31

Дорнли по праву снискал свою репутацию. Над воротами этого возвышающегося на фоне серого холодного неба зловещего строения следовало бы высечь надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Трот отпрянула от окна кареты, не зная, радоваться ей тому, что томительная поездка завершилась, или печалиться, что ее конечная цель так негостеприимна, как и предупреждал Кайл.

Она сидела напротив мужа и его отца в массивной, роскошной карете Рексхэма. Это тесное пространство они делили Два долгих дня, стараясь не встречаться взглядами.

Последние две недели выдались особенно утомительными. Через два дня после возвращения блудного сына к воротам Уорфилд-парка подкатил экипаж лорда Рексхэма. Двумя часами раньше прибыла леди Люсия. Под обычными резкими манерами граф скрывал волнение наседки, под крыло которой только что вернулся потерянный цыпленок. Кайл принимал всеобщие знаки внимания устало, но любезно, а Трот подозревала, что он предпочел бы побыть один.

Но ее мнение никого не интересовало. С тех пор как он появился в поместье и занял отдельную комнату, Трот вдруг почувствовала, что к ней относятся иначе, чем когда Кайла считали погибшим. Нет, никто не был груб с ней, никто не говорил вслух о том, что ей не место в кругу семейства Ренбурн, но Трот казалось, что она вдруг стала никому не нужна. Долгие дни и ночи она постоянно напоминала себе, что Кайл отдалился не только от нее.

Оживлялся он лишь в обществе брата. Доминик стал резким и нетерпеливым со всеми, кроме Кайла, и Трот чувствовала, что от одного брата другому передается энергия ци, силы Доминика питают его близнеца. А может, все это ей просто мерещилось. В практичной Англии обычаи и поверья далекой родины порой казались Трот смешными суевериями.

К счастью, Мериэл по-прежнему была добра к ней. Она не давала Трот скучать, поручала ее заботам детей, брала с собой на прогулки, вместе с ней работала в оранжерее, предвкушая возможность с наступлением теплых дней пересадить растения в сад.

Но в Дорнли Трот не могла рассчитывать даже на поддержку Мериэл. Проведя в Уорфилде десять дней, Кайл оправился настолько, что согласился вернуться в родовое гнездо. Старик Рексхэм так спешил перевезти сына к себе, словно не верил в его возвращение. А может, он стремился разлучить Кайла с Домиником и впредь держать наследника при себе. Трот догадывалась, что в планах графа ей вообще не отведено места.

Несмотря на желание постоянно быть рядом с мужем, Трот терпеливо выжидала и надеялась, что со временем Кайл переменится к ней. Она одевалась, говорила и вела себя, как подобало английской леди, стремясь заслужить одобрение Рексхэма. Порой она ловила озадаченный взгляд Кайла, который будто не узнавал ее, и догадывалась, что он удивлен тем, как быстро она переняла манеры знатной дамы. Трот с детства была наделена талантом подражания, а от матери унаследовала утонченную женственность.

Карета остановилась перед крыльцом Дорнли, лакей поспешил открыть дверцу и опустить подножку.

Очутившись под дождем, Трот вздохнула с облегчением. Она была бы рада провести два дня в пути наедине с Кайлом, но присутствие Рексхэма все меняло. Несомненно, и граф хотел побыть вдвоем с сыном. А Кайл? Вероятно, он радовался тому, что в дороге его избавили от разговоров.

В холле Дорнли – холодном, гулком, совершенно пустом – выстроилась длинная шеренга слуг, почтительно встречающих наследника графа. Из вежливости Кайл поздоровался с каждым, пройдя вдоль шеренги, а Трот в это время ждала в сторонке, замечая, с каким любопытством посматривают на нее обитатели замка.

К ее удивлению, Кайл, покончив с приветствиями, подошел к ней, взял ее под руку и подвел к слугам. – Моя жена, леди Максвелл.

При этих словах в ее душе вспыхнула искра надежды. Но пока Кайл представлял ей старших слуг, она заметила, что Рексхэм недовольно поджал губы. Экономка повела Трот в ее комнаты, и Трот мысленно вновь поклялась быть терпеливой и вести себя безупречно, как подобает английской леди.

Больше она ничего не могла поделать, разве что молиться и надеяться.

Проведя в Дорнли неделю, Трот поняла, почему Кайл сбежал отсюда. Любой знаток фэн шуй пришел бы в ужас от многочисленных острых углов, тесноты в одних комнатах и зияющей пустоты в других, общей атмосферы мрачности и уныния.

Но, наверное, этот дом вполне устраивал ее мужа, который блуждал по комнатам, как привидение, – любезный, но настолько отчужденный, что даже во время разговоров оставался погруженным в свои мысли. Очевидно, его терзала болезнь похуже малярии и истощения. Болен был его дух, а не плоть. Любопытство и жажда жизни, которые так поразили Трот при первой встрече с Кайлом, улетучились, от него словно осталась пустая оболочка.

Трот хотела помочь ему, но не знала, как, и боялась ошибиться. К тому же ей было нелегко поддерживать свой дух, упавший за целую неделю, проведенную в доме, похожем на мавзолей, за окнами которого непрерывно лил дождь.

Чтобы скоротать время, Трот читала, осматривала комнаты, осторожно знакомилась со старшими слугами, но больше всего ждала хоть какого-нибудь ободрения со стороны мужа. Власть над ее сомнениями и надеждами находилась в его руках. Именно ему полагалось сделать первый шаг.

Выдержит ли он пышный прием, который Рексхэм решил устроить назавтра в честь возвращения сына? В Дорнли была приглашена вся знать округи. Кайл знаком почти со всеми гостями, но многолюдное сборище наверняка утомит его. Саму Трот перспектива приема ужасала, она решила остаться в своей комнате. В отличие от рождественского бала в Уорфилде здесь ее никто не хватится.

Неожиданно сквозь тучи выглянуло солнце. Расчесывая волосы, на ночь заплетенные в косу, Трот любовалась в окно великолепными холмами Нортхемптоншира. После дождя вся зелень пошла в рост, под деревьями расцвели ярко-желтые нарциссы, живые изгороди покрылись первой листвой. Теперь Трот понимала, почему Кайла так тянуло на родину – но не в унылый отцовский дом, а к удивительной природе.

Пока Трот скручивала волосы в скромный узел на затылке, ей в голову пришла удачная мысль – предложить Кайлу верховую прогулку. Может быть, он будет рад показать ей поместье. Рексхэм, страдающий подагрой, не сможет сопровождать их, и они с мужем побудут час-другой вдвоем. Если повезет, они разговорятся и смогут насладиться обществом друг друга, как когда-то в Китае.

Предвкушая удачную прогулку, она позвонила, зовя Бесси, свою новую горничную, и приказала подать амазонку. Если Кайл откажется, она прокатится одна. После длительного бездействия ее тело жаждало движения.

Упражнениями, поддерживающими поток ци, она не занималась с тех пор, как они покинули Хошань.

Сначала путешествие пешком отняло у нее слишком много сил, потом ей пришлось ютиться в тесной корабельной каюте. В Уорфилде, где любую ее причуду восприняли бы как должное, она порывалась возобновить тренировки, но, подумав, решала, что им нет места в жизни чопорной леди Максвелл.

Трот поспешно позавтракала чаем, поджаренным хлебом и джемом. Обедала она в столовой, в обществе Кайла и Рексхэма, но завтрак попросила подавать ей в комнату, чтобы не усиливать напряжение, царящее в доме.

С помощью Бесси Трот облачилась в амазонку, сшитую из скромного темно-синего сукна. Изобретательная портниха отделала ее золотым галуном на манер армейского мундира, и результат получился поразительным.

Подхватив длинные юбки, Трот сбежала по лестнице, чувствуя прилив веселья и оптимизма. Может, Кайлу настолько понравится прогулка, что он проявит интерес и к другому, более интимному галопу…

Упрекнув себя за недостойные мысли, Трот подумала, что они приходят к ней в голову слишком часто. Желание Кайла угасло, но ее по-прежнему влекло к нему, ей приходилось сдерживаться, чтобы поминутно не касаться его руки. Еще труднее было не броситься к нему в объятия, надеясь поцелуем воспламенить страсть.

Всему свое время. Встретив в холле дворецкого, Трот спросила:

– Вы не знаете, где лорд Максвелл?

– Кажется, в кабинете, миледи. – Хокинг окинул одобрительным взглядом ее амазонку. – Прекрасный день для прогулки, миледи. Уверен, лорд Максвелл не откажется составить вам компанию.

– Надеюсь.

Хокинг родился и вырос в Дорнли и питал безграничное уважение к молодому хозяину. Трот чувствовала в нем своего молчаливого союзника.

Осматривая замок, она узнала, что кабинет – уютная комната, прилегающая к большой библиотеке.

Благодаря камину, письменному столу и нескольким удобным креслам кабинет был одной из самых милых комнат дома. Как приятно было бы сидеть здесь по вечерам, слушая Кайла…

Трот прошла по библиотеке и уже взялась за ручку двери, ведущей в кабинет, когда услышала изнутри голоса. Хрипловатый и резкий явно принадлежал Рексхэму.

– Вот вы где, Максвелл. На этот раз вам от меня не спрятаться.

– Вот как? – рассеянно отозвался Кайл. – До сих пор это мне удавалось.

Похоже, ни отец, ни сын не услышали шагов Трот. Она медлила, не зная, уйти или постучаться в дверь. Терять такой чудесный день было жаль, к тому же Кайлу пошли бы на пользу свежий воздух и солнце.

Под Рексхэмом скрипнуло кресло.

– Когда вы наконец поговорите с этой девушкой?

Трот похолодела. Кайл предостерегающим тоном уточнил:

– Полагаю, вы имеете в виду мою жену?

– Она вам не жена, – возразил старик. – Вашу смехотворную церемонию сочли бы незаконной даже в Шотландии. А поскольку она состоялась в Китае, ей грош цена. Вы должны расстаться с ней и выбрать достойную жену.

– Хотя законность церемонии сомнительна, мы оба считаем, что она связала нас прочными узами.

– Значит, она была вашей любовницей, черт побери! Нет, я вас не виню – она смазливая плутовка, даже чересчур. И вы ни за что не стали бы ломать эту комедию, если бы не знали, что на следующий день вас казнят.

– Да, я действительно думал прежде всего о своей смерти, – устало подтвердил Кайл, – но дело не в этом. Я дал клятву, я не могу расстаться с Трот.

– Нет, можете и сделаете это! Я был готов признать ее вашей вдовой, но только не следующей графиней Рексхэм!

– Отчего же?

– Ради всего святого, не прикидывайтесь глупцом, – с отвращением выпалил Рексхэм. – Она китаянка, и будь я проклят, если допущу, чтобы у следующего графа Рексхэма были раскосые глаза!

Дрожа, Трот опустилась в кресло. Все ее старания вести себя, как подобает английской леди, оказались тщетными. По мнению Рексхэма, ее смешанная кровь перевешивала весь ее ум, безупречные манеры и кротость.

– Могло случиться так, что ко времени появления этого гипотетического младенца вы давным-давно покоились бы в могиле, – сухо заметил Кайл. – Я пообещал Трот покровительство и по своей воле дал ей мое имя. Разве честь позволяет графу Рексхэму нарушить клятву только потому, что обстоятельства изменились?

Он ни словом не упомянул о любви, страсти и даже о дружбе. Для него она была просто подопечной. Обузой.

– Поскольку она помогла вызволить вас из тюрьмы, нельзя просто взять и вышвырнуть ее, – согласился Рексхэм. – Вы в состоянии проявить щедрость. Благодаря содержанию в две тысячи фунтов в год она станет богатой женщиной. Пусть отправляется в Лондон и обзаводится какими угодно любовниками. Вы у нее не первый и наверняка не последний.

Трот закрыла пылающее лицо ладонями, слушая ледяной голос Кайла.

– Добродетель и честь Трот безупречны, и я не позволю оскорблять ее ни вам, ни кому-нибудь другому. Надеюсь, я выразился ясно?

Оцепенев, Трот решила, что должна быть благодарна уже за это. Но Кайл вновь подразумевал долг, а не привязанность.

Не в силах выдержать дольше, она вскочила и бросилась в холл, слыша, как затихают за ее спиной голоса. К счастью, ни на лестнице, ни в коридоре ей никто не встретился. У себя в комнате она упала на кровать и свернулась в тугой, дрожащий комочек.

Ее брак распался. Брак? Нет. Она считала Кайла мужем, а он так и не привык воспринимать ее как жену. Она стала для него обременительным сувениром, привезенным из путешествия.

И даже если его до сих пор влечет к ней, брак даст трещину, не выдержав решительных протестов Рексхэма. Упорство Кайла постепенно иссякнет, он капитулирует, потому что сын обязан повиноваться отцу. Места для Трот в Дорнли нет, и поскольку законность ее брака оспаривается, нет смысла задерживаться здесь.

Более того – Трот не желала оставаться в Дорнли. Будьте прокляты и Рексхэм, и Максвелл! Она – дочь Поднебесной империи. Услышав, как и отец, и сын отвергли ее, она убедилась, что фань цюй и вправду варвары. Уж лучше умереть, чем остаться здесь! Ей не нужны ни Ренбурны, ни их жалость.

Охваченная безумной яростью, она позвонила, вызывая горничную, и сама начала собирать вещи. Дорожный сундук был слишком велик, но у Трот нашлась пара саквояжей. В один она сложила самую необходимую одежду, во второй – вещи, привезенные из Китая. За остальным имуществом она пришлет позже – Ренбурны наверняка будут рады отделаться и от самих вещей, и от их хозяйки.

Нет, она просто исчезнет. В отсутствие недостойной жены, к тому же не связанной с ним законными узами, Кайл сможет жениться на одной из кокетливых белокурых девушек, которые толпой окружали его после церковных служб в Уорфилде, и станет толстым и скучным, как и подобает английскому джентльмену.

Дождавшись Бесси, Трот приказала:

– Помогите мне снять амазонку, а потом прикажите подать экипаж.

Горничная вытаращила глаза, увидев наполовину заполненные саквояжи.

– Миледи, что это?

– Никому ни слова!

Прикусив губу, девушка расстегнула амазонку и поспешила передать приказ хозяйки конюху. Трот переоделась в простое платье, которое могла застегнуть сама, без помощи горничной. Амазонку она оставила брошенной на пол, более не заботясь о порядке и атмосфере Дорнли.

Вежливость требовала оставить Максвеллу записку, а Трот не хотелось уподобляться неучтивым «заморским дьяволам». Она быстро написала: «Лорд Максвелл, вы и ваши близкие хотели избавиться от меня. Ваше желание исполнено». И она подписалась китайскими иероглифами, составляющими имя Мэй Лянь.

Взяв по саквояжу в каждую руку, она вышла в коридор и выглянула в боковое окно. К ее облегчению, экипаж уже ждал у крыльца. Трот удалось спуститься вниз незамеченной. У экипажа она велела кучеру:

– Довезите меня до ближайшего постоялого двора, где останавливаются дилижансы.

Как и Бесси, кучер изумленно уставился на ее багаж.

– Что это, миледи?

Трот смерила его разгневанным взглядом. Кучер поспешно уложил в экипаж саквояжи и подсадил Трот.

Как только карета тронулась с места, Трот откинулась на бархатные подушки и перестала сдерживать дрожь. Все кончено. Она не кто иная, как любовница, покидающая своего любовника, и чем скорее она уедет, тем лучше.

Денег, полученных от Кайла перед началом путешествия и от Гэвина Эллиота перед отплытием в Англию, ей хватит на много месяцев. Она отправится в Шотландию. Может быть, какой-нибудь эдинбургской торговой компании нужен клерк, владеющий китайским. А если нет, она найдет применение своим знаниям в Лондоне. Захочет ли Эллиот знаться не со вдовой друга, а с бывшей любовницей делового партнера? Если нет, не важно. Она готова взяться за любую работу.

Трот обернулась, в последний раз окинув Дорнли взглядом сухих глаз. Ей требовалась помощь лорда Максвелла, чтобы добраться до Англии, и она получила эту помощь, а также деньги, которые не дадут ей умереть с голоду. Они с Максвеллом исполнили обязательства друг перед другом, больше их ничто не связывает.

Ничто.

32

Кайл прилагал все мыслимые усилия, чтобы пропускать слова отца мимо ушей, но когда граф зашел слишком далеко, равнодушие Кайла сменилось холодной яростью. Он стиснул кулаки, борясь с желанием ответить ударом на оскорбления.

– Добродетель и честь Трот безупречны, и я не позволю оскорблять ее ни вам, ни кому-нибудь другому. Надеюсь, я выразился ясно?

Рексхэм был шокирован.

– Как вы смеете так разговаривать с отцом?

– Долг мужчины защищать жену превыше его сыновнего долга, – отрезал Кайл. – Вы считаете, что Трот недостойна меня. Но на самом деле я недостоин ее.

Граф раздраженно махнул рукой.

– Если вы настаиваете, я готов поверить, что она чиста, как первый снег, и делает честь себе подобным. Но все-таки вам она не жена.