17

Он чувствовал, что она стоит рядом. Оба смотрели на океан.

Игривый ветерок плясал по их одежде и лицам. Солнце было в зените, а день жаркий. Над далекими островами парили стаи белых птиц.

Он не испытывал потребности говорить, и она, по-видимому, тоже. Они просто предоставили гигантской массе сияющей воды возможность очистить их души и внести в них мир.

Наконец, хотя они еще не насытились зрелищем, оба отвели взгляд от океана. Они начали спуск со своего наблюдательного пункта на меловом карьере вниз, к зеленым пастбищам. Вскоре они уже шагали по щиколотку в траве. Изумрудная поверхность тут и там оживлялась цветами, похожими на золотые орехи.

— Ну разве здесь не прекрасно? — спросила женщина.

— Я никогда такого не видел, — отвечал он, — а мне довелось изрядно попутешествовать.

— В таком случае ты, наверное, видел много мест, способных по красоте сравниться с этим. Наша земля щедра на чудеса природы.

— Только не там, откуда я пришел.

— Ты это и раньше говорил. Признаюсь, я ума не приложу, где это может быть.

— В такие моменты, — признал он, — мне кажется, что я и сам этого не знаю.

— Вечно ты говоришь загадками, — шутливо произнесла она.

Ее глаза блестели, внутреннее веселье озарило лицо.

— Я вовсе не хочу говорить загадками.

— Я знаю… Серьезно, я думаю, ты и вправду не хочешь. Но ты обладаешь способностью избегать тайны, которая, похоже, ходит за тобой по пятам.

— Как это?

— Приходи сюда и живи здесь.

Как и в первый раз, когда она об этом заговорила, он почувствовал прилив радости и желания. Частично это объяснялось землей вокруг, частично ею самой и той ролью, которую она будет играть в этой новой жизни…

— Я испытываю очень сильное искушение.

— Что тебя останавливает?

— Есть две вещи, которые всегда стоят у меня на пути.

— Что это за вещи?

— Дело, которое я оставлю недоделанным на моей… старой земле.

— А вторая?

— Наверное, самая трудная. Я понятия не имею, каким образом сюда попадаю и каким образом ухожу. Я это не контролирую.

— Разберись с первым и поймешь, что делать со вторым. У тебя есть сила. Твоя воля может победить, если только ты ей позволишь.

— Не возьму в толк, каким образом.

— Но бьюсь об заклад, не потому, что недостаточно думаешь. Помнишь океан, на который мы только что смотрели? Если бы ты зачерпнул воды из него и задумался над нею, разве это значило бы, что весь остальной океан больше не существует? Иногда мы не видим потому, что смотрим слишком пристально.

— Как всегда, твои слова будят во мне какие-то струны, и все же я не могу услышать всю мелодию.

— Услышишь. Выполняй свои обязанности как можно лучше, и откроется дорога из твоей земли в мою. Поверь мне.

— Я верю. — Он рассмеялся. — Не знаю, почему, но верю.

Она тоже рассмеялась:

— Разве это так плохо?

— Нет. Вовсе не плохо. Они опять умолкли.

Пастбища пошли под более резкий уклон. Он увидел, что они спускаются в лощину, окруженную холмами.

Посреди травяной роскоши располагался небольшой поселок. Он состоял из примерно дюжины круглых тростниковых хижин и примерно вдвое меньшего числа домов, рядом с которыми располагались загоны для скота. Никаких оборонительных укреплений видно не было, так же как рвов с водой и тому подобного. Видны были орки, а также лошади и вьючный скот.

Он не припоминал, чтобы когда-нибудь раньше видел это селение, и тем не менее вид казался смутно знакомым.

По пути он спросил:

— А здесь когда-нибудь была внешняя стена? Вопрос, казалось, ее почти рассмешил.

— Нет. В ней никогда не было нужды. А почему ты спрашиваешь?

— Просто мне показалось… Не знаю. А как называется поселок? У него есть имя?

— Да. Его называют Галлетон.

— Ты уверена? А иначе поселок никогда не назывался?

— Конечно уверена! А как еще его могли называть?

— Не помню.

Разговор про названия на мгновение направил его мысли по другому руслу.

— Кое-что я твердо намерен на этот раз узнать, — решительно произнес он.

— И что же это?

— Твое имя. Ты мое знаешь. Но я так и не узнал, как зовут тебя.

— Как же мы такое допустили? — Она улыбнулась. — Я Цирзарр.

Он несколько раз вполголоса повторил имя, потом объявил:

— Мне нравится. В нем есть сила, и имя соответствует твоему характеру.

— Так же, как и твое, Страйк. Я рада, что ты одобрил.

Ему показалось, будто он одержал некую победу, и, несмотря на кажущуюся ее незначительность, он некоторое время внутренне ею упивался. Но стоило ему опять посмотреть на лощину и расположенный в ней поселок, как в нем опять пробудилось то же странное смутное воспоминание. Но вспомнить более ясно не удавалось.

Теперь они уже приближались к поселку. Чувство, которое он не мог назвать, усиливалось. Вскоре они войти в скромное поселение. На них никто не обратил внимания, за исключением пары орков, которые поприветствовали его спутницу.

Цирзарр, поправился он.

Не останавливаясь, они шагали мимо хижин, домов и загонов, пока не прошли почти весь поселок. Потом, уже у самого южного конца селения, Цирзарр остановилась и указала на что-то пальцем. Проследив взглядом, он увидел, что она указывает на водоем, почти идеально круглый и наполненный сверкающей водой. Она двинулась в том направлении. Он последовал за ней.

Они сидели бок о бок на краю водоема. Она провела рукой по воде, наслаждаясь ее чувственной лаской. Он все думал о том, что никак не хотело уступить его попыткам припомнить.

— Водоем… — сказал он.

— Как чудесно. Поэтому здесь и основали поселок.

— В нем тоже есть что-то знакомое. Во всем этом есть что-то знакомое.

— И оно стало бы еще более знакомым, если бы ты пришел и обосновался здесь. Если бы ты пришел ко мне.

Этот момент должен был стать моментом восторга. Но он был отравлен. Впервые в ее обществе он испытывал тревогу. Все, что он видел раньше, все, что видел сейчас, словно собралось вместе и стучало ему в мозг. Океан и полуостров. Лощина с окружающими ее холмами. Этот водоем. Крутой меловой спуск… его должны были украшать фигуры.

Осознание налетело на него, как буря.

Вскочив на ноги, он воскликнул:

— Я знаю это место!

Он мгновенно проснулся и сел.

Прошло несколько секунд, прежде чем он переключился на окружающее. Медленно дошло, что он находится в лачуге, в Рафетвью, один, и ждет следующей атаки вражеской армии.

Потребовалось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы стряхнуть видение и вернуться к реальности.

Что не удалось стряхнуть, так это чувство, будто он знает место, в котором секунду назад побывал. Если «побывал» подходящее слово…

Солнце утомленно поднималось над горизонтом, но не было птиц, чтобы поприветствовать восход песней.

В бледном холодном свете восточные холмы отбрасывали длинные тени, однако ничто не могло скрыть колоссальный лагерь армии Хоброу. Из палаток доносились звуки целенаправленной деятельности. Хирурги все еще занимались ранеными, но Уни уже готовились к новой атаке.

Их подгоняли хранители в черных одеждах. Последние сновали повсюду, строили кавалерию и пехоту. Неважно, что многие с пропитанными кровью повязками, а у половины со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.

Сам Хоброу утратил аппетит. Он стоял на заросшем жидким подлеском склоне, вне досягаемости для лучников из проклятого населенного язычниками Рафетвью. Хотя ветерок доносил вкусные запахи с полевой кухни, единственный голод, который он испытывал, был голод по исполнению дела Господа.

Рядом с ним Мерси упала на колени и пылко прошептала:

— Аминь!

Хоброу дочитал молитву до конца и положил руку на плечо дочери:

— Видишь, дорогая? Видишь, как хрупка их оборона? Как мало обороняющихся? Сегодня Господь предаст их в наши руки. Они будут падать под нашими мечами, как пшеница под серпом.

Несколько секунд они стояли бок о бок, не обращая внимание на шум от многих тысяч солдат. Отсюда поселение Поли казалось игрушечным. Дома представлялись коробочками с нитями дыма от каминов. Угольные нити рисовали в лазурном небе странные узоры.

— Они должны знать, что их часы сочтены, папа, — сказала Мерси. — Разве они в состоянии противостоять нам?

— Они ослеплены злобой. Видишь, как фонтан нечестивости выбрасывает в воздух свои пары?

Не видеть это было трудно. В центре города поблескивал недостроенный купол храма, однако Мерси почти не замечала его. Рядом с ним, фонтанируя выше самых высоких крыш, гейзер земной силы ярко играл всеми цветами, какие Мерси могла себе вообразить.

Набравшись духу, она сказала:

— Каким прекрасным кажется лик зла. Я почти верю, что такая красота может исходить только от Господа.

— От Господа Лжи, пожалуй. Не поддавайся обману, дитя. Поли — растленные твари перед Богом и человеком. И сегодня Бог отправит их в ад, который они заслужили.

Тем временем защитники города с трудом сдерживали наступление хаоса.

Последние пожары почти догорели, в воздухе воняло паленым, а изнуренные пожарные были все в саже. Они всю ночь работали, туша десятки пожаров, но теперь Уни опять обрушили на город дождь зажигалок. Уровень воды в пруду на площади у северных ворот под напором ведерной атаки существенно снизился. Теперь вода начала медленно подниматься. Блестящая поверхность отражала затухающие ало-черные пожары. Из тех мест, где стены пострадали от пробоин, доносился маниакальный стук топоров — пробоины лихорадочно заделывали новыми бревнами. В ответ звенели молоты кузнецов, в своих кузницах они ковали новое оружие. Кругом шныряли дети с охапками стрел в руках. Они несли их часовым, на верхнюю часть стены.

Мысленно все еще погруженный в то, что он счел откровением во сне, Страйк устало шагал через площадь, чтобы встретиться с Реллстоном. Неподалеку с десяток человек стояли, взявшись за руки, вокруг погребальной пирамиды. Крошечная девочка с распухшим и покрытым волдырями лицом плакала от боли, причиняемой ожогами. Старший мальчик, не более десяти сезонов, с мрачной решимостью сжал губы. Хотя впечатление решительности нарушалось слезами, которые текли по его измазанному грязью лицу. Старуха рядом со вдовой кашляла, не переставая. По площади плавали клубы дыма.

Страйк увидел Реллстона. Такой же усталый, как и капитан Росомах, главнокомандующий отскочил в сторону, когда из-за угла с грохотом показалась повозка. Она была полна мертвых тел. Их везли к пирамиде. Реллстон остановился перемолвиться словом с человеком, у которого рука висела на окровавленной повязке, потом прямиком направился к Страйку.

— Выпьешь со мной? — с неожиданной открытостью пригласил он. И не стал дожидаться ответа.

Страйк последовал за ним:

— Куда пойдем?

— К той стене, что смотрит на море. Хочу проверить, как идут ремонтные работы.

Пробиваясь сквозь толпу, человек решительно продвигался вперед. Время от времени он поглядывал на орка, но сразу отводил взгляд, как будто не знал, что сказать.

Страйк не собирался приходить ему на помощь.

Наконец человек неловко произнес:

— Знаешь, ты многое изменил. Ты и твой отряд. Мы просто не привыкли к боевым действиям такого масштаба. Если бы не вы, нам бы уже давно пришел конец. Мы вам благодарны.

Страйк кивнул, показывая, что принимает благодарность.

— Но ты же все равно задаешься вопросом: а напали ли бы Уни вообще, если бы нас здесь не оказалось?

— Судя по их виду, они бы все равно пришли, рано или поздно. Этот Хоброу — настоящий фанатик.

Солнце, зловещий оранжевый шар, висело над горизонтом на высоте пальца. Реллстон, прищурившись, посмотрел на светило сквозь клубы дыма.

— Когда, по-твоему, они начнут атаку?

— Думаю, как только закончат молиться. Каковы твои планы?

К этому моменту они дошли до стены, обращенной к морю. Главнокомандующий нырнул под одеяло над почерневшим дверным проемом. Сама дверь превратилась в кучку скрипящего под ногами пепла. Он пожал плечами.

— Будем делать то, что делали раньше. Ну, и молиться.

— Все это хорошо и правильно, — задумчиво произнес Страйк, — но нужно что-то еще. В конечном итоге осаждающие по сравнению с осаждаемыми всегда находятся в преимущественном положении.

Перешагнув через нескольких спавших на полу офицеров, Реллстон достал из буфета бутылку. Не утруждаясь поисками стаканов, он глотнул огненной жидкости прямо из горла и передал бутылку орку.

— У нас есть колодцы. Если только Уни не ворвутся в город, мы выдержим.

— Ваших запасов пищи вряд ли хватит навсегда. — Рухнув в кресло, орк кивнул в сторону видневшейся из окна стены. — А у них этой проблемы нет.

Главнокомандующий не мог скрыть отчаяния.

— Боги знают, мы не можем продолжать нести такие потери, как вчера! А к ним подкрепления могут подходить хоть каждый день. Что нам делать?

— Еще не знаю. Но кто-то должен будет уступить. Тем временем могу я внести предложение?

— Конечно. Я же не обязан следовать твоему совету.

— Вы подготовились к сегодняшней атаке, сформировали цепочки для доставки ведер с водой?

— Разумеется.

— Тогда организуйте команду по сбору растительного масла, смазочного жира, всего, что может гореть. Если поместить жир в горшок с тряпкой вместо фитиля, то у вас будет хорошее средство для нападения.

Реллстон широко улыбнулся. На измазанном сажей лице сверкнули белые зубы.

— То есть мы будем бороться с огнем с помощью огня?

— Именно. После того, что они сотворили с городом вчера, не думаю, что у населения будут какие-то моральные возражения. Когда эти выродки заявятся, мы обрушим на них наши собственные зажигалки.

— Проблема в том, — Реллстон перестал улыбаться, — что их все равно больше, чем нас. И у них нет женщин и детей, на которых уходят продуктовые запасы. — Главнокомандующий встряхнулся и встал. — Пора. Они скоро пойдут в наступление.

Страйк забрался на стену, с которой открывался вид на лагерь Хоброу. Уни стояли на коленях. Сам Хоброу находился на возвышении, с воздетыми руками. Но легкий соленый бриз относил его слова, так что Страйк не разобрал, что он говорит. Одно было ясно: ничего из сказанного проповедником не сулит ни оркам, ни Поли ничего хорошего.

А потом предводитель Росомах увидел своих офицеров. Те яростно о чем-то спорили. Хаскер жестикулировал, Коилла, по-видимому, пыталась его успокоить. Завидев Страйка, они ринулись к нему. Даже сейчас Поли перед ними расступались, образовывая широкий проход.

Спустившись со стены, Страйк приблизился к ним. Все офицеры заговорили одновременно.

— Ну-ка, заткнитесь! — прикрикнул он. — Меньше всего мне надо, чтобы вы сейчас начинали свару. — Он бросил взгляд на усыпанную обломками и пеплом хижину. — Пошли внутрь. Нам надо поговорить.

Элфрей через щель в стене следил за обстановкой, тем временем остальные Росомахи собрались в завешанных паутиной сенях.

— Совершенно ясно, — спокойно и уверенно начал Страйк, — что городу не устоять. Половина населения не может сражаться, а у Хоброу нет недостатка в подкреплениях. Ваши предложения?

Росомахи переглянулись.

— Будем сражаться, — сказала Коилла. — Что еще?

— Вот именно. Что еще? — фраза Страйка повисла в сумраке.

Джап медленно произнес:

— К чему ты клонишь?

— К тому, что мы могли бы просто оставить их, как есть. Занятые дракой друг с другом, люди не найдут времени преследовать еще и нас.

— То есть мы, воспользовавшись суматохой, просто возьмем да и слиняем? — уточнил Хаскер. — Мне подходит.