Глава 22

Из дневника.

1852 год.

Я не знаю, какой теперь месяц или какой день. Мне теперь все равно. Я так устала, так вымоталась, у меня так болит сердце!

Шлюха околдовала его, она украла у меня Коуди.

Эллин осуждала меня за то, что я выдумываю некоторые вещи. Эллин говорила, что у меня с головой не все в порядке. Это говорила моя собственная кузина! Но я вовсе не сочиняю, как они стоят рядышком, как соприкасаются их руки, как они смотрят друг на друга.

Его недостаток в том, что его тянет к шлюхам. Так было и с Эллин, а теперь — с Перрин.

Прошлой ночью мне приснилась Эллин. Приснилось, будто я стою над ней опять, опуская подушку ей на лицо. Когда я проснулась, то вспомнила о младенце и обрадовалась, что он родился мертвым, порадовалась, что мне не пришлось класть подушку и на его личико. Я не простила бы Коуди, если бы он заставил меня положить подушку на личико малыша.

Коуди посылает мне сны — знак того, что мы будем вместе. Но я так устала! Сколько шлюх мне надо убить? Разве честно испытывать меня таким образом?

Тия увидела, как я порезала ногу ниже колена, и расплакалась. Она хотела рассказать кому-нибудь, но я настаивала, что это был несчастный случай.

Я сделала это для него, разве еще одна ложь может иметь значение?

Путешествие почти закончено, слава Всевышнему! Скоро мы будем вместе. Интересно, что он велит мне сделать с этой шлюхой. Хочет ли он, чтобы я освободила его от нее, как от Эллин?

Я так устала! Ярость — это единственное, что заставляет меня жить. Если он сам в скором времени не скажет, мне придется поговорить с ним. Я больше не могу угадывать, чего он от меня хочет. Я просто хочу упасть в его объятия и отдохнуть.

Коуди подгонял их вовсю. Копченый Джо ударил в свой гонг еще до восхода солнца, и они ехали весь долгий летний вечер, пока не появились первые бледные звездочки. Усталость была написана на всех лицах, руки до судорог сжимали поводья. Слишком усталые, чтобы готовить еду, женщины проглотили неразогретую пищу, забрались в свои палатки и заснули, прежде чем их головы коснулись подушек. Даже радостное известие, что путешествие близится к концу, не смогло поднять дух смертельно уставших женщин.

Перрин нашла Коуди возле лошадей — он проверял, крепко ли они привязаны. Она протянула ему миску холодных бобов с беконом.

— Тебе необходимо поесть.

— Спасибо. — Он сдвинул шляпу на затылок и взял ложку. — Как Августа?

Перрин погладила рукой запыленную шею кобылы.

— Синяки вокруг глаз уменьшаются, и губы начали заживать. У нее ссадины и кровоподтеки по всему телу, и каждая кочка отдается болью в носу. Настойка опия помогает, но Августа испытывает сильные боли.

Заявление Коры, что Августа украла Деньги Иглстонов, обсуждалось у каждого костра во время полуденных остановок на отдых. Никто этому не верил. Но Перрин пришла к заключению, что подобное возможно.

Если состояние Бондов улетучилось, тогда наконец-то самоубийство Джозефа обретало смысл. Джозеф скорее умер бы, чем признался своей дочери, что ее родной дом необходимо продать, а ее жизнь избалованной бездельницы закончилась. Если бы Джозеф Бойд не сунул голову в петлю, его — Перрин была в этом уверена — прикончила бы гордыня.

И если Бойды разорились, тогда становилось понятным, почему Августа предприняла такое трудное путешествие, чтобы выйти замуж за незнакомца. Тогда понятно, почему она не повернула обратно и почему тянула с платой Коре.

Коуди сунул руку в карман жилетки и вытащил кожаный мешочек.

— Я хочу, чтобы ты взяла это.

— Что это такое? — спросила Перрин. Она повертела мешочек в руках.

— Здесь двести двадцать долларов.

Перрин вспыхнула. Ей тотчас захотелось отдать ему мешочек. Но всего неделю назад она убила человека, и теперь и сама она изменилась, и мир вокруг стал другим.

Коуди сжал ее плечи, и теплая сила его загрубевших ладоней заставила ее затрепетать.

— Я хочу, чтобы ты воспользовалась этими деньгами и заплатила Хорасу Эйблу за свой проезд. Я думал над этим, Перрин. Тебе не нужно выходить замуж за Эйбла, пока ты не решишь, что это именно то, что тебе нужно. Я хочу, чтобы у тебя был выбор.

Только на прошлой неделе подобный поступок можно было счесть оскорблением, ведь только определенного сорта женщины берут деньги от мужчины, который не является ни мужем, ни родственником. Но сегодня Перрин слишком устала, чтобы обижаться.

— Неужели ты и в самом деле веришь, что я хочу выйти замуж и спать с совершенно незнакомым мужчиной? — спросила она, глядя на Коуди.

Желваки заиграли на его скулах, он с шумом выдохнул.

— Нет. — Отступая от нее, Коуди повернул лицо к зареву, мерцающему на горизонте.

Весь день густой дым лесного пожара плыл в их сторону. Коуди молча стоял, глядя на далекое оранжевое зарево, затем снова повернулся к Перрин.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за Эйбла. Это ты хочешь услышать? И я не хочу, чтобы все отвернулись от тебя, если Кора расскажет, что видела, как мы обнимались.

Такая возможность приходила в голову и ей.

— То, что ты оплатишь мой проезд, никоим образом не изменит того, что произойдет в будущем.

А она знала: что-то назревает. Уже несколько дней большинство женщин избегали смотреть ей в глаза.

Перрин сжала в руках мешочек. Монеты звенели, словно колокола свободы. И поскольку она теперь уже не та женщина, какой была до того, как убила человека, Перрин вдруг поняла: она примет деньги и свободу, которую купит на них.

Подняв голову, она смело взглянула в потемневшее от загара лицо Коуди:

— Если ты думаешь, что после этого я приду к тебе в постель… то ошибаешься.

А ведь ей хотелось совсем немногого. Сделать всего лишь один шаг вперед, один маленький шажок — и она окажется в его объятиях, она прижмется к его сильному, мускулистому телу. Она…

— Учти, больше такого не повторится. Никогда я не предложу ни свою постель, ни свое тело мужчине, который не может или не хочет любить меня настолько, чтобы предложить совместное будущее. — Перрин смотрела ему прямо в глаза. — Я училась заново уважать себя, и это был тяжкий переход по гористой местности, порой я продвигалась всего на дюйм. Но мне по душе тот новый человек, которым я становлюсь, Коуди. Никогда не думала, что такое может случиться. В конце концов, я действительно хочу воспользоваться последним шансом. И не собираюсь губить свое будущее ради мужчины, который пусть и желает меня, но не может связать со мной свою жизнь. — Подбородок ее приподнялся, глаза сверкали.

Коуди рот раскрыл от изумления.

— Погоди минутку. Разве я сказал, что ты будешь связана этими деньгами? Вроде бы нет…

— Ты мне небезразличен. И даже слишком небезразличен. И не будь ты таким упрямым, то признался бы, что и ты неравнодушен ко мне.

Она смотрела на него вызывающе. Он должен признать: она сказала правду. Но, конечно же, гордость не позволяла ему и слова вымолвить.

— Но нет, у тебя свои планы, и в них нет места женщине. Поэтому… и в моих планах не будет места тебе.

— Перрин, ты самая невыносимая женщина из всех, кого мне приходилось встречать! И к тому же бессовестная! Ты требуешь от меня ни много ни мало предложения руки и сердца!

— Если бы у меня оставалось чуть больше сил, этот разговор привел бы меня в замешательство. Но правда в том, что мы действительно неравнодушны друг к другу. Мы с тобой видели друг друга в любом настроении. Мы видели самое хорошее и самое плохое. Я знаю, что ты хочешь заиметь ранчо, которое сможешь назвать своим домом. И знаешь, что я хочу снова ходить с высоко поднятой головой. Мы понимаем друг друга. Между нами — уважение, и дружба, и страсть. Нам было бы хорошо вместе. Но ты ужасно тупоголов, не можешь даже понять, почему именно тебе не хочется, чтобы я вышла замуж за Хораса Эйбла.

— Господи Боже мой! Такой на диво нескромной речи ты не смогла бы произнести, когда я впервые встретил тебя!

— Ты прав. Я изменилась. Убийство Иглстона научило меня, что жизнь коротка. Человек не может просто ждать того, чего он хочет. Мужчины знали это всегда, но я только что поняла: мне нужно быть прямой, доверять своему природному чутью и говорить то, что хочу.

Они смотрели друг на друга не отводя взгляда, лишь дым лесного пожара, попавший им в глаза, заставил их заморгать.

— Ты примешь эти деньги? — резко спросил Коуди, решивший говорить только об этом.

— Да, — ответила она, немного подумав. — Ведь я не хочу выходить замуж за Эйбла, и есть возможность избежать этого. Но я заработаю эти деньги. Это будет плата за то, что ты наймешь меня в качестве дополнительного стрелка.

— Что?!

— Мы все знаем, что Джейк Куинтон попытается еще раз украсть оружие и порох. Когда это случится, ты сам поставишь меня на линию огня. Для того и придумал все эти уроки стрельбы.

Коуди развел руками:

— Ты действительно хороший стрелок.

Перрин не могла остановиться. Она была слишком раздосадована, чтобы просто получать удовольствие от его смущения. Едва заметная улыбка тронула ее губы.

— Прикинь. — Перрин засунула мешочек с деньгами за корсет. — Если я не выхожу замуж за одного из орегонских женихов, значит, мне не положена и та часть дохода, которую.ты получишь, когда продашь оружие и порох. Следовательно, у меня не может быть личной заинтересованности в том, чтобы рисковать своей жизнью, защищая оружейный фургон. Поэтому я и беру плату в двести двадцать долларов за свои услуги в качестве стрелка.

Коуди смотрел на Перрин во все глаза, словно не узнавая ее.

— Это самая безумная логика, с которой мне приходилось сталкиваться!

— Я так устала, что сейчас, мне кажется, у меня голова кругом идет. Возможно, поэтому я и говорю такие вещи. Но мне пришла в голову мысль, — продолжала она, немного помолчав. — Ведь нелогично и обидно, что ты смотришь на меня так, словно я — единственный объект твоей страсти, а признать, что я тебе небезразлична, не можешь. Да, я возьму эти деньги, но больше о тебе и не подумаю, Коуди Сноу! Не стану страдать и мечтать о тебе! Я начинаю думать, что ты точно такой же, как Джозеф Бойд, как все прочие мужчины, которых я знала. Ты получишь по заслугам. Ты хочешь получить женщину, которая бы тебя любила и не просила ничего взамен, никаких гарантий на будущее. Хочешь знать мое мнение по этому поводу? Так вот: можешь катиться ко всем чертям!

Резко повернувшись на каблуках, Перрин направилась к своему фургону. И только когда она расстелила свою постель, ей пришло в голову, что ведь она чуть было прямо не попросила Коуди жениться на себе, а потом послала его к черту, и все это — в течение каких-то десяти минут.

Мем сказала ей, что Сара созвала общее собрание, однако Перрин не могла в это поверить, пока все женщины не прошли мимо ее фургона, неся складные стулья, к полянке, относительно свободной от полыни и жестких колючек. И ни одна не взглянула на нее.

С трудом переводя дыхание, Перрин заставила себя смотреть на отдаленные пики Синих гор, которые высились на горизонте, словно стены крепости.

Но Перрин была поражена своей реакцией: ей было так больно. Она ошибалась, считая, что готова к этому, она надеялась на чудо. Пробудились старые инстинкты, могущественные и непреодолимые. Ей хотелось забраться в уголок своего фургона, свернуться калачиком и заплакать.

Вместо этого Перрин расправила плечи и заставила себя пойти за женщинами. Чувствуя, как жарко горят ее щеки, она встала позади стульев, обращенных к Саре Дженнингс. Темные глаза Сары горели торжеством, или же Перрин это только показалось. Возможно, то было всего лишь спокойное: «Я тебя предупреждала».

— Вы все знаете, почему мы собрались тут, — заговорила Сара. Она казалась высокой и статной на фоне лазурного неба, которое подчеркивало ее природные достоинства. — Поскольку обе стороны тут присутствуют, мы выслушаем их обеих. Кора! Ты утверждаешь, что была свидетельницей того, как миссис Уэйверли бросилась в объятия капитана Сноу. И из того, что ты видела, стало ясно, что между миссис Уэйверли и капитаном Сноу нечто большее, чем формальное уважение друг к другу. Это верно?

Поднявшись со стула, Кора заломила руки и бросила на Перрин умоляющий взгляд.

— Она была расстроена. Мы обе были расстроены.

— Разве и ты бросилась в объятия мистера Сноу? — ядовито спросила Уна. — Или же она была расстроена больше?

— Мы обе…

— Простите, — сказала Кора, обращаясь к Перрин. — Я всего лишь рассказала то, что видела.

Голос Сары прервал дальнейшие извинения:

— Кора говорит правду или вы станете это отрицать, миссис Уэйверли?

Перрин подняла пылающее лицо, говоря в затылок собравшихся:

— Я намереваюсь заплатить мистеру Эйблу за свой проезд. Я больше не считаю себя связанной какими-либо обещаниями.

— А вы считали себя связанной словом выйти замуж за мистера Эйбла, когда вы, ну… обнимались с капитаном Сноу?

Сара предлагала ей шанс, по крайней мере она могла привести довод в свою защиту. Простая ложь может предотвратить то, что вот-вот произойдет.

Но эти женщины не были безразличны Перрин. Она любила Мем и уважала остальных. Они работали вместе, плакали вместе, смеялись вместе. Она знала их сильные и слабые стороны. К сожалению, они считали, что знают и ее. И тем не менее она слишком была обязана им, чтобы лгать.

— Да, — ответила Перрин. Она заметила, как Мем опустила голову и прижала к губам кончики пальцев. — До вчерашнего дня я была связана словом с мистером Эйблом.

Мем встала.

— Благодаря неспособности моей сестры хранить секреты, — она бросила выразительный взгляд на Бути, — всем стало известно, что мы с мистером Коутом поженились по традициям индейцев сиу. Мистер Коут оплатит все расходы за мой проезд и за проезд Бути. — Она расправила плечи. — Но до того времени, пока мы с мистером Коутом не осуществили церемонию бракосочетания, мое положение ничем не отличалось от положения миссис Уэйверли. Нельзя сказать, что я предала мужчину в Орегоне, за которого согласилась выйти замуж. Если вы обвиняете Перрин, тогда обвиняйте и меня. — Мем села.

— Тут ситуация совершенно иная, — возразила Уна. От гнева лицо ее пошло пятнами. — Вы с мистером Коутом полюбили друг друга и считали себя мужем и женой! — Она резко повернулась лицом к Перрин: — Вы с капитаном Сноу намерены пожениться?

— Нет, — прошептала Перрин. Ярость в глазах Уны гипнотизировала ее.

— Он давал вам какие-то обещания? Сказал, что любит вас? Или же просто не устоял против бесстыдного искушения опытной шлюхи? Сколько раз ты отдавалась ему?

Несколько женщин одновременно глубоко вздохнули. Шокированные, все с неодобрением уставились на Уну.

Сара вышла вперед с презрительной улыбкой.

— Нападки на миссис Уэйверли так же неприятны, как недавние сплетни. Мы должны решить сейчас, хотим ли мы, чтобы миссис Уэйверли продолжала занимать должность нашей представительницы. Это главное на сегодня.

Дрожа всем телом, Перрин расправила плечи.

— Я облегчу вам эту задачу, — заявила она. — Я оставляю пост вашей представительницы. — Жестокие слова Уны эхом звучали у нее в ушах. Что она сделала такого, чтобы эта девушка так возненавидела ее? Глубоко вздохнув, Перрин спрятала дрожащие руки за спиной. — Я предлагаю избрать Сару Дженнингс новой представительницей. — Она опять глубоко вздохнула. — Мы по очереди правили фургоном Августы. С этого момента я буду править фургоном Августы одна. Хильда будет вынуждена ночевать с ней, но она может избавить других от своего общества в течение дня. Небеса запрещают ей позорить достойных женщин своим присутствием.

Перрин, сраженная болью унижения, не желая, чтобы женщины заметили ее слезы, побрела прочь.

Она велела Коуди убираться к черту. А теперь у нее отняли общественное положение, которое придавало ей уверенности. Она чувствовала в груди полнейшую пустоту.

Все, что у нее осталось, — это она сама.

Копченый Джо — источник всех сведений и сплетен — сказал Коуди, что собирались сделать женщины. Когда Коуди пришел на собрание, Перрин с окаменевшим лицом уже уходила прочь, за ней бежала Мем. Коуди сразу же понял, что произошло. Нахмурившись, он вышел вперед.

— То, что вы только что сделали, мелко, подло и глупо, — произнес он, с вызовом глядя на женщин. — Коуди нарушал свое правило не вмешиваться, но он не мог удержаться. — Перрин Уэйверли была хорошей представительницей. Она спорила со мной из-за вас, работала на вас и беспокоилась о вас. Среди вас нет такой, которая бы превосходила ее добротой и заботой о ближнем. И никто не может быть более справедливым, чем она. — Ярость тлела в его ледяном взгляде. — Она обратилась ко мне за утешением, вот и все. Любая из вас поступила бы так же, черт возьми!.. Если бы только что застрелила человека.

Он заметил, как Уна подтолкнула локтем в бок Тию, и та, вставая, откашлялась.

— Майлз Досон первым прибыл на место происшествия. Разве миссис Уэйверли бросилась в его объятия в поисках утешения?

Сара кашлянула в руку.

— Мистера Майлза спросили об этом, и он сообщил, что миссис Уэйверли отнюдь не искала утешения у него. Ему показалось даже, что она держала себя в руках.

Уна вскочила и выкрикнула:

— Бути говорит, она видела, как вы давали миссис Уэйверли кошелек с деньгами!

Бути пожала плечами:

— Верно, я это видела.

Коуди тут же смекнул, что хочет сказать Уна. Уже одним тоном она прозрачно намекала: он оплачивает услуги шлюхи. И его лицо побагровело.

— Я уважаю и восхищаюсь миссис Уэйверли. Она красивая и энергичная женщина, и любой мужчина был бы рад разделить с ней постель. Но она не делила постель со мной. Я отправился в это путешествие с глубоким убеждением, что правдивость и чувство юмора присущи только мужчинам. И общение с вами не заставило меня изменить свое мнение. Однако Перрин Уэйверли доказала, что и женщины не лишены этих качеств. Именно она.

Коуди обвел пристальным взглядом лица невест. Смещение Перрин с ее должности не было единодушным решением, и он радовался, что у нее нашлись защитники. Хотя ни одной из женщин не хватило храбрости высказаться прямо. Было очевидно и другое: что бы он ни сказал, они не переменят свое мнение о ней. В некотором роде его заступничество могло только ухудшить ее положение. Ведь его не считали беспристрастным.

Позже его подозрения подтвердились: Копченый Джо узнал, что новой представительницей стала Сара Дженнннгс. Коуди не переубедил их.

Уэбб последовал за ним к подножию пустынного холма. Мужчины присели и закурили. Немного помолчав, Коуди тяжело вздохнул.

— Черт побери, первый раз в жизни я скомпрометировал подопечную!

— Обычно ты крадешь оружие и виски, а не женщин, — насмешливо заметил Уэбб. Он смотрел на горящий кончик сигары Коуди.

— Полагаю, она хочет, чтобы я на ней женился, — пробормотал Коуди. Каждый раз, когда он вспоминал, как прямолинейна она была, он вновь и вновь удивлялся. Женщины не говорят об этом так честно и прямо. И вопрос о союзе и браке поднимают мужчины, а не женщины. Решение принимает мужчина.

— Перрин Уэйверли — прекрасная женщина. Что тебе нужно, Коуди?

— В последнее время я тысячу раз на день задаю себе этот вопрос. — Он затянулся сигарой и нахмурился. Коуди не позволял себе анализировать свои чувства, пока сам же не начал превозносить достоинства Перрин перед другими невестами. — Я отправился в это путешествие с верой, что в моей жизни никогда больше не появится женщина. Не думаю, что и теперь что-то или кто-то сможет изменить это. Мне не нужна женщина. А особенно такая — любовница другого мужчины.

Они проследили за падающей звездой, мелькнувшей в небе.

— Ты что же, собираешься провести всю оставшуюся жизнь, наказывая других женщин за грехи Эллин? — как бы невзначай поинтересовался Уэбб.

Это был один из тех трудных вопросов, которые может задавать только близкий друг.

— У миссис Уэйверли имеются собственные грехи, — резко ответил Коуди.

Уэбб помолчал, вглядываясь в темноту.

— Она не может ничего изменить в своем прошлом — до того, как встретила тебя. — Его слова как бы повисли в воздухе. — Мужчина не создан для жизни в одиночестве, — продолжал Уэбб, не дождавшись ответа. — А Перрин — это не Эллин, молодая испорченная красотка. Перрин — женщина сильная, с характером. — Уэбб снова помолчал, давая улечься мыслям, бродившим в голове Коуди. — Эта твоя одинокая жизнь, которую ты себе придумал… она будет лучше или хуже без нее?

— Она упрямая, несговорчивая, не знает слова «нет». — Коуди подумал с минуту и снова тяжко вздохнул. — Она никогда не жалуется, выполняет тяжелую работу, до скрупулезности честна, а иногда в ее глазах такая тоска, что они не оставляют меня в покое. Черт побери, они сглупили, когда убрали ее с поста представительницы!

Уэбб ничего не сказал, но Коуди почувствовал, что он улыбается, и это его взбесило.

— Но даже если бы не было той давней истории с Бондом, после случая с Иглстоном она стала молоть все, что только ей в голову взбредет. Она… словно мужчина!