Безмолвный Джо

Он крепко прижал нас, и мы это понимали. Карл приставил к Уиллу двух своих парней, чтобы те повсюду следовали за ним по вечерам и прищучили на каком-нибудь деле. Но Уиллу все это было известно. У него была слабость по отношению к дамскому полу, и мы рассчитывали подловить его на этом деле, чтобы избавиться от его давления. Карл даже поручил установить радиомаяк на его "БМВ", когда тот стоял на профилактике в гараже транспортного управления. Вот откуда Карл узнал о его контактах с Саванной Блейзек. Мы рассказали об этом Джеку. В понедельник вечером, за два дня до смерти Уилла, мы все собрались здесь, в клубе. Немного поиграли в бильярд, слегка выпили, потрепались о бабах. Но больше всего мы обсуждали Уилла Трону, его грязные игры и как сделать, чтобы он от нас наконец отстал. Джек представил мне Бо Уоррена, и тот сообщил, что даже у преподобного Дэниэла Альтера из-за Уилла возникли большие проблемы. Наша встреча напоминала праздник всеобщей любви, только наоборот – несколько людей по очереди признавались друг другу, как сильно они ненавидят одного и того же человека. Нет, скорее, не ненавидят, а... боятся того, что с ними в любой момент может сделать Уилл. Он посвятил всю жизнь укреплению собственной власти, завоевывая доверие окружающих с помощью их тайных слабостей и грешков, собранной им грязной информации и, разумеется, денег. О, это был настоящий Макиавелли! И в конце концов дела приобрели слишком... серьезный оборот. У Джека оказался один знакомый бандит по имени Джон Гэйлен, которого он нанял припугнуть своего придурка-сына. Одновременно через Уилла Джек пытался передать Алексу весьма жирный выкуп и вернуть дочь. Но когда уже пришло время забирать Саванну, Джек решил как следует припугнуть своего сынка. Предполагалось, что Гэйлен со своими головорезами заберет Саванну, отлупит этого психа и возьмет у Уилла деньги. Так сказать, проучит сосунка, понятно? Разумеется, не бесплатно.

– За какую сумму?

– Блейзек никогда не говорил, сколько он ему заплатил. Так вот, играем мы в бильярд, и вдруг Бо Уоррен предлагает вместо этого как следует проучить Уилла. Так, чтобы тот в следующий раз дважды подумал, перед тем как обливать дерьмом других. А это значило, что самого Алекса бить уже не надо, поскольку избиение Уилла у него на глазах послужит для молодого человека хорошим предостережением.

Миллбро выпил еще, потом достал сигару и закурил, наполнив кабину сизыми клубами дыма.

– Именно об этом мы тогда с Карлом и подумали, обменявшись взглядами, об одном и том же. Оглянувшись на Джека и Уоррена, я понял, что они настроены на ту же волну, что и мы с Карлом. В тот момент Дэниэл Альтер беседовал со своим личным астрологом, в качестве которого выступала исключительно аппетитная дамочка. Вне всяких сомнений, они беседовали о Боге, и ему было не до нас. Никто не произнес ни слова, но буквально в считанные секунды идея проучить Уилла обрела совершенно иной смысл. Именно тогда я решительно сказал "нет" и чтобы на меня не рассчитывали. Карл заявил, что идея намять Уиллу бока его вполне устраивает, а мне, маленькому засранцу – так он меня обозвал, поручается переговорить об этом с Джоном Гэйленом.

Миллбро вышел на несколько минут из кабины, и мне пришлось его подождать.

– Сколько же вы ему предложили? – спросил я, когда он вернулся.

– Девять тысяч долларов.

Не знаю, заметил ли Дан Миллбро, как я удивился, услышав ответ. Мне в общем-то не следовало удивляться. Мне были известны случаи, когда с убийцей заключался контракт на сумму от трех до десяти тысяч долларов. Но сам факт, что смерть Уилла обошлась заказчикам всего лишь в девять тысяч долларов, захлестнул меня потоком мыслей: о ничтожности и мерзости всех этих людишек, их бездонной жадности, трусости и самонадеянности. Мне не удавалось вытряхнуть из головы образ преподобного Дэниэла Альтера, мирно беседующего с астрологом, в то время как его приятели планируют убийство моего отца. Добавьте сюда безразличие вместе с тщеславием – и получите законченный портрет заговорщиков.

– Но ты должен понимать, Трона, что эти девять тысяч платили лишь за то, чтобы проучить Уилла.

– Проучить? Вы так Гэйлену и сказали?

– Ну да. А он спросил, что это значит и чего мы, собственно, хотим от него? Тогда я сказал, чтобы он поставил Уилла на колени и сломал ему пару ребер. Но не бил по лицу и не ломал зубы, потому что это подло.

– Значит, вот так деликатно все планировалось.

Миллбро посмотрел на меня и сразу отвел взгляд. Вздохнул, сделал еще глоток и выпустил под потолок облако дыма.

– Мистер Миллбро, как и когда приказ Джону Гэйлену превратился в заказ на убийство? – спросил я.

– Не знаю. По крайней мере это сделал не я. На моей памяти никто и никогда об убийстве даже не упоминал.

– Гэйлен ничего не говорил об избиении. Он считает, что ему заказали обычное убийство.

– Слово "убийство" в нашем разговоре не звучало.

– Да, мужчины, собравшиеся в "Лесу", это слово не произносили.

Миллбро залпом прикончил свой коктейль. Его глаза округлились, и он провел ладонью по лицу. Гладкие, влажные от пота волосы свисали на лоб. Он отвел взгляд.

– Теперь меня сняли с крючка? – спросил он.

– С вами все кончено.

У Миллбро отвисла челюсть, а мигающие глазки тревожно уставились на меня.

– Кончено?

– На данный момент.

– Ах да. На данный момент.

* * *

Всю эту ночь я колесил на своей машине. Сначала по 241-му шоссе, потом по 91-му, 55-му, 5-му, 133-му и снова по 241-му, потом свернул на 261-е и назад на 5-е, далее вниз на 405-ю дорогу до Джамбори в сторону Тихоокеанского прибрежного шоссе и, наконец, снова по 55-му и 91-му – уже домой. В ходе этой ночной гонки на скорости сто сорок миль в час, с опущенными стеклами, я все время думал о том, что жизнь Уилла была продана за сумму, которую можно легко отыскать в карманах обеспеченного человека. И еще о слове, которое он произнес в тот злополучный вечер, – "каждый". До меня дошло, что именно тогда Уилл и назвал имена своих убийц: каждый из них готов был это сделать. Уиллу это было достоверно известно. И еще я обдумывал рассказ Миллбро о том, как раскручивались события, приведшие к смерти Уилла, как десятки разрозненных фактов вылились в зловещий заговор, направивший ему в грудь автоматные очереди наемного убийцы. Блейзеки и Бо Уоррен, преподобный Дэниэл Альтер и Лурия Блас, Гэйлен и Алекс, Хаим и Мигель Доминго, Перлита и Дженнифер, Рупаски и Миллбро. Даже Джо Трона. Да, тот самый Джо, которому по долгу службы полагалось все это предвидеть, уловить повисшую в вечернем тумане завесу предательства, внимательнее присмотреться к поту на своих ладонях, прислушаться к покалыванию в шрамах и внутреннему голосу, настойчиво предостерегающему от назревающей опасности.

"Каждый".

Прихватив по дороге продукты быстрого приготовления, я остановился рядом с домом Джун Дауэр. Я не собирался заходить внутрь, просто смотрел на ее окна, входную дверь, сам не понимая, зачем я сюда приехал, и объясняя свой поступок "тайной". Эта "тайна" снова вернула мои мысли к Уиллу, который однажды разъяснил мне, что это означает. Мне вдруг ужасно захотелось совершить обряд крещения, но это было практически невозможно, если только не поднять с кровати преподобного Дэниэла Альтера и не потащить его в храм Света. Я представил преподобного Дэниэла, разговаривающего с очаровательной женщиной-астрологом, когда рядом группка чиновников и толстосумов разрабатывает план уничтожения Уилла. Если бы я был художником, то написал бы выразительную картину. И еще я подумал, что крещение у Дэниэла Альтера не принесет мне никакой пользы.

Я расслабился, снял шляпу и откинулся на сиденье, продолжая смотреть на окна дома Джун, линии электропередач и далекие искорки звезд.

Закрыв глаза, я представил Джун. Вспомнился и тот день, когда я впервые переступил порог своего нового дома на тастинских холмах, и солнечные лучи, играющие в алых лепестках роз в саду.

В голове возник образ Шэга и последний переход его стада из прерий в прохладные предгорья Йеллоустоуна, где они наконец спаслись от преследующих их охотников. Сквозь дрему я представлял их припорошенные снегом гривы и маленькие живые глаза, полные души и света.

В 2.30 зазвонил мой сотовый телефон.

– Это Бо, твой старый приятель. События развиваются стремительно, Джо.

– Какие события?

– Я поговорил с Миллбро. А потом с ребятами, которых ты тоже знаешь, и мы приняли кое-какое решение. Оно связано с кучей денег.

– Меня это не интересует.

– Не спеши, парень. Просто прикинь, сколько может стоить эта пленка.

Отключив "мобильник", я пять минут поразмышлял и снова прикрыл глаза.

Я проснулся лишь через несколько часов, разбуженный первыми солнечными лучами, отраженными в зеркале заднего обзора и бившими мне прямо в глаза.

Глава 26

Рано утром я дал послушать пленку с признаниями Миллбро Берчу, Одеркирку и Филу Денту. Когда запись закончилась, в комнате повисла тишина.

Берч пробормотал:

– Да...

Дент принялся вышагивать по кабинету, глядя себе под ноги, а Одеркирк рассмеялся.

– Первосортное дерьмо, – проговорил он. – Предлагаю их всех арестовать за убийство первой степени при отягчающих обстоятельствах и тайный сговор. Это – смертный приговор.

– Не торопись, – возразил Дент. – Надо все сделать по закону. Джо, расскажи нам, как тебе удалось его расколоть?

И я объяснил. О пленке с "голосом" Гэйлена я упомянул вскользь, о Рее Флэтли вообще промолчал, но признался, что "усилил" некоторые акценты, с помощью которых и добился признания Миллбро. И додавил его, сославшись на то, что "мы недавно допрашивали Гэйлена". А еще добавил, что не говорил Миллбро, будто запись подлинная.

– Значит, усилил, а потом додавил? Ты изъясняешься как заправский адвокат, – заметил Одеркирк и посмотрел на окружного прокурора. – Я говорю это в качестве похвалы, Фил.

– Благодарю, Хармон, – ответил Дент. – Когда речь идет о сговоре, то действительно необходимо работать с каждым в отдельности. Если ты так и сделал, Джо, то молодец. Тогда надо ошкурить их всех по очереди, как апельсиновые дольки. Всех до одного.

– Я подбросил мистеру Миллбро надежду, что его наказание будет мягче, если он станет нам помогать, – добавил я. – Но ничего конкретного не обещал.

– Послушай, – сказал Берч. – Нам предстоят продолжительные беседы с Рупаски, Блейзеком и Бо Уорреном. Даже с Альтером, если понадобится. Блейзек замешан в двух преступлениях, включая избиение Блас. И как только один из них почувствует, что напарник раскололся, он сразу начнет колоться сам. Я наблюдал такое тысячи раз.

– Ключевая фигура – Гэйлен, – заметил Дент. – Он может указать пальцем на любого из них и даже на всех нанявших его. А вот это им совсем ни к чему. Они все воспользуются тактикой, о которой говорил Миллбро: мол, это простое недоразумение, Гэйлен превысил свои полномочия, а Джо ошарашил их своей гипотезой, и мы еще посмотрим, как суд присяжных отнесется к обвинению законно избранных представителей общественных органов власти и одного из богатейших предпринимателей страны в зверском убийстве. В этом смысле нам предстоит повозиться с ними. Начнем с Гэйлена. Думаю, у нас достаточно оснований для его ареста. Раскрутим его. Я оформлю ордер на арест. Джо, мне надо от вас пару страниц текста о том, что вы знаете о делах Гэйлена, и печатную копию признания Миллбро.

– Я принесу вам это в течение часа.

– Мы свернули наблюдение за Гэйленом два дня назад, – проинформировал Берч. – Но мы быстро его разыщем. – И он подошел к телефону.

Дент продолжал шагать по комнате. Одеркирк чистил ногти перочинным ножом.

– Ты проделал неплохую работу, Джо, – похвалил он меня. – Со временем ты можешь стать хорошим полицейским.

– Это точно, – подтвердил Берч.

– Посмотрим, – произнес Дент. – Пока вроде все идет неплохо, но дистанция между признанием, полученным в спорных обстоятельствах, и обвинением в убийстве достаточно велика.

– Вот за этим мы вас и пригласили, – заметил Одеркирк. – У вас огромный опыт в подготовке неопровержимых обвинений.

Берч позвонил начальнику патрульной службы.

– Рик, скажи им, чтобы были поосторожнее с Гэйленом, – посоветовал Одеркирк. – Это дерьмо может здорово развоняться, когда почувствует лопату около своей шеи. В таких ситуациях они опасны, как гремучие змеи.

– Берите его аккуратно, – проговорил Берч в трубку. – Он вооружен и опасен.

– Хармон, поезжай и убедись, на месте ли этот тип. А ты, Джо, готовь рапорт. И учти, что его будет читать судья.

* * *

При написании этого отчета я был внимателен, как никогда. Я изложил свои подозрения относительно Гэйлена, описал длинную цепь событий и фактов от Саванны Блейзек до Дана Миллбро и представил показания Дела Причарда, установившего радиомаяк на машину Уилла. Один из секретарей Дента отпечатал признания Миллбро, из которых я подчеркнул ключевые моменты. "Никто не произнес ни слова, но буквально в считанные секунды идея проучить Уилла обрела совершенно иной смысл".

Фил Дент велел мне перепечатать некоторые фрагменты. Он попросил меня описать, как я узнал голос Джона Гэйлена, когда его допрашивали Рик Берч и Одеркирк, но обязательно отразить тот факт, что визуально я не признал в нем стрелявшего. Фил распорядился исключить из рапорта эпизод, где я самовольно следил за домом Гэйлена, и попросил меня убрать выражение "много выпил" из отчета о встрече с Миллбро.

Прочитав мой рапорт второй раз, он посмотрел на меня и одобрительно кивнул.

– Приготовься к сильному сопротивлению, – предупредил он. – И будь поосторожнее с прессой. Если ты обретешь с ее помощью облик жаждущего мести сына, в суде это вызовет ответный огонь в нашу сторону. И признание Миллбро будет довольно трудно представить в качестве решающего доказательства. А без этого наша работа пойдет псу под хвост.

* * *

День я провел в своем старом доме на тастинских холмах, просматривая вещи из стенного шкафа Уилла. Мэри-Энн, периодически входившая и выходившая из комнаты, выглядела явно расстроенной и не могла пробыть более пяти минут в просторной семейной спальне, пока я снимал с вешалки костюмы и укладывал на кровать. Некоторые из, них я планировал оставить себе. После небольшой подгонки я вполне смогу их носить. Остальные вещи я собирался передать в фонд Армии спасения на Четвертой улице, куда Уилл всегда сдавал старую одежду.

– Пожалуйста, оставь себе некоторые светлые льняные костюмы, Джо. Уиллу всегда шли светлые тона. И вон тот смокинг в пластиковом чехле – он в нем был на свадьбе.

Глаза Мэри-Энн набухли от слез, и она опять порывисто вышла из комнаты, распрямив плечи и гордо подняв голову.

* * *

Сразу после полудня к нам в дом явился преподобный Дэниэл. Этим утром я пропустил его проповедь, потому что был занят тем, чтобы упрятать его приятелей в тюрьму. Выглядел Дэниэл осунувшимся и подавленным. На нем были обычные хлопчатобумажные брюки и трикотажная рубашка с короткими рукавами. Казалось, Дэниэл очень хотел чем-нибудь помочь, но сам выглядел крайне беспомощным. Он суетился у меня за спиной, пока я вытаскивал из глубокого выдвижного ящика ботинки Уилла.

– Я беспокоюсь за тебя, Джо.

– У меня все в порядке.

– Ты любишь путешествовать?

– Когда я был мальчишкой, мне нравилось проводить каникулы всей семьей. Больше всего я любил ездить в белом микроавтобусе к кратеру Метеор и к окаменевшему лесу в Аризоне.

– Да, прекрасные места.

– И видишь все, мимо чего проезжаешь.

Затем Дэниэл пригласил меня посетить Святую землю со специальной группой храма Света. Это был двадцатидневный "духовный пикник" с остановками в Египте, на греческих островах, в Париже, Риме и Лондоне.

– Группа отправляется сегодня вечером, – предупредил он. – Но тебе понадобится лишь паспорт. Все остальное уже подготовлено, Джо. Это тебе подарок от храма Света. Вся дорога только первым классом, остановки в самых лучших гостиницах.

Я посмотрел на него и уложил в коробку пару мокасин.

– Я не смогу.

– Почему же?

– Дела, преподобный.

– Мне казалось, что из-за той перестрелки ты до сих пор находишься в административном отпуске.

– Да, это так. Но у меня есть и другие дела.

Дэниэл конфузливо улыбнулся, его глаза за толстыми линзами, как всегда, казались неправдоподобно большими.

– Знаешь, ведь ты можешь взять с собой на Святую землю и приятеля. Кого захочешь, Джо. Например, ту женщину с радиостанции.

Резко обернувшись, я взглянул на него. Он держал в руках пару однотонных туфель для гольфа из гардероба Уилла, поглаживая пальцами шипы на подошве.

– Кто вам сказал?

– Никто мне ничего не говорил, Джо. Просто я слышал ваше радиошоу! За час интервью ты рассказал ей больше, чем мне как своему духовнику за пятнадцать лет. И я рад, что ты ей рассказал о себе. Я сердцем почувствовал, как ты ей открылся. Да и она была с тобой откровенна. Вот и все. Возможно, она поедет с тобой, возьмет по дороге интервью и совместит приятное с полезным.

– Нет.

– Это просто предложение.

– Спасибо, сэр. Очень вам признателен.

Дэниэл стоял, наблюдая, как я укладываю туфли и ремни. Потом он присел на край кровати, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди.

Я дошел до галстуков отца. Они были свернуты внутри небольшой круглой карусели с латунными спицами. Я откладывал в сторону те галстуки, которые хотел взять себе, а оставшиеся складывал на кровать рядом с преподобным Дэниэлом.

– Помнишь наш разговор о том, как твой отец творил добро?

– Да, сэр.

– Он сам всегда так думал, даже когда его действия приносили вред или имели корыстный характер. Каким же образом он определял правоту или неправедность содеянного в различных обстоятельствах?

– Он побуждал меня верить в справедливость содеянного.

– И ты понимаешь его принципы?

– Понять-то нетрудно. Трудно их осуществить.

– Моя вера и весь мой опыт подсказывают мне, что путь, выбранный Уиллом, не идеален.

– Для этого у вас есть Бог.

– Я долго и настойчиво молился Богу, всего несколько часов назад, потому что сегодня утром я кое-что узнал, Джо. Ужасные вещи о добропорядочных людях. И понял, что должен что-нибудь сделать. Я не знал, что именно. И обратился с молитвами к Богу. Долго молился. Молился и вопрошал его.

– И он вам что-нибудь ответил?

– Да. Он сказал: "Преподобный Дэниэл, сделай все по совести, наставь Джо Трону на путь истинный".

– Мы собираемся всех их арестовать, сэр.

Лицо Дэниэла стало пепельно-серым, а голос монотонным.

– Понимаю. И буду признателен тебе, если ты не внесешь мое имя в этот список как можно дольше.

– Но вы присутствовали там и беседовали с астрологом.

Он снова порозовел и отвел взгляд.

– Да, и не только с астрологом. Но ничего особенного о том вечере я не припоминаю.

– Вас могут вызвать, преподобный. Так решил окружной прокурор.

Дэниэл встал:

– Ну, если вызовут, я отвечу на все вопросы. В своей жизни я всегда старался придерживаться этого правила.

Он бросил быстрый взгляд в окно, потом вздохнул и обернулся ко мне. Его голос теперь стал мягким, а глаза увлажнились.

– Джо, позволь мне тебя попросить кое-что сделать, как представителя этого безрадостного и неприятного ведомства. Пусть все идет своим чередом. Ты продолжаешь дело Уилла? Так учись у него. Используй свои знания во имя добра. Ты можешь сделать столько добрых дел, Джо, если будешь действовать в этом мире как человек среди людей. Уилл так и поступал. Попробуй извлечь из жертвенной смерти Уилла что-нибудь доброе для себя самого. Для своей семьи. Для друзей. Он сказал бы тебе то же самое. Могу поклясться.

– Я не позволю убийцам уйти от ответа.

– Ты хочешь во что бы то ни стало их наказать? Так накажи их как человек. Не предавай их в руки правосудия. Закон не оставляет после себя ничего, кроме собственного самоутверждения, добавляя к печали новую печаль, к одной трагедии – другую. Так было в случае Уилла.

– Вы сейчас напоминаете мне библейского Люцифера.

– Еще никто так не оскорблял меня! Никогда!

– Мне представляется такое сравнение удачным, сэр. Кроме того, уже поздно спорить на эту тему. Многим известно то же, что и мне.

Дэниэл взглянул на меня и обхватил руками за плечи. Я чувствовал, как отчаянно трясутся его пальцы.

– Джо, это самое важное решение в твоей короткой жизни. Все, что за этим последует, будет от него зависеть. Не только для тебя лично, но для многих людей. Если ты все-таки передумаешь, позвони мне. У меня есть некоторые идеи, как восстановить справедливость и обеспечить победу добра, как всем нам стать мудрее и извлечь пользу из этой трагедии. И как сохранить имя Уилла и честь его семьи в чистоте. Я уполномочен сделать такое заявление от имени тех, кто может все это осуществить. Мистер Миллбро, в частности, собирается изменить свои показания. А другие готовы поделиться с тобой своими богатствами и властью.

– Скажите им, пусть проваливают к черту со своими предложениями, сэр.

– Никогда раньше не слышал от тебя таких грубых слов!

– Я вам признателен за предупреждение, преподобный, и за бесплатную поездку на Святую землю.

* * *

Джун разрешила мне посидеть в режиссерской будке и посмотреть ее ток-шоу "Воистину живой". У меня было такое же тревожное состояние, как и в вечер накануне гибели Уилла. Я словно чувствовал направленные на себя стволы пистолетов, а мрак радиостудии казался мне зловещим.

Но Джун выглядела блестяще и раскованно, беседуя с учителем седьмых классов, которого два года назад один из его учеников ранил выстрелом в голову. Учитель всепрощающе и очень по-доброму отзывался о парне, который в него выстрелил. За два года учитель потратил много сил, чтобы дружески помочь подростку выйти из тупика. Он рассказал, что парень очень изменился и сейчас растет, как прекрасное дерево, пересаженное с плохой почвы на хорошую. Мне подумалось, что этот учитель находится ближе к Богу, чем я, но стало приятно от мысли, что в мире есть такие люди, тем более работающие с молодежью.

Когда рабочий день Джун подошел к концу, я взял ее за руку и быстро повел к машине. Нас окутывала плотная летняя жара, воздух был грязным и удушливым. Боковым зрением я контролировал ограждения и мусорные баки рядом с корпусами и на автостоянках.

На соседнюю стоянку лихо въехал и припарковался черный "мерседес" с затемненными стеклами.

– С тобой все в порядке, Джо? – спросила Джун.

– Я просто наблюдаю.

Из "мерседеса" вышла женщина, открыла заднюю дверцу и отстегнула сидевшего на заднем сиденье ребенка.

– Что-нибудь случилось?

– Пожалуйста, садись в свою машину. Включи двигатель и кондиционер.

Джун удивленно посмотрела на меня, но сделала все, как я велел. Я сел на пассажирское сиденье рядом с ней и сразу ощутил теплые струи воздуха из кондиционера.

– Поговори со мной, Джо, – попросила Джун.

– Я заказал для тебя номер в гостинице. Прекрасное место, недалеко от пляжа в Лагуна-Бич. Мне будет спокойнее, если ты поживешь там пару дней. О наших отношениях уже стало известно другим. В ближайшее время ожидаются важные события, и я не хочу, чтобы тебя втянули в них.

– Черт возьми, Джо, ты говоришь серьезно?

– Абсолютно.

– А ты не собираешься пожить там со мной?

– Нет.

Джун внимательно взглянула на меня. Я видел, как воздух из кондиционера шевелит ее черные локоны и как повлажнели ее виски. Глаза у нее потемнели. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.

– Выходит, мне угрожает опасность?

– Не думаю. Просто на всякий случай я решил позаботиться о тебе.

Джун взяла меня за здоровое ухо. Кондиционер уже охладил воздух в салоне, и я почувствовал, как пот пощипывает кожу.

– Но, похоже, ты сильно встревожен, если решил снять для меня номер в гостинице.

– Всего на два дня.

Я продолжал наблюдение за автостоянкой, машинами и тротуаром, ощущая себя одним большим глазом с двумя ушами. Я четко контролировал готовность своих рук и пистолетов, местоположение дверной ручки и даже время, необходимое для того, чтобы пригнуть Джун к полу.

– Это было самым приятным из всего, что для меня когда-либо делали мужчины. Я имею в виду твое неожиданное появление на нашем первом свидании с цветами, кофе, шоколадом и созвездием рубинов.

– Джун, пойми, я хочу уберечь тебя от неприятностей.

– Понимаю. Но мне надо заехать домой и кое-что забрать.

– Хорошо, я поеду с тобой.

Вздохнув, Джун покачала головой, потом решительно взяла меня за подбородок, повернула лицом к себе и наградила крепким поцелуем, который длился, судя по часам в машине, одну минуту и сорок две секунды.

– Этот чертов кондиционер не может охладить меня, когда рядом ты, Джо.

– Должно быть, фреон испарился.

Джун округлила от удивления глаза, а я еще раз внимательно осмотрел стоянку и прилегающие улицы, затем плотно закрыл дверь, и мы тронулись в путь.

* * *

Проводив Джун до квартиры, я убедился, что все двери и окна закрыты, и вернулся в машину. Ничего подозрительного вокруг я не заметил. Тогда я снова поднялся по лестнице, и мы с Джун занялись любовью – перед тем как она укладывала свои вещи, во время сборов и после. Мое сердце колотилось так сильно, что его стук отдавался в каждой клеточке моего тела. Я слышал, как бьется сердце Джун. Мы с ней были единым целым. Я шепнул ей на ухо, что кончил уже от двадцати до тридцати раз и сбился со счета где-то на восемнадцати, когда Джун внезапно вскрикнула и впилась пальцами мне в затылок так, что я вынужден был прикусить зубами ее волосы, чтобы самому не завизжать.

* * *

Номер в "Серф энд сэнд" был просторнее моего дома, обставлен роскошной мебелью, а из окон открывался живописный вид на Тихий океан. По самому верху небесного купола плыли редкие облачка, ближе к земле небо имело светло-голубой оттенок, а у самого горизонта голубизна резко усиливалась. А если выйти на веранду и посмотреть на пляж, то можно увидеть играющих в воде детей и непрерывно набегающие на берег пенистые волны.

Я осмотрел дверные замки и засов, позвонил на пост охраны и попросил управляющего – а это был благодаря Уиллу мой знакомый – периодически проверять, все ли в порядке. Он пошел мне навстречу и поместил Джун в номер между комнатами молодоженов и семьи из четырех человек. Я предложил Джун аккуратный "браунинг" 22-го калибра, но, увидев его, она побледнела. Пришлось забрать его, зато отпала необходимость в инструктаже, как пользоваться огнестрельным оружием.

Мы снова занялись любовью, но проделали все медленнее и по-другому. Мне казалось, что подобное уже никогда не повторится, а Джун сказала, что чувствует примерно то же самое. Она постанывала в моих руках. Никогда прежде я не чувствовал чужих слез на своей зарубцевавшейся коже, и это было весьма необычное ощущение. Я предложил Джун провести отпуск вместе. Она рассмеялась, мы разомкнули объятия, и я собрался уходить.

* * *

По дороге домой я связался по телефону с Риком Берчем. Он сообщил, что завтра Дент должен предъявить Джеку Блейзеку обвинение в заговоре с целью убийства, одновременно обеспечить "утечку" этих сведений в средства массовой информации, тем самым выбив почву из-под ног Рупаски и Бо Уоррена. Берч собирался дать Рупаски и Уоррену день-два "попереживать" и хотел понаблюдать за ними, а уж потом допросить по поводу смерти Уилла. Саванна по-прежнему отсыпается в Хиллвью, но успела добавить несколько деталей к своим предыдущим показаниям по делу о похищении. Директор детского дома разрешил матери Саванны навестить дочь. Берч сказал, что Саванна, увидев Лорну в комнате посетителей, залилась слезами. Алекс Блейзек еще в тюрьме, и, если он не согласится помочь следствию, в ближайшие дни прокуратура собирается предъявить ему обвинение. Перлита напала на двух охранников, прыснув им в лицо перечным газом из аэрозольного баллончика. Берч и Одеркирк получили ордер на арест Гэйлена, но тот скрылся.

– Машины нет, как и большей части одежды и личных вещей, – добавил Берч. – Система кондиционирования отключена, в почтовом ящике накопилась почта за три дня. Телефон отключен, автоответчик тоже. В общем, парень смылся. Но мы оставили на круглосуточное дежурство в его доме двух ребят. На случай, если он вдруг вернется за зубной щеткой.

– А в "Бамбуке" его не видели?

– Ты ведь знаешь, Джо, с такими, как я, там не откровенничают. Береги себя. Если эти типы убрали Уилла, то они могут убить и тебя.

* * *

Сидя у себя дома перед телевизором с 12-зарядным "ремингтоном" на коленях, я посмотрел романтическую комедию, но мне было не до смеха. Затем позвонил Джун, и мы проболтали час и пятнадцать минут. Она сказала, что вид с веранды на закат просто восхитительный, обед, заказанный в номер, показался ей самым вкусным в жизни, а от мартини она слегка опьянела.

– Сейчас меня словно слегка оглоушили, но я по-прежнему люблю тебя и скучаю, хочу выйти за тебя замуж и нарожать тебе детишек, но только после того как мы вволю натрахаемся.

– Годится.

– Подумай об этом.

– Уже думаю. Как насчет "Воистину живого"?

– Я буду продолжать делать эту передачу, пока хватит сил. Это очень интересно.

Я окинул взглядом свой небольшой дом, простенькую мебель и телевизор, представив на экране лицо Джун Дауэр.

– Да, но у меня здесь тесновато, – заметил я, проведя пальцем по стволу "ремингтона".

– Мы продадим оба наших дома и вложим деньги во что-нибудь покрупнее. Я люблю простор, и мне нужно иногда побыть одной.