Боевые маршруты

      Особенно отмечаю интенсивные, массированные и умелые действия в период проведения последовательных и напряженных боев за расширение плацдарма на западном берегу реки Висла, где удары авиации сыграли значительную роль в достижении успеха. В ряде случаев штурмовики, находясь над полем боя от 15 до 30 минут, делали до 8-10 заходов на цель. Так, 15 августа 1944 года в период с 9.40 до 10.12 группа в составе шести Ил-2 (ведущий Герой Советского Союза капитан Бубликов), подавляя артиллерию противника на ОП в районе Дуже Жабинка, находилась над полем боя 32 минуты, сделав одиннадцать заходов. В результате штурмовки подавлен огонь двух батарей и вызван пожар...
      Разведчики 6 ВА неоднократным фотографированием переднего края обороны противника и систематическим визуальным наблюдением поля боя в течение всего периода держали наземные войска армии в курсе обстановки, что позволило своевременно реагировать на действия противника.
      Штурмовики, истребители и разведчики 6 ВА показали подлинное боевое мастерство, способствовали быстрейшему разгрому врага".
      Плечом к плечу с советскими авиаторами сражались польские летчики. Их воодушевляло победное наступление наших войск. Ветры, дующие с запада, казалось, доносили до них запахи родной земли. И по мастерству, и по отваге они старались не отстать от наших воздушных бойцов.
      Сохранилось боевое донесение об эпизоде, который произошел 25 августа. В этот день командиру истребительного авиационного полка "Варшава" подполковнику И. Г. Талдыкину было приказано выделить группу самолетов для сопровождения штурмовиков. На склонах горы Кальвария окопались вражеские артиллерийские батареи. Их огонь мешал продвижению наших войск. Темп наступления на этом участке замедлился. Требовалось подавить батареи с воздуха.
      Заместителем по политико-просветительной части у Талдыкина был смелый польский летчик капитан Медард Конечный. Он пришел к Талдыкину и попросил:
      - Место, где находятся батареи, я знаю хорошо. Служил когда-то в тех местах. Прошу поручить это задание мне.
      - Не возражаю, - без колебаний согласился Талдыкин. Он знал Конечного как волевого и инициативного командира.
      - Летчиков в группу сами подберете, - добавил Тал-дыкин.
      В условленном месте истребители встретились со штурмовиками и заняли над ними боевой порядок. В паре с Конечным шел хорунжий Козак. Вторую пару возглавлял командир эскадрильи капитан Станислав Лисецкий. Ведомым у него был хорунжий Голубицкий.
      В районе цели по самолетам открыла огонь зенитная артиллерия противника. Заметив вспышки выстрелов, Конечный приказал Лисецкому внимательно наблюдать за воздухом, а сам с Козаком устремился на обнаруженную цель. Стремительное пике, меткие очереди из бортового оружия - и батарея замолчала.
      Тем временем штурмовики приступили к обработке склонов горы, где были упрятаны полевые орудия. Позиции окутались пылью и дымом от взрывов бомб и снарядов.
      На обратном пути наперерез штурмовикам устремилась шестерка "фокке-вульфов". Но польские летчики Конечный, Козак, Лисецкий и Голубицкий упредили их. Используя преимущество в высоте, они первыми ринулись на вражеские истребители, связали их боем и дали возможность штурмовикам сбросить оставшиеся бомбы на склад горючего. К небу взметнулся огромный язык пламени.
      Польские летчики вышли победителями из схватки с вражескими истребителями. Два самолета они сбили, остальных обратили в бегство.
      Вечером подполковнику Талдыкину позвонил командир штурмовой авиачасти. От имени всего личного состава он горячо поблагодарил братьев поляков за самоотверженную боевую работу.
      В конце августа противостоящие нам немецко-фашистские войска прекратили контратаки и начали поспешно строить оборонительные укрепления. Число самолетов у них резко сократилось. Видимо, они перебросили авиацию на другой участок фронта.
      25 августа вечером меня пригласил к себе командующий 69-й армией генерал Колпакчи. Подведя к висевшей на стене карте и как бы размышляя вслух, сказал:
      - Поставлена задача: завтра занять шоссе на участке Гура, Пулавска, Курошув и обеспечить переправу наших войск из района Пулавы. Прикиньте, какие силы вы можете выделить для поддержки наземных войск.
      Теперь прикидывать было не сложно, не то что в сорок первом. У нас насчитывалось более 500 боевых машин. Я связался со своим штабом, записал в блокнот номера соединений, которые можно использовать для обеспечения операции, и доложил командующему армией.
      - Думаю, что авиации достаточно, - заметил Колпакчи. - На всякий случай надо иметь и резерв.
      - Он уже есть, - ответил я Колпакчи. - Со своей стороны прошу дать указание войскам, чтобы при наступлении они обязательно обозначали себя ракетами и дымами при появлении наших самолетов.
      - Резонная мысль, - согласился командующий. - Все будет сделано.
      Утром 26 августа после мощного артиллерийского налета и бомбовых ударов авиации наши наземные войска устремились вперед. Поставленную задачу они выполнили успешно, расширили плацдарм за Вислой до 28 километров и продвинулись на 10 км в глубину. Их наступление надежно обеспечивали с воздуха штурмовики и истребители. Командующий 69-й армией объявил благодарность личному составу тех авиационных частей, которые принимали участие в боях.
      Высокую оценку боевым действиям наших авиаторов дал командующий 1-м Белорусским фронтом. В изданном им приказе говорилось, что части 6 ВА за период с 15.3 по 31.8.44 года, действуя в составе 1 БФ, произвели 23 006 самолето-вылетов.
      За указанный период ими нанесен значительный урон противнику в живой силе и технике. Уничтожено и повреждено 206 танков, 3963 автомашины, 1895 повозок, 149 паровозов, 813 ж. д. вагонов и цистерн, 206 батарей на и ЗА, 145 складов с боеприпасами и ГСМ и много другой техники.
      В битвах за Ковель, р. Западный Буг, Холм, Люблин и выход на реку Висла летный состав 3 гв. шад, 336 иад, 242 нбад и 72 драп показал высокое качество выполнения боевых задач.
      Эти успехи явились результатом беззаветной храбрости и преданности авиаторов нашей Родине, высокой выучки летного состава, умелого руководства офицеров и генералов своими частями и соединениями по организации взаимодействия авиации с наземными войсками в сложных условиях наступательных боев.
      Летчики-истребители надежно прикрывали свои войска, уничтожая авиацию противника еще на подступах к вашим частям. Летчики-штурмовики в тесном взаимодействии с наземными войсками наносили мощные удары по живой силе и технике противника, вызывая чувство восхищения и благодарности наших частей. Летчики-разведчики непрерывной разведкой в течение суток своевременно обеспечивали части разведданными. Весь личный состав был удостоен благодарности Верховного Главнокомандующего...
      За время боевой работы частей и соединений 6-й воздушной армии на 1-м Белорусском фронте было произведено 4077 награждений, в том числе орденом Красного Знамени - 371, орденом Отечественной войны 1-й сте-пени - 236, орденом Отечественной войны 2-й степени - 280, орденом Красной Звезды - 1028, ордевом Александра Невского - 18, медалью "За отвагу" - 396; среди награжденных насчитывалось 629 летчиков, 188 штурманов и 303 воздушных стрелка.
      За 11 месяцев 1944 года части армии совершили 25209 боевых вылетов, сбросили на врага 3036212 бомб. В воздушных боях было уничтожено 786 вражеских самолетов и 94 - на аэродромах. От бомбовых и штурмовых ударов враг понес огромные потери в живой силе и технике.
       
      На земле польской
      8 гвардейская и 69-я армии с 27 июля по 4 августа форсировали Вислу южнее Варшавы и захватили плацдармы в районе Магнушева и Пулавы. 2-я танковая армия 31 июля завязала бои на ближайших подступах предместья Варшавы - Праги.
      Самоотверженно сражалась на этом участке фронта 1-я армия Войска Польского. Мне довелось видеть, как ее части форсировали Западный Буг. Вступив на родную землю, солдаты и офицеры целовали ее и обнимали друг друга.
      С радостью и ликованием встречало польское население своих соотечественников и советских воинов. Их приглашали в гости, одаривали цветами. Во многих селах стихийно возникали митинги.
      Местные жители старались всячески помочь советским войскам и 1-й армии Войска Польского. Они восстанавливали разрушенные мосты, ремонтировали дороги, аэродромы, подвозили боеприпасы, ухаживали за ранеными.
      Чтобы понять глубину чувств поляков, надо помнить о тех страданиях, которые перенесли они за черные годы немецко-фашистской оккупации. А сколько тысяч людей было безвинно убито и замучено гитлеровскими палачами.
      Наша воздушная армия активно поддерживала польские войска с воздуха, во многом способствовала их успешному продвижению в глубь своей страны. Героизм авиаторов носил массовый характер. Наиболее ярко это выражалось в присвоении многим авиационным соединениям и частям собственных наименований.
      Люблинскими стали именоваться 6-й штурмовой и 6-й смешанный авиакорпуса, а также 242-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия; Седлецкими - 13-й истребительный авиакорпус, 163-й истребительный и 658-й штурмовой авиаполки; Демблинскими - 193-я истребительная и 197-я штурмовая авиадивизии.
      Орденом Красного Знамени были награждены 6-й смешанный авиакорпус, 242-я ночная бомбардировочная, 336-я истребительная, 197-я штурмовая, 3-я гвардейская авиадивизии, 333-й гвардейский штурмовой, 70-й гвардейский штурмовой, 1-й гвардейский истребительный, 72-й дальнеразведывательный, 930-й отдельный корректировочно-разведывательный и 163-й истребительный авиаполки.
      19-й штурмовой авиаполк получил в награду орден Александра Невского.
      Стремительное продвижение наземных войск, особенно танковых, вынудило нашу авиацию за сравнительно короткое время три раза перебазироваться на новые аэродромы. При этом боевая работа не ослаблялась ни на час. Суточная норма горючего составляла 800-900 тонн. А ведь кроме бензина надо было вовремя подвезти боеприпасы, продовольствие и другие грузы. Благодаря самоотверженному труду воинов тыла никаких перебоев в снабжении авиачастей всем необходимым не наблюдалось.
      Работа аэродромщиков, особенно изыскателей, часто была сопряжена с большим риском. Летать приходилось в любую погоду, в непосредственной близости от линии фронта, садиться на неизвестные и непроверенные площадки. Были случаи, когда изыскатели залетали на вражескую территорию, попадали под обстрел.
      Перед 11-м танковым корпусом стояла задача - занять Люблин. Инженер аэродромного отдела Киселев с летчиком Зарубиным вылетел на обследование аэродрома, находившегося поблизости от города. По-2 появился над взлетно-посадочной полосой внезапно и на малой высоте. Увидев его, фашисты растерялись. Когда они опомнились и открыли огонь, Киселев уже успел набросать схему аэродрома и отметить его поврежденные участки. Вечером, как только город был полностью освобожден, туда вылетели еще два По-2, которые доставили офицеров-строителей. А рабочие пришли из ближайших сел.
      Сотни поляков добровольно работали всю ночь, к утру аэродром был готов.
      Боевая практика тех дней была насыщена примерами мужества и героизма.
      Однажды восьмерка бомбардировщиков, ведомая командиром дивизии гвардии полковником С. Ф. Бузылевым (штурман гвардии капитан Галанчук), вылетела бомбить колонну вражеских войск, отходившую по дороге Влодива - Словатыче. В районе цели разразился ливень, наземные ориентиры перестали просматриваться. Бу вылев приказал экипажам обойти тучи, снизиться до 500 метров и ударить по колонне с другого направления. Сбросив бомбы, экипажи стали обстреливать вражескую пехоту из пулеметов. Они уничтожили несколько десятков гитлеровцев.
      В тот же день во время свободной "охоты" группа наших истребителей, возглавляемая подполковником Чупи-ковым, встретилась в районе переправы через Западный Буг с "фокке-вульфами". У нас было 16 самолетов, у противника - 30.
      Но, несмотря на численное превосходство врага, советские летчики смело вступили в бой. В жаркой напряженной схватке они сбили пять "фоккеров" и вернулись домой без потерь.
      Отличились ведущие пар капитаны Азаров и Баклан, старший лейтенант Щербаков и лейтенант Александрюк. Первый из них со своим напарником уничтожил два истребителя противника.
      В другом бою летчик-истребитель Харепко совершил тарап. Когда кончились боеприпасы, он, чтобы не упустить врага, отрубпл ему хвостовое оперение плоскостью своего самолета. Кувыркаясь, "фоккер" упал в лес и взорвался. Харенко же благополучно приземлился на своем аэродроме.
      Поддерживая наступление конников, шестерка штурмовиков, возглавляемая старшим лейтенантом Тиховым, уничтожила в районе Стжала (3 км севернее Седлец) три самоходных орудия, которые особенно досаждали своим огнем. На имя командира 299-й штурмовой авиадивизии поступила такая телеграмма: "Личный состав конно-механизированной группы восхищен работой ваших летчиков в районе Седлец. Бойцы и офицеры выносят глубокую благодарность за поддержку их в бою. Командир КМГ генерал-лейтенант Крюков".
      В боях на холмско-люблинском направлении снова отличился мастер штурмовых ударов Федор Бубликов, которому 2 августа 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Через два дня после опубликования указа он во главе шестерки "илов" вылетел на подавление огня артиллерийских батарей, обстреливавших захваченный нами плацдарм. Зенитчики противника открыли по самолетам сильную стрельбу. Но Бубликов не свернул с курса и именно по ним решил нанести первый удар. Сам ведущий сбросил бомбы, а его ведомые начали из пушек и пулеметов уничтожать орудийную прислугу.
      Когда с зенитками было покончено, "илы" приступили к штурмовке полевых орудий. Сделав пять заходов, они полностью уничтожили две батареи врага. Пушки превратились в груду бесформенного металла.
      После выполнения основного задания у штурмовиков еще остались боеприпасы. Не везти же их домой. Обнаружив на дороге колонну пехоты и следовавший за ней обоз, Бубликов повел свою группу в атаку. "Илы" сделали еще четыре захода и нанесли серьезный урон противнику.
      Немало подвигов совершили воздушные разведчики. Экипаж 72-го авиационного полка, выполнив задание, возвращался домой. При подходе к переднему краю он попал под сильный огонь вражеских зениток. Один из снарядов разорвался под плоскостью. Самолет загорелся. Стрелка-радиста убило, а летчик Корпачев и штурман Смелков были ранены. И все же они нашли в себе силы покинуть машину. К ним, когда раскрылись парашюты, с разных сторон устремились истребители. Корпачева им удалось расстрелять еще в воздухе, а Смелков приземлился. Штурман отбивался от врагов до последней возможности. Последний пистолетный патрон он оставил для себя. Позорному плену он предпочел смерть.
      Обо всем этом нам позже рассказали жители г. Холм, очевидцы героической гибели советского офицера. Они и похоронили его.
      Наступление наших войск на ковельском, люблинском и радомском направлениях развивалось стремительно. Противник поспешно отходил, бросая оружие, боевую технику и военное имущество. Наши войска захватили богатые трофеи и большое количество пленных. Бледные, растерянные, они молили о пощаде, проклинали Гитлера. С дрожью в голосе говорили они об ударах советской авиации, особенно штурмовиков. Приведу лишь некоторые показания.
      Один из солдат 4-й роты 5-го батальона 5 лпд:
      - Русские штурмовики буквально висели гад переправой через Западный Буг, по которой отступала наша дивизия. Посчастливилось лишь тем, кто успел переправиться до рассвета. Наш батальон подошел к переправе в 9 часов утра и вынужден был укрыться на восточном берегу. Налетели штурмовики. Одна группа сменялась другой. Они атаковали с малых высот. Подходы к реке были изрыты воронками, усеяны трупами солдат и лошадей, разбитыми повозками, автомашинами. Картина была страшная. Так продолжалось весь день.
      Ефрейтор-артиллерист 21-го полка 17-й пехотной дивизии:
      - Раньше я мало верил в эффективность авиации, но теперь на себе испытал ее мощь. С рассвета 15 августа над нашими артпозициями появилось 8 штурмовиков. Они встали в круг и поочередно начали бросать бомбы, обстреливать из пулеметов и пушек. Сначала были разбиты две пушки соседней батареи, потом выведено из строя три наших орудия и убито 5 артиллеристов.
      Унтер-офицер 476-го батальона 55-го полка 17-й пехотной дивизии:
      - Впервые я попал под удары русских штурмовиков 45.8.44 г. Штурмовке подвергся наш батальон, отступавший по лесной дороге. Нас застигли врасплох, потери были очень велики. Я насчитал более 25 трупов. Раненых было еще больше. Оставшиеся в живых лишились речи, они были оглушены.
      Командир взвода фельдфебель из роты 476-го резервного батальона:
      - Налет русской авиации 26.8.44 г. по своей силе и результатам превосходит все пережитые мною ранее. После такой работы авиации пехота может продвигаться свободно. Небольшие зажигательные бомбы, применяемые штурмовиками, губительны по своему действию. Если они попадают в танк или бронемашину, последние горят как свечи. Я сам видел, как полыхали три танка, запаленные этими маленькими бомбами.
      Обер-ефрейтор 1-й роты 32-го батальона 17 пд:
      - Я не первый день на фронте. Мне пришлось пережить не одну бомбежку. Это сплошной ад. Большинство потерь приносит штурмовая авиация.
      * * *
      Разрозненные группы противника, потеряв способность к организованному сопротивлению, бежали на запад, за Вислу, К исходу 28 июля 8-я гвардейская армия вышла на рубеж Фирлей, Скробув, Новый Двур, Домбрувка, На-суров, Марысин, Широне, Майдан, Вороткув. Далее на юг ее позиции проходили вдоль дороги Люблин - Высоко.
      К исходу 31 июля наступающие форсировали реку и захватили плацдармы на ее западном берегу, в районах южнее г. Варка и западнее г. Пулавы. Форсирование проводилось под прикрытием авиации. Она же защищала плацдармы от вражеских бомбардировщиков.
      С утра 27 июля 2-я танковая армия начала продвигаться в направлении Варшавы. Выйдя к Праге - восточному предместью столицы Польши, танкисты встретились с развитой системой оборонительных сооружений. Здесь стояли переброшенные с других фронтов четыре танковые и одна пехотная дивизии и, кроме того, Варшавский охранный полк. Не сумев прорвать вражеские позиции с ходу, 2-я танковая армия перешла к обороне.
      Ко 2 и 3 августа части 8-й гвардейской и 47-й армий продвинулись вперед и оказались в 10-12 километрах восточное и юго-восточнее Варшавы.
      Трудные условия создались в то время для нашей авиации. Истребители оказались в 250 километрах от основных аэродромов. Базы снабжения остались далеко позади. Горючее, бомбы и снаряды приходилось перебрасывать на автомашинах и самолетами. А всего этого требовалось для боя немало. Суточный расход бомб, например, в конце июля доходил до трехсот тонн, патронов расстреливалось до двухсот тысяч и более. Туго приходилось нашим тыловикам.
      Для перевозки бензина ежедневно совершали рейсы между Ковельским и Люблинским аэродромными узлами пятнадцать "дугласов". На учете была каждая капля горючего. На одном из тыловых аэродромов под охраной двенадцати бойцов осталось 95 бочек авиационного бензина. Их требовалось доставить в Радзынь, находившийся в двух километрах. Автомашин не было. Тогда солдаты по земле перекатили двухсоткилограммовые бочки и сами погрузили их в самолеты. Заботой о горючем жили в те дни все работники тыла, штаба, политотдела.
      За время операции водители автомобильных батальонов перевезли по бездорожью на расстояние до трехсот километров около десяти тысяч тонн грузов. Это был настоящий подвиг. И все же перебои с доставкой горючего случались. И они, разумеется, сказывались на боевой работе авиации.
      * * *
      В дни жарких боев с неослабной активностью велась партийно-политическая работа, направляемая генерал-майором авиации А. Ф. Выволокиным и полковником Я. И. Драйчуком. Именно она обеспечила высокое политико-моральное состояние частей, авангардную роль коммунистов и комсомольцев. Партийные организации умело вели агитацию и пропаганду, быстро и оперативно отмечали отличившихся в бою.
      Как только было получено подтверждение, что гвардии капитан Н. Белавин (33 ГШАП) уничтожил два вражеских паровоза, у командного пункта полка вскоре появился художественно оформленный плакат: портрет летчика с подписью:
      Паровозы вражьи бей,
      Штурмуй, взрывай,
      Как бьет их по-гвардейски
      Белавин Николай.
      Молодой летчик коммунист М. С. Камельчик при штурмовке железнодорожной станции тоже взорвал два вражеских паровоза. Об этом в тот же день рассказала листовка "Сегодня в боях".
      Самолет коммуниста Аврамова при подходе к цели был атакован немецкими истребителями. Воздушный стрелок Фуртакова отбила атаку, но была тяжело ранена. Умело маневрируя, младший лейтенант Аврамов все-таки ушел от "фоккеров". Когда он посадил машину и обессилевшую девушку осторожно вытащили из кабины, она была без сознания. Позже врачи сообщили, что она получила шестьдесят ран. В эскадрилье выпустили специальный боевой листок и плакат, посвященный мужественной комсомолке. О ее подвиге сообщили письмом на родину.
      В частях стало правилом чествование отличившихся в боях. Когда, к примеру, летчик 661-го полка капитан Рахманов совершил 500 боевых вылетов, по этому поводу в эскадрильях состоялись митинги. На родину героя отправили благодарственное письмо.
      Митинги в частях проводились и перед выполнением наиболее ответственных заданий. На командные пункты полков выносились боевые знамена. По возвращении летчики докладывали о результатах полета перед развернутым стягом.
      Командиры, политорганы, партийные организации постоянно воспитывали у личного состава ненависть к врагу, используя для этого прежде всего многочисленные факты зверств, творимых немецко-фашистскими захватчиками. Так было на советской территории, так продолжалось за рубежом.
      * * *
      На польской земле находился один из гитлеровских лагерей смерти Майданек. Его посетили делегации многих частей. Побывали там представители 15-го авиаполка. Своими глазами они увидели адские печи и газовые камеры, в которых фашистские изверги уничтожали людей.
      Как только делегация возвратилась в часть, командир приказал собрать всех на митинг. Вначале воины минутой молчания почтили память погибших в Майданеке. Затем перед товарищами выступили бойцы, сержанты и офицеры, посетившие лагерь смерти. В их кратких речах звучала ненависть к фашистским палачам, твердая решимость отомстить гитлеровцам за их страшные злодеяния.
      В те дни в Люблине над гитлеровскими палачами состоялся суд. Один из подсудимых, Эдмунд Польман, за полтора года лично убил около двух тысяч заключенных. Обершарфюрер Тернес ходил по Майданеку со щипцами и вырывал у своих жертв золотые зубы. Были дни, когда в лагере умерщвлялось по 18 тысяч человек. Всего в Майданеке погибло от рук фашистских палачей полтора миллиона женщин, стариков, детей, военнопленных.
      Командиры, политработники, партийные организации широко использовали материалы суда, чтобы вызвать у воинов еще более жгучую ненависть к фашистским вандалам, призвать их к беспощадной борьбе с врагами.
      Другой лагерь - Освенцим находился на юго-западе Польши. Он получил не менее страшную известность. Мне довелось побывать там самому и воочию увидеть неподдающиеся описанию следы зверств гитлеровских оккупантов. Это был настоящий комбинат пыток и смерти. Значительную часть обреченных составляли поляки, не пожелавшие мириться с "новым порядком", установленным фашистами. В основном лагере мест уже не хватало, поэтому гитлеровцы организовали его филиалы в прилегающих деревнях - Явожле, Моновице, Завишовках, Бжезниках и других.
      Освенцим был создан в 1941 году. Когда мне назвали цифру уничтоженных здесь людей, мурашки пробежали по телу: 4 миллиона человек 28 национальностей.
      Способы уничтожения людей в лагере постоянно совершенствовались. Сначала заключенных просто расстреливали. Потом эсэсовцам такой прием показался непроизводительным. Завели машины - душегубки, соорудили газовые камеры. Были построены 4 такие камеры, полтора десятка крематориев, несколько "бань", где обреченных душили газами. Последнее достижение - "электрический конвейер" смерти. Сотни людей, вступив на ленту, погибали в конвульсиях от тока высокого напряжения. А лента двигалась и доставляла трупы в крематорий.
      А вот еще одно изуверство, уже "спортивного" характера. На специальную площадку во дворе выгоняли 20 военнопленных, и фашистские садисты начинали бить по ним из снайперских винтовок через окно, не выходя из помещения. И только в голову. Задача: кто меньше израсходует боеприпасов, чтобы уничтожить узников до единого. Сначала упражнялся один, потом другой, третий...
      Таков был "новый порядок", который насаждали гитлеровские сатрапы и на оккупированных территориях Советского Союза, и в порабощенных ими странах Европы, в частности в Польше. Поистине кровь стыла в жилах, когда я видел последствия этого "нового порядка". Память о замученных в гитлеровских концлагерях звала к мщению.
      Только после войны стали известны точные цифры жертв немецко-фашистских оккупантов. Польша потеряла от рук гитлеровцев более 6 миллионов человек - 22 процента населения, проживавшего тогда в городах и селах страны. Причем большинство погибло не на фронтах, а в концентрационных лагерях, во время массовых расстрелов, проводимых гитлеровцами для устрашения, в тюрьмах, от эпидемий и т. д.
      Особенно большие жертвы понесла польская интеллигенция. За войну погибло 7500 врачей, более 6000 ученых, профессоров, учителей, более 5500 адвокатов и судей, а также 6000 католических священников. Свыше 2 500 000 поляков фашисты вывезли на принудительные работы в Германию.
      Если к этому добавить, что немцы разрушили почти 66 процентов промышленных предприятий, вывезли половину подвижного состава железных дорог, разрушили около 6200 школ, 25 музеев, 35 театров, нанесли огромный урон сельскому и лесному хозяйству, то станет понятно, какой колоссальный ущерб нанесли гитлеровцы Польше.
      * * *
      Немало храбрых воздушных бойцов нашей армии погибло при освобождении Польши. Хоронили мы их с воинскими почестями. На могилах героев воины-авиаторы клялись мстить за гибель боевых друзей, не жалея ни крови своей, ни жизни.
      В 72-м разведывательном авиационном полку пали смертью храбрых два Героя Советского Союза - майор Виктор Гаврилович Подколоднов и капитан Владимир Антонович Смирнов. Тяжелая утрата! В части состоялся траурный митинг. Похоронили летчиков на центральной площади Ковеля. Проститься с ними собралось все местное население. Городской совет принял решение назвать две улицы именами героев. Политотдел армии послал семьям погибших письма и фотоснимки их могил. На одном из самолетов полка в память о героях было крупно выведено: "За Подколоднова и Смирнова".
      * * *
      Когда был создан Польский комитет национального освобождения, лондонское эмигрантское правительство, боясь потерять руководство над страной, решило организовать в Варшаве восстание. Делалось это с одной целью: пока в столицу не вступили советские войска, утвердить там прежние буржуазные порядки. А потом сказать: "Власть есть, будьте добры с ней считаться".
      Тысячи польских патриотов, обманутых, казалось бы, благородным призывом эмигрантского правительства выступить с оружием в руках против немецко-фашистских оккупантов 2 августа 1944 года, начали возводить на улицах столицы баррикады. Но оружия у восставших не хватало. Гитлеровцы бросили против патриотов танки, артиллерию, броневики. Истекая кровью в неравной борьбе, жители Варшавы самоотверженно дрались за каждый дом, каждую улицу. Но силы их таяли, хотя отвага и мужество варшавян не знали границ.
      Наше командование не было поставлено в известность о том, что такое восстание готовится, и расценивало эту акцию как безрассудную честолюбивую авантюру эмигрантских властей. События в Варшаве начались в неблагоприятный для нас момент. Советские войска в сорокадневной наступательной операции понесли большие потери и не могли оказать восставшим незамедлительной помощи. Бросать измотанные, поредевшие части на такой могучий стратегический узел обороны, как Варшава, было бессмысленно. А для подтягивания резервов требовалось время. К тому же отстали тылы, питавшие фронт всем необходимым.
      Тем не менее наше командование из чувства солидарности с польскими патриотами решило и в трудных для себя условиях сделать все, чтобы помочь восставшим. С этой целью 47-я армия 1-го Белорусского фронта, усиленная одной польской дивизией, перешла в наступление и 14 сентября освободила предместье Варшавы - Прагу. На следующий день туда вступили части 1-й армии Войска Польского и стали готовиться к форсированию Вислы, захвату плацдармов в Варшаве.
      Командование фронта, стремясь усилить удары по врагу, придало 1-й польской дивизии имени Костюшко пять артиллерийских бригад, один минометный полк и, кроме того, поддержало ее действия артиллерийской бригадой и шестью артиллерийскими дивизионами из резерва Верховного Главнокомандования. Польскому соединению придавались также три инженерных батальона и батальон плавающих автомобилей. Поддержку войск с воздуха осуществляла наша воздушная армия.
      Польская дивизия и приданные ей советские части переправились через Вислу и захватили на противоположном берегу плацдармы. Маршал К. К. Рокоссовский после первого боя прислал на имя командира телеграмму, в которой говорилось: "Сегодня 1-я дивизия показала образцы стойкости и мужества в наступлении. Выражаю ее солдатам, унтер-офицерам и офицерам благодарность за боевые успехи и желаю дальнейших побед над нашим общим врагом - немецкими захватчиками".
      Но удержать плацдарм не удалось. Фашисты расчленили переправившиеся подразделения и начали прижимать их к реке. 22 сентября был передан по радио приказ об отходе. Только помощь авиации, огонь артиллерии с нашего берега спасли войска от полного истребления.
      В один из тех дней мне удалось быть на аэродроме, где базировались штурмовики. Возвращавшиеся с задания летчики рассказывали, что делается в Варшаве: город охвачен огнем и окутан облаками густого дыма.
      А вскоре в расположении наших войск появился один из польских повстанцев, которому чудом удалось переправиться через Вислу. Его доставили в штаб, и мы увидели изможденного, оборванного человека, еле стоявшего на йогах. Он-то и поведал нам о страшной трагедии Варшавы и ее жителей.