Альманах Мир Приключений - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ №13 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

3

      Сергей Васильевич не спеша возвращался из молочной. В руках у него был бидон, а в мыслях — шахматная партия с вагоновожатым. Он будет сегодня ее доигрывать, а у него не хватает двух пешек… Сергей Васильевич не переставал думать об этой партии с той самой минуты, как вышел из дому. Поэтому не нужно удивляться, что он забыл в молочной крышку от бидона.
      Надо же было, чтобы ход, спасающий коня, пришел к Сергею Васильевичу как раз под тем балконом, где в этот момент опрокидывался террариум!
      Сергей Васильевич даже остановился. Погруженный в расчеты, он не слыхал ни визга тети Лизы, ни грохота упавшего столика.
      Он не заметил даже, как что-то вылетело откуда-то и, описав дугу, шлепнулось в бидон и нырнуло в молоко.
      — Да! — сказал сам себе Сергей Васильевич. — Кажется, это выход! — и бодро зашагал к дому.
      Мимо него промчались мальчик и девочка.
      — Осторожней! — сказал он, прижав к себе бидон.
 
      Никто не заметил, что произошло. Решительно никто, кроме Женьки. Женька видел все с самого начала до самого конца.
      И теперь перед ним была новая тайна: кто влетел в молоко?
      Женька не был бы Женькой, если бы не кинулся по следам таинственного существа, исчезнувшего в бидоне. И он, гремя самокатом, ринулся через улицу.
      Но, как назло, огромный самосвал, вылетев из-за угла, заставил его попятиться. За ним шел второй, третий… им, кажется, конца не было! Они закрыли другую сторону улицы, и Женька не видел, как его сестра и Миша, выбежав из парадного, помчались куда-то.
      Когда самосвалы проехали, старик с тайной в бидоне был далеко.
      Женька работал изо всех сил. Он размахивал правой ногой, обгоняя шарахавшихся прохожих и пугая голубей, пока не налетел на коляску с ребенком.
      Не хочется рассказывать, что произошло дальше. Но, когда мать ребенка выпустила Женькино ухо, старик уже исчезал в парадном. А когда еле дышавший Женька ворвался в парадное, где-то наверху уже захлопнулась дверь.

4

      Съежившись на скамейке, Лида хотела только одного: чтобы случилось землетрясение, треснула земля и она с Мишей и скамейкой провалились неизвестно куда. Или заблудиться в лесу, чтобы ее никогда не нашли… Или чтобы она была не она, а совсем другая и звали ее не Лида Шершилина, а все равно как, и чтобы ничего этого не было… В ее ушах еще стоял яростный визг тети Лизы, а в глазах — страшное зрелище падающего террариума.
      А Миша сидел, закусив губу, нервно постукивая ногой по песку, и хотел только одного: убить Шершилину. И лишь благородство и высокая пионерская сознательность удерживали его от этого справедливого шага. Но что-то с этой подлой девчонкой надо было сделать. И не зная, с чего начать, Миша сверлил ее злыми глазами.
      А вокруг шла безмятежная жизнь, будто ничего не случилось. Прыгали воробьи, старики читали газеты, девочки собирали прошлогодние желуди, мамы и бабушки катали коляски с младенцами.
      — Что ж теперь будет, что ж теперь будет?.. — шептала Лида, глядя на песочницу, валявшуюся на дорожке.
      Миша взорвался:
      — Ах, вас интересует, что теперь будет? Пожалуйста! Я доложу совету отряда, что писатель не придет, мероприятие сорвано, отряд опозорен. А вы доложите, как явились делегаткой к знаменитому писателю, истребили его животных и все перебили в доме!
      — Террариум не разбился, — робко пролепетала Лида. — А песок и камешки можно принести…
      — А тритон? — прошипел Миша.
      Лида охнула, и слезы закапали на песок. Бедный, бедный дракон! Какая ужасная гибель!
      Миша встал.
      — Давай-давай реви, бывший делегат Шершилина!
      — А ты? — прошептала Лида.
      — А я не обязан отвечать за твое хулиганство!
      Тут Лида заревела в голос.
      На них стали оборачиваться.
      Какой-то старичок выглянул из-за газеты, а девочки со скакалкой подошли ближе.
      — Миша, не уходи! — взмолилась Лида.
      На них смотрели со всех сторон.
      — Знай, Шершилина, что пионер не оставляет товарища в беде! — громко сказал Миша и сел на скамейку.
      — Какой ты хороший, Мишенька! — сказала Лида, рыдая.
      — Не реви, не мешай мне думать.
      Лида проглотила слезы. Она смотрела на Мишу с последней надеждой. Бывают же чудеса на свете! Ну пусть редко, но все-таки…
      Что, если Миша сейчас все придумает? И Алексей Иванович их простит, и тритон не убился, и не придется рассказывать отряду о своем позоре…
      — Сколько у тебя денег? — вдруг спросил Миша.
      Лида лихорадочно вывернула карманы. Кроме огрызка карандаша и катушки белых ниток, у нее нашлось 29 копеек.
      Миша вынул аккуратный маленький кошелек и высыпал на ладонь: перламутровый ножичек, запасной пионерский значок и новенький полтинник. Оп всыпал все это и еще Лидины 29 копеек обратно, застегнул кошелек на кнопку и встал со скамейки.
      — Пошли.
      — Куда? — робко спросила Лида.
      Но он не ответил. И Лида, разрывавшаяся между отчаянием и надеждой, поплелась за ним.

5

      Лида не замечала улиц, по которым они шли. Она видела только Мишину спину и старалась не потерять ее в толпе. Миша шагал, не оглядываясь. Неожиданно он свернул в какой-то магазин. Лида вбежала за ним, не посмотрев даже на вывеску, и только там, внутри, поняла, что они в зоомагазине.
      Вдоль стен до самого потолка стояли пустые клетки, такие маленькие и тесные, что нельзя было понять, для кого они — для птиц или для мышей. У прилавка толпились разные люди. Продавец набирал совком из ящика красных копошащихся червячков и развешивал в фунтиках.
      Сбоку стояли аквариумы. В зеленоватой воде метались маленькие хвостатые рыбки. На подоконнике были навалены безрадостные куски серого туфа. В темном углу в клетке сидел какой-то печальный зверь — Лида не могла разобрать, кто это.
      Миша не терял времени. Он протискивался между мальчишками и покупателями, пока не оказался рядом с продавцом.
      — Сколько стоит тритон? — спросил он.
      — Нет тритонов, — ответил продавец.
      — А когда будут? — спросил Миша упавшим голосом.
      — Когда наловишь, — сказал кто-то из очереди.
      — Поезжай в Крым, — дружелюбно посоветовал другой.
      — Как же так!.. — обидчиво начал Миша.
      Но тут кто-то потянул его за рубашку. Миша оглянулся и увидел парня, похожего на фотонегатив: так загорело его лицо и выгорели волосы. Парень подмигнул и пошел к выходу. Миша за ним, Лида за Мишей. Все трое вышли на улицу. Мальчишка свернул в первые ворота и поманил их пальцем.
      — Кролика надо? — шепотом спросил он и отогнул полу пиджака.
      Из внутреннего кармана торчали серые уши крольчонка.
      — Ой, какой!.. — начала Лида.
      Но Миша твердо сказал:
      — Не надо.
      — А вот! — И мальчишка, как фокусник, вытащил откуда-то белую мышь с розовым хвостиком.
      Лида пискнула.
      — Нам нужен тритон. Понял? — вразумительно сказал Миша.
      — Чудаки! — фыркнул мальчишка. — Им дают законного кролика, а они…
      Но, заметив по лицу покупателя, что сделка не состоится, быстро запахнул пиджак и сказал:
      — Ладно. Можно тритона. Три рубля!
      Лида ахнула.
      — Ты что, с ума сошел? — возмутился Миша.
      — Не нравится — иди в магазин. Мне еще твоего тритона ловить надо!
      — Так он же в Крыму…
      Мальчишка не смутился:
      — Вот видишь, а говоришь — дорого!
      Этот ответ даже Мишу сбил с толку.
      — Как же: он там, а ты здесь…
      Мальчишка не лез в карман за ответом:
      — Кто знает места, тот и здесь поймает. Одним словом: берешь или не берешь?
      — Погоди, мы сейчас, — сказал Миша и отвел Лиду в сторону. — Беги домой, неси три рубля! Я его задержу, — сказал он пронзительным шепотом.
      Лида с ужасом посмотрела на него:
      — Ой, мне не достать! Дома никого. Мама на дежурстве…
      — Ну, Шершилина! — только и мог сказать Миша.
      — Эй, вы там, берете или нет? — крикнул мальчишка.
      — Берем! — буркнул Миша. И шепотом сказал Лиде: — Ладно. Пойду к отцу на работу. Но имей в виду: потом отдашь!
      — Честное слово, Мишенька, отдам!
      Миша подошел к продавцу:
      — Неси своего тритона.
      — Давай деньги!
      Миша фыркнул:
      — Вперед?! Еще чего!
      Тритонщик возмутился:
      — Это чтоб я мучился, доставал, тащил, а вас потом поминай как звали?
      Теперь возмутился Миша:
      — Ага! А ты хочешь, чтобы мы тебе дали деньги, а потом тебя поминай как звали?
      Разговор зашел в тупик.
      Лида, увидев, что рушится последняя надежда, вмешалась в разговор. Она пыталась уговорить обоих, чтобы они поверили друг другу и что никто никого не обманет.
      Но продавец тритонов и покупатель стояли на своем. И, только когда Миша сделал вид, что уходит, мальчишка сказал:
      — Ладно, давай аванс. Копеек пятьдесят.
      Лида было обрадовалась, но Миша твердо сказал, что аванса не будет.
      Тогда тритонщик, чувствуя, что сделка проваливается, сдался и только потребовал шесть копеек на трамвай для скорости.
      Тут Миша не возражал. Он достал из кошелька пятак и две копейки и спросил копейку сдачи. Но у продавца тритонов копейки не было. Лида испугалась, что опять все разладится, но Миша догадался разменять две копейки в газетном киоске.
      — Когда будет тритон? — спросил он.
      Мальчишка озабоченно поднял глаза к небу и сморщил лоб.
      — Значит, так. На этом самом месте. Через полчаса.
      Миша выглянул из ворот. На больших часах почтамта было двадцать пять одиннадцатого.
      — Значит, без пяти одиннадцать чтоб тритон был здесь! — строго сказал Миша.
      — Будет сделано! — крикнул мальчишка на бегу, и его белая голова сверкнула уже на другой стороне улицы.
      Лида сияла.
      — Какой ты молодец, Мишенька! Как ты все чудно устроил! Мы сразу же ему отнесем, да? И скажем: простите нас. И ей скажем: простите, хоть она и противная, правда?
      — Ты глупа, Шершилина. Жди его здесь. Никуда ни шагу!
      — Хорошо, Мишенька, — покорно сказала Лида.
      — Я могу немного задержаться. Скажешь ему, чтобы подождал.
      — Да, Мишенька.
      — Дашь ему в крайнем случае семьдесят три копейки. — И Миша высыпал Лиде в руку монеты из кошелька.
      — Я дам, Мишенька.
      — Но не смей давать, пока он не покажет тритона. И чтобы все лапы были целые и хвост. Поняла?
      — Поняла, Мишенька.
      — Ну, смотри, Шершилина! — сурово сказал Миша и ушел.

6

      — А где же крышка? — спросила Таисия Петровна, едва Сергей Васильевич вошел в переднюю.
      Сергей Васильевич поглядел на бидон.
      — А разве была крышка? — удивился он.
      — Конечно, могло быть хуже, — кротко заметила жена. — ты мог принести домой крышку и оставить в молочной бидон.
      — Ну, Тася… — обиделся Сергей Васильевич и пошел прямо к шахматной доске.
      Таисия Петровна отнесла бидон на кухню. Она сняла с полки голубую кастрюльку и вылила в нее молоко.
      Бидон выпал из ее рук и покатился по полу.
      Опершись лапками о край кастрюли, на нее смотрел маленький пестрый дракон, а из молока торчал его колючий гребень.
      С минуту Таисия Петровна и дракон смотрели друг на друга. А потом она безмолвно вышла из кухни. Ее слабое сердце не позволяло ей находиться в одной комнате с таким существом.
      Она тихо тронула за плечо Сергея Васильевича.
      — Сережа, — сказала Таисия Петровна нетвердым голосом, — пойдем со мной.
      У Таисии Петровны было такое выражение лица, что Сергей Васильевич тотчас встал и пошел, поддерживая жену под локоть.
      В кухне Таисия Петровна подвела мужа к кастрюльке и показала пальцем.
      — Скажи мне, что оно такое? — спросила она.
      Сергей Васильевич начал хлопать себя по всем карманам, как делал всегда, когда ему нужны были очки. Таисия Петровна сунула ему свои, и он наклонился над кастрюлькой.
      — Что ты! Хочешь, чтобы оно цапнуло тебя за нос? — крикнула Таисия Петровна и оттащила мужа подальше. — Знаешь, какой был случай в Ленинграде на почтамте? Один раз пришла посылка для зоосада со змеями.
      — Ну, ну? — сказал Сергей Васильевич.
      — А начальник почты сунулся туда, вот вроде тебя, а змея и схвати его за нос!
      — И что же он?
      — Спасибо, змея была не ядовитая. А туркменская эфа в пустыне сама скачет на людей! Видишь? А ты суешься!
      — Так ты считаешь, что это змея? — задумчиво спросил Сергей Васильевич. — А это ничего, что у нее лапки?
      Таисия Петровна возмутилась:
      — Посмотрите на этого человека! Притащил неизвестно что, неизвестно зачем и еще меня расспрашивает про лапки!
      Сергей Васильевич заморгал глазами и робко сказал:
      — Тасенька, честное слово, понятия не имею, как оно туда попало. А что это такое, мы сейчас узнаем.
      И он направился к полке, где стояло пятьдесят томов Большой советской энциклопедии.
      — И на какую букву ты собираешься смотреть? — осведомилась Таисия Петровна.
      Сергей Васильевич смущенно улыбнулся.
      — И ничего смешного, — сказала Таисия Петровна. — Как бы оно ни называлось, я знаю одно: звери в молоке не водятся.
      Она храбро поддела шумовкой дракона, который невозмутимо сидел в той же позе, и дала стечь молоку. Тут она увидела перепонки на лапках и обрадовалась.
      — Ну вот, теперь я знаю, что оно из лягушек. И чего только не подбавляют в молоко эти жулики! Дай скорей миску!
      Дракон перебрался в миску.
      — Теперь тебе лучше. Поплавай, миленький!
      Сергей Васильевич, который почему-то чувствовал себя виноватым, услыхав, что жена разговаривает с родственником лягушки, понял, что гроза миновала.
      — Я рад, Тася, что он тебе понравился, — скромно сказал он.
      Таисия Петровна уничтожающе посмотрела на него:
      — Если ты в другой раз захочешь сделать мне подарок, пожалуйста, не клади его в молоко!
      — Ну Тася! — сказал Сергей Васильевич.

7

      Лида сидела на тумбе у подворотни под надписью «ЗВОНОК К ДВОРНИКУ». Она немного успокоилась и даже начала заплетать растрепанную косу, поглядывая на большие часы па почтамте. Минутная стрелка сперва долго-долго стояла на одном месте, а потом сразу перепрыгивала на другую минуту. И Лида подумала: какое было бы счастье, если бы тогда, на балконе, когда она прилипла носом к террариуму, стрелка сразу перепрыгнула на десять минут — и ничего бы не случилось! Тут она подумала, какая она глупая, и сокрушенно покрутила головой.
      К ней подошел человек с чемоданом и спросил, как пройти на Колокольную улицу.
      Она пошла с ним до угла и показала. А потом опять села на место.
      Прошло двадцать три минуты. Теперь Лида думала о том, очень ли больно, когда на голову хлопается террариум, или только обидно. Плохо, конечно, что там был песок, он мог попасть в глаза…
      Мимо нее прошла маленькая девочка. У нее развязался шнурок, и она все время на него наступала. Лида догнала ее и завязала шнурок бантиком. И опять уселась ждать и думать. Теперь она думала об Алексее Ивановиче: что у него нет ни кошки, ни собаки. Был только один дракон, а теперь нет никого… И ей так захотелось сказать ему, чтобы он не горевал, что Миша сейчас достанет три рубля, что мальчик принесет тритона и Алексею Ивановичу опять будет с кем играть в домино! Тут она тихо засмеялась.
      А что, если узнать телефон и позвонить Алексею Ивановичу? Да нет. Он и разговаривать не станет. Повесит трубку, и все.
      Она опять погрустнела. А если телеграмму?
      Было без десяти одиннадцать, когда к подворотне примчался тритонщик.
      — Видала точность? — заорал он на ходу, показывая на часы.
      — Молодец! — закричала Лида. — Умница! Тритон хороший? А лапки все?
      — И лапки и крылышки! — гордо сказал тритонщик.
      — Какие крылышки?
      — А как он, по-твоему, летает? — хладнокровно сказал мальчишка.
      Лида захлопала глазами. Она представила себе, как тритон летает вокруг тети Лизы…
      — Покажи, — пролепетала она.
      Тритонщик таинственно поманил ее в подворотню.
      — На! — и царственным жестом протянул ей взъерошенного чижика.
      Лида ахнула:
      — Что это?
      — Что надо, и еще лучше!
      — Но это же не тритон, это птичка! — Лида с отчаянием смотрела на продавца.
      Мальчишка сорвал кепку с головы и шваркнул об землю.
      — Да вы что?! — завопил он. — То им одно, то другое! Бегаешь как собака, а они нос воротят! Давай деньги!
      Лида стояла с самым несчастным видом. Она не могла вставить ни одного слова, пока он не кончил кричать.
      — Да что ты, мальчик! — наконец сказала она. — Ты, наверное, не понял. Мы чижика не просили. Мы просили тритона.
      — Говори: этого берешь?
      — Не беру! — твердо сказала Лида.
      Тут, как ни странно, мальчишка сразу успокоился, поднял кепку и надел на голову.
      — Железно, — сказал он. — Будет тритон,
      — С гребешком? — спросила Лида. Она вспомнила, что у того тритона был гребень.
      — С гребешком. Через два часа здесь. Давай десять копеек.
      — Аванс? — деловито спросила Лида.
      Тритонщик презрительно посмотрел на нее.
      — На автобус!
      Лида дала ему гривенник, и он моментально скрылся из виду.

8

      Подумав, Лида подняла с тротуара пустую коробку от папирос «Казбек», оторвала крышку и на обратной стороне написала: «Миша, я на почте». Заткнула записку за табличку «Звонок к дворнику» и помчалась на почтамт.
      Там она взяла телеграфный бланк и принялась сочинять телеграмму Алексею Ивановичу.
      Это оказалось не так просто. Во-первых, перья: они или не писали совсем, или продирали бумагу. Во-вторых, люди. Наверное, у Лиды было что-то такое в лице, что к ней все подходили с просьбами и она никому не могла отказать. Сперва она показала старушке Степановой, где расписаться на переводе от сына. Потом старательно выводила адрес на посылке в Якутию. Потом читала письмо женщине, которая забыла дома очки.
      И только после этого, забравшись в дальний угол, смогла заняться телеграммой. И стала писать все, что думала и чувствовала:

      ЗЕЛЕНОГОРСК САДОВАЯ 13 КВАРТИРА 7 АЛЕКСЕЮ ИВАНОВИЧУ МАМОНТОВУ ОЧЕНЬ ПРОСТИТЕ НАС ДОРОГОЙ УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСЕИ ИВАНОВИЧ И ВАША ТЕТЯ ПОЖАЛУЙСТА НЕ ГОРЮЙТЕ ДРАКОНА ДОСТАЛИ С ГРЕБЕШКОМ ПРИНЕСЕМ ВЕЧЕРОМ ИЗВИНИТЕ Я НЕ ХУЛИГАНКА
ШЕРШИЛИНА ИЗ 27 ШКОЛЫ

      И, дуя на телеграмму, Шершилина стала в очередь. Она очень радовалась, что Алексей Иванович скоро получит телеграмму и утешится. Сияя, она протянула бланк телеграфистке.
      Телеграфистка в зеленой кофточке, быстро подчеркивая, подсчитывала слова.
      — Скажите, она скоро дойдет? — спросила Лида.
      — Скоро. Фамилия как? Мершилина?
      — Шершилина, — отчетливо, как в классе, сказала Лида, всунув голову в окошечко. И вдруг с ужасом увидела, как телеграфистка писала на бланке: «1 рубль 15 коп.».
      — Ой, что вы! У меня денег не хватит! У меня только шестьдесят три копейки!
      — Так не пиши тридцать пять слов! — И телеграфистка бросила телеграмму обратно.
      — А сколько можно на шестьдесят три копейки?
      — Половину!.. — сказала телеграфистка и уткнулась в следующую телеграмму.
      Лида отошла в уголок и задумалась.
      Выходит, надо выбросить из телеграммы семнадцать слов. Самое меньшее! Адрес — восемь слов — трогать нельзя, а то ее, наверное, не туда доставят. Значит, на весь разговор Лиде остается всего-навсего десять слов! Вот это была задача! Но что бы ни было, самые хорошие слова она оставит.
      Можно вычеркнуть «очень», хотя она в самом деле очень виновата… Дальше. Какое из двух слов оставить: «дорогой» или «уважаемый»? «Дорогой» лучше.
      Потом Лида сообразила: если «Алексей Иванович» есть в адресе, он же поймет, что это написано ему. И вычеркнула еще эти два слова.
      Тут Лида вспомнила, что один раз получила телеграмму: «Поздравляю днем рождения». «С» не было, но мама сказала, что в телеграммах так и надо. Значит, все маленькие слова вон!
      И Лида сразу выкинула: «и», «с», «я», «из». Телеграмма стала короче еще на четыре слова!
      Осталось выбросить десять слов. Но чем их меньше оставалось, тем было труднее вычеркивать.
      «Пожалуйста не горюйте дракона достали» — это совершенно необходимые слова.
      «Гребешком» надо оставить. Лида вычеркнула «вечером», «извините» и «нас». Что же получилось?

      ПРОСТИТЕ ДОРОГОЙ ВАША ТЕТЯ ПОЖАЛУЙСТА НЕ ГОРЮЙТЕ ДРАКОНА ДОСТАЛИ ГРЕБЕШКОМ ПРИНЕСЕМ НЕ ХУЛИГАНКА
ШЕРШИЛИНА 27 ШКОЛЫ

      «Очень хорошая телеграмма», — решила Шершилина и сосчитала слова. Шестнадцать! Ой, еще шесть слов лишних!
      С тяжелым вздохом она выбросила хорошее слово «пожалуйста» и не такое хорошее — «школы».
      И тут она сообразила, что знаменитого писателя в его собственной квартире почтальон найдет и без имени-отчества. И вычеркнула из адреса «Алексею Ивановичу».
      Оставалось два слова лишних, но Лида уже ничего больше не могла выбросить.
      И она понесла телеграмму, как есть.
      — Извините, — жалобно сказала Лида телеграфистке, — у меня никак больше не сокращается.
      Телеграфистка стала читать телеграмму, и брови у нее поднимались все выше и выше. Вдруг она вскочила и унесла телеграмму к дальнему столу, где ее подруга стучала телеграфным ключом. Они начали хохотать. Потом обе подошли к окошечку и высунулись к Лиде:
      — Слушай, а что это за «дракон» и «ваша тетя»?
      Лида быстро рассказала свою горестную историю. Девушки ахали и фыркали. Потом телеграфистка сказала:
      — Все равно два слова надо сократить.
      — Сама знаю, — печально сказала Лида. — Но какие?
      — Может быть: «Не горюйте»?
      — Ой, что вы! — испугалась Лида. — Самые главные слова!
      — Тогда: «Не хулиганка», — сказала телеграфистка и вычеркнула. — Теперь все в порядке.

      ЗЕЛЕНОГОРСК САДОВАЯ 13 КВАРТИРА 7 МАМОНТОВУ ПРОСТИТЕ ДОРОГОЙ ВАША ТЕТЯ НЕ ГОРЮЙТЕ ДРАКОНА ДОСТАЛИ ГРЕБЕШКОМ ПРИНЕСЕМ ШЕРШИЛИНА 27.

      Лида высыпала все свои деньги на окошечко, а телеграфистка протянула ей квитанцию.
      — Шестьдесят четыре копейки? — вскрикнула Лида. — А у меня шестьдесят три!
      — Такая история стоит дороже, — весело сказала телеграфистка.
      — Большое спасибо, я отдам, — сказала Лида. И тут на почтамте появился Миша Коробкин.
      Лида подбежала к нему и стала рассказывать: как тритонщик принес не то, и как она твердо отказалась, и как потребовала, чтобы с гребешком, и что через два часа тритон будет в подворотне.
      — А ты достал три рубля? — спросила она.
      — Почему три?
      — Так он же сказал: три…
      — Ты глупа, Шершилина, ты плохо знаешь арифметику. Сколько, по-твоему, нужно прибавить к семидесяти трем копейкам, чтобы получить в сумме три рубля?
      Лида похолодела. Снова надвигалось что-то страшное.
      Дрожащей рукой она протянула Мише квитанцию.
      Сперва он не понял, в чем дело. Но когда понял… Лидино счастье, что они были на почте, а не в подворотне, а то Миша разорвал бы ее на кусочки!
      Но вокруг были люди, и Миша, уставившись на Лиду, кричал ей в лицо пронзительным шепотом: что зачем ему навязали эту идиотку, и что она его утопит, и что его снимут с председателя отряда, и что если бы он тоже не отвечал за поручение, то пусть бы она хоть сама свалилась с балкона, какое ему дело! Два часа он из-за нее уламывал отца, бухгалтера, дать ему два рубля двадцать семь копеек, и наконец выклянчил, и то только в счет своих карманных денег на будущий месяц, и теперь ему негде взять ни копейки…
      Тут он умолк. А когда к нему вернулись слова, кончил так:
      — Иди сама и доставай, где хочешь. Но чтоб через два часа деньги были. Я жду у подворотни.

9

      Честное слово, Лида сделала все, чтобы достать деньги! Прежде всего она, конечно, побежала домой: бывало, что мама заходила ненадолго с дежурства. Но уж если не везет, так не везет. Дома не было ни мамы, ни соседки Ольги Павловны, у которой можно было попросить. Не было даже брата Женьки, он где-то носился на самокате.
      Проходя мимо зеркала, Лида увидела себя и покачала головой. Нарядное школьное платье уже ни к чему. Она переоделась в домашнее и решила сходить к своей лучшей подруге Лиле. Вот кто ее выручит!
      Лиля жила во дворе напротив.
      Но это был, наверное, совсем несчастный день! Еще у дверей Лида услышала, как Лилина мама кричала на Лилю, чтобы та не смела надевать ее берет на собаку. Лида подождала немножко, но Лилина мама кричала все громче, и Лида ушла, так и не позвонив.
      Во дворе она вдруг рассердилась на себя: почему она такая глупая? Как люди достают деньги? Что, они ходят и просят друг у друга? Нет, они зарабатывают!
      Через несколько минут Лида уже стояла перед доской объявлений. Вокруг нее, как пчелы, жужжали люди, которые хотели меняться комнатами. Они сходились, о чем-то сговаривались, потом расходились и сходились с другими, будто играли в какую-то игру. К Лиде даже подбежал один старичок и спросил: «Что вы меняете?» — но, увидев девчонку, махнул рукой.
      Наконец Лида протиснулась к доске и прочитала все объявления сверху донизу. Никогда она не знала, что объявления — это так интересно! Кто-то давал уроки на гитаре по какой-то циферной системе, другие обучали всем иностранным языкам, продавали собак, шкафы, коз и радиолы.
      А больше всего требовались няньки, особенно опытные.
      Лида подумала: «Опытная я или нет?» И решила, что очень опытная, потому что никто ни с кем так не мучился, как она с Женькой. Она вынула тетрадку, которую специально захватила из дому, и записала подходящее объявление: «Требуется няня к одной девочке». После Женьки к мальчикам ей не хотелось.
      Выбравшись из толпы, Лида пошла наниматься. По дороге она увидела витрину с зеркалом и немножко задержалась: надо же было, перед тем как явиться на работу, привести себя в приличный вид!
      Она переплела косу, расправила бант и, когда стряхнула с платья последние пылинки, вдруг с грохотом повалилась на землю. Вокруг ее ног обвилась веревка с двумя консервными банками, а над ней плясали двое одинаковых мальчишек в желтых майках и орали: «Смерть девчонкам!»
      Лида так привыкла к ударам судьбы, что даже не удивилась. Она только швырнула банки в мальчишек, и те с гоготом понеслись дальше.
      Вы, конечно, догадались, что это были близнецы Боря и Лева, те самые, которые каждый день скатывались по перилам с четвертого этажа, пугая Сергея Васильевича.
      Лида почистилась и пошла дальше, заглядывая в тетрадку. Оказывается, ей надо было опять пройти по Большой Минеральной, мимо дома в лесах, где утром на них с Мишей свалилось ведро с мелом. Вспомнив об этом, Лида вздохнула. Такое было хорошее утро, и ничего еще тогда не случилось…
      Тут она услышала зычное: «Эй!» — и подняла голову. Прямо на нее сверху глядел тот самый усатый.
      — Вы мне? — спросила Лида.
      — Когда ты являешься? Раньше не могли прислать? — заорал он. — И почему одна? Почему ты одна, я тебя спрашиваю!
      — Я не знаю, — пролепетала Лида.
      Но он не слушал. Он орал, что нечего посылать пигалиц, что у него не детский сад и что пятого этажа не будет!
      У Лиды звенело в ушах. Тут усатый вдруг замолчал и исчез. Но только Лида двинулась дальше, усатый вынырнул этажом ниже и заорал, чтобы она немедленно вставала на работу.
      Работа? Да ведь это как раз то, что ей надо! Неужели ей наконец повезло?
      Не прошло и пяти минут, как она, полная усердия, тащила носилки с песком вдвоем с Жучковой, огромной теткой, до глаз повязанной рыжим платком. По дороге Лида робко спросила: дадут ли ей сегодня аванс. Но Жучкова ее не слышала, она пела пронзительным голосом:

      И за борт ее бросает
      В набежавшую волну!

      Когда они свалили песок, вдруг кто-то забил в железный рельс.
      — Шабаш! — сказала Нюра Жучкова и бросила носилки.
      Наступил обеденный перерыв. Рабочие спускались во двор, мылись у крана, садились кто где, закуривали, доставали еду. Лидина напарница села на бревно и гаркнула на весь двор:
      — Кто, девки, пить хочет?
      Пить хотела вся ее бригада. Быстро собрали на четыре литра квасу, кто-то принес чистое ведро.
      Ну, как вы думаете, кого послали за квасом? Конечно, новенькую — Лиду Шершилину.
      Лида шагала, улыбаясь во весь рот. Она — работница! Она идет за квасом для своей рабочей бригады!
      Гремя ведром, в котором бренчал полтинник, она понеслась к той самой алюминиевой бочке, за которой утром шел Женька.
      Бочка стояла за углом, в тихом, зеленом переулке. За ней, как и утром, вилась очередь. Лида пристроилась в хвосте. И вдруг услышала пулеметную очередь:
      — Па-па-па-па-па-па!
      Лида вздрогнула и оглянулась. Это тарахтели мальчишки — и кто бы вы думали? Ее враги, те самые одинаковые мальчишки в желтых майках, которые ни за что ни про что свалили ее у витрины!
      Они перебегали от дерева к дереву, прячась за стволами, и стреляли друг в друга автоматными очередями из палок.
      Лида сперва забеспокоилась: как бы они опять не устроили ей какую-нибудь гадость. Потом подумала, что стыдно рабочему человеку бояться каких-то лодырей! Но, когда мальчишки поспорили, кто из них убит первый, и отчаянно подрались, она на всякий случай переложила ведро в другую руку — подальше от них. Медленно подвигаясь вперед, Лида все время поглядывала: что они делают?
      И вот Лида у бочки.
      — Пожалуйста, четыре литра, — солидно оказала она. — Вот в это ведро. На всю нашу бригаду.
      И стала внимательно следить, как круглая продавщица, похожая на куклу-матрешку, опрокидывала в ее ведро кружку за кружкой.
      — Четыре! — сказала продавщица и протянула руку.
      Лида не шевелилась.
      — Сорок восемь, — сказала продавщица. — Плати!
      Лида не шевелилась. Полтинник лежал на дне ведра!
      — Ну, что же ты? — сказала продавщица. — Где деньги?