Глава 26

Лицо Маршалла было совершенно красным от гнева. Он был до того зол, что поставил машину, заняв сразу два места на стоянке перед зданием суда. Журналист решил, что прогулка через улицу к полицейскому управлению немного охладит его, но этого оказалось слишком мало. Пихнув дверь, он вошел в приемную. Сары на обычном месте не было. Бруммеля в кабинете не оказалось. Маршалл взглянул на часы — было ровно три.

Из-за угла вышла женщина, которую он раньше здесь не встречал.

— Добрый день, — поздоровался он и резким тоном добавил:

— Кто вы?

Женщина была удивлена вопросом и смущенно ответила:

— Я… меня зовут Барбара, я здесь секретарь.

— Секретарь? Что случилось с Сарой?

Она была и напугана, и немного возмущена его тоном.

— Я… я не знаю никакой Сары, но чем я могу вам помочь?

— Где Альф Бруммель?

— Вы мистер Хоган?

— Да.

— Шериф Бруммель ждет вас в конференц-зале, в конце коридора.

Она еще не закончила фразы, а Маршалл уже стремглав шел по коридору. Если бы дверь оказала ему малейшее сопротивление, он разнес бы ее в щепки. Журналист влетел в помещение, готовый свернуть шею первому встречному. Однако претендентов оказалось достаточно много: комната была полна людей. Для Маршалла это было полной неожиданностью. Он огляделся и у него не осталось ни тени сомнений в том, что сейчас произойдет: вокруг Бруммеля чинно сидели его друзья и соратники. Шишки. Лгуны. Интриганы.

В окружении приятелей, сверкая белозубой улыбкой, на председательском месте восседал Альф.

— Привет, Маршалл. Будь другом, закрой за собою дверь.

Маршалл захлопнул дверь и окинул взглядом собравшихся явно ради него людей. Здесь были Оливер Янг, судья Бэйкер, окружной ревизор Ирвинг Пирс, шеф пожарной станции Франк Брэди, детектив Спенс Нельсон из Виндзора, несколько других, незнакомых Маршаллу лиц и, наконец, сам мэр города Дэвид Стин.

— Смотрите-ка, мэр Стин, — холодно заметил Маршалл. — Занятно встретить вас здесь.

Мэр, не говоря ни слова, сердечно улыбнулся, как кукла-марионетка, которой, кстати, он всегда и казался Маршаллу.

— Садись, пожалуйста, — вкрадчиво произнес Бруммель, жестом указывая на свободный стул. Маршалл не двигался с места.

— Альф, это и есть та самая встреча, о которой мы договаривались?

— Да, это та самая встреча, — согласился шериф. — Я думаю, ты знаком не со всеми присутствующими… — С наигранным удовольствием Бруммель представил журнаясту новые лица:

— Это Тони Сульский, адвокат. Нед Несли, я думаю, ты его встречал, председатель Независимого банка — Как мы понимаем, с Эженом Байлором, членом университетского правления, ты знаком. Это, если ты помнишь, Джимми Клэйборн из Коммерческой печати.

Бруммель показал зубы в своей отвратительной улыбке. — Пожалуйста, садись!

Весь кипя от гнева, мысленно проклиная шерифа, Маршалл, внешне спокойный, холодно ответил:

— Не очень-то старайся, я под следствием. Оливер Янг поспешно опередил Альфа:

— Маршалл, это будет честный и сердечный разговор.

— Да? А кто сделал отбивную из моего репортера? — у Хогана не было ни малейшего желания выступать в роли приятного собеседника.

— Маршалл, подобные вещи часто происходят с неосторожными людьми, — ответил Бруммель.

В конце концов журналиста прорвало, и он выложил все напрямую:

— Бруммель, это не просто «произошло». Это было подстроено. На нее напали, избили, а твои полицейские даже пальцем не пошевелили, и вы все знаете, почему! — он посмотрел им прямо в глаза. — Вы все в этом замешаны, и вы вместе задумали этот дешевый трюк. Вы громите дома, угрожаете, изгоняете людей, а потом делаете вид, как будто у вас тут клуб невинных мальчиков. — Он указал на Бруммеля:

— А ты позоришь свою профессию. Ты используешь власть, которую тебе доверили, чтобы запугивать людей и покрывать свои собственные грязные дела!

Янг снова попытался вмешаться:

— Маршалл…

— А ты называешь себя Божьим служителем, пастором, «благолепным» примером того, каким должен быть христианин. Ты лгал мне все это время, Янг, прикрываясь так называемой профессиональной этикой. Ты по уши увяз во всей этой чертовщине вместе с ведьмой Лангстрат и делаешь вид, что тебе об этом ничего неизвестно. Скольких людей, доверившихся тебе, ты предал и оболгал?

Присутствующие в зале молчали. Маршалл продолжал метать молнии.

— Если все вы тут — слуги общества, тогда Гитлер был великим благодетелем человечества! Вы занимаетесь интригами и подлогами, вы захватываете город, как банда гангстеров. И вы заставили замолчать всех, кто пытался сказать правду и стоял у вас на дороге. Вы еще прочтете об этом в газете, господа мои! Если вы будете все отрицать или все же захотите дать какие-нибудь объяснения, я их с удовольствием выслушаю, я даже напечатаю все, что вы скажете, но пришло, наконец, время написать правду обо всех вас, нравится вам это или нет.

Янг снова поднял руку, останавливая разбушевавшегося журналиста:

— Маршалл, я хочу предупредить тебя, контролируй свои слова.

— Не беспокойся, у меня есть конкретные доказательства. У меня есть свидетельства пострадавших по вашей вине невинных людей: Карлуччи, Райтса, Андерсона, Домбровского, больше сотни из тех, кого вы лишили дома и работы угрозами и налоговыми махинациями.

— Угрозы? — удивленно взвизгнул Янг. — Маршалл, не в нашей власти воспрепятствовать страху, идиотским суевериям, разбитым бракам. Что ты, в самом деле, собираешься писать? Что Карлуччи, например, уверены, будто их магазин посетили злые духи, и они же сломали руки их малолетнему сыну? Так, что ли?

Маршалл отмахнулся:

— Да, Янг, это твоя специальность. Я напишу, что ты и твоя компания раздували страхи и играли на их суеверии. Я расскажу о странных темных идеях, которые ты исповедуешь, чтобы добиться своего. Я все знаю о Лангстрат и ее фокусах с чтением мыслей. Я знаю, что каждый из вас в этом участвует. Я собираюсь написать, что вы хватаете людей по подложным обвинениям только для того, чтобы уволить их с работы и посадить на их место своих людей. Вы обвинили Лью Грегори, прежнего ревизора, в использовании служебного положения, вы полностью поменяли правление Вайтмор-колледжа после того, как Элдон Страчан напал… — он обернулся к Байлору, — на финансовые махинации Эжена Байлора! Вы заставили Тэда Хармеля сломя голову бежать из города, состряпав дело об изнасиловании бедной дочери Адама Джарреда, и вы учредили целый фонд, собирая деньги на ее университетское образование. А если присмотреться, то окажется, вы сами и финансируете этот фонд. Я напишу, что моего епортера незаконно арестовали бруммелевские подпевалы поскольку она сфотографировала то, что вы скрываете выше всего: ни больше ни меньше, как самого Александра Касефа вместе с Бруммелем, Янгом и Лангстрат, а ведь Касеф — главная фигура заговора по захвату города, которому вы помогаете, вы, жаждущие власти, псевдодуховные неофашисты!

Янг спокойно улыбнулся:

— Из чего следует, что ты собираешься писать об «Омни корпорейшн».

Маршалл едва верил своим ушам: «Неужели это произнес Янг? Значит, настало время сказать правду?»

Янг невозмутимо продолжал:

— Да, ты разузнал обо всем, что куплено и чем владеет «Омни», не так ли?

— Верно, разузнал.

— Ну, и сколько же домов, по-твоему, скупила «Омни корпорейшн» за неуплату налогов? — спросил он со смешком.

Маршалл не собирался участвовать в этой игре:

— Скажи сам.

Янг повернулся к ревизору Ирвингу Пирсу. Тот заглянул в свои бумаги.

— Мистер Хоган, я думаю, ваше расследование показывает цифру сто двадцать три — это количество домов, проданных с аукциона за неуплату налогов и приобретенные «Омни»…

Маршалл прекрасно знал это. «Ну, и что же дальше?»

— Я в этом уверен.

— Вы ошиблись.

«Давай, давай, ври дальше, Пирс».

— Точная цифра сто шестьдесят три. Это были абсолютно законные сделки, совершенные в течение последних пяти лет.

Маршаллу не понравился такой поворот, но он промолчал.

— Ты прав, — продолжал Янг, — «Омни» владеет жилыми домами и предприятиями. Но ты должен понять, насколько улучшилось состояние этих домов при новых владельцах. Я бы сказал, что благодаря этому Аштон стал заметно лучше.

Маршалл чувствовал, как в нем снова закипает гнев

— Эти люди честно платили налоги! Я говорил с целой сотней человек!

Пирс был непоколебим:

— У нас есть документы, свидетельствующие об обратном.

— Это чистая ложь!

— Что же касается университета…

— Янг посмотрел на Эжена Байлора и кивнул ему, прося продолжить. Байлор поднялся.

— Я право же устал от всех этих пересудов и сплетен о том, что университет якобы находится на грани экономической катастрофы. Наоборот, наши дела идут прекрасно, а эта… оскорбительная кампания, затеянная Элдоном Страчаном, должна прекратиться, иначе мы подадим в суд. Мистер Сульский как раз собирается этим заняться.

— У меня есть заключения, у меня есть доказательства, что вы спустили на сторону миллионы, принадлежащие Вайтмор-колледжу.

— У тебя нет никаких доказательств, Маршалл, никаких заключений.

Маршалл улыбнулся:

— Вы увидите, что у меня есть!

— Мы уже увидели. Все, — спокойно проговорил Бруммель.

У Маршалла возникло чувство, как будто он, оторвавшись от скалы, только что сделал шаг в пропасть.

Янг продолжал холодно:

— Мы следили за твоими бесплодными попытками с самого начала. Мы знаем, что ты разговаривал с Тэдом Хармелем, мы знаем, что ты расспрашивал Элдона Страчана, Джо Карлуччи, Лью Грегори и сотню других шарлатанов, разочарованных неудачников и пророков судного дня. Мы знаем, что ты преследовал наших людей и наши начинания. Ты даже пытался встрять в наши личные дела, — Янг сделал эффектную паузу. — Теперь с этим покончено, Маршалл.

— После этой встречи? — спросил Маршалл с сарказмом. — Что ты приготовил для меня, Янг? Что ты скашь Бруммель? Какое моральное преступление ты думаешь пришить мне? Или ты собираешься послать кого-то устроить погром в моем доме?

Янг встал, показывая жестом, что хочет говорить.

— Маршалл, может быть, ты не понимаешь наших истинных побуждений, но позволь мне, по крайней мере, разъяснить тебе некоторые вещи. У нас нет никакой хищной жажды власти, хотя ты, вероятно, так считаешь. Наша цель — не власть сама по себе.

— Нет, вы ее добиваетесь только по случаю, — вставил Маршалл с усмешкой.

— Власть для нас, Маршалл, — лишь средство достижения истинной цели для всего человечества, и это ничто иное, как благосостояние Вселенной.

— Кто такие «мы» и «нас»?

— Это ты прекрасно знаешь. Общество, Маршалл, Общество, за которым ты все время гоняешься, как за таинственным преступником.

— Общество Вселенского сознания. И вы устроили собственную столицу в Аштоне, свой безобидный клуб завоевателей мира!

— Больше, чем клуб, Маршалл. Фактически наши устремления простираются гораздо дальше, вплоть до возрождения сил для глобальных изменений, это всемирный голос, который, наконец, объединит человечество.

— Да, настолько прекрасное филантропическое движение, что вы вынуждены прятаться, должны скрывать его цели.

— Только из-за давно устаревших представлений, Маршалл, из-за таких вечных препятствий, как религиозный фанатизм и нетерпимость. Мы живем в изменяющемся и раздвигающем собственные границы мире, человечество непрестанно развивается и созревает. Многие отстают от этого процесса и поэтому не приемлют именно того, что должно послужить к их большей пользе. Маршалл, даже многие из нас не всегда знают, что есть лучшее. В один прекрасный день, и я верю, что он наступит скоро, все поймут, что необходимо человечеству, и тогда не будет различных, всевозможных религий, и поэтому не останется ничего тайного.

— А пока вы делаете все, что в ваших силах, запугивая людей и изгоняя их из собственных домов и работы…

— Только в тон случае, если эти люди не хотят понять перспектив и противостоят истине, только если они встают на пути всего истинно правильного и полезного.

Маршалла охватил приступ дурноты и слабости такой же силы, как и приступ гнева, который он испытал несколько минут назад.

— Истинно, только правильного и полезного? С каких это пор вы, господа, стали специалистами по определению того, что правильно и важно? Но, Янг, где же твоя теология? Какое же место занимает Бог во всех твоих идеях?

Янг неопределенно пожал плечами:

— Мы сами и есть Бог.

Маршалл опустился наконец на стул.

— Нет, или вы действительно ненормальные, или я.

— Я знаю, что все это превосходит то, о чем ты думал раньше. Наши идеалы слишком возвышены и грандиозны. Но мы подчиним им все человечество, это неизбежно. Это ни больше ни меньше, как конечная цель развития человечества: просвещение и самовыражение. Однажды все люди, включая тебя, должны понять свои собственные неограниченные возможности, свою божественность и объединиться в один всемирный разум, Вселенское сознание. В противном случае они должны исчезнуть.

Маршалл достаточно наслушался.

— Янг, все это чистый лошадиный навоз, и твой собственный разум помутился!

Янг посмотрел на людей, сидящих в зале, и произнес почти скорбным тоном:

— Мы все же надеялись, что ты поймешь нас. Хотя, по правде сказать, мы допускали, что ты отнесешься ко всему именно таким образом. Ты слишком далеко зашел, Маршалл, слишком далеко…

Журналист окинул всех долгим взглядом.

— Вы надеетесь овладеть городом, я не ошибаюсь? Купить университет? Сделать его своего рода ульем для вашего космического общества поврежденных разумом?

— Да, да, для всеобщего блага, Маршалл, — ответил Янг, окинув его оценивающим взглядом. — Только так и должно быть.

Маршалл поднялся и направился к двери:.

— Встретимся на страницах газеты.

— У тебя нет никакой газеты, Маршалл, — резко произнес Янг.

Маршалл, обернувшись, тряхнул головой.

— Пошел к черту!

Нед Весли, председатель Независимого банка, заговорил по знаку Янга:

— Маршалл, мы вынуждены подать на тебя в суд. Маршалл не верил своим ушам.

Весли открыл папку с заемными бумагами Маршалла на покупку «Кларион».

— Ты задолжал нам выплату за восемь месяцев. Мы так и не получили ни одного ответа на наши многочисленные запросы. У нас нет иного выхода, как подать иск.

Маршалл готов был запихнуть в глотку Весли папку со всеми его подложными документами, но ему не дали времени. Ирвинг Пирс встал со своего места:

— Что касается твоих налогов, увы, и здесь у тебя большая задолженность. Я попросту не понимаю, неужели ты думаешь, что сможешь как ни в чем не бывало по-прежнему жить в таком доме, как твой, не заплатив ни цента?

Маршалл сознавал, что в эту секунду мог убить, это было бы для него самым простым делом, но в комнате находились двое полицейских и судья, который после этого с большим удовольствием отправил бы его на тот свет.

— Вы все с ума сошли, — проговорил медленно журналист. — Вам никогда не выбраться из этого дерьма.

В этот момент в разговор вступил Джимми Клэйборн, директор «Коммерческой печати»:

— Маршалл, у нас, к сожалению, тоже возникли проблемы с тобой. Мои записи показывают, что мы не получали от тебя платежей за шесть последних выпусков «Кларион». Мы не можем продолжать печатать газету, пока ты не оплатишь счета.

Детектив Нельсон добавил:

— Это очень серьезное обвинение, Маршалл. Ну, а что касается нашего расследования убийства Тэда Хармеля, у нас есть против тебя неопровержимые улики.

— Что касается суда, — вступил в разговор Бэйкер, — мы, со временем, вынесем решение в зависимости от того как ты будешь вести себя, начиная с этой минуты.

— Особенно в свете обвинения в сексуальном преступлении, которое поступило к нам сегодня, — поддержал судью шериф Бруммель. — Твоя дочь, должно быть, была настолько запугана, что молчала так долго.

Маршаллу казалось, как будто пули со всех сторон впились в его тело. Он чувствовал, что сейчас умрет, он был в этом уверен.

Все пятеро демонов, намертво вцепившихся в Бобби Кореи, шипели и изрыгали проклятия, даже когда он уже вошел в небольшую комнату для молитв в «Аштон Комьюнити». Трискал, Сэт и Сцион находились здесь вместе с другими шестью ангелами. Обнажив мечи, они окружили молящихся. Ханк раскрыл Библию и пробежал глазами по нескольким местам Евангелия, чтобы проверить в точности, как им следует поступать в этой ситуации. Вместе с Анди они твердо, но дружески держали Бобби в своей власти. Парень сидел на полу у кафедры. Джон Колмэн пришел на помощь одержимому, Рон Форсайт тоже не хотел оставаться в стороне.

— Да, — заметил Рон, — он глубоко увяз.

Бобби, привет, ты меня помнишь? Я Рон Форсайт. Бобби посмотрел на него пустыми глазами:

— Да, я тебя знаю…

Но бесы тоже помнили Рона и то, как крепко держали его в лапах их товарищи: «Предатель, предатель!»

— Предатель! Предатель! — завопил Бобби, пытаясь вырваться из рук Ханка и Анди. Джон помог удержать его на месте.

Ханк приказал бесам:

— Прекратите! Прекратите немедленно!

Бобби повернулся к Ханку всем телом, и демоны начали проклинать его: «Мы не обязаны тебя слушаться, проклятый святоша! Тебе никогда нас не одолеть! Ты умрешь скорее, чем нас победишь!»

— Чтоб вы все подохли!

— орал Бобби, выпучив глаза.

Ханк молился громко, так, чтобы слышали все, включая Бобби:

— Боже! Мы противостоим всем этим духам… во имя Христа, мы связываем их!

Пятеро бесов пригибались, кричали и выли, прикрывая головы руками, как будто их засыпали градом камней.

— Нет… нет…

— стонал Бобби.

— И я прошу Тебя, Боже, послать Своих ангелов нам на помощь…

Десяток воинов только и ждали этих слов.

— Я хочу знать, сколько вас, отвечайте!

— приказал Ханк.

Меньший из демонов буквально прилип к спине Бобби — и кричал: «Не-ет!»

Хриплый крик вырвался из горла Бобби.

— Кто ты? — спрашивал Ханк.

— Ни за что не скажу, ты меня не достанешь!

— Во имя Иисуса!..

— Прорицатель, — немедленно выпалил бес.

— Прорицатель, сколько вас, отвечай!

— Миллионы!

Трискал тихонько ткнул демона в бок.

— Ох! Десять! Десять! Еще один удар.

— Ох! Нет, пять, только пять!

Бобби начал трястись и клониться к полу: бесы боролись друг с другом. На Прорицателя посыпались удары, один за другим.

«Что вы наделали! Они меня бьют!» — орал Прорицатель. Он выпустил Бобби и отскочил в сторону. Криони тут же подхватил беса.

«Убирайся прочь!» — приказал ангел.

Прорицатель взвился вверх и, не оглядываясь, исчез из церкви.

Большой, покрытый черной шерстью демон орал беглецу вслед, и Бобби повторял за ним:

— Предатель! Предатель! Ты еще за это получишь!

— А ты кто? — спросил Ханк.

Демон тут же притих, так же как и Бобби, уставившись на присутствующих глазами, полными ненависти.

— Демон, кто ты?

Бобби молчал, тело его напряглось, он крепко сжал губы, глаза закатились. Парень тяжело дышал, лицо его налилось кровью.

— Демон, я приказываю тебе именем Иисуса сказать кто ты!

— Только не произноси Его Имя, только не это, — прошипел дух и выругался.

— Я буду повторять это Имя снова и снова, ты знаешь что это Имя тебя победило!

— Нет… нет!

— Кто ты?

— Заблуждение, Сумасшествие, Ненависть… Ха! Я исполняю обязанности их всех!

— Именем Иисуса я связываю тебя и приказываю тебе выйти вон!

Неожиданно демоны, одновременно взмахнув крыльями и, не выпуская Бобби из своих когтей, потянули несчастного парня в разные стороны.

Бобби пытался вырваться из рук державших его мужчин, и они выбивались из сил, стараясь удержать его на месте. Они были тяжелее парня по крайней мере в четыре раза, и, тем не менее, он чуть было не раскидал их во все стороны.

— Выходи!

— приказали все четверо в один голос. Еще один демон выпустил Бобби. Изгнанный бес внезапно ослабел и взлетел к потолку.

— Убирайся прочь и не смей приближаться к Бобби! — приказали духу.

Тот посмотрел сверху на Бобби, на трех оставшихся сотоварищей, затем пулей вылетел из церкви и помчался прочь.

Демон, один из трех вцепившихся в парня, тут же завопил голосом Бобби:

— Меня вы ни за что не заставите уйти! Я живу в нем почти всю его жизнь!

— Кто ты?

— Колдун! Прорва колдовства.

— Ну, так пришло тебе время убраться! — заключил Ханк.

— Ни за что! Мы не одни, нас очень много, так и знай!

— Только три, если я правильно считал.

— В нем, да. Но тебе никогда не справиться со всеми нами. Давай, выгоняй нас отсюда, но в, городе нас по-прежнему останутся миллионы. Миллионы!

— демон злорадно засмеялся.

Анди решился задать ему вопрос:

— А что вы все здесь делаете?

— Это наш город! Мы им владеем! И думаем оставаться здесь вечно!

— А мы думаем вышвырнуть тебя вон!

— ответил Ханк.

Колдун только захохотал:

— Давай! Попробуй!

— Выходи, во имя Иисуса!

Демон держался крепко, отчаянно вцепившись в Бобби, тело которого снова судорожно напряглось.

Ханк повторил приказ:

— Колдун, выходи во имя Иисуса!

Демон заорал устами Бобби, который помутневшими глазами дико уставился на Ханка и Анди. Жилы у парня на шее напряглись, как рояльные струны:

— Я не хочу! Я не хочу! Он мой!

Ханк, Анди, Рон и Джон начали молиться вместе, буквально выбивая Колдуна своими молитвами. Тот метался внутри Бобби и старался прикрыть голову крыльями. Он пускал слюни от боли и злобы, сотрясаясь каждый раз, когда произносили имя Иисуса. Они молились не переставая. Колдуну стало трудно дышать, он орал и звал на помощь.

— Рафар, — кричал Бобби, — Ваал Рафар!

— Что ты сказал?

Демон продолжал громко звать с помощью Бобби:

— Рафар… Рафар…

— Кто такой Рафар? — спросил Ханк.

— Рафар… это Рафар… это Рафар… Рафар это… Тело Бобби дергалось, он говорил невнятно, как заезженная пластинка.

— Кто такой Рафар? — настойчиво спрашивал Анди.

— Рафар правит. Он правит. Рафар — это Рафар. Он — господин.

— Иисус — Господин, — напомнил демону Джон.

— Сатана — господин!

— упрямился тот.

— Ты сказал, что Рафар господин?

— Сатана — господин Рафара.

— Ну, так над чем же господствует Рафар?

— Рафар — хозяин Аштона. Рафар правит Аштоном Анди осенило:

— Он, что, князь Аштона?

— Да, Рафар князь. Князь Аштона.

— Ничего, мы и его свяжем! — убежденно произнес Рон Восседая на мертвом дереве, Рафар вдруг забеспокоился, как будто его ткнули в бок, и подозрительно посмотрел на сидящих рядом с ним демонов.

Колдун продолжал бахвалиться. Он говорил устами Бобби, чье лицо, как в зеркале, в точности отображало его отвратительные гримасы.

— Нас много, много!

— хвастался Колдун.

— И Аштон принадлежит вам? — допрашивал Ханк.

— Да, мы его у тебя отобрали, проклятый святоша!

— Тогда пришла пора снова молиться, — заметил Анди, и они обратились к Богу.

Демон корчился от боли, в отчаянии прикрывал голову крыльями и цепко, из последних сил держался за Бобби.

— Нет… нет… нет!

— канючил он.

— Отпусти его, Колдун, — приказывал Ханк. — Выйди из него вон!

— Пожалуйста, дайте мне остаться! Я не причиню ему вреда, я обещаю!

Хороший знак. Ханк и Анди переглянулись. Значит, скоро и этот уберется.

Прямо глядя Бобби в глаза, Ханк приказал:

— Ты, злобный бес, выходи немедленно, во имя Иисуса!

Демон заорал, почувствовав, что теряет свою жертву. Медленно, один коготь за другим, он против своей воли втягивал их, не в силах удержаться. Он вопил, выкрикивал проклятия, и эти вопли вырвались из горла Бобби в то мгновение, когда демон окончательно оторвался от него и, трепыхаясь, поднялся вверх.

Ангелы с готовностью показали ему дорогу, посоветовав не приближаться больше к этому месту, но демон и без того кинулся прочь.

«Ухожу, ухожу!» — прошипел бес и исчез.

И Бобби, и четверо боровшихся за его освобождение облегченно вздохнули.

— Прекрасно, Бобби, все в порядке? Бобби, настоящий Бобби, ответил:

— Да… там внутри осталось еще несколько.

Я их чувствую…

— Отдохнем немного, потом все вместе возьмемся за дело, — сказал Ханк.

— Да, — вздохнул Бобби, — это было бы хорошо.

Рон похлопал его по плечу:

— Молодчина, ты прекрасно справился! В этот момент появилась Мэри. Услышав, что в зале за кого-то молятся, она пришла узнать, не нужна ли ее помощь.

И тут она увидела Бобби. Это же тот самый парень! Парень в черной кожаной одежде! Она застыла на месте от неожиданности.

Бобби поднял глаза и узнал ее, так же, как и бесы внутри него. Неожиданно лицо Бобби исказилось, из обессиленного, испуганного юноши он преобразился в нахального, сладострастного насильника.

— Привет, — пропел с его помощью дух, и Бобби начал говорить о Мэри непристойности, в самых гадких выражениях.

Ханк и все присутствующие были поражены, но они-то знали, кто кроется за этими словами. Ханк обернулся к жене, в испуге пятившейся к двери.

— Это… это он угрожал мне на стоянке, — закричала она.

Демон выплюнул еще несколько ругательств.

— Молчи, мерзкий дух, — немедленно вмешался Ханк.

Бес выругался ему в ответ.