой. Им передали кроме самолетов 386 моторов, 115 радиостанций, 1386 автомашин, комплекты различного оборудования и запасных частей, авиаремонтные мастерские и т. д. Одновременно советские власти предоставили в распоряжение польского командования технические описания своей материальной части, инструкции по эксплуатации, технологии ремонта и многое другое. Если к этому добавить множество аэродромов, которые были нами восстановлены и построены, а потом безвозмездно переданы Польше, сотни летчиков, штурманов, техников и других авиаспециалистов, подготовленных в организованных нами школах и училищах, то особенно рельефно обозначится та огромная помощь, которую оказали мы соседям и друзьям в создании их авиации.
      Помощь Польше в строительстве вооруженных сил проявлялась и во многом другом. В ходе войны правительство СССР передало в распоряжение Войска Польского необходимое количество стрелкового вооружения, артиллерии, танков, автомашин, боеприпасов, горючего, продовольствия и обмундирования. А какой мерой измерить наш боевой опыт, которым мы щедро делились с нашими друзьями! По просьбе польской стороны для временного прохождения службы в Войске Польском советское командование направило тысячи военнослужащих Красной Армии. Многие из них, в том числе 2 генерала, погибли в боях, сражаясь в рядах Войска Польского. В 1945 году В. Гомулка в беседе с И. В. Сталиным спросил его:
      - Сколько мы должны платить Советскому Союзу за вооружение, которое получила Польша?
      - За кровь нет платы. Союзники кровью не торгуют, - ответил Сталин.
       
      Финал
      Мы понимали, что судьба гитлеровской Германии уже предрешена и тяжелейшая кровопролитная война подходит к концу. Но ясно сознавали и то, что смертельно раненный зверь будет огрызаться еще отчаяннее. Потребуются еще немалые усилия и жертвы, чтобы добить его окончательно.
      Советские войска двинулись на столицу фашистской Германии - Берлин. Как известно, в этой крупнейшей по своим масштабам операции участвовало три фронта:
      1-й белорусский (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков), 1-й Украинский (Маршал Советского Союза И. С. Конев), 2-й Белорусский фронт (Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский). Их поддерживали четыре воздушные армии: 16-я (командующий генерал-полковник авиации С. И. Руденко), 2-я (генерал-полковник авиации С. А. Красовский), 4-я (генерал-полковник авиации К А. Вершинин) и 18-я воздушная армия дальней авиации (Главный маршал авиации А. Е. Голованов).
      Рука об руку с советскими войсками сражались и две армии Войска Польского. 2-я (командующий генерал дивизии К. Сверчевский) входила в состав 1-го Украинского фронта, а 1-я (генерал дивизии С. Поплавский) наступала на правом крыле 1-го Белорусского фронта. Эту армию поддерживала основными силами авиация Войска Польского.
      Перед 1-м Белорусским фронтом стояла задача разгромить противника, оборонявшего восточные подступы к столице фашистской Германии, и овладеть Берлином. Из районов севернее и южнее Кюстрина наносились два вспомогательных удара. Первый - силами 61-й армии генерал-полковника П. А. Белова и 1-й армии Войска Польского в общем направлении на Эберсвальде, Зандау; второй - силами 69-й армии генерал-лейтенанта В. Я. Колпакчи и 33-й армии генерал-полковника В. Д. Цветаева в общем направлении на Фюрстенвальде, Бранденбург.
      Вначале нам казалось, что достаточно одной 4-й польской смешанной авиадивизии, чтобы поддержать главные силы армии. Соединение было полнокровное, укомплектовано опытным летным составом. Но первоначальное решение вскоре пришлось изменить.
      Командующего 1-й Польской армией генерала С. Поплавского и меня вызвал к себе маршал Г. К. Жуков и сказал:
      - Противник делает последнюю ставку на Одер. Если ему удастся задержать нас на этом водном рубеже, война может затянуться. Такого допустить нельзя. Поэтому всемерно усильте авиационную поддержку наступающих.
      От командующего фронтом мы тут же направились на командный пункт генерала С. Поплавского и там в деталях обсудили порядок взаимодействия. Было решено привлечь ещё две дивизии (штурмовую и истребительную) 1-го польского смешанного авиакорпуса. Для руководства создали оперативную группу. В нее кроме меня вошли генералы Тельнов, Кобликов, Дмитриев, Выволокин, Драйчук, Лебедев, Рабинович, Щипин, полковник Кадазанович и другие.
      В течение четырех дней мы закончили перегонку самолетов на передовые аэродромы, подвезли запасы горючего, боеприпасы и т. д. Чтобы представить объем работ, связанных с материально-техническим обеспечением, приведу несколько цифр.
      По нашим подсчетам, на 10 дней боевой работы авиаполка при двух вылетах в сутки всем составом требовалось завезти на аэродром: 866 тонн горючего, 1200 тонн авиабомб, более одного миллиона снарядов и патронов. Для их перевозки пришлось выделить 1038 трехтонных автомашин. А ведь нужно подвезти еще и продовольствие, вещевое имущество, запчасти.
      Это, повторяю, только для одного полка. У нас были задействованы три дивизии. Как тут снова не помянешь добрым словом наших славных тыловиков. За короткий срок они доставили на аэродром все необходимое. Даже запас создали.
      24 апреля авиация приступила к боевой работе. Сопротивление врага в воздухе было незначительным, зато нам серьезно досаждала зенитная артиллерия. При появлении наших самолетов над западным берегом Одера небо буквально пылало от разрывов снарядов. Правда, у нас уже был немалый опыт борьбы с этими средствами. В каждой вылетающей на задание группе имелись экипажи, специально выделенные для подавления огня зениток.
      Как ни сопротивлялись гитлеровцы, им не удалось сдержать высокого наступательного порыва наших войск. Польские авиационные части наносили бомбовые удары по узлам сопротивления противника, штурмовали его отступающие колонны, надежно прикрывали части своей армии от вражеских ударов с воздуха. Они разрушали также переправы через Шпрее в районе франкфуртско-губенской группировки противника, лишая ее тем самым возможности отхода на запад. И снова здесь отличились штурмовики капитана Далидяна, истребители Габиса и многие другие польские авиаторы.
      Продвижение оказалось настолько стремительным, что за десять дней нам пришлось девять раз переносить свой командный пункт. 1-я армия вышла на побережье Балтийского моря на участке Кольберг, Дееп. Главное управление по политико-просветительной работе выпустило тогда листовку под названием "Войско Польское у Балтики". Текст ее заканчивался призывом: "Плечом к плечу с Красной Армией - вперед на Щецин и Берлин!"
      Взаимодействие авиации с сухопутными войсками на заключительном этапе войны было доведено до совершенства. Задачи своим частям мы ставили на сутки. Но вскоре пришлось отказаться от такой практики. Быстро меняющаяся обстановка на фронте потребовала более гибкого управления авиацией. И командиры авиачастей стали ставить задачи на каждый вылет, не боялись даже находящиеся в воздухе самолеты перенацеливать на другие объекты. 27 апреля, например, авиация наносила бомбовые и штурмовые удары по целям, расположенным непосредственно перед фронтом 1-й Польской армии, в частности в районе Дехтов, где противник оказывал особенно упорное сопротивление. Но вскоре бомбардировщиков и штурмовиков пришлось направить на узлы обороны, расположенные в районах Фербеллин, Протцен, Лен-Туке, Фризак, Брекцен, Вильхов, Нойруппин.
      3 мая части 1-й армии при поддержке авиации с ходу форсировали р. Хафель, выбили гитлеровцев с занимаемого ими рубежа и вышли на р. Эльба, где и соединились с войсками союзников. С 24 апреля по 3 мая авиация Войска Польского произвела 2282 боевых вылета и обеспечила армии успешное выполнение поставленных задач. Командующий 1-й армией объявил авиаторам благодарность. Вместе с советскими воздушными бойцами отличились тогда и многие польские. В моих фронтовых записях значатся имена многих таких авиаторов. Коротко о некоторых из них.
      Подпоручник Э. Хромы в авиационном полку был, пожалуй, самым молодым. Но он уже успел совершить несколько десятков боевых вылетов и по праву считался ветераном. Среди товарищей Хромы выделялся необыкновенным хладнокровием и мужеством. В воздушных боях он был дважды ранен, не раз возвращался на машине, изрешеченной осколками снарядов. За мужество и отвагу Э. Хромы был награжден "Крестом храбрых" и советским орденом Красной Звезды.
      Летчик-истребитель В. Калиновский прибыл на фронт на завершающем этапе войны. За короткое время совершил 136 боевых вылетов, зарекомендовал себя храбрым воздушным бойцом. Над междуречьем Вислы и Одера Калиновский сбил 8 вражеских самолетов и был удостоен ордена "Виртути Милитари" ("Воинская доблесть"). Советское правительство наградило его орденом Отечественной войны 2-й степени и медалью "За отвагу".
      Поручник С. Лобецкий и хорунжий Ю. Чавницкий тоже были смелыми летчиками-истребителями. Их наградили орденами "Крест храбрых".
      * * *
      Формирование польского объединенного училища и 15-го запасного авиаполка началось в ноябре 1944 года. Оно проходило на базе 6-й школы первоначального обучения летчиков (начальник - полковник Голобородько), которую мы передали друзьям со всеми самолетами и автотранспортом. Туда была направлена большая группа наших опытных преподавателей и инструкторов. 1 января 1945 года училище было уже готово к приему курсантов.
      Отбор кандидатов для обучения проходил нелегко. Польское правительство делало ставку на то, чтобы будущие кадры ВВС Войска Польского состояли из рабочих, трудового крестьянства, интеллигенции, преданных новому демократическому строю, своей партии, способные постоять за интересы народа. Бывая у нас, руководители Войска Польского все время подчеркивали эту мысль. Они оказали нам большую помощь в комплектовании училища.
      Для отбора кандидатов в училище создали мандатную комиссию. В ее состав вошел и опытный польский политработник Михаляк. Но среди рабочей и крестьянской молодежи было очень трудно найти людей грамотных, способных в короткие сроки освоить сложную авиационную технику. Прежнее буржуазно-помещичье правительство Польши не заботилось об образовании трудящихся.
      Большинству кандидатов приходилось делать скидку: иного выхода не было. Практика оправдала такое снисхождение. Принятые в училище юноши пробелы в общеобразовательной подготовке компенсировали усидчивостью и старанием. Впоследствии они стали хорошими летчиками, опытными авиаспециалистами. Выпускники отчетливо сознавали, что отныне они будут служить трудовому народу, из которого вышли сами.
      Подготовка военных кадров серьезно осложнялась незнанием нашими офицерами польского языка.
      - А ведь этот пробел надобно устранить, - убежденно сказал мне как-то Яков Иванович. - Язык вполне можно осилить. Было бы желание.
      - А кто, - спрашиваю, - будет руководить занятиями?
      - Есть такой человек.
      Драйчук заглянул в записную книжку и сказал:
      - Ковальский, местный учитель.
      Зигмунд Ковальский, в прошлом офицер царской армии, для нас действительно оказался находкой. Он прекрасно знал и русский и польский языки, а главное ревностно взялся за наше обучение. Месяца через два мы, занимаясь по вечерам, уже могли более-менее сносно объясняться по-польски.
      Однажды я спросил учителя:
      - Как местное население отзывается о нашей армии?
      Ковальский подумал с минуту и сказал:
      - Хочу рассказать вам один случай, выводы делайте сами.
      Когда Красная Армия вошла в город, жители нашего дома бросились в подвал. Немцы, отступая, строчили из автоматов по каждому, кто попадется на глаза. Подбежал один из них к подвалу, где мы находились, и выпустил в темноту очередь. Кто-то дико вскрикнул. Одну женщину фашист убил наповал, другую тяжело ранил. Потом слышим скрежет танков по мостовой и крики "ура!". Сидим ни живы ни мертвы, думаем, как же русские к нам отнесутся. И вот сверху раздается громкий властный голос:
      "Кто здесь? Выходи". Поскольку я знаю русский язык, то первым поднялся по ступенькам, приготовившись к самому худшему. Выхожу из подвала и вижу советского сержанта с автоматом. Говорю ему:
      - Здесь мирные жители.
      - А немцы есть?
      - Нет, - отвечаю.
      - Тогда сидите, - приказал сержант, - Слышите, какая стрельба на улице? Чего доброго убить могут...
      Спустился я к своим и тут же рассказал о разговоре с сержантом. Глаза у женщин сразу посветлели, Страх прошел. А когда выстрелы смолкли, все выбежали на улицу и бросились обнимать советских солдат. А наши освободители детишкам подарки в руки суют - кто хлеб, кто сахар...
      В апреле 1945 года в связи с возросшими потребностями в авиационных кадрах объединенное авиационное училище разделили на два. Летное училище, которым остался командовать генерал-майор авиации И. И. Смага, обосновалось в Демблине, а авиационно-техническое, возглавляемое инженер-полковником П. С. Беликовым, - в местечке Бернерово под Варшавой.
      При училищах были созданы курсы переподготовки офицеров, причем не только для ВВС, но и для других родов войск. Образовались также школы младших авиаспециалистов.
      На 1 мая 1945 года в военно-учебных заведениях ВВС Войска Польского работало 498 советских офицеров. Назову лишь некоторых из них: помощники начальников училищ по летной подготовке А. О. Дубровский и Борткевич, старший преподаватель связи майор Рябинин, преподаватель тактики старший лейтенант Внуков, начальник цикла авиасвязи подполковник Шилов, преподаватель воздушной стрельбы майор Мурашов, преподаватель аэронавигации капитан Коржов, старший преподаватель политподготовки капитан Федербуш,
      Дополняя работу училищ и школ, советские командиры готовили себе замену. Польские офицеры сначала были у них дублерами, а затем, освоив специальность, вступали в должность. В процессе обучения крепла дружба между нашими и польскими военными.
      С начала организации по март 1945 года училища и школы младших специалистов подготовили и выпустили 1768 авиаторов-поляков, в том числе 209 летчиков, 127 штурманов и воздушных стрелков-радистов, 329 механиков и 1103 младших авиаспециалиста. Благодаря энергичным и бескорыстным усилиям Советского правительства польская авиация за короткий срок превратилась в грозную для врагов силу. Молодая республика обрела свои надежные, крепкие крылья.
      Наша помощь Польше не ограничивалась созданием боевых авиационных частей и подготовкой кадров для них. По предложению Советского государства правительство молодой демократической республики приняло специальное постановление об организации гражданского воздушного флота и открытии трех воздушных линий. Были составлены штаты аэропортов, намечены трассы воздушных линий, сделаны расчеты на расход горючего и смазочных материалов. В апреле 1945 года в Польше были сданы в эксплуатацию две воздушные линии.
      По мере создания и укрепления ВВС и гражданского воздушного флота, подготовки кадров для них советские офицеры постепенно высвобождались и возвращались на Родину. Но подготовленных в училищах польских специалистов все же не хватало, и департаменту кадров министерства национальной обороны приходилось для доукомплектования частей брать офицеров из пехоты.
      В этом деле иногда допускались промахи.
      Учитывая специфику авиации, мы просили укрепить политуправление ВВС Войска Польского и политаппарат авиационных частей зрелыми, надежными в идейном отношении людьми, способными на деле проводить политику Польской рабочей партии, готовить из военнослужащих стойких защитников народной Польши.
      Должен сказать, что нашу озабоченность о кадрах с должным вниманием восприняли и министерство национальной обороны, и Главное политическое управление Войска Польского. Допущенные промахи впоследствии были выправлены.
      С главнокомандующим Войска Польского М. Жимерским у нас с первых дней установились добрые взаимоотношения. Он чутко откликался на наши просьбы, и не было случая, чтобы отклонил какое-то предложение.
      Наша первая встреча с ним на польской земле произошла в Люблине, вскоре после того, как я был назначен командующим ВВС Войска Польского. Когда я вошел к нему в кабинет, он встал из-за стола, по-дружески поздоровался и с большим вниманием выслушал мой доклад о составе ВВС Войска Польского и организации авиационных училищ.
      - От желающих вступить в армию нет отбоя, - сказал с удовлетворением Жимерский. - Люди так настрадались при немцах, так рвутся в бой, что, если бы у нас были свои подготовленные офицерские кадры, мы могли уже сейчас развернуть массовую армию. Но кадры, кадры, - заключил он с досадой. - У нас это самое узкое место.
      Да, с командными и особенно с политическими кадрами в армии Польши дело в тот момент обстояло действительно туго. И не оставалось ничего другого, как готовить их в спешном порядке.
      - Тут ваша помощь, дорогие советские товарищи, - заявил М. Жимерский, для нас просто бесценна.
      В тот вечер мы говорили и о других делах. Жимерский подкупал своей простотой, твердой убежденностью в том, что в самые ближайшие годы Польша будет иметь свою сильную, хорошо оснащенную народную армию.
      У Жимерского я познакомился с его заместителем генералом Александром Завадским. Он недавно вышел из тюрьмы, куда заточили его гитлеровцы. Завадский был сильно истощен, но в глазах блестел неистребимый дух бойца, чувствовалась большая сила воли. Позже Завадский не раз бывал у нас, помогал советом и делом в формировании польских авиачастей, в подготовке для них квалифицированных кадров.
      Накануне нового, 1945 года я пригласил М. Жимерского и А. Завадского приехать к нам в Замостье, познакомиться с училищем, организацией учебной работы. Прибыли они не одни, а вместе с генералами М. Спыхальским, В. Корчицем и командующим бронетанковыми войсками Д. Мостовенко.
      Высокие гости осмотрели учебные классы, общежития, побеседовали с нашими офицерами - преподавателями и инструкторами, со своими соотечественниками-курсантами.
      - Когда вы успели перестроить эти казармы? - залюбовавшись благоустроенными помещениями, спросил М. Жимерский. - Ведь здесь раньше стоял, кажется, кавалерийский полк?
      - Совершенно верно, - отвечаю. - Это работа нашего инженера. - И я представил Жимерскому командира инженерного батальона подполковника Ворону. Эти казармы он строил еще в 1914 году. Теперь вот ему же довелось переделывать их под учебные классы.
      - Так сколько же вам лет, товарищ Ворона?- поинтересовался Жимерский.
      - Да лет уже немало, - уклончиво ответил подполковник. - Но сил пока хватает. Я счастлив, что довелось снова оказаться в тех местах, где побывал еще до революции. Раньше служил царю, теперь- своему народу.
      - И нашему в том числе, - добавил улыбаясь Жимерский. - Спасибо, большое спасибо.
      Потом мы повезли гостей на аэродром, показали им технику.
      - Много раз видел, как действуют ваши штурмовики и истребители в воздухе, а вот на земле встречаюсь с ними впервые, - признался Жимерский.
      Наши инструкторы давали подробные характеристики каждому типу самолетов, подчеркивая их простоту в эксплуатации и управлении.
      - Это хорошо, - заметил Жимерский. - Наши ребята быстро их освоят.
      Простота устройства наших самолетов, их надежность имели немаловажное значение. Сроки обучения были сжаты до предела. Тем не менее польские товарищи быстро стали полноправными хозяевами боевых машин.
      - Вы сейчас сами увидите, чему научились ваши курсанты, - сказал я Жимерскому.
      В это время по сигналу на взлетную полосу вырулил Ил-2. Издавая громоподобный гул, он быстро пошел на взлет. Набрав положенную высоту, самолет развернулся и точно пересек центр поля.
      - Неужели наш? - спросил Жимерский, показывая на самолет в небе.
      Его недоумение понять было легко. Ведь прошло совсем немного времени, как организовалось училище.
      - Ваш курсант, - говорю ему.
      Главнокомандующий удовлетворенно покачал головой.
      - Не думал, что за такой срок можно поставить училище на ноги. Прошу от моего имени поблагодарить ваших офицеров за усердие и старание.
      Потом свое мастерство в исполнении фигур высшего пилотажа на истребителях показывали наши, советские летчики-инструкторы. Гости следили за ними с восхищением.
      Знакомство с училищем и аэродромом затянулось допоздна. Я предложил гостям переночевать у нас и вместе встретить Новый год.
      Новогодний праздник встретили весело. За столом вспоминали добрые довоенные времена, наиболее яркие боевые эпизоды, шутили, смеялись, пели русские и польские песни. Такая непринужденность и теплота лучше всего способствовали взаимопониманию и сближению.
      Руководители Войска Польского и позже не раз бывали у нас в гостях. Они с удовлетворением отмечали, как быстро растут и крепнут военно-воздушные силы их страны.
      * * *
      К осени 1945 года организованные нами авиационные училища и школы работали уже на полную мощность. Преподаватели и инструкторы освоились с новой для них обстановкой, стали лучше понимать польский язык. Слушатели тоже уже сносно говорили по-русски. Словом, установился тот благоприятный контакт, который позволял готовить для авиации отличные кадры.
      21 июня 1945 года в Демблине состоялся первый выпуск молодых летчиков. По согласованию с польским военным командованием мы постарались придать этому событию торжественный характер. Городок, где размещалось училище, принял праздничный вид: развевались знамена, на клумбах и вдоль дорожек пестрели цветы.
      Поздравить первых летчиков-соотечественников с успешным окончанием учебы прибыли начальник Главного штаба Войска Польского генерал В. Корчиц, представители авиационного командования, Главного политического управления, партийных организаций и местных органов управления.
      Начинается ритуал посвящения вчерашних курсантов в пилоты. Проходит он весьма торжественно. Вот из строя выходит Станислав Калиновский. На нем повое, с иголочки, обмундирование, до блеска начищенные сапоги, губы плотно сжаты, в глазах и радость и неприкрытая гордость. Да и есть чем гордиться сыну простого крестьянина: отныне он становится военным летчиком, защитником неба своей Отчизны.
      В годы гитлеровской оккупации Станислав Калиновский сражался в партизанском отряде. В одном из боев его ранило осколком мины, и парень потерял много крови. Спас его русский партизан, случайно наткнувшийся в лесу на окровавленное тело юноши.
      ...Калиновский чеканным шагом подходит к столу, за которым разместились командование училища, штаба ВВС Войска Польского, гости, и опускается перед генералом на одно колено. Генерал по древнему рыцарскому обычаю кладет на его плечо обнаженную шпагу, давая этим символическим жестом понять, что отныне юноша - вооруженный защитник своего народа, опора и надежда государства. Калиновский, как клятву, произносит "Служу отчизне!" и возвращается на свое место.