Невесты песчаных прерий

— Но?.. — прошептала Перрин. Сара посмотрела прямо ей в глаза.

— Но если ты согрешишь с капитаном Сноу, а среди нас есть и такие, кто думает, что ты можешь… — Она глубоко вздохнула. — Если ты и капитан Сноу… ну…

— Я поняла, что ты хочешь сказать, — произнесла Перрин.

— Мы выберем другую представительницу, если… ты понимаешь. Мы станем избегать тебя. Мы будем отворачиваться от тебя на улицах в Кламат-Фоллс. Мы не простим и не станем смотреть сквозь пальцы на твое новое падение. Ты упустишь свой шанс точно так же, как и Уинни.

Закрыв глаза, Перрин оперлась о жесткую спинку сиденья. Изоляция и вынужденное одиночество, которыми угрожала Сара, теперь стали для нее очевидными — это то, чего она может ожидать, если они с Коуди повторят свою ошибку.

— А что, если я скажу, что люблю Коуди Сноу? — прошептала она, потрясенная своим признанием.

Перрин повторила эти слова мысленно, словно проверяя их правдивость. Да, она любила силу Коуди и его уверенность в себе, его убежденность и даже его упрямство. Она любила его ясный образ мыслей, его прямой и открытый взгляд. Любила блеск его синих глаз, его осанку. Ей нравились те чувства, которые он вызывал в ней, когда они оставались наедине.

— Тогда мне тебя жаль, — сказала наконец Сара, щурясь от пыли. — Выбирай — любовь или честь. Воцарилось молчание.

— У тебя есть деньги, чтобы заплатить своему орегонскому жениху и избавиться от союза с ним?

— Нет.

— А мистер Сноу заплатит твоему жениху?

Перрин утерла пот со лба.

— Мистер Сноу дал понять, что не хочет повторно жениться. Он ничего не знает о моих чувствах.

— Пойми же, в караване есть люди, которые думают о тебе самое плохое. Люди, которые никогда не простят тебе, если ты обманешь своего жениха с другим мужчиной, не важно, что ты или он чувствуете. — Сара пристально посмотрела на Перрин. — Тебе придется заплатить высокую цену, если ты предашь мужчину, который платит за твой проезд до Орегона.

Перрин заметила, что головной фургон свернул с дороги и направился к месту, где они остановятся для полуденного отдыха. Через шесть часов она встретится с Коуди, чтобы обсудить события дня. И тут Перрин захлестнула волна отчаяния. Ее будущее зависит от того, справится ли она со своими запутанными чувствами к нему.

— Сара! Поскольку мы говорим прямо… кто же так ненавидит меня, что проскользнул в мой фургон и разрезал одно из платьев на ленточки? — Она отправилась в путешествие с тремя летними платьями, теперь у нее всего два, оба пыльные и грязные.

— Силы небесные! — Сара замотала головой. — Кто-то разрезал одно из твоих платьев? Перрин кивнула:

— Я… у меня была «валентинка», которую отец послал моей матери. Это единственное, что осталось у меня от родителей. Я хранила ее в маленькой шкатулке, закрытой на замок. Тот, кто взломал замок и украл «валентинку», не взял денег. Но отнял у меня то, что я ценила больше всего.

Перрин до сих пор не могла говорить об этом без слез. Утрата «валентинки» была для нее огромной потерей.

— Силы небесные! — повторила Сара и потянулась за вожжами. — Перрин… я знаю, есть люди, которые тебя не любят, но… Я скажу тебе одно: будь осторожна.

Форт Бриджер походил скорее на торговый пункт для трапперов, чем на военный гарнизон. Коуди дал всем два часа на посещение форта и осмотр скудных товаров, выставленных на продажу. Кроме шерстяных одеял и дешевых побрякушек, невесты мало что могли там найти.

После того как разочарованные женщины вернулись к своим фургонам, Коуди и Уэбб встретились с Джеймсом Конклином за бревенчатым зданием гарнизона, рядом с разложенными на прилавке ручными зеркалами и чугунными горшками.

— Пропустим по стаканчику виски за возвращение домой, — предложил Конклин.

— Не сегодня, — возразил Коуди.

Среди гарнизонов, которые вели торговлю с индейцами, такие, как форт Бриджер, пользовались дурной славой из-за подделки виски с помощью табака и перца.

Считалось, что индейцам нравится их «огненная вода». Но любой, кто с почтением относился к собственным внутренностям, не прикасался к такой бурде.

— Нам нужны кое-какие сведения.

— Ну, в этих местах сведения нынче очень дороги.

Вынув золотую монету из жилета, Уэбб покрутил ее в пальцах; солнечный луч соблазнительно вспыхнул на золоте. Он посмотрел на круглую плешь на макушке Конклина.

— Здесь проезжал Джейк Куинтон?

Конклин схватил монету, когда Уэбб подбросил ее вверх.

— Один из парней Куинтона был здесь. — Он отошел, чтобы поправить выставленные на продажу ручные зеркала. — Скво любят собой любоваться. Они готовы пожертвовать целым состоянием ради зеркальца.

Бросив на него сердитый взгляд, Коуди сделал шаг вперед и бросил Конклину еще одну золотую монету с орлом.

— Это — за остальную информацию.

Конклин осклабился.

— Имя того человека — Рейланд. Сказал, что они с Куинтоном вернутся этим же путем до того, как выпадет снег. Говорил, что, возможно, у них будет груз оружия и пороха. Он хотел узнать, сколько я дал бы за подобный товар.

— И каков был твой ответ? — резко спросил Уэбб. Поросячьи глазки Конклина алчно сверкнули.

— Ты знаешь, сколько индеец готов заплатить за карабин и горсть пороха? Да он готов снять последнюю шкуру со своего вигвама, чтобы купить пушку. Да он украдет последнюю рубашку, в которой спит его скво! Фургон с оружием и порохом стоит баснословных денег.

Коуди нахмурился. Если он и лелеял смутную надежду, что Куинтон обратит свое внимание на что-то другое, то теперь эта надежда умерла вместе со смехом Конклина.

— Мы поднажмем на уроки стрельбы, — бросил Коуди, когда они с Уэббом садились на лошадей.

Полоска кружев, высовывающаяся из-под его потника, была настолько несообразной, что он удивился, почему не заметил ее раньше. Когда Коуди потянул за нее, ему в руку упали обрывки старинной «валентинки». Заинтригованный, он попытался составить разорванные клочки вместе. Надпись была такой выцветшей, что он не мог прочесть ни того, что там было написано, ни имени отправителя. Он выругался сквозь зубы. Еще одна тайна! Коуди швырнул лоскутки через плечо и ударил шпорами бока своей клячи.

Он думал о смысле этих посланий. Нож в его одеяле явно являлся предостережением. Но каким именно — он не имел ни малейшего представления. То, что в его потник вонзили нож, прорезали его флягу для воды и располосовали завязки его кожаных наколенников — все это указывало на мужчину. Но пирог, ленты и «валентинка» — явно женские послания.

Он был уверен, что ни один из новых погонщиков не соблазнится его пожитками. В первую очередь ему на ум пришла Перрин — это она подбрасывает ему странные предметы. Но все его существо противилось этой мысли.

Итак, кто же это делал? И что все это значит?

Самая приятная часть дня для Августы наступала тогда, когда караван останавливался на ночь и невесты выстраивались перед фургоном с оружием, чтобы получить вечернюю порцию пороха и пуль. Потом, пока было еще светло, они шли за Коуди на стрельбище, которое Майлз Досон устраивал где-нибудь в стороне от фургонов.

После нескольких недель тренировок Августа больше не дрожала, когда вскидывала на плечо свой карабин. Она уже научилась стрелять, не позволяя ружейной отдаче бросать ее наземь, она могла стрелять не зажмуриваясь, и умела перезаряжать ружье.

К своему удивлению, она оказалась одним из самых метких стрелков среди женщин. Как только Августа поняла, что ее удивительные успехи не случайность, ее уверенность в себе возросла.

Теперь дни ее проходили в ожидании того момента, когда она встанет перед мишенью. Ей нравилось ощущать на плече вес ружейного приклада, ей доставлял удовольствие запах пороха, который висел в воздухе после выстрела. Каждый раз, когда Августа попадала в мишень, она дрожала от возбуждения. Она даже не возражала против того, чтобы потом почистить ружье, как настаивал Коуди. Имея карабин в своем фургоне и зная, как им пользоваться, она чувствовала себя смелой и сильной.

В Чейзити Августа считала себя чрезвычайно значительной и важной особой. Теперь она поняла, какой мелкой была ее гордыня. Пока правишь этими глупыми мулами, не остается ничего другого, как размышлять, и Августа много думала над словами Перрин. Ее значимость в Чейзити основывалась на высоком положении в обществе, но это положение — результат достижений ее предков и отца. Ее место в обществе не имело ничего общего с ее личными заслугами. Она и пальцем не пошевелила, чтобы заслужить уважение горожан, — просто родилась в семье Бойдов. Подобное открытие ошеломило Августу.

Теперь же с помощью Уэбба Коута она добилась реальных побед. Никогда она не будет больше ждать чьей-то помощи, чтобы причесаться, приготовить обед или постирать белье. Она научилась управлять фургоном, разводить костер, ставить палатку. А теперь сможет и защитить себя.

— Августа, ты ведь сможешь отстрелить наконечник от вязальной спицы! — Бути с трудом подняла к плечу свой тяжелый карабин. Она закрыла один глаз и прищурила другой, глядя вдоль дула, а оно медленно клонилось к земле.

— Нет, Сара — самый лучший стрелок, — заметила Августа. Ее целью было научиться стрелять так же метко, как Сара Дженнингс. — И Мем стреляет неплохо. И уж конечно, никто из нас не может так ловко орудовать чугунком, как ты.

Все на линии огня повернулись и посмотрели на Августу. Перрин первая не удержалась от смеха, потом засмеялись все.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь шутить, — улыбаясь, сказала Бути, зардевшись краской от удовольствия.

Августа заморгала. Боже правый! Она действительно сделала остроумное замечание. Все улыбались ей, и Бути тоже. В смятении она развернулась к мишени и спустила курок.

Только по чистой случайности она не пристрелила Коуди Сноу, который, не ожидая выстрела, метнулся к Уне Норрис. С бьющимся сердцем Августа обмахивала лицо руками, пытаясь отдышаться. Какая она идиотка — выстрелила, не успокоившись!

Коуди строго посмотрел на нее, петом повернулся к Уне. Он схватил дуло ее ружья и рывком направил его в небо. Теперь Августа заметила, что до того, как Коуди поправил ружье Уны, оно было направлено прямо в живот Перрин.

— Сколько раз можно вам повторять! Небо, земля или мишень. Черт побери, не надо целиться в человека, если не хотите его убить! — Он со злостью посмотрел на Уну. — Несчастный случай может стоить одной из вас мужа. Я говорил вам с самого начала. Орегонские женихи не возьмут в жены калеку. Они хотят иметь здоровых жен, без дырок от пуль.

Уна, побледнев, в упор взглянула на Коуди.

— Я устала от всех этих секретов и игр!

— Это не игра. И здесь нет никаких секретов. Куинтон вернется, и рассчитывайте на это!

Августа была удивлена — чопорная, невозмутимая Уна пустилась в пререкания со Сноу, глаза которого сверкали гневом. Подбородок Уны взлетел вверх, щеки ее то полыхали огнем, то бледнели. Нахмурившись, Августа вдруг вспомнила, как Уна разбила в припадке ярости ее чашку.

— Я не желаю стрелять. Я надеялась, что вы будете меня защищать!

Коуди холодно смотрел на ее горящие глаза и трясущиеся губы.

— Прекрасно, — коротко кивнул он. Потом взял из рук Уны карабин и подошел к женщинам, стоящим у линии огня.

— Когда Куинтон нападет снова, а он это непременно сделает, вот чего я хочу от вас, леди… Сара Дженнингс, Августа Бойд, Мем Грант и Перрин Уэйверли — наши лучшие стрелки. Я хочу, чтобы каждая из них находилась на одной из сторон четырехугольника под фургоном. Хильда Клам, Бути Гловер, Кора Троп и Тия Ривз будут заряжать ружья. Уна Норрис будет оказывать помощь раненым. Возражения есть? — спросил он, посмотрев в упор на Уну.

Ему никто не ответил.

— Отлично. — Коуди обвел глазами женщин, внимательно глядя, как они держат оружие. — На сегодня достаточно. Все свободны.

Уна развернулась и побежала мимо Августы к своему фургону. Августа смотрела на нее, вспоминая, что и сама еще недавно боялась огнестрельного оружия и тоже считала, что мужчины должны взять на себя ответственность за ее безопасность. Может быть, ей стоит переговорить с Уной и объяснить, какое это приятное ощущение, когда можешь сама постоять за себя.

Она обдумывала эту идею, пока чистила свой карабин, потом выбросила Уну из головы. Уна — угрюмое маленькое ничтожество.

Перед тем как вернуться к своему фургону, чтобы приготовить ужин, Августа бросила беглый взгляд на лица команды стрелков, размышляя, кто же из них подглядывал за ними с Уэббом. Хотя это было так давно, что, наверное, Уэбб был прав: эта любопытствующая не видела ее лица. Если бы шпионка видела Августу, эта история давно бы выплыла наружу.

Она начала уже чувствовать себя в безопасности и временами теряла бдительность. Почти дважды ее чуть было не засекли, когда она смотрела на Уэбба тоскливым взглядом. Сперва Мем, а потом эта заноза Кора.

Когда ее костер разгорелся достаточно жарко, она повесила котелок с супом над пламенем, налила в миску воды и вымыла руки и лицо. Ей нравилось как можно дольше тянуть время перед тем, как опустить подножку фургона, нравилось угадывать, что сегодня вечером оставит ей Уэбб. Иногда он оставлял дичь: кролика или кусок оленины — она прилично научилась готовить их. Время от времени он оставлял ей растопку для костра — щедрый дар. Дважды он оставлял ей маленьких деревянных резных зверушек, вытесанных из карликового дуба. Августа очень дорожила резным оленем и медведем, хотя подозревала, что это индейские штучки; она постоянно носила их в кармане, чтобы всегда иметь возможность коснуться их и подумать о нем во время долгого дня, проходящего в одиночестве.

Сегодня вечером она обнаружила букет диких люпинов. Подарки, которые чуточку облегчали ей жизнь, были предпочтительнее, но и букет тоже неплохо, решила она, размышляя, как же ей с ним поступить.

— Августа! — позвал голос Бути из сгущающейся темноты. — Ты пойдешь с нами к костру Копченого Джо на собрание?

Каждую пятницу Копченый Джо предлагал свой костер как место сбора. Кто-то рассказывал истории или читал вслух при свете пламени. Иногда они пели хором любимые песни. Иногда просто сплетничали или обменивались рассказами о своей жизни.

— Там будет Перрин, — напомнила Мем, выступая из темноты.

Известие о том, что Перрин тоже придет, повлияло на решение Августы.

— Спасибо, но думаю, что я останусь у себя и пораньше лягу.

Несомненно, она должна быть благодарна Перрин. Но Перрин Уэйверли все-таки была шлюхой, соблазнившей ее отца, а Августа не могла ей этого простить. Чувства благодарности и ненависти вели между собой постоянную войну. Самое простое — избегать тех мест, где может оказаться Перрин.

Почистив чугунок и миску, Августа, сидя у костра, починила порвавшийся подол, подготовила посуду для завтрака. Затем вытащила палатку из фургона и натянула ее на колышки, которые вбила еще раньше. Постелив себе постель, она возвратилась к затухающему пламени и стала прислушиваться к пению, доносившемуся от костра Копченого Джо.

Тяжко вздохнув, она вскинула голову и взглянула на луну, вспоминая узенький серпик, который висел в небе в ту ночь, когда Уэбб поцеловал ее. Глаза ее закрылись, линия губ смягчилась. Все подробности той давно прошедшей ночи были свежи, как воздух, который она вдыхала. Словно это случилось вчера.

Тихий стон сорвался с ее губ. Августа опустила голову. Что она собирается делать? Ночи для нее были пыткой — она желала мужчину, с которым средь бела дня отказывалась говорить. Их отношения не были ясны до ультиматума Коуди — она должна научиться всему за одну неделю. Теперь их отношения с Уэббом усложнились, от чего в ее голове все путалось, когда она пыталась разобраться в своих чувствах.

Днем Уэбб казался замкнутым и ко всему безразличным. Когда он обращался к ней, голос его становился холодным, взгляд — ничего не выражающим. Но почти каждый вечер он оставлял ей маленький подарок. Он больше не заговаривал с ней с той ночи, когда учил ее, как развести костер и устанавливать палатку. Но она чувствовала его присутствие, а тут еще эти подарки…

Августа понимала, что Уэбб специально не замечает ее, потому что уважал ее желание. Но чем больше Августа думала о нем, тем сильнее хотела встречи с ним наедине. Возможно, он украдет у нее еще один поцелуй. Она мечтала, потакая своим новым фантазиям, что, возможно, у них будет тайная романтическая связь до конца путешествия. Только поцелуи, ничего больше, и они будут абсолютно благоразумны, и никто и никогда не раскроет их тайну.

Безобидное развлечение, о котором никто больше не узнает, добавит немного пикантности путешествию и разрушит монотонность ее дней. Воспоминания о нескольких поцелуях Уэбб будет лелеять всю жизнь, а она удовлетворит свое любопытство и преспокойненько выбросит его из головы. Позволяя ему время от времени целовать себя, она просто отблагодарит его за то, что он помог ей остаться в караване.

Августа слышала песни, доносящиеся от костра Копченого Джо. Уэбб редко присоединялся к ним. Скорее всего он сейчас с мужчинами, охраняющими фургон с оружием.

Ей нужно пойти в этом направлении. Она станет расспрашивать его о переправе, которая планируется на завтра, и незаметно уведет его от других мужчин. Они пойдут в жаркую темную ночь вместе. Возможно, руки их соприкоснутся, возможно, он заключит ее в объятия и прижмет к своему великолепному телу.

О Господи, она вся горит от страсти к нему! Она так страстно желает его!

Он отказался отойти от группы мужчин, охранявших фургон с оружием. Августа дважды невнятно пробормотала свой вопрос и поворачивалась лицом к темноте, подергивая кисточки на своей шали, всячески намекая Уэббу, чтобы он следовал за лунным светом, мерцавшим в ее волосах. Но Уэбб стоял, прислонившись к колесу фургона, и просил ее повторить вопрос.

С горящим лицом, досадуя на то, что он привел ее в замешательство, Августа растворилась в тени, там, где свет костра превращался в темноту. Она все еще надеялась смутить его: она расскажет о его маленькой игре, чтобы отплатить ему за то, что он поставил ее в неловкое положение.

— Я пришла поблагодарить вас, мистер Коут, за вашу помощь, — выпалила Августа. — И за подарки.

Гек Келзи и один из новых погонщиков слышали каждое ее слово. Они расскажут всем, что полукровка-индеец делал тайные подарки белой женщине.

Теперь ей и самой казалось, что его подарки являлись наглостью с его стороны. Августа не отрываясь смотрела на его высокие скулы и мощные плечи; она почувствовала, что ее губы задрожали, почувствовала жаркую волну, захлестнувшую ее. Августа ненавидела его за то, что он вызывал в ней приступ желания, за то, что, увидев его, она трепетала. Это ужасно! У нее голова идет кругом от любви к дикарю.

— Не следует трусливо прятаться за моим фургоном, словно змея. Вы можете предложить свою помощь открыто. — Отчаянное желание наказать его окрасило ее слова сарказмом. — Все знают, что я никогда не унижу себя фамильярностью с полукровкой. И сомневаюсь, что вы осмелитесь оскорбить меня: ведь стоит мне только крикнуть, как прибегут полдюжины мужчин, чтобы убить вас, если вы прикоснетесь своими грязными руками к белой женщине.

Свет костра озарил точеные черты Уэбба, застывшего у колеса фургона. Его черные глаза смотрели на Августу с таким презрением, что она, задохнувшись, отступила назад.

Она ощутила приступ тошноты. Все было не так, как ей думалось. Она хотела найти его не затем, чтобы заставить возненавидеть себя, — она пришла в надежде пройтись с ним под луной, страстно желала задохнуться в его объятиях. А вместо этого, испугавшись, набросилась на него. Но испугалась чего? Отказа, который читала в его взгляде? Но это же смешно!

Губы Уэбба скривились в усмешке, голос его прорезал ночь словно острый нож.

— Вы заблуждаетесь, мисс Бойд, — холодно проговорил он. — Я никоим образом не помогал вам. Я не дарил вам подарков. Я не прятался в тени вашего фургона.

Гек Келзи и новый погонщик медленно подошли к костру, переводя взгляд с Августы на Уэбба. Гек явно волновался, слушая перебранку между Августой и Уэббом.

— Вы лжете, — невозмутимо заявила Августа. Она даже обрадовалась, что события разворачивались именно таким образом. Ей необходимо было напомнить себе, что все индейцы — лгуны и, как бы это глупо ни звучало, будут лгать, отрицая все на свете, даже такие приятные вещи, как подарки.

— Неужели вы думаете, что я не узнала ваш акцент в ту первую ночь? — с вызовом спросила Августа.

Темные волосы Уэбба разлетелись по плечам, когда он повернулся к Геку Келзи.

— Здесь есть только один человек, который может подражать моему голосу. Черт побери, твоя работа, Келзи?

Гек откашлялся и нерешительно улыбнулся Августе.

— Простите, мадам. Я знал, что вам нужна помощь, и я просто подумал, что вы прислушаетесь к советам мистера Коута, а меня не захотите слушать. Поэтому я просто… Это только… в первые два дня я притворялся Уэббом. Ну, что касается подарков… то они от меня.

— От вас?! — Августа в ужасе уставилась на Гека. Значит, это Гек Келзи — он прошел с ней рука об руку через все препятствия, которые она должна была преодолеть, чтобы выжить! Гек Келзи оставлял ей маленькие подарки! В голове у Августы все смешалось; она старалась припомнить, не говорила ли она чего-нибудь о той давно минувшей ночи в тополях и о поцелуях, которые отдала Уэббу. Но Августа была слишком расстроена, чтобы вспомнить о том, что говорила.

Густой голос Уэбба перебил невнятное бормотание Гека:

— Можете быть спокойны, мисс Бойд, я никогда больше не приближусь к вашему фургону. Я совершенно не нуждаюсь в вашем обществе.

Он пристально посмотрел на нее. Губы его скривились в усмешке. Потом он резко повернулся, и темнота поглотила его.

Заламывая руки, Августа пыталась не смотреть на Гека и на погонщика, который разглядывал ее с явным любопытством. Она смотрела в ту сторону, куда ушел Уэбб. Ей хотелось, чтобы он вернулся, чтобы остался шанс начать все сначала. Все произошло совсем не так. Почему ее прекрасные фантазии обрели такой ужасный поворот? Слезы отчаяния капали с ее ресниц.

— Мисс Бойд! — Гек Келзи снял шляпу и смущенно улыбнулся. — Могу я проводить вас к вашему фургону?

Она отшатнулась от него:

— Оставь меня одну… ты… предатель! Кузнец! Не смей больше разговаривать со мной!

Подобрав юбки, Августа опрометью бросилась в свою палатку. Сердце ее стучало так, что она подумала: оно вот-вот разорвется у нее в груди. Сложив на груди руки и смаргивая горячие слезы, она уставилась на крышу палатки.

Это был Гек Келзи, кузнец… Значит, это он помогал ей, он оставлял ей сувениры на память о своей привязанности. Не Уэбб! Не тот мужчина, о котором она думала день и ночь, не тот мужчина, по которому она тосковала, о котором мечтала, которого ежеминутно желала.

Рыдая, она поняла, что ею увлекся кузнец, а полукровка-индеец ее отверг. Она чуть было не задохнулась от истерических слез. Поколения Бондов нашептывали ей в уши слова презрения.

Они разбили лагерь под тенью кедров, рядом с горячими источниками, и все пошли взглянуть на маленький гейзер, пыхтевший на берегу реки.

— Какая роскошь! — вздохнула счастливая Бути. — Не нужно греть воду для чая, я просто наберу кастрюлю кипящей воды из этой лужицы. — Она подняла свою кружку, глядя на Мем.

Мем рассмеялась, вытащила шпильки из своих волос, чистых и блестящих — она уже искупалась, — и начала заплетать волосы в косу.

— Я была бы счастлива остаться тут, — сказала она. — Только подумай. Горячая вода круглый год, небольшой гейзер вместо фонтанчика во дворе и роскошные кедры. Красота!

Выпив чаю, Бути сполоснула свою чашку, потянулась и подавила зевок.

— Я хочу тебе кое-что сказать. Ты помнишь тот день, когда сбежала Джейн?

Мем закатила глаза, затем наклонилась, чтобы сгрести в кучу золу кострища. Приготовив продукты для завтрака, она закрыла полог фургона.

— Как я могу забыть?

— Мы говорили о мистере Коуте в тот день, помнишь?

Мем устало вздохнула.

— Да, припоминаю.

Бути внимательно посмотрела ей в лицо.

— Ты все еще встречаешься с мистером Коутом у костра Копченого Джо каждую ночь?

— Не каждую, — ответила Мем.

Оглядевшись и убедившись, что никто не может их подслушать, Бути подошла к Мем поближе и прошептала:

— Я знаю, ты поехала в это путешествие в поисках приключений. Ну, возможно, мистер Коут — самое большое твое приключение. Я просто хочу сказать, что… если… — Щеки ее заалели. — Ну, можно сделать так, что мистер Сейлз никогда не догадается, что у тебя был кто-то еще до него. Я, как женщина, бывшая замужем, могу дать тебе в этом деле совет.

— Бути Грант Гловер! Ты меня насмешила! — Мем уставилась на сестру. — Я правильно поняла? Ты дала мне разрешение на романтическое свидание?

— Конечно, нет! — Бути вытянулась во весь свой маленький рост. — Я только хотела сказать, что, если разразится катастрофа, я тебя не оставлю. — Мотнув головой, она опустилась на колени и полезла в палатку. Полог возмущенно захлопнулся за ней.

Мем широко улыбнулась. Она вдруг почувствовала его присутствие, и улыбка сменилась на ее лице выражением ожидания. Отвернувшись от угольев костра, Мем дала глазам привыкнуть к темноте и сразу увидела его — он стоял у кедра. Она гадала: как долго он тут находился, наблюдая за ней своими черными, все понимающими глазами? Иногда Мем удивлялась тому, что могла доверять свои маленькие секреты этому человеку — все секреты, кроме одного, который хранила в своем сердце. Но, возможно, он знал и этот секрет — знал, что она его любила.

Последнюю неделю Мем не так часто видела Уэбба. Между фортом Бриджер и источниками они сделали несколько тяжелых переправ через ручьи. Кроме того, Уэбб обычно ехал впереди каравана, высматривая удобные места для лагеря, а также следы банды Куинтона. И в тот единственный раз, когда они встретились у костра Копченого Джо на прошлой неделе, Мем тотчас же поняла: что-то изменилось.

В первый раз разговор у них не клеился. По его взгляду она не могла догадаться, о чем он думает. А когда она поднялась, чтобы уйти, он тоже встал, пристально глядя на нее, словно чем-то озадаченный. Потом он сказал слова, которые Мем никак не ожидала услышать от мужчины:

— Ты такая красивая.

Когда она поняла, что он не шутит, она так разволновалась, что поспешила уйти.

Но с той ночи Мем не могла больше думать ни о чем другом.

Подавив вздох, размышляя о том, что они скажут друг другу, Мем приподняла юбку и пошла в темноту прочь от затухающих угольев. Запах кедра донесся до нее еще до того, как она его увидела. Она почувствовала руки Уэбба на своих плечах и услышала, как он шепотом произнес ее имя. Ее сердце распахнулось ему навстречу.

Мем не колебалась. Это было так естественно — наконец-то оказаться в его объятиях. Она, закрыв глаза, прислушивалась к биению его сердца, которое билось в унисон с ее сердцем, она вдыхала свежий запах его волос и кожи. Мем так долго представляла себе этот момент, что даже удивилась — уж не почудилось ли ей все это?

— Мем, — сказал он, дыша в ее огненные волосы. — Моя красавица Мем.

Ее сердце старой девы затрепетало. По причинам, которых Мем никак не могла понять, сегодняшняя ночь вдруг обратилась в сказку, в которой свет звезд, кедры и этот необыкновенный мужчина принадлежали только ей. Завтра она превратится в обычную непривлекательную барышню и, возможно, поймет, что придумала все это. Но сейчас ночь была волшебным сном, и Мем не хотела просыпаться.

Она коснулась ладонями его лица, заглянула в глубину его глаз, потом приподнялась на цыпочки и бесстыдно прижала свои губы к его губам. В то же мгновение она почувствовала напряжение его плоти и ответный жар в собственных чреслах. Вот, оказывается, что ощущают двое, когда чувствуют зов желания друг к другу. Это как летняя гроза, как электрический ток, идущий по коже, воспламеняющий все тело. Руки Уэбба, сомкнувшиеся вокруг ее талии, вызвали в ней трепет; у Мем перехватило дыхание.

Когда их губы разомкнулись, Уэбб долго смотрел в ее светящиеся мягким светом глаза. Улыбнувшись, она снова поцеловала его, поцеловала нежно и доверчиво. И вдруг приняла решение.

— Да, — прошептала она. — Да, Танка Тункан.

— Ты уверена? — произнес он хриплым голосом, едва оторвавшись от ее губ. — Ты хорошо об этом подумала? О нас?

— Я никогда ни в чем не была так уверена.

Не важно, что уготовило для нее будущее, какие радости и какие горести. Мем знала только одно: если она не последует велению своего сердца сейчас, сегодня ночью, то потом до конца своих дней будет жалеть, что у нее не хватило храбрости. Когда она состарится, то будет согревать себя воспоминаниями об этой волшебной ночи и об этом мужчине.

Взяв ее за руку, Уэбб снова заглянул ей в глаза и повел в кедровую рощицу, прямо к освещенному звездным светом водоему, согреваемому горячими источниками. Когда Мем поняла, что он собирается делать, она тихонько рассмеялась.

— Сегодня ночь волшебная, — тихо сказала она, ее пальцы неловко расстегивали крючки на лифе платья. — Сегодня мы можем говорить, что нам вздумается, делать, что хочется. Завтра все будет забыто.

— Нет, — хрипло произнес Уэбб, крепко прижимая ее к груди и целуя так страстно, что она едва не упала в обморок словно школьница. Нежно трепетной рукой он распустил ее косу и расправил огненно-рыжие волосы по плечам. — Сегодняшнюю ночь мы будем помнить всегда. Сегодняшняя ночь — это обещание, клятва. Неужели ты думаешь, что я так плохо тебя знаю, что буду доволен всего лишь одной ночью с тобой? Что я так мало тебя уважаю? Так мало тебя люблю?

Мем пошатнулась; ей показалось, она вот-вот лишится чувств.

— Любишь меня? — Ее пальцы впились в его плечи. — Уэбб, пожалуйста. Не нужно так шутить. Я не переживу, если…

Он прикрыл ее губы кончиками пальцев и еще крепче прижал к себе.

— По обычаям народа моей матери мужчина клянется в своей любви, омывая тело своей любимой в ручье. Если женщина разделяет его чувства, он отдает ей свое сердце вместе со своим телом. — Уэбб накрыл ладонями ее груди, и Мем показалось, что выцветший ситец растаял под его руками. — Ты войдешь со мной в пруд, Женщина, Которая Хочет Познать Мир? — Он поцеловал ее в лоб. — Если ты сделаешь это, ты поклянешься быть моей сегодня и всегда.