Ни в одном Уставе того времени не указывалось на то, что солдат не имел права выпить сто грамм водки или кружку пива. Сержант или старшина срочной службы не приравнивался к ефрейтору сверхсрочнику, у которого было больше прав, хотя по закону все люди в СССР имели равные права. Никогда, ни в одном документе военнослужащий не наказывался за распитие спиртных напитков, тем более пива.
      Находились другие причины для наказания, вроде самовольной отлучки из части и т.д. ,
      Вдруг, ещё днём, поступила команда всем зайти в клуб и занять места в зале. Места в зале занимаются повзводно. Зашёл со своим взводом и я. Только мы уселись, прибежал посыльный и вызвал меня опять срочно, бегом в казарму. Я побежал. В комнате для сержантов сидело несколько офицеров, и обратился ко мне старший лейтенант
      Кислицин, которого я недолюбливал за косноязычие. Он например говорил: "Скотину с паразитом в больницу положил". Это значило, что он жену с ребёнком положил в больницу. Он мне сказал, что сейчас будет комсомольское собрание и мне оказано доверие выступить первым, и первым предложить наказание, которое заслужили два пьяницы.
      Наказание будет самым суровым: исключение из комсомола. И это должен предложить я. А если их исключат из комсомола, их сегодня вечером исключат из партии, завтра разжалуют в рядовые и отправят разгружать цемент. Такое указание дал полковник Примин. Я дал согласие выступить и когда шёл в клуб понял на что меня толкают, и какую подлянку я согласился сделать. Я подумал вернуться и отказаться, но тогда я нагнету на себя гнев командования, а они найдут другого на первое выступление. На больших собраниях, как правило, проходит при голосовании первое предложение, и тогда обоим парням грозит цемент, а хуже не бывает. Больше того, исключение из комсомола и партии ставит крест на их дальнейшую карьеру. Это как в средние века преступникам на лбу выжигали клеймо. Так я тогда думал. И я решил изменить своё предложение. Будь что будет. Ну буду я виноват перед командованием, меня за это на цемент не пошлют, а ребятам я попробую облегчить судьбу. Я никому об этом из своих сослуживцев не успел сказать, потому что, как только я вошёл в клуб, сразу началось собрание и меня вызвали на сцену.
      Я сделал вступительное слово, в котором привёл, как пример, футболиста Стрельцова которого пьянка и "звёздная болезнь" довела до тюрьмы, а затем внёс предложение обоим "нехорошим" ребятам, ставшим на путь пьянства, объявить по строгому выговору, без занесения в учётную карточку. Что тут началось. На трибуну выходили один на одним офицеры и говорили, что это наказание для них очень мягкое, что Отян, видимо, сам на грани "звёздной болезни" и поэтому вынес такое предложение, и что пьянству бой и т.д. Поставили вопрос на голосование, причём первым предложением представили вопрос об исключении. Но тут встал Володя Лукашенко из нашего взвода, (бывший шахтёр) и сказал, что ставить на голосование нужно в порядке поступлений предложений. Ведущие собрание его не захотели даже слушать. Поставили вопрос об исключении из комсомола. В зале не поднялось ни одной руки. Вскочил замполит и начал всех убеждать, что надо их исключить, им не место в передовых рядах советской молодёжи.
      Опять поставили вопрос об исключении. Несколько человек подняли руки, но когда начали считать, весь зал обернулся поглядеть на них, и они быстро опустили руки. Один сержант Ференец продолжал держать.
      Это был уже бунт, неслыханный в те времена, но была тогда уже хрущевская оттепель и в воздухе только чуть-чуть запахло демократией. Как потом убедились, только запахло.
      Голосовали и по другим, более жёстким предложениям чем моё, но прошло моё, как самое мягкое. Собрание закрыли. Солдаты и сержанты расходились, шумно обговаривая прошедшее собрание, офицеры молча. На выходе стоял ст. лейтенант Кислицин. Я хотел пройти мимо, но он отозвал меня в сторону и зашипел в мой адрес угрозы. Именно зашипел, потому что не мог говорить громко. Я ничего не ответил.
      В тот же день состоялось партсобрание, где они получили тоже по простому выговору. Мне потом рассказали, что собрание прошло примерно так же, как и комсомольское. Наутро обоих виновников этих собраний отправили в строительные части, сохранив им воинские звания, что давало им возможность нормально продолжать службу.
      Только перед уходом сержант Николаев мне сказал:
      – Что мы, Отян тебе плохого сделали, что ты так выступил. Неужели ты никогда не пил пиво или водку? И тебе не совестно?
      Я готов был провалиться сквозь землю. Что я мог ему ответить?
      Чтобы я ему тогда не говорил, всё звучало бы фальшиво. Не извиняться мне ведь было. Тем более, что я поступил правильно. Во всяком случае, мне так казалось. Не знаю, поняли эти ребята, что я для них тогда сделал или нет, но ношу груз этого укора до сего времени.
      Я ожидал для себя репрессий, но прошло пару дней и отношение ко мне со стороны офицеров и моих сослуживцев ко мне стало прежним.
      Интересно, что никто никогда не поднимал этот вопрос ни с каких сторон. Видимо, полковник Примин спустил это на тормозах. Как дальше сложилась судьба Николаева и Чибирёва я не знаю.
      Рядом с нашей частью находился лагерь заключённых. Несколько раз я видел, как их вели куда-то. На них была чёрная одежда и было их всего человек сорок. Они были буквально окружены вооружёнными охранниками, которых было человек двадцать и половина с собаками.
      Зэки шли, опустив голову и держа руки за спиной. Картина ужасная, угнетающая и западающая навсегда в память. У нас одни говорили, что это убийцы, приговорённые к смерти, другиё говорили, что изменники
      Родины. (Было тогда принято слово родина писать с заглавной буквы, если речь идёт об СССР, а Бог писали с прописной, потому что Бога нет и быть не может. Такая вот орфография.).
      Однажды ночью нас подняли по тревоге. Сонные мы выбежали из казармы и увидели горящее большое деревянное здание в зоне заключённых.. Нам кто-то из сержантов сказал, что побежим тушить пожар. Я ещё толком не проснулся, и первая мысль была не потерять рукавицы, чтобы не обжечь руки о горящие брёвна. Потом я смеялся над собой за эту мысль. Как сказала бы моя тёща: "Вус пожар? Вэн пожар?"
      Это значит чепуха, глупость. Глупость потому что охрана не только нас, а даже пожарные машины не пропустила в охраняемую зону. А пожар был грандиозный. Я много видел пожаров, но этот… Говорят языки пламени, столб пламени, сноп пламени. Здесь была гора пламени. Гул стоял такой, что не слышно было рядом стоящего человека и приходилось прикрывать лицо рукой. так жгло пламя на расстоянии примерно сотни метров. Мой покойный зять, сибиряк из-под Иркутска
      Анатолий Лузан, пропел когда-то частушку:
      "Дом горит, горит, горит,
      А народ вокруг стоит.
      Рассуждает меж собой,
      Догорит, пойдём домой."
      Так было и у нас. Постояли, посмотрели, пошли спать. Пожарники остались дежурить на случай распространения пламени вне зоны. Но стояла безветренная погода и всё обошлось. Потом мы слышали, что в тот вечер зекам не показали положенный по графику кинофильм, и они решили поджечь клуб.
      Другой раз нас подняли по тревоге утром. Сказали что в зону пробрался шпион. Нам отвели участок леса, который мы прочесали, но никого не нашли. На следующий день я ожидал автобус на Томск и познакомился с солдатом из внутренних войск, получившего отпуск за поимку "шпиона". Он мне сказал, что это был зэк из другой колонии.
      Он устроил подкоп и бежал, не зная, что находится ещё в одной зоне.
      Нашёл он этого зэка в лесу, тот бросился на него с заточкой
      (Заточенный металлический прут), но солдат был вооружён и это его спасло Я подумал тогда, а что было бы, если б кто-то из нас на него напоролся? Мы-то были безоружными. Вообще ходило много разных баек, как сюда хотели прорваться шпионы. И в цистерне с молоком, и в картошке, и… Но однажды произошёл случай, что из Томска проехал в зону автобус. Все пассажиры вышли, а пьяный на заднем сидении уснул.
      Он должен был выйти на пару остановок раньше, но проспал. Дежурный пограничник зашёл в салон, не очень тщательно его оглядел, никого не увидел и пропустил автобус в зону. "Шпион" проснулся ночью в автобусном парке. Переночевал он с дежурным по автопарку, а утром его взяли. Трое суток его продержали, пока выяснили его личность.
      Семья сходила с ума, пока он появился.
      Этому случаю я поверил, так как сам был свидетелем, как загулявший в Томске командировочный, сел не в свой автобус, уснул и проснулся у Северского КПП, когда его разбудили. Увидев пограничников, колючую проволоку и пограничные столбы, он спьяну не понял где находится. Пассажиры его разыгрывали и говорили, что попал он на китайскую границу. Все веселились, а тот делал круглые глаза и что-то невнятное бормотал. Вообще шпионская тема была тогда там в моде, как сейчас по всей России смотрят фильмы о разведчиках, шпионах, храбрых чекистах и хитрых евреях, которых тоже надо держать в поле зрения.
      Наступила весна. Наш взвод сдал экзамены и всем присвоили звание младший сержант. Окончили на "отлично" я и Модоров, не то якут, не то бурят. Меня назначили командиром во взвод Кислицина. Никаких придирок с его стороны не было, думаю что из-за того, что я был на виду у большого начальства.
      Расскажу ещё несколько забавных случаев.
      Был в нашем взводе двухметроворослый парень из города Киров
      (теперь Вятка) по фамилии Масленников. О нём говорили, что у него кулак, как мандолина. Он был, как и все великаны, очень добрым и спокойным парнем и хорошо рисовал. Однажды у нас в классе на занятиях присутствовал командир роты Черненко. Он сидел за последним столом, а Масленников в это время рисовал голую женщину. Он так увлёкся, что не обратил внимание на подошедшего сзади Черненко и продолжал рисовать. А Черненко заинтересовался его художеством и молча наблюдал. Соседи по столу толкали Масленникова ногами, а он высунул от увлечения язык и продолжал. Потом увидел рядом стоящего
      Черненко, поднял глаза, а тот ему медленно с растяжкой и с украинским акцентом говорит:
      – Шо, драконишься?
      Это выражение у меня стало нарицательным.
      Позже я был дежурным по кпп, а подменным был Масленников. На КПП забежал и хотел выйти, служивший в спортивном взводе бегун на средние дистанции (800 и 1500 метров) и прекрасный лыжник Шебунин.
      Он недавно подрался с футболистами, те насажали ему фонарей под обоими глазами, и когда его полковник Примин спросил:
      – Что это у тебя на лице, Шебунин? – тот ответил:
      – Не успел на спуске с поворотом от сосны увернуться.
      Шебунин служил второй год и считал нас салагами, которые должны его слушаться. Он начал, не говоря ни слова, дёргать двери, а
      Масленников не открывал. Тогда Шебунин заскочил в дежурку и стал размахивать перед Масленниковым кулаками и орать:
      – Ты, салага, да знаешь что я тебе сейчас сделаю? Да я тебя…
      Громадный Масленников даже когда сидел был вровень ростом с
      Шебуниным, и этот вид смешил нас. А Шебунин, видя наши улыбки, стал и в нашу сторону бросать угрозы. Тогда Масленников тихо, спокойно с вятским аканьем говорит:
      – Слушай, шебунька, ту сосну об которую ты разбил себе морду ещё не спилили.
      Все, кто находился на проходной, грохнули от смеха. А Шебунин понял свою, мягко говоря, ошибку и запросился:
      – Ребята, пропустите, мне на тренировку.
      – Так бы и раньше, иди.
      С тех пор у нас в части, если кто-то высказывал угрозы, ему говорили:
      – Слушай, а ту сосну ещё не спилили, – и обстановка разряжалась.
      В углу нашей части, в отдельной загородке находилась конюшня и свинарник. Свиней кормили пищевыми отходами с кухни, а для лошади стоял небольшой стог сена и в закроме хранился овёс. И конюшня и свинарник отапливались. Лошадь была белая, очень красивая, я не помню какой породы. Это была лошадь, как вы догадываетесь, полковника Примина. И за свиньями, и за лошадью должен был следить один человек, положенный по штату. Но фактически за лошадью ухаживал, нет, не ухаживал – лелеял её парень из ансамбля, виртуоз-танцор по имени Игорь. Он и спал иногда с ней, выводил на прогулку, мыл. Я когда-то пришёл к нему посмотреть на лошадь, так он меня сейчас пустил, но сказал, чтоб в следующий раз я без куска сахара для лошади не входил. Я иногда заходил пообщаться с лошадью и мне очень нравилось, как она нежно, губами брала с руки сахар, хотя вначале я боялся её громадных, чуть желтоватых, величиной с палец ребёнка, зубов. Она смотрела на меня своим большим глазом, и я видел своё уменьшенное отражение в её глазу.
      Самое интересное, что Игорь был цыганом. Но он был цыганом, который воспитывался в детдоме и табора не знал. Но откуда у него любовь к танцам, музыке и тем более к лошадям? В те времена советская наука отвергала генетику, как науку. Сегодня любой мальчишка мог бы на мой вопрос ответить:
      – Как откуда? В генах.
      Весна принесла мне ещё одну радость. Возобновились прыжки в
      Томском Аэроклубе. Первые прыжки у меня были неудачными, и я сделал вывод, что звание МС мастерства не прибавляет и стал серьёзней готовиться к каждому прыжку. К сожалению, прыгали мы очень мало. В клубе было только два самолёта Як-12, которые брали на борт всего 2 человека при подъёме на высоту 2200 метров, необходимую для выполнения задержки раскрытия парашюта на 30 секунд свободного падения и 3 человека для подъёма на высоту 1000 метров для выполнения прыжка на точность приземления.
      Я уже говорил, что аэродром был маленький и ежедневно кто-нибудь попадал на препятствие, я только один раз улетел за Иркутский тракт.
      Там росло несколько маленьких ёлочек. Когда я собирал купол парашюта и нагнулся, то увидел перед собой страшного зверя. Прямо перед моим лицом на вершине ёлочки сидел клещ и, почуяв мой запах и приближение, вращал в воздухе передними лапками. Я в испуге отпрянул от него, меня бросило в пот, и я выбрался скорее из угрожающего места. Вам смешно это читать? А мне смешно не было. В ту пору в
      Сибири было много энцефалитных клещей. Энцефалит страшная болезнь, а переносчиками её являются клещи.
      Я помнил похороны молодой девушки, дочери какого-то большого начальника в Анжеро-Судженске, когда в 1946-47 годах жил там у отца.
      Она умерла от энцефалита, которым заразил её клещ. Не все клещи заразные, но тот который мне угрожал…?
      В то время норматив для выполнения зачёта на точность приземления для присвоения звания МС был 15 метров с высоты 1000 метров. То есть, надо было приземлиться от центра круга не далее чем на 15 метров. Тогда такая была парашютная техника и техника самого прыжка.
      Скажу, что на всесоюзных соревнованиях в 1958 году только 5 результатов были меньше чем, 3 метра.
      А спортсмен Окунев, на Томском аэродроме приземлился, вернее приводнился, в металлическую бочку с водой, стоявшую в противопожарных целях на стоянке самолётов. И самое главное, не ушиб и не поломал себе ничего.
      Приводнение было сверхмастерским. Но дальше было похуже. Ветер перекинул купол его парашюта через самолёт, вернее, стропы прошли между двигателем и фюзеляжем самолёта ПО-2 – кукурузника. Ветер был не сильным, при его небольших порывах, наполнялся купол и стропы натягивались. Окунева поднимало из бочки и било головой о двигатель.
      Тогда ещё парашютисты прыгали в мягких шлемах, без касок и он пытался руками смягчить удары и это вначале получалось. Нам, стоявшим на самолётном старте метров за 150 от стоянки было забавно на это смотреть, и мы взявшись за животы истерически хохотали, глядя на этот цирк. Но когда Окунев ослаб и в изнеможении повис, мы, наконец, поняли, что его надо спасать. Мы побежали к нему, освободили его от парашюта, и инструктор Рахматулин пощупав его шишки на голове сказал:
      – Легко ты, Окунь, отделался. Ну зачем окуню вода понятно, а зачем ты бодал самолёт? Был бы ты Баранов, или Быков тогда другое дело.
      – Легко вам всем смеяться, а вас бы кого-нибудь головой об мотор?
      Другой цирковой фокус показал нам неплохой спортсмен Юра
      Суворкин. При довольно свежем ветре он умудрился приземлиться на небольшую берёзу, одиноко стоявшую в конце аэродрома. Стропы завязались за одну из веток, примерно на высоте 2,5-3 метра. Юра освободился от подвесной системы, слез на землю, а парашют с наполненным куполом, как парус, согнул берёзу. Его надо было как-то отцепить. Юра опять полез на берёзу и десантным ножом отрубил ветку.
      Берёза распрямилась и выстрелила Суворкиным. Видели бы вы, как берёза стреляет человеком. Думаю, что это был рекорд, достойный
      Книги рекордов Гиннеса. Он пролетел 12 метров (Мы замеряли) и упал в недавно вспаханную противопожарную мягкую борозду. Поэтому ничего не сломал, но неделю не прыгал, что-то болело внутри.
      Интересно, что я встретил Суворкина в Кировограде через 15 лет после того полёта. Встретил я его в обеденный перерыв в ресторане гостиницы. Он был в форме пилота гражданской авиации и сказал мне что с бригадой пилотов перегоняет из Львова в Томск самолёты АН-2, не то отремонтированные, не то сделанные в Польше. Лицо этого парня я вижу и сейчас.
      С начала лета, которое в Томске начинается в средине мая, (хотя как его можно назвать летом, когда в тайге, в оврагах и низинах ещё лежит снег),но снег снегом, а появляется наш главный враг- комар.
      Правда, есть и мошкара, но она хоть в темноте ночью не летает, а комар тварь всепогодная, круглосуточная. Летает даже тогда, когда доблестные военные лётчики не летают – в туман. Комар – кровососущее насекомое, но сосёт кровь только самка. Самец, уважаемое и благородное насекомое из разряда пижонов, питается цветочным нектаром. Самке же кровь нужна для воспроизводства потомства, и она ищет себе жертву. В Сибири взрослые млекопитающиеся покрыты густой, длинной шерстью, и комару они почти недоступны. Человек, а тем более советский солдат, не имеет шерсти и является пищей N1 для комарих.
      Правда, в отсутствии людей, они нападают на неоперившихся птенцов, и родившихся с коротенькой шерстью млекопитающихся, которых не спасают даже глубокие норы.
      Когда будете в тайге, приложите ухо к барсучьей, лисьей или волчьей норе, и вы там услышите писк комара, если хозяин сам не будет громко издавать звуки. Правда, вы всё равно подвергнитесь укусу комара, если хоть на 2-3 секунды оголите ухо.
      Шутки шутками, но комар превращает жизнь в кошмар, и вы, так ждавшие лета, просите Бога прислать зиму с её даже сильными морозами. Вы спросите, чем комар досаждает? Укусил и улетел. Нет, после его укуса тело насколько часов чешется так, что расчесываешь его до крови. Нет от него спасения и когда одеваешь гимнастёрку. Да, мелкий комар её не прокусит, хобот короток. Но зато крупный! Он устраивает на твоей спине ресторан, в то время, как мелкий комар атакует твою шею и лицо, по которым ты себя нещадно хлопаешь, и твои руки, которыми ты хлопаешь. Каждый хлопок сопровождается выражениями типа: "сволочь!", "зараза!", – или чем покрепче. Мы говорили, что хороший комар и сапог прокусывает.
      Это такие упражнения, что через 15-20 минут ты чувствуешь себя побеждённым, и готов бежать от этих комаров на край света. Часовым выдают противокомарные сетки – накомарники. Сам я никогда не одевал, но мне говорили, что эта гадость лезет и под накомарник. Нам давали, иногда противокомарную жидкость, но она действовала только два часа, и то на слабого комара. А лихой комар её не боялся, она для него служила приманкой и отгоняла конкурентов.
      Казалось бы, наступит время отбоя, укроешься простынёй и уснёшь.
      Не тут-то было. Когда приготовишься спать, не страшен сам укус, а его ожидание. Укроешься простыней с головой, а он залетит под простынь и зудит. Ну, думаешь, укуси и улетай. Нет, зудит. Кошмар.
      Засыпаешь. В казарме летом открывают окна, но на них натягивают марлевые сетки, но комар пробирается через входные двери. Однажды ночью в казарме в темноте я приложил ладонь к стене. Она стала мокрой. Я, зайдя в освещённое помещение, увидел, что вся ладонь в крови. Утром посмотрел на стену и увидел отпечаток своей ладони, наподобие той, что звёзды Голливуда оставляют на тротуаре.
      Когда я стал плохо слышать, у меня в голове в полной тишине стали появляться разные звуки: пение птиц, игра оркестра, шум прибоя, работа двигателя автомашины и т.д.
      Я в первоначальный вариант этой книги не включил рассказ о любимых насекомых, хотя без них и Сибирь не Сибирь. И вот сегодня перед рассветом я проснулся и слышу комариный писк. Оба-на, подумал я, но вспомнил о своей аномалии. Таким образом появилось это описание.
      Расскажу ещё одну интересную историю, не связанную со службой в армии, а связанную с комарами.
      В 1981 или 1982 году ремстройтрест, где я был, или числился начальником, ремонтировал Украинский театр и Филармонию. В связи с этим, я вместе с начальником областного управления культуры и его замом на машине облисполкома поехали в город Киев решать какие-то вопросы. Туда мы ехали, разговаривали о производстве, а назад, уже немного уставшие на разные темы. Оба они были интересными людьми, оба кандидаты наук и рассказывали мне, изощряясь в своих знаниях о
      Пушкине и его любовницах, о Некрасове, о Корнее Чуковском… Мне, строителю и мужлану, было всё интересно, но подошло время и мне, как говорят, "в разговор встрягнуть". Ехать нам было часов пять, и заговорил я.. Солдаты до обеда говорят о еде, а после обеда о бабах.
      А так, как мы пообедали на полпути, а я бывший солдат (правда,.. бывших солдат, как и бывших алкоголиков, не бывает, даже в песне поётся:
      "Пускай не носишь ты теперь
      Армейский свой наряд,
      А люди всё же говорят:
      – Солдат, всегда солдат"),. и заговорил, сами понимаете, о бабах. И тут мне начальник областной культуры выдал коммунистическо – воспитательную лекцию, которая сводилась к следующему: "Уходя от нас товарищ Ленин, завещал нам хранить в чистоте и беречь, как зеницу ока великое звание члена партии". Эти дословные, очень красиво придуманные для Сталина слова, из якобы произнесённой им клятве при похоронах Ленина, я помнил с детства из кинофильма. Но дальше последовало, что супружеская неверность недопустима членом партии. Тот, кто может изменить жене, якобы сказал Ленин, изменяя Крупской с Инессой Арманд, тот может изменить и партии, и воинской присяге, и Родине.
      Я был посрамлён. (Через год наша культура понесла утрату: он был снят с работы с партийным выговором за супружескую неверность, допущенную им с молодой женщиной, при турпоездке в Югославию, где идейный ленинец был руководителем группы.)
      Я перевёл разговор на проведение отпуска. Эта тема его обрадовала, он повернул к нам голову (сидел рядом с водителем) и с большим удовольствием начал разговор:
      – Вы знаете, Анатолий Васильевич, я разочаровался во всех поездках на море, в санатории, на воды. И вот почему. В прошлом году мне мой сосед, он рыбак и охотник, да Вы его знаете, посоветовал отдохнуть на Днепре, на островах. Я договорился с хлопцами в
      Светловодске, они мне организовали лодку, палатки, газовую плиту, ну, всё что надо. В обществе охотников и рыболовов мне дали удочки, спиннинги, и все рыболовецкие снасти и принадлежности. Переправили нас на моторке. Оставили и уехали.. Да я забыл сказать, что было нас там три семейные пары. Ловим рыбку, купаемся, в картишки, шахматы играем. Жёны еду готовят, когда на газовой плите, а в основном на костре. Ушица, когда дымком пахнет, объедение, пальчики оближешь. Но одна беда: комары. Днём на солнышке ещё ничего. Зайдёшь в тень под дерево, кусаются. А вечером и ночью – конец света. Сжирают они нас заживо. На четвёртый день выбросили мы условный сигнал. Говорим нашим шефам, что не можем больше терпеть эту ненасытную орду, которая и сейчас кружит над нами. Человек, сидящий за рулём катера, даёт нам канистрочку и говорит, что он это предвидел и захватил специально для нас солярку, ну дизельное топливо. Помажетесь и полдня ни один комар вас не тронет. Спасибо тому человеку. Мы с утра помажем лицо, руки, а кто хотел ходить в плавках, так весь намажется, и загорай, купайся и вообще для нас настал действительно рай. Мы ещё потом две недели так хорошо отдохнули, что в этом году только на Днепр, на острова. И вам советую, только сразу солярку возьмите.
      Я очень внимательно его слушал и не верил, что он говорит серьёзно. Человек, которому доступны прекрасные, лучшие санатории
      Советского Союза, распложенные на море, в горах, пустыне, где угодно, предпочитает быть вымазанным вонючими нефтепродуктами, способными отогнать не только комара а и…
      И вдруг, я, провернув в голове всё, что он рассказал, захохотал.
      Нет, со мной была истерика. Я плакал и через слёзы спросил его:
      – А Вы не про-об-бова-али обмаза-а-ться битумом, или мазутом?
      Не поняв ехидства в моём вопросе, он спросил:
      – А зачем?.
      – Обмазались ним один раз, и на весь отпуск. Класс!
      До него дошло, что я уже издеваюсь, замолчал и отвернулся от меня. Его заместитель давно толкал меня в бок, чтобы я перестал смеяться, но я уже не мог остановиться. К счастью, мы подъехали к моему дому, я сквозь слёзы попрощался и вышел. Двери мне открыла жена и перепугалась:
      – Что с тобой, что за слёзы?
      Мне было трудно говорить, но я кратко рассказал Эмме эту историю.
      В связи с этим задаю вопрос: "Смерть комарам?" Не знаю. Когда-то в
      Китае объявили смерть четырём вредителям: воробьям, мухам, комарам и крысам. Почти уничтожили первых троих. Не знаю, как с мухами, а вот оставшимся в живых воробьям и комарам объявили амнистию и стали разводить. Уменьшился урожай риса, а в реках и озёрах стала исчезать рыба.
      Оказывается, воробей, когда кормит потомство, приносит ему вредителей, уничтожающих урожай риса, и ущерб принесённый серенькой птичкой, гораздо меньше, чем потерянный урожай.
      Комар в процессе метаморфозы в своём развитии превращается из червячка (мотыля), единственного корма мальков некоторых пород рыб, которые начали вымирать в китайских водоёмах. Так, что, не знаю.
      За двенадцать лет жизни в Германии рядом с судоходной рекой
      Майном и множеством других рек, я не видел ни одного комара, а рыбаков с рыбой и на Рейне и на Майне. Воробьёв видел только в вольерах у животных в зоопарке, а риса в Германии в любом магазине, звались, несколько сортов Так что опять, НЕ ЗНАЮ!
      13 мая я получил из дому телеграмму, что Эмма родила нам сына, и я ходил гордый и радостный по этому поводу, ощущая себя на ступень выше как мужчина. Я был ОТЕЦ!
      В начале июня прошли соревнования на первенство Томской области
      (По сути только одного аэроклуба). Я без труда занял первое место, второе укладчик парашютов инструктор Рахматулин, третье Лев
      Красильников, студент ТГУ (Томского Государственного Университета), четвёртое, знакомый вам "циркач" Суворкин. Мы были включены в команду для выступления на соревнованиях на первенство Сибири. Во многих аэроклубах того времени женщины были слабым местом, и их брали в команду, потому что иначе не допускалась бы и мужская команда. В Томском аэроклубе прыгало несколько начинающих девочек и одна замужняя женщина, которая имела достаточно прыжков, позволяющих ей выступать на соревнованиях, но она обладала уникальной способностью делать всё наоборот, то есть не так, как надо. Этим она мне запомнилась, да ещё длинным, тонким, как у Буратино, носом. Что бы она в воздухе не делала, у инструкторов вызывало раздражение, и, глядя на неё, они только и произносили:
      – Ну б…!. Ну ё.! Ну мать твою!
      Нам, спортсменам было смешно. Правда, до той поры, пока она не зависла на высоковольтной ЛЭП и чудом осталась жива. Тем не менее она тоже поехала с нами на соревнования.
      Соревнования проходили в городе Омске. Город мне очень понравился. В нём было много цветов, много новых зданий. И Река
      Иртыш. Омск тогда называли цветником Сибири. Для парашютистов, и не только, Омск был известен тем, что в нём жила всемирно известная парашютистка Валентина Селиверстова, заслуженный мастер спорта и прочая. Я уже видел её на всесоюзных соревнованиях в Тушино, в 1958 году.
      (Справка из интернета; Почти два десятилетия высочайшие результаты и мировые рекорды в парашютном спорте были связаны с именем омички, заслуженным мастером спорта СССР Валентиной
      Селиверстовой, ставшей 8-кратной чемпионкой СССР, 5-кратной чемпионкой мира, обладательницей 56 мировых рекордов!)
      То лето в Сибири было очень теплым, даже жарким, а это чревато лесными пожарами. В Красноярском крае горели леса. Ветер был восточный и небо над всей центральной и западной Сибирью до Урала было закрыто дымом и солнце в Томске смотрелось как через закопчённое стекло. Самолёты не летали. Я встречался с людьми, работающими там, на пожаре, они рассказывали что в населённые пункты, спасаясь от огня, прибегали дикие звери: волки, медведи, лисы и др., и никто никого не трогал. Огонь сумел остановить только
      Енисей.
      В Омске погода была прекрасная. В один из дней нас всех повезли в
      Омск, на Иртышский пляж позагорать и поплавать. Мне и Суворкину пришла в голову дикая, как оказалось, мысль: переплыть Иртыш. Мы не учли, что Иртыш довольно быстрая река, и пока переплывали, нас отнесло вниз по течению не меньше, чем на километр. Моста через реку тогда не было и нам пришлось плыть назад. Для этого, чтобы попасть на пляж, надо было пройти по берегу вверх по течению уже два километра. Но дело в том, что на этом берегу лежали тысячи кубометров леса, вытащенного на берег во время сплава, и лежащего в беспорядке. Вот и пришлось мне с Суворкиным в одних трусах пробираться по этим завалам, обдирая себе кожу. Мы очень долго преодолевали эту нескончаемую полосу препятствий, и когда приплыли на пляж, там уже не было никого наших, и о Боже… и нашей одежды тоже не было. Аэродром находился километров 15 от города. Не бежать же нам в трусах, босиком через весь город, Выручила милиция. На пляж заехал милицейский патруль на мотоцикле с коляской. Мы обратились к ним, нас двоих сунули в коляску, и мы с ветерком "отдохнувшие", под смех спортсменов и ругань начальства, прибыли к вечеру на аэродром.