ПАДЕНИЕ НА ПЛАНЕТУ

Три маленьких конуса падали, и в каждом, подобно яйцу на подставке, сидел человек.

Хорст Стели летел первым. За исключением вакуумного костюма, ничто не отделяло его от космического пространства. Очень осторожно он повернулся, чтобы взглянуть на следующие за ним два других конуса.

Где-то там, далеко за горизонтом, находились «Мак-Артур» и «Ленин». Не было ни одного шанса, что радио его костюма будет действовать на таком расстоянии, но все же он перешел на вызывающую частоту и послал вызов. Ответа не было.

Все произошло слишком быстро. Конуса включили посадочные ракеты и к тому времени, когда он вызывал «Ленин», было уже слишком поздно. Возможно, связисты были заняты чем-то другим, или он был слишком низко… Хорст вдруг почувствовал себя одиноким.

Падение продолжалось, а потом ракеты вдруг смолкли.

— Хорст! — это был голос Уайтбрида.

Стели ответил.

— Хорст, эти штуки собираются войти в атмосферу!

— Да. Воткнуться в нее. А что мы можем сделать?

Впрочем, это был риторический вопрос. В полной тишине три маленьких конуса падали к ярко-зеленой планете под ними. Потом они вошли в атмосферу.

Для каждого из них такое встречалось не впервые. Они знали цвета плазменного поля, появляющегося перед носом корабля, цвета, различающиеся в зависимости от химического состава защитного экрана. Но на этот раз они были практически обнажены. Будет ли сейчас излучение? Или жара?

Голос Уайтбрида прорвался к Стели сквозь помехи.

— Я пытаюсь думать, как Домовые, и это не так-то легко. Они знали о наших костюмах, знали, какую часть излучения они задерживают. Сколько, по их мнению, мы можем выдержать? И еще жара…

— А я передумал, — сказал Поттер. — Я не полечу вниз.

Стели старался не обращать внимания на их смех. Он отвечал за их жизни и относился к этому серьезно. Он попробовал расслабить мышцы и ждал жары, турбулентных потоков, радиации, падения конуса и смерти.

Сквозь плазменные искажения виднелся проносящийся мимо пейзаж. Круглые моря и дуги рек. Обширные пространства городов. Горы, покрытые льдами, и снова город, раскинувшийся у подножья и на склонах снежных пиков. Огромный океан (может ли этот чертов конус плавать?), потом снова суша. Конусы снижались, и детали делались крупнее. Воздух свистел вокруг. Лодки на озере, крошечные пятнышки, целые тучи их. Пространство зеленого леса, резко ограниченное и рассеченное дорогами…

Обод конуса Стели раскрылся, и кольцо парашюта рванулось назад. Стели глубже вжался в облегающее кресло. С минуту он видел только голубое небо, а потом последовал сильный удар. Стели мысленно выругался. Конус закачался и завалился набок.

В ушах Стели возник голос Поттера.

— Я нашел рычаг управления полетом! Если эти бестии сделали все одинаково, в центре должна быть круглая рукоять. Это рычаг управления тягой, а двигая всю контрольную панель, можно удерживать конус от крена.

Как жалко, что он не обнаружил этого раньше! — подумал Стели и сказал:

— Подлетайте ближе к земле и парите над ней — пусть топливо выгорит. Вы нашли способ освобождения парашюта, Поттер?

— Нет. Он пока подо мной, и ракетное пламя тут же сожжет его. Где вы?

— Внизу. Дайте мне только освободиться… — Стели раскрыл аварийную сеть и опрокинулся на спину. Сиденье было на тридцать сантиметров ниже края конуса. Он вытащил оружие и прожег отверстие, чтобы проверить пространство под собой. Оно было заполнено сжимающейся пеной. — Когда приземлитесь, убедитесь, что на борту спасательной шлюпки нет ни одного Домового, — приказал он.

— Черт побери! Меня едва не вышвырнуло! — донесся голос Уайтбрида.

— До чего же мудреные штуковины…

— Я вижу тебя, Джонатан! — воскликнул Поттер. — Пожалуй, я смогу подлететь к тебе.

— Тогда ищите мой парашют, — приказал Стели.

— Я тебя не вижу. Мы можем быть километрах в двадцати друг от друга. Твой сигнал не очень-то силен, — сказал Уайтбрид.

Стели поднялся на ноги и внимательно осмотрел спасательную шлюпку. В ней не было места, где малыш мог бы спрятаться и пережить полет через атмосферу, но он осмотрел ее еще раз, чтобы иметь полную уверенность. Потом он переключился на вызывающую частоту и попытался вызвать «Ленин» — не надеясь на ответ и не получив его. Передатчики костюмов действовали только в пределах видимости, и их сознательно не делали очень мощными, иначе все пространство было бы полно разговоров одетых в костюмы людей. В переделанных спасательных шлюпках не было ничего, похожего на радио. Интересно, как Домовые собирались обеспечить вызов выжившим помощи?

Стели почувствовал себя не очень уверенно, еще не привыкнув к силе тяжести. Вокруг него расстилались возделанные поля с рядами пурпурных, похожих на баклажаны кустов с кронами темных листьев, доходивших человеку до груди, и более низкими кустами с зернами. Ряды уходили вдаль во всех направлениях.

— Тебя по-прежнему не видно, Хорст, — доложил Уайтбрид. — Хорст, ты видишь большое низкое здание, сверкающее, как зеркало? Это единственное здание в пределах видимости.

Стели огляделся и увидел металлически поблескивающее сооружение у самого горизонта. Оно находилось очень далеко, но это был единственный ориентир в пределах видимости.

— Да, вижу.

— Мы полетим туда и будем ждать тебя там.

— Хорошо. Ждите меня.

— Держи курс на него, Гэвин, — сказал голос Уайтбрида.

— Хорошо, — донесся ответ.

Потом они говорили еще о чем-то, но Хорст Стели чувствовал себя очень одиноким.

— Оп! Мои ракеты смолкли! — воскликнул Поттер, и Уайтбрид увидел, что конус Поттера помчался к земле. Он ударился острым концом, заколебался и рухнул в кусты.

— Гэвин! — воскликнул Уайтбрид. — С тобой все в порядке?

Что-то зашелестело, потом пришел ответ:

— Иногда в плохую погоду у меня болит правый локоть… старая футбольная рана. Держись, пока сможешь, Уайтбрид. Я встречу вас обоих у купола.

— Понятно, — маневрируя ракетой, Уайтбрид направил конус к строению.

А оно было огромным. Рядом с ним не было ничего такого, по чему можно было бы определить его размеры, но лететь предстояло минут десять или больше.

Это был купол с гладкими стенами, изгибающийся в низкую, округлую крышу. Не было ни окон, ни каких-либо других деталей, за исключением прямоугольного отверстия, которое могло быть дверью, хотя и казалось смехотворно маленьким в этой огромной конструкции. Отблески солнечного света на крыше были более чем металлическими, они были зеркально-яркими.

Уайтбрид полетел вниз, впрочем, довольно медленно. Было что-то пугающее в здании, стоящем посреди бесконечных полей, и именно это, а не страх за то, что двигатель в любую минуту может смолкнуть, удержало его от броска к этой конструкции.

Ракета по-прежнему держала его. Вероятно, малыши изменили химикалии в твердотопливном двигателе: среди предметов, сделанных мошкитами, не было двух совершенно одинаковых. Уайтбрид приземлился прямо перед прямоугольной дверью. Эта закрытая дверь была карликовой по сравнению со зданием.

— Я на месте, — почти прошептал он, затем рассмеялся над собой. — Здесь есть дверь. Она большая и закрытая. Довольно странно, что нет никаких дорог, ведущих сюда, и растения доходят до самого края купола.

— Может быть, самолеты садятся на крышу? — предположил Стели.

— Не думаю, Хорст. Крыша закруглена. Не похоже, чтобы здесь было много посетителей. Это должно быть что-то вроде склада. Или, может быть, внутри находится машина, которая работает сама.

— Будьте осторожны с этим. Гэвин, с тобой все в порядке?

— Да, Хорст. Я буду у здания через полчаса. Увидимся там.

Стели готовился к долгому маршу. Как выяснилось, на спасательной шлюпке не было запаса продуктов. Подумав немного, он снял свои боевые доспехи и вакуумный костюм, бывший под ними. В них не было ничего секретного. Сняв шлем, он прикрепил его к шейной перемычке, чтобы использовать как воздушный фильтр. Затем снял со скафандра радио и повесил себе на пояс, предварительно в последний раз попытавшись связаться с «Лениным». Ответа не было. Что еще? Радио, мешок с водой, ручное оружие — все это он уже взял.

Стели внимательно осмотрел горизонт. Здание было только одно, и можно было не бояться, что уйдешь не туда. Он двинулся к зданию, радуясь низкой гравитации и слегка раскачиваясь при ходьбе.

Спустя полчаса он увидел первого мошкита, причем подошел практически вплотную и только тогда заметил. Это существо отличалось от всех, которых он видел прежде, и ростом было с окружавшие его растения. Оно работало между рядами, разравнивая руками почву, выдергивая сорняки и укладывая их между заботливо сделанными бороздками. Оно следило за его приближением, а когда он оказался рядом, продолжило свою работу.

Этот мошкит был не совсем коричневым. Мех у него был гуще, и более густой мех покрывал все три руки и ноги. Левая рука была почти такой же, как у Коричневых, но на каждой из правых было по пять пальцев плюс что-то вроде бутона, и пальцы были прямыми и короткими. Ноги были толстыми, а ступни большими и плоскими. Голова была головой Коричневого с резко уходящим назад лбом.

Если Сэлли Фаулер была права, это означало, что теменной области почти не было.

— Привет, — сказал Хорст.

Мошкит на секунду взглянул на него, затем выдернул сорняк.

Позднее Стели увидел еще многих. Они следили за ним достаточно долго, чтобы убедиться, что он не уничтожает растений, а затем теряли к нему интерес. Хорст продолжал путь к сверкающему в солнечных лучах зданию. Оно было гораздо дальше, чем он думал.

Гардемарин Джонатан Уайтбрид ждал. С тех пор, как он поступил на Флот, ему часто приходилось заниматься этим, но ему было всего семнадцать стандартных лет, а в этом возрасте ждать нелегко.

Он сидел возле купола, голова его едва возвышалась над растениями. В городе здания мешали ему видеть этот мир, здесь же он мог видеть весь горизонт. Небо было коричневым, приобретая голубоватые тона только прямо над головой. На востоке клубились тучи, а над ним проплывали несколько грязно-белых дождевых облаков.

Солнце тоже было над головой. Уайтбрид решил, что должен находиться вблизи экватора, и вспомнил, что Город Замка был гораздо дольше к северу. Больших размеров солнечного диска он заметить не мог, потому что не мог смотреть прямо на него, но вблизи оно выглядело более уютно, чем маленькое солнце Новой Шотландии.

Он чувствовал, что его окружает чужой мир, но ничего не видел. Взгляд его продолжал блуждать по зеркальной поверхности здания, Потом он встал, чтобы исследовать дверь.

Она была добрых десяти метров высотой. Несомненно, будучи слишком высокой для Уайтбрида, она была просто гигантской для мошкитов. Но производил ли размер впечатление на мошкитов? Нет, подумал Уайтбрид. Дверь должна быть функциональной… Тогда что значат эти десять метров высоты? Тяжелые машины? Однако, когда он приложил к гладкой поверхности свой микрофон, изнутри не донеслось ни звука.

С одной стороны ниши, в которой находилась дверь, размещалась панель, удерживаемая сильной пружиной. За панелью было что-то похожее на наборный диск. Пожалуй, это и был он, разве что мошкиты ожидали друг от друга решения таких головоломок с первого взгляда. Кодовый замок мог означать: «Вход воспрещен».

Вероятно, это требовалось охранять — но от кого? Он Коричневых? Белых? Рабочих и не имеющих разума классов? Вероятно, от всех них. Наборный диск мог быть задуман, как форма общения.

Тяжело дыша, подошел Поттер, его шлем покрывала испарина, мешок с водой висел на поясе. Повернув микрофон, чтобы включить маленький динамик, он отключил передатчик.

— Я попробовал воздух Мошки-1, — сказал он. — Теперь я знаю. Ну, так что ты нашел?

Уайтбрид показал ему. Он также приспособил свой микрофон к новым условиям. Не имело смыла передавать по радио все, что они скажут.

— Хотел бы я, чтобы здесь был доктор Бакмен. Это цифры мошкитов… да, а это солнечная система Мошки, с диском на месте планеты. Дай-ка взглянуть…

Уайтбрид с интересом следил, как Поттер разглядывает диск. Новошотландец скривил губы, потом сказал:

— Да. Этот газовый гигант в три запятая семь два раза дальше от Мошки, чем Мошка-1. Гмм… — он залез в карман рубашки и вынул вездесущий компьютер. — Гмм… три запятая восемь восемь, основание двенадцать. Как движется диск сейчас?

— С другой стороны, — сказал Уайтбрид, — это может быть, скажем, чей-то день рождения, — он был рад видеть Гэвина Поттера. Он был бы рад видеть здесь любого человека, однако, возня новошотландца с дисками была… беспокоящей. Влево, вправо, влево, вправо — поворачивал диски Гэвин Поттер.

— Насколько я помню, Хорст дал нам приказ остерегаться этого здания, — встревоженно сказал Уайтбрид.

— Будьте осторожны с ним — вот что он сказал. Едва ли это можно назвать приказом. Мы можем узнать что-нибудь о мошкитах, разве нет?

— Ну, хорошо… — это была интересная головоломка, — попробуй снова влево, — подсказал Уайтбрид. — Держи это, — и он нажал на символ, означающий Мошку-1. Тот со щелчком сдвинулся, — теперь снова влево.

— Да. Астрономические карты мошкитов показывают, что планеты движутся против часовой стрелки.

На третьей цифре дверь начала подниматься вверх.

— Сработало! — воскликнул Уайтбрид.

Дверь поднялась на высоту полутора метров. Поттер взглянул на Уайтбрида и сказал:

— И что теперь?

— Ты что, смеешься?

— У нас есть приказ, — медленно сказал Поттер.

Они сели между растениями и посмотрели друг на друга. Потом взглянули на купол. Внутри горел свет, и они могли легко заглянуть под дверь. Внутри стояли здания…

Стели шел уже три часа, когда увидел самолет. Он был высоко и двигался быстро, и Стели замахал ему руками, надеясь, что его заметят. Этого не произошло, и он пошел дальше.

Потом он снова увидел самолет. Тот был позади него и летел гораздо ниже. Самолет опустился еще ниже и исчез за низкими, округлыми холмами, где, видимо, сел. Стели пожал плечами. Наверняка, они нашли его парашют и спасательную шлюпку и сейчас ищут его следы, уходящие с места приземления. Направление сомнений не вызывало. Больше здесь идти было некуда.

Через несколько минут самолет поднялся и направился прямо к нему. Сейчас он двигался медленно, явно осматривая местность. Стели снова замахал руками, хотя первым его импульсом, разумеется, глупым, было спрятаться. Ему требовалось, чтобы его нашли, хотя то, что он должен был сказать мошкитам, было не совсем понятно.

Самолет пролетел мимо него и завис. Реактивные сопла изогнулись взад и вперед, и самолет опасно быстро сел среди растений. Внутри находились три мошкита, и один Коричнево-белый быстро выскочил из машины.

— Хорст! — сказала она голосом Уайтбрида. — А где остальные?

Стели указал на круглый купол. До него было еще не менее часа ходьбы.

Мошкита Уайтбрида как-будто поникла.

— Нужно спешить туда. Хорст, они еще там?

— Конечно. Они ждут меня там уже около трех часов.

— О, мой Бог! Может, они не смогут войти вовнутрь. Уайтбрид не мог войти вовнутрь. Поднимайтесь, Хорст, — она указала на самолет. — Вам придется как-то сжаться.

Внутри находился второй Коричнево-белый, а пилот был Коричневым. Мошкита Уайтбрида пропела что-то в пяти октавах, пользуясь по меньшей мере девятью тонами. Второй Коричнево-белый замахал руками. Они освободили место для Стели между облегчающими сидениями, и Коричневый повернул какие-то рычаги. Самолет поднялся и помчался к зданию впереди.

— Может, они не вошли туда, — повторила Мошкита Уайтбрида. — Может быть…

Хорст неудобно скорчился в мчащемся реактивном самолете и недоуменно качал головой. Все это ему не нравилось.

— Что-то не так? — спросил он.

Мошкита Уайтбрида как-то странно взглянула на него.

— Может, и ничего.

Остальные мошкиты не сказали вообще ничего.

ПРАВОНАРУШИТЕЛИ

Уайтбрид с Поттером стояли в куполе и удивленно таращили глаза.

Купол был просто футляром. Единственный источник света, очень похожий на послеполуденное солнце, сиял на половине расстояния до крыши. Мошкиты использовали этот способ освещения во многих зданиях, которые видел Уайтбрид.

То, что находилось под куполом, походило на маленький город. Впрочем, не совсем. В домах никого не было. Вокруг не было ни звуков, ни движения, ни света хотя бы в одном окне. Да и здания…

В этом городе не было согласованности. Здания чудовищно не увязывались друг с другом. Уайтбрид содрогнулся при виде двух прямолинейных многоэтажных колонн, обрамлявших нечто, что могло быть увеличенным средневековым собором, тысячи карнизов которого охранялись теми, кого мошкит Бари назвал демонами мошкитов.

Здесь были сотни архитектурных стилей и по меньшей мере дюжина уровней технологии. Эти формы невозможно было построить без использования напряженного бетона или чего-то более утонченного, а здание возле ворот было из высушенного солнцем кирпича. Здесь крепкий прямоугольник имел стены из серебристого стекла, а там стены были из серого камня, и крошечные окна в них не имели стекол, а только ставни, защищающие их от стихий.

— Дождевые ставни. Это должно было быть здесь еще до купола, — сказал Поттер.

— Это любому ясно. Купол почти новый. Этот… собор в центре — или что это такое — настолько стар, что почти рассыпается.

— Взгляни сюда, на эту параболически-гиперболическую конструкцию, выступающую из стены… Ты только посмотри на эту стену!

— Да, это должно быть частью другого здания. Бог знает, насколько все это старо, — стена была толщиной более метра и зазубрена по краям и на вершине. Она была сделана из разукрашенных каменных блоков, весивших не менее пятисот килограммов каждый. Какие-то растения, похожие на виноград, окружали их, прорастая насквозь, и, должно быть, именно это удерживало стену целой.

Уайтбрид наклонился ниже и внимательно пригляделся к этим растениям.

— Никакого цемента, Гэвин. Именно они держат блоки вместе. Кроме того, это поддерживает остальную часть здания, сделанного из бетона. Это строилось последним.

— Ты помнишь, что говорил Хорст о Каменном Улье?

— Он сказал, что чувствует его возраст. Как это верно…

— В этом месте должны быть все времена. Думаю, мы нашли музей… Музей архитектуры? И они все добавляли к нему экспонаты, столетие за столетием, пока не поставили сверху этот купол для защиты от стихий.

— Да…

— Ты, кажется, сомневаешься?

— Этот купол имеет два метра толщины и сделан из металла. Какого рода стихии…

— Например, падение астероида. Впрочем, нет, это ерунда. Астероиды давным-давно собрали вместе.

— Я думаю, нужно взглянуть на этот собор. Похоже, это старейшее здание здесь.

Собор сам по себе оказался музеем. Любой цивилизованный гражданин Империи мог бы определить это — все музеи похожи друг на друга.

Там были ящики из стекла, а внутри старые вещи, снабженные табличками с датами и сведениями о них.

— Я могу прочесть даты, — сказал Поттер. — Смотри, они из четырех или пяти цифр. Насколько они стары, Гэвин?

— Так… их год короче… Пять цифр. Датировка идет от какого-нибудь события… и этот знак минус перед каждым числом… Нужно подумать… — он вынул свой компьютер и стал быстро писать на табло. — Это число должно быть семьдесят четыре тысячи и сколько-то еще. Джонатан, таблички почти новые.

— Языки изменяются, и им приходится часто переводить каждую табличку.

— Да… да, я знаю этот знак. «Приблизительно», — Поттер быстро переходил от одного экспоната к другому. — Здесь он снова. Здесь нет… а тут есть. Джонатан, взгляни на это.

Это была очень старая машина. Чисто железная, она сейчас насквозь проржавела, превратившись в эскиз того, что представляла из себя когда-то. Это была гаубица.

— Здесь есть табличка. Этот двойной знак приблизительности означает догадки, предположения. Интересно, сколько раз переводилась эта надпись?

Комната сменялась комнатой. Потом они нашли широкую лестницу, ведущую вверх, с низкими, но достаточно широкими для человеческих ног ступенями. Там были новые комнаты и новые экспонаты. Потолки у помещений были низкие, освещались они рядами грушевидных предметов с раскаленными нитями внутри, которые зажигались, когда они входили, и гасли, когда выходили. Эти светящиеся предметы находились на такой высоте, чтобы не испортить потолок. Музей сам был экспонатом.

Таблички на всем были очень похожи, но все витрины были разными. Уайтбриду это не казалось странным. Не существовало двух вещей, сделанных мошкитами, которые были бы идеально похожи. Но один раз он почти засмеялся…

Стеклянный баллон нескольких метров длиной и два метра шириной покоился на основании неопределенной формы, сделанном из металла почти персикового цвета. И то, и другое выглядело совершенно новым. На основании имелась табличка, а внутри баллона находился витиевато украшенный резьбой ящик из дерева размером с гроб, совершенно выгоревший от времени, и с крышкой, похожей на ржавую проволочную решетку. Он тоже имел табличку. Под ржавой проволокой находилась глиняная посуда со стенками толщиной с яичную скорлупу: частично разбитая, частично целая. Каждый обломок имел отдельную табличку с датой.

— Это похоже на гнездо экспонатов, — сказал Уайтбрид.

Поттер не засмеялся.

— Это то, что это есть. Видишь здесь? Этому баллону около двух тысяч лет… Это не может быть правдой, не так ли?

— Нет, если… — Уайтбрид провел своим классификационным кольцом по стеклянной поверхности. — Они оба царапаются. Это искусственный сапфир, — он сделал то же самое с металлом. Теперь металл поцарапал камень. — Я согласен с двумя тысячелетиями.

— Но этому ящику около двадцати четырех веков, а посуде внутри более трех тысячелетий. Видишь, как меняются стили? Это изображения подъема и падения различных школ изготовления глиняной посуды.

— Ты думаешь, что деревянный ящик доставлен из другого музея?

— Да.

Вот тут Уайтбрид и рассмеялся. Они двинулись дальше, потом Джонатан показал рукой и сказал:

— Здесь тот же самый металл, верно?

На маленьком оружии с двумя ручками — должно быть, это было ружье

— виднелась та же дата, что и на сапфировом баллоне.

Дальше, возле стены большого купола, размещалась удивительная конструкция. Она состояла из вертикального кружева шестиугольников, стороны которых были длиной в два метра. В некоторых из шестиугольников имелись пластиковые рамы, в других — разрушенные останки их.

Поттер указал на мягко изгибающуюся конструкцию.

— Это другой купол. Сферический, с геодезическими креплениями. От него мало что осталось, да и не мог он накрывать всего этого.

— Ты прав. И он разрушен не погодой. Видишь, как изогнуты его ребра возле края? Может, торнадо? Эта часть планеты довольно плоская.

Эти слова заставили Поттера на мгновение задуматься: на Новой Шотландии не бывало торнадо. Вспомнив уроки по метеорологии, он кивнул:

— Да. Может быть, может быть…

За фрагментом раннего купола Поттер нашел конструкцию из распадающегося металла, которую покрывала пластиковая оболочка. Сам пластик тоже выглядел потертым и изжеванным. На табличке стояли две даты, каждая из пяти цифр. Следующая табличка была прикреплена к узкой наземной машине с тремя сидениями вряд, которая выглядела очень примитивной. Капот ее был поднят.

— Внутреннее сгорание, — сказал Поттер. — Мне кажется, что у Мошки-1 было очень мало ископаемого топлива.

— Сэлли тоже пришла к этой мысли. Якобы их цивилизация пришла в упадок, когда они использовали все ископаемое топливо. Я сомневаюсь в этом.

Однако, главная находка находилась за огромным панорамным окном в одной из стен. Они уставились на эту «колокольню», не обращая внимания на древнюю, витиевато вырезанную из бронзы табличку, которая сама имела более мелкую табличку.

Внутри «колокольни» находился ракетный корабль. Несмотря на дыры в бортах и пятна коррозии, он еще сохранял свою форму: длинный цилиндрический резервуар, очень тонкостенный, с кабиной, видневшейся на постепенно истончающемся носу.

Они направились к ступеням. На первом этаже должны быть другие окна…

Так оно и оказалось, и гардемарины встали на колени, чтобы заглянуть в двигатель.

— Я не совсем… — начал Поттер.

— Атомный, — почти прошептал Уайтбрид. — Очень ранний тип. Пропускал инертное топливо через ядро из урана, плутония или чего-то подобного. Батарея расщепления, доатомная…

— Ты уверен?

Прежде, чем ответить, Уайтбрид посмотрел снова, затем кивнул:

— Да, уверен.

Расщепление следовало после внутреннего сгорания, но в Империи до сих пор были места, где пользовались двигателями внутреннего сгорания. Энергия расщепления была почти мифом, и, пока они смотрели, годы, прошедшие над этим местом, казалось, падали со стен, неслышно окутывая их, как плащом.

Самолет приземлился около оранжевых обрывков парашюта и обломков конуса. Открытая дверь походила на обвиняющий рот.

Мошкита Уайтбрида выскочила из самолета и бросилась к конусу. Она что-то прощебетала, и пилот тоже выскочил, чтобы присоединиться к ней.

— Они открыли ее, — сказала мошкита Уайтбрида. — Никогда бы не подумала, что Джонатан решит эту проблему. Должно быть, это Поттер. Хорст, есть хотя бы один шанс за то, что они не вошли вовнутрь?

Стели покачал головой.

Мошкита снова что-то прощебетала Коричневому.

— Смотрите за машиной, Хорст, — сказала она, потом заговорила с другим Коричнево-белым, который вылез из аэроплана и смотрел на небо.

Коричневый поднял пустой вакуумный костюм Уайтбрида и его доспехи. Он работал быстро, создавая что-то вроде нехватающего шлема и ставя его на место. Потом он принялся за воздушный регенератор, копаясь в его внутренностях инструментами из мешка на поясе. Костюм надулся и стал вертикально. Наконец, Коричневый закрыл панель, и теперь костюм стал туго натянутым, как человек в вакууме. Коричневый обмотал его длинным шнуром, чтобы стянуть плечи, и пробил каждое запястье.

Пустой костюм поднял свои руки, из пробитых запястий которых со свистом уходил воздух. Потом давление упало, и руки опустились. Еще один цикл свиста, и руки снова поднялись.

— Мы поступим с вашим костюмом точно так же и поднимем температуру до нормальной у вас. Если повезет, они сожгут это, не проверяя, есть вы там внутри или нет.

— Сожгут?

— Впрочем, на это наверняка не следует рассчитывать. Хотелось бы мне, чтобы был способ отвести огонь от самолета…

Стели коснулся плеча мошкиты. Коричневый стоял, глядя на них со слабой полуулыбкой, что означало, что он ничего не думает. Экваториальное солнце было высоко над головой.

— Почему кто-то хочет убить нас? — требовательно спросил Стели.

— Вам всем вынесен смертный приговор, Хорст.

— Но почему? Из-за купола? Он — табу?

— Купол — да, табу — нет. Вы что, считаете нас примитивными? Вы знаете слишком много, вот и все. Мертвые свидетели ничего не рассказывают. А теперь войдем: нам нужно найти их и вывести отсюда.

Мошкита Уайтбрида нагнулась под дверью. Это было излишним: Уайтбрид никогда так не нагибался. Второй Коричнево-белый последовал за ней, оставив коричневого с ее постоянно улыбающимся лицом стоять снаружи.

БЕГИ, КРОЛИК, БЕГИ