Безмолвный Джо

Я видел, как Уоррен зашевелил мощными челюстями, а сонная артерия у него заметно набухла. На допросах это один из первых признаков, что клиент собирается что-то сообщить.

– Мне казалось, что вы с Дэниэлом приятели.

– С ним – да, мистер Уоррен, но не с вами.

– Какой дурацкий способ делать бизнес, Джо. У тебя есть хоть какое-либо представление о благородстве?

Я промолчал.

– Так вот, Дженнифер Авила свела меня с одной бандиткой – Луз Эскобар по прозвищу Перлита. Эта Эскобар сообщила мне, что ее дружок Гэйлен упоминал Алекса Блейзека. Мне подумалось, что он может быть в курсе, где могут прятаться Алекс с Саванной. Но он этого не знал. Или по крайней мере мне не сказал. Рутинная розыскная работа, Джо. Так все и было.

– Кто был с вами в машине?

– Перлита, кто же еще?

– Например, Джек Блейзек.

– Ну нет. Джек поручил всю работу мне. Так сказать, уполномочил. Он в таких случаях очень сообразителен и всегда остается в тени.

– Но недостаточно сообразителен, чтобы вернуть дочь.

– Он ее получит. Такие, как он, всегда добиваются своего. Все продается, а денег у него хватает.

– Что случилось в тот раз, когда вы пытались передать выкуп Алексу и забрать в обмен Саванну? Когда Уилл еще не вступил в игру. Что помешало?

Он тряхнул головой.

– Алекс так и не появился, поэтому деньги я не оставил. Нет Саванны – нет денег. Так окончилась первая попытка. И вдруг на сцене появляется Уилл. Первое правило передачи выкупа за похищенного: если его не вернули – ни в коем случае не отдавать деньги. И меня поразило, что бывший помощник шерифа отважился на такую глупость. Возможно, именно поэтому Алекс его и выбрал в качестве посредника. Уилл передал ему сумму в два раза больше оговоренной ранее.

– А как насчет той видеопленки?

– Дело случая. Скучающий бизнесмен, его жена и их подруга Крист развлекаются втроем. У богачей нередко встречаются отвратительные причуды.

Уоррен кинул взгляд на храм Света.

– Я опаздываю. Рад был помочь тебе, Джо. А теперь выметайся из этого святого места. Твое дзюдо годится для меня, но Бога ты этим не возьмешь.

– Меня изумляет ваша речь, мистер Уоррен. Вы плохо усвоили правила приличия.

– Я соблюдаю эти правила, когда получаю незаполненный банковский чек на предъявителя.

Я зашагал назад к машине. Сбоку от ворот был установлен фоточувствительный датчик, так что ангелы послушно разлетелись в стороны и выпустили меня на волю.

* * *

Мы встретились с Джун во время ленча в сквере недалеко от ее студии. Я не видел ее со времени того самого свидания, хотя и дважды звонил ей, а уж вспоминал о ней каждую минуту.

Я даже не думал, что она снова окажется столь же прекрасной, как оставалась в моей памяти с той умопомрачительной ночи. Но я ошибался: поднимаясь по травянистому пригорку, я заметил ее стройную фигурку в тени магнолии, и сердце у меня застряло в горле, а сам я испугался, что не смогу даже рта открыть для приветствия.

С трудом, но я все же преодолел свою робость.

Мы сидели в густой тени магнолии и ели сандвичи с холодным цыпленком, которые Джун сама приготовила. Потом мы расстелили одеяло на траве, прилегли и поцеловались. На это у нас ушло минут сорок пять. Моя левая рука затекла, и я перевернулся на спину. Отсюда магнолия казалась мне той самой "точкой спокойствия". И я подумал, как прекрасно было бы и в самом деле там оказаться, а не просто представлять.

– Можно дотронуться до твоего лица?

– О'кей.

Нежно проскользнув по лицу, ее ладонь застыла у меня на щеке. Я чувствовал аромат ее тела и духов, окутавших меня, словно облако. Пальцы у Джун были очень мягкие. Когда что-нибудь касается такого зарубцевавшегося месива, как у меня, оно все приходит в движение. Она нежно надавила на кожу ниже подбородка, а потом провела сверху – выше глаз, – где кожа была ровная.

– Не больно?

– Одновременно и холодно, и горячо. Но не больно.

– А как ты бреешься?

– С чрезвычайной осторожностью.

Она рассмеялась, а я улыбнулся.

– Тебе следовало бы бриться почаще.

– Я сам вижу в зеркало. Но бритье отнимает много времени.

– Я разочарована. Неужели Джо Трона не следит за собой?

Джун провела пальцами по моей щеке. Розы на камнях.

– Я стараюсь следить. Но еще больше я пытаюсь убедить себя, что Уилл был прав. В первый раз, когда мы с ним встретились, он сказал, что шрамы есть у всех людей, но у большинства они внутри.

– Прекрасно сказано, и главное – это правда.

– Он говорил замечательные вещи. И делал добрые дела.

– Почему с ним так обошлись?

– Не знаю. У него были и враги.

Некоторое время мы лежали молча. Ветерок посвистывал и шуршал листьями магнолии над нами, а трава подо мной приятно холодила спину даже сквозь одеяло.

Пальцы Джун прикоснулись к моим векам. Лепестки на куске железа.

– Ты не против прогуляться как-нибудь по Хиллвью вместе со мной и моим микрофоном? Когда вспомнишь о моем предложении, позвони, и мы поговорим. По-моему, неплохая тема для "Воистину живого" – возвращение Джо Троны в Хиллвью?

– Я подумаю об этом.

– Так я могу надеяться?

– Дело в том, что на это могут обратить внимание злые люди. В твоем шоу на радио я сказал некоторые вещи, которые раньше старался замалчивать. Если мы продолжим наш разговор, то люди могут обратить внимание.

– Ты разобрался с врагами своего отца?

– Разбираюсь.

– И ты считаешь, что если они нас услышат, то могут причинить мне боль, чтобы насолить тебе?

– Да.

– Черт с ними, Джо. Давай организуем интервью прямо сейчас.

Я отодвинулся в сторону и взглянул на нее.

– Ты не понимаешь.

– Я знаю, что меня это не испугает.

– Это пугает меня, Джун. Я люблю тебя, и если с тобой что-нибудь случится, я потеряю самое главное в жизни.

Мы несколько секунд молчали.

– Ты прав. Я просто потеряла голову от радости.

– Да, на этот раз я прав. У тебя достаточно смелости, чтобы бросить вызов. Но лучше это сделать в более подходящее время.

Еще один поцелуй, и незаметно прошли еще десять минут. Джун встрепенулась.

– Сейчас моя передача, – прошептала она. – Пора бежать.

Дома я снял с "БМВ" Уилла радиопередатчик и положил в один из своих сейфов. У меня снова появилось предчувствие, будто что-то идет не так. Подобное предчувствие у меня было и в тот вечер накануне смерти Уилла. На этот раз я решил повнимательнее прислушаться к внутреннему голосу.

Это ощущение еще больше усилилось, когда чуть позднее, днем, я достал почту из своего ящика. Там была новая открытка, на этот раз из Монтерея, штат Калифорния.

"Дорогой Джо!

Надеюсь, что могу тебе доверять. Сделай так, чтобы все прошло нормально, а не как раньше. Я от всего этого очень устала.

С любовью, СБ.".

Уже в 4.58 я стоял на углу бульвара Бальбоа и улицы Павильон.

Алекс подобрал недурное местечко, чтобы укрыться самому и незаметно наблюдать за мной. Бульвар был заполнен машинами, которые двигались в обоих направлениях, но пробок не было. Павильон – маленькая улочка, ближе к Бальбоа переходящая в сплошные автостоянки на обеих сторонах бульвара. Хватало здесь и пешеходов – туристов, купальщиков, направляющихся на пляж и с пляжа, скейтбордистов, рыбаков, студентов, семейных компаний и пожилых пар. На этом же перекрестке было по два бара и ресторана, из которых открывался отличный обзор на мой угол. Была даже гостиница. Алекс Блейзек мог сидеть в любой машине и за любым окном, а вот я его лицезреть не мог. У него была и другая возможность – наблюдать за мной с пирса или с пляжа.

Марчант расставил своих агентов на всех углах, но не сообщил мне, сколько их и где конкретно они находятся.

Я направился к своей машине, чувствуя, что за мной наблюдают.

Проехав вверх по Бальбоа, я позвонил Марчанту и сообщил, что Алекс так и не объявился.

– Разумеется, не объявился, – пробормотал Марчант. – Ему просто надо убедиться, как ты выполняешь его распоряжения и держишь ли слово. И появится, только если твердо решит забрать деньги. Он может попросить тебя выполнить еще кучу бессмысленных поручений. Соглашайся на все и делай все, что он скажет. И всегда докладывай мне.

* * *

Я выезжал с полуострова, когда мне позвонил Рик Берч.

– Хорошие новости, – сказал он. – Маккаллум проверил по картотеке пулю, которой был убит Ике Као. Нам повезло – эта пуля выпущена из того же пистолета, из которого застрелили двух гангстеров из банды "Линкольн 18-й", которые на счету Феликса Эскобара.

– Братишка Перлиты, – вспомнил я.

– Возможно, он отдал ей свой пистолет на хранение, чтобы хороший ствол не пылился без дела. Вот она им беднягу Као и пришила. В любом случае мы взяли ее полчаса назад по обвинению в убийстве первой степени.

– Может, она выведет на Гэйлена.

– Будем надеяться. Удачно у тебя получилось с этим Ике Као. Теперь посмотрим, расколется она или нет.

– Меня бы устроило, если бы она сказала, кто в тот вечер был в машине вместе с Бо Уорреном у ночного клуба.

– Меня бы тоже. Для начала мы ее запрем на ночь в камеру, а утром посмотрим, что она скажет.

* * *

Я ехал в "Лесной клуб", ежесекундно ожидая нового звонка по сотовому телефону. Но телефон молчал. По дороге я слушал по радио программу Джун. Ее гостем был главный куратор зоопарка Лос-Анджелеса, житель нашего округа. Еще мальчиком он держал крокодила у себя во дворе, муравьеда в ванной и коллекцию змей в гараже, чем довел свою мать до помешательства. Вроде неплохой мужик. При звуке тихого голоса Джун я ощущал, как моя кожа теплела, а сердце билось сильнее. Мне хотелось вытащить ее из радиоприемника и осыпать поцелуями.

Начальником охраны "Леса" работал Боб Спан, бывший лейтенант из управления шерифа, вышедший на пенсию. Высокий, подтянутый, с серыми глазами и короткими черными волосами. Несмотря на отставку, он еще вел в управлении курсы по военному делу. Ходили слухи, что в результате перехода на частную службу в "Лес" он утроил свой оклад.

Спан согласился уделить мне не больше "пяти коротких минут" до окончания своей смены в шесть часов. Его кабинет располагался на втором этаже в конце коридора, рядом с кухней бара. Патрульный полицейский, тоже подрабатывающий в клубе в свободное от основной работы время, провел меня через столовую, потом вверх по лестнице, мимо отдельных кабин и бильярдных столов.

Спан встал из-за своего письменного стола и пожал мне руку. Ладонь у него была пухлая и словно подбита войлоком, о чем я помнил еще по опыту своих поединков с ним, когда занимался восточными единоборствами. Мы по нескольку часов отрабатывали удары пальцами и кулаками на мешках с зерном для птиц, а в дальнейшем переходили на мешки с песком. В результате таких упражнений на кончиках пальцев и суставах набивались плотные мозоли.

– Я вижу, ты еще не бросил занятия, – заметил Спан.

– Всего два раза в неделю, сэр.

– Скучаешь по соревнованиям?

– Да. Все-таки спарринг-бои это не то.

– Угу. Так чем могу быть полезен?

– Мне хотелось бы знать, кто провел Лурию Блас в "Лес". Это была вечеринка по поводу переизбрания Дана Миллбро в апреле этого года.

– Припоминаю. Блас... погибла в результате аварии в пригороде, так?

Я кивнул.

– Это девушка по вызову?

– Полагаю, что так. Она занимались проституцией.

– А ты уверен, что она здесь была?

– Конечно. Но подобный вызов сюда не так-то легко организовать, я прав?

Он взглянул на меня.

– Ну в общем-то да, но когда появляется миллионер в сопровождении со вкусом одетой женщины, с этим трудно что-либо поделать. Но в одиночку мы незнакомых не пускаем. Они должны обладать шармом и изящными манерами. Такие дамы создают особую атмосферу на вечеринках, как дорогие украшения.

– Да, сэр, украшения.

– Что-нибудь еще, Джо?

– Выходит, нет никаких особых правил относительно того, кто может приходить сюда вместе с членами клуба, если здесь появляются целые женские компании?

Спан снова внимательно на меня посмотрел и покачал головой.

– Не совсем так. Мне за это не платят. "Лес" прежде всего для членов клуба. Таково первое правило. А я при них своего рода вооруженная сиделка. Моя главная задача – следить, чтобы обслуживающий персонал не вынес столовое серебро, а бармены не лазили в кассу. В общем, работа "не бей лежачего".

– Так вы можете мне помочь выяснить вопрос с Лурисй Блас?

– А почему именно я?

– Она была бедна. И кроме того, в момент смерти носила под сердцем ребенка. До того, как она погибла, ее избили. Ее брат тоже был убит, когда пытался выяснить, кто это сделал.

Спан пожал плечами. Я спокойно ждал.

– Ты говоришь как твой отец, – наконец пробурчал он. – Но мне это в нем нравилось – всегда помогал неудачникам.

– Мне тоже нравятся неудачники, сэр.

– Но Уилл, как ты знаешь, никогда не забывал и о собственном благополучии. Уж мучеником он не был. А ты зачем ввязался в это дело?

– Просто потому, что встретил младшего брата Лурии, и он показался мне порядочным парнем.

Он снова покивал:

– Посмотрю, что можно для тебя сделать. Оставь мне свой номер телефона и повтори еще раз имена и все прочее, если не возражаешь.

Мне кое-что пришло в голову.

– Сэр, ведь когда в клубе организуется вечеринка, необходимо заранее забронировать комнату, место в ресторане и все прочее?

– Это конфиденциальная информация, Джо. Здесь частный клуб.

– Понимаю.

– Тогда пойми и то, почему я не могу тебе выдать эту информацию. Я проверю, что там у меня есть насчет Блас, но не хочу вылететь из-за этого с работы.

– Что вы, нет, сэр. Спасибо.

* * *

Как только я съехал с платной 241-й дороги и попал в зону работы мобильного телефона, сразу позвонил генеральному менеджеру "Леса". Его звали Рекс Сауэрс, и он был давнишним приятелем Уилла. Он двадцать лет проработал в различных местах на восточном побережье, потом на курорте в Палм-Спрингс, после этого в пятизвездочном ресторане в Ньюпорт-Бич, пока его не пригласили в "Лесной клуб". Узнав, что я сын Уилла, его секретарь сразу соединила меня с ним.

– Как поживаешь, Джо?

– Дела идут нормально, мистер Сауэрс. Но я скучаю по отцу.

– Нам всем его не хватает. Что ты хотел от меня?

– Я разбираюсь со счетами отца. Он должен был заплатить за вечеринку, организованную по поводу переизбрания Дана Миллбро в апреле. Всего три тысячи плюс мелочь, но в счете не указано, на чье имя переводить деньги.

– Сейчас выясню.

Я подождал секунду, слушая шорохи в трубке.

– На имя Джека Блейзека.

– Благодарю, сэр. Почти все кредиторы мне уже позвонили, а вот мистер Блейзек, вероятно, считает неудобным напоминать о долгах семье покойного.

– Джек – хороший мужик. Слушай, заскочи как-нибудь и позволь мне угостить тебя обедом за мой счет. Мне хотелось бы увидеть тебя.

– Почту за честь, сэр.

– Скоро арестуют этих мерзавцев?

– Мы вышли на одного подозреваемого. Сейчас формулируем обвинение, которое хотим ему предъявить. Это довольно непросто, поскольку я слышал голос стрелявшего, но не смог его разглядеть. Я понял, что мой отец, сам того не понимая, попал в крупную переделку.

– Да, это дело весьма неприятно попахивает – Уилл хотел помочь Джеку вернуть дочь, и вот чем все обернулось. Мое уважение к Уиллу Троне еще больше выросло, когда я узнал о его последнем деле. Он и Блейзек не очень ладили между собой. Были противниками во всем. Но Уилл все-таки забыл о своих амбициях, чтобы помочь Джеку. Это говорит о том, какой он был человек.

– Он был великий человек.

– Аминь. Не забывай меня, Джо. И дай знать, как только снова понадобится моя помощь. У нас всегда найдется столик для тебя и твоей подруги, ты мой желанный гость. Если у Уилла остались еще какие-нибудь клубные долги, забудь о них. Считай, они оплачены.

Меня осенило, что ко мне по наследству перешли как друзья моего отца, так и его враги. Я еще не решил, насколько это хорошо. А как бы эту ситуацию оценил сам Уилл? Остается только гадать.

"Люби без оглядки. Доверяй осмотрительно".

Глава 21

Я разогрел три обеда быстрого приготовления и стал ждать телефонного звонка. Возможно, Алексу не понравилось то, что он увидел. А может, просто поменял планы или решил продлить удовольствие, как делал до сих пор. Уже восемнадцать дней она была с ним. Я подумал, как много событий может случиться за такое короткое время и сколько может вместить человеческая жизнь в эти восемнадцать долгих летних дней.

В половине девятого раздался звонок.

– Привет, Джо. Это Тор.

– Где ты взял мой номер?

– Частный сыщик.

Я ничего не сказал. Как только мне наконец удалось его забыть – а я долго пытался это сделать, – он вдруг опять появляется. Я чувствовал, как воспаляются мои рубцы, а пальцы холодеют и становятся ватными. Я услышал в трубке глухой звук жидкости, падающей назад на дно бутылки.

– Послушай, – начал он, – нам надо еще кое о чем поговорить.

– Я уже простил тебя.

– Я о другом.

– Слушаю тебя.

– Я... хм... в общем, ты знаешь, что такое полиция. Они могут заставить тебя сказать то, что очень далеко от истины. И тогда, если эта ложь может как-то облегчить твое положение, ты соглашаешься врать.

– Так в чем твоя ложь, Тор? Выкладывай побыстрее.

– Ты не мой сын, Джо. Почти год я думал, что это так. Я дал тебе имя, кормил тебя из бутылочки, менял пеленки, тратил на тебя много денег. Заботился о тебе, словно ты был моей частичкой. Но оказалось, что это не так.

Мне показалось, что я стремительно падаю в лифте – душная и тесная кабина уносит меня в темноту. И навстречу летел человеческий крик – голос был мой и вроде не мой.

Я опять услышал, как Тор отпил из бутылки. Когда он продолжил, до меня с трудом доходили его слова – так быстро я летел вниз.

– Так вот, – проговорил он, – думаю, ты должен это знать. Вот и все. – И он повесил трубку.

Я нажал на "звездочку-69", но его линия не отвечала.

Скорость, только скорость могла вернуть мне покой. Я опустил все стекла и пришпорил триста пятьдесят лошадей моего "мустанга", которые понесли меня по шоссе в сторону Санта-Аны.

"Ты не мой сын, Джо".

Постепенно я успокоился и пустил механического скакуна нормальной рысью, направляясь на станцию компании "Амтрек" в Санта-Ане. Сердце перестало колотиться в груди, и я старался удержаться в своей "точке спокойствия". Мысленно я представлял дерево, орла и холмы на горизонте, но заставить себя взобраться на ветку мне так и не удалось.

Добравшись до станции, я припарковал машину и осмотрелся вокруг в поисках каких-нибудь гостиниц или мотелей. Ничего. В пяти кварталах от вокзала я наконец обнаружил сдающиеся в аренду комнаты и рядом офис для регистрации с табличкой на дверях "Палома". Всегда спокойный клерк за конторкой прикинул в уме, нет ли у них кого-нибудь, похожего по описанию на Тора, но – увы, и через десять минут я уже покидал станцию.

Мотель "Фернандес", гостиница "Супериор", номера на Четвертой улице, даже ночлежный дом. Никаких следов. Постепенно круг поисков расширялся: мотель "Оук", гостиницы "Сэддлбэк" и "Сиеста". За окошком регистрации в отеле "Ранчо" сидела молодая индианка, у которой при моем виде округлились глаза. Она отвела взгляд в сторону, на прикрепленную цепочкой шариковую ручку. Я описал ей Тора Свендсона.

– Двенадцатый номер, – промолвила женщина, не отрывая глаз от ручки. – Можете воспользоваться телефоном у вас за спиной.

– Я лучше зайду. Спасибо.

Комната номер двенадцать располагалась в дальнем углу на первом этаже, справа от вестибюля. Вокруг ламп в коридоре роилась мошкара. В девятой комнате громко орал телевизор. Остановившись напротив двери, окрашенной в бирюзовый цвет, я постучал.

Тишина. Никакого движения и звуков с той стороны. Я снова постучал.

– Кто там?

– Джо.

– Секунду.

Я услышал, как снимают цепочку и открывают замок. Когда дверь распахнулась, передо мной стоял Тор. На его бледном лице с голубыми глазами застыла все та же невеселая улыбка. Те же белые волосы и белая борода, мешковатые джинсы и замызганная футболка, обтягивающая живот. Босые белые ноги.

– Как ты меня отыскал?

– Приехал на машине. Я войду?

Он отступил в сторону, пропуская меня в слабо освещенную комнату. Телевизор был включен, но без звука. В воздухе висел запах сигарет, алкоголя и жареной картошки. Кухня, объединенная со спальней. Дверь в ванную была прикрыта. Тор плюхнулся на стул в углу напротив телевизора. На ночном столике стояла полупустая бутылка дешевой водки из универсама и упаковка апельсинового сока.

– Я собирался сказать тебе это еще в прошлый раз, – сказал Тор. – Но для меня очень важно было получить прощение. И я побоялся переборщить.

– Откуда тебе известно, что я не твой сын?

– Во-первых, у меня всегда были подозрения на этот счет. А потом я проверил календарь. После чего поколотил ее, и она призналась.

– Так чей же я?

– Она не знала. Такие женщины это не запоминают. Когда я сидел в тюрьме в ожидании суда, она предложила мне денег, только чтобы я не говорил, почему это сделал. И подтвердил, что ты мой сын, а совершил это в помешательстве, В общем, я согласился взять откупные. Но решил не спешить с заявлением, чтобы иметь возможность постоянно тянуть с нее деньги за это. Следователям я ничего так и не сказал. Но у всех сложилось впечатление, что я плеснул кислотой в собственного сына, и все настроились против меня. Я сразу это понял, когда зачитали обвинение. На суде меня поместили в специальную клетку – отличная штука, должен сказать, – откуда я даже давал интервью. Черт возьми, я был тогда знаменитостью. И тогда же решил держаться линии, что сделал это по наущению Бога, что, дескать, он мне подсказал. И что ты мой сын. Как Исаак у Авраама. У него была такая же белая борода, как у меня. Я много раз читал и перечитывал эту историю, стараясь поверить.

– Поверить во что?

– Что человек во имя Бога может убить собственного сына. Хотя знаю, что это можно сделать и по другим причинам.

– Например, если узнаешь, что ребенок не твой?

Он посмотрел на меня своими невинно-голубыми глазами. На этот раз без улыбки.

– Может быть. Я никого не убивал, Джо. Даже тебя. Я плеснул этой кислотой, чтобы досадить ей. Я был пьян и взбешен. Я ничего не имел лично против тебя. Ты должен это понять. Просто чтобы сделать этой суке больнее. Отомстить ей за то, как она обошлась со мной. Я не утверждаю, что поступил правильно, но в жизни есть вещи, Джо, которые мужчина простить не может.

Его последние слова будто повисли в воздухе, и вместе с ними комнату заполнило что-то еще. Взглянув на бутылку, Тор сделал затяжной глоток и запил соком.

– И ты рассчитываешь на мое прощение?

Он поднял на меня глаза – сплошная голубая невинность. Натужная улыбка, борода, как у Санта-Клауса.

– Ты уже простил меня. Забыл? Мы это уже проехали. Забудем все и начнем сначала. Послушай, отхлебни. Для универсама это неплохая водка.

– Где она сейчас?

– Шарлотта? Я не видел ее уже лет двадцать. Даже по телефону не говорил. Разве что деньги получал. Она всегда присылала вовремя. Держу пари, что она давно покончила с прошлым, сменила имя и вышла замуж за банкира.

– Сколько? И как долго?

Тор посмотрел мимо меня, словно пытаясь припомнить. Если бы его сейчас сфотографировать и показать кому-нибудь снимок, то можно подумать, что перед вами добродушный весельчак. Если не считать мешков под глазами и выцветшей потной кожи.

– По тысяче баксов уже в течение двадцати трех лет. Всего получается двести семьдесят шесть тысяч. И еще пять тысяч авансом. Но я уже все потратил.

– Но все эти годы ты с ней так ни разу и не говорил, даже по телефону?

– Может, пару раз она и звонила. Но ничего не говорила, а лишь молчала в трубку. На денежных переводах никогда не было обратного адреса. Так что не утруждай себя расспросами.

– А как она узнавала, куда посылать деньги?

– Адрес всегда один и тот же – мой почтовый ящик в Сиэтле.

– Где она жила последний раз, как ты ее видел?

– Там, где все это и случилось, – в Лейк-Эльсинор, в округе Риверсайд. Но уже много лет назад один парень в тюрьме рассказывал, что она перебралась в Лос-Анджелес. Не знаю, правда ли это.

– Какие марки были на конвертах?

– Из Сан-Диего.

– Все это время? На протяжении двадцати трех лет?

– Ага. А что такого?

– У тебя не сохранилось хотя бы одного конверта?

– Я храню только деньги.

Тор снова приложился к бутылке, сделав длинный глоток и опять запив соком.

– Выпьешь, Джо?

– Когда ты получил последний перевод?

– Три недели назад. Они всегда приходят по первым числам.

– Какими банкнотами?

– Десять сотенных. Уже пользованных, не новых.

– На что ты их тратил?

– Платил за квартиру. Потом – водка, пару-тройку раз на девочек. В общем, на жизнь, сам понимаешь.

Я окинул взглядом его самого, комнату, бутылку и безмолвный телевизор.

– Да. Тебе надо жить.

– Я думал, ты хотел сказать, что мне не стоит жить, и убьешь меня, как когда-то грозился.

– Времена меняются.

– Я этого не заметил.

Казалось, Тор о чем-то размышляет. Сделав еще глоток, он со стуком поставил бутылку на столик.

– Так ты хочешь с ней встретиться?

– Именно так.

– Полагаю, что если бы ты решил пристрелить меня, тебе достаточно было вытащить пистолет из-за спины и нажать курок.

– Нет, я сломал бы тебе шею.

Продолжая натянуто улыбаться, Тор отвел взгляд в сторону. Его широко открытые голубые глаза были абсолютно пусты.

Я сделал шаг вперед и взял его обеими руками за голову. Со стороны это выглядело так, словно один человек заглядывает в глаза другого, чтобы сообщить ему что-то очень искреннее. Но я крепко держал голову руками, собираясь повернуть ее, и прикидывал, насколько сильным будет сопротивление со стороны хозяина. Поворот головы всегда смертелен, поскольку клиенту трудно угадать, в каком направлении и в какой момент ты это сделаешь. И похоже, Тор все это понимал. Я приблизил свое лицо вплотную к нему. Чувствовался крепкий запах водки и кисловатый привкус апельсинового сока.

– Это все правда? – спросил я его.

– О, абсолютно. У меня нет причин врать тебе.

– Приятно было узнать, что я не твой сын. Значит, у меня есть шанс стать человеком.

– Ты так думаешь? – прошептал он. – Но ведь я не настолько плох.

* * *

Вернувшись домой, я зашел в кухню и, не включая света, решил поразмышлять. Сквозь щели в жалюзи в дом проникал мягкий лунный свет. Дважды за полмесяца я лишился обоих своих отцов и тяжело переживал случившееся. Во мне бурлили эмоции, и я ощущал их всей кожей. Но снаружи все словно застыло и омертвело – мне явно было необходимо совершить обряд крещения. Но все, что у меня было под рукой, – это ванна.

Позвонила Джун, но я ответил ей, что не могу с ней долго разговаривать, потому что жду важного звонка. Я изо всех сил старался быть вежливым, но, по-видимому, мне это плохо удалось. Когда Джун положила трубку, я понял, что расстроил ее, и сердце у меня забилось не так ровно, как хотелось бы. Я подумал: неужели любовь и вправду всегда так иррациональна или это касается только меня с моим поздним опытом?

Я чувствовал себя заброшенным и одиноким. Выходит, Тор был нужен мне больше, чем я считал до сих пор. Он был моим Люцифером, и на моей душе всегда будет лежать печать царства тьмы. Мне был нужен и Уилл – это был мой луч света. Теперь же, когда по разным причинам я лишился обоих, мое прошлое превратилось в вымысел. А когда теряешь свое прошлое, его место занимает чудовищная пустота. Когда основание, которое ты возводил с таким трудом, на твоих глазах рушится, рассыпается, превращаясь в ничто.

С прыгающим от волнения сердцем я перезвонил Джун и объяснил ей то, что должен был объяснить. Про Тора и Шарлотту. Про откровения этого пьяницы. Как он хотел насолить Шарлотте. О тысяче баксов, которые он получал ежемесячно на протяжении двадцати трех лет за молчание по поводу своего отцовства. И наконец, о марках со штемпелем Сан-Диего.

– Ты теперь совсем другой, – проговорила Джун. – Ты свободен. И кстати, я люблю тебя. Я поняла это в первую минуту после нашего интервью.

– Я тоже люблю тебя. А понял это, когда ты прыгнула за мной в бухту.

* * *

Час спустя зазвонил телефон – но не домашний, а мой сотовый.

– Джо слушает.

– Приготовь деньги. И не занимай этот телефон. Если я почувствую хоть что-нибудь подозрительное даже за тысячу миль, то убью ее. И если учую там даже легкий запашок ФБР, тоже убью ее. Если мне не понравится твой тон, я убью ее.

– Не убивай ее. Лучше стань миллионером.

Он повесил трубку.

Выключив "мобильник", я положил его на стол и позвонил его отцу с домашнего телефона.

Глава 22

Я стоял в ожидании Джека Блейзека у входа в бухту Ныряльщиков на Лагуна-Бич. Была половина первого ночи. Небо ясное, и сквозь листву деревьев мерцал"и белые звезды. В ночном воздухе витали запахи морской воды, эвкалиптов и жасмина.

Блейзек опоздал минут на пять. Он показал мне чемодан, лежавший в багажнике его новенького "ягуара". Банкноты были уложены в пачки, судя по всему, по сто тысяч в каждой. Я переложил чемодан в багажник своего "мустанга".