Озеро открылось неожиданно. Все та же хрустальная прозрачность, все то же абсолютное спокойствие водной глади. Милав поискал глазами по берегу. Но никого не увидел.
      - Знаю, кого ты высматриваешь, - шепнул Ухоня.
      - И что с того? - огрызнулся Милав.
      - Ничего, просто ее нет здесь, - спокойно ответил ухоноид, - она колодцы в округе инспектирует... - Ухоня говорил тихо, чтобы воины, следовавшие позади, не смогли услышать голос, льющийся прямо из воздуха.
      - Ты лучше проверь, далеко ли наша уважаемая старушка, - прошептал кузнец, чтобы отвязаться от назойливого Ухони.
      - А чего ее проверять: если Баба Яга сказала, что прибудет вечером, значит, прибудет, - ответил Ухоня и, всмотревшись в вечернее небо, радостно воскликнул: - Да вон же она рулит!
      Милав покрутил головой:
      - В какой стороне?
      - Да вон же! - не унимался Ухоня.
      - Ты свой невидимый перст мне хоть в глаз воткни - я все равно ничего не увижу!
      Кузнец почувствовал легкое прохладное прикосновение к своим щекам, и его голова повернулась в ту сторону, в которую показывал Ухоня. Милав сразу увидел темную точку, медленно растущую в размерах. Кудесник тоже заметил ее.
      - Иди на плес, - сказал он, - там сподручнее вести беседу. А мы здесь побудем - мало ли что...
      Милав согласно кивнул головой и пошел к знакомому берегу. От воды ощутимо тянуло прохладой. Хотелось плюнуть на все и... нет, пожалуй, купаться он бы не стал - память услужливо воскресила незабываемое чувство вмерзания тела в прозрачную воду, испытанное им в прошлый раз.
      Ступа Бабы Яги с громким хрустом врезалась в сырой песок, брызнув выжатой из него водой под ноги кузнецу.
      - Ишь, что вытворяет! - не то возмутился, не то восхитился Ухоня.
      - Ты об уговоре нашем не забыл? - на всякий случай напомнил Милав.
      - Все под контролем, напарник, - отозвался Ухоня, - можешь начинать процесс охмурения бедненькой старушки...
      - Да помолчи ты! - шикнул Милав на товарища, следя за тем, как старуха, помогая себе метлой, выбирается из ступы.
      - Ладно, буду молчать. Только ты слишком низко не кланяйся - огреет метлой как пить дать!
      - Хорошо ли добралась, бабушка Яга? - спросил Милав, подходя к старухе и растягивая губы в вежливую улыбку.
      Баба Яга внимательно посмотрела на кузнеца - не насмешничает ли молодец, - и ответила:
      - Ветер попутный был, да и метла строптивостью своей меня нынче не донимала. Так что летела, аки голубка молоденькая!
      Милав откашлялся - не хватало еще от волнения пустить "петуха" осипшим горлом - и заговорил:
      - Благодарю, бабушка Яга, что откликнулась на просьбу нижайшую, и прошу тебя по наказу воеводы Тура Орога, от имени Годомысла Удалого и его супруги княгини Ольги, помочь нам изгнать супостата Аваддоньку с земли нашей!
      Баба Яга даже руками всплеснула: никак не ожидала, горемычная, такого "политесу" от бывшего крикливого Ворона.
      - Да чем же я смогу помочь?! - искренне удивилась она, покрываясь красными пятнами от смущения.
      - Обратились мы ко всему Лесному Народу с той же просьбой, и почти никто нам в помощи не отказал.
      - Слышала я о том...
      - Через день-другой начнут приходить их представители, а мы в неведении: кто справится с этакой ватагой?.. Нас ведь они не послушают.
      - Не послушают, - согласилась старуха.
      - Так вот, мы хотим попросить вас...
      - Меня!
      - ...вас, уважаемая Бабуся Ягуся...
      - Ой!
      - ...не откажете ли вы нам в такой любезности...
      - Ой!
      - ...взять на себя почетную обязанность...
      - Ой!
      - ...руководить всем вашим славным народом во время штурма крепости?! - Милав перевел дух, глядя на то, как млеет старуха от такого количества изысканных слов в честь ее персоны.
      - Ну конечно я согласна! - восторженно воскликнула Баба Яга, не дав открыть кузнецу рот для очередной заготовленной тирады.
      - Вот и славно! - Милав обрадовался, что церемония переговоров закончилась, - так глупо он себя еще никогда не чувствовал.
      Подошли Вышата с кудесником (воины стояли в сторонке, не слишком доверяя веселости Бабы Яги).
      Кудесник галантно предложил старухе проследовать к ее новому месту жительства, на что польщенная Баба Яга захотела подвезти Ярила в ее ступе с ветерком. Кудесник предусмотрительно отказался. Тогда счастливая старуха стремительно залезла в ступу и стала от переизбытка чувств выписывать в бледнеющем небе замысловатые фигуры.
      - Много ли живой твари надо?! - философствовал Ухоня, внимательно наблюдая за пируэтами ступы. - Вот назначили старушку генералиссимусом она и рада, словно ей быка, целиком на вертеле запеченного, преподнесли!
      - Кому что... - усмехнулся кудесник и поторопил всех в лагерь неудобно заставлять даму ждать!
      Глава 9
      БАБА МАТРЕНА?!
      Ночь прошла спокойно, без происшествий. А утром, после короткого разговора в шатре Тура Орога, каждый занялся своим делом - все готовились к приему многочисленной когорты гостей, самые нетерпеливые из которых ожидались ближе к вечеру.
      С раннего утра, пока большинство населения осадного лагеря еще спало, дюжина искусных плотников приступила к изготовлению "игрушки" - так кудесник Ярил назвал макет княжеского двора. Плотники строили его из стеблей камыша, склеивая смолой. Макет рос быстро, хотя размеры его впечатляли: квадрат со стороной в три сажени! Макет являлся точной копией крепости, за стенами которой хоронился сейчас Аваддон. А понадобился он для того, чтобы объяснить каждому представителю Лесного Народа, весьма и весьма далекому от военного искусства, его конкретную задачу. В противном случае могли возникнуть свалка и неразбериха во время штурма. Ярил, хорошо знакомый с менталитетом лесных обитателей, предвидел это, поэтому и устроил "потешное" строительство.
      Едва была готова первая "стена" с подъемным мостом, кудесник пригласил Бабу Ягу и стал объяснять ей, что же конкретно требуется от Лесного Народа. Старушка схватывала на лету - может, ее великие годы играли здесь роль, а может, влияла ее неистребимая любовь к интригам и заговорам?.. Через некоторое время она уже спорила с кудесником по поводу того, кого и куда следует направить. И спорила весьма аргументированно!
      - Леших надо поближе к воде пустить, - кипятилась она, - им так сподручнее будет!
      Кудесник не возражал, с едва заметной улыбкой наблюдая азарт Бабы Яги. Он с удовлетворением понял, что старушка с головой погрузилась в порученное ей дело, и мог теперь инструктировать гридей, которые тоже должны будут принять участие в ночной вылазке, только не с внутренней стороны частокола, как Лесной Народ, а с внешней. Невероятный, невозможный, нелепый и абсурдный план кузнеца-кудесника воплощался в реальность и обещал принести плоды. Вот только какие?..
      Вышата с Милавом, понаблюдав некоторое время за тем, как "генералиссимус" Баба Яга управляется со своим "контингентом" в "потешной" крепости, отправились на другую сторону речки Малахитки - повидать баенника. Но старика на месте не оказалось.
      - Наверное, с родственником своим, овинником, за чародеем следят, предположил Вышата. - Подождем его?
      - Можно, - согласился Милав, устраиваясь на полке: дескать, чего время попусту терять, лучше вздремнуть с пользой для здоровья!
      Милостник устроился на широкой лавке.
      - А где Ухоня? - спросил он, когда понял, что сон не идет к нему.
      - Кудесник с ним все утро шушукался, - отозвался Милав, который тоже не мог заснуть - слишком много мыслей теснилось в голове, занятой задуманным делом. - Должно, отправил его куда...
      Помолчали.
      - Милав, - вновь позвал Вышата.
      - Что?
      - А ты не думал над тем, кем бы тебе хотелось быть... ну, когда все закончится?
      Милав ответил не сразу.
      - Думать-то я думал, да вот решиться ни на что не могу - все это так странно...
      - Понятно... - протянул милостник, хотя что могло быть ему понятно, если он за всю недолгую жизнь никогда не покидал своего тела?! Так что не мог он, как бы ни старался, представить - каково это: ложиться спать волком, а просыпаться человеком! Бр-р-р, страсти-то какие...
      Милав понял, что милостник думает о нем, но из деликатности не продолжает свои расспросы.
      - Кудесник сказал, что я, без сомнения, человек и что жил до... появления Аваддона где-то в этих краях, - заговорил кузнец, глядя в угольно-черный потолок, блестевший от солнечных лучей, проникавших в баню сквозь приоткрытую дверь. - Но сказать, кто я, невозможно... Пока невозможно...
      Милав замолчал, а Вышата не отважился нарушить его тяжкие думы. Затянувшееся молчание прервал скрип отворяемой двери.
      - Чую, духом мясным потянуло, - осклабился баенник. - Доброго здоровья вам, молодцы!
      - И ты будь здрав на все четыре ветра! - отозвался Вышата. - Нынче я сам пришел к тебе в гости, чтобы ты в речке Малахитке свои старые кости не морозил.
      - Добрые слова, да только новостей у меня - пшик...
      - А вот у нас новостей полон рот и сверх того - телеги две! - гордо заявил милостник.
      - Ты про Бабу Ягу, что ли? - хитро прищурился баенник.
      - А откуда вы...
      - Э-э-э, милостник, да я почитай что два раза уже с ней беседовал. Она мне и наказ дала для домовых всех мастей - им и занимался все утро. А вот для вас у меня есть кое-что...
      - Ты же сам сказал, дедушка, что новостей - пшик?
      - Пшик - он тоже разный бывает, - заявил старик. - Про Бабу Ягу и вашу затею с Лесным Народом знаю не только я - про то и Аваддоньке поганому ведомо...
      - Откуда?! - встрепенулся молчавший до этой минуты Милав.
      - А вы что ж думаете - чародей сидит в затворничестве и ждет, когда вы его в полон возьмете? - спросил баенник.
      - Вот так новость!
      - Да, - добавил баенник, - чародей все время у Кальсонки про кузнеца какого-то спрашивал. Говорил, что пришло какое-то там время...
      Милав с Вышатой переглянулись и одновременно вскочили на ноги.
      - Пойдем мы, - сказал Вышата. - Тревожны твои вести.
      - Ступайте, - согласился баенник, - воинское дело - оно такое...
      Оказавшись в лагере, Вышата передал неутешительные новости кудеснику, однако Ярил, к удивлению милостника, отреагировал спокойно:
      - Разумеется, маг не мог не заметить движения в нашем лагере. Я ожидал этого. Меня тревожит другое: как бы кто не проговорился из Лесного Народа Аваддон начеку и возможности напакостить нам не упустит.
      Посовещавшись с Бабой Ягой, решили "обучение" на макете отложить до завтрашнего вечера - так меньше шансов, что кто-то из разношерстной (в буквальном смысле этого слова) лесной братии проболтается - ведь Аваддон мог принять любой облик: белая козочка на лесной тропе была тому подтверждением. А еще решили, что завтра, после того как каждая группа получит конкретное задание, все лесные бойцы должны оставаться на виду друг у друга. Только так можно было избежать "утечки информации". (Мысль принадлежала Ухоне, вернувшемуся к этому времени в лагерь.) Все согласились с тем, что это разумная мера предосторожности, и Ухоня чрезвычайно возгордился, тут же потребовав присвоить себе звание бригадного генерала. Почему "бригадного" и почему "генерала" - он объяснить не смог, и штаб операции порешил, что чина десятского над вурдалаками ему вполне достаточно. Ухоня для видимости поворчал, обзывая всех "душителями новых идей", и отправился в лес, знакомиться со своими подопечными.
      Оставив Бабу Ягу у почти законченного макета, кудесник, Милав и Вышата отошли в сторону. Ярил внимательно посмотрел в глаза кузнецу и сказал:
      - Аваддон охотится только за тобой. Помни это. Один никуда не ходи только с Вышатой и только с охраной из дюжины гридей, - повернувшись к милостнику, добавил: - Любого, кто захочет повидаться с Милавом или просто будет интересоваться кузнецом, ко мне на разговор. И все время будьте готовы к чему угодно - неведомо нам, что сотворит Аваддон, поняв, что все пути у него отрезаны.
      Милав кивнул головой в знак согласия, и они с Вышатой отправились в их шатер.
      - Неприятно мне, что я должен все время прятаться, - сказал кузнец.
      - Знамо дело, - согласился Вышата, - а ты подумал о том, что с тобой будет, попади ты в лапы Аваддона?
      Разумеется, Милав думал об этом, но так и не мог понять - что нужно такому сильному и страшному чародею, как Аваддон, от... от... в общем, от того, кто в данную минуту имеет облик Милава-кузнеца? И тут Милав вдруг осознал, что уже несколько дней с ним не происходит никаких превращений: он ложится спать и просыпается тем же, кем был накануне - кузнецом по имени Милав, не помнящим ни кто он, ни откуда! Что это - случайность или играет роль нахождение рядом с Аваддоном (о, этот проклятый Аваддон!)?.. Вопросы, одни вопросы вокруг!
      Милав тяжело вздохнул, слепо шагая за милостником. Мысли вращались по кругу, натыкаясь на непреодолимую преграду вопросов без ответов. А вот и еще одна перемена: Милав утратил способность определять суть вещей при одном взгляде на них. Он не узнал бабушку Матрену (точнее, он не узнал, что это не она), не распознал Аваддона под личиной белой козы! Может быть, он вернулся в свой настоящий облик и оттого исчезли все прежние способности? Или близость Аваддона влияет на него каким-то непонятным образом? Да еще способность менять свою внешность по внутреннему велению пока сохранил. Ведь так?
      Милав потер виски - казалось, мысли переполнили его голову и она распухла так, что вот-вот лопнет. Вышата искоса на него поглядывал, но молчал
      Приближаясь к своему шатру, они услышали впереди шум. Для относительно спокойной и размеренной жизни лагеря (если не считать появления кудесника с Милавом в виде медведя) это было явлением необычным. Милав с Вышатой подошли поближе и стали свидетелями весьма забавной сцены: в кругу из человеческих тел металось несколько воинов. Они подпрыгивали, чесались, падали на землю и катались по траве, при этом безостановочно выкрикивая проклятия:
      - Прекрати, слышишь, прекрати, ведьма проклятая! - вопил один, садясь прямо на траву и интенсивно ерзая по ней своим седалищем.
      - Ой, съела меня мелюзга злючая! - верещал второй, катаясь по земле и хлопая себя по плечам, голове, лодыжкам.
      Еще трое козликами скакали по кругу, норовя вырваться и скорее броситься в прохладные воды Малахитки.
      - Что здесь творится? - спросил Вышата, расталкивая плечом толпу.
      Услышав голос милостника, воины расступились, и в объятия Выплаты попал тот, кто несколько мгновений назад так рьяно "отплясывал" на пятой точке. Вышата встряхнул воина, тело которого извивалось вьюном в его сильных руках:
      - Говори!
      - Да бабка, треклятая, - стал объяснять "вьюн-страдалец", - к Милаву рвется, мы ее и задержали. А когда повели в темную, тут она чего-то и наколдовала - все мураши из леса на нас кинулись... Ой, кусают проклятые... ой, щекочут...
      Вышата еще раз встряхнул воина, который так и норовил из рук выскользнуть:
      - А где бабка-то?
      - Здесь я, - ответил женский голос, - чего мне прятаться?
      К милостнику подошла старушка небольшого росточку с объемистым узелком в руках. Милав, стоявший за спиной Вышаты, удивленно воскликнул:
      - Баба Матрена?!
      - Ой, Милавушка, - обрадовалась старушка и шагнула к кузнецу.
      Милостник преградил ей дорогу.
      - Чего это вы все, - вспылила старуха, - с ума по-сходили али последние мозги в речке утопили?!
      Милав хотел было оттолкнуть милостника - не дури, разве не видишь, что это настоящая бабушка Матрена? Но Вышата так зыркнул на него глазами, что кузнецу пришлось уступить.
      - Ты про наказ кудесника не позабыл?
      Милав потупил взор, а старушка не унималась:
      - Люди добрые, да что же у вас здесь деется! Или вправду Аваддонька вам всем мозги задурил?!
      Старуха производила столько шума, что это привлекло внимание многих. Толпа росла, и через некоторое время подошел сам кудесник. Выслушав речь Вышаты, он отозвал старушку в сторону и о чем-то с ней поговорил. Потом окликнул молодых людей:
      - Баба Матрена - женщина с понятиями; надеюсь, сердиться на нас не станет.
      - На вас, может, и не стану, а вот на них... - Старушка указала пальцем на несчастных воинов, продолжавших неравный бой с муравьями под общий дружный хохот.
      Кудесник неодобрительно покачал головой:
      - Не шутки ради они вас задержали, а приказом воеводы. Так что вы отзовите свое войско, а то чего доброго съест оно воинов.
      - Станут мураши-малыши таким поганым делом заниматься! - возмутилась старуха и что-то быстро зашептала, наклонившись к земле. Потом подняла горсть пыли, плюнула на нее и раструсила по ветру. Прошло немного времени, и обессиленные воины стали подниматься с травы, внимательно оглядывая себя. Со всех сторон летели веселые советы:
      - Эй, Ламил, ты в штаны-то загляни - может, у тебя там муравейник!
      - Рагдан, твой живот стал еще толще - наверное, ты всех муравьев в округе слопал?!
      Милав не стал слушать продолжения и пригласил бабушку Матрену в их с Вышатой шатер.
      - Ты не обижайся, - просил он старушку, - у нас здесь такие дела...
      - Наслышана, - недовольно откликнулась она, - весь край бурлит оттого и пожаловала сюда. Не могла дома сидеть, когда здесь такое дело затевается!
      - Какое дело? - сделал удивленные глаза Вышата, вошедший вслед за старушкой в шатер.
      Баба Матрена хитро посмотрела на милостника и ответила:
      - Будет вам секреты-то городить. Ухоня мне обо всем еще вчера вечером рассказал!
      Вышата бурно вздохнул: ну, Ухоня, ну, попадись мне под горячую руку!
      А старушка, заметив негодование на лице милостника, попросила:
      - Вы уж его не ругайте - он мне по большому секрету поведал.
      Милав почесал затылок:
      - Бабушка Матрена, "секреты" Ухони - это почти всегда то, что известно всем, кроме него самого. Так что не волнуйтесь - мы его не накажем. - А про себя подумал: "Хотел бы я знать: как можно наказать невидимое, нематериальное создание?"
      Глава 10
      ХИТРОСТЬ ЧАРОДЕЯ
      - Что нового у нашего противника? - поинтересовался Аваддон, когда сэр Лионель, едва заслышав голос своего "добродетеля", кубарем скатился с наблюдательной вышки.
      - Суета у них по всему лагерю, - ответил Кальконис с дрожью в голосе.
      - А вы никак испугались? - прищурился чародей.
      - Как можно, магистр, - искренне (ну, почти искренне) вознегодовал сэр Лионель. - Да с вами мне... мне никто не страшен!
      - Слова не мальчика, но мужа! - Аваддон поудобнее устроился в кресле и стал пытливо разглядывать Кальониса. В течение некоторого времени он настойчиво искал в хитрой физиономии "философа" хоть намек на какое-никакое мужество, но видел лишь маленькие поросячьи глазки, суетливо перебегающие с предмета на предмет и ни на одном надолго не останавливающиеся.
      "И послали же боги мне помощничка!" - подумал Аваддон.
      - Должен вас успокоить, сэр Лионель, - сказал чародей, когда ему наскучило изучение Калькониса. - У нас в запасе еще есть кое-что...
      Кальконис всей своей позой изобразил глубочайшее внимание. Аваддон продолжил:
      - Я подумал: зачем нам охотиться за этим кузнецом, если он сам может прийти к нам прямо в руки? А вот как этого добиться, уважаемый сэр Лионель де Кальконис, я вам не скажу - ваша хитрая физиономия не внушает мне в последнее время никакого доверия.
      - Магистр...
      - И все! Я слишком долго полагался на вашу помощь, которая каждый раз выходила мне боком. Сейчас все будет по-другому.
      - Как вам угодно...
      * * *
      Милав проговорил с бабушкой Матреной до самого вечера, даже на трапезу вечернюю не пошел (Вышата принес на медном подносе ужин и для кузнеца, и для старушки). Да только отказалась баба Матрена трапезничать - сославшись на дела неотложные, покинула шатер молодых воинов, сказав, что переночует у Бабы Яги, - как-то, когда она была еще просто Матреной (по меткому определению Ухони, Матреной-ядреной), ее пути с Бабой Ягой пересеклись на почве женских дел. Милав возражать не стал.
      - Милости прошу утречком в нашу компанию, - пригласил Вышата старушку и проводил ее к Бабе Яге.
      Делать было нечего, и Милав с вернувшимся Вышатой решили лечь пораньше. За безопасность их самих, да и всего лагеря можно было не опасаться, потому что ближе к вечеру стали прибывать лесные обитатели. Им определили место позади основных сил росомонов - в лесу. И теперь там бурлила своя, совершенно непонятная человеку жизнь. Засыпая, Милав слышал с той стороны самые разные звуки: от поросячьего визга и петушиного крика до совиного уханья и тонкого, пронзительного вопля, непонятно кому принадлежавшего.
      Сон Милаву приснился под стать вечерним звукам. Толком он ничего не запомнил, но ощущение чего-то жуткого и тоскливого не покинуло, когда он проснулся. Было раннее-раннее утро. Со стороны стойбища Лесного Народа слышался гомон пробуждающегося большого табора. Со стороны реки неслись голоса караульных, негромко интересовавшихся утренней трапезой. Начинался день - последний перед атакой Лесного Народа на крепость.
      Милав поднялся, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то из ночных кошмаров. Однако сколько ни старался - смог вспомнить лишь чувство безотчетного страха и ощущение зловонной бездны, в которую он падал бесконечное количество раз. Прежде подобных снов он никогда не видел, поэтому здорово расстроился. Когда проснувшийся Вышата весело его поприветствовал, он ничего не ответил. Удивленный милостник приблизился к Милаву вплотную и заглянул в глаза:
      - Что с тобой?
      Кузнец вновь промолчал. Он сидел на походной кровати и тупо смотрел перед собой. Встревоженный Вышата позвал Ухоню, но тот не откликнулся.
      "И где его носит каждый раз, когда требуется помощь?" - подумал недовольно Вышата.
      Милав по-прежнему безучастно смотрел в землю, и милостник встревожился не на шутку. Он выбежал из шатра и кинулся искать кудесника. Ярила он нашел не сразу (тот вместе с Бабой Ягой "инспектировал" Лесной Народ). Едва кудесник услышал, что с кузнецом неладно, оставил Бабу Ягу и почти бегом направился к Милаву.
      - Стражу у шатра поставил? - спросил он, не оглядываясь.
      - Нет... Зачем это?
      - Зачем-зачем, - недовольно проговорил кудесник, - я же вам говорил вчера: нужно быть готовыми ко всему!
      - Да кто на него в лагере нападет?!
      - Ох, молодежь, - только вздохнул кудесник.
      До шатра Вышаты они еще не дошли, когда поняли, что опоздали: с той стороны неслись звуки настоящего боя!
      - Эхма! - выдохнул Вышата. - Опять меня Аваддон облапошил!
      Он рванул из ножен меч и стремительно кинулся вперед. Кудесник отстал. До милостника долетел только его властный голос:
      - Не дай Аваддону завладеть Милавом...
      Вышата зарычал, как медведь, почуявший смертельного врага, и выскочил к месту, откуда слышались звуки боя. Ворога, атакующего росомонов, милостник не увидел, но от этого ему не стало легче - потому что источником шума оказался... Милав, прокладывающий себе путь сквозь ряды росомонов. Гриди, опешившие от неожиданного нападения кузнеца, оружия не применяли, не понимая, что происходит. А Вышате хватило одного быстрого взгляда на происходящее, чтобы понять: Милав прокладывал себе путь прямиком к подъемному мосту, который... который медленно опускался навстречу обезумевшему кузнецу! Вышата, напрягая легкие, гаркнул во все горло:
      - Не пускайте его к воротам! Мост опускается!
      Легко сказать - не пускайте! Кузнец шел сквозь человеческую толпу так же легко, как сквозь воду. Вышата видел, как отлетают в разные стороны гриди, даже не успев прикоснуться к кузнецу. Руки Милава работали подобно мельнице, расшвыривая воинов, словно котят несмышленых. Вышата с ужасом понял, что не успевает: ему приходилось перешагивать, перепрыгивать, перебираться через многочисленные препятствия, оставленные кувалдоподобными руками кузнеца. А Милав все шел. Мост уже опустился, и на нем стройными рядами стояли обеспамятевшие гриди. Тонко запели стрелы, и толпа вокруг Милава поредела. С этой стороны тоже полетели стрелы, но менее удачно восходящее солнце светило прямо в глаза росомонам.
      "Даже это сумел предусмотреть Аваддон", - подумал Вышата.
      Милав уже был перед мостом, а гридей вокруг него становилось все меньше. Вышата рванулся вперед изо всей силы - он отчетливо увидел за молчаливым строем обеспамятевших гридей ненавистного Аваддона. Орлиное зрение милостника позволило ему рассмотреть, что делает чародей: руки мага совершали вращательные движения, а его взгляд был устремлен прямо на кузнеца. Вышата с ужасом понял, что у него совсем не осталось времени. Тогда он кинулся к ближайшему раненому воину, выхватил арбалет, вложил стрелу и... Целился он бесконечно долго, вкладывая в свой единственный выстрел всю ненависть к Аваддону. Наконец краткий миг, длящийся целую вечность, закончился - щелкнула тетива, и стрела ушла в цель. Вышата был уверен, что стреляет прямо в сердце. Так оно на самом деле и было - но... Аваддон все еще владел даром предвидения и спокойно увернулся от стрелы за миг до того, как она должна была пробить его дорогую одежду. Вышата не поверил своим глазам! Тем не менее его выстрел не был бесполезным: Аваддон на краткий миг потерял контроль над Милавом. Кузнец вздрогнул всем телом, посмотрел вперед - на опущенный мост, на поднятые ворота и... стремительно бросился в воду.
      Вышата перевел дух, видя, что бурные воды речки Малахитки подхватили Милава и понесли вниз по течению. Краем глаза он заметил, что с десяток воинов кинулись вылавливать кузнеца из стремнины, а за спиной послышался торопливый топот: гриди пришли в себя и построились в боевой порядок. Вышата поднял руку - не стрелять! Мост медленно поднимался, отрезая один берег от другого, разделяя один и тот же народ на две неравные части. Ворота в крепость захлопнулись, но Вышата все-таки успел заметить чьи-то глаза, горевшие такой холодной ненавистью, что у милостника по спине мурашки забегали. Он вздохнул и обернулся к гридям, успевшим занять весь берег.
      Перед строем стоял Тур Орог и с теплотой в глазах следил за Вышатой.
      "Добрый воевода из него получится", - подумал он.
      А гриди, в знак одобрения действий милостника, ритмично стали бить рукоятями мечей о щиты. Над крепостью по-прежнему висела мертвая тишина...
      Глава 11
      ЛЕСНОЙ НАРОД
      ... Милав открыл глаза и столкнулся со встревоженным взглядом бабушки Матрены.
      - Оклемался, сердешный, - мягким голосом произнесла она и всхлипнула.
      Милав положил руку на старушкину ладонь и ответил:
      - Да что мне будет-то, вороно-волко-медведе-человеку?
      Но бравада не удалась - больно грустным и тусклым был голос кузнеца.
      - Эй, напарник, - Ухоня распластался над Милавом розовым покрывалом, ты прекращай хандрить - сегодня такой день!
      Милав закрыл глаза, ничего не ответив.
      - Ты никак совсем расклеился?! - возмущенно воскликнул Ухоня. - А ну, вставай! Нечего страдальца изображать!
      - Кыш, говорилка невидимая! - заступилась баба Матрена за кузнеца. Не видишь разве - раненый он...
      - Раны вовсе даже не смертельные, - авторитетно заявил Ухоня, - а потому нечего прохлаждаться в постели!
      - Да уймись ты! - не на шутку рассердилась старушка. - А то я не посмотрю, что твой физиономий для меня невидим, - нашлю на тебя порчу ужасную...
      Милав подивился словам, несвойственным бабе Матрене, хотя чего здесь удивляться - при Ухониной скорострельной болтливости и камень разговаривать научится! Чтобы прекратить спор между старушкой и ухоноидом, он сказал:
      - Баба Матрена, мне, правда, не мешало бы прогуляться немного...
      Он поднялся, чувствуя, что все тело ломит, а в голове словно кто кочергой раскаленной ворочает. Кузнец поморщился, но все же шагнул к выходу. Внимательные глаза старушки с тревогой наблюдали за ним.
      - Со мной все в порядке... - сказал Милав, поймав ее жалостливый взгляд. - Только тело все ломит. Где это меня так?
      - А ты как только в воду-то бултыхнулся, так сознание из тебя - вон! стала объяснять бабушка Матрена. - Пока гриди из Малахитки выловили, ты не с одним камнем пободаться успел!
      Милав ощупал голову - несколько здоровенных шишек говорили о том, что "бодался" он хорошо. Вдруг в голове что-то щелкнуло, и он вспомнил все, что с ним произошло, с ужасающей отчетливостью и до мельчайших подробностей. От стыда он едва не задохнулся. А баба Матрена, заметив, как сильно побледнел кузнец, спросила:
      - Что с тобой?!
      Милав поморщился, как от зубной боли, и спросил Ухоню, с трудом выдавливая слова:
      - Много... погибло... там, у моста...?
      - Нет, - жизнерадостно откликнулся Ухоня, словно речь шла не о побоище, а об увеселительной прогулке в горы. - С десяток воинов раны получили незначительные, а пятеро ранены стрелами.
      Милав испытал огромное облегчение - самым страшным для него сейчас было бы услышать, что он стал причиной гибели кого-нибудь из росомонов, еще недавно принявших его как брата. Слава богам, этого не произошло!
      Кузнец вышел на свежий воздух и нос к носу столкнулся с Вышатой.
      - Ты уже на ногах? - обрадовался милостник. - Славно!
      Милав почувствовал, что радость товарища искренняя, и ему полегчало еще больше.
      - А я как раз за тобой, - продолжил Вышата. - Тур Орог к себе просит.
      - Может...
      - Тю-ю, ты себя за утро-то не казни - нет в том вины твоей! - и подтолкнул кузнеца в спину. - Идем, идем!
      Когда Вышата с Милавом вошли в шатер воеводы, там уже собрались все старшие военачальники (числом не более дюжины), сам Тур Орог, кудесник Ярил и Баба Яга, которой галантный кудесник предложил почетное место рядом с воеводой. Польщенная старушка уселась там с видимым удовольствием. Когда шум утих, к собравшимся обратился Тур Орог:
      - Все знают, для чего мы собрались здесь. Повторяться не буду. Хочу лишь еще раз напомнить, что у нас только одна попытка, - второй Аваддон может и не дать.
      Далее поднялся кудесник и четко объяснил задачу каждого. Самая ответственная часть задуманного ложилась на Бабу Ягу и ее разномастное воинство. Старушка заверила всех, что ее подопечные готовы порадеть за родные дебри и чащобы, не жалея своей многоцветной крови. Когда все было оговорено, Тур Орог распустил совет, попросив задержаться Ярила, Вышату и Милава.