Good as Good - Бунт вурдалаков (Звездная месть - 2)

      — Зачем? — спросил Иван.
      — Я тебя не спрашиваю, зачем ты рыщешь в чужом доме.
      — Хорошо.
      Иван вытащил из клапана стимулятор и бросил шарик карлику Авварону.
      Тот поймал его на лету, поймал нижней слюнявой губой и тут же проглотил. С минуту он лежал с закрытыми глазами. А потом встал. Он теперь казался повыше ростом, чем был при первой встрече, когда Иван принял его за призрака…
      — А я и был там призраком, ха-ха; — сказал он почти без шмыганья, прихрюкивания и акцента, — в лесу я призрак, в утробе и подземелье полупризрак, здесь — сам видишь. А есть места, где я… — Авварон не договорил, спрятал глаза в тени капюшона.
      — Мысли ты ловко угадываешь, — перевел Иван на другую тему и улыбнулся впервые за последнее время: — А теперь я попробую угадать кой-чего!
      Он пристально вгляделся в Авварона, дал ему мыслеприказ раскрыться, снять все барьеры… и почувствовал, что барьеров никаких и нет, что пси-объемы карлика полностью раскрыты… но в них- пустота, мрак, ничто!!!
      Это бььпо страшно. Иван никогда не сталкивался ни с чем подобным вместо сознания, подсознания и сверхсознания — всех этих внутреннепсихических сущностей любого разумного существа — он видел и ощущал провал, бездонный колодец мрака. Под внешней оболочкой карлика скрывалось ничто! Нет, не может быть! Иван взмок от напряжения, он прощупывал колдуна насквозь и ни черта «не видел. Он был близок к безумию, к истерике, и опять что-то его спасло, он отшатнулся в сторону и обернулся — карлик был там, за спиной, он вновь гипнотизировал Ивана тяжелым взглядом. Да, это был именно он.
      А в углу, у стены расплывался в полумраке его фантом, пустота, ничто.
      Иван прощупывал „внутренности“ пустоты! Нет! Хватит! Он прыгнул вперед и сбил карлика с ног ударом сапога, загнал в угол, подавил его волю и стал проникать в его мозг… путанные, бессвязные мысли, страх, все очень поверхностное, суетное, Ивану не удавалось заглянуть глубже, разглядеть что-то важное, нужное, за путаницей и страхом проглядывала все та же тьма и пустота. Нет, хватит! Иван зацепился за что-то податливое и вязкое в мозгу карлика и трижды продиктовал команду: „Полное подчинение! Полное…“
      Авварон привалился к стене, вытянул лапки, клюка выпала из сморщенной руки.
      — Чего ты хочешь от меня, говори? — выдавил он.
      — Ты поведешь меня! — сказал Иван вслух.
      И еще два раза повторил то же самое в концентрированном гипноприказе-установке: „Ты поведешь меня!“ И усыпил карлика на три минуты.
      За это малое время он успел собраться и немного отдохнуть, сбросить нервную напряженность. Голова немного кружилась- с Иваном это частенько случалось после таких вот поединков. Он не любил этих приемов и вообще всех видов пси-подавления не переносил, ему всегда казалось это не совсем честным. Но не каждый вопрос можно было решить в мирной беседе, кулаками, мечом или лучеметом. Карлик ему еще пригодится!
      — Зря все это, — пролепетал очнувшийся, еще вялый Авварон. — Зря! Тут до тебя уже приходили шестеро. Где их могилы? Где их кости лежат? Никто не знает. Они пропали здесь, сгинули. Ты седьмой! И это только от вас, и только за последнее время! Отсюда никто не возвращается… а ведь ты мог уйти, я знаю, ты был в переместителе, я все видел. Ты бы уже давно лежал в траве, на берегу озера…
      — Заткнись, нечисть! — взорвался Иван.
      — Молчу! Дай мне еще стимулятор.
      — Хватит. Нам пора идти!
      — Кому это нам?
      — Мне пора идти, — поправился Иван. — А ты меня поведешь!
      — Куда?
      Иван не знал, что и сказать.
      — Куда?!
      — Туда, где мне дадут ответы на все вопросы, понял?
      Туда, где сейчас держат наших!
      — А потом?
      — Брось издеваться! — Иван явственно видел смех в глазах карлика. Если ты мне не будешь помогать, я тебя…
      — Убьешь?!
      — Убью! Ты должен выполнять все мои распоряжения, ты…
      — Ты уверен? — карлик ухмыльнулся как-то особо нехорошо. И исчез.
      Растворился в полумраке.
      Иван крутил головой, пытаясь отыскать его. Но маленькой черной тени нигде не было. Он не видел карлика, он его не чувствовал. А как же установка» как же гипноприказ?!
      — Я здесь!
      Авварон стоял в бойнице. И ветер терзал складки его балахона. В спину ему тускло светила местная луна — сияние было мертвенным, лиловым. Раньше Иван что-то не видел тут никакой луны, наверное, вышла из-за туч.
      — Я не уйду от тебя, — проговорил карлик полушепотом, — я на цепи. Но не тешь самолюбие, вовсе не ты выкозал эти цепи, не ты посадил меня на них… хотя доля есть и твоей работенки! Дай мне стимулятор.
      — Нет!
      Иван привалился спиной к сырой стене. Ему хотелось плюнуть на все, вернуться, на самом деле — зарыться с головой в траву, и все забыть.
      — Поздно! — тяжелым голосом проговорил карлик Авварон. — Теперь уже поздно. Никогда не следует раскачивать маятник, не зная, как его потом можно остановить. Пошли?
      Иван поднял голову.
      — Пошли, не то упустим момент и придется долго выжидать. А мне нельзя выжидать. Для меня в каждом пространстве свой срок… — сказав это, карлик словно бы испугался чего-то, запнулся. — Но Иван не придал никакой го значения его испугу.
      Иван уже стоял на ногах. Пошли так пошли!
      По кривым осыпающимся лестницам без перил и ограждений они спустились вниз. Карлик Авварон Зурр бан-Тург семенил впереди, ежеминутно оглядываясь, — постукивая по плитам клюкой, тяжко вздыхая и сопя. Иван шел сзади.
      Под черным переливчатым небом было прохладно и ветренно. Поверхность земли стала голой и неприглядной, всю листву сбило к подножию замка и она там лежала грудами, округлыми холмиками.
      — Перед рассветом здесь всегда дует, — пожаловался карлик. И указал клюкой направление, — туда. И не огаядывайся. Сейчас нельзя оглядываться, все испортишь!
      Иван усмехнулся. Он ужезнал, как «не оглядываться».
      Но на этот раз карлик, пожалуй, не лгал. Чувствовалось, что он нервничает, торопится. Они миновали заросшие мхом и лишайником руины, освещенные тусклым светом прорывающейся сквозь облакаместной луны. Ивана так и тянуло оглянуться. Если бы Авварон промолчал, Иван шел бы себе спокойно. А теперь даже шею что-то заломило, затылок свело. Сзади завывал ветер. Но завывал как-то чересчур протяжно и чувственно, как могло завывать лишь живое существо исполинских размеров.
      Ощущались в этом вое надрыв и тоска, жутко становилось от него. Иван не стал оборачиваться. Но он немного повел шеей и чуть скосил глаз. И его едва не парализовало. Позади черной безглазой громадиной нависал тог самый замок, из которого они вышли. Но был значительно выше, массивнее… и он все время разрастался, тянулся во все стороны. Из его обвалившихся стен вытягивались шпили, шипы, башенки, гремели появившиеся невесть откуда здоровенные цепи, удерживавшие подъемные мосты, слышалось ржанье лошадей… но всего необычней было небо. Над замком полыхало багрово-черным полотнищем совсем другое небо.
      — Не оглядывайся! Не смей! — завопил вдруг Авварон. — Ты с ума сошел!
      Мы оба останемся здесь навсагда! Бежим!!!
      И они припустились во всю прыть — к дальним фуйнам, к холмам, в чернеющее иебо. Карлик-колдун несся впереди, задрав полы своего балахона, только мелькали с непостижимой быстротой его птичьи уродливые лапы, казалось, их не две, а десяток.
      Вой за спиной перерастал в надсадный глухой рев, багровые сполохи захватывали черную половину неба.
      — Он пробуждается. Скорей!
      — Кто он?! — на бегу поинтересовался Иван, он не привык прятаться от непонятного, загадочного, но сейчас он доверялся Авварону.
      — Ол-У — Спящий Мир! Это наша смерть! Быстрее!
      Он сегодня пробуждается раньше обычного. Ты видишь кровавое зарево?
      Это рассвет! Это наша погибель! Через несколько минут здесь будет все по-другому! Понял?!
      Этот мир умирает на ночь, она длится долго. Но он пробуждается с рассветом, и величину дня никто не может предсказать. Демоны этого мира не терпят чужаков.
      Они неслись во всю прыть к какому-то приземистому холму, похожему на плоский лунный кратер. Карлик почти летел, балахон развевался черным крылом. У Ивана перехватывало горло — все-таки в этом мире было маловато кислорода. Но Иван был привычный ко всему.
      — Еще немного! И мы спасены!
      Карлик с разбега прыгнул в кратер вниз головой, зацепился за что-то, повис, высунул голову в капюшоне, Иван глянул в отверстие кратера с возвышенности, с его хе гребнистого края, — ничего кроме тьмы он не увидал.
      — Прыгай!
      В черных зрачках Авварона отражались кровавые блики.
      Иван прыгнул. И завяз в чем-то липком, сыром.
      — Вот теперь можешь поглядеть малость! — рассмеялся вдруг Авварон. Гляди!
      Иван, заподозривший было иедоброе, ловушку, пригнулся, бултыхнул ногами и почувствовал, что он может передвигаться в этой трясине, может уйти вниз, может выскочить. Сразу полегчало. Вот тогда он и высунул голову. Ах, что творилось в недавно темном и мрачном мире под переливающимся холодным небом! Это было фантастическое зрелище!
      Ослепительно-алые небеса слепили глаз, ураганной мощи ветер раскачивал лиловые, изумрудно-зеленые, малиновые стволы и ветви сказочных огромных растений, рвущихся вверх, вырастающих на глазах, воздух распарывали тут и там пронзительноголубые молнии, хлестали одновременно и дождь и град, вдалеке прорывал алые выси неимоверный по высоте замок, разрастающийся к верху тысячами башен, шпилей, куполов, зубцов, гигантские черные птицы с перепончатыми многометровыми крыльями кружили над замком, то сбиваясь в стаи, то со звериным клекотом набрасываясь друг на друга. Но что больше всего поразило Ивана — это распахнутые широченные ворота и мчащаяся прямо из них к кратеру кавалькада всадников, восседающих на шестипалых рогатых чудовищах. Всадники были черны и страшны, они были закованы в броню с головы до пят.
      Они стремительно надвигались, сжимая в руках тяжелые тройные копья с алмазными наконечниками. Это было невозможно. Иван тряс головой и думал, что он сошел с ума, что все это ему мерещится, что вот сейчас все видения исчезнут и он придет в себя. Мимо уха со свистом пролетел алмазный дротик, потом еще один завяз в невидимой трясине.
      — Вниз!!! — истошно завопил перепуганный карлик.
      — Иду! — машинально откликнулся Иван.
      Он пристально вглядывался в липа приближающихся всадников. Он должен был понять, кто это! Шестиногие чудовища его абсолютно не интересовали насмотрелся и не таких за годы странствий! Но всадники. Вот они все ближе, ближе — десятки метров их отделяют, метры.
      Иван видел шлемы, видел прорези для глаз и носов, он все отлично видел… Но за прорезями не было видно лиц!
      Под шлемами не было голов! Там вообще не было ничего! Только пустота… пустота! Демоны!!!
      Иван нырнул вниз, ощущая, как кожа у виска прорывается алмазным наконечником копья- он увернулся, еще немного, и крышка, конец! Все, хватит рисковать!
      Карлик Авварон, вцепившись снизу в его штанину тянул и тянул, они погружались в вязкое месиво, тьма застила глаза. Не прошло и двух минут, как Иван оказался на краю кратера, того самого. Он цеплялся руками за пологий каменный край, тянулся вверх. Авварон уже сидел на гребне, тяжело, дышал, отряхивал край балахона и кривил оттопыренную и как всегда слюнявую губу. Темное небо мирно висело над кратером.
      — Что случилось? — поинтересовался Иван. Он ни черта не понимал. — Мы опять там… ночью?
      — Да нет, — проворчал карлик, будто нехотя, с ленцой, — мы успели уйти.
      Иван вылез из вязкой тьмы-жижи. Перевалился через край, сполз вниз. В этом мире было темно, сыро, пустынно. Даже развалин и руин не было тут. Две синюшнобледных луны, одна чуть больше, другая меньше, светили свысока.
      — Пойдем! — бросил карлик.
      — Что-нибудь спевдка, миггь чего-то будет? — спросил Иван.
      — Здесь, ничего не бывает, — ответил Авварон, — это просто пустыня.
      Хочешь, оставайся вяей.
      — Да нет уж, — сказал Иван. — В пустыне нам не резон.
      На этот раз они шли изнурительно долго. Время здесь отсутствоваяо. По прикидке Ивана прошло не меньше сорока часов, прежде чем они добрались до сглаженных старенькихуютненьких Юр с милыми вороночками на вершинах ходмиков.
      — Погоди здесь! — првдазал карлик и пошел вверх, к воронке. Пыль, щебень, ресок летели из-под его когтистыхлап…
      Иван покорно ждал. Он почему-то жалея, что позорно сбежал из пробудившегося мира Ол-У. Не пристало ему, бегать-то! Всегда опасность встречал лицом к лиху. А тут какие-то пробудившиеся от спячки демоны… ву;«что? — Демонов, что ли, не видали? Там была жизнь, пробудившаяся жизнь, а следовательно» и возможность поиска… А здесь — пустыня, смерть, ничто!
      Карлик высунул-из воронкисвою мерзкую морду, оттонырид губу и сказал напыщенно:
      — Жди здесь! Ничего не бойся, когда я появлюсь, ты узнаешь меня.
      — Узнаю, узнаю, — заверил его Иван.
      Авварон недобро рассмеялся, сверкнул черным глаэом. Он явно. что-то не договаривал. Холодало. Иван зябко ежился, передергивал плечами и вспоминал скафандр, оставшийся за преградой.
      Через двадцать минут он сделал заключение — карлик его обманул, и сбежал. Ищи теперь ветра в поле. Надо не зевать, не быть таким доверчивым. Правильно всегда говаривал Дил Бронкс: «Ваня, простота-она ведь хуже воровства, погубит она тебя!» Еще через четверть часа он совершенно-уверился в — мысли, что его провели как ребенка. Встал. И уныло побрел по холодной каменистой пустыне с. ее разрушенными от старости горами пригорками. Попадись ему сейчас карлик-крысеныш, он бы его сжегиз лучемета. растоптал, в порошок бы стер, а потом оживил бы и ответ заставил держать.
      В пустыне, былотихо, и потому Иван невольно вздрогнул, когда откуда-то сзади раздался полушип-полусвист, какой: бывает, если из неисправного баллона вдруг вырывается газ или дыхательная смесь. Иван спрятался за кряжистый выступ полуразрушенной скалы, пригляделся. Иэ далекого хохгиика-воровки, может, того самого, в который полез обманщик Авварон, а может, из другого, поднималась вверх струя светящегося серебристого газа или просто подкрашенного дыма.
      Анализаторов у Ивана не было, и он не мог определить ва расстоянии, что это. Газ-или-дьш не растекался клубами по земле, он был явно легче воздуха, и потому поднимался вверх. Но как-то неестественно медленно, нарушая все законы природы.
      Опасаться этого призрачного извержения вроде бы не было причины, и Иван вышел из-за выступа, встал в полный рост, созерцая необычную картину.
      Наверху, начиная с двадцати-тридцати метров от поверхности и выше струя газа начинала расширяться, клубиться, отчего все становилось похожим на гигантский гриб, возникающий после ядерных взрывов. Но взрыва-то не было!
      Иван это знал. Бежать? Зачем? От чего?! Иван стоял и смотрел. Сейчас струя и облако рассосутся, газ, вырвавшийся из какого-то подземного объема, смешается с воздухом и все закончится, и опять будет сыро и иусто в мире под двумя лунами.
      Но странное клубящееся облако не рассеивалось.
      Наоборот, оно стало вдруг принимать совершенно невозможные для облака очертания: вот возник выпуклый нарыв, вырвались по сторонам два цилиндрических шлейфа, заклубилось что-то разлапистое на их концах, а нарыв тем временем превратился в неправильной формы шар, потом элипсоид, потом.
      Иван глазам своим не верил! Гигантский столб-облако медленно и неостановимо превращался в непомерную человеческую фигуру с головой, грудью, разведенными в стороны руками. Все обретало завершенность, зримость вырисовывались черты лица, обозначались пальцы на руках, кривилась улыбка на исполинских губах… Лицо смотрело вниз из-под надвинутого на глаза капюшона, длинные рукава балахона скрывали кисти рук. И все это покачивалось, плыло в черном сумрачном небе, нависало над мертвым миром и стоящим посреди этого мира Иваном.
      Длинный вислый нос, выпученные глазища, крючковатые пальцы… Сомнений не оставалось. Иван сжал ложе лучемета. Он не ожидал ничего хорошего от карликаколдуна, который вдруг стал исполином. А. это был именно Авварон, увеличившийся в сотни тысяч раз, застилающий четверть неба, нависающий над Иваном серебристо-черной громадиной.
      — Да! Это я! — прогрохотало с небес. — Ты угадал!
      Стой на месте и не шевелись!
      Иван застыл статуей. Он был готов ко всему. Он мог за себя постоять, и его вовсе не пугало газовое облако пусть и чудовищных размеров.
      А тем временем огромные скрюченные руки тянулись к нему. Они опускались все ниже и ниже, пальцы слегка подрагивали, будто предвкушая биения жертвы. Страшное испещренное оспинами и морщинами лицо Авварона склонялось над беззащитным землянином. Все это было настолько нереально, сказочно, что Иван не мог сосредоточиться на главном, не мог уловить, откуда придет опасность. Руки? Нет, этими газообразными, почти бесплотными ручищами с ним ничего ве сделать, он пройдет сквозь них, не ощутив их прикосновений. Глаза с их гипнотической силой, колдовской властью? Нет! Это глаза фантома, в них нет силы… Чудовище нависало, застилая уже все небо, не давая бежать, искать лазейки. Ощеренный километровый рот грозив призрачными кривыми зубами. Нет! И только когда деваться уже было некуда, Иван заметил небольшую, но очень темную, почти черную дыру под капюшоном, прямо между разросшимися кудлатыми бровями. Из этой дыры исходила непонятная влекущая энергия, она поднимала на землей, тянула, втягивала в дыру. Иван почувствовал, как его ноги отрываются от каменистой поверхности.
      Уцепиться было не за что. Его затягивало в черную дыру, словно в водоворот.
      Огромные расплывчатые пальцы почти касались его тела, черт лица Иван уже не видел — они были слишком велики я слишком близки. А вот дыра обретала совершенно реальные объемы — это был непроницаемый черный колодец.
      Ивана всасывало в него неудержимо.
      Смешно было барахтаться, сопротивляться. Иван лишь придерживал руками меч и лучемет. Он полагался исключительно на случай. Или вообще ни на что.
      В глазах у него смеркалось. И потому он не увидел того, что было в колодце.
      Сознание покинуло его раньше.

Часть 3
ЗЛОЙ МОРОК

      Трава была пересохшей и местами прелой, она источала сладковатый запах и щекотала лицо. Наверное, там, наверху дул ветер. Иван еще не видел ничего, но он знал, что лежит в траве — густой, дикой траве, какая бывает лишь на лугах да в поймах рек. Все это было ему знакомо. Он только не помнил, когда умудрился заснуть. Они долго говорили со стариком-священником, спорили и соглашались, Иван больше молчал. А с озера веяло прохладой, и все было неплохо… но провал, проклятый провал в памяти! Он вернулся с Гадры, нет, с Сельмы? По чему он никак не может вспомнить, где был в последний раз? Сейчас он на Земле, в отпуске, на земелюшке Вологодской, у родного озера. А вот раньше? В голове всплывало непонятное слово Хархаа. Оно перекручивалось и звучало то так, то этак буква «а» то пропадала, то звучала протяжней — и получалось Ха-арха-ан, Хархан-А-а… слово замыкалось в кольцо, теряло начало. Бред! И все же вот он под сводами, светлыми, высокими, он в Храме, и он слышит доброе напутствие перед дальней тревожной дорогой, его провожают словно на смерть, словне уже отпевают. Нет, не все его так провожают. Под сводами звучит: «Иди! И да будь благословен!» И он уходит.
      Он собирается куда-то… Иван приоткрыл один глаз — по широкой и чуть пожелтевшей травинке ползла черная странная букашка с усиками-антеннами. Он что, уже вернулся? Или не улетал никуда?! Чего гадать, надо просто встать, стряхнуть с себя паутину липкого сна, и все сразу вспомнится. Но вставать не хотелось. Хотелось только вытащить из-под бока лучемет, уж больно мешает, ребра занемели. Но лень! Иван все же сунул руку под себя, сдвинул лучемет. И его пронзила ясная до нелепости мысль: а откуда у него тут, на Земле, в травке-муравке, спрашивается, лучемет, десантное боевое оружие?!
      Он открыл второй глаз, перевернулся на. спину — по небу плыли серые невеселые рблажа. А где священник? Где береза, под которой он засыпал? Иван приподнялся, сей, упираясь руками в землю. Где озеро?! Что за дела вообще?!
      Что за шутки?! И где эти самые шутники, что переволокли его, спящего, сюда, под какие-то хлипкие, трясущиеся на ветру осины, к этому вонючему болоту.
      Иван встал на ноги. С болота и впрямь весло падалью и дрянью. Хорошие дела!
      А это что? Он в полной растерянности уставился на здоровенный двуручный меч с витой рукоятью и проржавевшим местами лезвием.
      Он жив? Разве его не затянуло а колодец?! Все обрушилось на него сразу. Только в этот миг он проснулся по-настоящему. Черт возьми! Это вовсе не Земля! Это треклятая планета Навей! Опять его занесло в лес! Иван подошел к ближайшей осине, потрогал ее руками — настоящая. Нет, это не лес-преддверие, не лес-лабиринт, это совсем другой лес! Ну и ладно, ну и пускай! Он сделал еще два шага и провалился ногой в трясину, еле успел вытащить. Но где этот обманщик? Где он, карликисполин?! Бросил его?
      Сбежал?! Иван был очень зол на Авварона. Хотя понимал рассудком, что злиться на эту нечисть и смешно и глуоо.
      Голова трещала, раскалывалась. Ноги дрожали. Иван вытащил из клапана шарик стимулятора и проглотил. Не прошло и минуты, как кровь забурлила в жилах, мьппиы начились силой, голова прояснилась. Рано, рано отчаиваться!
      Иван расправил плечи. И дал пробный залп из лучемета. Тот работал нормально, стало быть, никакие переходы и перемещения на него не действуют — уже это хорошо. Но что же это была за дыра, что за колодец? Ах, сколько вопросов! Бесчисленное множество. А вот ответов нет.
      Э-ге-гей! Лю-юди-и!!! — протяжно прокричал Иван в серое небо, заведомо зная, что никто не откликнется.
      Не отозвалось даже эхо.
      Полдня Иван обходил болото краем и никак не мог выбиться на дорогу. Он почему-то был твердо уверен, что здесь есть дорога или хотя бы тропа, тропиночка, по которой он непременно куда-нибудь доберется. Но вот откуда в этот чертов мир попали простецкие российские осины? Эта мысль не давала покоя Ивану. Он успокаивал себя рассуждением, что, значит, полоса такая, растут осины, почва соответствующая, климат… все это было нелепо, причем туг климат? Вот на Гадре, к примеру, бывает страшно жарко, но ведь там не растут баобабы! Правда, карлик-мошенник говорил что-то путанное про какое-то «пристанище», которое, якобы, частица Земли, а само больше Вселенной или нечто в этом роде, галиматья, бред! Надо просто мириться с реальностью и не рассуждать, не ломать голову, а то свихнуться можно.
      Временами болото начинало дышать и чавкать, булькать, пускать пузыри.
      Водяной балуется, сказали бы на Земле. А тут — какие к дьяволу водяные!
      Осины сменял сумрачный расхристранный и драный ельник, кое-где торчали обглоданные сосны с пожухлыми редкими кронами.
      Начинало темнеть. Подкрадывались сумерки. Иван знал, что в лесу ночь наступает мгновенно, стоит только солнышку уйти за верхушки деревьев, и все. А у него ни прожектора, ни аварийного фонаря — все там, за «преградой», леший ее побери! И где эта преграда теперь. Может, он опять переместился и находится по ту ее сторону. йеет, так можно бродить до Второго Пришествия, до полного умопомешательства!
      Далекий полупризрачный огонек промелькнул в пеоеплетениях ветвей и пропал. Иван насторожился, что там? Болотные гнилушки? Волчий глаз? Жилье?
      Что бы ни было, а надо брести туда, авось повезет. Он отбросил волосы назад, поправил ремень — и пошел на огонек.
      Чутье подсказывало — там можно будет укрыться на ночь. Но чутье могло и обмануть, завести в ловушку.
      Болотистая топкая почва хлюпала под ногами- и все же меж стволов бежала тропиночка. Как же так, Иван не мог взять в толк, сосны растут на песке, где повыше, а тут топи, хляби… Ладно! Вот огонек снова мелькнул. И не пропал! Иван зацепил его глазом. И чуть не вприпрыжку бросился вперед.
      Посреди леса, на еле приметной полянке стоял домик, развалюха деревянная убогая избушка, какие Иван видал только на картинках. Заборчик, перекошенный, редкий, ветхий в десяток кривых загогулин, вовсе не преграждал доступа в избушку, сложенную из почерневших от древности бревен… нет, это сама избушка была древней, а складывали ее наверняка из свежесрубленных и душисто пахнущих стволов-бревнышек лет эдак тыщу назад.
      Вон, островерхая крыша, черная ищырявая, совсем поехала, перекосилась. А окна?! В них не было ни стекол, ни пленки — не окна, а прорубленные в мир дырки. И все же от избушки веяло чем-то родным, теплым. Иван стоял перед покосившейся дверью и не мог решиться, сделать шаг.
      Небо почернело. Из-за какого-то неразличимого во тьме облака выплыла ущербная луна-месяц. Была она больше земной раза в два, но точь-в-точь походила на нее. Луна залила избушку призрачным светом, почти свела на нет мерцающий огнек из окошка. Иван про огонек и забыл совсем. Раз там, внутри, горит что-то, значит, там есть кто-то, напрашивался нехитрый вывод. А значит, ломиться не следует, надо подобрему.
      Иван три раза постучал в бревенчатую дверь и спросил вежливо:
      — Есть кто живой, отзовись?
      Никто не отзывался. Но Иван не спешил.
      Он только теперь заметил, что под самой крышей на черном выступе, прикованный к нему ржавой цепью, сидел взлохмаченный и сердитый филин и глядел вниз светящимися желтыми глазами. Филин был какой-то странный конец крыла у него заканчивался скрюченной мышьей лапкой, а в лапке была зажата палочка, клюка. Кого-то филин напоминал, но Иван не мог понять, кого. Взгляд у ночной птицы был очень умный, человечий взгляд. И это напугало Ивана. Прежде, чем он успел как-то проявить свой испуг или предпринять что-либо, филин вдруг взлетел, выдрав цепь из черного кольца, ухнул глухо три раза, взмахнул крыльями — и улетел в сторону желтой луны, только тень его высветилась черным силуэтом.
      Иван выждал немного. И еще постучал.
      — Эй, хозяин дома или нет? — снова поинтересовался он.
      Что-то загромыхало, заскрипело внутри.
      И картавый, противный голосок пробубнил:
      — Нету тут никакого хозяина. А ты входи давай, чего ждешь!
      Иван распахнул дверь. И ударился головой о притолоку. В сенях было темно и душно. Он еще дважды ударялся — плечом и локтем, сбил что-то большое и пыльное, попал рукой в кадку с водой, ткнулся лицом в пук душистой высушенной травки и только после этого нашел дверцу в горницу, отворил ее.
      Горенка была совсем крохотной три метра на четыре, черный потолок нависал низко, полки с рухлядью, матерые табуреты, сколоченные криво, но на совесть, скрипучие половицы, паутина по углам такая, какую можно сплести за долгие годы, сырость и тлен, разбросанные по полу еловые шишки, солома, широкая низкая лавка с каким-то брошецным на нее то ли тулупом, то ли армяком, а у крохотного косого окошка — лампада с огонечком, фителек еле видный, огонек слабенький — светло в горенке не от нее, а от луны, пробивающейся в окошко и в дьфу потолочную. Низкий дубовый стол ближе к окошку.
      И самое неожиданное для Ивана и необъяснимое, от чего он и дара речи лишился…
      …Посреди стола сидел, скорчившись и обхватив двумя руками клюку, карлик Авварон Зурр бан-Тург в каком-то там воплощении кого-то… Иван прислонился к косяку, ноги у него подогнулись.
      — Ну чего встал как вкопанный? — проворчал карлик и ткнул пальцем в дубовую табуретку. — Присаживайся, странник.
      Вся злость и обида на карлика-обманщика куда-то подевались, улетучились. Иван теперь был рад любой живой душе.
      Он уселся и стал ждать.
      — Ночь передохнем здесь, — сказал Авварон. — А угрюм в путь.
      Иван кивнул.
      — Что, молчишь? Страшно?! — карлик явно злорадствовал. Не было в нем души, ох не было!
      Иван почувствовал, что колдун потихоньку прощуиывает его мозг. Он не стад ничего говорить, просто положил лучемет на колени в выразительно поглядел в черные влажные глаза. Карлик все понял, он уважал силу.
      — Ну, давай, рассказывай! — проговорил Иван тихо и твердо.
      — У себя на Земле будешь командовать! — озлобился Авварон. — Здесь не твой мир, Иван, не твой. Хочешь в нем уцелеть до поры до времени помалкивай да приглядывайся.
      — Или ты все выложишь прямо сейчас, — сказал Иван так же тихо и так же твердо, — или из этой избушки тебе не выбраться. Хватит водить меня за нос!
      — Я мог бы вообще не возвращаться за тобой, понял?
      Ушел бы через воронку, и дело с концом. А тебя барьер никогда бы не пропустил. Скажи спасибо! — Птичьи лапы карлика царапали темную поверхность стола, оставляя на ней белые отметины, с губы падала на балахон тягучая слюна.
      «Почему он никогда не снимает капюшона, не откидывает его?» — подумал Иван ни с того ни с сего. И уставился на карлика, сидящего перед ним на столе и даже не пытающегося перебраться на лавку или табурет.
      — Не твоего ума дело! — обиженно заявил Авварон.
      Опять он читал мысли. Иван нахмурился.
      — Ладно, слушай! — Авварон сгорбился, спрятал лапы под полы балахона.
      — Я тебе кое-что расскажу. Но сперва условимся об одной вещи, ладно?
      — Это какой еще? — поинтересовался Иван.
      — Ты мне расскажешь все, что знаешь про Хархан?! — жестко сказал карлик. — Без утайки!
      Иван чуть не встал. Откуда этот-то хмырь слыхал про какой-то Хархан?
      Что они все заладили одно и то же?! И почему он должен знать что-то про этот дурацкий Хархан, на котором он никогда не был?!
      — Был! — выдал карлик решительно. — Ты был там!
      — Помешательство какое-то, — проворчал Иван, — Ты вот чего, любезный в Шестом Воплощении Ага…
      — Семирожденного Ога! — поправил карлик.
      — Хорошо, пусть будет Ога, — согласился Иван. — Ты вот чего пойми, что еще, скажем, пойти туда, не знаю куда, я кое-как смогу, сам видишь. А вот рассказать о том, чего не знаю — тут уж, брат Авварон, извини. Если хочешь, я тебе расскажу про Землю.
      — Про Землю я знаю все! — отрезал карлик. — Мне от тебя нужны ускорители, стимуляторы и мне нужно знать все о Хархане-А! Ну, с первыми двумя, ясно. Я мог бы тебя погубить еще во Внешнем Круге, понял? Я мог тебя убить, усыпить, превратить в зомби, в животное… и просто забрать твои ускорители и стимуляторы. Ты видишь, я откровенен с тобой!
      — Да уж, ничего не скажешь, — кивнул Иван, — ну, режь дальше правду матку!