Допросив злоумышленников, атабек Мухаммед понял, что хозяин дома и его дочь ни в чем не виноваты. Ему стало стыдно за то, что он отдал приказ взять их под стражу.
      - Где девушка и ее родные? - спросил он кешикчи-баши.
      - Они у себя. Я поставил у двери их дома часового и велел никого не выпускать.
      - Вернуть им свободу! За злодеями смотрите получше, раненые не должны умереть, иначе мы потеряем ключ к разгадке этого преступления.
      Оставшись один, атабек лег. Но мысли не переставали одолевать его. Он думал о храброй девушке: "Интересно, какое у нее лицо? Красива ли она?.." В ушах его не переставал звучать ее голос: "А еще зоветесь Джахан-Пехлеваном!"
      Атабек сказал себе: "Если азербайджанцев рождают такие храбрые матери, мне ни за что не победить их!"
      До самого рассвета он ворочался с боку на бок, с нетерпением поглядывая на окна: скоро ли настанет день? Ему хотелось поскорее увидеть свою спасительницу. Но ведь она может и не появиться, - разве он не ответил злом на добро?
      Когда-рассвело, он встал, умылся, отпер дверь своей комнаты.
      Вскоре пришла хозяйская дочь и принесла завтрак.
      Атабек краем глаза поглядывал на нее. Девушка не казалась сердитой.
      - Я хотел бы узнать твое имя, - сказал он.
      Она исподлобья бросила на атабека лукавый взгляд.
      - Если хекмдар начнет расспрашивать всех девушек Азербайджана, как их зовут, у него не останется времени заниматься государственными делами.
      - Не сравнивай себя с другими девушками. Во-первых, я уже около месяца живу в вашем доме и пользуюсь вашим любезным гостеприимством. Во-вторых, ты спасла меня от смерти.
      - Мое имя очень непохоже на меня, поэтому мне неловко произносить его.
      - Как видно, у тебя некрасивое имя, потому что ты сама весьма пригожа.
      Девушка стыдливо потупилась.
      - Меня зовут Гёзель*,- сказала она.
      ______________
      * Гёзель - буквально: красавица.
      Атабек пристально посмотрел на нее.
      - Ты и впрямь красавица.
      Гёзель расстелила скатерть, поставила на нее завтрак и осталась в комнате прислуживать хекмдару.
      - Сядь, пожалуйста, в кресло напротив меня, - попросил атабек.- Иначе я не притронусь к еде.
      Гёзель исполнила его просьбу.
      Атабек ел медленно, растягивая время, ибо знал: едва он позавтракает Гёзель уйдет. А он этого не хотел. Кто знает, увидит ли он ее во время обеда? Ведь каждый раз ему прислуживают разные девушки.
      После завтрака атабеку предстояло принять своих военачальников, тем не менее он не спешил, стараясь подольше побыть наедине с девушкой.
      Гёзель чувствовала это, так как атабек не спускал с нее глаз и почти не притрагивался к еде. В рассеянности он сдабривал солью и перцем сладкие блюда.
      Девушка, наблюдая за ним, посмеивалась в душе. Он же продолжал пожирать ее глазами.
      Гёзель была высока, стройна, изящна; нежные алые губы походили на лепестки гранатового цветка; большие круглые глаза смотрели спокойно и строго; на белом лице выделялись румяные щеки; черные, как ночь, волосы отливали агатовым блеском.
      Атабек Мухаммед с каждой минутой все больше пленялся красотой и обаянием девушки.
      - Как ты не побоялась выйти во двор так поздно ночью? - спросил он.
      - Я шла за дровами в сарай. Отцу нездоровилось, и надо было протопить печь в его комнате.
      - А как сейчас чувствует себя твой отец?
      - Спасибо атабеку, с того момента, как нас взяли под стражу, он сразу же выздоровел.
      - В жизни все бывает. Я очень благодарен тебе. Ты отвела от меня руку убийцы.
      - Вы не должны благодарить меня. Я лишь исполнила свой долг. Дело вовсе не в том, что вы хекмдар. Таков обычай нашего народа: хозяин дома обязан охранять жизнь своего гостя.
      Если бы вы находились в другом месте, возможно, я не защитила бы вас.
      - Почему?! Неужели, вы не любите своего хекмдара?
      - Но ведь и хекмдар не любит наш народ,
      - Кто сказал тебе такое?
      - Об этом мне поведали разоренные деревни, сожженные дома, испепеленные хырманы, разграбленные города, растоптанные поля. Вот доказательства тому, что хекмдар не любит
      азербайджанцев! Вспомните, ведь вы приказали взять под стражу меня и моих родителей за то, что я спасла вам жизнь!
      Атабеку сделалось неловко.
      - Не следует обижаться на меня, - сказал он. - Хекмдар не должен верить каждому. Согласись, враги могли подослать ко мне девушку, заманить во двор и там умертвить. В подобных случаях нужна осторожность. Прошу тебя, забудь мою неучтивость. Ты поступила самоотверженно и благородно. Я велю позвать твоих родителей и буду просить у них прощение. Мне до конца жизни не забыть того внимания и гостеприимства, которые я познал в вашем доме. Но главное, я никогда не забуду милой девушки - юной хозяйки этого дома. Расстаться с ее красотой, с ее благородным лицом - для меня так же трудно, как расстаться с короной и троном.
      Гёзель молчала. Казалось, она даже не слышит слов хекм-дара.
      - Неужели тебя не радуют мои слова? - спросил атабек. - Разве тебе неприятно получить от меня высокую награду? Неужели ты не хотела бы прославиться на весь мир?..
      Девушка с бесстрастным лицом убирала со скатерти еду.
      - Человек может быть счастлив и без всего этого, - сказала она. Что может быть милее родного дома?.. Лучшей наградой каждому является его труд.
      - Ты заслужила гораздо большую награду.
      - Возможно, я достойна какой-то награды, но вы недостойны награждать ею меня. Хекмдар должен понимать: награду можно принять не от каждого. Как может принять от вас награду девушка, которую вы несколько часов назад заподозрили в предательстве, в стремлении убить вас?! Поймите, если бы она пришла к вам ночью с этой целью, ей не надо было бы завлекать вас во двор. Она умертвила бы вас, едва вы открыли дверь, и никто ничего не узнал бы.
      - Неужели ты не раскаиваешься в своей дерзости? Вспомни, ты нагрубила мне!..
      - Человек не может раскаяться в том, что было сказано сознательно.
      - Скажи, кто дал тебе имя Гёзель? Оно очень подходит к тебе. Но как можно было угадать в новорожденной крошке будущую красавицу?!
      - Этим именем меня назвали мои родители. Тут нечему удивляться. Они крестьяне и хорошо знают, что сеют и что жнут.
      - Ты - красива, и характер твой мне нравится. Но ответь все-таки, как наградить тебя? Почему ты не хочешь порадовать своего хекмдара?
      - Я уверена, хекмдар не пожелает наградить меня тем, что я попрошу, ибо мое желание идет вразрез с его стремлениями.
      - В моей власти сделать все. Проси что угодно! Я могу принести в жертву тебе даже свои стремления!
      - Хорошо, тогда я прошу, чтобы хекмдар со своей армией вернулся назад. Впереди - зима. Надо дать народу мир и покой. Ваша армия уже второй раз в этом году разоряет нашу родину. Пожалейте народ! Это будет награда и мне и моему народу. Во власти ли хекмдара сделать так?
      - Я иду покарать вероломных и тем самым дать народу мир и покой.
      - Очень странно, почему тогда хекмдар выступил в поход в окружении вероломных? Вы дали им такую власть, что они осмелились посягнуть на вашу жизнь. Как могут хорошо относиться к народу те, кто способен убить своего хекмдара?
      Слова Гёзель заставили атабека призадуматься. Он начал понимать, что живет среди славного народа - смелого, честного, непреклонного.
      Очнувшись от размышлений, атабек Мухаммед сказал:
      - Да, я обидел и тебя, и твоих родителей. Прошу у вас прощения. Но я не мог знать, что ты так умна и красива!
      Гёзель задорно улыбнулась:
      - Мне кажется, хекмдар, лучше все знать, чем не знать.
      - Когда не знаешь, тебя терзает любопытство, а узнаешь - печаль.
      - Хекмдару следует печалиться не о какой-то безвестной девушке, а о своих подданных. Красота одной девушки не может украсить весь ваш салтанат. Заботьтесь о красоте своего государства! По-моему, элахазрет, вы противник красоты. Разорить Азербайджан, который славится своей дивной природой,разве это не преступление против красоты? Можно ли назвать приверженцем прекрасного хекмдара, который позволил копытам коней растоптать рай, созданный природой между Араксом и Курой?!
      - Я хочу поговорить с твоим отцом. Ты не против?
      - О чем, интересно?.. О разорении Азербайджана?
      - О, нет, разговор пойдет о его красивой дочери.
      - Какой смысл решать с моим отцом вопросы, имеющие отношение ко мне? И потом, неужели хекмдар пришел сюда с большим войском только для того, чтобы заниматься всякими пустяками?
      - Разве ты имеешь право самостоятельно распоряжаться своей судьбой?
      - Все люди имеют на это право! Однако иногда оно отнимается у них законами, идущими вразрез с личной свободой человека.
      - Кто воспитывал тебя?
      - Моя мать.
      - Она образованна?
      - Да, и образованна и воспитанна.
      - Из какой она семьи?
      - Не знаю, как бы вам объяснить, кого назвать... Какие семьи в Азербайджане вы знаете? У вас есть знакомые среди наших поэтов, литераторов, просвещенных людей, знаменитых героев?
      - Из поэтов Азербайджана я знаю Низами, Хагани, Абульуллу, из духовенства - хатиба Гянджи, из ученых - Сулеймана Ибн-Баракани, из героев Фахреддина...
      "Фахреддин приходится мне дядей по матери!" -- едва не вырвалось у Гёзель, но она сдержалась, решив пока умолчать об этом.
      - Интересно, чем хекмдар. собирается наградить меня?
      - Своей короной, более ценной, чем короны Кейгубада и Фридуна.
      Девушка усмехнулась.
      - Мне кажется, хекмдар слишком переоценивает свою корону. По-моему, она не столь ценна, сколь тяжела.
      - Я возведу тебя на свой трон, более величественный, чем трон Джемшида.
      - Разве элахазрет не знает стихотворения Низами, посвященного падишахам?
      - Какого стихотворения?
      -Стихотворения, которым он пытается пробудить падишахов от сна невежества. "Эй, хекмдар! - пишет он. - Не кичись своими троном и короной, ибо конь смерти всегда стоит оседлан. В тени всякого трона скрывается гроб".
      - Неужели ты не была бы горда, если бы тебя полюбил хекмдар, владеющий частью мира?
      - Смотря по обстоятельствам. Я гордилась бы такой любовью, если бы этот хекмдар держал в руках часть мира благодаря силе своего ума, а не силе своих аскеров. Но как гордиться победами, добытыми ценой крови и жизней сынов народа? Хекмдар опирается на силу народа.
      - Я сам пехлеван! Еще не было случая, чтобы кто-нибудь победил меня в единоборстве. Человек, полюбивший тебя, никому пока не сдавал своего меча. Я не просто пехлеван, я - всемирно известный пехлеван.
      - Я разрешу любить меня, но у меня есть условия... Одного вашего геройства для меня недостаточно.
      - Скажи, каковы твои условия? Я раб твоей красоты, прекрасная девушка!
      - Тот, кто любит меня, должен любить и мой народ. Человек, которому я отдам свою руку, не может быть врагом моего народа. Поймите, ведь я родилась на этой земле, среди этих
      людей! Хекмдару следует знать наш обычай: человек, давший слово и нарушивший его, становится нашим заклятым врагом. Как быть в том, случае, если вы нарушите обещание?..
      - Тогда у тебя будет право наказать меня. А теперь я хочу вызвать твоего отца и поговорить с ним.
      Гёзель ничего не ответила, и атабек истолковал ее молчание как согласие. Девушка думала, что, используя чувства атабека к ней, ей удастся спасти родину от разорительной войны и она поможет своему народу зажить счастливой, мирной жизнью.
      Собрав посуду и свернув скатерть, она вышла.
      Атабек Мухаммед вызвал своего катиба Кичик-Бугу.
      - Лучше охраняйте пойманных злодеев! - приказал он. - Я не верю тому, что это покушение организовано моим братом Кызыл-Арсланом. Тут чувствуется чья-то другая рука. Что касается девушки, спасшей мне жизнь, я хочу отблагодарить ее самой наивысшей наградой. Гёзель и красива, и смела, и умна. Она вполне достойна быть женой хекмдара. Такая женщина родит храброго наследника.
      Кичик-Буга улыбнулся:
      - А мелеке?
      - Мелеке так и останется мелеке. Гёзель не тщеславна. Мне кажется, я только с ней познаю радость семейного счастья. Гёзель искренна и откровенна. С такой девушкой очень легко договориться, ее нетрудно понять. А моя мелеке коварная женщина. Никогда не знаешь, чего она хочет. Откровенно говоря, я боюсь ее. Мне следует опасаться ее козней. Ступай, позови отца девушки.
      Кичик-Буга ушел.
      Атабек Мухаммед размышлял: "Да, Гёзель крестьянская девушка, но характером и воспитанием она во сто крат превосходит Гатибу. Я обладаю короной, а Гёзель способна украсить ее. Если я - знаменитый на весь мир пехлеван, она - редкой красоты и ума девушка. Я могу завоевать весь мир, а она способна завоевать того, кому мир покорится. От моей меткой стрелы никто не спасется, но я сам не мог спастись от стрелы ее чар. Мой непобедимый меч прославился на всем Востоке, а ее язык - острее любого меча, он способен рассечь даже каменное сердце. Ее брови - лук, ресницы - стрелы. Я много пролил крови на свете, но и ее красота может стать причиной кровопролития. В сокровищнице какого падишаха найдутся такие жемчужины, как ее зубы, такие яхонты, как ее губы?! В чьем саду созреет яблоко, способное соперничать с бело-розовым цветом ее щек?!..
      Мысли не давали атабеку покоя: "Кто знает, может, эта встреча предвестник большого счастья?" - сказал он себе и, поднявшись с кресла, заходил по комнате.
      Кичик-Буга ввел отца Гёзель - Джанполада.
      Хозяин дома поклонился.
      Атабек Мухаммед ответил на его приветствие и сказал:
      - Присаживайся, старик!
      Джанполад хотел сесть у порога, но хекмдар, взяв его под руку, подвел к креслу, в котором недавно сидела Гёзель, и усадил в него.
      Кичик-Буга удалился.
      - Я позвал тебя по двум причинам, - заговорил атабек. - Во-первых, хочу выразить тебе свою признательность, во-вторых, - извиниться. Твоя дочь спасла меня от смерти, и я благодарен ей за это. Я в большом долгу перед твоей семьей. А извиниться я должен за то, что этой ночью велел взять вас под стражу. Ты прожил долгую жизнь и знаешь: что только ни случается на этом свете! Порой, попав в беду, человек теряет способность правильно оценивать события и не может сразу отличить друга от врага. Ночное происшествие заставило меня врасплох и сбило с толку.
      - Хекмдар говорит правильно, - согласился Джанполад,- однако извиняться за случившееся не стоит. Вы велели взять нас под стражу, а теперь переживаете из-за этого?.. Я понимаю, хекмдар не испытал на себе, что значит тюрьма, но мы, крестьяне, привычны к неволе. Каждый месяц серхенги* хекмдара отправляют в тюрьму сотни аранских крестьян. Что касается спасения нашего уважаемого гостя от смерти, это наш долг, наша святая обязанность, завещанная нам предками. У нашего народа, уважаемый элахазрет хекмдар, есть один обычай: человек, в доме которого с гостем произошло несчастье, теряет уважение всех, и на его воротах вешают колючку. Колючка на воротах означает, что гостю в этот дом входить опасно. Такой крестьянин теряет право называться гражданином деревни, теряет право принимать участие в жизни общины, теряет уважение джамийета**.
      ______________ * Серхенг - чиновник по сбору налогов. ** Джамийет - общество, здесь - односельчане.
      Атабек Мухаммед решил, что настал удобный момент заговорить о своем деле.
      - Я уже много дней убеждаюсь в том, какой вы благородный и гостеприимный народ, - начал он. - Подобного гостеприимства я не встречал ни в одном из подвластных мне государств. В благодарность за такое сердечное отношение ко мне я хочу осчастливить твою дочь, приобщив ее к роду Эльдегеза.
      Намерение атабека Мухаммеда не обрадовало Джанполада.
      - Великий хекмдар, - сказал он, - вы властны распоряжаться нашим добром и нашими жизнями. Смеем ли мы, ваши слуги, ослушаться высочайшего приказа? Однако у меня нет права решать судьбу своей дочери.
      - Почему? - удивился атабек. - Разве ты не ее отец?!
      - Выслушайте меня, владыка нашего добра и наших жизней! Пока ребенок не достиг совершеннолетия, мы родители, занимаемся его воспитанием. Но как только он становится совершеннолетним, его судьбой распоряжается община.
      - Какая-такая община?
      - У нас есть четыре аксакала*. Они властны решать такие дела.
      ______________ * Аксакал - седобородый старец, почетное лицо.
      - Аксакалы назначаются местными властями?
      - Нет, их избирает община.
      - Разве вы не признаете местной власти? Кто у вас собирает налоги?
      - Налоги местным властям передают эти самые аксакалы.
      - А кто вершит правосудие, кто наказывает?
      - Кого же наказывать, если у нас в деревне нет обмана, воровства, лжи, насилия, убийств и обид?
      - Гм, ну а кто призван карать в том случае, если, допустим, кто-нибудь позарился на чужую землю или отвел воду с поля соседа на свой участок?
      - Здесь нет чужой земли. И вода, и сады, и поля - все это народное добро.
      - То есть как это - народное добро?
      - Да, народное добро. Поля, сады, виноградники - все общее. Мы работаем на земле сообща.
      -- А урожай?..
      -- Урожай принадлежит всей деревне. У нас общие амбары, общие продукты. Мы живем в одинаковых домах. Вещи, которые вы видите в этом доме, есть у каждого крестьянина.
      - А кому принадлежит дом, в котором живу я?
      - Всей общине и мне также. У нас каждый член семьи должен иметь свою комнату. В нашей семье три человека, и у каждого отдельная комната. Кроме того, у каждой семьи есть еще две комнаты - для гостей. Нашим девушкам запрещено выходить замуж за чужаков и уезжать на чужбину. Они должны выходить замуж за парней из нашей же деревни. Если, случается, девушка полюбит парня из другой деревни, парень должен принять обычаи и законы нашей деревни. Но и это дело непростое. Аксакалы обязаны подробно узнать родословную жениха. Если он или кто-нибудь из его родственников совершили в жизни что-либо дурное, то аскакалы не принимают парня в нашу деревню и не разрешают ему жениться на нашей девушке. То же самое касается и наших парней. Если парень полюбил девушку из другой деревни и хочет привести ее в свой дом, аксакалы проверяют, насколько эта девушка честна, благородна и воспитанна, и лишь после этого она имеет право жить в нашей деревне. Именно поэтому я не могу нарушить наш обычай и пообещать элахазрету свою дочь. Я боюсь потерять право называться гражданином этой деревни. Мне кажется, элахазрет сам не пожелает сделать меня несчастным на закате моих дней.
      Удивленный атабек призадумался. То, что он видел в этой деревне, и то, что сейчас услышал от отца Гёзель, больше походило на забавный сон, чем на реальность.
      "Любопытный народ! - думал он. - Необычные, интересные люди!.."
      - Кто обучает ваших детей? -- спросил он. - Много ли в деревне духовных лиц?
      - У нас нет совсем духовных лиц, ибо в них нет надобности. Все, что они могли бы нам сказать, уже сказано нашими предками. У нас никто не грешит, поэтому некого пугать муками ада. Если ад действительно существует, нам он совсем не страшен.
      Атабек Мухаммед усомнился: "Похоже, что жители деревни Джанполад вовсе не мусульмане!"
      - А как у вас с верой? - спросил он.
      - Мы считаем себя учениками Ахи Фарруха Зенджани и признаем только его учение о братстве.
      - Значит, вы не мусульмане?!
      - Нравы и обычаи заменяют нашему народу религию. А нравы наши основываются на идее братства, провозглашенной Ахи Фаррухом. Все наше внимание обращено на мирские дела. Мы очень любим искусство, музыку, поэзию, наши идеалы - искренность, верность, правда.
      "Все это есть вера и религия, - думал атабек Мухаммед.- Однако это не может явиться препятствием моему намерению". - И он опять перевел разговор на Гёзель.
      - Сказаное тобой не способно помешать моему желанию оказать честь вашей семье. Меня заинтересовала ваша жизнь. Позвольте мне, я вместе с вами приму в ней участие.
      Джанполад по-прежнему хотел, чтобы хекмдар отказался от его дочери.
      - Я уверен, когда элахазрет узнает характер и нрав Гёзель,он отступится от своего желания, - сказал он. - Действительно, наша дочь красива, но вы не уживетесь с ней. С Гёзель трудно создать семью. Она не пожелает подчиняться мужу. Гёзель - девушка с мужскими замашками. Она любит верховую езду, владеет мечом и копьем, стреляет из лука, метает дротики. Наша община не в состоянии повлиять на нее и заставить отказаться от
      всего этого. Думаю, что жители деревни воспротивятся тому, чтобы она уехала от нас, ибо, с тех пор, как она достигла совершеннолетия, ни один вор не смеет показаться в нашей деревне. Благодаря смелости и отваге Гёзель на наших пастбищах за последнее время не пропало ни одного ягненка. Когда этой ночью нас по приказу хекмдара взяли под стражу, она сказала мне: "Покушение на атабека - дело рук пришлых людей. Это не азербайджанцы!"
      Атабек Мухаммед подумал: "Завладеть такой редкой девушкой - это во много раз больше, чем завладеть богатым государством. Что мне дало родство с халифом, этим смердящим трупом?.. Гёзель крестьянская девушка, но она красива, смела, приветлива, умна!"
      - Мне по душе обычаи и нравы вашей деревни, - гказал атабек. - Клянусь, я сделаю вашу дочь счастливой.
      - Моя дочь счастлива и без того. Мы принимаем в свою общину только тех, кто искренне клянется быть другом нашего народа. Не знаю, потребовала ли такую клятву от хекмдара
      сама Гёзель?
      - Да, она попросила меня поклясться, и я дал ей эту клятву.
      - Неужели хекмдар великого салтаната согласится жить в такой маленькой деревушке, захочет стать ее жителем?
      - Когда я сделаюсь жителем вашей деревни, она неузнаваемо изменится. Куда бы я ни уехал, я все равно вернусь сюда. Даю слово не забирать Гёзель из родной деревни, клянусь в
      этом ее жизнью.
      - Я не против, пусть решают аксакалы и она сама.
      - В таком случае, позови ко мне аксакалов, я потолкую с ними, затем пусть придет сама Гёзель. Я уверен, что правильно понял ее: она согласна. - Не знаю, примете ли вы наши обычаи?.. - Приму.
      - Принять - просто, трудно - выполнить. Будь вы простой крестьянин, выходец из райята, вы смогли бы соблюсти наши обычаи и наши условия. Главное наше условие таково: всякий
      человек, приехавший к нам для того, чтобы взять в жены нашу девушку и стать членом нашей общины, должен поклясться над "святым наследством" наших предков. Слова клятвы таковы: "Клянусь в том, что, пока я жив, никто не будет обижен ни моей рукой, ни моим словом, ни моей мыслью!" Разве хекмдарсможет выполнить такую клятву?
      - Смогу. Я готов пойти на любые трудности, лишь бы породниться с таким удивительным родом.
      - Наш род не может понравиться элахазрету атабеку. Мне кажется, узнав о нашем прошлом, вы невзлюбите, нас.
      - Как можно невзлюбить род столь благородных и честныхлюдей?! Говори, не бойся меня. Какой бы веры вы ни придерживались, все равно вы - мои подданные.
      Джанполад принялся рассказывать о прошлом своей деревни и рода.
      - Не знаю, обратил ли элахазрет внимание на гору, что восточнее деревни? Гора издавна называется Чобан-Гая. Она славится своими зелеными лугами, щедрыми пастбищами, чистыми ручьями и родниками. Все караваны, идущие из Байлакана в Карабах, переваливают через гору Чобан-Гая. Стада окрестных деревень все лето пасутся на этой горе. Некогда в наших местах пас свою отару чабан по имени Гая. Однажды он гнал овец на водопой к источнику Насиб и вдруг услышал чей-то плач. Бросив стадо, чабан пошел на голос, который, как он скоро понял, принадлежал плачущему ребенку. Гая не был особенно удивлен, так как дети кочевников нередко выпадали из повозок. Чабан начал поиски и вскоре нашел среди камней крохотного ребенка, завернутого в чистенькое одеяльце. Он поднял младенца и, оставив стадо у источника, побежал по дороге в надежде догнать прошедший караван. Спустившись с горы, он зашел в свой Дом, который стоял на месте этой деревни, и показал ребенка жене. Та развернула одеяло, и они увидели, что к тельцу малыша привязан красный шелковый платок, в котором было завернуто немного золотых монет и драгоценных камней, а также записка. Чабан понял, что нет смысла догонять караван и искать родителей младенца. Красный шелковый платок со всем его содержимым он спрятал в небольшую шкатулку. Желая, чтобы все осталось в тайне, они не показали никому даже записку, которая была в платке. Они усыновили малыша, назвав Джанполадом. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, они женили парня на своей дочери, которую звали Гёзель. Прошли годы, Джанполад заменил на пастбище состарившегося чабана-отца. Гёзель стала матерью нескольких детей. Постепенно на месте, где когда-то жил один Гая, выросла деревня. Старый Гая умер. Джанполад и Гёзель жили дружно и счастливо. Однажды под вечер в дверь их дома постучали. Джанполад открыл, и в комнату вошел согбенный седой старик. "Не примете ли гостя?" - спросил он. Джанполад и Гёзель радушно встретили его. Старик остался жить у них. Супруги полюбили его как родного отца. Однажды вечером старик начал расспрашивать Джанполада и Гёзель, кто были их родители и деды. Джанполад рассказал: "Я считаю своим отцом чабана, которого звали Гая. Он вырастил меня и воспитал. А своего настоящего отца я не знаю. Пастух Гая подобрал меня в горах и усыновил. Жена моя Гёзель - дочь этого самого чабана". Выслушав Джанполада, старик задумался, затем спросил: "А ты хочешь знать, кто твой настоящий отец?" Джанполад впился взглядом в лицо старца, сердце его взволнованно сжалось. "Наверно, это и есть мой отец!" - пронеслось в его мозгу. "Скажи, старик, ты мой отец?" - спросил он. "Нет, я не твой отец, но знаю, кто был он, -- ответил старец. - Однако я смогу сказать это тебе лишь при условии, если ты покажешь мне оставшееся вам от чабана наследство". "Нам ничего неизвестно об этом наследстве!" - удивился Джанполад. "Надо искать!" - велел старец. Джанполад начал обыскивать дом и в конце концов в сенях под дровами обнаружил небольшую шкатулку. Старец открыл ее, достал записку, прочел Джанполаду, затем передал ему золото я драгоценности, наказав: "Храните это как зеницу ока. Это - святое наследство!" Старик прожил в доме Джанполада еще несколько месяцев, обучил супругов грамоте, рассказал им и их детям все, что он знал об отце Джанполада, о его жизни и законах, которые тот хотел провести в жизнь. В один из дней, когда Джанполада и Гёзель не было дома, старец исчез. Никто так и не узнал, куда он ушел. - Помолчав немного, хозяин дома закончил рассказ: - А наследство, хранившееся в шкатулке, передавалось из поколения в поколение, от отца к сыну, и, наконец, перешло к моему отцу. Приглянувшаяся вам моя дочь носит имя дочери нашего предка чабана Гая. А Джанполад, который сидит перед вами, праправнук того самого Джанполада, которого некогда чабан Гая подобрал в горах.
      Атабек Мухаммед подумал, что выслушанная им история похожа на вымысел.
      - А где сейчас это святое наследство, как ты называешь его? - спросил он.
      - У нас в деревне.
      - Можешь ли ты показать его мне?
      - Я не распоряжаюсь им.
      - А кто же распоряжается?
      - Деревенские аксакалы. Ведь святое наследство, доставшееся нам от нашего предка, принадлежит всей нашей общине. Потому-то оно и хранится у аксакалов.
      - Пойди позови ко мне ваших аксакалов, пусть покажут мне это святое наследство. Передай им также о моем желании жениться на твоей дочери Гёзель.
      Хозяин дома, поклонившись, вышел.
      Атабек Мухаммед опять принялся мечтать о Гёзель. Предстоящий трудный поход на Гянджу был забыт. Занимательный рассказ хозяина также не выходил из головы. Атабеку не терпелось узнать, что написано в записке, которую жители этой деревни хранят как зеницу ока.
      Немного погодя в комнату вошел Джанполад.
      - Элахазрет, аксакалы явились.
      - Пусть пожалуют! - обрадованно сказал атабек.
      Он представлял себе, что аксакалы такой необычной деревни одеты как-то по особенному, но на них были самые обыкновенные крестьянские платья.
      Аксакалов было четверо. На их поклоны атабек ответил радушным приветствием, затем сказал:
      - Садитесь, уважаемые аксакалы!
      Поставив перед хекмдаром шкатулку, завернутую в кусок Шелка, они сели. Старший аксакал развернул материю.
      - Шкатулка сделана руками самого чабана Гая, - сказал он, открыл крышку и извлек содержимое - завернутые в красный шелковый платок золотые монеты и драгоценные камни.
      Затем старик протянул атабеку кусок сафьяна, на котором было что-то написано.
      Атабек Мухаммед прочел:
      "Обращаемся к тебе, о человек, подобравший этого младенца! Халиф погубил его отца и весь его род. Сейчас люди халифа возвращаются в Багдад, где свершится жестокая казнь. Мы оставляем в горах этого мальчика, надеясь, что он продлит свой великий род. Нам хочется спасти его от рук убийц. Жаль, если этот младенец станет добычей волков, но, возможно, его подберут добрые люди и воспитают. Золото и драгоценности, которые мы оставляем на теле ребенка, помогут взрастить его.
      Он сын Бабека, последняя память об этом великом человеке".
      Атабек Мухаммед с любопытством разглядывал золотые монеты к драгоценности. Судя по чеканке, деньги были времен халифа Мамуна и халифа Мутасима. Он завернул все снова в красный платок и вернул старшему аксакалу.
      - Вы владеете большой исторической ценностью! - сказал он. - Берегите это.
      Старший аксакал спрятал "святое наследство" в шкатулку.
      - Мне хотелось поговорить с вами об одном важном деле,- продожал атабек. - Я хочу породниться с этой знаменитой, благородной семьей. С девушкой и ее отцом я уже говорил. По здешним обычаям, разрешение на замужество девушки даете вы, аксакалы.
      Один из стариков поднялся и, низко поклонившись, ответил атабеку:
      - Хекмдару принадлежат наши жизни и все наше добро, но он не должен нарушать наших древних обычаев, доставшихся нам от отцов и дедов. Мы можем брать невест из других деревень, можем и свою девушку отдать за чужака, если уверены в том, что он станет жителем нашей деревни. Однако крестьяне ни за что не разрешат Гёзель покинуть родные места. Это невозможно!
      Атабек Мухаммед повторил то, что он сказал отцу Гёзель:
      - Я уже поклялся жизнью Гёзель, и никогда не нарушу своей клятвы. Я не увезу девушку из родной деревни! Пусть она верит мне. То же самое вы может отметить в брачном договоре.