Долететь и вернуться

— Конечно! Вдруг найдешь рацию или личный индикатор? — ядовито подсказал Мартин. — Чем черт не шутит… Может, у него в чехле с топорами и блок восстановления отыщется?

Сергей досадливо отмахнулся от штурманских глупостей.

— Но если предположить…

Мартин встал, давая понять, что разговор окончен.

— Предполагать можешь все, что угодно, но только на ходу по прямой линии «Руины „Новгорода“ — „Избушка“.

Сергей остался сидеть. Теперь он смотрел на Мартина снизу вверх. Во взгляде его было неодобрение. Он набрал в грудь воздуху, чтобы высказаться, но Мартин его опередил:

— «Ни Господь Бог наш, ни двенадцать апостолов…» Помнишь?

— Помню, — остывая, сказал Сергей. — «Ни корабль пришельцев…» Да. Конечно…

— Вот именно. Пойдем. Лимит неприятностей, предсказанных тобой на сегодня, мы уже исчерпали. Чудовище было, и разбойники тоже. Ничего более скверного с нами до конца дня случиться не должно.

Чтобы не делать свою капитуляцию такой очевидной, Сергей для приличия немного посидел на корточках, взял одно копье, потом другое…

— Вряд ли это разбойники. Это скорее регулярная армия.

— С чего ты так решил?

Концом древка он показал на плечо ближайшего человека. Там был пришит значок с чьей-то оскаленной мордой. Такие же штуки были у каждого из лежащих.

— Маввей?

— Можешь дождаться и— спросить. Мартин вскинул на плечи НАЗ.

— Ладно. Нечего тут рассиживаться. Что могли, мы тут сделали. Пошли дальше,

Со вздохом сожаления наконец поднялся и Сергей.

— Надеюсь, что случившееся отбило у них охоту бегать за нами…

— Не думаю. Если это солдаты, а не разбойники, то они не гуляют, где хотят, а выполняют чей-то приказ. Одна надежда на то, что они поймут, что мы не то, что им нужно.

— Знать бы, что им нужно.

Поняв, что нападающих больше не будет, Мартин забросил разрядник на плечо.

— Я одно знаю. Я-не маввей. Да и ты вроде тоже. Пойдем.

Взвесив одно из копий в руке, Сергей бросил его, целясь в дерево. Копьеметатель из него оказался никудышный — болтаясь в воздухе, копье пролетело рядом и шлепнулось в траву. Проводив его взглядом, Мартин поправился:

— Хотя кто знает. Если в этом слове есть оскорбительный смысл… Может, ты и есть тот самый маввей?

Сергей посмотрел на ухмыляющегося Мартина, прикидывая, не пригвоздить ли напарника оставшимся копьем к дереву, но штурман, неверно истолковав его колебания, спросил, постукивая от нетерпения ногой:

— Тебе что, разрядника не хватает? Зачем оно тебе?

— Зачем? — повторил Сергей, занятый своими мыслями. — Да как тебе сказать…

Стараясь больше не обращать внимания на старика в куртке, он начал разглядывать остальных.

— Ты знаешь, чего нам сейчас действительно не хватает?

— Аэроцикла, господин копьеносец… — уже откровенно злясь, отозвался Мартин. — Пойдем.

— Да нет. Я серьезно. — Инженер отбросил копье.

— А если серьезно, — Мартин все же улыбнулся, — много чего… Дисциплины, например. Уважения к более старшим и опытным…

— Информации у нас нет, а не уважения к старшим, — вздохнул инженер. — Как вот, например, его фамилия? Что у них за социальное устройство? Космогония… Бредем, как в потемках.

Мартин отмахнулся:

— А ты прямо иди и в сторону не сворачивай и в потемках не останешься. Ты кто? Прогрессор? Открыватель неведомых цивилизаций?

Сергей молчал, и не ясно было, слушает он товарища или нет.

— Тебя на склад послали! На склад, а не контакты устанавливать!

Сергей опустил голову. За этими событиями он не то что подзабыл, а как-то отодвинул на задний план мысль, что это не просто прогулка, а поход за чужими жизнями.

Его обожгло стыдом. Увидев опущенную голову, Мартин смягчился:

— А что касается информации… Так ее всегда не хватает. Да и какая у них тут может быть космогония? Земля наверняка плоская и стоит на четырех кривых ножках…

Жизнь ставила перед ними вопросы куда как более жгучие, чем вся эта космогония, и отвлекаться на них было бы глупостью.

— Или на черепахе, — немного воспрянув, поправил его Сергей. — Это-то и важно: Я так чувствую по их настойчивости, нам еще придется с ними разговаривать. А тогда хотелось бы знать, что они думают об обитаемости иных миров, да и вообще… Республика у них тут или монархия?

Мартин, не желая продолжать бессмысленный разговор, повернулся к нему спиной, готовясь двинуться в путь.

— Ничего. Бог даст, обойдемся без разговоров. Серыми мышками добежим до склада… Никто и не заметит. Сергей покосился на обездвиженных врагов:

— А если не даст? Если заметят?

Мартин выдохнул сквозь зубы раздражение и усталость. Меньше всего ему хотелось говорить сейчас об этих несущественных мелочах. Но он не сорвался. Вспомнил рыцарский замок на холме и отшутился:

— А не даст, так сообразим что-нибудь. Про рыцарскую солидарность и прекрасную даму, заточенную в башне, про гадов-колдунов.

Видя, что Мартин настроен уйти и не собирается ничего обсуждать, Сергей тоже вскинул НАЗ.

— Врать тоже нужно так, чтоб поверили, — не соглашаясь, но и не отрицая того, что сказал Мартин, пробормотал он.

Штурман улыбнулся дружелюбно и весело:

— Я тебя научу. Море тут у них есть? Есть! Сами видели. Скажем, что пришли из-за моря, а у нас там своя космогония.

В НАЗе откуда-то возник неудобный угол и ткнулся в спину. Он подпрыгнул несколько раз, убирая неудобство.

— С круглой землей и демократической республикой…

Километра через два они вышли к руслу пересохшей реки. Мартин надеялся, что погони не будет, но все же он выбрал дорогу по дну, устланному мелкой галькой. Не оставляя следов, они по камням шли около двух часов, до тех пор, пока совсем не стемнело.

Лес прямо на глазах светлел.

Деревья больше не стояли сплошной стеной, и оттого казалось, что темнота вокруг них отступает, а света становится все больше и больше. В просветах между деревьями уже были видны силуэты гор. Темно-синими декорациями они загораживали близкий горизонт. Среди деревьев стали попадаться валуны, которые уже приходилось обходить.

Заведенные видом гор люди шагали до тех пор, пока не наткнулись на целое поле камней. Даже в полумраке поле было похоже на место битвы гигантов, где местные циклопы и полифемы, передравшись между собой, оставили на поле свои зубы до лучших времен.

Темнота резко, одним прыжком с неба овладела пространством. Волей-неволей пришлось остановиться.

— Ночуем? — задыхаясь, спросил Сергей. — Моя толчковая просит отдыха…

Земля под их ногами ощутимо уходила вверх. Было приятно сознавать, что каждый шаг делает цель их путешествия все ближе и ближе, но каждый шаг вперед был одновременно и шагом вверх. Тяжелым шагом.

— Пора бы, — согласился Мартин.

Он еще не сказал «да», а Сергей уже с кряхтеньем сбросил с плеч НАЗ и начал по-хозяйски оглядываться, выбирая место, где могли бы остановиться на ночь два пришельца из космоса.

На этот раз у них не было ни крепких стен «Новгорода», ни даже разбитой кабины дирижабля, но близость цели примерила их с неудобством ночевки в палатке.

Пользуясь последними минутами светового дня, они растянули на траве угольно-черное полотнище.

— Поберегись!

Мартин наступил на один из углов, и центр полотнища взлетел вверх. Что-то под ним хрустнуло, и палатка растянулась на появившихся изнутри ребрах жесткости. Забросив внутрь НАЗы, люди присели перед входом, глядя на открывшуюся панораму.

— С каждым днем все хуже и хуже… — сказал Сергей.

— Что «хуже»?

— Условия.

— Чем тебе плохо? — Мартин потрогал палатку. — Стены есть, крыша есть… Свежего воздуха навалом. Чего еще нужно?

— Два дня назад я имел свою каюту на корабле. Позавчера пришлось ночевать в развалинах «Новгорода», вчера — в развалинах безымянного дирижабля. А сегодня…

Он развел руками.

— Ты представляешь, где будем ночевать завтра? Лес вывел их на плоскогорье. Позади остались озера и заросли, а прямо перед ними поднималась ввысь могучая горная цепь, скорее всего та самая, которую Сергей видел с падающего дирижабля. До них было еще неблизко, но и издалека они заставляли смотреть на себя с уважением.

— Приятный вид, — сказал Сергей, уверенный, что штурман, как и он сам, смотрит на вершины гор. — Приятно видеть конец пути…

— Конец пути — начало приключений, — странно сказал Мартин. — Вот-вот начнется самое интересное.

Вспомнив о чем-то, он полез в НАЗ и начал оттуда что-то выуживать. Сергей и сам спохватился и вытащил из своего НАЗа банку консервов — нынешний ужин. Мартин же, поругавшись шепотом, достал переводчик. Пристраивая обруч на голове, объяснил:

— Если б не наша лень, мы уже сегодня могли бы использовать его.

— Добрый бы вышел разговор… — усмехнулся Сергей. — Да они бы нас поубивали!

Хотя тон, каким он произнес это, приглашал штурмана посмеяться над словами, сам он ничуть не сомневался, что именно так бы все и вышло, попадись они давешним морячкам в руки.

Мартин достал свою банку и не согласился:

— Ну, может, и не сразу… Как-то все же нам придется с туземцами договариваться.

— С какой стати? Сам же только что хотел «серыми мышками»…

— Горы — не лес. Там прямых путей не будет. Придется местных расспрашивать, дорогу искать.

Постепенно воздух вокруг делался все мрачнее и мрачнее.

Одна за другой погасли обе вершины, еще висевшие в темном небе, и наступила почти полная темнота. Несколько минут «новгородцы» молча сидели, думая о завтрашнем дне. Фигура Мартина, только что расплывшаяся темным пятном, вдруг обрела объемность.

— Луна, — сказал Сергей, подняв голову. Из-за леса выползал шар естественного спутника. Он был раза в полтора больше настоящей луны и света давал соответственно.

— Согласен, — откликнулся Мартин. Глядя на чужое небо, он вспомнил, что у планеты есть еще один спутник. — Пусть будет Луна. Только как тогда второй называть?

Сергей постучал пальцем по лбу. Мартин удивленно поднял брови.

— Спросишь у первого встречного туземца. За нитку стеклянных бус и железный топор он откроет тебе эту страшную тайну.

Мартин хмыкнул;

— Где их взять, бусы-то?

Планета, словно почувствовав Сергееву доброту и переведя их за это из разряда гостей незваных в разряд если уж не местных жителей, то хотя бы приличных людей, решила порадовать их тихим вечером. Такой вечер мог стать достойным завершением трудного дня.

Под лунным светом быстро, словно по волшебству, прогалина покрылась цветами. Воздух наполнился сладковатым запахом. Он не стоял на месте, а волнами плыл по поляне; казалось, что столбы лунного света, что двигались рядом с ними, словно ложки на длинных ручках, перемешивали медвяные ароматы.

То, что они видели, было настолько непохоже на все то, что жизнь показывала им с раннего утра, что даже Сергей зачарованно умолк.

Любуясь недалекими горами, освещенными лунным светом, и поляной, они долго молчали.

— Волшебное место, — наконец не выдержал Сергей. Лунный свет и аромат цветов будили в нем ощущение нереальности происходящего. — На таких полянах, должно быть, в полночь танцуют эльфы. Или гномы.

Мартин, уже начавший задремывать, зевнул:

— Или змеи… Странные у тебя ассоциации. Утром — драконы и разбойники. Вечером — эльфы и гномы.

— Почему странные? Реальные. Чудовище было? Было! Разбойники тоже.

— Надеюсь, что в этот раз ты ошибся.

— Чем тебе эльфы не нравятся?

— Я щекотки боюсь, — еще раз зевнув, сказал Мартин, — а вся эта мелочь наверняка любит щекотаться… Слушай, давай-ка спать…

Сергей, не отводя взгляда от цветов на поляне, отмахнулся:

— Спать… Такие, как ты, вообще ничего не видят и не чувствуют. Шкура у таких больно толстая. Мартин безучастно кивнул:

— Это точно. Я уже сейчас спать хочу, а не за привидениями наблюдать. А уж в полночь…

— К счастью, от тебя это не зависит. Мартин постепенно проваливался в сон, но голос Сергея вытащил его из полудремы.

— Что?

— Что слышал! Хочешь ты этого или нет, но ты и так уже участник чудесных событий.

— Это как понимать?

— А так. У тебя нет ощущения нереальности происходящего?

Мартин пожал плечами:

— Не понял.

— Ну, смотри…

Под заинтересованным взглядом коллеги Сергей начал загибать пальцы.

— Взрыв реактора — мы остаемся в живых. Посадка без приборов, на одной капитанской интуиции — отделываемся легким испугом. Авария дирижабля — у нас один синяк на двоих. Куртка эта еще…

Он потряс полурастопыренной ладонью.

— И это все? — на всякий случай спросил Мартин.

— Все.

— Эка тебя развезло… Идеалист. Разве это чудеса? — В голосе Мартина было ласковое пренебрежение. — Это все мастерство Мак-Кафли и отличная земная техника. Куда Как больше чудес окружало тебя и до прибытия на эту поляну…

Сергей ответил не сразу. Мартин был опытным спорщиком, специалистом в построении хитроумных силлогизмов и посылок так, что дискутировать с ним нужно было осмотрительно. Выигрывая время, он внимательно рассмотрел банки с полевым рационом и, только поставив их на саморазогрев, ответил:

— Только не надо о чудесах науки.

Мартин жестами показал, что об этом и речи быть не может.

— Ну, например? — спросил тогда Сергей.

— Например, я, — скромно сказал Мартин. Он перевел взгляд на банки, и их крышки одновременно отскочили, открывая исходящее паром мясос фасолью.

— Ты? — удивился Сергей, никак не ожидая от штурмана такого нахальства. — Какое же ты чудо? В лучшем случае ты редкость.

— Почему? — слегка обиделся Мартин.

Сергей подхватил свою банку, чуть не выронил, но удержал.

— Очень просто. Твои способности вполне объяснимы, и ничего чудесного в них нет. Грубо говоря, ты не эльф, не гном и…

— …и не чудесная таинственная куртка, — закончил он за Сергея. — Ладно. Если не я, тогда капитан. Сергей рассмеялся:

— Капитан? Ну, скажем так, он тоже не волшебник… Что-то я не замечал за ним способностей двигать предметы на расстоянии, проходить сквозь стены или принимать телепатамы из потустороннего мира.

Он умолк, вспоминая Мак-Кафли.

— Разве что его странная склонность к коллекционированию древних замков, но коллекционеры — они все странные…

— А трубка?

— Что — трубка? — не понял Сергей. Он сразу насторожился. — При чем тут трубка?

Мартин улыбнулся с видом победителя:

— Ты видел, чтобы она когда-нибудь дымилась?

— Нет.

— А вот пепел он из нее регулярно выколачивает. Чудо? Чудо!

Сергей не успел ответить.

Писк локатора подхватил его и вынес наружу. Звук оборвал дискуссию. Ночь за палаткой уже не казалась ему наполненной эльфами и гномами. Где-то недалеко ползали враги. На их счастье, луна еще висела над горами, и Сергей быстро вертел головой из стороны в сторону, определяя, с какой стороны приближается опасность.

С разрядником в руке он вслушивался в ночь. Издалека и откуда-то сверху на него накатился странный дробный звук. Похоже было, что кто-то ритмично сыплет железные гайки на пол. Он встряхнул головой и, шепотом выругавшись, спросил у Мартина, что благоразумно остался у локатора:

— Что там?

— Железо, — ответил Мартин. — Один объект. Скорость двадцать один километр в час. Триста метров. Двести восемьдесят.

Это было уже лишнее. И так было слышно, что шум не стоит на месте, а приближается к ним. Темнота была могилой для света, но не для звука. Ветер вместе с ночными шорохами принес дробный перестук копыт.

— Всадник, — сказал Сергей. И это тоже было лишним.

— Сто восемьдесят метров.

Сергей вскинул разрядник, готовый стрелять:

— Направление? Он в нас не врежется?

— По-моему, нет. Проедет мимо.

Мартин отбросил полог и встал рядом с Сергеем. Отчетливый грохот копыт приблизился, стал громче, но мгновением позже стих и стал удаляться. Над кустами, что стояли невдалеке, пронесся силуэт всадника. Плавно покачиваясь, он пронесся перед глазами «новгородцев». Живой, из плоти и крови. Лунный свет взблескивал то ли на доспехах, то ли на украшениях. С полминуты шум делался все тише и тише, а потом и вовсе пропал. Не сговариваясь, люди побежали наверх. Ноги работали так, словно не было позади целого дня ходьбы.

Дорогу они обнаружили шагах в двухстах от палатки. Не лесную тропу, протоптанную зверьем и только после этого расширенную людьми, а настоящую широкую дорогу, по которой мог бы свободно проехать легкий экспедиционный вездеход.

Обитаемость этого места к тому же подтверждалась чем-то вроде верстового столба.

— Выбрали, называется, место для ночлега, — сказал Мартин.

Сергей почесал затылок. Хотя упрек и не был обращен прямо к нему, после истории с патрулем он все еще чувствовал себя виноватым и стал оправдываться:

— Чего уж теперь… Пойдем… Обойдется как-нибудь…

Слова его, легкие, как ночные бабочки, и такие же беззаботные, не тронули Мартина.

Он посмотрел вниз, на палатку. Правильность ее серебристо-черных граней настолько не соответствовала природному хаосу камней и кустов на поляне, что Мартин горестно вздохнул. Оставить все как есть было совершенно невозможно.

Спустившись вниз, он выбросил наружу НАЗы и сложил ее. Сергей ни о чем не спрашивал. Ясно было, что раз они видели всадника, то и любой проезжающий по дороге может увидеть их самих. Глядя на примятый травяной квадрат, он спросил:

— Ну что, назад в лес?

Мартин отрицательно покачал головой:

— Нет. Далеко. Да и неизвестно, что еще по дороге встретится.

Сводя риск к минимуму, они отыскали три огромных прислонившихся друг к другу камня. Еще не облизанные ни водой, ни воздухом, ни временем, они острыми вершинами поднимались вверх. В основании у них осталось довольно места, чтобы там могли разместиться два человека.

Они выбросили оттуда мелкие камни, загородили самые большие щели ранцами и улеглись.

Впечатления от только что промчавшегося всадника были еще свежи, и люди лежали, тихо вслушиваясь в темноту за камнями…

Ночь снаружи не была безмолвной. Налетал порывами ветер, высвистывая в щелях что-то мрачное, стучались друг о друга камни, то ли стронутые осторожным зверем, то ли снесенные со своих мест ветром. В этих звуках то одному, то другому чудились то колокольный звон, то чьи-то крики… Дальше — больше. В шуме они начали различать крадущиеся шаги, звон металла о металл, тихие слова команды… Потом послышалось и вовсе несуразное. Откуда-то издалека залетел рев механической сирены. Раз и другой, Мартин видел, как напряженно лежит Сергей, не веривший своим ощущениям, но все же готовый при первом признаке опасности вскочить и драться. Рука его сама со-, бой подгребла разрядник поближе. Он был в тревоге, которую стыдно было показать, ибо это был не обоснованный чем-то страх, а темное ощущение неудобства, выползающего откуда-то из глубин подсознания. Мартин хорошо понимал инженера, так как сам испытывал то же самое. Только он не постеснялся сказать об этом.

— Так, — сказал он.

Этот звук подбросил Сергея как пружина, и через мгновение он уже сидел с разрядником на коленях.

— Слуховые галлюцинации? — благосклонно-начальствующим голосом спросил Мартин и, не дожидаясь кивка напарника, бегло перечислил: — Собачий лай, колокола, шаги, крики о помощи?

— Да, — отводя глаза, согласился Сергей. — Подсознание, сволочь… У тебя тоже?

— Тоже. Только у меня еще и сирена. Далеко-далеко…

— Сирену я тоже слышал. Два раза! — оживился Сергей. — Только это уж совсем ни в какие ворота…

— Да. Придется кинуть кость подсознанию. Отодвинув свой НАЗ, он высунул в щель ствол разрядника и выстрелил. Кивнул Сергею на другую щель, что затыкал инженерский НАЗ. Тот выковырял его и прошелся парализующим лучом по окрестностям. Когда Сергеи закончил, Мартин уже укладывался спать.

— Теперь все в порядке, — пояснил он. — Подсознание сигнализировало об опасности, а мы сигнализировали ему, что опасность устранена. Все по-честному…

— Психология, — скептически пробормотал Сергей, — шаманство… — но послушно начал укладываться. К его удивлению, «шаманство» помогло. Сон медленно наваливался, стискивая руки и ноги сладкой тяжестью. Перед глазами уже вертелись разноцветные круги, мелькали звезды, складывающиеся в незнакомые созвездия. Неизвестно откуда среди звезд очутился Мак-Кафли.

— Как там, интересно, капитану, — вслух подумал Сергей.

— Капитану мягко и сытно, — отозвался сонным голосом Мартин. Он тяжело вздохнул. — И есть куда ноги вытянуть… Спи. Завтра вставать ни свет ни заря…

ЧАСТЬ 3

Пробуждение было под стать вечерним волнениям. Разбудил их писк локатора и конский топот. Только теперь он был ближе и ему сопутствовал треск ломающихся веток.

— Что это? — спросонья спросил Сергей. — Петухи у них тут так кричат, что ли?

— Маввей, — ответил Мартин, привычно обозначая этим словом все неожиданное и непонятное, что встречалось в пути. Потом, подумав, поправил себя: — Или маввей, или шутка подсознания.

Отбросив НАЗы, люди припали к щелям. Утренний всадник, как и вечерний, появился со стороны дороги. Это был живой человек, а не шутка подсознания. Похоже было, что он то ли спешил куда-то, то ли от кого-то бежал. Вид у него был довольно растрепанный, хотя даже издали было видно, что на коне сидит не простой человек. Грудь и спину его прикрывали искусно изогнутые куски металла, расходившиеся на поясе широкой и короткой юбкой. Металл был грязен и мят. Видно было, что человеку на коне сильно досталось, и причем не далее как вчера, ибо богатый доспех наводил на мысли о слугах, которые должны были бы выправить вмятины, вымыть, начистить и вытереть сопли. Как ни скверно выглядел всадник, но конь выглядел еще хуже. Животное шаталось, прося отдыха. Всадник хлестал его по бокам и голове, но тот едва переставлял ноги. Коню было так плохо, что даже инженер-ядерщик, сроду не видавший вблизи живой лошади, понял это.

— Коня жалко…

— А дядю?

Кусты, отгораживающие их от дороги, затрещали, и перед «новгородцами» появилась целая куча вооруженных всадников. Эти были из той же компании, что повстречалась им в лесу — обладатели длинных копий и маленьких круглых щитов. Спеша быстрее во всем разобраться, Сергей навел на них бинокль. Люди приблизились. На бородатых лицах читалось выражение радостной озлобленности. Он переводил бинокль с лица на лицо, но ничего не менялось. Выражение было всеобщим. Преследователи видели, что жертве деваться больше некуда, и не торопясь наслаждались ощущением собственного всесилия. Эта спокойная уверенность ничего хорошего одинокому страннику не сулила.

— Дядю, пожалуй, даже больше…

Всадники с круглыми щитами окружали затравленно озирающегося нарушителя утренней тишины, а тот, отмахиваясь от наиболее назойливых длинным мечом, медленно отъезжал назад. Мартин не понял сперва, чего он хочет, но потом до него дошло, что тот вел себя так, словно уже смирился со смертью и перед неизбежным хотел захватить в мир иной как можно больше врагов.

В него тыкали копьями, а он хладнокровно отбивал их, стараясь достать до рук копейщиков. Когда это ему удавалось, над поляной звучал крик боли. Это продолжалось минут десять, пока одно из копий не пронзило лошадиную шею.

Сергей тихонько вскрикнул, а Мартин только крепче сжал зубы.

Узкое жало копья пробило шею насквозь. Лошадь закричала от боли, поднялась на дыбы. Древко копья нелепо болталось в шее животного, причиняя жестокую боль. Всадник обрубил его. Свободной рукой выдернул остаток из раны. Не удерживаемая ничем широкая струя исходящей паром алой крови потекла по взбугрившимся грудным мышцам. Словно алая лента она обернулась вокруг белой как молоко ноги животного;

Несколько мгновений конь еще сопротивлялся слабости и смерти, не понимая, что уже мертв. Даже сделал несколько-шагов, но ноги задрожали, подогнулись… Не дожидаясь падения, одиночка спрыгнул. Перекатившись несколько раз по земле, он встал спиной к камням, за которыми прятались люди, волей-неволей делая их участниками этой драмы.

Сдаваться он явно не собирался. Скорее даже наоборот…

Выбранная беглецом позиция была хороша, но только для него. И Сергей, и Мартин понимали, что как только начнется драка, их неизбежно обнаружат, и инженер решил упредить события.

— Ой, что сейчас будет… — пробормотал он, просовывая в щель ствол разрядника. — Что будет…

Одним глазом он следил, как разворачиваются события перед камнями, а другим — за реакцией Мартина на его инициативу. Мартин молчал. Сергей воспринял это как знак одобрения и нажал на клавишу.

Несмотря на уверения инженера, ничего необычного, однако, не произошло. Во всяком случае, с точки зрения «новгородцев». Разрядник сработал как надо. А уж если кому и пришлось удивиться, так это прижатому к камням бедолаге.

Со спины людям ничего видно не было, но можно было догадаться, что рот, раскрытый им для произнесения очередной порции ругательств, так и остался открытым. От удивления, ибо слушать его ругань было уже некому. Все слушатели как один попадали на землю.

Несколько мгновений человек недоуменно смотрел на неподвижные тела, ожидая подвоха, оценивая, не может ли все это быть коварной военной хитростью, но потом до него дошло, что произошло нечто, никак не укладывающееся в рамки здравого смысла, и он крикнул:

— Кто тут еще? Выходи!

Удивлен и испуган он был настолько, что даже не стал убивать своих обездвиженных врагов, поняв, что новый враг может оказаться страшнее старых.

Шаг этот был в равной степени и смелый, и глупый.

Смелый — оттого, что он бросал вызов силе, уложившей на землю почти два десятка хорошо вооруженных бойцов, а глупый… Глупым он был по той же самой причине. Плечи его напряглись. Кончик меча мелькал перед лицом, выискивая опасность, но он никак не ожидал, что она находится позади него. Голос Сергея заставил его подпрыгнуть и обернуться к камням.

— А вот орать бы не надо. Чего орешь? На всякий случай Сергей держал его под прицелом. Щель, в которую он выглядывал, была достаточно низко над землей. Спешившийся всадник мог видеть примерно в локте над землей бледное от волнения лицо и блестящую металлическую палку, похожую на жезл. Не удержав в себе удивления, он воскликнул:

— Горный гном?!

Страх ветром оттолкнул его от камней. Все, кого он знал, не просто советовали, а просто-таки настоятельно рекомендовали держаться подальше от всякой горной нечисти. Ноги сами собой шагнули назад, но другой страх, свежий, еще не забытый страх перед врагами, лежащими на поляне, толкнул назад, и он остался на месте. Два страха боролись в нем, и непременно один победил бы, но тут прозвучал голос незнакомца:

— Я гном?

В голосе Сергея было столько брезгливого удивления, что человек успокоился — переводчику каким-то чудом удалось передать интонацию инженера.

Они смотрели один на другого настороженно, оценивая опасность, которую представляли друг для друга. Рука воина сама собой поворачивала меч, слепя противника солнечными зайчиками. Нужно было или рубить неизвестного, или что-то ему сказать. Несколько томительных мгновений Хэст соображал, что лучше — драться или договариваться.

О том же думал и Сергей. Он уже совсем решился обез-движить до кучи и этого туземца, но вдруг вспомнил вечерний разговор и фразу Мартина о горных дорогах. Этого-то наверняка можно было бы расспросить о дороге до избушки, точнее, до замка Трульда. Чтоб беглец да не знал дороги?

Но тут туземец опередил его.

— Ты один? — спросил он.

— Нет. С другом…

Меч мгновенно взлетел вверх, готовый разрубить всякого, кто приблизится к нему хотя бы на шаг. Видя его реакцию, Сергей грубовато сказал:

— Чего всполошился? Ну, двое нас… Так по вашим лесам одному ходить себе дороже… Муравейники у вас тут ползают, дрянь всякая летает, мерзость сверху падает…

Мартин, с нарочитым кряхтеньем вылезши с противоположной стороны, вышел из-за камня.

— Не бойтесь, — сказал он как можно мягче. — Мы не причиним вам зла…

Вряд ли он нарочно мог придумать что-то другое, что успокоило бы бывшего всадника лучше этой фразы.

Лицо воина страшно задергалось, словно из-под кожи, преодолевая сковывающее его напряжение, что-то хотело вылезти. Судорога отступила, и он улыбнулся нахальству незнакомца.

Перед закованным в железо (пусть даже местами и помятое) воином с мечом в руке стоял… Вид незнакомца был настолько странен, что он даже не мог определить, кто перед ним. Так одеться мог только сумасшедший. Явно не дикий, хотя поговаривают, что там тоже разные попадаются. Осанка непочтительная… Говорит как с равным. В глаза смотрит прямо… Из просвещенных, может? Но ведь без оружия! Как слизняк! Бери его голыми руками, кто мараться не захочет!

— Вы? — удивился воин. Он смерил глазами одного, посмотрел на другого. — А не слишком ли сильно сказано?

Он сказал это серьезно, но потом словно крючок какой соскочил у него в голове. Он опустил меч и рассмеялся. Хохотал он долго, смехом истребляя в себе остатки страха.

До этого надо было додуматься — двое голых, безоружных нищих и — он. Силы были явно неравны. Решив быть милостивым, он с лязгом бросил меч в ножны.

— Я — благородный рыцарь Хэст Маввей Керрольд, владелец замка Керрольд и окрестностей. Назовите ваши имена.

Он горделиво подбоченился, когда увидел, что даже для этих безумцев его имя кое-что значит. Они переглянулись, и он не мог ошибиться, на лицах их мелькнула радость, однако вместо того, чтобы подчиниться требованию…

— Маввей? — переспросил один, с непочтительным вниманием разглядывая его. — А что это значит «маввей»?

У Хэста зачесались кулаки. Вместо того чтобы, потупив глаза, ответить на вопрос дворянина и ждать других вопросов, он еще начал расспрашивать… Такая непочтительность заслуживала трепки, но… Он посмотрел на лежавших вокруг воинов Трульда и решил и далее быть милостивым и всепрощающим, как и заповедано было Братством.

— Это мое родовое имя, — с достоинством ответил он. Сумасшедшие переглянулись и захохотали с самым дурацким видом. Гордость Маввеев, хоть и уязвленная падением в стог и временной потерей замка Керрольд, бросила его руку на рукоять клинка. Хэст никогда не считал, что его имя может служить поводом для смеха…