ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рагнар поднимался по ступеням Замка. Холод пробирал до костей, напоминая о том, что близится сезон Кристаллов. Снежные шапки, в другие сезоны сохранявшиеся только на самых высоких вершинах гор Толенка, сейчас опустились значительно ниже. Скоро с неба, холодным белым покрывалом устилая землю, посыплется снег. В воздухе ощущался запах пожухлой листвы. Неподалеку с веселым журчанием катила свои холодные темно-голубые воды Сиппора, безразличная к тому, что творится вокруг. Рагнар никогда не путешествовал верхом на Птицах, и к Замку они доставили его в роскошной гондоле.

«Какая идиллическая картина», — подумал охотник за кровью, разглядывая здание, стены которого до недавнего времени скрывали одну из величайших тайн Синклита.

Здание было построено с размахом и имело не менее чем по сотне помещений на каждом из четырех своих этажей. Массивные дубовые двери, стянутые крепкими железными планками, были наглухо закрыты.

Рагнар на мгновение замер на верхней ступеньке. «Уже скоро, — подумал он. — Скоро победа будет за нами». Он толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь.

Огромный вестибюль был отделан мрамором, а пол выложен из кусков дерева темных и светлых тонов, образующих сложный узор. На противоположной от входа стене красовалось мозаичное панно с изображением Парагона.

Справа по полу коридора разливалось хорошо знакомое неповторимое мерцание. Охотник за кровью свернул туда. Николас велел ему явиться именно сегодня, видимо, желая продемонстрировать что-то. Заинтригованный тем, что ему предстояло увидеть, Рагнар вошел в комнату, которой заканчивался коридор.

По сравнению с роскошным вестибюлем это большее по площади помещение без окон поражало скромностью убранства. В центре под сводом, над прозрачной сферой парил Николас. На стенах в шахматном порядке располагались ложа, в каждом из которых покоился мирно спящий ребенок. От их запястий к сфере тянулись гибкие прозрачные трубки, внутри которых пульсировала ярко-красная жидкость.

— Входи, — бросил юноша.

Рагнар очень осторожно, как будто его шаги могли нарушить хрупкое равновесие происходящего, вошел в помещение. То, что Николас делал с детьми, казалось ему на редкость отвратительным.

«В жизни не видел такого количества „одаренной“ крови сразу, — подумал охотник за кровью. — Зачем ему столько? »

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — Юноша бросил на ошеломленного слугу пристальный взгляд. — Я забираю у них каждый день понемногу, чтобы не вызвать истощения. Чтобы набрать нужное мне количество, понадобится еще недели две. Но их кровь не идет ни в какое сравнение с моей собственной или кровью Избранного, моего отца в этом мире… Ты задаешься вопросом, зачем она мне? Всё в свое время, друг мой, всё в свое время. Пока же удовлетворись вот каким объяснением. Их кровь, скажем так, станет строительным раствором, который свяжет воедино куски мрамора при строительстве Врат.

— Но эти дети только начали свое обучение, — тщательно подбирая слова, осмелился возразить Рагнар. — Разве их кровь годится для осуществления столь грандиозной задачи?

— Мне как раз такая кровь и требуется, — с улыбкой заметил Николас — Кровь этих детей, едва приступивших к обучению, более «податлива», если можно так выразиться. Применять для этой цели кровь их отцов, к примеру, было бы гораздо более рискованно. — Его темные миндалевидные глаза вспыхнули. — Хотя я уверен, что справился бы и с этой задачей.

— Они испытывают страдание? — спросил охотник за кровью.

Его вопрос был продиктован не сочувствием, а всего лишь любопытством.

— Отнюдь, — ответил юноша. — И впоследствии ничего не помнят. Они вообще не замечают ничего, если не считать некоторой слабости. — Помолчав, он сменил тему разговора: — Как идут работы в карьере?

— «Маги резерва» трудятся день и ночь, — сообщил Рагнар. — Поразительно, с какой быстротой они добывают и обрабатывают мрамор в точном соответствии с твоими указаниями, господин.

— Отлично, — удовлетворенно произнес юноша. — Все идет по плану. Ну, на сегодня хватит. У меня есть другие дела.

Он прищурился, и тут же иглы выскользнули из детских вен, отсос крови прекратился, и точечные ранки на маленьких запястьях в считанные мгновения затянулись. Трубки втянулись в сферу, утратившую прозрачность. Теперь со стороны она выглядела как гигантская черепаха, наполовину зарывшаяся в песок.

Николас повел рукой, и дети очнулись от сна. Спустя всего несколько мгновений они уже покинули свои ложа и принялись за игры, весело переговариваясь и смеясь.

— Убедился? — Юноша ласково погладил по голове одну из старших девочек. — Ну что ж, мне пора. Когда мы уйдем, — обращаясь к ней, произнес он, — проследи, чтобы всех накормили и присмотри за маленькими.

— Могу я узнать, куда ты направляешься, господин? — спросил охотник за кровью.

— В Пещеру, — ответил Николас. — Ко мне должен прибыть важный гость.

Юноша раскинул руки и, взмыв в воздух, молниеносно исчез из виду. Рагнар потрясенно провожал его взглядом: «Как может летать бескрылое создание, сколь бы „высокоодаренная“ кровь ни текла в его жилах?»

Он уселся в свою гондолу, и Птицы, подхватив ее, взмыли в воздух. Охотник за кровью уже несколько часов вынужден был обходиться без своей жидкости и теперь остро жаждал ее. Едва войдя в свои покои, он тут же бросился к заветному сосуду и погрузил в него палец. Утолив свою потребность в желтой жидкости, Рагнар откинулся на мягкие подушки и остался наедине со своими мыслями.

Мысли эти касались пышнотелой женщины, дожидающейся его в спальне. Конечно, это была не Селеста, но до тех пор, пока дочь Вига снова не окажется у него в руках, сойдет и такая.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Холодное, ясное небо было усыпано тысячами мигающих звезд. Из ноздрей пофыркивающего Озорника вырывались облачка пара, опавшие листья шуршали под его копытами, да чуть поскрипывало седло. В час, когда все живое замерло вокруг, лишь эти звуки нарушали покой Оленьего леса.

Надевая перед отъездом меховую куртку, Тристан в очередной раз взглянул на свое плечо. Темная, угрожающего вида паутина вен увеличилась в размерах, постепенно продвигаясь к предплечью. Никакой болезненности в руке принц не ощущал. Не чувствовал он и слабости или каких-либо других признаков поразившего его недуга. Впрочем, по словам магов, возникновение новых приступов неизбежно.

Приближаясь к холму, где он собирался оставить коня, принц мысленно вернулся к необыкновенно могущественному существу, которое было способно вернуть Еретиков на землю. Тристан вспомнил лазурное мерцание, которое видел в тот роковой день, когда Скрундж ранил его отравленной стрелой, а Рагнар ослепил Вига. Оно странным образом притягивало принца, как будто было… да, как будто оно было частью него самого.

Спешившись, Тристан привязал Озорника к дереву и медленно поднялся на вершину холма. Отверстие, которое они с Вигом проделали в стене из песчаника, было существенно расширено и окружено лазурным мерцанием магической энергии, в которое вплетались оттенки оранжево-красного.

Принц вытер пот с ладоней и начал опускаться в Пещеру.

Как и раньше, величественный водопад с громким шумом падал в подземное озеро. Все факелы на стенах были зажжены.

Лазурный свет распространялся из коридора, которого прежде в Пещере не было. Оставалось лишь предположить, что он был создан все тем же таинственным существом наряду с огромными пещерами, через которые им с Вигом пришлось проходить в прошлый раз.

— Иди ко мне, Избранный, — донесся из глубины коридора звучный, но в то же время мягкий, успокаивающий голос.

Тристан медленно двинулся туда, откуда исходило лазурное мерцание. С каждым шагом он все сильнее ощущал мощное притяжение со стороны неведомого существа. Коридор заканчивался черной мраморной дверью, из-под которой, словно туман, выползало лазурное мерцание. Принц медленно отворил дверь.

Перед ним, словно восседая на чем-то плоском и невидимом, в воздухе парил человек в белом одеянии, возрастом и комплекцией под стать Тристану. Его черные блестящие волосы струились по плечам, обрамляя лицо с высокими скулами и чувственным ртом. Темные, искрящиеся глаза, слегка приподнятые к вискам, показались принцу странно знакомыми.

— Кто ты? — спросил он.

— Ты и в самом деле не догадываешься?

— Я знаю лишь, что ты — тот, кто собирается построить Врата Рассвета и впустить в наш мир Еретиков, — ответил Тристан. — Мой долг — остановить тебя.

— Ты в этом уверен? — Незнакомец недовольно скривил губы. — Ты — Избранный, человек с лазурной кровью, и магам следовало бы полностью ввести тебя в курс дела. На самом деле и у тебя, и у твоей сестры гораздо больше общего с небожителями, чем вы себе представляете, но у нас мало времени для обсуждения этого.

Времени действительно было в обрез, и принц перешел к делу.

— Зачем тебе понадобилось отравлять мою кровь? Не легче ли было просто убить меня?

— Всему свое время. — Молодой человек в белом одеянии приблизился и заглянул в глаза Тристана. — Ты действительно не знаешь, кто я такой?

— Нет.

На лице незнакомца возникла и тут же исчезла улыбка.

— Приглядись ко мне внимательней.

Принц заколебался. Эти странные миндалевидные глаза… Он явно уже видел их прежде, хотя это было совершенно невозможно.

— Твои глаза знакомы мне, — ответил Тристан. Внезапно его терпение иссякло, в голосе зазвучали требовательные нотки. — Хватит загадок. Отвечай, кто ты?

— Я твой сын Николас, Избранный. Младенец, которого ты похоронил в Пазалоне. А также сын Сакку, второй госпожи Шабаша. — Он помолчал, давая принцу возможность осознать услышанное. — И я вернулся!

Тристан в первый момент не мог поверить своим ушам. Однако чем больше он вглядывался в лицо молодого человека, тем сильнее становилось ощущение, что на него смотрит Сакку. Более того, сейчас принц замечал в нем множество других знакомых черточек — как своих собственных, так и погибшей волшебницы.

— Это невозможно, — прошептал он. — Мой сын мертв. Он погиб в утробе матери, когда Сакку спрыгнула с крыши Цитадели. Я сам извлек тело младенца и похоронил его. Он никак не мог выжить. Да и тебе слишком много лет… Нет, я не могу в это поверить!

Тристан отступил назад, задаваясь вопросом, что будет дальше. Так и хотелось потянуться за мечом, но маги были правы: столь грубое оружие бесполезно против сидящего перед ним существа.

— Неужели? — Николас шагнул к принцу, не сводя с него безжалостного взгляда темных сверкающих глаз. — Если тебе известно, что Еретики, мои родители в Вечности, способны вновь сойти на землю, почему же ты не допускаешь мысли, что они были в состоянии освободить меня от оков смерти и вернуть в этот мир?

Ужасные воспоминания нахлынули на Тристана.

— Тебе слишком много лет… Это невозможно… — прошептал он.

— Для практикующих Каприз нет почти ничего невозможного, отец, — сказал Николас. Когда принц услышал это обращенное к себе слово, внутри у него словно все оборвалось. — Да, я вернулся в ваш мир младенцем, но небесные родители наделили меня истинным знанием. Умереть и снова возродиться — в этом есть свои преимущества, не правда ли? Даже ты, человек малосведущий, способен понять это. Столько еще непознанного, и так мало времени осталось! Однако я отвлекся. Меня наделили знанием и удивительными возможностями, самая главная из которых позволяет мне выкачивать силу из Камня. Только подумай, Избранный! Вся мощь Парагона, сосредоточенная в одном-единственном существе! По мере того как я накапливал в себе силу, мои знания росли, а вместе с ними и тело. В результате возник тот человек, которого ты сейчас видишь перед собой. — Он помолчал. — Ты задумывался — почему тебя так притягивает ко мне?

Тристан покачал головой, по-прежнему не в силах поверить услышанному. Однако в его сердце уже начали закрадываться сомнения. Он опустил голову и прошептал внезапно охрипшим голосом:

— Нет. Этого не может быть…

— Недаром у тебя репутация упрямца! — раздраженно воскликнул Николас. — Ты так желаешь доказательств? Получай!

Он прищурился, и на правом запястье у него возник крошечный надрез. Из него потекла кровь, он прикоснулся к ней пальцами другой руки и показал их принцу. Дыхание у того перехватило: кровь была лазурного цвета.

— Маги говорили, что на всем свете у меня одного такая кровь, — с трудом выговаривая слова, произнес Тристан.

— Ответ напрашивается сам. Если ты, единственный в мире человек с такой кровью, имеешь ребенка, то…

Николас оборвал себя, заметив выражение изумления и боли на лице принца.

— Успокойся, отец, — почти с сочувствием сказал юноша. — Не принимай все так близко к сердцу. У нас еще очень много дел впереди, если ты, конечно, захочешь мне помочь. — Он протянул руку и покровительственно прикоснулся к щеке Тристана. — Вообще-то я могу обойтись и без твоей помощи, но Еретики предпочли бы иметь тебя своим союзником. Да и я тоже. Ты сможешь убедиться, что наши методы не столь прямолинейны, как у волшебниц. — На его губах появилась легкая улыбка. — Моя покойная, безмерно развращенная, но такая прекрасная мать не была исключением.

Николас создал лист пергамента и уронил на него каплю своей крови. Тут же начал возникать узор кровного имени. Юноша, свернув, засунул пергамент за голенище сапога принца.

— Вернувшись в Редут, покажи это своим друзьям-магам. Они знают, что делать. После этого у тебя не останется никаких сомнений. И когда ты окончательно удостоверишься, что я — твой сын, тебе придется принять решение. Сделав это, возвращайся сюда.

— О чем ты говоришь? — спросил Тристан.

— Мозговая жидкость охотника за кровью уже оказывает свое разрушительное действие на твою кровь. Вены темнеют и набухают; скоро в плече возникнет невыносимая боль. И, без сомнения, ты уже пережил первый приступ. Впечатляющее было ощущение, не так ли? Скажи, отец, ты понимаешь, с какой целью я отравил твою кровь?

— Думаю, для того, — ответил Тристан, — чтобы я умер.

На лице Николаса снова промелькнула кривая улыбка.

— Я знал, что маги так и не дойдут до истинной сути. Слишком уж ограниченно их видение мира. На самом деле, отец, я отравил твою кровь для того, чтобы ты выжил.

— Не понимаю. В твоих словах нет никакого смысла.

Принцу отчаянно хотелось уйти, если Николас и в самом деле отпускает его. Покинуть это место — и это существо, называющее себя его сыном. Однако разум подсказывал, что спешить не следует.

— Яд в твоей крови нужен мне как стимул, отец, — заговорил юноша. — Как тебе известно, высушенная мозговая жидкость охотника за кровью действует не слишком быстро, а в твоем случае, из-за исключительных свойств крови, даже медленнее обычного. Это дает нам обоим время. Для меня — время построить Врата, а для тебя — понять, каково это, быть смертельно больным, и… изменить свое отношение.

— Изменить свое отношение к чему? — спросил Тристан.

— К нам. — Николас придвинулся ближе, не сводя с отца пристального взгляда. — Конечная цель Еретиков — править миром. С тобой во главе. Именно так и должно было произойти тысячелетия назад, до того, как Древние Провидцы со своей нелепой страстью к Закону развязали Смертельную войну. Ты и твоя сестра той же крови, что и небожители.

Ошеломленный, принц невольно отступил еще на шаг. «Задавай вопросы только по существу, — мысленно приказал он себе. — Спрашивай о том, что поможет одолеть это чудовище, каким-то чудом выросшее из моего семени».

— Зачем я вам нужен? — тщательно подбирая слова, спросил Тристан. — Я не прошел обучения, и, следовательно, от меня будет мало проку. К тому же Еретикам известно несравненно больше, чем магам Евтракии.

— Да, ты еще не начал обучения, и все же ты Избранный, — ответил Николас. — Вас всего двое в этом мире — ты и твоя сестра, — в чьих жилах течет кровь столь изумительной чистоты. Даже я, твой прямой потомок, уступаю вам в этом, поскольку к моей крови примешана кровь Сакку. Неужели маги так и не объяснили тебе, что означает слово «Избранный»? И кто именно наградил тебя этим титулом? И зачем появился на свет второй Избранный — тоже обладающая редкостной кровью твоя сестра Шайлиха? Судя по выражению твоего лица, ты не знаешь ответов на эти вопросы. Маги слишком о многом умалчивают, отец. Зато они наверняка рассказали тебе об идее воссоединения обеих сторон магии — конечной цели Древних Провидцев. Но не Еретиков. Фактически, именно из-за этого и возник раскол, приведший к Смертельной войне. Акт воссоединения обоих направлений нашего искусства должен был стать первым деянием среди тех, которые способен совершить лишь ты — или моя тетка Шайлиха, если возникнет такая необходимость. Но Еретики никогда не желали ничего подобного. Не желали, чтобы к их чистому, совершенному искусству подмешивали слабый, проникнутый бессмысленной идеей сострадания и милосердия Закон. Так уж получилось, что первыми на землю вернутся Еретики, и ты будешь служить их целям.

По спине принца внезапно пробежал озноб ужаса.

— И что от меня потребуется, при условии, конечно, что я соглашусь?

Николас улыбнулся.

— Стать во главе нас. Вернувшись на землю, Еретики уничтожат все не устраивающие их создания. В нашем мире останутся лишь люди с «одаренной» кровью. Подлинное царство магии. Могущество впоследствии вернется к Парагону, и Еретики обучат тебя магии в духе Каприза.

— Неужели ты сделаешь это по доброй воле? — осведомился Тристан. — Сейчас ты имеешь все, зачем же тебе возвращать силу Камню?

— Потому что в отличие от тебя Еретики заботятся обо мне. И я, в свою очередь, вынужден считаться с их желаниями. Впрочем, тебе этого не понять.

— И что будет, если я пройду обучение?

— Совместными усилиями мы навсегда уничтожим Закон. Останется единственно истинное учение — Каприз. В конечном счете, Еретики и я сможем сделать это и сами, но на это уйдут века. Вот зачем нам нужен ты, имеющий столь необыкновенную кровь. Потакая собственным желаниям, волшебницы предприняли жалкую попытку использовать твою сестру для совершения своего ритуала, а тебя исключительно для размножения. — На лице Николаса снова возникла кривая улыбка. — Вполне понятное желание, но… совершенно лишенное дальновидности. Пройдя обучение, ты станешь одним из нас. Освоив более совершенное, законченное направление магии, ты поведешь нас в Вечность.

— А если я откажусь? — спросил принц.

— Тогда все, кого ты любишь, погибнут, — уронил юноша. — В том числе и моя тетушка, а твоя любимая сестра. Она не обладает лазурной кровью и потому не представляет для нас особого интереса. Как я уже говорил, мы бы предпочли иметь дело с тобой, поскольку твоя кровь ускорит выполнение нашей задачи. Но если ты предпочтешь отказаться, то, поверь мне, тебя ждет ужасный конец. — Сообщив это, Николас продемонстрировал отцу взявшуюся невесть откуда стеклянную чашу с белой, похожей на молоко жидкостью. — Знаешь, что это такое?

— Откуда мне знать?

— Это — противоядие. Примешь его, и через два дня исчезнут все симптомы твоей болезни. Согласись на мое предложение, открой для меня свой разум, чтобы я мог убедиться в твоей искренности, и я отдам тебе эту чашу. Маги не рассказывали тебе, что существуют приемы, с помощью которых можно выяснить, что у человека на сердце? Присоединяйся к нам. Вместе с тобой мы готовы принять твою сестру и ее дочурку, естественно, предварительно проверив, насколько искренни помыслы моей тетушки.

Да, Тристану было известно о способах проверки: он был свидетелем того, как Виг с Феганом применяли их, желая узнать, не подослан ли Гелдон волшебницами. «Обмануть его мне не удастся», — понял принц.

Мысли его неслись бешеным аллюром.

— Маги сами смогут сделать противоядие, — пустил он пробный шар.

— Ошибаешься, отец, — с нотками злорадства в голосе возразил Николас. — Твои разлюбезные маги на это не способны. Во-первых, их и без того небольшие силы с каждым днем тают. Во-вторых, это противоядие, как и все противоядия в мире, содержит в себе малую толику яда, которым ты отравлен, а у Вига и Фегана доступа к нему нет. Учитывая, что один слеп, а другой способен передвигаться только в кресле на колесах, я даже представить себе не могу, чтобы они умудрились найти и убить еще одного охотника за кровью. А ты можешь? То-то. Выходит, нет никаких оснований рассчитывать, что эти реликты прошлого исцелят тебя. — Он помолчал, сверля Тристана взглядом. — Вскоре и ты поймешь, что пытаться одержать над нами верх бессмысленно. В действие приведены такие силы, которые даже я не в состоянии остановить. Единственное, что тебе остается, это уступить. Принц опустил взгляд.

— Если ты и вправду мой сын, как ты можешь поступать со мной так жестоко? — еле слышно спросил он. — Мы одной крови. Разве для тебя это ничего не значит?

Лицо юноши окаменело.

— Выслушай меня очень внимательно, отец, независимо от того, какой выбор ты сделаешь. Моя мать в этом мире, волшебница Сакку, умирая, предпочла прихватить меня с собой, нежели отдать в твои руки. А ты, мой отец в этом мире, оставил мое тело гнить в чужой земле, не решившись взять его на родину. Тогда как мои небесные родители спасли меня, обучили и вернули на землю, в мир живых. Неужели ты хоть на миг можешь себе представить, будто я предпочту тебя их могуществу и величию? Что вы для меня сделали, если разобраться? Ты вынужден был дать женщине свое семя, а она, не задумываясь, погубила меня вместе с собой. Вот и вся ваша забота обо мне.

Тристан опустил голову. В каком-то смысле, пусть безумном, это соответствовало действительности. Впрочем, сейчас не было времени на сожаления. «Нужно вытянуть из Николаса как можно больше, — напомнил он себе. — Магам могут пригодиться любые сведения».

— Птицы и Жуки, откуда взялись эти твари? — спросил он.

Юноша улыбнулся.

— Они служили Еретикам еще во времена Смертельной войны. На небесах в мою кровь были внедрены «отсроченные заклинания», позволившие вызвать их из небытия. Особых усилий не потребовалось — они размножаются с бешеной скоростью. Одни на земле, другие в небе — в точности так, как было когда-то.

Принц помолчал, раздумывая, долго ли еще Николас будет терпеть его расспросы.

— Если Еретики оказались в состоянии послать тебя с небес на землю, почему они не могут сами поступить так же? — спросил он. — Зачем им нужен ты? И еще. Ты сказал, что у нас с Шайлихой много общего с небожителями. С кем именно — с Еретиками или с Древними Провидцами?

— Ах, наконец-то Избранный добрался до сути дела! — удовлетворенно воскликнул юноша. — Пытается разгадать загадку собственного существования — и своей сестры тоже. Дело в том, что Еретики не могут вернуться, не отправив вперед посланца, в жилах которого течет твоя кровь. И ты сам отдал его в их руки. Еретики в данный момент существуют лишь в мире духа; то же самое относится и к Древним Провидцам. Борьба между ними не утихает ни на мгновение, даже в Вечности. Смертельная война продолжается. Однако мои небесные родители желают снова обрести земную жизнь. Углубляться в эту тему я не намерен, пока у меня нет уверенности, что ты с нами. Как и обсуждать вопрос о связи между тобой, Шайлихой и небожителями. Не думай, я прекрасно понимаю — ты пытаешься побольше узнать от меня и передать эти знания своим магам.

— Зачем тебе понадобились дети «магов резерва»? — игнорируя последнее замечание сына, продолжал расспрашивать его принц. — Ты используешь их молодую «одаренную» кровь для дальнейшего наращивания своих сил?

— Такое объяснение тоже имеет право на существование, — отозвался Николас, — но больше ты не услышишь от меня ни слова. Я сказал достаточно, чтобы ты мог сделать свой выбор. Пришло время принять решение.

Тристан посмотрел в темные глаза юноши. «Даже если ты и впрямь моей крови, я убью тебя, — мысленно поклялся он. — Сотру выросшую из моего семени мразь с лица земли, чего бы мне это ни стоило».

— Нет, — медленно ответил он. — Я никогда не буду с вами.

— Ой ли? — Держа чашу с противоядием на вытянутой руке, Николас покачивал ею, словно искушая принца. — Один глоток, отец, и ты снова будешь здоров и бодр. Не говоря уж о том, что в противном случае ты обрекаешь на смерть не только себя, но и всех, кто дорог твоему сердцу.

— Я уже дал свой ответ, — трепеща от ярости, произнес Тристан. — А теперь позволь мне уйти.