Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Колесо превращений

ModernLib.Net / Петри Николай / Колесо превращений - Чтение (стр. 27)
Автор: Петри Николай
Жанр:

 

 


      - Не один годо! Но дело есть еще много!
      - А почему вы не рассказали об этом мне и Ухоне, когда мы отправились в замок? Это могло бы существенно облегчить нашу задачу.
      - Я на трезво головано давано клятво-ручительство, что от меня никто плано не узнавано!
      - Что ж, похвально, - отозвался Милав, которого благородство Витторио не оставило равнодушным. Но тень сомнения не улетучилась.
      После застолья все отправились смотреть главный трофей - дормез (огромную карету), в которой в замок Пяти Башен прибыл черный маг. Доскональный обыск ничего не дал - найденные вещи могли принадлежать любому богатому путешественнику и ничего не говорили ни о краях хозяина дормеза, ни откуда он прибыл. Однако Милав, используя свою способность видеть мировые линии событий, все-таки взял себе кое-что на заметку...
      Когда интерес у присутствующих к дормезу сбежавшего мага поиссяк и возле кареты остались только Милав, Кальконис, Ухоня и двое стражников, поставленных для того, чтобы отгонять многочисленных зевак, ухоноид обратился к кузнецу:
      - Вам в бегстве черного колдуна ничего не показалось странным? Почему-то даже между собой они не называли мага Аваддоном, словно боясь, что едва прозвучит его имя - проклятый чародей мгновенно явится на зов.
      - Что ты имеешь в виду? - не понял Милав.
      - Бегство было паническим. Это совсем не похоже на... на того, кто доставил нам столько неприятностей.
      Милав задумался.
      - А что скажете вы? - обратился он к сэру Лионелю.
      - Простите, я почти ничего не понял из происходившего, но, судя по словам Ухони, подобное бегство не в характере... чародея.
      - Не знаю, не знаю, - задумчиво произнес Милав. - Мы застали... черного мага в тот момент, когда он абсолютно не был готов к атаке. А вид раскрывающейся перед ним бездны заставил его запаниковать. При таком раскладе навряд ли у него оставалось время понять что-либо. Тем более я передавал образы такой силы и яркости, что сам верил в существование происходящего!
      Ухоня ничего не сказал. Но было видно, что он остался при своем мнении.
      * * *
      В замке Пяти Башен они провели несколько спокойных дней. Отсыпались, отъедались, впрок запасались положительными эмоциями, потому что едва ли стоило рассчитывать на подобное к себе отношение где-нибудь еще. Додж Горчето вел себя весьма тактично и ни разу не осведомился у Милава о цели его путешествия. Кузнец оценил это и даже успел привязаться к старику, чувствуя в нем родственную душу.
      Но время неумолимо текло. Настало утро, когда Милав объявил доджу Горчето о своем отбытии. Старик отговаривать кузнеца не стал, сказав только, что в этом замке, пока он жив, всегда будут рады тем, кто помог восстановить справедливость. Милав ответил ему тем же:
      - Чем длиннее путь, тем больше ценишь настоящих друзей...
      Единственное условие, которое выдвинул додж Горчето, - Милав должен взять с собой провожатых: в лесах по-прежнему скрывалось множество разбойников. Милав поблагодарил старика и провожатых взял.
      - Но только до границы ваших владений! - сказал он, и старик согласился.
      Собрались быстро. Додж Горчето выделил из своих конюшен трех отличных скакунов и основательно снабдил путешественников провизией и питьем.
      Когда все было готово к отправлению, случилось событие, имевшее в будущем самые важные последствия: Витторио Чезаротти категорически заявил доджу Горчето, что отправляется вместе с Милавом. Кузнец этим заявлением был поражен не меньше владельца замка. Тем более что между ними за время их недолгого знакомства не прозвучало ни слова на эту тему. Додж Горчето пытался отговорить "картографа", но тщетно - Витторио стоял на своем, заявив, что он устал от гор, хочет вернуться домой и ему как раз по пути с Милавом.
      Пришлось спешно искать достойную лошадь и экипировать красавчика Витторио в дорогу. Таким образом, стены крепости покинули сразу двенадцать всадников: Милав, Кальконис, Ухоня, Витторио и восемь воинов-провожатых.
      Сам додж Горчето изъявил желание проводить путников до развилки дорог: одна из них поднималась в сторону гор, а другая петляла по предгорью, плавно спускаясь к равнине. Последняя и вела к границе владений доджа Горчето. А были земли его велики - несколько дней конного пути в сторону Великой Водной Глади.
      Простились просто.
      - Спокойного вам пути! - напутствовал старик.
      - А вам поменьше разбойников! - усмехнулся Милав и тронул лошадь. - А то опять придется отбивать замок!
      Конь под кузнецом заржал, словно понял речь росомона.
      Додж Горчето ничего не ответил. Он еще некоторое время смотрел вслед всадникам, потом, не торопясь, повернул свою спокойную и старую, как он сам, лошадь и потрусил в замок - его ждала очень важная работа: при осмотре пострадавшей от штурма Южной Башни были найдены остатки старинного потайного хода...
      * * *
      Милав думал. Нет, его смущало не столько неожиданное решение Витторио проводить их до побережья Великой Водной Глади, сколько вообще тревожили события последних дней. Перед самым их уходом в замок Пяти Башен пришло множество крестьян из окрестных поселений. Все они бежали от горгузов, вымещавших злобу за свое поражение на простолюдинах, не умевших достойно обращаться с оружием. Беглецы требовали от Доджа Горчето, как от своего господина, защиты и наказания виновных. А что мог сделать старик, если под его началом находилось не более двух сотен воинов? Он не имел возможности послать достаточно крупный отряд, чтобы разделаться с разбойниками, боясь ослабить крепость (никто не знал, какое количество горгузов-кочевников прячется по окрестным лесам и предгорьям). Вот это и беспокоило Милава - их отряд был малочислен, а враг - неведом.
      Витторио, принявший задумчивость кузнеца на свой счет, заговорил с ним:
      - Я есть видеть, что кузнеццо Милаво не есть радоваться мой решение.
      - Вы ошибаетесь, - возразил Милав. - Я тревожусь по другой причине.
      - Вы не хотено мне сказано?
      - Отчего же! - отозвался Милав. - Меня занимают горгузы, которыми кишат эти леса.
      - О! Не стоит волновано! Кузнеццо Милаво прогоняно волшебнико-колдуно; кто теперь хотеть с ним сразиться?!
      - "Хотеть", Витторио, еще как "хотеть"!
      Действительно, желающие померяться силами обнаружились скоро. В течение первых двух дней путешественникам несколько раз пришлось вступать в короткие яростные схватки с противником, который нападал рано утром или под вечер, когда сгущавшийся в лесу мрак мог мгновенно скрыть не только дюжину бандитов, но и гигантское войско с воинами, лошадьми и всем обозом. Стычки были стремительными и почти бескровными, из чего Милав сделал вывод, что их просто проверяют, а основное сражение должно состояться где-то впереди.
      Он поделился своими мыслями с Кальконисом.
      - Это без сомнения так, - согласился сэр Лионель. - К сожалению, мы не в силах изменить ход событий - шпионы все время следят за нами. Вот если бы мы смогли оторваться от них...
      - Едва ли, - усомнился Милав. - Двенадцать тяжело груженных лошадей оставляют хорошие следы.
      - Значит, пришло время уменьшить число всадников! - сказал Кальконис.
      На следующее утро Милав отпустил охрану, с большим трудом настояв на своем решении, - воины получили конкретные указания доджа Горчето проводить путников до самого побережья. Пришлось Милаву пустить в ход все мыслимые аргументы и даже прибегнуть к помощи Ухони - мастера по части отговорок. Кузнец с ухоноидом потратили больше часа, и им все-таки удалось уговорить гвардейцев дожа. В полдень пилигримы были уже одни на давно заброшенной дороге. Теперь им следовало усилить бдительность: кто-то по-прежнему (по словам ухоноида) преследовал их буквально по пятам.
      Глава 15
      ЧЕРВИ ГОМУРА
      Оторваться от невидимых преследователей в этот день им не удалось. Милав явственно чувствовал чье-то молчаливое присутствие, сопровождавшее каждый их шаг. Несколько раз Ухоня, становясь невидимым, отправлялся "взглянуть на наглецов". И через непродолжительное время откуда-нибудь из кустов или с вершины дерева раздавался дикий крик ужаса. Ухоня возвращался довольный и успокоенный. Но не проходило и нескольких часов, как назойливое сопровождение возобновлялось. Это чувствовал не только Милав с его удивительной восприимчивостью к изменениям вибраций окружающего мира, но и Кальконис - весьма далекий магии и колдовства; Ухоня вновь отправлялся в лесную чащу, и... все повторялось.
      К вечеру стало ясно - таким способом от соглядатаев им не избавиться. Решили спровоцировать столкновение, заночевав на небольшой возвышенности, окруженной низкой травой и редким кустарником. Всю ночь жгли слабый костер и напряженно всматривались в темноту, держа наготове оружие. Но ничего не произошло - плотная тьма за освещенным кругом оставалась неподвижной.
      Утро принесло дождь и ветер.
      Решили идти не по дороге, а по узкой тропинке, протоптанной горными сернами у подножия гольцов, уменьшающихся по мере того, как отдалялся замок Пяти Башен. Теперь справа от них тянулись древние горы, изъеденные ветром, солнцем и дождем и имевшие вид испещренного ходами лесного муравейника; слева, не менее чем в десяти саженях, начинался редкий лес. Идти стало труднее, но путешественники почувствовали себя спокойнее и увереннее.
      Так прошло еще два дня. Стычек с горгузами пока не было, и Ухоня, иногда отправлявшийся на "охоту", возвращался ни с чем.
      - Может быть, они оставили нас в покое? - предположил Кальконис.
      - Едва ли, - усомнился Милав. - Скорее всего, они следуют за нами на большом удалении, не рискуя показаться на открытом месте.
      К вечеру отряд оставил за спиной предгорье и вышел на равнину, лесным ковром стекающую к протяженным песчаным отмелям Великой Водной Глади.
      - Теперь ждите гостей... - пообещал Милав и не ошибся.
      В вечерних сумерках произошла стычка - самая жестокая и продолжительная с момента их выхода из замка, доджа Горчето. Горгузы напали неожиданно, выбрав самую удобную позицию, - там, где дорога, основательно заросшая по бокам густой травой, ныряла под кроны деревьев. Бандитов было не менее трех дюжин, и держались они вполне уверенно (похоже, ими руководил некто, хорошо разбиравшийся в тактике лесного боя).
      Нападавшие налетели стремительно. Они старались разделить путешественников и убить поодиночке. Но это предвидел и Милав, собравший в первую же минуту боя весь свой немногочисленный отряд в центре дороги. Теперь горгузам приходилось атаковать небольшими силами, мешая друг другу. Милав воспользовался этим, и его Поющий быстро расчистил пространство перед собой. Тем временем Ухоня распластался на дороге тончайшим серебристым полотном и методично опрокидывал всех, кто по неосторожности ступал на него. Кальконис с Витторио тоже не стояли в стороне - не один горгуз отправился на землю с колотой раной руки, ноги или груди. По молчаливому согласию, Милав, Кальконис и Витторио не убивали врагов, а ограничивались ранениями, надолго выводящими бандитов из строя. Горгузы поняли, что Милава и его товарищей им не одолеть, отступили в спасительную темноту, оттуда обрушив на защищающихся град стрел. Но ни одна из них цели не достигла дорога уже была пуста. Путешественники уходили от горгузов по звериной тропе, петляющей вдоль полноводной реки...
      ГОЛОС
      Прощай того, кто поднял на тебя руку. Ибо он болен. Болен злобой, ненавистью, страхом. А больной человек достоин только жалости. Помни - твоя сила в умении прощать. Слабость твоего врага - в его ненависти. Не уподобляйся ему, постарайся думать о противнике хорошо, и ты победишь, заставив своего врага сомневаться в избранном пути ненависти и насилия...
      Утро принесло облегчение: сколько ни всматривался Милав в окружающие их заросли, используя свою способность чувствовать нарушенную гармонию мира, он не заметил ничего. Вокруг был девственный лес с его таинственной жизнью.
      Милав продолжал вести отряд звериной тропой, хотя это доставляло массу неудобств - приходилось почти все время идти пешком, иногда прибегая к топорам, чтобы расчистить дорогу от валежника. Но все неудобства окупались тем, что лес больше не следил за ними горящими ненавистью глазами.
      Витторио сообщил: земля доджа Горчето уже кончилась, и все, что их в данную минуту окружает, принадлежит народу, называющему себя "черви Гомура".
      Ухоня поморщился:
      - Не хотелось бы мне именоваться Ухоней из рода червей Гомура!
      - О! Это есть не обидно быть черве Гомуро, - откликнулся Витторио. Их очень уважаемо этот край. Но черве Гомуро есть очень мало и редко. Я их не встречано никогдано!
      Сэр Лионель тоже кое-что знал об этом таинственном народе.
      - Еще в те годы, когда я был в свите ярла Хельдрара, - заговорил он, мне рассказали историю о том, что где-то в лесах живут остатки некогда могущественного племени. Они не строят себе жилищ, обитают в земляных пещерах, вырытых в недрах природных курганов. Этих людей мало кто видел. Поэтому и слухи о них ходят весьма противоречивые. Одни говорят, что это дикие людоеды, пожирающие с голоду сами себя, другие утверждают, что мудрее них нет во всем обитаемом мире.
      - Если таковы слухи, - предположил Милав, - то действительность должна оказаться еще более невероятной. Вспомните хотя бы историю с глетчерными рогойлами.
      Два дня прошли спокойно. На третий Милав почувствовал некоторое изменение. Впечатление было двояким: с одной стороны, он явственно ощущал чье-то присутствие, с другой - присутствие это ничуть не дисгармонировало с окружающим миром. Речь, разумеется, не шла о диких лесных зверях, рядом находились именно носители разума.
      Встреча произошла неожиданно. Они только миновали цепь небольших холмов и медленно двигались по редколесью, окружавшему прошлогоднюю гарь. Вдруг справа и слева из-за немногочисленных хилых деревцов появилось около десятка людей. Одеты они были необычно: аккуратные короткие куртки из шкур медведя кулу, мехом наружу, широкие штаны серо-зеленого цвета и невысокие сапоги, плотно облегающие голень. Голову каждого украшал головной убор, ярко отсвечивающий металлом. Оружия у них не было - только короткие толстые посохи из древесины неизвестной породы.
      Вперед вышел один из незнакомцев. Кузнец подал знак остановиться и обратился к Витторио:
      - Спросите у них, что им нужно.
      Витторио послушно стал задавать вопросы на известных ему языках. Незнакомец молчал. Витторио исчерпал весь запас лингвистических знаний и обиженно произнес:
      - Он не есть меня понимано, хотя это просто не есть можно быть! Я знакомо со все язык этот край!
      Милав оказался в затруднении - незнакомец по-прежнему стоял у них на дороге и молчал. Кузнец попытался поймать его взгляд, чтобы с помощью всезнания определить способ общения с обитателем леса. Но и из этого ничего не вышло - глаза стоявшего перед ним человека как будто плыли, не позволяя заглянуть в них. Молчание становилось невыносимым. Наконец незнакомец поднял руку вверх, призывая к вниманию. Потом указал ладонью перед собой, словно приглашая последовать за ним. Его спутники продолжали молча наблюдать за путешественниками.
      - Сдается мне, - произнес Ухоня настороженно, - дело пахнет западней!
      - Едва ли, - возразил Милав. - Они пеши и безоружны, нам не составит труда оторваться от них в случае неприятностей.
      - Смотри, напарник...
      Незнакомец шел впереди, не оглядываясь и совершенно не интересуясь тем, едет ли за ним Милав. Остальные обитатели леса незаметно растворились в зелени, словно их и не было вовсе.
      Шли долго, петляя по узким тропам, переходя через ручьи и глубокие канавы, наполненные застоявшейся водой.
      Ближе к вечеру, когда тени всадников и коней стали быстро удлиняться, отряд прибыл к подножию высокого кургана. На удивительно чистой поляне таинственный проводник покинул их. Милав спешился; остальные последовали его примеру.
      - Интересное место, - сказал Кальконис, оглядываясь по сторонам.
      Через некоторое время на поляну вышло несколько человек. Они принесли с собой небольшие сосуды, в которых дымилось что-то, имеющее сладковатый запах. Расставив сосуды по кругу, в центре которого оказались путешественники, люди молча удалились.
      - Не нравится мне все это! - заволновался Ухоня. - Потравят они нас, как тараканов! Или усыпят!
      Милав не ответил, пытаясь прощупать пространство вокруг. Враждебности он не чувствовал.
      - Подождем... - сказал он. - Пока они не сделали нам ничего плохого. Зачем отвечать грубостью на гостеприимство? Ведь у каждого свои обычаи; может, они так злых духов из нас изгоняют, чтобы мы не осквернили их жилище!
      - Ага! - пробурчал Ухоня. - Изгоняют злых духов, а заодно и жизнь!
      Ответить Милав не успел - на поляне появился еще один абориген. Был он высок, худ и невероятно стар. Но веяло от него такой силой и энергией, что Милав оторопел.
      Старик указал на Милава и пальцем поманил его к себе. Кузнец вышел из дымного круга и...
      - Приветствую тебя, юный росомон!
      Губы старца не двигались, голос звучал в голове кузнеца.
      - Не бойся нас - мы не причиним вреда ни тебе, ни твоим людям.
      Милав с удивлением продолжал следить за лицом старца, по которому не пробегала и тень мускульного движения.
      - Кто вы? - Голос кузнеца в вязкой тишине прозвучал неестественно громко.
      - Зачем сотрясать воздух? Мысль не нуждается в этом!
      - Кто вы? - мысленно повторил свой вопрос Милав.
      - Стоит ли задавать вопрос, зная на него ответ?
      - Так вы - черви Гомура?!
      - И да и нет. Твои сведения о нас поверхностны.
      - Они и не могут быть другими - я узнал о вашем существовании совсем недавно!
      - Ты наивен, юный росомон, потому что не можешь разобраться даже в своих собственных мыслях!
      - Так помоги мне!
      - Зачем? Душа - священный храм, в ней нет места посторонним. Думай сам и решай.
      - Тогда зачем ты позвал нас?
      - Я не приглашал твоих спутников. Я хотел поговорить только с тобой.
      - О чем?
      - О тебе...
      - Я не совсем понимаю...
      - Конечно, нелегко говорить с собственной совестью. Не удивляйся, советов нечего стыдиться. Я хотел поговорить с тобой о конечной цели твоего путешествия.
      - Откуда вы...
      - Не забывай, я - твоя совесть. Я знаю о тебе все: каждый твой шаг, каждый твой поступок известны мне. Как и все мысли, что рождаются в твоей голове, и даже те, что еще не родились! Ответь мне: зачем ты хочешь совершить то, что я прочел в твоей душе?
      - Разве это непонятно?
      - Для меня - нет.
      - Я считаю, что зло должно быть наказано!
      - А ты уверен, что ОН - зло?
      - Но как же иначе!
      - Не спеши. Обычно самые очевидные вещи - самые ошибочные. Ты можешь ответить мне: ПОЧЕМУ зло должно быть наказано?
      - Если всегда будет побеждать зло, равновесие в мире нарушится. А это - конец всего Мироздания!
      - Красивые слова, которые чаще всего ничего не отражают.
      - Я не понимаю вас...
      - Это хорошо. Если бы ты понимал все, что я говорю тебе, - ты был бы мне неинтересен. Итак, я узнал, что хотел.
      - Но ведь я еще ничего не сказал!
      - И не нужно. Есть мир, в котором живут все твои нерожденные мысли. Я был там. Я знаю.
      - Тогда к чему весь этот разговор?
      - Люди меняются... меняются и их мысли. Прощай, юный росомон. Я узнал достаточно. Дорога к побережью Великой Водной Глади не покажется вам трудной. Можешь вернуться к своим спутникам.
      - Постойте!
      - Да.
      - Скажите лее мне- кто вы?
      - Я? Я тот, кого все зовут Никто... Прощай, я верю, что мы еще встретимся...
      Глава 16
      ВЕЛИКАЯ ВОДНАЯ ГЛАДЬ
      Старик ушел так же, как и появился - тихо и незаметно. Но с его уходом словно сразу стало тяжелее дышать, и мир погрузился во мрак безысходности. Милав потряс головой, прогоняя наваждение, овладевшее его головой. Вернулись таинственные лесные обитатели и унесли дымящиеся сосуды. Остался только один незнакомец - тот, кто привел их на эту поляну. Он махнул рукой в сторону черного леса, а затем показал на свои ноги.
      - Это переводится - убирайтесь ко всем чертям? - спросил Ухоня.
      Никто шутке не улыбнулся. Кальконис поинтересовался:
      - Что за старик молча простоял перед вами целую вечность, а потом ушел?
      - Это... - Милав замялся. - Это нелегко объяснить. Но я постараюсь... потом, когда сам пойму...
      * * *
      Таинственный старик сказал правду: до самого побережья Великой Водной Глади никто не посмел напасть на Милава и его небольшой отряд. Даже крупные хищники обходили их стороной, словно на людей было наложено такое мощное заклятие, что свирепые звери не отваживались попадаться им на глаза.
      Здесь было о чем поразмышлять...
      Выйдя на бесконечные песчаные отмели, маленький отряд в сложном положении: страна Гхот лежала за широким проливом, требовалось найти достаточно надежную лодку, способную переправить их на далекий берег. Для этого нужно было идти в ближайший городок, что виднелся в зыбком морском воздухе к западу от того места, где они вышли на берег Великой Водной Глади, и искать кормщика, согласного на такое непростое предприятие.
      Витторио сразу же предложил свои услуги. Но Милав стал возражать:
      - Вполне возможно, в городке находится кто-либо из тех, кто избежал сырых подвалов доджа Горчето. Если вас узнают, нам опять придется петлять по зарослям. Я считаю, что должен пойти Кальконис. Вы не против, сэр Лионель?
      - Я как раз собирался предложить это!
      Но и одного Калькониса отпускать было опасно. Ухоня в образе невидимого телохранителя отправился вместе с ним. Милав с Витторио остались ждать.
      ГОЛОС
      ...В людях еще так много вопиющей нетерпимости, что нетрудно понять: виной всему дремучее невежество. Какая польза в том, что человек научился писать и считать, оставшись по сути своей первобытным! Есть много животных, способных понимать знаки и даже на них реагировать. Но разве стали они от этого людьми? Конечно нет. Они по-прежнему остаются хищниками, способными только на то, чтобы удовлетворять свои инстинкты. Они готовы в любую секунду к кровопролитию...
      Кальконис с Ухоней вернулись только на следующий день - очень довольные собой. Новости были хорошими: вечером придет парусная лодка достаточной вместимости, которая переправит в страну Гхот четырех путешественников и всю их поклажу. Лошадей взять с собой было невозможно, и Кальконис договорился, чтобы они пошли в качестве уплаты за перевоз. Вместе с кормщиком прибудут два его сына - они и заберут животных.
      Все складывалось невероятно удачно, и Милав приписал это влиянию таинственного старика из непонятного рода, называющего себя "черви Гомура".
      До вечера времени хватало, и Милав потратил его на то, чтобы привести в порядок снаряжение, которое им понадобится на другой стороне пролива.
      Лодка пришла, как и обещал Кальконис. Ее косой парус заиграл в лучах закатного солнца, и Милав почувствовал внутри себя какую-то пустоту.
      "Ну вот, - подумал он, - подходит к концу еще один этап моей жизни. Остается сделать последний шаг и..."
      Лодка приближалась стремительно - было видно, что ею управляет опытная в морском деле рука. Скоро стал заметен не только парус, но и высокие борта, за которыми угадывался крепкий, высокий человек. Больше на палубе никого не было.
      - Ты же сказал, что с ним приедут два его сына? - спросил Милав.
      - Он нам так говорил, - пожал плечами Кальконис.
      Лодка была уже у самого берега. Послышалось хлопанье убираемого паруса, хруст деревянного днища о песок, и все увидели кормчего, выпрыгнувшего в нагретую за день воду на отмели. Он быстро пошел к путешественникам, широко загребая воду сильными ногами. Кальконис двинулся ему навстречу. Милав с Витторио остались на месте, как и невидимый Ухоня.
      - Где же ваши сыновья? - спросил сэр Лионель.
      - Я весь день был в море. Оттуда прямо к вам. А своим сорванцам наказал, чтобы они пешком шли сюда. Наверное, задержались где-то.
      - Когда же они придут? Мы не можем долго ждать - скоро наступит ночь. Хотелось бы встретить ее подальше от берега. Тем более ветер усиливается!
      - Я думаю - они уже близко. Здесь только одна дорога. И если вы возьмете с собой лошадь, то сможете быстро доставить их сюда.
      Кальконис подошел к Милаву посоветоваться. Кузнец не возражал. Сэр Лионель вскочил в седло, взял еще одну лошадь и рысью поскакал по дороге.
      - Напарник, надо бы приглядеть за Кальконисом, - сказал ухоноид на ухо Милаву. - Мало ли кто по дорогам бродит?
      - Давай! Только не задерживайтесь!
      Ухоня умчался за Кальконисом. Кормчий подошел к Милаву и предложил погрузить вещи в лодку, чтобы потом не терять времени. Кузнец счел предложение разумным и первым отправился к паруснику с тюком. Витторио с поклажей последовал за ним.
      Милав шел по песку, млея от удовольствия. Мелкие волны приятно гладили его голые ноги (обувь осталась на берегу). Он приблизился к борту лодки и перевалился через него, чтобы уложить на палубе свою ношу. Волны буквально убаюкали его, и он оказался не готов к тому, что произошло в следующий миг.
      Оказавшись в лодке, он увидел лежащих на палубе вооруженных людей. Их было не менее полудюжины. Они резво вскочили с оружием в руках. Милав в долю секунды оценил обстановку и понял, что единственный шанс выжить оставаться на палубе (в воде, хоть и неглубокой, работать Сэйеном было бы сложно). Поэтому он не бросился на берег в поисках спасения, а отважно кинулся на противника, ошеломив его на несколько секунд. Их ему как раз хватило на то, чтобы достать Поющего и начать методично лишать врагов способности активно двигаться. Через минуту к нему присоединился Витторио, успевший обездвижить кормчего.
      Враги поняли, что шансов на победу у них нет. Поэтому постарались спастись бегством. Не прошло и несколько минут, как последний из нападавших прыгнул в воду.
      Милав перевел дыхание и сложил Поющего. Потом обернулся к Витторио.
      - Вы прекрасно владеете шпагой! - сказал он.
      - Я всегда хорошо владел ею! - ответил Витторио, ясно и отчетливо выговаривая слова.
      Милав несказанно удивился, но не успел и рта открыть, как Витторио выбил у него Поющего из рук, а в следующую секунду клинок вонзился в грудь кузнеца, с хрустом разрывая ткани мышц. Сталь пронзила сердце, ноги ослабли, и потухающее сознание уловило только один звук - парус, не до конца спущенный кормчим, затрепетал на резко усилившемся ветру. Лодка закачалась и...
      И для Милава-кузнеца из далекой страны Рос мир перестал существовать...
      Часть третья
      ВОЗМЕЗДИЕ
      Ни один человек не является островом, отделенным от других. Каждый как бы часть континента, часть материка; если море смывает кусок прибрежного камня, вся Европа становится от этого меньше.. Смерть каждого человека - потеря для меня, потому что я связан со всем человечеством. Поэтому никогда не посылай узнавать, по ком звонит колокол: звонит по тебе.
      Джон Донн, епископ англиканской церкви
      Глава 1
      ВИДЕНИЯ
      Почему мир изменил привычное соотношение цветов? И почему небо теперь серое и грязное, как почва в дождливую погоду? Отчего земля стала голубой и прозрачной, словно она поменялась местами с небесной синью?
      ... Вопросы выплывали из ниоткуда и исчезали в никуда, оставляя после себя едва уловимую горечь разочарования.
      Но приступ отчаяния быстро проходил, и вокруг снова начинало твориться что-то невообразимое. Видения накатывали бурным речным потоком и буквально топили зыбкое сознание, заставляя ежесекундно испытывать боль утраты чего-то близкого и бесконечно дорогого.
      Постепенно река воспоминаний стала мелеть. Бурные водовороты, надолго затягивавшие в омуты невыносимой печали, утратили свою стремительность. Видения потекли с такой скоростью, что их восприятие делалось осознанным.
      На смену страху и неуверенности пришла надежда. Она была слабой и хрупкой, словно хрупкий стебелек в пору ужасной засухи. Росток надежды не хотел погибать, и, питаясь влагой реки воспоминаний...
      Надежда росла. И даже усиливающиеся время от времени страшные картины уже не могли погубить его, потому что росток крепко уцепился корнями за илистое дно реки, а верхушкой стремительно тянулся вверх. Туда, где было солнце. Туда, где было спасение...
      - Шуи шоо...
      Странные слова втекали в сознание и не собирались его покидать. Они обосновались крепко и надолго, продолжая хозяйничать там.
      - Шоау шииу...
      Слова несли какой-то смысл, надеясь на отклик.
      - Шии жиу...
      Отстаньте от меня, слышите! Почему вы так громко стучите в моей голове?!
      - Ты-ы жи-ив...
      Что?! Кто это сказал?!
      - Ты жив... Открой глаза...
      Милав затрепетал - жив! Он жив!
      - Кто вы?! - Милав мысленно задал вопрос, уверенный в том, что ни один звук еще не коснулся его уха.
      - Я - твой друг.
      - Друзья не хозяйничают в чужой голове, словно у себя на огороде!
      - А ты забавный...
      - А ты нет! Так кто ты?
      - Я же сказал - друг!
      - А могу я тебя увидеть?
      - Не сейчас. Жизнь возвращается медленно. Потерпи.
      - Долго?
      - Не знаю... Сначала вернется слух, потом осязание, потом обоняние... Зрение вернется в последнюю очередь.
      - А что со мной было?
      - Не сейчас. Воспоминания тоже вернутся. Не волнуйся...
      Голос ушел. Милав этому даже обрадовался - интересно и необычно было оказаться один на один со своим опустевшим сознанием. Он помнил лишь те немногие секунды, в течение которых незнакомый голос гремел в нем, словно ревущий ураган. Теперь же наступило одиночество. И только гулкая пустота окружала его...
      Милаву сделалось тоскливо и страшно, нестерпимо захотелось, чтобы звучавший в нем голос вернулся. И он действительно вернулся, словно услышал призыв кузнеца.
      - Ну, как ты себя чувствуешь?
      - А что могло измениться? Ведь вы покинули меня только на один миг!
      - Один миг?.. Интересно... Значит, меня не было совсем недолго?
      - Можно сказать, что вы и не уходили. А что?
      - Ничего... Это я так...

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33