Геликония (№1) - Весна Геликонии

Земля покрылась буйной растительностью, которая запасала в себе столько энергии, чтобы прокормить все увеличивающиеся стада животных. Во влажном тумане носились стаи птиц. Эти изменения в климате были настолько сложны и многогранны, что ни один из живущих на планете людей не мог полностью осознать их, связать воедино все последствия. Однако люди видели их. Видели расцветающую землю, ощущали все перемены.

Люди стали здоровее, но болезни остались, жить стало легче, но не лучше. Много людей умирало, хотя много и рождалось. Пищи стало больше, но все же больше людей стало голодать. И при всех этих противоречиях жизнь текла дальше. Фреир звал людей и даже глухие слышали его зов.

Затмение, которого ждали Ври и Ойра, произошло. То, что только они во всем Эмбруддоке знали о затмении, было им приятно, хотя последствия были весьма трагическими. Обе женщины понимали, какое впечатление на людей произведет это жуткое событие. Даже Шей Тал упала на постель и закрыла глаза руками. Многие охотники попрятались по домам. У стариков произошли сердечные приступы.

А затмение было не полным.

Медленная эрозия диска Фреира началась около полудня. Час за часом длилась она, и когда оба солнца закатились за горизонт, они все еще были вместе. Не было никаких гарантий, что они появятся на следующее утро. Многие люди с ужасом наблюдали необычный закат.

— Это смерть мира! — воскликнул кто-то. — Завтра снова вернется лед!

Темнота сгустилась, и ужас все более охватывал души людей. Люди зажгли факелы, чтобы разогнать тьму. Но этого им показалось недостаточно, и вскоре вспыхнул новый деревянный дом.

И только решительное вмешательство Аоз Руна, Элин Тала и других сильных охотников предотвратило распространение безумия. Один человек погиб в огне, дом сгорел, но остальная часть ночи прошла спокойно. На следующее утро Беталикс взошел как обычно, а за ним — целенький Фреир. Все было хорошо — за исключением того, что гуси Эмбруддока перестали нестись на целую неделю.

— Что же будет в следующем году? — спросили себя Ври и Ойра. И тайно от Шей Тал они начали серьезную работу над этой проблемой.

А на Земной Станции Наблюдения это затмение было обычным событием, в котором не было ничего неожиданного и загадочного. Затмение произошло из-за того, что орбиты Звезды A и Звезды B были наклонены друг относительно друга на 9 градусов. И они должны пересекаться через каждые 644 и 1428 земных лет. Полное затмение с планеты Геликония должно наблюдаться через несколько лет.

После туманов, после затмения — наводнение. В чем причина? Этого никто не мог сказать. Вся земля к востоку от Олдорандо вплоть до Рыбьего Озера опустела, стада покинули ее, пастбища были залиты водой. Пищи не стало. Разлившийся Вораль не позволял переправиться на другой, высокий берег, где виднелись спокойно пасущиеся стада.

Аоз Рун снова доказал свое право на лидерство. Он помирился с Лэйнталом Эй и Даткой и с их помощью поднял народ на строительство моста через Вораль.

Такого еще не было на памяти людей. Досок было мало, поэтому стали пилить райбаралы, чтобы получить строительный материал. Кузнецы сделали несколько длинных пил, с помощью которых и производились работы. Две лодки, украденные у борлиенцев, были разобраны и тоже использованы для строительства. Целую неделю город был наполнен опилками, стружкой, которая уплывала по течению реки. Пальцы всех людей были в занозах. Наконец, тяжелые балки были уложены на место. Рабы стояли по горло в воде, связанные для безопасности между собой. По счастью, никто не погиб.

Медленно мост рождался к жизни. Первый настил был унесен бурей. Работа началась снова. Люди напрягли все силы, укладывая в воду тяжелые плахи. Над общим беспорядком возвышалась могучая фигура в косматой черной шкуре — Аоз Рун. Он кричал, ругался, отчаянно жестикулировал, руководил работами. Отдыхая после работы за кружками рателя, люди с уважением говорили о нем, называя «настоящим дьяволом».

Работа продвигалась. Люди радовались. Мост шириной в четыре доски имел перила с одной стороны. Многие женщины отказывались ходить по нему. Им не нравилось, что в щелях между досками видна темная, быстро несущаяся вода. Однако доступ к западным долинам был обеспечен. Охота там была прекрасная, и голод отступил. Аоз Рун имел право гордиться собой.

С приходом лета Беталикс и Фреир разделились. Они восходили и заходили в разное время. Дни стали длиннее, ночи — короче. И при таком избытке света все бурно произрастало.

Понемногу увеличивалась и академия. Во время героического строительства моста работали все. Недостаток мяса показал, насколько важно иметь запасы зерна. Горстка семян, которую Лэйнтал Эй принес Шей Тал, превратились в целое поле, где росли овес, рожь, ячмень. Поля тщательно охранялись от воров — ведь зерно это жизнь целого племени.

К этому времени многие женщины научились писать и считать. Они вели учет всех запасов. Были занесены в книги все домашние животные и птицы, каждая корзина зерна. Развитие сельского хозяйства вынудило людей заняться бухгалтерией. Теперь были заняты все.

Ври и Ойра присматривали за рабами, работающими на полях. Отсюда поверх колышущихся колосьев они могли видеть большую башню, на вершине которой стоял часовой.

Они все еще изучали звезды. Карта неба уже была настолько полной, насколько позволяли их возможности. И в основном звезды были предметом их разговоров.

— Звезды всегда в движении, как рыбы в чистой воде, — сказала Ври. — Все рыбы поворачивают одновременно, но звезды не рыбы. Интересно, что они такое и в чем плавают?

Ойра сорвала травинку, поднесла ее к носу, которым так восхищался Лэйнтал Эй, закрыла один глаз, затем другой.

— Травинка перемещается из стороны в сторону в моих глазах, хотя я знаю, что она неподвижна. Возможно, звезды тоже неподвижны, а движемся мы…

Ври выслушала это и промолчала. Затем она тихо сказала:

— Ойра, дорогая, может это и так. Может земля движется все время. Но…

— А что ты думаешь относительно солнц?

— О, они тоже не движутся… Движемся мы вокруг них. И они очень далеко от нас, как звезды.

— Но они приближаются к нам, Ври, потому что становится теплее…

Они посмотрели друг на друга, ошарашенные своим выводом. Красота и ум как бы исходили от них.

Охотники, занятые делом после того как был построен мост, не обращали внимания на небо. Долины были открыты для них. Поля были покрыты зеленой травой, по которой было приятно бежать за добычей. Везде были цветы, над которыми кружили насекомые. Добыча была богатой и доски моста были постоянно окрашены свежей кровью.

В то время, как росла репутация Аоз Рун, влияние Шей Тал падало. Женщины теперь были заняты работой — сначала на строительстве моста, а затем в сельском хозяйстве. Поэтому интеллектуальная жизнь в городе затихла. Однако это, казалось, не беспокоило Шей Тал. После своего возвращения из мира мертвых, она стремилась к уединению. Она решительно избегала Аоз Руна и ее стройную фигуру все реже могли видеть жители города. Единственный, с кем она часто общалась, был мастер Датнил.

Хотя старый мастер больше не осмелился принести ей старую книгу гильдии, он много говорил о прошлом. И Шей Тал слушала его рассказы о прежней жизни, населенной людьми с незнакомыми именами. Она подумала, что это похоже на путешествие в мир, населенный призраками. То, что казалось ей темным, для него было живым, излучало свет.

— Я знаю, что когда-то жизнь в Эмбруддоке кипела, была наполнена духовностью, а не только заботой о пище. Затем, как ты знаешь, произошла катастрофа… Когда-то существовала гильдия каменщиков, но она много лет назад исчезла.

Шей Тал слушала его и обратила внимание, что старик говорит так, как будто все еще сам живет в прошлом, прошлое для него — это настоящее. Она предположила, что он просто пересказывает ей то, что прочел в тайной книге.

— Почему столько домов построено из камня, — спросила Шей Тал. — Ведь мы знаем, что хорошо строить из дерева.

Они сидели в полутемной комнате мастера. Шей Тал расположилась на полу. Мастер Датнил сидел на каменной скамье возле стены: ему было трудно подниматься с пола. Тут же присутствовали обе его старые женщины и Райнил Лайан — его главный помощник — вполне взрослый мужчина с холеной бородой.

Старик не ответил Шей Тал. Он поднялся и сказал:

— Пойдем на воздух. Сейчас тепло и это полезно моим старым костям.

На улице старик оперся на Шей Тал и они пошли по улице, где в грязи копошились свиньи. Вокруг никого не было. Охотники ушли в западные долины, женщины работали на полях вместе с рабами. Собаки спали.

— Охотники сейчас так часто отсутствуют, — сказал Датнил, — что женщины совсем отбились от рук. Наши рабы мужчины возделывают не только наши поля, но и наших женщин. Не знаю, куда катится мир.

— Люди ведут себя в этом отношении как животные. Холод пробуждает интеллект, тепло — чувственность. — Она посмотрела вверх, где над башней кружили птицы, таскающие пищу своим птенцам.

Он похлопал ее по руке, взглянул в лицо.

— Не грусти. Ты мечтаешь отправиться в Сиборнал — и это скрашивает твою жизнь. Каждый должен иметь что-нибудь в душе.

— А что именно?

— Что-нибудь, на что можно опереться в реальной жизни. Видение, сон, надежду. Мы живем не хлебом единым — даже самые тупые из нас. В каждом есть внутренняя жизнь, которая не умирает, когда мы уходим к призракам.

— О, внутренняя жизнь… И она не может умереть от духовного голода?

Они остановились возле башни, рассматривая каменные блоки, из которых она была сложена. Несмотря на прошедшие века, башня стояла хорошо. Блоки, тщательно подогнанные друг к другу, казалось, задавали им вопрос. Как эти блоки были изготовлены? Как могли из них собрать башню, простоявшую века?

Вокруг них вились пчелы. В воздухе носились птицы. Шей Тал чувствовала, как в нее входит ощущение чего-то великого, всеохватывающего.

— Возможно, нам удастся сделать башню из глины. Глина, когда засыхает, делается очень твердой. Сначала маленькую глиняную башню, позже — каменную. Аоз Рун должен построить земляные стены вокруг Олдорандо. Сейчас город совсем без защиты. Все уходят из города. А кто будет трубить, если появится неприятель? Мы сейчас открыты для нападения.

Я читал, что некогда один ученый человек сделал модель мира в виде шара. Шар вращался и можно было увидеть на нем все страны — где находится Эмбруддок, где Сиборнал и так далее. Этот шар находится в пирамиде, где укрыт со многими другими вещами.

— Король Деннис больше чем холода боялся захватчиков, — сказала Шей Тал. — Мастер Датнил, я ничего не говорила о своих тайных мыслях. Но они мучают меня и я должна сказать… Я узнала от призраков…

Шей Тал замолчала, осознав всю тяжесть того, что собиралась сказать.

— …Эмбруддоком когда-то правили фагоры.

Немного погодя старик небрежным тоном сказал:

— Пожалуй, хватит солнца. Пойдем в башню.

По пути в свою комнату он остановился на третьем этаже. Это было помещение для собраний членов его гильдии. Здесь сильно пахло кожей. Датнил прислушался. Было тихо.

— Я хотел убедиться, что мой помощник ушел. Заходи.

Они зашли в маленькую комнату, дверь которой Датнил открыл ключом. Прежде чем закрыть за собою дверь, мастер Датнил еще раз тревожно оглянулся и прислушался. Заметив взгляд Шей Тал, он сказал:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь слышал нас. Ты же знаешь, что мне грозит смерть, если будет известно, что я раскрываю тайны гильдии. Хотя я и стар, я хочу прожить еще немного.

Шей Тал осмотрелась вокруг, когда они оказались в маленькой комнате. Однако несмотря на все предосторожности, ни он, ни она не заметили Райнила Лайана — главного помощника мастера, который должен был занять его место, когда старый мастер уйдет в отставку. Он стоял в тени, укрывшись за деревянным столбом, поддерживающим лестницу. Райнил Лайан был осторожным, всегда ровным и почтительным человеком. И сейчас он стоял тихо, боясь шевельнуться, даже вздохнуть, чтобы эти двое не заметили его присутствия.

Когда дверь за Датнилом и Шей Тал закрылась, Райнил Лайан вышел из своего убежища и крадучись подошел к двери. Удивительно, но ни одна половица не скрипнула под его большим телом. Он приложил глаз к щели между досками, которую он расширил уже давно, чтобы наблюдать за человеком, место которого он собирался занять.

И он увидел, что Датнил Скар достал из деревянного футляра книгу гильдии и раскрыл ее перед этой женщиной. Если эта информация будет передана Аоз Руну, это будет означать смерть старого мастера и начало правления нового. Райнил Лайан стал осторожно спускаться по лестнице, двигаясь удивительно тихо.

Дрожащими пальцами старик открыл одну страницу в пухлом томе:

— Это великая тайна, которая была тяжким грузом на моих плечах многие годы, и я верю, что твои плечи не будут слишком хрупкими для нее.

В самое холодное и темное время Эмбруддок был покорен фагорами. Даже название города произошло от имени вождя фагоров — Хрл-Бхрд Идохк… Всех людей тогда загнали в пещеры и они служили фагорам, которые правили городом. Разве это не позор?

Она вспомнила бога-фагора Вутру, которому поклонялись в храме.

— Позор еще не кончился. Они правят нами. И мы поклоняемся им. Может это и делает нас даже сейчас расой рабов?

Муха вылетела из темного пыльного угла и уселась на страницы книги. Мастер Датнил Скар с внезапным страхом посмотрел на Шей Тал.

— Я не должен был показывать тебе это. Ты не должна этого знать. Вутра накажет меня за это.

— Ты веришь в Вутру несмотря ни на что?

Старик весь дрожал, как будто он уже слышал шаги за дверью, которые несли ему смерть.

— Он всегда над нами. Мы все его рабы.

Он попытался прихлопнуть муху, но она ловко увернулась и полетела куда-то по своим делам.

Охотники смотрели с изумлением на хоксни. Это они вдохнули в искусство охоты новый дух.

Фреир вызвал глосси из долгой спячки к жизни, и превратил их в хоксни. Целые стада хоксни, веселые и беззаботные, как легкий ветерок, носились по долинам. Они были без рогов и чем-то напоминали маленьких кайдавов. Бегали они так быстро, что никто не мог сравниться с ними в скорости.

У каждого хоксни по бокам тянулись две цветные полоски, причем сочетание цветов было самым разным. И стадо хоксни представляло собой красочное зрелище.

Сначала хоксни не боялись охотников.

Они галопировали среди людей, потряхивая гривами, задирая головы, показывая свои белые зубы. Охотники стояли, восхищаясь этими грациозными животными, смеялись над их забавными играми. Они полностью очаровали людей и, казалось, на них невозможно было поднять руку.

И эта игривость, это легкомыслие, это бесконечное наслаждение жизнью оказали воздействие на людей. Их теперь совсем не тянуло возвращаться в свои каменные жилища. Охотники убивали какое-нибудь животное, разжигали костер, садились вокруг него, жарили мясо и наслаждались бездельем, разговорами о женщинах, пением, пустой болтовней. А цветущие долины вокруг них наполняли воздух теплым ароматом.

И сейчас, когда появился Райнил Лайан — весьма необычно для человека из гильдии оказаться в охотничьих владениях — они сидели вокруг костра и были в весьма благодушном настроении. Но это настроение немного испортилось при появлении Райнил Лайана. Аоз Рун поднялся, отошел с ним в сторону и переговорил с ним. Когда он вернулся к костру, лицо его было угрюмо. Однако он не сказал ни Лэйнталу Эй, ни Датке о том, что узнал.

Когда на Олдорандо опускался вечер, хоксни начинали беспокоиться, вынюхивая расширенными ноздрями: не приближаются ли их враги сабр-тонги (язык-сабля).

Их враги имели яркую окраску — черный с одним из оттенков красного. Они были похожи на хоксни, но ноги у них были короче и толще, а голова круглее. Голова, посаженная на могучую шею, была их главным оружием. Сабр-тонги могли развивать очень большую скорость бега на короткой дистанции, а приблизившись к жертве сабр-тонг выбрасывал вперед свой длинный и острый, как сабля язык, который подрезал связки на ноге жертвы.

Увидев этого хищника в деле, охотники стали относиться к нему с почтением. А сабр-тонги со своей стороны относились к людям без страха, но и без вражды. Так что ни те ни другие не входили в обеденное меню друг друга.

Огонь, казалось, привлекал животных. У них появилась привычка приходить к костру по двое, по трое и лежать поблизости. Они вылизывали друг друга своими длинными белыми языками, подбирали куски мяса, которые люди кидали им. Однако они не позволяли трогать себя и глухим рычанием встречали всякую попытку погладить их. Этого рычания было достаточно, чтобы человек вспомнил, какое страшное оружие язык сабр-тонга.

В долине разрастались деревья. Под их густыми кронами охотники спали. Они жили среди этой буйно расцветающей природы, одаривающей их ароматами и новыми ощущениями. В зарослях они обнаружили диких пчел, улья которых были полны меда. А из меда уже было просто сделать битель, от которого люди пьянели и бегали друг за другом, смеясь, шутливо боролись, пели. И любопытные хоксни приходили посмотреть, что это за шум. Хоксни тоже не позволяли людям трогать себя, однако некоторые охотники, напившись бителя, гонялись за животными по долине, пока, не вымотавшись до изнеможения, не падали на мягкую траву и не засыпали.

В старые времена возвращение с охоты было праздником, удовольствием. Холод снежных долин люди меняли на тепло домов и сон в мягкой постели. Теперь все изменилось. Охота стала игрой. Теперь не нужно было напрягать все силы и в цветущих долинах было тепло.

Да и Олдорандо больше не привлекал охотников. Там сейчас было много маленьких детей, родившихся в последний год. Люди предпочитали проводить время в долине, пить битель. Им вовсе не хотелось возвращаться в мрачные прокопченные каменные мешки и выслушивать бесконечные жалобы своих женщин.

Поэтому охотники возвращались в город не так, как раньше — торжественной колонной с хвастливыми песнями. Нет, они приходили по двое или по трое, менее торжественно, почти тайно.

И такое возвращение породило новую привычку. Ведь если раньше охотники приносили добычу для всех, то теперь они приносили ее своим женщинам и те неизменно спрашивали: «А что ты принес мне?»

Этот вопрос в различных вариантах слышали все мужчины по возвращении домой. Женщины встречали их на мосту, притащив с собой всех детишек. Они терпеливо ждали своих мужей, ожидая мяса и шкур. А в это время дети забавлялись тем, что швыряли камни в гусей и уток.

Мясо было необходимостью — это была пища, жизнь. И плох был охотник, который возвращался без добычи.

Но радость в сердца женщин вселяла теперь другая добыча — шкуры, великолепные шкуры хоксни. Никогда раньше в своей бедной жизни женщины не думали о том, чтобы красиво одеваться. И теперь впервые они получили возможность менять одежду.

Никогда раньше у женщины не возникало таких желаний. Им было не до того. И никогда раньше охотнику не приходилось убивать животных не ради пищи. А теперь каждая женщина желала иметь шкуру хоксни, чтобы одеться. И желательно не одну.

Они щеголяли друг перед другом в прекрасных шкурах. В голубых, аквамариновых, вишневых. Уже появилась мода на определенный цвет. И женщины шантажировали своих мужчин разными способами. Они красили губы, они причесывались, чтобы соблазнить мужчину. Они даже стали умываться!

Хорошо выделанная шкура хоксни могла даже самую невзрачную женщину сделать элегантной. Но из нее еще нужно было сшить одежду. И в Олдорандо появилось новое ремесло — портной. Наступило то, что должно было произойти: в наступившем тепле многочисленные цветы украсили угрюмую землю и теперь женщины, как цветы, стали украшать угрюмый город. Они разоделись в одежды таких ярких цветов, о которых их матери даже не имели понятия.

А вскоре и мужчины сбросили с себя старые тяжелые дурно пахнущие меха и оделись в шкуры хоксни.

Атмосфера все сгущалась, ветер стих, от райбаралов поднимался густой пар.

Олдорандо замер в ожидании бури. Охотников не было в городе. Шей Тал сидела в своей комнате одна и что-то писала. Она уже не заботилась о своей одежде и на ней была все та же старая шкура, плохо выделанная и дурно сшитая.

В ее мозгу все еще звучали скрипучие голоса призраков. Она все еще мечтала о совершенстве и хотела отправиться в путешествие.

Когда Амин Лим и Ври поднялись к ней в комнату, Шей Тал резко взглянула на них:

— Ври, что ты думаешь о шаре как модели мира?

— Это не лишено смысла. Шар вертится вокруг своей оси. Скорее всего, это так и есть.

— Диск? Колесо? Ведь мы всегда верили, что первородный камень покоится на диске.

— Многое из того, во что мы верили, оказалось неправдой. Ты сама учила нас этому. Я уверена, что наш мир вращается вокруг солнц.

Шей Тал осталась на месте, рассматривая женщин, своих учениц. Обе они уже сбросили старые шкуры и оделись в прекрасные шкуры хоксни. Яркие полосы струились по телу Ври. Уши животных украшали плечи женщин. Несмотря на то, что Аоз Рун ограничил выдачу пищи и шкур академии, Датка преподнес драгоценную шкуру Ври. Теперь Ври была уверена в себе, излучала твердость духа.

Внезапно Шей Тал взорвалась яростью:

— Вы, глупые потаскухи! Вы предали меня! И не притворяйтесь, что это не так. Я знаю, что скрывается под вашей покорностью. Посмотрите, как вы разоделись! С таким мировоззрением мы никуда дальше не пойдем. Обстоятельства складываются так, что перед нами встают все новые сложности. Я должна идти в Сиборнал, чтобы найти там колесо, о котором говорили призраки. Может именно там находится подлинная свобода, чистая истина. А здесь только невежество и плотские страсти… Куда вы обе катитесь?

Амин Лим вскинула руки вверх, демонстрируя свою невиновность.

Она вообще была полная девушка, а сейчас была просто совсем располневшей, так как мужчина впрыснул ей свое семя. Она всем своим видом буквально молила Шей Тал о прощении и облегченно вздохнула, когда, выходя с Ври из комнаты, она заметила огонек прощения в глазах учителя.

Когда они спускались по грязной лестнице, Ври сказала:

— Она снова сегодня не в духе. Это с нею случается теперь регулярно. Бедняжка, что-то действительно гнетет ее.

— Где источник, о котором ты говорила? Я не могу идти далеко в своем положении.

— Тебе он понравится. Он сразу же за северным полем. И мы пойдем медленно. Думаю, что Ойра уже там.

Воздух сгустился настолько, что уже не мог переносить аромат цветов. Изменились даже краски. Трава казалась слишком зеленой, гуси неестественно белыми.

Они прошли сквозь рощу райбаралов. Эти деревья были приспособлены к жизни в морозном климате, и сейчас они являли собою странный контраст с новой жизнью, брызжущей вокруг.

— Даже райбаралы изменились, — заметила Ври. — Интересно, сколько времени они будут выпускать пар?

Амин Лим не знала этого, да и не интересовалась.

Ври и Ойра нашли новый теплый источник и хранили его в тайне от всех. Он находился в узкой долине и был надежно упрятан от глаз людей. К нему и вела Ври Амин Лим.

Когда они пробрались сквозь заросли и вышли на открытое место, то увидели человеческую фигурку возле источника. Амин Лим вскрикнула и прикрыла рот рукой.

Ойра стояла на берегу. Она была совсем голая. Ее влажная кожа блестела, капельки воды сверкали на маленьких грудях. Без всякого смущения она повернулась и помахала подругам. На траве лежала брошенная шкура хоксни.

— Идите сюда! Где вы пропадаете? Вода сегодня восхитительная!

Амин Лим осталась на месте, как прикованная, все еще закрывая рот рукой. Она еще никогда не видела обнаженного тела.

— Все нормально, — улыбнулась Ври, глядя на подругу. — В воде так хорошо. Я тоже разденусь. Смотри — если осмелишься.

Она подбежала к Ойре и стала сбрасывать с себя все. Да, шкуры хоксни произвели целую революцию в сознании женщин: они были предназначены для того, чтобы шить одежду, которую нужно было одевать и сбрасывать в нужный момент. Вскоре обнаженная Ври стояла рядом с Ойрой. Ее тонкая фигура контрастировала с плотным крепко сбитым телом Ойры, но обе они были красивы. Девушки весело рассмеялись.

— Иди сюда, Амин Лим, не стесняйся! Купание будет полезно твоему ребенку.

Ойра и Ври вместе прыгнули в воду, весело хохоча.

Амин Лим стояла на месте, скованная ужасом.

Они устроили себе большой праздник. Много пили, ели мясо, заедая его фруктами. Лица их все еще лоснились от жира.

Охотники все растолстели. Пищи было в изобилии. Хоксни можно было убивать, не бегая за ними. Животные все еще подходили близко к людям, несмотря на то, что в лагере нередко лежали трупы их собратьев.

Все еще одетый в свою старую черную шкуру, Аоз Рун в отдалении разговаривал с надсмотрщиком рабов Гойя Хином. Немного спустя тот повернулся и направился в сторону Олдорандо. Его широкая спина была еще долго видна.

Аоз Рун присоединился к компании. Он схватил огромную ногу, разломал ее о камень и улегся в траву с нею. Курд, его собака, начал подлизываться к нему, пока охотник не бросил один кусок в кусты, чтобы пес не мешал ему есть.

Он дружелюбно толкнул Датку ногой.

— Вот это жизнь, дружище. Живи легче, ешь побольше, пока снова не пришли холода. Клянусь первородным камнем, я не забуду это время до самой смерти.

— Чудесно, — отозвался Датка. И это было все. Он уже кончил есть и сейчас сидел, обхватив колени руками и наблюдая за стадом хоксни, которое неслось куда-то.

— Черт побери, ты все время молчишь, — воскликнул Аоз Рун добродушно, разрывая мясо своими крепкими зубами. — Поговори со мной.

Датка повернул голову к Аоз Руну:

— О чем ты говорил с Гойя Хином только что?

Губы Аоз Руна сжались.

— Это только наше дело.

— Значит, ты тоже не отвечаешь. — Датка отвернулся и стал смотреть на хоксни, которые были видны на горизонте.

Наконец, как бы почувствовав жесткий взгляд Аоз Руна своими лопатками, он сказал:

— Я думаю.

Аоз Рун швырнул обглоданную кость собаке и улегся навзничь в траву:

— Хорошо. Но неужели ты так и проведешь свою жизнь в размышлениях? О чем же ты думаешь?

— Как поймать живого хоксни.

— Ха! Зачем это тебе? Какая польза?

— Я думаю о пользе не больше, чем думал ты, когда позвал Нахкри на крышу башни.

Опустилась тяжелая тишина. Аоз Рун не сказал ни слова. Вдали послышались раскаты грома. Элин Тал принес еще бителя. Аоз Рун сердито крикнул, обращаясь ко всем:

— Где Лэйнтал Эй? Опять где-то бродит. Почему он не с нами? Вы все стали слишком ленивы и непослушны. Некоторым из вас скоро придется удивиться.

Он встал и тяжело пошел прочь. В почтительном отдалении от него бежала его собака.

Лэйнтал Эй не изучал хоксни, как его молчаливый друг. Он был занят другим.

С той ночи, четыре года назад, когда он стал свидетелем убийства Нахкри, он не находил покоя. Он должен был бы ненавидеть Аоз Руна за убийство, но он понимал, как мучается сам лорд Эмбруддока.

— Я думаю, что он считает себя под заклятием, — однажды сказала Ойра Лэйнталу Эй.

— Но ему многое можно простить за строительство моста, — ответил Лэйнтал Эй. Однако он сам ощущал вину за то, что был замешан в убийстве.

Связь между ним и прекрасной Ойрой все время усиливалась, но внезапно нарушилась в ту ночь, когда Лэйнтал Эй выпил слишком много рателя. С той поры он был с нею очень почтителен.

Кроме того, его мучила еще одна мысль:

— Если я хочу править Олдорандо, как это положено мне по праву наследования, я должен убить отца девушки, которую я люблю. Но это невозможно.

Без сомнения Ойра тоже понимала его дилемму. И она уже окончательно считала, что она принадлежит ему и только ему. Он должен был бы драться до смерти с любым мужчиной, который бы предъявил на нее свои права.

Его дикие инстинкты, врожденное чувство западни позволили видеть ему так же ясно, как и Шей Тал, что Олдорандо сейчас уязвим для атаки. Мягкая погода расслабила всех. Часовые спали на постах.

Он поднял этот вопрос перед Аоз Руном, который дал ему вполне разумный ответ.

Аоз Рун сказал, что сейчас никто, ни враги, ни друзья, не ездят далеко. Сейчас нет снега, по которому было легко передвигаться куда угодно. Сейчас все заросло деревьями и густым кустарником, через который трудно пробираться. Время набегов прошло.

А кроме того, добавил он, с тех пор, как Шей Тал совершила чудо в Рыбьем Озере, фагоры тоже прекратили набеги. Сейчас город в большей безопасности, чем когда-либо. И он протянул Лэйнталу Эй кружку с бителем.

Лэйнтал Эй не удовлетворился ответом. Дядя Нахкри тоже чувствовал себя в безопасности вплоть до того часа, как упал с башни. Всего две минуты понадобилось для того, чтобы он улегся внизу со сломанной шеей.

Когда охотники в это утро поехали в долину, Лэйнтал Эй сопровождал их только до моста. Затем он повернул назад, решив осмотреть деревню, чтобы понять, что же нужно сделать для ее защиты.

Когда он обошел деревню, первое, что бросилось ему в глаза, это пар над рекой Вораль. Стена пара находилась как раз на средней линии реки и, казалось, следует за ее течением, хотя на самом деле пар оставался на месте. Что это означает, Лэйнтал Эй не знал, но ему стало неспокойно.

Атмосфера сгущалась. Лэйнтал Эй осмотрел то, что некогда было башнями, а сейчас зарастало кустами и травой. Аоз Рун был прав в одном отношении: действительно — разросшиеся кусты были труднопроходимы.

И все же тревога не покидала его. Он видел, как кайдавы фагоров легко перепрыгивают все препятствия, проникая в самое сердце укреплений. Он видел, как охотники, нагруженные шкурами хоксни, возвращаются, спешат домой. Головы их тяжелы от выпитого бителя. И они еще успевают увидеть свои горящие дома, своих жен и детей, убитых фагорами, прежде чем сами погибнут под копытами кайдавов. Вот какие мысли формировались в его мозгу.