Весь вечер он расспрашивавший его о дороге в замок Ко, даже не стараясь скрыть по детски откровенное любопытство. Игнациус воспрянул духом посчитав, что именно там назначил ему встречу Митридан и охотно рассказывал об описанной во множестве книг диковине. Сам он в замке не был, но много чего мог рассказать несведущему человеку, каким был Гаврила. Теперь, после того как он уверился, что попавшийся на пути человек послан чуть ли не Богами, его переполняла уверенность, что началась для него светлая полоса в жизни. Да и как подумать иначе - шел по пустыне, шел, да и наткнулся на человека, который точно знает в какую сторону ему идти…
Сон у него от этого был крепкий.
Гость, даже не стараясь идти бесшумно, приблизился. Игнациус смотрел за ним краем глаза, сжимая в ладони заветный пузырек. Хотя он ничего почти не видел в темноте, но надежда на то, что это Митридан была такой сильной, что поневоле стала уверенностью.
Тот ходил кругами и в какой-то момент Игнациус испугался, что может опоздать. Хрупкое стекло хрустнуло в пальцах и все дальнейшее не заняло времени. Магия вернулась и мгновенно сплетя пальцами заклинание, он метнул его во врага. Незваный гость покачнулся, словно невидимка ударил его молотом по голове и осел на песок. В два шага Игнациус подскочил к нему и, ухватив за пояс, потащил подальше от Гаврилы.
На ходу, отбросив волосы с лица ночного гостя, узнал и улыбнулся. Предчувствия его не обманули.
Бросив бесчувственное тело, он связал его нужным и, очертя круг, торопясь, стал вбивать колышки вокруг. Они входили в песок легко и замирали, словно пускали корни. В каждый из колышков он воткнул по ножу и только тогда, когда увидел, что сталь лезвий засветилась, запульсировала изнутри лиловым светом, прекратил читать заклинание.
Несколько мгновений смотрел на лежащую под ногами фигуру.
Под его взглядом Митридан пришел в себя и дернулся, пытаясь разорвать веревку. Игнациус удовлетворенно улыбнулся.
- Не тужься, - сказал он пренебрежительно. - Нет твоей силы. Кончилась…
Митридан, смотрел на него, сверкая глазами, словно и не слышал. Не желая терять дорогое время, Игнациус повторил.
- Лучше вокруг посмотри…
Он отошел, чтоб не загораживать. Дело было сделано так хорошо, что не стыдно было его и другим показать.
Митридан неловко повернулся, увидел столбики вокруг и глубоко вздохнул. Какое-то время он молчал, откинувшись навзничь, потом вдруг снова приподнялся, желая убедиться в том, что все рассмотрел правильно. Игнациус добавил.
- Не огляделся. Ясень. Твое дерево… Из круга тебе не выйти.
Митридан молчал. Он сказал бы что-нибудь язвительное, но голова оставалась пустой, как впрочем и все остальное. Сила, что еще недавно переполняла его, куда-то исчезла, и он ощущал себя червем, волею случая выползшего на землю и не куда-нибудь, а прямо на птичий двор.
- Все понял?
Колдун кивнул.
- Что дальше может быть представляешь?
Еще один осторожный наклон головы.
- Ну, раз так, то отвечай по-хорошему - где талисман? Куда спрятал?
Может быть будь на месте Игнациуса кто другой, Митридан попытался бы обмануть его, но Судьба поставила перед ним именно Игнациуса.
- Так где он?
- Не скажу. А убьешь - вообще ничего не узнаешь!
Маг только вздохнул. Он и не рассчитывал, что все пойдет гладко. Ну не осознал еще колдунишка своего положения. Бывает… За кругом, за невидимой завесой, проснулся Гаврила. Он крутил головой, соображая что произошло за то время, пока он спал. Игнациус мельком подумал, не убить ли его, чтоб не шумел, но махнул рукой. Не до него было.
- Скажешь… Ты же не мальчик… Знаешь, что есть способы…- он смотрел на него прикидывая, что может сделать.
- Например? - разжал губы плененный колдун.
- Например, процедура Джян бен Джяна… - подумав, ответил Игнациус.
Этих слов хватило, чтоб лицо Митридана порылось влагой. Колдун не заплакал, конечно, а вспотел. Об этой процедуре знали не многие, но кто знал - знал о ней все.
- Я скажу! - воскликнул Митридан. Дрожь пробирала его до самых костей. - Я сам скажу тебе все, если ты поклянешься не убивать меня!
Игнациус покачал головой. Похоже, что он и впрямь был знаком с процедурой, и знал, чем заканчиваются такие штуки. Маг и сам трижды пользовался ей. Внешне все это было не сложно. Голова отделялась от тела, и пару новолуний мозг особым образом приготовлялся, смешивался с разными травками и корешками. После чего голове задавался вопрос, на который она давала абсолютно правдивый ответ. Но этот вопрос мог быть только один. Если б его интересовал ответ на всего лишь один вопрос, Игнациус уже отделил бы голову от тела, но вопросов у мага к колдуну было много. У этого проходимца за душой наверняка была не одна тайна, и Игнациус хотел узнать их все до самой последней.
- Ты скажешь, а я не поверю! - сказал Игнациус. Страх колдуна читался на лице, но маг не верил лицу. Этот страх мог оказаться приманкой в ловушке, замышленной колдуном. Слишком много зависело от ответа. Он должен быть только правильным и никаким другим.
- Он у Гаврилы… Зашит в волчевку.
Игнациус покивал.
- Может так, а может и нет…
- Посмотри сам!
Маг тряхнул кистями, и колдуну на мгновение показалось, что этими пальцами прямо сейчас враг начнет копаться в его голове, выуживая тайны, но тот и не подумал делать это.
"Кто его знает, что там в волчевке? Может быть и правда талисман, только не "Паучья лапка", а что-нибудь хитрое, превращающее в пепел того, кто без нужной осторожности коснется его…" Могло быть и так. Ложь, сложенная с нетерпением могла обойтись дорого…
Были, правда, и другие пути, чтоб наверняка узнать правду…
Путей было много, но только один - верный. Самый простой и самый надежный. Трава Вишну. Нескольких капель травяного сока хватало, чтоб человек ли, маг ли выложил все, что знал. Правда для этого нужна была только самая свежая трава, которую нужно еще будет найти, но игра стоила свеч. Он ждал долго. Так долго, что еще "чуть-чуть" ничего не меняло.
- Ладно, - с сожалением вздохнув, сказал Игнациус. - Ты мне в этом деле не помощник, а жалко… Мы б с тобой вместе…
Митридан дернулся сказать что-то, но маг жестом запечатал его губы и с издевкой продолжил.
- Понимаю, понимаю… У тебя свои понятия о чести… Что ж уважаю… Не у всякого они есть в наше время.
За кругом что-то сдвинулось. Игнациус бросил взгляд за колышки. Гаврила, отчаявшись найти товарища, собрал свои пожитки и пошел в сторону. Не пошел даже, а побрел… От опущенных плеч веяло вселенской скорбью.
Глядя как тот скрывается за холмом, маг мимолетно пожалел его - как все хорошо было совсем недавно… Усмехнулся, вернул взгляд в круг, посмотрел на колдуна. В глазах у того стояли слезы. Игнациус вздохнул, покачал участливо головой.
- Что ж вы тут все такие несчастливые-то? Ты талисман и свободу потерял, Он - тень и меня… Кто-то еще может и жизнь потерять…Местность тут такая? Или еще что?
Глава 29
Как оказалось, место это было вовсе не дикое. Уже через несколько поприщ от берега под ноги ему выкатилась дорога, и Гаврила увидев в этом добрый знак, несколько воспрянул духом. Любая дорога вела к людям, а там можно узнать что-нибудь о замке или о колдуне, или просто найти еду.
От берега до дороги он шел мрачный, думая больше о прошлом, чем о будущем. Как скверно все сложилось! Еще вечером до разгадки тайны было совсем близко - рукой подать. Этот Перетрий наверняка не с чужих слов знал где стоит замок Ко. Все он знал, даже цвет стен описал и сколько в замке ворот! Да вот поди ж ты! Пропал! Как корова языком слизнула!
Ну куда он мог подеваться? Ни следа, ни знака… Не иначе как колдовство…
Облака над ним продолжили свой бег к морю, а Гаврила от этой мысли встал как вкопанный.
Конечно колдовство! Может быть, даже в этом колдовстве и без сволочи Митридана не обошлось! И ведь как ловко,гад, все обделал!
Он несколько мгновений боролся с охватившей его злобой, но справился с собой и пошел дальше.
Все вокруг двигалось и ему не следовало стоять на месте.
Мир вокруг был полон движения - дорога неспешно стелилась под ноги, неслись в вышине плотные облака и даже Солнце, поднявшись из-за края земли, поползло вверх, разгоняя снующих в небе утренних птиц.
Вскоре его лучи перестали греть и начали обжигать. Дорога это почувствовала раньше Гаврилы и свернула в сторону, где на виднокрае показалась темно-зеленая полоска леса.
Гаврила пошел быстрее и вскоре оказался среди высоких и густых кустов. Тут пахло не зноем и пылью, а живой зеленью, водой и, отчего-то, жареным мясом. Несколько мгновений спустя он уловил и человеческие голоса.
Ноги сами понесли его вперед. Люди! Еда!
Сквозь кусты проглядывала поляна. Где-то рядом сопели и обрывали листья с кустов то ли лошади, то ли верблюды. Гаврила поправил повязку на поясе и, не страшась, раздвинул ветки перед собой.
Он не успел сделать и шага, как наткнулся на чью-то спину. Толком разглядеть Гаврила ничего не успел, только понял, что перед ним воин, а вот тот оказался сообразительнее. Повернувшись к Гавриле усатой мордой он с одного взгляда определил кто перед ним.
- Стой, оборванец! Куда?
Руки у того были заняты, но Гаврила стоять не стал, а шарахнулся в сторону. Воин, повинуясь долгу, оставил свои дела и схватился за короткое копье. Теперь Масленников стоял на поляне, лицом к кустам. Сбоку и за спиной шумели люди, но он не смотрел туда, держа взглядом руку с копьем.
- Да я… - попытался он объяснить охраннику, но тот слушать не стал, а ткнул древком.
Тряпка, чудом еще державшаяся на поясе размоталась, упала и Гаврила уже не пытаясь что-либо объяснять, прикрылся руками. Стражник не удивился, только презрения во взгляде прибавилось.
- Пошел к остальным!
Масленников наклонился, чтоб подобрать остатки портков, и тут же ощутил не сильный, а обидный удар по спине. Убить его страж не хотел - хотел бы убить клюнул бы острием, а он ударил древком копья. Масленников попятился, сделал несколько шагов, стараясь не упасть и не уронить тряпку.
Чьи-то руки поймали его, поддержали, не дали упасть. Он поднял взгляд.
Перед ним стояло несколько оборванцев, одетых едва побогаче, чем он. За их спинами множество людей сидели кучками, а рядом с ними стояли вооруженные короткими копьями конвоиры.
Гаврила еще не успел понять, что вновь оказался в рабстве, как его узнали.
- Это же богатырь Гаврила Масленников! - восторженно заорал товарищ по несчастью. - Любимец Богов и Киевского князя! Он снова спасет нас!
Гаврила оглянулся удивленно. Его окружали незнакомые лица, но все они смотрели на него с радостью и надеждой. Взгляд журавлевца перебегал с одного на другого, но на каждом было написано одно и то же - радость и надежда.
А потом он увидел купца Марка и все понял. Никто из друзей не погиб, но участь их была немногим лучше смерти. Они вновь стали рабами, а память у рабов хорошая.
Рабы отхлынули назад, не зная чего ждать от него в этот раз. У них появилась надежда, и плечи Гаврилы сами собой развернулись. В воздухе пронесся вздох и звон цепей. Все головы повернулись к нему.
- Гаврила! Убей их!
Марк дернулся вперед, но скованные с ним замешкались или не поняли его порыва и купец упал, продолжая кричать. Он пополз к нему, но тут выскочил еще один воин. Опережая движение Масленникова, он загородил купца и потащил меч из ножен. Тень презрения к полуголому рабу мелькнула на красивом лице, и он обнажил меч.
Гаврила улыбнулся в ответ и не обнажил ничего.
Разве что зубы в улыбке…
Глаза у воина были сине-зелеными, как море, из которого он только недавно выплыл, и безжизненными, словно мертвая вода, что сейчас вместе с кровью текла по Гавриловым жилам.
Он вспомнил о мертвой воде, что переполняла его, и рассмеялся глупой угрозе. Подумаешь - меч! После двух десятков падений на камни, когда мясо и кости перемешивались в кровавую кашу, когда на твоих глазах боль, словно веревка, стягивает тебя, превращая из клочков и обрывков в человека, железка в руках воина показалась ему простой хворостиной.
Воин прочитал это в его глазах и попятился.
- Раздави его! - бесновался в ногах Марк.
Мусил, растянув скованные руки, чтоб цепь невзначай не звякнула в руках, скользящим шагом ушел за спину стражника и набросил цепь на горло. Кто-то из слабых духом заорал предостерегающе и страж вовремя обернулся. Он упал, перекатился в сторону, встретив Мусила мечом. Тот принял удар на растянутую цепь. Железо лязгнуло, столкнувшись с железом.
Бунт! Бунт!! Пути назад уже не было!
- Ай-я! - заорал Марк, бросаясь под ноги стражнику…
Но этого не понадобилось. Мусил неуловимо для глаза повернулся и вновь оказался за спиной стража. Цепь легла точно на кадык, и он потянул стражника на себя, словно был подручным у смерти…
Гаврила не успел досмотреть, что там стало дальше. Кусты затрещали, и сквозь листья и ветки на поляну выперлось что-то огромное, серо-коричневое цветом, испещренное складками, словно лежалая шкура. Он каким-то наитием понял, что это "что-то" - живое. Через мгновение он убедился, что не обознался - с одной стороны туши мотался толстый трубчатый хвост Гора мяса поднялась на четыре ноги. Кожистые складки разошлись, кожа натянулась как полотно и под ней пробежала волна. Зверь развернулся, показывая себя со всех сторон. Удивление остановило Гаврилу. Под хвостом блеснули два желтоватых рога, между ними распахнулась пасть, и по поляне прокатился трубный рев. Хвост у этого чудовища рос прямо из морды.
"Зверь с двумя хвостами!!" От этой мысли Масленников совершенно обалдел. Такого чуда он и представить не мог.
Однако через мгновение человеческое удивление переплавилось в страх. Топая ногами-бревнами зверь вышел на поляну, оставив позади немалую просеку, то ли сожрав все что росло там, то ли потоптав, и затрубил. От его рева рабы шарахнулись в сторону, роняя друг друга, оставляя Гаврилу один на один с чудовищем.
Имени его Гаврила не знал. Но чтоб понять душу зверя ему хватило и одного взгляда. Новый враг наверняка кровожаден, как все неизвестное, и в его реве слышались крики когда-то уже затоптанных и раздавленных и сожранных заживо.
Маленькие глазки чудовища нашли Гаврилу, и оно еще раз вострубило и топнуло ногой, вызывая человека на бой. Холодная волна уже знакомого ужаса налетела на Масленникова и погребла его под собой…
Отбросив обмякшего стража, Мусил увидел как Гаврила сперва медленно, словно что-то внутри мешало ему, пошел навстречу слону, но с каждым шагом походка героя становилась тверже, и через десяток шагов он перешел на бег.
Тот, кто смотрел на него со стороны, вряд ли усомнился бы, чем кончится поединок между смельчаком и горой мяса. Они сошлись у самого края поляны.
Слон вскинул ногу, накренился, и все на поляне замерли. Все, кроме Гаврилы. Он подпрыгнул, навстречу медленно опускающейся слоновьей ноге и лишь слегка замедлив движение, вошел в нее, словно гвоздь в доску. Одно мгновение висела тишина и вдруг она рухнула, разбитая ревом смертельно раненого зверя. Слон подпрыгнул. Те двое, что сидели у него на спине, соскочили, и едва коснувшись земли, бросились прочь. То, что они видели, напрочь лишило их желания драться.
- Колдовство!!! - заорал кто-то тонким голосом. - Колдовство!
Кто бы взялся пристыдить их? Они были воинами и точно знали, что колдовство мечом не перерубишь.
Слон еще раз взревел, уже жалобно, но Гаврила, словно ничего не ощущал в это мгновение, вскинул руки, выбираясь из слоновьей туши, пройдя ее насквозь. Зверь жалобно всхрапнул и замолк, только ноги продолжали дергаться и хобот хлестал по земле, но через несколько мгновений все утихло, только слышалось, как Гаврила мокро хлюпая ногами, застряв, ворочается в слоновьей туше, но нужды в подвигах уже не было. Рабы, увидев силу, что теперь была на их стороне, волками набросились на стражу, а та, после того, что Гаврила тут сотворил, почти не сопротивлялись.
- Режь их, гадов! - заорал Мусил, почувствовавший, что пришло, наконец, время мести. - Режь, чтоб на семя не осталось!
Опустив своего покойника, Мусил окинул профессиональным глазом поляну, но рабы и сами справлялись. Им хватило хорошего примера. Его помощь никому тут не была нужна. Никому, кроме Гаврилы.
Воин помнил, чем кончилось для того геройство в прошлый раз, и, отбросив все еще дергавшего ногами стража, бросился к Масленникову, спеша успеть добежать раньше, чем тот потеряет свою силу и станет добычей любой, пусть даже и не особенно крупной мухи.
Он все-таки не успел. На его глазах Масленников словно надломился и упал…
Рядом с кучей мяса, в которую превратился слон, было липко и страшно. Гаврила побуйствовал там на славу! От одной половинки не осталось почти ничего, кроме кровавой лужи, быстро уходившей в землю. Другая половина, почти целая, торчала из кустов, листья которых дергались от капель крови, стучавших по ним словно капли крупного дождя. Гаврила лежал тут же, зарывшись головой в груду поломанных костей и порванных кишок.
Где-то рядом орали умирающие, кто-то убегал, треском веток отмечая путь бегства, но здесь было тихо. То, что Гаврила совершил, в глазах бывших рабов выглядело чудом, и никто не решался ни повысить голос, ни даже нарушить тишину. Наконец кто-то шепотом спросил.
- Он жив?
Не дрогнув лицом, Мусил склонился над второй половиной и, ухватив за ноги, потянул героя наружу из кровавого месива. Тот дергался, слабо шевелил руками, с которых на перепаханную ногами землю срывались тяжелые, липкие капли. Со стороны непонятно было - оживает ли Гаврила или, наоборот, с этими подергиваниями их него уходят остатки жизни.
- Да его бревном не задавишь! - сказал Марк, надеясь, что Судьба услышит и сделает как надо. - Такому молодцу, да помереть?
Гаврила выныривал из небытия частями.
Сперва нос, ощутил сладковатый запах крови, потом он почувствовал тепло, окутавшее его со всех сторон, но не такое как от костра, а такое, какое бывает от лежащей рядом коровы или несколько собак, потом под веки проник розоватый свет… Этих намеков ему хватило, чтоб понять, что он уснул в хлеву, и что скоро настанет утро. Потом его нос потревожил запах жареного мяса, и это вернуло ему память. Он вспомнил нависающую над головой живую тяжесть чудовища и со стоном дернулся.
- Жив! - послышалось словно бы издалека. - Живой!!!
Гаврила почувствовал, что его несут, потом запах мяса стал явственнее, и он почувствовал огонь костра, зазвенело железо, прорезались голоса…
- Вон, с ляжки ему…
- Печень ему нужна! Печень!
- Правильно! Печень. На нутряном сале!
- Хобота кусок! Хобот ему дайте. В нем вся сила!
Гаврила почувствовал на губах кровь и в глотку провалился кусочек мяса. Он сглотнул и вокруг вспыхнул радостный галдеж.
- Еще!!
- Говорят вам, печенку режьте!
В голосах не было зла, и он решил открыть глаза.
Небо над ним загораживало десятка полтора голов. Люди смотрели вниз с восторгом и обожанием. Такие лица Гаврила прежде видел только у людей, что смотрели снизу вверх - в небо, в обиталище Богов. Несколько мгновений и те, кто смотрел сверху и тот, кто смотрел снизу - молчали. Гаврила ждал, то ему скажут, а недавние рабы, похоже ждали не скажет ли чего Гавриила, чтоб понять наконец, помирает тот или так просто лежит, набираясь сил перед новой схваткой. По тогдашним обычаям герой просто так помереть не мог. Перед смертью он просто обязан был сказать что-нибудь значительное, или, хотя бы, путь указать, куда идти дальше.
А может быть, ждали, что он сорвется назад в беспамятство. Затянувшуюся тишину прорезал веселый голос Марка.
- Я ж говорил - печень! Печень, друзья, она во всех случаях способствует!
Слабости Гаврила больше не ощущал. Он сперва встал на колени, а потом его подхватили под руки, и он встал во весь рост. Его качнуло в сторону, но он удержался. Со стороны этого никто не заметил. Поковырявшись пальцем в зубах, сообщил новым и старым товарищам.
- Печень как печень. Ничего особенного.
А что еще мог сказать настоящий герой, после того, как голыми руками порвал и съел кровожадное чудовище? Бывшие рабы облегченно зашумели, что желают здоровья знаменитому богатырю и благодарны ему будут до самой могилы, а теперь пора и в путь… Чей-то голос прозвенел позади него.
- Ну, атаман, что дальше делать будем?
- Атаман? - удивился Гаврила, поискав глазами крикнувшего. В памяти мелькнула какая-то разбойничья фигура с серьгой в ухе, и пропала. Журавлевец улыбнулся.
- Какой я атаман?
- Атаман, атаман… - подтвердило сразу несколько голосов. - Нам другого не нужно…
Гаврила поморщился.
- Шли бы вы своей дорогой… Мне…
Он в сердцах хотел рассказать о пропавшей тени, о дороге в замок Ко, но только махнул рукой.
- Мне своих дел невпроворот.
Народ зашумел и тогда Марк поднял руку, успокаивая людей.
- Кто хотел уйти - ушел, - сказал купец. Он махнул рукой за спину и круг людей, окружавших Гаврилу, раздвинулся. На поляне и впрямь больше никого не осталось. Лежало несколько трупов, теперь уже не понятно - стражников или нет, дымились опрокинутые походные кузни. Все живые собрались вокруг него - люди Марка да еще несколько незнакомых, поверивших, что Гаврила и впрямь может помочь. А тот и не смотрел на них. Глядя на перепаханную десятками ног землю, напомнившую ему о доме, он представил деревню, спокойные сытые вечера, туман над распаханной землей… Чтоб вместо этого по лесам бродить, да в болотах ночевать? Ну уж нет!
- Нет, братцы… Какой из меня атаман? Нет!
Марк, не слова не говоря, подхватил его под руку и повел в сторону. Около костра, над которым на прутьях жарилось мясо, он тихо, но жестко сказал.
- Ты что ж подумал, журавлевец? Что мы тебя к разбою склоняем?
Гаврила, отведя глаза, кивнул. Купец тоже кивнул, не то понимающе, не то удивляясь Гаврилову уму и злым шепотом продолжил.
- Дурак!… Нам сейчас не деньги с прохожих сшибать нужно, а уйти отсюда подобру-поздорову.
Он оглянулся на близкие кусты, из которых торчали чьи-то босые ноги. Их хозяина никакие вопросы уже не интересовали.
- Ну и идите… Кто держит?
- Здравый смысл. Если поодиночке пойдем, то по одиночке и переловят, - серьезно сказал купец. - Надо отрядом уходить. Понял, дурень? Отрядом!
Гаврила отрицательно качнул головой, понимая, но не соглашаясь, но Марк не отстал.
- Нам вождь нужен. А тебя эти в деле видели.
- А чем ты хуже? - упрямился Гаврила.
- Тем, что не я, а ты их дважды из рабских ошейников доставал, - терпеливо объяснил купец. Против этого сказать было нечего, но Гаврила и тут заупрямился.
- Нет. Мне своей дорогой идти…
Он хотел отодвинуть купца и уйти сквозь кусты, но тот ухватился за волчевку. Упрямство Гаврилы подтолкнуло Марка выбрать другой тон. С Гаврилой нужно было соглашаться, а не противоречить.
- А как же? - согласился с ним Марк, бросив быстрый взгляд на людей, что вытягивали шеи, стремясь услышать разговор. - Конечно свой.
- Мне в замок Ко нужно!
- Значит нам по дороге! - хлопнул его по спине купец. - Видишь, как все хорошо получается!
- А ты знаешь, где он? - обрадовался Гаврила. Радость вспыхнула молнией и угасла.
- Нет! А ты?
- И я не знаю, - сник Гаврила. Купец улыбнулся.
- Ну, вот видишь - нам, значит, в одно место!
Гаврила нахмурился и Марк объяснил.
- Прямо в то, где можно о твоем замке спросить.
Что-то он не договаривал, этот купец и Гаврила спросил:
- Что за место? Где?
Марк успокаивающе помахал рукой товарищам, и те, с радостным гвалтом, начали разделывать слона. Марк пошел к ним, не сомневаясь, что Гаврила пойдет следом. На ходу он, полуобернувшись, обронил.
- Я по этим местам хаживал… Тут рядом живет громадной силы волшебник. Джян бен Джян зовут. Не слыхал?
Гаврила ничего не ответил.
- Так вот я думаю, что если он знает о многих волшебных вещах такое, что его стороной обходят, то почему бы ему не знать что-нибудь и про замок Ко?
Глаза у Масленникова широко раскрылись.
- Почему бы и нет? - повторил Марк. - По крайней мере, спросить у волшебника о колдовстве не зазорнее, чем у простого путника… А толку наверняка больше будет!
Мысль, что он станет атаманом, у Гаврилы пропала. Он теперь думал о том, как найти этого волшебника, и что тот скажет ему. Ради этого можно было и атаманом побыть.
- Хорошо. Веди!
- Поведешь нас ты, - уклонился от предложенной чести купец. - А я тебе дорогу покажу.
Глава 30
Время уходило как вода сквозь пальцы.
Как Игнациус не старался сделать все как можно скорее, а все ж чтоб достать траву Вишну, ушло у него полных двенадцать дней. Можно было, конечно попробовать сделать это быстрее, не купить, а отобрать, но это был путь Силы и в своем положении он не рискнул им воспользоваться. Маги Хиндустана славились не только златолюбием, но и скверным характером и злопамятностью, поэтому Игнациусу пришлось потратить время, чтоб собрать золото. Хорошо еще, что помог в этом новый товарищ, а то…
Его пленник все это время лежал в круге Силы не способный даже пальцем пошевелить.
Сама процедура Джян-бен-Джяна заняла не так уж много времени. Начав утром, к обеду маг уже так основательно покопался в памяти колдуна, что ни одна из стоящих хоть чего-то тайн не осталась неоткрытой. Теперь он знал все - от того как пользоваться его Шаром, до того как звали первую кормилицу его поверженного врага, но первым делом, конечно, он узнал про "Паучью лапку".
То, что талисман оказался у Гаврилы, его даже обрадовало. Задача не усложнялась, а наоборот, становилась только проще. Не нужно было искать кого-то нового, неизвестно что из себя представляющего, а следовало найти и выкупить из рабства старого знакомого.
А можно и не выкупать, а только сговориться с хозяином и отобрать волчевку. В том, что Гаврила с ней не расстанется, Игнациус был уверен - помнил, как тот держался за княжий подарок.
Да и с хозяином, честно говоря, сговариваться не было особой нужды - просто отобрать одежку - и дело с концом, или того проще, припугнуть стражника, чтоб одежонку вынес. Вобщем все было понятно и теперь, когда впереди маячила только одна дорога, ему оставалось решить единственный вопрос. Что сделать с поверженным врагом? Можно было бы навсегда убрать его со своего пути, развоплотить, сделать пылью, прахом, звездным светом, но развоплощение мага дело скучное, которое еще неизвестно чем закончиться может. Колдун, предвидя возможные неприятности, мог позаботиться об этом и как-то себя обезопасить на такой случай, как и сам он себя обезопасил.
- Чтоб мне с ним такое сделать, - вслух подумал маг, - чтобы на всю жизнь запомнил?
Митридан лежал перед ним, и только глаза его вращались в глазницах, напоминали подземные ключи, выбивающиеся на землю в обосоченном бочажке. Маг пнул врага носком сапога, но тут же вспомнил, что напрасно. Не чувствовал сейчас Митридан ничего и значит пользы от удара никакой не было. Правда душа его все еще была при нем, а значит, вместе с ней у него был страх.
"Пусть подрожит, - подумал маг. - Понимает ведь, что не убью… Или все-таки убью?" Ничего тот, конечно сейчас не понимал. Лежал безучастный как бревно и ждал, каким будет его будущее.
Конечно, проще всего было не развоплощать, а укупорить того в кувшин или в камень, и сунуть, куда подальше от любопытных глаз, но изысканности в этом не было никакой.
Для того, кто сидел в кувшине, тысячелетия проносятся единым мигом. Сам он это отлично помнил. Точнее не помнил. В памяти от его недавнего заточения в кувшине остались только два момента. Первый, когда он почувствовал чужую силу рядом с собой и второй - холод воды, когда он очутился посреди реки. Промежутка между этими ощущениями не было. Одно и без перехода сразу другое. Кроме того, на каждый кувшин всегда находился свой камень. Это тоже было правилом этой жизни.
Так что лучше было бы превратить его во что-то живое, что могло чувствовать боль, и ощущать течение времени.
А можно было бы оставить его прямо тут, и никто никогда более не вспомнил бы о сгинувшем где-то колдуне. Один удар меча и все… Вон шейка-то какая тонкая и жилка на ней…
Игнациус прикинул, как это будет выглядеть и покачал головой. В этом было что-то людское, человеческое.
Смерть, как расплата за неприятности так же была в ходу у колдунов и магов, как и у людей, но особого шика в этом не было. Смертью врага нельзя будет похвалиться меж своими. Лучше придумать что-то такое, что когда-нибудь можно будет ввернуть в разговоре, и вызвать зависть товарищей по цеху. Он задумался, глядя в бегающие глаза пленника, перебирая свои возможности. Нет, нет, нет… А вот это? Это, пожалуй, подходило… Он засмеялся, закатывая широкие рукава. Такого, пожалуй, никто не делал. Только бы вспомнить все, не перепутать…
Митридан произнес заклинание, и тело колдуна зашевелилось, прямо на глазах рассыпаясь на части. Несколько мгновений каждая часть двигалась сама по себе - дрыгались ноги, рука, цепляясь пальцами за траву пыталась уползти в сторону… А потом, в мгновение, сквозь колдуна проросла трава, и он превратился в… кучу грибов.
Они стояли рядом друг с другом отличимые от настоящих грибов только вылупленными на Игнациуса от удивления глазами. Он и сам этому удивился, правда удержался и глаз не вылупил. Что-то он недоучел. Да ладно…
- Хорошо получилось, - похвалил себя Игнациус. - Про глаза я, правда, не подумал, но и с ними тоже ничего вышло… Красавец.
Получилось самое то, что нужно! И живой, и не сбежит в добавок.
Оглянувшись, он пододвинул к себе мешок.
- Ты теперь гриб, - назидательно сказал маг, упиваясь победой. -А значит, людские привычки на грибные менять придется… К тому же ты теперь к колдовству неспособный, а значит все это…
