Все шло как по маслу. Точнее так, как и полагалось - с чудесами и колдовством. Гаврила это понял, едва они забежали во двор. Там и сям, посреди песка стояли квелые людоеды. Они были живы, но смотрели вокруг пустыми невидящими глазами. Не сдержав азарта, кто-то ударил такого мечом, и людоедская голова покатилась по песку. Убитый враг от этого даже не дрогнул. Его тело стояло, словно ничего и не произошло. Патрикий негромко охнул.
      - Удача! Руби их!
      Отряд рассыпался, спеша захватить для резни время колдовства, но Гаврилу Патрикий удержал.
      - У нас с тобой другие дела. Нам Джян-бен-Джяна искать. Искать и договариваться…
      Он вынул из-за пазухи лист и, сверяясь с планом, потащил товарища в дальний угол замка…
 
      В этой сокровищнице было все на свете. Во всяком случае, Гаврила об этом догадался, едва взглянул на кучи добра, что лежали на полу, и на те, что висели на стенах. Вещей тут лежало гораздо больше, чем слов, что имелись в голове Масленникова. Несколько мгновений он стоял столбом, упиваясь открывшейся перед ним красотой. Факелы на стене, похожие на огненные капли, горели бестрепетным светом не слепя глаза, и не обжигая. Каким-то чудом они высвечивали каждую вещь, словно именно та и была в этом собрании редкостей самой удивительной. Головой Гаврила понимал, что не золото тут было главным, хотя и его тут хватало. Журавлевец смотрел на это, пока Патрикий не толкнул его в спину.
      - Не зевай…
      Гаврила посторонился, пропуская товарища вперед.
      - Колдовство… - с почтительным придыханием сказал Гаврила. Ему хотелось добавить еще что-то значительное, но слов больше не было.
      - А то… - совсем по-хозяйски, словно все это было его или уж, по крайней мере, он тут своими руками раз в два дня пыль вытирал, отозвался Патрикий. - Конечно колдовство… Еще бы тут не было колдовства… Тут колдовства по самую ширинку… Чего ж ты хотел в доме у волшебника?
      Войдя, он, как и Гаврила, остановился, не спеша идти, и вертел головой, но в его взгляде не сквозило любопытства. Он вытащил из-за пазухи свернутый трубкой кусок кожи и сорвал восковую печать.
      - Ладно…, - сказал он вчитавшись в написанные императорским писцом строки. - Тут мы с тобой разделимся.
      Он хмыкнул, словно вспомнил что-то веселое.
      - Ты волшебника своего ищи, а я тут по своим делам похожу.
      - В чужом доме, - усомнился Гаврила. - Без хозяина…
      - Ничего! - засмеявшись хлопнул его по плечу любимец Императора. - Он добрый. Не обидится…
      Уже не тратя времени на товарища, он двинулся вперед, внимательно оглядываясь по сторонам, бормоча в полголоса.
      - Черная коробочка, коробочка черная… Третья куча от входа справа… Пихонга - надо же…
      Он уходил вперед и слово, устав биться в каменных стенах потихоньку стихало. Несколько мгновений Гаврила топтался у входа, Ему все казалось, что Джян-бен-Джян вот-вот объявится. Из стены вылезет или из одной из золотых куч, что одна за другой уходили в глубину сокровищницы. Пока он ждал Патрикий скрылся в золотом сиянии и он, чтоб не остаться одному двинулся следом, забирая влево, так что вскоре их разделила груда золотых монет. Гаврила задел ее, и та разъехалась. Глядя как монеты опережая одна другую катятся по полу, Масленников спросил:
      - Интересно, зачем ему все это?
      - Золото? - спросил Патрикий, высунувшись из-за кучи.
      - Ага…
      - Ну, ты спросил… - засмеялся товарищ. Он звенел чем-то невидимым. То ли нагребал золото в мешок, то ли наоборот, выгребал из мешка.
      - Нет, серьезно. Зачем ему золото, если он только бровью шевельнет, и будет у него этого золота - хоть ведром черпай…
      - Потому и собирает, - назидательно сказал Патрикий, - чтоб не обесценилось, чтоб в мире его меньше стало… А то что это будет, если в нашем мире оно так вот по всем углам валяться будет?
      Гаврила представил себе то, о чем говорил Патрикий - золотой ухват, золотой топор и золотой горшок для каши и вздохнул.
      - Точно… Когда золото как навоз по всем углам лежать будет это нехорошо…
      Патрикий недослушал, вдруг охнул восторженно и бросился в сторону. Тут же там загремело железо, струей полились монеты.
      - Неловко, все же как-то… - крикнул ему в спину Гаврила. Он повернулся, стараясь за этим великолепием найти его хозяина. - Эй! Кто живой есть?
      Патрикий выглянул из-за золотой кучи, засмеялся и опять нырнул в колдовские закрома.
      - Тут живые, похоже, лишь ты да я, да мы с тобой…
      И опять там что-то загремело и звякнуло, словно струна порвалась, обрушилось, раскатилось золотыми монетами. Патрикий в голос выругался.
      - Что ж у него все тут не как у людей… Надо же у колдуна и - веревки гнилые…
      Гаврила обошел гору какой-то рухляди, похожих на полтора десятка сосулек, связанных между собой золотой проволокой, поцокал языком. В сосульках мерцал и струился свет, чудесным образом переходя из малинового в зеленый. Патрикий не удержался - тоже посмотрел…
      - Чудно…
      - Да тут все чудное… - отозвался Гаврила, поглаживая попавший под руки ковер. Он уж и не знал куда смотреть. - А главное чудо то, что хозяина нет. Слуг вон полон двор, а сам…
      Он вдруг округлил глаза.
      - А вдруг он невидимый? Подумает, что мы сюда воровать пришли и как…
      - С колдуна станется, - быстро согласился Патрикий, отчего-то ничуть не испугавшись. - Давай возьмем что-нибудь на память и пойдем отсюда. В другом месте его поищем.
      Он сунул что-то за пазуху и, во весь рот улыбаясь, добавил:
      - А ты и впрямь счастье приносишь… Чего стесняешься? Возьми вон каменьев… Или золота в сапог натряси…
      Он пнул древнего вида сундук, и из того покатились крупные жемчужины, дробя тишину, словно дождевые капли. - Все одно это теперь императорское.
      - Как это - "императорское"? - не понял Гаврила. - Колдун ему это подарил?
      Патрикий прикусил губу, но быстро нашелся.
      - Раз наш отряд замок захватил, значит, это все теперь императору и принадлежит.
      Силу Императора Гаврила представлял весьма смутно, но сила Джян-бен-Джяна была тут на виду.
      - Вряд ли… Я замок не захватывал. Я сюда с добром шел. За советом…
      - С советами тут сам видишь сложно. - Патрикий развел руками, показывая, что кроме него советчиков тут нет. - Так что уж хоть золота возьми… Оракулу заплатишь - может он тебе поможет…
      Гаврила еще оглядывался по сторонам и смысл слов не сразу дошел до него.
      - Да нет. Я уж лучше волшебника дождусь.
      - Стоит ли? Император явил свою силу - захватил его дом. А волшебник явил свою трусость - спрятался. И когда он из норы вылезет, никто не знает. Он, может, еще год прятаться будет. Так что лучше возьми золота. За золото и у оракула можно купить дельный совет!
      - Это еще кто такой - оракул? Мудрец?
      - Дикий ты человек, - всплеснул руками Патрикий. Он был доволен и не скрывал этого. - Оракул это голос Богов. Древних Богов этих земель. Силы у них уже не те, что раньше, но так вот, по мелочи они еще могут помочь. Тучу разогнать или там, предсказание сделать.
      Вместо ответа Гаврила пошел вглубь зала. Там, впереди, золото уступало место стали - повсюду лежали доспехи, мечи, луки. Лезвия секир лежали на полу отдельно от рукоятей, ясностью своей, напоминая лужи в погожий денек. Все это, хоть и лежало вповалку, смотрелось добротно, словно только что и было положено хозяином на это самое место. Правду сказать и на этом железе хватало золота и камней, но даже несведущему человеку понятно было, что железо тут главнее золота.
      Гаврила вспомнил свой меч и наклонился, отыскивая что-нибудь похожее. В пестроте дорогого блеска в глаза сразу бросилась ухватистая рукоять с большим зеленым камнем. Огонь колдовских светильников отразился в лезвии и словно подмигнул журавлевцу.
      "Люди мне ничем не помогли, - подумал Гаврила. - Колдуны с волхвами тоже… Может у Богов получится?" С тяжелым вздохом он отложил меч в сторону и присел рядом с кучей, соображая, чем бы еще тут можно разжиться. Надежды на Джян-бен-Джяна у него уже не осталось. Достигнув цели, он понял, что промахнулся. Здесь не было ответов, и, слава Богам, что не было новых вопросов. Вопросы остались прежние - где искать замок Ко? Нужно было что-то придумать или подождать подсказки той силы, что время от времени вспоминала о нем, но что бы он не придумал - бесславное возвращение к Гольшу или поиски загадочного оракула, в любом случае ему понадобится оружие.
      Рядом с запахом железа витал запах кожи. Тут же, совсем рядом лежали кожаные куртки с нашитыми на груди и спине блестящими прямоугольными бляшками. Развернул, прикинул на свои плечи и головой покачал. Эти доспехи должен был носить богатырь с иной статью - вдвое толще и вдвое шире в плечах. Журавлевец потянулся к другому свертку, развернул - та же история.
      - Зря время тратишь, - раздался за спиной голос Патрикия. - Тут, верно, все такое.
      - Почему?
      - Так это же богатыри. Среди них таких мелких, как мы с тобой, не бывает.
      Он поднял с пола меч, взмахнул, проверяя хорош ли.
      - Мы сюда умом и хитростью пробились, да твоим везением, а эти - силой. Понятно, что чтоб сюда силой пройти, поперек себя шире быть нужно…
      - И дураком в придачу.
      - Дураком?
      - А то… Будь ты хоть вчетверо самого себя сильнее, а как волшебника без колдовства одолеешь?
      Подняв меч, он пошел вдоль стены в поисках чего-нибудь любопытного, но, не пройдя и пяти шагов, вновь встал. Прямо перед ним, на стене, в том месте, где свет одного светильника становился полумраком, а свет другого был слишком слаб, чтоб его рассеять, на вбитых в камни крючьях висел щит необычной формы. Не круглый, не прямоугольный и даже не похожий на яблочное семечко, как это повелось на Руси. Больше всего он походил на лист. На обычный дубовый лист.
      На его лицевой стороне мастер нанес какой-то рисунок, но как не старался Гаврила понять, что там такое изображено, так и не понял. Изображение жило, двигалось, менялось, заставляя глаз угадывать, а не узнавать. Кроме меняющегося рисунка ничто более не украшало щита - ни царапины, не следы ударов чужих мечей. Стоявший за Гавриловой спиной Патрикий сочувственно пробормотал.
      - Вот уж не повезло кому-то…
      - Ты о чем? - спросил Гаврила, стаскивая диковину со стены.
      - Да вот о нем. - Перетрий кивнул на стену. - Кто-то потратился, новые доспехи купил и пошел волшебника воевать, а все это даже не пригодилось… Вытряхнул его колдун из доспехов и даже не поцарапал.
      - Нет. Это вряд ли, - не согласился Гаврила с разумным вообщем-то объяснением. - Скорее всего, его сам волшебник и сделал. Наколдовал, то есть. Я-то богатырей знаю немножко. У них так не бывает, что б пойти куда-то и не подраться по дороге.
      - И что?
      - А то, что чтоб сюда дойти со сколькими врагами такому богатырю пришлось бы силою мериться… Покарябался щит бы.
      Щит, казавшийся таким тяжелым с виду, оказался легче обычного. Пока Гаврила вертел его в руках Патрикий попробовал его на ощупь и пренебрежительно скривился.
      - Кожа… Тьфу…
      - Красиво, - возразил Гаврила, но Патрикий, не соглашаясь, мотнул головой.
      - Понятно, что такому только на стене висеть. Украшение.
      Гаврила не возразил - только зубами лязгнул. Каменный пол замурованной под землей сокровищницы вздрогнул и по ней прокатился грозный гул.
      - Хозяин вернулся! - обрадовано сказал Гаврила ждавший именно этого. Патрикий отрицательно покачал головой.
      - Исключено. Быть того не может.
      Грохот повторился. Потом загрохотало так, словно кто-то невидимый и сердитый колотил над их головой пустые горшки - по десятку за раз. Раз, другой, третий…
      - Вернулся, - облегченно сказал Гаврила. - Гостей выпроваживает.
      Он сделал шаг к выходу, но тут свод над ними треснул, и неведомая сила отшвырнула его прочь, не дав осыпаться камнями внутрь. Гаврила прикрыл голову руками, но ни один камень не упал вниз. Вместо камней в сокровищницу влетел золотистый, брызгающий искрами шар и взорвался. Куча золота, оказавшаяся на его пути оплавилась, потекла, и в лицо журавлевцу пахнуло жаром, вспыхнула кожа, затлела шерсть ковров.
      Вместо каменного свода над ним теперь висело звездное небо. Одного взгляда хватило Гавриле, чтоб увидеть все, что нужно - обломки башни, сломанным пальцем подпирающей небеса, непривычно лежащий на спине месяц, и человека, висевшего в воздухе. Гаврила совсем уж собрался, было, радостно заорать, приветствуя хозяина, но тот его и так заметил. В его руке вспыхнул огненный шар. Какой-то кусочек страха, что еще жил внутри журавлевца, услужливо подсказал, что это хозяин задумал сделать с непрошеными гостями. Гавриловы ноги, сами собой, сообразив все гораздо быстрее головы, согнулись, выпрямились, и уже через мгновение Масленникова и волшебника разделяла куча золоченого добра.
      Гостям повезло дважды. Шар не только не попал ни в одного из них, шар даже не попал в кучу, за которой они прятались. Огненный хозяйский подарок угадил в соседнюю кучу и из нее вверх взлетели струи расплавленного золота.
      - Бежим! - заорал Патрикий, хватаясь за грудь.
      Еще чего! Столько ждать хозяина, и сбежать, когда он только-только появился? Не задать ни одного вопроса? Ну уж нет! Да и не дадут его в обиду! Есть кому спину прикрыть! Первый раз что ли?
      Гаврила выглянул. Кажется, началось! Человек в небе болтался, словно тряпка на заборе. Какая-то сила - то ли ветер, то ли колдовство - швыряли его словно течение щепку. Патрикий ничего не понимая вопил, и это его извиняло.
      - Не бойся! - проорал в ответ журавлевец. - Нам помогут!
      - Кому ты нужен? - зло крикнул товарищ по приключению. - Кому?
      - Уже помогают!
      Он ткнул мечом в небо. Непонятная сила настойчиво отталкивала колдуна от сокровищницы. Он защищался. Вокруг него возникали и лопались радужная пленка. Ее куски уносило в пустыню и там она рассыпалась зелеными искрами.
      - Меня так просто не обидишь! Есть у меня заступники где-то! Сейчас его успокоят, тогда и поговорим!
      - Берегись!
      Голос Патрикия вернул Гаврилу в реальный мир.
      А там все было ох как не просто!
      Пока Масленников надеялся на ставшую привычной помощь незнакомых колдунов, хозяин нашел в себе силы и, устояв воздухе, метнул в сокровищницу еще один огненный шар. Хватило мгновения, чтоб между ним и журавлевцем осталось одно единственное дыхание.
      Тут Гаврила сделал единственное, что еще мог успеть - загородился щитом. В одно мгновение он вспомнил, что сделал такой же шар с золотой кучей, но что еще он мог сделать? Не ладонью же загораживаться?
      Хотя знакомые колдуны и не торопились, чудо все же произошло.
      Огненный шар ударился о кожаный щит и отскочил в сторону, растратив свой жар на то, чтоб превратить в блестящую лужу кучу доспехов, а Гаврила только отступил на пару шагов. После первого шара он еще ничего не понял, но когда второй шар, ударившись о чудесный щит, улетел обратно в небо, Гаврила, уверившись в собственной неуязвимости, заорал, высунувшись из-за щита. Его голос прорезал запах кузницы и улетел в небо.
      - Эй, хозяин! Джян-бен-Джян! Кончай кидаться! Поговорить нужно!
      Но обидчивый хозяин говорить не хотел. Он хотел совсем другого - наказать незваных гостей и следующий шар он бросил в Патрикия. Гаврила успел сообразить и чтоб прикрыть товарища прыгнул к нему.
      Он успел. Шар коснулся щита и взорвался, разбросав их в разные стороны. Щит выскользнул из рук, и Гаврила почувствовал, как спиной продавливает что-то тяжелое, рассыпающееся под его весом и тут же сверху на него посыпалось что-то звеняще-холодное. Сбросив с лица золотые монеты, он огляделся. Золото засыпало их, оставив на виду только головы. Он попытался подняться, но благородный металл вцепился в него, прижимая к полу, не давая подняться. Патрикий отделался легче. Императорский любимец сидел в соседней куче и тряс головой, а небе творилось непонятно что. Бушевавший снаружи ветер поднял с земли столбы пыли и крутил ковер, словно сорванный с ветки лист. Прямо сквозь песчаные тучи к подвешенному рядом с месяцем ковру неспешно тянулись толстые фиолетовые стебли. Они были похожи на стебли растений, только росли они несравненно быстрее, но и Джян-бен-Джян не дремал. Едва прозрачные стебли доросли до ковра, он нарочито медленно провел вокруг себя руками и стебли пропали.
      Ощерив зубы в нехорошей усмешке Патрикий потащил из-за пазухи коробочку…
      - Щит! - заорал Гаврила, бессильный что-то сделать. - Щит подай!
      Он прыгнул к щиту и услышал голос Патрикия.
      - Бог подаст! -Самовратский, выставив руку навстречу несущемуся к ним шару, он пальцем поддел крышку, открывая ее навстречу приближающейся смерти. Крышка щелкнула…
      Огненный шар погас, а ковер над их головами скрутило и окружило очерченным колдовством кругом.
      В какую-то долю мгновения круг, очерченный неведомо кем вокруг мага, превратился в шар, налившийся жемчужным светом, словно колдовство и впрямь превратило кусок звездного неба в огромную, такую и богатырю не поднять, жемчужину. Еще долю мгновения она висела над двором и вдруг… исчезла. Снизу, с земли в небо, рванулся столб песка, и тут же порыв ветра ударил с такой силой, что повалил оставшихся в живых на землю.
      Над местом, где только что висел имперский маг, медленно осыпался в огромную яму песок…
 
      …Когда они пришли в себя, рядом не оказалось ни замка, ни людей. Хайкин поднялся на ноги, но его повело в сторону, и он не удержавшись, сел обратно. В голове гудело, в глазах мелькали звезды. Выплюнув песок он спросил:
      - Что это было? А? Что?
      Спросить было у кого. Рядом Белоян тряс медвежьей башкой. Из шерсти сыпался песок, вылетали мелкие камни. При этом он тихонько порыкивал. Задумчиво, словно интересовало его сейчас совсем не это, он отозвался.
      - Простая вещь. Редкая, но простая… Зеркало Пихонги называется. Не слыхал? Отражает любое колдовское действие.
      Журавлевец отрицательно тряхнул головой и оттуда также полетел камни разный мусор.
      - А я раньше слышал - теперь видел. Редкость.
      Хайкин, наконец, поднялся и закрутил головой, оглядываясь.
      - А замок где? Гаврила? Друг твой на ковре? Талисман, в конце концов?
      Каждый следующий вопрос получался у него все громче и громче.
      Киевский волхв нашел силы подняться и стал отряхиваться.
      - А что им всем сделается? - удивился он. - Талисман на месте остался, у Гаврилы. Сам замок, пожалуй, тоже уцелел на прежнем месте. А друзья наши, что один, что другой…
      Он вздохнул в этот раз серьезно.
      - Вот на это никто сейчас ответить не сможет. Зеркало Пихонги, однако.
 

 
      Несколько долгих мгновений Гаврила лежал, соображая, что случилось. Только что перед глазами были стены сокровищницы, сверкание золота, звездное небо над головой, и вдруг - темнота и тишина…
      Неужели убили?
      Чуть-чуть пошевелил руками и под пальцами заструился песок. Песчинки зашелестели, словно ветер тронул невидимые листья.
      Нет. Жив!
      Он прислушался к себе.
      И даже ничего вроде бы не болело. Приятная неожиданность.
      Несколько мгновений Гаврила думал о том, как мог тут очутиться, и только припомнив все, - и ковер-самолет и огненные шары и вернувшегося некстати Хозяина прислушался. Сквозь слой песка ничего не было слышно, но, похоже, что там, наверху все кончилось. Земля не дрожала, не слышно было ни взрывов, ни криков.
      Пробив головой слой песка, он оглянулся.
      Из всего того, что он видел несколько мгновений назад, неизменными тут остались только ночь, лежащий навзничь месяц да пустыня. Ни сокровищницы, ни замка рядом уже не было. Сделав шаг вперед, споткнулся обо что-то, наклонился. Под ногами блеснуло, и он, присев, рукой сбросил песок с тусклого блеска.
      Он стоял посреди ночи, один одинешенек, не представляя, как это он тут очутился и в какой стороне остался Замок с боевыми товарищами. От недавнего великолепия сокровищницы вокруг ничего почти не осталось. Меч он ухитрился удержать в руках (сказалась-таки Мусилова выучка!), щит лежал рядом, да еще каким-то чудом занесло сюда вместе с ним часть лужи, в которую превратилась одна из золотых куч. Теперь рядом с ним полузасыпанный прахом лежал плоский золотой слиток с приваренными к нему на тонких золотых проволоках золотыми же шариками…
      Гаврила стукнул по нему кулаком. Золото ему не чудилось - и то хорошо. Хоть какя-то из всего этого польза.
      Если колдовство срывается с цепи, словно бешеный пес, то от него следует бежать быстрее, чем от настоящего бешеного пса.
      Никто этого Гавриле не объяснял, но и сам чувствовал, что чем дальше он окажется от колдунов и колдовства, тем спокойнее будет его жизнь. В доброту Джян-бен-Джяна он уже не верил. Оказывается, что не все такие как Гольш. Разные, оказывается, бывают волшебники-то.
      Самым разумным было бы уйти отсюда.
      Он бы и ушел бы подальше, только знать бы куда.
      Кусок золота, что лежал рядом, оказался тяжелым, и таскать его по пустыне туда-сюда ему не хотелось. Проще было бы дождаться утра и посмотреть с какого-нибудь бархана окрестности, а то ведь вместо гор можно было вернуться обратно к замку и рассерженному волшебнику. Доказывай потом такому, что все получилось случайно…
      Масленников обежал глазами виднокрай. Везде звезды спускались так низко, что казалось, царапали лучами песок, оставляя на нем свои следы, и только в одном месте они куда-то пропадали.
      Гаврила привстал на цыпочки.
      Так и есть. Где-то далеко-далеко между небом и песком стояло что-то плотное, не дававшее звездным лучам коснуться земли. Где-то там, на песке стояло нечто, отличное от песка, засыпавшего землю до самого виднокрая.
      Он сел, прикидывая, сколько же туда придется идти, потом представил себе палящее солнце, жажду, ни клочка тени вокруг на тысячу шагов и поднялся. Дойти до темной полоски ночью было гораздо приятнее, нежели днем. А идти туда, это-то он понимал преотлично, все равно придется.
      Меч за спину, туда же и щит… В золотой блямбе оказалось довольно удобное отверстие, в которое можно было без труда просунуть ладонь. Лучше бы, конечно повесить его на спину, а щит нести в руках, но не было у него не ремня ни веревки…
 
      До скал он добрался аккурат к рассвету - тот застал его поприщах в десяти от них.
      Ночная дорога была не короткой, но приятной - он помнил дневную жару и мог сравнить ее с ночной прохладой.
      Всю ночь каменные громады потихоньку вылезали из-под земли, и Гаврила проникся к ним почтением. Из-за вставшего за ними солнца они казались черными. Он вошел в тень и несколько вздохов ничего не видел. Когда глаза привыкли к полутьме, он поднял голову. Скала уносилась вверх, раскалывая небо. Высота ее не ужасала, но лезть вверх не советовала. Немного постояв, Гаврила пошел вправо, зорко поглядывая по сторонам.
      Стараясь не отходить от камней, он прошел поприщ тридцать, пока не солнце не поднялось выше и не нагрело песок.
      - Дорога! - шепотом сказал сам себе Гаврила. - Это дорога!
      На первый взгляд все там было как и везде, но Масленников, привыкший к дрожанию воздуха над рассыпчатым песком видел, что воздух в той стороне дрожит совсем по другому. Он угадал!
      Дорога казалась пустой, но на всякий случай он подошел поближе к скале. Рядом с ней он чувствовал себя защищеннее, хотя кто знает, чем обернется беда - человеком с дороги или камнем с верхушки скалы?
      Исцарапанной рукой, он оперся о камень и гранитная глыба, словно в благодарность, лизнула ладонь холодом. Не отводя глаз от дороги он дотронулся до головы, давая ей мгновение прохлады, потом коснулся камня еще раз. Здесь камень был совсем не такой, не чета другим. Те, другие, царапали кожу, а этот - только приятно холодил. Гаврила провел по нему рукой и задрал голову. Выше него в небо уходил отполированный человеческими руками, а может и колдовством камень. Это было похоже на колонну. На огромную колонну, колонну нечеловеческих размеров.
      "Значит все-таки колдовство, - подумал Гаврила, - надо же… Опять…" Помимо воли он стал отходить назад, чтоб увидеть колону целиком. Только через сотню шагов он сообразил, что это все-таки не колонна, а громаднейших размеров каменная нога. Прямо перед ним, вытесанный из целой скалы, сидел человек, смотревший в небо. По спине журавлевца прокатилась дрожь. Он не видел глаз, но отчего-то был уверен, что они полны неземной мудрости или терпения.
      Отыскивая пару этому гиганту, Масленников перевел взгляд правее, и тут же наткнулся взглядом на вторую фигуру, так же пристально смотревшую за солнцем.
      Несколько мгновений он переводил взгляд с одного на другого, а потом посмотрел ниже. Не могли эти фигуры стоять тут просто так. Где-то рядом должны были быть либо люди, что сделали их, либо их потомки.
      Напротив него, чуть в стороне, в скалах, казавшихся такими же неприступными, чернело отверстие пещеры.
      В спину ему дышала набиравшим силу жаром пустыня, а лица касался ветерок, пахнущий прохладой и темнотой.
      Насчет дороги он угадал. Дорога оказалась там, где он и предполагал, и вела как раз в пещеру. Ветер сметал с нее песок и она каменной рекой, где вместо камней были кирпичи, текла к статуям. Гаврила не дошел до них шагов пятьдесят, остановился оглядываясь. Вокруг были пустота и запустение, однако запах кухонного дыма доказывал, что где-то рядом еще остались люди. Правда, от этого запаха ощущение заброшенности не становилось меньше, напротив - слишком уж жалким казался запах похлебки рядом с гигантскими фигурами богов или героев.
      "Были люди, - подумал Гаврила. - Потом сильные ушли, а слабые остались".
      Мысль эта не вызвала ни удивления, ни страха.
      Меч в руке, щит за спиной, золото…
      Со всем этим можно было спорить с Судьбой - вряд ли она была к кому-либо другому щедрее, чем к нему.
      Он расправил плечи, чувствуя, что где-то за ними прячутся добрые колдуны, всегда готовые прийти на помощь.
      Едва он вошел в тень пещеры, как жара оставила его. Камень, тысячелетия лежавший тут не успел пропитаться жаром и отдавал воздуху прохладу. Давая глазам привыкнуть к полутьме, Масленников остановился и потрогал стену. Нет. Колдовством тут и не пахло. Камень вокруг был грубо обтесан, но не отполирован. Не было в нем красоты Гольшевой башни.
      Темнота ушла из глаз, и он увидел прямо перед собой ворота - два грубо вырезанных каменных столба. Гаврила похлопал их рукой, убеждаясь, что и они сделаны руками людей, а не колдовством. Поймав носом запах еды, он пошел в темноту.
      Запах вел его, словно тропинка, попавшая под ноги. Справа, слева проплывали каменные колонны, но свернуть было не куда. Ноги сделали еще два десятка шагов, и человек увидел впереди пятно света.
      - Есть кто живой? - крикнул Гаврила, не желая оказаться незваным. - Гость к вам…