Глаза Лилли расширились. Да ведь Китти Дафресн просто ревнует! Она сама любит Джека и, конечно, пытается представить его в черном свете!

Испытав огромное облегчение, Лилли вскочила с кровати и подошла к умывальнику Она делает из мухи слона. В конце концов, он не единственный, кто сегодня утром мучился похмельем Она тоже. Еще раз умыться холодной водой, а потом выпить чашку горячего, крепкого черного кофе.

— Этот корабль красивее, чем «Сенатор», правда? — спрашивал Лео, когда они садились на «Каску», белый трехпалубный речной пароход, каюты которого были пышно отделаны искусственной позолотой, труба выкрашена в желтый цвет, а лопасти колес — в ярко-красный.

— «Сенатор» — эго океанский корабль, — мягко уточнила Лилли. — а речные пароходы меньше.

— Как мы далеко едем, правда? — наивно удивилась Эди. — Я не думала, что мы поедем так далеко.

— Для кого-то из нас и это недостаточно далеко.

— Это заговорила Летти. Эди не обратила внимания на ее замечание, не поняв его скрытого смысла.

— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Лилли. Никто из них так и не объяснил друг другу, почему они стали невестами Пибоди. Кейт обещала, но слова не сдержала. Летти, похоже, тоже не собиралась этого делать.

Но сейчас, когда Лео убежал вперед, а Эди остановилась на площадке трапа, с детским восторгом глядя на красное колесо, она решилась:

— У меня было не все в порядке с отцом. Мама умерла, когда мне было восемь, и с тех пор я заменяла ему жену.

— Когда матери умирают, у дочерей всегда бывает много домашней работы, — сказала Лилли, зная это по собственному опыту и удивляясь, почему Летти могла возражать против этих забот. С виду Летти казалась человеком, который не боится работы.

— Я не про домашнюю работу говорю, — безжизненно сказала Летти, — а про постель.

Лилли споткнулась, ступая со сходней на палубу «Каски».

— Про постель?.. — не веря своим ушам, переспросила она.

Летти лишь кивнула, и Лилли не посмела расспрашивать дальше. Одного взгляда на подругу было достаточно, чтобы понять и узнать все, что она хотела. Лилли стало нехорошо. Неудивительно, что Летти такая мрачная и замкнутая, и как будто даже была в синяках, когда они встретились на «Сенаторе».

— Я решила, что хуже мне уже не будет, а как жена я все же буду иметь какие-то права.

Эди все еще медлила на трапе, Лео уже куда-то исчез.

— Кейт здесь по этой же причине. Только у нее не отец, а брат.

Лилли потеряла дар речи. По сравнению, с причинами девушек ее собственная показалась ей банальной. Расуветаюший роман с лордом Листером тем более был похож для Кейт на сказку.

— Я только хочу снова ощутить себя чистой, — просто сказала Летти. — А в этих местах легко чувствовать себя чистой, правда? Здесь все такое открытое, ясное, свежее.

Лилли понимающе кивнула. Она тоже с первого взгляда влюбилась в дивные пейзажи, каких нигде больше в мире, по ее мнению, не было. Всю вторую половину дня она просидела в плетеном кресле на палубе, любуясь проплывавшими мимо красотами природы. В отдалении виднелись горы, вершины которых терялись в облаках. Ближе высились синие холмы, расцвеченные яркими пятнами густо росших незабудок и лиловых люпинов Иногда холмы сменялись долинами, и тогда синий цвет сменялся ярко-желтыми всплесками арники и белых маргариток и анемонов. И птиц здесь было тоже огромное множество.

— Мистер Камерон говорит, что это ласточки, — сообщила Лотти, усаживаясь рядом с Лилли лицом к глинистым берегам Юкона, с которых стремительно взмывали птицы. — А вот это — дрозд, а то.., не помню, какая-то певчая птица.

Лилли никак не отреагировала. С тех пор как они погрузились на «Каску», ей удавалось избегать Рингана Камерона, и она не испытывала особого желания говорить о нем.

— Мистер Камерон ужасно много знает о птицах, — не унималась Лотти, которая очень хотела узнать, каково положение дел между сестрой и Счастливчиком Джеком, но спросить не решалась. — Он из горной Шотландии и говорит, что некоторые ее районы похожи на Юкон, но только масштаб, конечно, меньше.

Лилли не прерывала щебета девочки. Счастливчик Джек до сих пор не появлялся на палубе, хотя она осторожно выяснила, что он и Китти Дафресн находятся на борту.

— А это — чечетка, — гордясь своими знаниями, показала Лотти. — Видишь? Она сидит на иве. А вон та птица, у которой песенка из трех нисходящих звуков, — мухоловка.

Несмотря на то что она слушала Лотти вполуха, новые знания сестры произвели на Лилли впечатление. Ей не очень нравилось, что Лео и Лотти проводят в компании Рингана Камерона столько времени, но, похоже, в этом не было никакого вреда. Наоборот, они еще чему-то и учились.

Только поздно вечером, хотя небо оставалось светлым, как днем, Счастливчик Джек наконец появился.

— Я в немилости? — спросил он с полной раскаяния улыбкой, усаживаясь рядом с Лилли и лихо заламывая шляпу.

— Я.., да-.., нет… — Она неожиданно для себя смутилась. Он больше не был в немилости. Иначе она не стала бы с ним разговаривать. Правда, ей хотелось, чтобы Джек проявил больше раскаяния, а его обезоруживающая улыбка говорила лишь о поверхностном смущении.

Джек сжал ее руку.

— Чем меньше сказано, тем скорее забыто, — сказал он в своей обычной, поддразнивающей манере, подтверждая худшие опасения Лилли. — Во всяком случае, так всегда говорила моя матушка.

Несмотря на разочарование, Лилли улыбнулась, ее пронзило удовольствие от его прикосновения.

— Мисс Дафресн извинилась от вашего имени, — сказала она, пытаясь выдержать холодный тон, чтобы показать, как он их подвел. — Она также объяснила, почему вы не смогли отвезти нас на пороги. — Если она надеялась, что это заставит его сгореть со стыда, то жестоко ошиблась.

— Правда? — Он ухмыльнулся. — Надо же, а ведь Китти обычно такая лояльная.

Видя, что он беззлобно посмеивается над ней и что ничем его не прошибешь, Лилли оставила эту тему.

— Что будет, когда мы приплывем в Доусон? Останемся там или поедем дальше, в Ном?

— Не волнуйтесь о Номе, — успокоил ее Джек, думая, что она боится начинать на новом месте, а не в уже процветающем заведении. — Даже и речи нет, чтобы тащить Лео и Лотти через залив Нортон до полуострова Стюард. А это, к сожалению, единственная дорога до Нома…

— Но если вы туда едете…

В поле их зрения появилась мисс Нетлшем. Джек выпустил руку Лилли.

— Я пока еще не решил Все зависит от того, что ждет меня в Доусоне. Но на вас это никак не отразится. У вас будет дом на главной улице Доусона, до школы оттуда ярдов сто…

— Добрый вечер, мисс Сталлен. Наше путешествие становится чересчур утомительным, вам не кажется? Я. — Мисс Нетлшем резко замолчала. — Простите! Я не поняла, что прервала частную беседу!

Счастливчик Джек ругнулся про себя и с неохотой поднялся. Неудивительно, что ему никогда не удавалось ухаживать за порядочной женщиной. С ней невозможно пробыть и нескольких минут наедине — Приятного вечера, мэм, — сквозь зубы проговорил он. — Я лишь сообщал мисс Сталлен, что мы будем в Доусоне часов через тридцать.

— Если только не случится никаких происшествий, — сказала мисс Нетлшем, не выказывая никакого желания продолжить свою прогулку по палубе. — Мой брат живет в Доусоне, он уважаемый член общества, и он говорил, что вполне вероятны задержки из-за наносных отмелей.

Счастливчик Джек в этом не сомневался, он также был уверен, что еще несколько минут, проведенных в обществе мисс Нетлшем, доведут его до слабоумия. Он как раз собирался заверить Лилли в удобстве ее комнат в отеле «Эльдорадо», которые предназначались исключительно для проживания домоправительницы. Но если мисс Нетлшем поймет, что владелец «Эльдорадо» — он, это сразу станет всем известно и репутации отеля будет нанесен ущерб.

— Приятно было побеседовать с вами, дамы, — сказал он, сознавая, что добродетель Лилли Сталлен снова оказалась спасена, на этот раз ангелом-хранителем в очень неподходящем для подобных целей обличье. — А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — огорченно произнесла Лилли, понимая, почему он так поспешно ретировался, и желая мисс Нетлшем оказаться на дне Юкона.

— Как удачно, что я проходила мимо, — заметила мисс Нетлшем, занимая кресло Счастливчика Джека. — Нельзя поощрять таких господ, как мистер Кулидж, мисс Сталлен. Да если бы я не оказалась рядом, он бы поставил вас в неловкое положение, попытавшись за вами ухаживать!

— И мне пришлось двадцать минут слушать про ее уважаемого братца и про то, какой уважаемый у нее будет муж! — горько пожаловалась Лилли сестре, пока забиралась на свою верхнюю полку.

— А мисс Нетлшем знает, что поклонник Кейт принадлежит к числу английской аристократии? — с интересом спросила Лотти. — Если нет, надо, чтобы кто-нибудь ей сказал. Это поубавит в ней высокомерия.

— Лучше ей не говорить, — раздался из-под одеяла, приглушенный голос Лео, — а то она опять будет с, нами завтракать, а мы же этого не хотим.

— Я собираюсь сказать мистеру Дженкинсону, что я невеста Пибоди, — говорила утром за завтраком бледная Сьюзен. — Мы на час или два остановимся в индейском поселке, чтобы взять топливо, и я признаюсь ему во время прогулки.

— Если он такой, каким ты его считаешь, он не станет думать о тебе хуже, — сказала Летти, передавая Лео тарелку с горячими хлебцами.

— Возможно, да. — Сьюзен вся была как, натянутая струна. — Но предложит ли он мне стать его женой, когда узнает мои обстоятельства? И если предложит, сможет ли позволить себе жениться на мне? Никто не знает, какую сумму запросит мистер Нельсон в качестве компенсации за расторжение договора с агентством. А служители церкви получают немного.

Никто ничего не сказал, потому что не смог придумать ничего ободряющего. Размер компенсации, которую потребует мистер Нельсон, в большей или меньшей степени тревожил всех присутствующих. И еще то, каким образом он определит требуемую сумму.

— А вдруг он заставит всех нас выйти на аукцион, а затем потребует в качестве компенсации именно эту сумму? — спросила Кейт, когда этот вопрос поднимался в последний раз. — И как лорд Листер и мистер Дженкинсон смогут принять участие в этом унизительном мероприятии?

Ответ был один: разумеется, не смогут. И хотя Счастливчик Джек, несомненно, мог, одна мысль об этом наполняла Лилли ужасом. Неудивительно, что миссис Пибоди так туманно разъясняла условия договора, иначе она не смогла бы заполучить ни одной невесты.

— Мы встали, чтобы взять топливо, — сказала Лилли, обращаясь к Лео, когда «Каска» бросила якорь. — Хочешь пока погулять на берегу? Сьюзен говорит, что у нас есть час или даже больше.

— Да, — не колеблясь, ответил мальчик. — Я хочу увидеть индейцев.

Похоже, его желание разделяли почти все, кто в первый раз плыл по Юкону.

— Мисс Бамби говорит, что индейцы носят в носу кольцо, — сказала Лотти, когда они с трудом втиснулись в маленькую, переполненную лодку, которая должна была подвезти их по мелководью к берегу. — Я бы не хотела носить в носу кольцо. Наверное, очень неудобно.

— Счастливчик Джек носит серьгу в ухе, — заметал Лео, опустив руку в водоворот серой воды. — Думаешь, это тоже неудобно?

— А где Счастливчик Джек? — невинным тоном поинтересовалась Лотти. — Разве он не хочет посмотреть на индейцев?

— Ты забываешь, что индейцы ему не в новинку. — Лилли постаралась, чтобы раздражение на Джека, не воспользовавшегося возможностью побыть с ней и детьми, не прорвалось в голосе. — Он, возможно, даже жил среди индейцев, когда в первый раз путешествовал по Юкону.

— Счастливчик Джек играет в карты, — ответил Лео на первую часть вопроса сестры. — А среди индейцев он, я думаю, не жил, — отозвался он на замечание Лилли, с восторгом глядя на берег, — иначе он нам сказал бы.

Как только они ступили на сушу, со всех сторон залаяли собаки. Они были повсюду — бегали, играли, дрались.

— Не трогайте их! — приказала Лилли. — Они больше похожи на волков! — — Страшные какие, — сказала Лотти, держась поближе к сестре. — Ой, Лилли, смотри! Индейские женщины носят своих младенцев на спине в расшитых бусами сумках!

Из заплечных колыбелек на путешественников смотрели внимательные черные глазенки.

— Индейских женщин называют «скво», — важно заметил Лео и наморщил нос, когда до них донесся резкий запах. — А младенец называется «папуз». Мне что-то не очень нравится этот запах, а вам? Что это, как вы думаете?

— Думаю, индейцы коптят рыбу, — ответила Лилли, завороженная яркими шалями и платками скво. — Судя по запаху, это лосось.

Лео, не единственному из туристов, запах показался слишком тяжелым. Пассажиры с «Каски» устремились на берег реки, чтобы во время короткой прогулки подышать чистым воздухом.

Лилли увидела, как Сьюзен и мистер Дженкинсон вдвоем направились вниз Лилли заволновалась. Сьюзен скажет, что она невеста Пибоди, и его реакция на ее признание определит ее дальнейшую судьбу.

Лорд Листер шел среди стаи полудиких собак, не обращая на них внимания. Его английские бриджи и белая шелковая сорочка выглядели очень обыденными по контрасту с яркими замшевыми куртками индейцев и их жилетами, богато расшитыми бусинами. Кейт не смотрела ни на детей, ни на собак, ее озабоченный взгляд был устремлен на Сьюзен и мистера Дженкинсона. Лилли посочувствовала подруге. Интерес Кейт к результатам их разговора не был праздным. Он либо даст ей уверенность сделать такое же признание лорду Листеру, либо заставит хранить молчание, и что тогда будет с ней — никто не знает.

— Ты я нравится, — обратилась к Лотти девочка лет семи-восьми, явно стараясь расположить ее к себе. — Индецы ты нравится? Хотеть индецкая шаль? — Она тащила Лотти к вигваму, крытому шкурами, перед которым были разложены какие-то товары, которые девочка пыталась продать.

— Придется сказать ей, Лотти, что я ничего не могу купить, — сказала Лилли, с сожалением глядя на искусную вышивку бусинами.

Девочка захихикала.

— Нет деньги, — сказала она, когда Лотти объяснила, что, хоть шаль им и нравится, денег у них нет. — Хотеть золото.

Теперь засмеялась Лотти.

— У нас нет золота, — сказала она, ее ужасно позабавила мысль, что девочка приняла их за обладателей этого благородного металла.

Маленькая индианка жадными глазами посмотрела на соломенную шляпку Лотти.

— Я — Нана. Я любить красивый шляпа. Любить больше, чем золото.

Лилли, чувствуя, что сейчас состоится обмен, открыла было рот, но передумала. Вышивка была такой великолепной, а шляпу можно будет купить и новую.

Пока Лотти и индейская девочка продолжали разговор, то скрываясь в вигваме, то выбегая на улицу, из жилища доносились какие-то вызывающие беспокойство крики.

— Мама Наны рожает, а ребенок никак не хочет рождаться, — подошла к Лилли сестра.

— Ее мать рожает сейчас? В вигваме? — удивилась Лилли.

Лотти кивнула.

— Тогда скажи, что вы должны меняться где-то в другом месте! — воскликнула Лилли, ужаснувшаяся при мысли, что стоит всего в нескольких ярдах от женщины, которой, без сомнения, нужно уединение.

Но не успела Лотти ответить, как из вигвама выскочила сморщенная старуха и подбежав к Лилли, схватила за руку.

— Быстро! Быстро! Лекарство белого человека!

На этот раз Лилли все поняла.

— Простите, — поспешно сказала она, — я не повитуха. И у меня нет лекарств…

— Ты идти! — потребовала столетняя на вид старуха, таща Лилли к вигваму. — Ты идти быстро!

С огромным облегчением Лилли увидела, что к ней на выручку бегут лорд Листер и Кейт.

— Меня приняли за акушерку! — крикнула она, пытаясь освободиться от железной хватки женщины. — Не знаю почему! Объясните же ей, что я ничего не понимаю в акушерстве!

Лорд Листер стал отцеплять костлявые пальцы старухи от запястья Лилли, решительно повторяя:

— Мы ничего не знаем, лекарств у нас нет.

Из вигвама Донесся вопль, заставивший их застыть на месте.

— Господи Иисусе! — прочувствованно воскликнул лорд Листер, потеряв свою обычную сдержанность. — Неужели у этих людей нет своих повитух и докторов?

Забыв о сделке, Нана быстро заговорила, обращаясь к Лотти. Держа маленькую индианку за руку, Лотти принялась переводить ее сбивчивый ломаный английский.

— Ее мама рожает со вчерашнего утра. Это ее пятый ребенок, и все другие рождались быстро, но этот отказывается. Повитуха говори г, что ребенок болен. Нужно специальное лекарство, чтобы у ребенка хватило сил родиться.

— Ты должна сказать ей, что у нас нет специального лекарства, — сказал лорд Листер, которому до сих пор не удалось отцепить старуху от Лилли. — Ты должна сказать ей…

Раздался новый вопль.

— Мы должны хотя бы попытаться помочь, — сказала с посеревшим лицом Кейт. — Где Летти? У нее был какой-то опыт акушерства. А Мариэтта? Может, она знает, что делать?

Почерневшие ногти еще глубже впились в руку Лилли, и девушка оглядела лагерь в поисках подруг. Ни одной из них не было видно.

— Куда все делись? — хрипло спросила она. — Я не вижу никого из пассажиров! Не могли же все они уйти на прогулку?

— Они ушли, когда поднялся этот шум, — сухо ответил лорд Листер, прикидывая, не применить ли грубую силу, чтобы отбить Лилли, которую дюйм за дюймом старуха подтаскивала к вигваму.

— Я знаю, кто может помочь твоей маме, — с огромным облегчением сказала девочке Лотти. — Тебе поможет мой друг!

Лилли, сразу догадавшись, о ком идет речь, удвоила свои попытки освободиться.

— Лотти! Нет! Это же смешно! Мистер Камерон просто не может… Лотти!

— Куда она побежала? — спросила Кейт, когда Лотти со всех ног, не обращая внимания на крики сестры, припустила к лодке, на которой они приплыли на берег. — Кто этот друг, который может помочь? Это Летти?

— Нет, — ответила Лилли, покачнувшись, потому что лорд Листер наконец вырвал ее из рук старухи. — Это мистер Камерон. — В ее голосе послышались истерические нотки, но ни Кейт, ни лорд Листер не могли ее в этом винить.

— Шотландец? — недоверчиво переспросил лорд Листер. — Но чем он может помочь в данной ситуации? И разве он не из тюрьмы вышел? Я слышал, что .

— Он спас Лео жизнь, — быстро перебила Кейт. — Именно поэтому Лотти, наверное, и думает, что он может помочь. Она ребенок и не понимает, что тут совсем другие обстоятельства…

Из вигвама послышался низкий, утробный звук. Это был бессознательный стон человека, который быстро теряет силы.

Старуха закричала на них, Нана заплакала.

Лилли посмотрела на Кейт.

— Давай войдем и посмотрим, что можно сделать. Они хотя бы увидят, что нам не все равно.

Мать Наны была в вигваме не одна. Рядом с ней сидела еще одна морщинистая женщина с миской жутко пахнущей жидкости. Она даже не посмотрела на вошедших. Что-то бормоча себе под нос, она продолжала обтирать огромный живот своей пациентки грязной тряпкой.

— Что же мы будем делать? — прошептала Кейт, когда вслед за ними в вигвам протиснулась первая старуха.

— Не знаю, — растерянно ответила Лилли.

Стонавшая женщина, мучившаяся всего в нескольких футах от них, явно была на грани смерти, а Лилли не представляла, как можно хотя бы облегчить ей боль Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной и никчемной. Если реальная жизнь в глуши подразумевала отсутствие акушеров и врачей, то никогда больше она не назовет это романтикой.

Снаружи послышался топот Я удивленный голос лорда Листера:

— Камерон! Вы пришли! Но вы знаете, в чем тут дело?

Что вам сказала Лотти?

— Все, что нужно, — коротко ответил он, заглядывая в вигвам.

Лилли услышала, как ахнула в ужасе Кейт, потому что мать Наны лежала полуголая. Но Лилли заметила и кое-что еще — профессионального вида потертый саквояж, который принес с собой Ринган Камерон.

Он поставил его на утоптанный земляной пол, одной рукой взял запястье женщины, считая пульс, другую положил ей на лоб, одновременно приказав:

— Нужна кипяченая вода и чистая ткань.

— Но мистер Камерон Это же невозможно… — начала Кейт, полностью сбитая с толку его присутствием.

— Возможно, — отозвалась Лилли, понимая, что Ринган Камерон прекрасно знает, что делает. — В лагере есть костер, воду можно вскипятить ту, которую индейцы используют для питья. А ткань.., мы можем отдать наши нижние юбки.

— Быстрей, — поторопил Ринган. Его большие, ловкие руки осторожно ощупывали живот женщины. — Младенец идет ягодицами. Если я не смогу его повернуть, то придется делать кесарево сечение.

— Здесь? — изумилась Кейт, прижимая ко рту кулак.

Поняв, что от Кейт толку мало, Лилли сказала:

— Дай мне свою нижнюю юбку. А потом попроси лорда Листера отвезти тебя на «Каску». Если он сообщит капитану Стоддарту, почему нас нет на борту, он отложит отплытие. А я принесу воды и помогу мистеру Камерону.

Кейт кивнула и, сняв юбку, с явным облегчением выбралась из вигвама на благословенный свежий воздух.

— Быстрей, — еще раз поторопил Ринган, доставая из саквояжа стетоскоп. — У нас мало времени, если мы хотим, чтобы эта женщина родила живого ребенка.

Лилли не стала терять времени на расспросы. В поисках хоть отдаленно чистого сосуда она выскочила из вигвама и побежала к ближайшему костру.

Питьевая вода индейцев была водой из источника, к счастью, чистой. Самой подходящей емкостью оказалась кастрюля, сильно пахнувшая рыбой.

— Лучше не нашла, — сказала Лилли, ставя кастрюлю с горячей водой рядом с потертым докторским саквояжем.

— Вы когда-нибудь помогали ,при родах? — спросил Ринган, закатывая рукава своей зеленой клетчатой рубашки.

Лилли покачала головой, мурашки поползли по спине. Она знала, что он собирается делать.

— Нет, но я много раз видела, как отец поворачивал жеребят, когда из-за не правильного положения плода кобыла не могла разродиться.

Женщина снова застонала, взмахнула руками, словно отгоняя боль.

— Тогда поднимите повыше и разведите ноги женщины…

После этого он долго не обращался к Лилли. Все ласковые, ободряющие слова предназначались роженице.

Лилли знала, что мать Наны не понимает его, и знала, что это не важно. Ее отец всегда так же ласково разговаривал с кобылами, помогая появляться на свет их потомству. Важен был тон. И уверенность и сочувствие, которые за ним скрывались.

Мать Наны издала громкий, прерывистый крик, ее тело выгнулось.

На этот раз Ринган обратился к Лилли.

— Думаю, все будет хорошо. — Его лоб блестел от пота. — Кажется, мне удалось.

— Но хватит ли у нее сил вытолкнуть ребенка? — напряженно спросила девушка, лоб которой тоже был покрыт потом.

— Не знаю, — честно ответил Ринган. — Но теперь младенец идет головкой вперед…

Несмотря на изнуренное состояние, мать Наны смогла как следует потужиться.

Ринган с облегчением передвинулся так, чтобы удержать головку ребенка, как только она выйдет наружу. Лилли показалось, что прошла целая вечность, прежде чем это произошло. Еще через мгновение младенец скользнул в большие, надежные руки Рингана. Рот новорожденного был забит слизью, сморщенное личико совершенно неподвижно. Это был мальчик.

— Мертвый? — дрогнувшим голосом спросила Лилли. — Боже милосердный, не дай ему умереть!

Ринган ничего не сказал. Он очень осторожно обтер лицо младенца куском нижней юбки. Затем прочистил ему рот пальцем. Крошечное тельце вздрогнуло, веки затрепетали, но все равно ребенок не глотнул воздуха, не зашелся в громком, заливистом плаче.

— Может, его шлепнуть? — торопливо спросила Лилли, пока Ринган перевязывал в двух местах пуповину. — Может, шлепнуть, и он закричит?

— Что? Шлепнуть такую кроху? — Он отрезал пуповину. — Такого преступления я не совершу.

— Но…

Он подбросил младенца вверх. Старухи возмущенно заголосили. Лилли отстранение отметила, что, оказывается, все это время они были здесь.

Ринган поймал малыша, который открыл от шока рот, наполняя воздухом легкие. Здоровый, яростный плач, который затем раздался, показался Лилли самым прекрасным звуком на свете.

— Ну разве он не хорош? — с улыбкой спросил Ринган, высоко, как трофей, поднимая вопящего младенца.

Самый лучший, самый чудесный трофей в мире. — Такого красавца вы еще не видели.

Младенец был красный, сморщенный и все еще покрытый слизью.

— Да, — смеясь и плача, отозвалась Лилли. — Да, Ринган. Ничего красивее я в жизни не видела.

— Камерон — Снаружи послышались шаги, а затем голос лорда Листера. — Стоддарт говорит, что он ждал, сколько мог, но больше не может. И он прав. Нам надо двигаться дальше. Или вы сейчас идете на пароход, или ждете следующего, который зайдет сюда за топливом.

Старухи уже хлопотали вокруг роженицы. Мать Наны полностью пришла в себя и с обожанием смотрела на сына.

— Мы сейчас же идем! — крикнул в ответ Ринган, передавая плачущего младенца матери Лилли убрала инструменты в саквояж, собрала остатки их с Кейт нижних юбок.

— Вы заслуживаете самой настоящей медали, — прямо заявил лорд Листер, когда Ринган вышел из вигвама. — Я бы скорее встретился лицом к лицу с вооруженным буром, чем сделал бы то, что вы.

Ринган усмехнулся.

— Вы ошибаетесь, — сказал он, легко неся свой потертый докторский саквояж и пребывая на вершине блаженства.

Он сделал то, что, думал, никогда уже не сделает. Помог ребенку появиться на свет. Ребенку, который иначе умер бы, унеся с собой и жизнь матери. Удивительным образом его внутренний спор окончился. Он принял решение: конечно, он продолжит свою медицинскую практику, продолжит делать чо, чему учился. И работать будет среди индейцев. За свою короткую прогулку по поселку он увидел столько болезней, сколько за год не встречал на улицах канадских и американских городов. У него не осталось и тени сомнения в том, каким будет его будущее. И это приводило его в восторг.

— На борту немногие станут интересоваться, где это вы задержались, — сказал лорд Листер, когда они подходили к берегу. — Кейт решила, вы не захотите, чтобы пассажиры знали, что задержало вас в поселке, и они думают, что вы просто помогли, чем смогли.

Лилли заметила у поручней «Каски» Мариэтту, Эди и… Счастливчика Джека.

— Я хочу вам кое-что сказать, прежде чем мы поднимемся на «Каску», — торопливо сказала она Рингану, когда лорд Листер ушел немного вперед. — Я хочу… извиниться.

Встретившись с ней взглядом, он поднял брови — Извиниться? Даже не представляю, за что вам передо мной извиняться. — Его серые глаза, обычно ясные и спокойные, теперь потемнели от удивления.

— Вас очернили передо мной, когда мы плыли на «Сенаторе», — сказала она, удивляясь, как вообще могла позволить этому навету повлиять на ее отношение к Рингану. — Эти люди поступили так ненамеренно, они лишь делились сведениями, которые считали правдивыми. Я до конца в это и не поверила, когда мне сказали, но теперь я знаю, что в них вообще не было ни слова правды. И мне стыдно.

Лорд Листер уже сидел в лодке, которая должна была отвезти их к пароходу.

Ринган остановился, не отрывая от Лилли взгляда.

Вспотевшая, с растрепавшимися волосами, с засученными рукавами, она показалась ему самой красивой женщиной на свете. И он не мог понять, почему она полюбила такого никчемного человека, как Джек Кулидж.

— — Если вам сказали, что я сидел в тюрьме, то это, к сожалению, правда, — медленно проговорил Ринган, думая при этом, есть ли еще в мире глаза такого же голубого, как незабудки, чистого, ясного цвета.

— Бога ради, поторопитесь же! — нетерпеливо крикнул лорд Листер. — Мне бы не хотелось ближайшие два дня стаптывать сапоги!

Они не обратили на него внимания.

— Нет, речь шла не об этом.

Под лучами солнца его волосы отливали золотом и медью, и Лилли разглядела, что его длинные ресницы на концах темно-каштановые, а у корней совсем светлые.

— Я знала об этом еще до того, как вы спасли Лео, — сказала Лилли, удивляясь, почему это она считала рыжих мужчин непривлекательными.

Он замер. На соседнем кусте затеяли перепалку, две птицы.

— Этот человек сказал, что вас осудили за убийство, — просто сказала Лилли. — Но я знаю, что вы никого не могли убить. И даже если кто и умер от ваших рук, то это была случайность.

— Ну скорее же! — воззвал лорд Листер, когда с «Каски» раздался пронзительный свист. — Между прочим, пароход сейчас отойдет!

Ринган молча смотрел Лилли в глаза. Он ничего не мог сказать, потому что его захлестнули чувства, слишком сильные, чтобы он мог их выразить. — «Каска» снова издала свист. Оторвав взгляд от Рингана, Лилли в смятении протянула руку лорду Листеру, позволив ему помочь ей сесть в лодку.