— Это аскрийский гриб. Если его потревожить, воняет просто удивительно. Если он там укоренился, то лучше поискать дорогу в обход. Человеку его запаха не вынести…

Мак-Кафли, уже кое-как пришедший в себя, подтверждающе закивал головой. Было видно, как совершенно чудесным образом прямо на глазах его нос распухал и менял окраску с присущей ему от природы розовой на ярко-красную.

— Крепкая штука, — прохрипел он сквозь кашель. — О господи…

Он опять застонал, ухватился руками за горло, но не сдержался, и его свалил на камни приступ рвоты. Сергей бросился помогать капитану, а Маввей, стараясь не дышать, брезгливо смотрел на колдунов.

Мартин с недоумением смотрел в дыру. Пыль там уже осела, но темнота не позволяла ничего разглядеть. Запах, о котором говорил Хэст, он чувствовал, но тот не был ему неприятен, наоборот, он чем-то привлекал его, задевал какие-то тонкие струны в душе. Он отодвинул Джо и сделал шаг к дыре. Облако запаха словно выкинуло щупальце в сторону людей и коснулось Мартина.

Грудь его поднялась вверх. Он глубоко вздохнул. Джо увидел, как глаза штурмана закатились, и он, запрокинув голову, как сомнамбула, двинулся к пролому. Колдун бросился к нему, но тут какая-то сила подняла его над полом и аккуратно, даже нежно, отодвинула с дороги Мартина.

Он попытался преодолеть ее, но не смог. То, что он испытывал, было похоже на невесомость. Он висел в воздухе, не в силах дотянуться до стены, но при этом он чувствовал свой вес, а Мартин, крадучись, словно боялся спугнуть что-то таившееся за стеной, пошел к отверстию. Нет. Не пошел. Поплыл к нему. Он дышал полной грудью, и Джо, представлявший, как пахнет аскрийский гриб, опустил руки.

Луч фонаря, уроненного Мак-Кафли, бил вверх, но рассеянного света хватало, чтобы видеть лицо Мартина. На нем было написано радостное удивление. Он сунул руку в отверстие, и волны невыносимой вони заполнили коридор. Мак-Кафли снова вывернуло. Он стоял на четвереньках и мотал головой. Маввей, стоящий последним, увидел, что господин благородный Капитан, он же Главный колдун, был повержен, и Маввей взял командование на себя. — Назад! — скомандовал он. — Нам этого не вынести. Отступление не было позором. Тем более отступление перед грибом. С грибами рыцарю воевать было постыдно. Колдунам хватило здравого смысла поверить ему.

Добежав до главного хода, они остановились. В этом месте запах ослабел, и его уже можно было терпеть. У пролома остался только один человек. Сергей направил на него фонарь.

Купаясь в волнах вони, Мартин держал в руке невзрачный темный комочек.

Никто из смотревших на него не понимал того, что случилось, но каждый понимал, что происходит там нечто из ряда вон выходящее.

— Что с ним? — спросил Джо. — Как он может это выносить?

— Штурман! Назад! — прохрипел Мак-Кафли. Мартин повернул голову. Мельком взглянув на капитана, кивнул, но не двинулся с места. Он стоял, сосредоточенно сдвинув брови, словно проверял что-то, подсчитывал…

— Назад! — повторил Мак-Кафли.

Потом улыбнулся. Из-за света, бившего снизу, его улыбка получилась жутковатой, но теперь он послушался капитана. Не меняя выражения лица, словно занятый исследованием самого себя, штурман дошел до них. Они не успели посторониться, и какая-то невидимая сила развела их в разные стороны, освобождая дорогу для Мартина.

— Все изменилось, — сказал он, проходя мимо. — Теперь все иначе…

Он прошел между ними и молча двинулся в обратную сторону.

— Мартин! — окликнул его Сергей. — Что с тобой? Там, куда он шел, были враги. Чувствуя необычность происходящего, инженер снял с плеча разрядник. В тишине коридора звонко щелкнула, задев за ствол, пряжка ремня. Сила, что вела штурмана, была ему непонятна, и он готов был принять меры, однако уже в следующее мгновение он почувствовал, что неведомая сила пожелала распорядиться его разрядником по-своему. Ствол не двигался ни вверх, ни вниз.

— Смотрите!

Сергей убрал руки. Разрядник завис в воздухе. Он ви-; словно вмороженный в него. Штурман обернулся:

— Не надо. Со мной все в порядке. Это мой резонатор. Капитан сморкался и плакал, Джо, сорвав полосу мха, вытирал ему лицо… Его понял только инженер.

— Вылупился, — сказал он. — Он все-таки стал бабочкой! Махаон его фамилия!

Мак-Кафли, ничего не понимавший, приказал:

— Стойте, Мартин. Стойте! Я приказываю! Там опасно! Сергей, остановите же его…

Голос его гулко прокатился по коридору и сгинул в грохоте шагов. Из темноты к ним бежали люди. Мартин остановился. Сергей, горячась, безуспешно рвал ремень разрядника, он не поддавался, и Хэст понял, что пришло его время.

Он, выхватив меч, отодвинул Джо в сторону. Для хорошего боя было тесновато, но ничего. Драться было можно. Мельком он пожалел господина благородного Штурмана, попавшего меж двух огней, но мысль эта мелькнула и пропала, уступая место веселому бешенству.

— Ну вот, и мое время приспело. Уводи друзей, колдун.

Но уходить никому не пришлось. В десятке шагов от штурмана бежавших им навстречу солдат Трульда подняло в воздух. Их скрутило и словно горсть листьев отбросило назад, ко входу в подземелье. Факелы погасли, погрузив коридор в темноту.

Мак-Кафли, первый сориентировавшийся в ситуации, включил фонарь. Изменения, произошедшие за се-.кунду темноты, были немногочисленные, но разительные. Мартин все так же стоял, но впереди него уже никого не было.

— Пойдемте, — скомандовал Мартин. — Не беспокойтесь. Я контролирую ситуацию.

В голосе его не было напряженности. Он действительно знал, что делал. Разрядник, висевший в воздухе, обрел вес, и натянувшийся ремень дернул Сергея за руку.

— За ним! — коротко сказал капитан. — Он вроде знает, что делает. Посветите ему…

Два фонаря пробили темноту до самого поворота. Там копошились солдаты. Трое из них уже стояли на ногах, подняв над головами короткие дротики. Едва свет упал на Мартина, они метнули их в штурмана. Люди не увидели их полета. Со стороны могло показаться, что дротики, словно по волшебству, возникли в пяти шагах от Мартина и ткнулись в невидимую стену. Мгновение повисев в воздухе, они упали на камень. Поравнявшись с упавшим оружием Мартин поднял один из дротиков. Удивленные увиденным, метатели дротиков не поняли, что сейчас самое время бежать отсюда.

Мартин отломил острие, примериваясь, подержался за конец и метнул дротик обратно, словно городошную биту. Ее полет был неестественно медлителен и полон достоинства. Первого вставшего на ее пути солдата она ткнула концом в солнечное сплетение. Тот согнулся, ухватив руками живот, но устоял на ногах. Вместо того чтобы упасть, палка подлетела ко второму и, сделав пируэт, ударила его по затылку. Солдат схватился руками за шлем и упал на своего согнутого собрата. Третий не стал ждать. Не вынеся колдовства, творившегося на его глазах, он заорал благим матом и побежал прочь. «Новгородцы» отчетливо видели, с какой скоростью работают его ноги, но против здравого смысла сам он двигался гораздо медленнее. Что-то удерживало его.

Этим «чем-то» наверняка был Мартин.

Несмотря на потрясение, Сергей сообразил, зачем он это делает, — солдат, словно дрессированная такса, показывал им дорогу к хозяину замка. Конечно, он слышал шаги у себя за спиной и знал, что это идет его смерть, и когда наконец перед самой дверью неведомая сила отпустила его, он с такой силой устремился прочь от нее, что ударился о запертую дверь и упал, потеряв сознание. Капитан дернул Мартина за рукав.

— Мартин! Мартин! — позвал он его. — Пустите меня… Слышите?

Мартин шевельнул плечом, и сила отодвинула Мак-Кафли в сторону. Она была деликатной, но непреклонной.

— Подождите, капитан, моя очередь…

Он встал перед дверью и протянул к ней руки, заставляя свою обретенную силу свиться в жгут и ударить в окованное железом дерево.

— …Башня, брайхкамер! Смотри, башня! Голос оруженосца оторвал Трульда от приятного зрелища. Войска Винтимилли отступали. Со стен в них летели стрелы. Уже бесполезные, посланные не расчетливой рукой с целью убить, а выпущенные вслепую, наудачу, в остывающем азарте отбитого штурма. Брайхкамер опустил свой лук. Плечо болело. В этот раз они почти взошли на стены. Врагам удалось забросать ров в одном месте вязанками хвороста, но, слава Кархе, все это удалось поджечь. Ров теперь полыхал, как большой общинный костер, оттуда несло горелой плотью, и жирная сажа коптила стены замка, но теперь это пошло осаждавшим на пользу. В эти мгновения чадящий костер покрывал своим дымом войска Винтимилли, облегчая их отход. Трульд с недовольным кряхтеньем повел плечами и, не отводя глаз от бегущих, спросил:

— Ну что там еще?

— Башня, брайхкамер. Она…

Трульд посмотрел во двор и обомлел. Там творилось такое, от чего ноги его наполнились противной слабостью. Зрелище было пострашнее штурма.

Башня, только что незыблемая, как и полагалось каменному укреплению, качалась из стороны в сторону, как будто голодные подземные духи затеяли там безумную пляску. Зубчатая площадка наверху описывала круги, словно стояла не на основании из прочных валунов, а висела на верхушке терзаемого ураганом дерева. Влекомый не страхом еще, а любопытством, ухватившись за канат, Трульд слетел вниз и бросился к ней. Он почти добежал до округлой стены, когда кто-то огромный и невидимый ударил по верхушке кулаком. Каменные зубцы, украшавшие ее сверху, брызнули в стороны. Стена глухо загудела, выпуская из себя звук и запах ломающегося и растертого в горячую пыль камня, и трещина, шириной почти в локоть, расколола ее, разветвясь, как черная молния, ударившая из земли. Громадные глыбы, из которых ее сложил предок Трульда, падали вокруг с грохотом, раскалываясь на части, размером от чашки до табурета. Хозяин замка оторопело смотрел на буйство злых духов, не в силах сделать и малого шага в сторону.

Но это был еще не конец. Несколько мгновений спустя башня, распертая изнутри неведомой силой, раскрылась навстречу небу, завалив двор под собой камнями. Трульд оторопело смотрел, как глыбы камней, уложенные его предками на самом верху башни, крошатся и неотвратимо катятся вниз, к нему. Удивление происходящим было так велико, что он не подумал о том, что это может быть опасным, до тех пор пока один из них не ударил его по ноге.

Резкая боль стеганула рыцаря вверх от колена. Он упал на колени рядом с угловатой глыбой, пахнущей горячим камнем, и закричал. Словно в ответ на его крик, из двери в основании башни выскочил солдат и бросился к нему. Рот солдата был перекошен криком. Его собственный страх не давал ему возможности видеть то, что творилось кругом.

— Колдовство! Колдуны выбрались на волю! Беги, господин Трульд! Беги!

Воин не успел добежать до него. Сверху обрушилась лавина камней, и он упал в нескольких шагах от господина. Следом за ним из темноты подвала выбрался главный друг колдунов и его новый родственник Хэст МаввеЙ Керрольд собственной персоной, и Трульд понял, что это вылезла из-под земли его смерть. Брайхкамер бессильно застонал.

Со сломанной ногой далеко не уползешь, однако если у тебя за спиной верная гибель, то ничего другого просто не остается. Трульд это понимал и поэтому пополз, помогая себе руками и обламывая холеные ногти. При всем при этом он вполне осознавал, впрочем, безвыходность своего положения. Он не мог даже позвать на помощь; Ветер, пахнущий старой известкой, свистел рядом, и ему казалось, что он чувствует, как в спину ему дышит Хэст. Раненый и не ждал от него пощады после всего того, что было, но он немного не рассчитал. Враг еще был далеко и даже не видел его.

Маввей выскочил из подвала сквозь пыль и мелкие камни. Башня еще продолжала осыпаться. Крупные камни с грохотом падали на плиты двора и раскалывались на части, давя бочки и в щепы круша деревянные постройки. Сквозь поднявшийся пыльный вихрь он разглядел несколько фигур, убегавших от каменного дождя. Ни одна из них не была ненавистным Трульдом.

— Трульд! — заорал он, испугавшись, что того засыпало в основании башни и все пошло прахом, но не успел он крикнуть во второй раз, как увидел за грудой камней некогда щегольской, а теперь грязный и изодранный плащ клятого врага. Плащ, судорожно дергаясь, уползал в сторону. Радость молнией пронзила Хэста от макушки до пяток.

Враг был беззащитен. Он словно лежал на ладони у Маввея, и деваться проклятому Похитителю Сестер и Разрушителю Замков было некуда. Хэст вздохнул свободнее. После того, что сотворил с башней господин благородный Штурман, никто в замке, даже сам Трульд, уже не помышлял о сопротивлении — всем ведь известно, что колдуна Может победить только колдун, а драться с новыми колдунами было некому. Все видели, что Всезнающий уже переметнулся на другую сторону и у него и в мыслях нет, чтобы вздорить с родственниками.

Миг праведной мести неотвратимо приближался.

Представив, что он сейчас сделает, Маввей взвыл от наслаждения и завертел мечом, но не успел он сделать и шага, как за спиной его раздался крик. Трульд не услышал его, страх заткнул ему уши, а Маввей повернулся. Он узнал голос одного из колдунов. Одно движение головы — и Маввей испытал еще одну радость.

Все его колдуны были в сборе. Все четверо. Первым бежал трульдовский Всезнающий. Его халат празднично сверкал в туче пыли. Широкие рукава летали по воздуху, словно он творил заклинания, не дававшие каменным глыбам опуститься на головы товарищей. Двое же остальных, держа в руках свое страшное колдовское оружие, тащили господина благородного Штурмана.

Маввей благоговейно вздохнул. Господин благородный Штурман сделал свое дело. Он разворотил башню так, что от нее остался небольшой скошенный пенек, но, разворотив ее, он, видно, сделал больше, чем ему было положено Кархой на сегодня, и теперь, обессиленный, шел, почти волочился, поддерживаемый с двух сторон. Лицо его было бледно, бескровные руки судорожно сжимались и разжимались, не находя, во что вцепиться. Вымазанная пылью и кровью одежда колдуна делала его похожим на злого горного духа, упущением Божьих Помощников попавшего на белый свет.

Но не это было самым страшным.

Господин благородный Штурман ничего не видел и ничего не понимал, но он продолжал оставаться центром разрушительных сил, бушевавших во дворе замка. Невидящие глаза колдуна вращались в орбитах, и, подчиняясь этому безумному взгляду, по двору замка летали обломки башен, стражники, бочки… Волшебство, начатое в подземелье, продолжалось!

Голова колдуна бессильно качнулась налево, и ряд бочек со смолой, приготовленной, чтобы поливать осаждающих, разлетелись, словно мухи, вспугнутые тенью птицы. Голова качнулась в обратную сторону, и по земле с треском, заглушившим грохот осыпающихся камней, протянулась толстая, со ствол дерева, вмятина. Она стремительно приближалась к Хэсту. Очнувшись от удивления, он отпрыгнул в сторону, пропуская колдовское наваждение, — и вовремя. Взгляд колдуна миновал его и наткнулся на каменную стену. — Она вспучилась. Трещина взбежала по ней почти до самого верха, и камни с грохотом посыпались вниз.

— Берегись взгляда! — заорал Сергей, отпуская Мартина и хватая обеими руками разрядник. Мак-Кафли не удержал штурмана, и тот, падая, взглядом распорол бок у башни. — Берегись! Расплющит!

Капитан уже и сам понял, что к чему. Он ловко перевернул Мартина на живот, и в ту же секунду двор пересекла еще одна траншея, процарапанная взглядом штурмана. Но теперь он уже лежал лицом к земле. Во дворе стало спокойнее. Бочки одна за другой впечатывались в каменные плиты двора, растекаясь там черными кляксами.

Но и это был еще не конец.

Земля рядом с головой колдуна плыла, словно глина в руках гончара. Она расступалась под напором невиданной силы, с глухим скрежетом продавливаясь вниз бездонным колодцем. Это зрелище заставило Маввея забыть обо всем, даже о беспомощном враге в нескольких шагах от него. Впервые за все время их знакомства он испытал настоящий страх перед силой этих людей.

— Остановите же его! — отчаянно закричал он, видя, как земля около головы колдуна мнется и продавливается внутрь.

Он не думал, что его услышат, но колдуны они и есть колдуны. Господин благородный Капитан Мак-Кафли — бесплотный дух, облекшийся плотью, — повернулся на его крик.

— Трульд! Трульд уходит! Не дайте ему уйти!

Маввей хотел повернуться, но страх и любопытство не дали ему сделать это. За спиной капитана выросла перепачканная соломой и коровьим дерьмом фигура господина благородного Инженера. В руках колдун держал разрядник. Знавший возможности этого оружия, Хэст понял, что сию минуту все закончится.

— В сторону, капитан!

Мак-Кафли отпрыгнул. Разрядник коротко зашипел, и действительно, все кончилось. Мартин застыл. Земля под ним больше не стонала и не шла трещинами. Несколько мгновений рыцарь наслаждался тишиной, потом с хрустом раздвинул плечи.

Вот теперь и пришло время брайхкамера. Маввей нашел его взглядом и неспешно зашагал к нему, наслаждаясь своей силой и той силой, которая стояла у него за плечами. Ему и в голову не пришло, что, пока он пересекает двор, воины Трульда могут истыкать его стрелами, но и тем это тоже не пришло в голову. Теперь Маввей находился под покровительством могучих чародеев. После того, что произошло во дворе замка, кто был жив, либо прятался, либо честно стоял— на стенах, ожидая штурма. Они были хорошими воинами, но умели воевать только с людьми. С колдунами воевать они не хотели.

Хэст настиг своего врага безо всякого труда. Он обошел его и встал впереди.

Им не о чем было разговаривать. Все было ясно наперед. Они спокойно смотрели друг на друга, точно зная, что сейчас должно произойти. Маввей покачивал мечом, умащивая его в руке, а Трульд кривил лицо и поглаживал пальцами сломанную ногу. Вокруг них было тихо. Никто не смел вмешиваться в распрю двух рыцарей. Лучники стояли на стенах, не решаясь даже пошевелиться.

Отдаваясь эхом от стен, в наступившей тишине дробно простучали шаги. Маввей услышал их и не обернулся. Зачем? Он узнал бы их из тысяч.

Мэй остановилась у него за спиной, не решаясь заговорить первой.

— Что хочешь, сестричка? — спросил Маввей. Он не хотел ее обидеть, но перед глазами у него был Трульд, и вопрос все-таки вышел оскорбительным. Она не смутилась. Ответ поставил ее выше оскорбления.

— Смерти, — спокойно сказала она.

Он обернулся на голос и не узнал Мэй. Перед ним стояла не девочка, которую он знал по замку, а молодая женщина в ярком свадебном платье. Он посмотрел ей в глаза, но взгляд не перехватил. Она смотрела не на него. Полный любви и сострадания взгляд был устремлен на его врага.

— Я должен убить его! — глухо сказал Хэст, чувствуя, как уходят куда-то и радость и злоба, как становится пустой душа.

— Не «его», а моего мужа, отца моего будущего ребенка и твоего племянника, — поправила она брата. — Тогда убей и меня вместе с ним.

— Он похитил тебя!

Она не ответила. Точнее, ответила, но не так, как думал Хэст. Она просто отодвинула его, словно ненужный предмет, и склонилась над раненым Трульдом. Маввей понял, что проиграл. С треском и безоговорочно. Никогда еще победа не превращалась в поражение так быстро и так основательно. Он продолжал раскачивать меч, нагнетая в руку кровь для удара, но уже знал, что не ударит. Он видел, что ни она, ни он не уклонились бы от удара, но… Он мог убить всех, но это ничего бы не поправило. Старый Трульдов колдун был прав. С этим нельзя было бороться.

От этого можно было только бежать. Несколько мгновений он чувствовал себя продырявленной бочкой, из которой по каплям уходит вино, но и это кончилось.

Сгорбившись, он пошел к колдунам.

Им было не до него. Все трое живых обступили одного полумертвого. С тупым удивлением Хэст смотрел на колдунов, даже не стараясь понять, чем они там заняты. Все, что происходило вокруг, было для него сейчас настолько далеким от его переживаний, настолько малозначащим в сравнении с горем, обрушившимся на него, что он не мог чувствовать сострадания ни к кому, кроме себя. Он чувствовал себя оплеванным и никому не нужным. Да, конечно, он стал победителем. Но победителем чего? Где же знаки победы? Враг его был жив, сестра отреклась от него… Впору было расплакаться, но он не знал, как это сделать.

В приступе отчаяния он, размахнувшись, выбросил меч и уселся на землю. «Новгородцы» ни о чем не спрашивали его, и он сидел подле них словно обиженный ребенок, до которого никому из взрослых не было никакого дела. На его глазах Мэй хлопотала около его врага и родственника. Появились люди с носилками, несколько Проникателей словно невзначай встали недалеко от него. Ногу Трульда, уже обмотанную чистыми тряпками, уложили на подушки.

— Что за стенами?

— Они отошли, мой господин!

Трульд молчал, и никто не решился прервать его мысли.

— Дружину к знамени, — спокойно сказал он. — И лекаря для меня.

Рядом с ним возник барабанщик. Трульд кивнул, и барабанная дробь, заглушив все звуки, блуждавшие по замковому двору,унеслась в небо.

Десятью минутами спустя защитники замка стояли перед своим господином. Он приказал поставить носилки рядом с Маввеем. Тот даже не пошевелился. Трульд вынул меч.

— Дружина! — крикнул он. — Как заведено нашими предками, по обычаю и праву, освященному Императорами, от себя и вас, мои благородные воины, даю клятву на верность…

Пауза повисла угрожающей тишиной.

— Хэсту Маввею Керрольду, отныне моему родственнику и сюзерену!

Он ритуально взмахнул мечом и вонзил его перед Маввеем. Это усилие вырвало у него из-под ног землю. Мэй закричала, когда он, скручиваясь, словно пружина, упал под ноги Хэсту.

…Спустя два часа Маввей сидел в покоях своего нового вассала. Потрясение от случившегося уже прошло, но привыкнуть к изменившейся обстановке он еще не успел. Трульд сидел напротив него немного бледный, но вполне живой. Его только что принесли от колдунов, где господин благородный Капитан Мак-Кафли своими чародейскими способами возвращал Трульду здоровье.

Мэй держала мужа за руку и улыбалась.

— Я рада, что все так окончилось, — улыбнулась Мэй. — Я знаю, что ты любишь меня и желаешь мне добра, но поверь, именно сейчас я счастлива. Я не знаю, что будет потом, но сейчас…

Она уткнулась лицом ему в грудь и счастливо засмеялась:

— Я ведь люблю его! Люблю!

— Теперь я знаю…

— Ничего ты не знаешь.

Маввей не узнавал сестры. Теперь перед ним была не просто красивая девушка. Она говорила как умудренная жизнью женщина.

— Это надо пережить, перечувствовать… Он смотрел на раскрасневшуюся от счастья сестру и вслух подумал о том, что он скажет Винтимилли.

— Винтимилли? — переспросил Трульд. — По-моему, ты на его счет сильно заблуждаешься. Хэст насупился:

— Послушай, родственничек. Не надо ссорить меня с ним. Верность Винтимилли проверена годами верной службы.

Он прошелся по комнате, собираясь с мыслями. Около окна остановился и посмотрел во двор замка. Там все было без изменений — гнилым зубом торчал обломок башни. Пыль уже осела, и работа господина благородного Штурмана была как на ладони, хотя несведущему человеку со стороны могло показаться, что никакой магии тут нет, а просто резвился тут десяток боевых драконов. Мимо развалин торопливо пробегали трульдовские воины. Он повернулся. Мэй стояла на коленях перед Трульдом, а тот на глазах таял, словно масло на сковородке. Она перехватила взгляд брата, вновь рассмеялась от переполнявшего ее счастья, обняла мужа, поцеловала брата, как в добрые старые времена, и побежала к двери.

— Куда ты? — попытался удержать ее Трульд.

— Мужчин нужно кормить, — сказала она, обернувшись в дверях. — А сделать это может только женщина.. Словами и магией сыт не будешь.

Дверь за ней закрылась. Несколько мгновений они молчали.

— Кстати, где чародеи?

— В комнате Всезнающего, обхаживают твоего безумного колдуна. — Трульд стал серьезным. — Не будем им мешать. У них есть о чем поговорить.

Он налил себе и Хэсту вина.

— Да и у нас тоже. Что ты намерен делать теперь? Что будет дальше, Маввей не думал, но что нужно сделать прямо сейчас, знал.

— Надо оповестить Винтимилли, чтобы он снял осаду. Пошли герольда.

Трульд помрачнел. Он явно ждал другого поворота разговора, но все же ответил:

— Вряд ли он мне поверит. Будет лучше, если ты сам поговоришь с ним.

Он наморщил лоб, размышляя, потом сказал:

— Я приглашу его на переговоры. Попрошу подъехать к башне, а ты выйдешь и поговоришь с ним. Только…

Трульд замялся и замолчал.

— Что «только»?

— Боюсь, его поведение тебя разочарует. Хэст Маввей Керрольд нахмурился.

— Послушай, Трульд, — сказал он. — В тебе моя кровь. Старое забыто. Ты женился на моей сестре, пусть против моей воли, но честно. Я вижу, что ей хорошо с тобой, и не буду противиться ее счастью. Я больше не враг тебе, пойми. Не надо бояться меня и ссорить с моими вассалами…

Трульд кивал, соглашаясь с каждым словом:

— Да, да, конечно… Поверь, Хэст, я тебе тоже не враг и никогда им не был.

Хэст усмехнулся, вспомнив, как летел с башни.

— В том, что произошло, виновата лишь наша с Мэй любовь. Подавиться мне, если это не так!

Он приложился к кубку, глотнул. Он не поперхнулся и не закашлялся. Карха подтверждал его правоту.

— Всезнающий часто делился со мной мудростью своего племени. Он часто говорил, что добрыми намерениями выстлана дорога в одно очень нехорошее место. Как всегда, он был прав, но это плохое место мы, как мне кажется, уже миновали, слава Кархе. Поэтому я честен перед тобой. Мне известно, что Винтимилли готовит заговор против тебя.

Маввей высокомерно вздернул голову. Все было на волосок от ссоры, но Трульд не дал прозвучать опрометчивым словам.

— Я не прошу тебя верить мне. Я просто прошу тебя быть осторожным при встрече с ним. Мне известно, что он очень хочет занять твое место…

Он усмехнулся, смягчая горечь слов.

— Все-таки мы теперь с тобой и кровные братья, и родственники.

— Откуда? — грубо прервал его Хэст. — Откуда ты это знаешь?

Трульд грустно улыбнулся. От этой улыбки внутри Маввея все похолодело. Видя, как лицо его изменилось, хозяин замка Трульд кивнул, подтверждая догадку:

— Да. Всезнающий.

Хэст пристально смотрел на Трульда. Родственник ответил ему честным, прямым взглядом. Такому взгляду можно было поверить, но как ему не хотелось этого! Его уверенность в верности Винтимилли была сродни вере в надежность камня, в незыблемость Трех Братьев и плоскость Земного Круга. Трульд собрался еще что-то сказать, но Хэст остановил его:

— Не говори мне сейчас ничего. Не надо. Обещаю, что буду осторожен на встрече, и я сам во всем разберусь.

— Хорошо, — согласился Трульд, — поговорим о другом… По чести говоря, этот предмет волнует меня гораздо больше. Что этот твой Винтимилли? Вассал, мелочь… Поговорим лучше об императорской короне, О самом Императоре…

Такой кульбит озадачил Маввея. Он потерял нить разговора.

— Что ты там о Винтимилли?.. При чем тут Император?

Трульд неловко повернулся и зашипел от боли. Колдовство колдовством, а нога все-таки оставалась ногой. — Нет, Хэст. Ты не видишь всей картины!

Щеки Трульда пошли пятнами. В возбуждении он начал переставлять кубки, кувшины, рассыпал печенье и засахаренные орешки.

— Все гораздо глубже… И интереснее. Ты представляешь, какая это сила — колдуны? У нас в руках!

Капельки слюны полетели с его губ, но он не замечал этого. Ему было не до того. Мартин прищурился. Теперь, после вассальной клятвы, он в общем-то ничего не имел против нового родственника, но это его «у нас» неприятно царапнуло. Трульд уже забыл, что победителем мог быть только один. Ему было безразлично, что думал по этому поводу его недавний враг, но Хэст считал победителем себя. Чтобы не осложнять себе жизнь в ближайшем же будущем всякими разбирательствами по этому поводу, он, как мог, добродушно спросил.

— У нас?

Он даже сделал паузу, чтобы Трульд оценил глубину его удивления.

— Ты, надеюсь, достаточно трезво мыслишь, чтобы понять, что я не оставлю тебе Всезнающего в качестве свадебного подарка. Он мой.

Жесткая непреклонность, прозвучавшая в его голосе, понравилась и ему самому, но Трульд только засмеялся в ответ:

— Нет, мой братец. Всезнающего ты не получишь! Голос его был слишком самоуверен. Хэст оглянулся, осторожно положил руку на кинжал. Мало ли что…

— Ты нарушишь клятву?

— Нет!

Хэст успокоился.

— Что же мне помешает получить его?

Трульд снова засмеялся. Он смеялся и одновременно морщился от боли в ноге, не находя сил совладать со смехом. Колдовство колдовством, а естество брало свое, к тому же то, что он собирался сказать своему родственнику, было славной шуткой.

— Ты можешь взять человека, но ты не сможешь взять волшебство. А зачем тебе одно без другого?

Хэст поднял бровь, ожидая разъяснений. Он был готов к вранью. К самой чудовищной лжи, но ответ Трульда был коротким и убийственно логичным:

— Ты думаешь. Император был глупее тебя или он не понял, какие возможности предоставляет обладание Всезнающим? — Он хрустнул пальцами. — Три месяца. Три! Они пытались сделать ЭТО без меня.

Он замолчал. Хэст тоже молчал, уже догадываясь, что услышит в ответ, если спросит, но все же спросил:

— И что же?

— Ничего! Эти ножны только для одного меча! Хэст не стал ничего больше спрашивать. Этот второй удар, полученный им сегодня, бьи ничуть не слабее, чем тот, который нанесла ему сегодня сестра. Поражение, превращенное им в победу, когда он заставил Трульда принести вассальную клятву, вновь превратилось в поражение.

— Я понимаю, как тебе обидно, но для тебя ведь ничего не потеряно… В твоем распоряжении и меч, и ножны. И я, и Всезнающий будем к твоим услугам.

Он изучающе смотрел на Маввея. Он явно ожидал отклика.

— Пока мы будем вместе, у нас всегда будут и Сила, и Знание.

Маввей продолжал молчать.

— И власть и сила должны иметь конкретное приложение. Не так ли?

Порыв ветра колыхнул занавеси, скрипнул ставней. Он принес в комнату влажный запах болота.

— У нас есть земли и замки в этом болоте, но нужно ли нам только это?

Маввей ничего не ответил. Он ждал предложения.