- Подождите, - Джулия в знак протеста подняла руку. - Вы их оправдываете, они вам симпатичны?
      Харлан ринулся в дебри.
      - Только с математической точки зрения. Но в четырехмерной среде я, как натуралист...
      Джулия застонала.
      - Док, давайте выйдем из палатки, я просто задыхаюсь здесь.
      - Конечно, конечно, - он несколько суетливо поспешил за ней, довольно резко распахнувшей полу палатки. А Джулия отметила, что он нисколько не удивился, увидев чисто женский отряд. Он довольно низко наклонил голову, приветствуя своих спасительниц. В ответ прозвучало "здравствуйте".
      Джулия, боясь свихнуться от его заумных речей, переменила тему разговора, начатого в палатке. Она простерла вперед руку.
      - Вы что-то измеряли здесь, док.
      Харлан преобразился.
      - Да. Видите небольшой каменный холм, поросший лишайником? Так вот, если разобрать камни, мы увидим сокровища.
      Его глаза загорелись, и он оглянулся на крепких девушек. Вероятно, он сейчас смотрел по существу и в самый центр перспективы. Джулия, беря пример с него, тоже врубила на полную мощь свою синтетическую способность и испробовала её на Харлане.
      - Вижу, док, вы хотите предложить нам первыми взглянуть на сокровища.
      - Это нетрудно, - извиняющим голосом попросил он. - Всего несколько камней. Но вы увидите то, что скрывается под землей сотни лет. Представляете? Вы первой увидите.
      - Вообще-то я не тщеславна, но все равно хочется. Несколько камней, говорите?
      - Да, несколько.
      - Хорошо, тем более что это входит в наши планы. Но перед этим я бы хотела поговорить серьезно. Мне интересны были ваши высказывания о террористах, но, к сожалению, я не могу оценить ваш талант наблюдателя. Ведь никого не пришлось наблюдать, док. Не было террористов, не было похищения. Зачем вы это сделали?
      Харлан приосанился и наморщил лоб.
      - Я отвечу вам, но будем взаимно откровенны. Вы не Эбби, ваше имя Джулия. Джулия Мичиган. Хотите, я назову остальных, Лори Кертис, к примеру, или Сару Кантарник?
      Джулия в любых ситуациях умела владеть собой. Вот и сейчас она ничем не выдала своего изумления, разве что щеки приобрели ежевичный оттенок. Она показала язык своему ошарашенному мозгу: "Сверхсекретный отряд... Но откуда, черт возьми, он это знает?"
      - Вижу, что не ошибся, - продолжил Харлан. - Поэтому давайте доверять друг другу. Но!.. Коль скоро инициатива в моих руках, то я не объясню пока своей осведомленности. Скажу лишь только, чтобы прояснить ваше недоумение: я не резидент ЦРУ и вообще никогда ни на кого не работал; я не телепат и не умею читать мысли.
      К нему вплотную подошла Лори.
      - Ничего себе, док, вот это вы прояснили! Вот теперь-то нам все понятно! Осталось узнать и ваше настоящее имя. Джеймс Бонд?
      - Нет, Глория, меня зовут Ричард Харлан. - Он попал в точку, угадав в этих насмешливых глазах взгляд самой непредсказуемой. Профессор неприлично долго смотрел на нее.
      - Что-то не так? - спросила она.
      - Нет, все именно так. Но давайте оставим этот разговор, все равно он никуда не приведет. Скажу лишь, что, вызывая вас сюда, я надеялся на помощь, неоценимую помощь. Действительно, меня никто не похищал, но я, руководствуясь определенными инструкциями и благодаря своим трезвым расчетам, сумел повести игру так, что в двух реальных вариантах сюда должен прибыть спецотряд, и именно ваш. Был какой-то чисто теоретический риск, что меня похитят на самом деле, но я твердо знал, что этого не будет. Но душа есть душа, и я все-таки переживал, меня жег тот теоретический риск, заставлял вздрагивать. Я обещаю вам, что немного позже вы все поймете. Вам остается только доверять мне.
      - Похоже, док, что инициатива действительно в ваших руках, резюмировала Джулия и повторила недавно сказанную фразу: - Несколько камней, говорите вы? Девочки, поищите что-нибудь наподобие рычага.
      2
      - Черт меня раздери! - прошептала Лори, освещая фонариком пещеру. Как это земля не провалилась под такой тяжестью...
      Пятнадцать статуй в человеческий рост и груды украшений отливали золотом под яркими лучами фонарей. На ум сразу пришла сказка из "Тысячи и одной ночи" о волшебной пещере. Лори даже оглянулась назад, боясь, что камни у входа примут вид монолитной, многотонной двери и, не зная заветных слов, она с подругами останется здесь навсегда - посреди неслыханного богатства.
      Она подошла к статуе, изображающей лежащую женщину, и опустилась на колени. Золотая... Точно, золотая. Вместо глаз - бирюзовые камни.
      Под сводами пещеры - примерно сто на семьдесят футов - слышалось прерывистое дыхание вперемежку с восторженными вздохами. Все разбрелись по каменному залу, но не сразу заметили, кого окружают золотые изображения женщин.
      Харлан первым подошел к каменному пьедесталу и прикоснулся рукой к небольшому серебристому идолу.
      - Это их божество, - прошептал он.
      Но его слова довольно громко прозвучали в гулком пространстве, хотя и под землей гул водопада был ощутимым.
      Джулия тут же оказалась рядом.
      - Похоже на то, - заметила она. - Языческие боги почему-то всегда имеют отталкивающий вид, оставляют неприятное впечатление, порой даже какой-то подсознательный страх. Смотрите, у него по семь пальцев на руках, а глаз почти нет, они впалые, пустые.
      - Это игра света, - Харлан продолжал говорить шепотом. - Напротив, они у него выпуклые.
      - Точно, - Джулия тоже понизила голос.
      - Удивительная, трагичная, невероятная судьба этих сокровищ. Начало этой истории я вам расскажу, когда поднимемся наверх.
      - Боюсь, док, нам не все будет понятно.
      - Сейчас я вам скажу последнюю туманную фразу, а дальше вы все поймете. По сути, я - историк, но типологии ученых ещё никто не придумал. Можно, конечно, сосредоточиться на одной идее - под которой в данный момент я подозреваю узкую специальность или ученого-одиночку, - либо генерировать идей множество. Но, даже работая в одной специальности, ученые далеко перешагивают её рамки. Там, наверху, я предстану перед вами как специалист по истории Америки до и после колумбовой эпохи. Так что не беспокойтесь.
      - Хорошо, док. - Джулия посмотрела в сторону и нахмурилась. - Лори, пожалуйста, ничего не трогай. Зачем ты взяла эту маску?
      - Тяжелая, - Лори взвесила на руке золотую маску в виде оскаленной звериной морды. - Фунтов пятьдесят, не меньше. А вот браслеты, смотрите, какие красивые!
      - Сейчас же положи на место. Давайте возвращаться, профессор, а то пройдет немного времени, и мы, отяжеленные, не сможем выбраться наружу, невесело пошутила Джулия.
      - Скажите, профессор, - спросила Лори, - неужели у одного племени могло быть столько золота?
      - Я не считаю, что золота здесь слишком много. К примеру, один из маяйских императоров давал испанцам откуп за свою жизнь. Он предлагал столько золота, сколько вмещал тронный зал его дворца, набитый доверху.
      - Испанцы отказались?
      - Нет, они забрали и золото, и его жизнь. Но давайте подниматься наверх. Только у меня к вам просьба: помогите мне вынести этого идола.
      - Это ещё зачем?
      - Не беспокойтесь, просто я хочу рассмотреть его поближе. К тому же он придаст некий колорит моему рассказу, будет немым свидетелем правоты моих слов. Введет, так сказать, вас в ту эпоху.
      Спустя сотни лет таинственное божество снова увидело свет заходящего за темный горизонт светила. Его поместили посреди палатки, профессор встал за ним, расположив слушателей полукругом. Получился оживленный вариант картины в пещере; но фигур было семь, а идол продолжал отсвечивать серебром.
      "Сейчас Джулия должна отослать Бесси Нильсен" - пронеслось в голове Харлана.
      И тут же подтверждение:
      - Бесси, займи пост у входа. - Джулия проводила глазами бойца своего отряда и снова принялась изучать лицо профессора.
      Харлан похож был на старого, доброго лектора в университете. Только глаза какие-то чересчур торжественные. И они снова напомнили глаза Адама Зикмана.
      - Могу вам с уверенностью сказать, - начал профессор, - что этот идол был запрятан на рубеже XVII-XVIII веков.
      - Откуда такая уверенность? - спросила Джулия, ожидая вначале услышать о том, откуда он их знает. Но прежде всего ей надлежало выяснить причину, по которой Харлан инсценировал свое похищение, и завтра вечером выйти на связь с резидентом ЦРУ в Итаитубе. Отголоски щемящей неудовлетворенности создавали внутри дискомфорт, нашептывая ей на ухо: что-то не так... что-то не так...
      Из задумчивости её вывел голос Харлана.
      - Я отвечу вам одним словом: христианство, - сказал он. - Католические миссионеры и ассоциации, начавшие активную пропаганду, уже к концу XVII века обратили в христианство почти все племена, живущие в этих местах. Теперь перед индейцами, молящимися в храмах и капеллах, стоял другой лик Иисуса Христа. Мне представляется трогательная процессия, которая на руках несет своего бога, чтобы укрыть его в надежном месте. Но это не похороны, это совсем другое, это - великое таинство. Идола помещают в условное место, где его давно ждут золотые скульптуры.
      - Значит, золото поместили в пещеру раньше, чем этого идола?
      - Конечно, Лори.
      - Объясните, - несвойственно для себя строго попросила девушка.
      - Это очень просто. Золото спрятали во времена первых крестовых походов испанских и португальских экспедиций в начале XV века. Такое количество золота, которое в те времена сулило его обладателям только несчастья, нельзя было утаить от жадных взоров. Поэтому его заблаговременно убрали. И смело добавлю: прятали его два раза. А идол - он не представлял особой ценности, хотя сделан из красивого, но неизвестного, по крайней мере мне, металла. Колонизаторы благодушно разрешили индейцам молиться своему богу. До поры до времени.
      Вы заметили, с каким искусством и изяществом выполнены золотые фигуры и другие украшения? Да, очень умелая работа. Когда-то давным-давно здесь жило довольно многочисленное и цивилизованное племя, подобное инкам. Я не могу с большой долей вероятности определить их общественный строй, но хочу вам рассказать немного об инках. Иерархическая система инков была совершенна...
      Джулия хмурилась все больше и больше, её внутренний голос постепенно набирал силу и темп: что-то не так, что-то не так.
      Зачем ей нужно знать, к примеру, как инки отодвигали границы своего государства; "как совокупность их культуры и совершенное государственное устройство ассимилировали покоренные народы"? А зачем профессор рассказывает о правителях Испании, сыплет датами, снова возвращается к инкам, и опять бесстрашные и жестокие завоеватели - Эрнандо Кортес, Писсаро, Франциско де Орельяно?
      Она прервала его, когда он снова начал говорить об инках.
      - Это интересно, профессор, но так ли необходимо? Вы словно проводите курс по истории.
      Харлан не согласился.
      - Я продолжу, а потом отвечу на ваш вопрос. Без моего рассказа вы не сможете ничего понять и разобраться в одном деле. Короче - у каждого народа инков было свое место: одни отвечали за землю, другие - за скот, и так далее, и все были мастерами своего дела. Инки, и это не только мое мнение, стояли гораздо выше испанцев во многих отношениях. Но на сторону испанцев встали обстоятельства, и они покорили великий народ. А новое государство инков так и не возникло.
      - Вы считаете, что жившее здесь племя тоже было уничтожено?
      - Да, я считаю так. И ещё - победители не вернулись на родину. Это необходимо знать. Я знаю это точно, а вот мой коллега Сильвио Мелу, к примеру, дошел до этого путем простых умозаключений. К тому же среди индейцев племени топажо - это урукуи и иругены - ходят об этом легенды. В частности, об отважных жрицах, защищавших свой народ.
      - Амазонки... - скривилась Лори. - Конечно, опять амазонки. Возьмите любую древнюю историю, и вы обязательно услышите слово "амазонка".
      Харлан улыбнулся.
      - Будьте, пожалуйста, снисходительны к ним. Ведь ваш отряд носит то же название.
      - Он все знает, - уважительно отозвалась Лори о профессоре.
      Она посмотрела сначала на Джулию, сидящую по правую от неё руку, потом - на напряженную Сару по другую сторону. Сара не сводила глаз с профессора, видно, нашла родственную душу, с которой можно общаться непонятными словами, составляя из них непонятные фразы. Фей явно скучала, безо всякого интереса слушая Харлана. Паола Бенсон, скрестив ноги, похоже, медитировала, но глаза были открыты. Дороти Джордан боролась со сном. А Харлан продолжал мягкий натиск, защищая амазонок:
      - О первых амазонках поведал ещё Аполлоний Родосский. Читали, наверное, о поисках "золотого руна"? Даже в странах Азии живут легенды о женском племени, покорившем целый континент. У арабов тоже есть подобные предания. А Франциско де Орельяно, который первым прошел в 1542 году рекой Амазонкой, - он лично видел, как управляются с луками и стрелами женщины некоторых племен. Его вы, надеюсь, не сбросите со счетов? Это ведь он записал легенду о королеве Конори, которая живет в большой стране с каменными домами; у её народа много золотых скульптур в виде женских фигур, живет он по своеобразным обычаям...
      В ночном небе громыхнуло. И почти сразу же в парусиновую палатку врезались первые капли дождя.
      - Профессор, не томите, откуда вы нас знаете? - взмолилась Джулия. Беспокойство росло. Они расслабились, допустили ошибку, сконцентрировавшись в одном месте, успокоились тем, что Харлан признался в самопохищении. И Джулия решила отправить к Бесси Паолу и Фей.
      - Откуда вы нас знаете? - повторила она. - Кто вам сказал о нас?
      - Люди. Вы их хорошо знаете. Сейчас я попробую рассказать все, что знаю о племени, некогда обитавшем здесь. - Он пристально вгляделся в лицо каждой. - Вот так же, как и вы сейчас, только несколько веков назад - я называю год тысяча пятьсот третий, - сидели возле этого идола жрицы, неотрывно глядя в глаза своему богу. Они молились, просили у него прощения... и помощи. Попробуйте представить себя на их месте, загляните в очи идола.
      Все шестеро неосознанно воззрились в холодное, серебристое лицо, чувствуя спиной ночь и мурашки на теле.
      "Нужно послать Паолу и Фей", - снова прогудел в голове Джулии её же искаженный голос.
      Решение было принято слишком поздно.
      Что-то с шипением вторглось в палатку, и металлическая фигура идола ослепительно вспыхнула. Харлан закрылся руками от нестерпимого света. А когда открыл - все было кончено: девушки из "Нью-Эй" лежали вповалку, не подавая признаков жизни.
      Харлан, бледный и возбужденный, нервно потер руки и улыбнулся.
      В палатку ворвалась Бесси Нильсен и, коротко взглянув на подруг, направила ствол пистолета на профессора. Тот, не двигаясь с места, мягко посоветовал ей:
      - Не делайте глупостей, Бесси. Левой рукой вы сможете дотянуться до кожаного футляра. Достаньте из него листок бумаги, тот, что лежит сверху. Это письменный приказ лично вам, Бесси. Ну! - повысил он голос.
      Бесси отступила к выходу и кивнула Харлану.
      - Подойдите ближе, только не делайте резких движений. Медленно откройте футляр и положите листок на стул. Потом возвращайтесь на свое место, повернитесь ко мне спиной и опуститесь на колени. Руки за голову.
      Харлан выполнил приказ. Бесси взяла бумагу, не отводя ствола от спины Харлана.
      - Вы узнаете, чей это почерк? - спросил он после долгой, пожалуй, слишком долгой паузы, во время которой Бесси читала. Харлан, не поворачивая головы, поторопил ее: - Узнаете?
      Бесси молчала.
      Он ещё раз повторил свой вопрос.
      - Да, - наконец ответила она тихо.
      - Тогда выполняйте приказ. - Он опустил руки и повернул голову. - И уберите оружие, теперь оно ни вам, ни им уже не пригодится.
      Харлан и Бесси собрали в мешок оружие, бинокли, рации, фонари - все, что указывало бы на их принадлежность к спецвойскам, - и сбросили в ревущие воды водопада. Бесси и шесть безжизненных тел были только туристами, которых внезапно постигло несчастье.
      Харлан вышел на связь с лагерем и сообщил свои координаты. Его место займет Сьюзи Форман, а он - вот только теперь - поспешит в аэропорт Итаитубы, чтобы через несколько часов встретиться с Артуром Шислером.
      Теперь он мог сказать, что часть задания выполнена.
      3
      Утром того же дня Челси Филд у себя в кабинете беседовал с Сильвио Мелу. После этой беседы профессор должен был вернуться в Бразилию. А сейчас он с большим уважением взирал на собеседника. Тот, похоже, все больше интересовался историей. В частности, испанскими экспедициями начала XV века.
      - Мистер Мелу, - повел разговор Филд, - вы не думали, случайно, на досуге, какой же все-таки неизвестный конкистадор мог побывать в интересующих нас местах?
      Профессор явно смутился.
      - Право, мне неловко перед вами. Нет, не думал, но если бы вы мне сказали...
      - Понимаете, в чем дело, меня очень заинтересовал тот манускрипт. Кто его составил? Если бы мы могли установить имя испанского завоевателя, это, может быть, пролило бы свет на нашу историю... Сейчас события разворачиваются полным ходом и даже подходят к финалу. Мы разгадаем тайну очень скоро. Но я такой человек, что сам хочу, своими силами разобраться в ней.
      - Понимаю вас. И, честно говоря, не ожидал. Это очень похвально.
      - Спасибо, док. Вы поможете мне?
      Мелу на минуту задумался.
      - Если вы помните, я говорил о том, что этот человек неизвестен истории, скорее всего, он не вернулся в Испанию. Можно, конечно, попробовать установить его имя, тем более вы правы: это очень интересно и важно - вернуть истории одно из имен, его личную, так сказать, историю.
      - Это, наверное, трудно?
      - Во-первых, мы должны установить хотя бы приблизительное время, в которое безвестный мореплаватель совершил столь беспрецедентный поход. Потом поднять королевский архив тех времен и узнать из него, кому выдавались королевские патенты и кто не вернулся из похода. Таких наберется немало. Некоторые вообще не доходили до земель Нового Света, погибнув в море при шторме, некоторые, уже исполнив свою миссию, разделили участь своих товарищей, но уже во время возвращения. Искать среди последних - не имеет смысла, они все упомянуты в летописях тех времен, и я не припомню, чтобы кто-то из них побывал на самой Амазонке.
      - Значит, экспедиции, отправляющиеся в Америку, отмечались у кого-то по прибытии?
      - Безусловно. Все прибывали на Эспаньолу [1], к губернатору, вручали ему распоряжение короля и получали соответствующие инструкции. Я склонен считать, основываясь на легендах индейцев топажо и мондурукусов, беря в расчет кое-какие знания о тех событиях, что некто отважный, строптивый, не прибывший к губернатору для получения инструкций, жаждущий лавров Колумба, самостоятельно отправился в незнакомые земли.
      - Или заблудился в океане при неблагоприятных погодных условиях, очутившись вдалеке от резиденции губернатора.
      [1] - Эспаньола - ныне Гаити.
      Мелу уважительно склонил голову перед догадливым следователем.
      - Совершенно верно. И если верно первое предположение, то второе послужило бы ему оправданием перед королевским судом, возвратись он на родину. Итак, это было до похода Франциско де Орельяно, потому что путешествие этого конкистадора было сопряжено с активными действиями индейцев обоих берегов Амазонки, которые были настроены весьма враждебно против европейцев. Подобные действия могли сложиться только из одного: кто-то из предшественников Орельяно уже побывал там, соответственно себя зарекомендовав. Это смелая гипотеза, которую ещё не выдвигали. Орельяно прошел Амазонкой в 1542 году, значит, у нас есть верхняя планка интересующего нас времени. Я вспоминаю конфликт между Колумбом и его бывшим капитаном - Винсентом Пинсоном, который в 1502 году открыл устье Амазонки. Колумб считал, что, кроме него, никто не может ходить в неизвестные земли, что этот приоритет принадлежит только ему. Вот у нас и нижний предел, потому что со времени открытия Пинсона появились карты восточного побережья Южной Америки. Думаю, мы на верном пути. Мне нужно связаться с моими коллегами из национального музея Испании. Я уверен, они нам помогут.
      - Связывайтесь, профессор.
      Поздно вечером Челси Филд имел на руках несколько имен; несколько безликих имен, чьи дела история обошла стороной. Эти люди отправились в земли Нового Света, имея королевские патенты, но ни один из них обратно на родину не вернулся.
      Челси Филд ещё раз прочел имена и даты:
      Хуан де Иларио - отправился из города Кадиса в 1503 году;
      Гарсия де Агиляр - отправился из города Кадиса в 1503 году;
      Диего де Ордунья - 1505 год;
      Лукас де Инохос - 1507 год...
      Часть II
      Глава I
      1
      Испания, Севилья, 30 марта 1503 года
      В девять часов утра король Фердинанд вышел из своих покоев. Пышные кружева, пряжки с чистейшей воды карбункулами на подвязках и башмаках, выполненные лучшими ювелирами и стоящие, наверное, не меньше всей его резиденции в городе Севилье, где в данный момент он находился со своим двором, делали Его Величество ещё величественнее. Он окинул взглядом просторный зал приемной и, не увидев там своей супруги Изабеллы, направился в покои королевы.
      Многочисленные придворные низко склонились перед Фердинандом; в то утро их было человек сорок, готовых каждым взглядом и жестом напомнить царствующим особам о своей преданности. Их застывшие в низком поклоне фигуры отражались в натертом паркете пола.
      Стекла окон, преломляя солнечный свет, брызгали ослепительными лучами. Фердинанд вынул на ходу из-за манжеты белый платок и приложил его к виску, чтобы бросить тень на заслезившиеся глаза; черная короткополая шляпа с довольно простым плюмажем не спасала короля от ослепительного света. Вдыхая аромат лести и комплиментов дворян-корыстолюбцев, король быстро пересек зал.
      Салон королевы блистал облаками кружев и пудры, сверкал бриллиантами, которыми щеголяли придворные дамы.
      Изабелла, одетая в дорогое коричневое платье, улыбнулась алыми губами. Она улыбнулась громкому шепоту фрейлин, легким ветром донесшим до нее: король!..
      Дамы присели в грациозном реверансе и, не поднимая голов, расступились, пропуская Фердинанда к креслу королевы.
      Изабелла в это прекрасное утро была очень красива. Золото, мрамор, кружева, благовония, роскошные ковры - все это великолепие было лишь умелым дополнением к её красоте. Об этом и сказал Фердинанд, касаясь губами протянутой руки супруги.
      Она благодарно улыбнулась:
      - Вы, как всегда, поэтичны, государь.
      Ревнивые к похвалам государыне придворные дамы, постоянно напрягавшие свой ум для излияний красноречивых комплиментов в её адрес, усиленно замахали веерами.
      Оправдывая все ещё слезившиеся глаза, Фердинанд, устроившись в соседнем кресле, произнес:
      - Сегодня удивительное утро, сударыня. Давайте поскорее покончим с делами и отправимся на прогулку. - Король сделал паузу и соврал, ибо эта идея только что пришла ему в голову: - Я уже дал распоряжение, чтобы все приготовили для верховой езды.
      Он испытующе посмотрел на вошедшего вслед за ним обер-церемониймейстера, стоящего в дверях салона. Тот быстро удалился.
      - Отличная идея, государь, но... Мы сможем освободиться только к обеду.
      - Да, - печально вздохнул Фердинанд, - дела, дела... Тогда давайте поскорее покончим с ними.
      Изабелла согласно кивнула.
      Сегодня было довольно много просителей. В основном людей, которых Фердинанд не знал. Будучи неплохим физиономистом, он не ленился развивать в себе этот дар, вглядываясь в лица, следя за произведенным впечатлением своей королевской власти. В этом он находил некое развлечение, сочетал приятное с полезным - забавлялся и исполнял свои королевские обязанности, решая судьбы и верша государственные дела.
      Вести прием правители решили в салоне королевы, месте, весьма подходящем для этого.
      Первым по списку, который огласил секретарь Их Величеств Фернан Альварес, был нотариус Себастьян Доминго. Но вместо него в зал разнузданной походкой ввалился шут - любимец королевы.
      - Ты свободен, - небрежно бросил он покрасневшему придворному дворянину. - И вот ещё что. Не пускай сегодня больше никого - у меня будет довольно долгая аудиенция. Король и королева решили покаяться.
      Шут повернулся в их сторону и тряхнул головой в нелепом трехрогом колпаке с бронзовыми колокольчиками. Салон наполнился мелодичным перезвоном.
      - Но их совесть столь загружена, - продолжил шут, - что для этого понадобится очень много времени. Здравствуйте, ваше величество, - он поклонился Изабелле.
      - А почему ты не поздоровался со мной, дурак? - спросил недовольный король: морда наглого шута и его выходки ему порядком надоели.
      - Здороваться - значит желать здравия, - мудро изрек шут.
      - Значит, ты не желаешь здравия своему королю?
      - Нет. Ведь я единственный претендент на ваше королевское место. Я хоть и старше вас, Ваше Величество, но надеюсь все же прожить с очаровательной Изабеллой несколько счастливых лет.
      - Да ты, дурак, похоже совсем рехнулся! - Король исподлобья взглянул на придворных дам, прячущих улыбки за спасительными веерами.
      - Увы, Ваше Величество, мой мозг, так же как и ваш, опасно болен.
      - Ну, довольно! - Фердинанд хватил ладонью по подлокотнику кресла.
      - Не сердитесь на дурачка, государь, - вступилась за шута Изабелла. А ты, - она вытянула в сторону фигляра руку, - если действительно хочешь занять трон, для начала устраивайся у моих ног.
      - О Ваше Величество! - шут опустился на четвереньки и подполз к креслу. - Я буду собакой, прежде чем стану вашим супругом.
      - Я прикажу его повесить! - вскричал король.
      Изабелла рассмеялась:
      - Хорошо, хорошо. Только после обеда.
      Шут лег возле её ног и, далеко высунув язык, стал громко дышать.
      Фернан Альварес сделал знак придвернику, и тот во второй раз произнес:
      - Нотариус Себастьян Доминго.
      Нотариус обращался с жалобой на алькальда[1] города Севильи, который, по словам Доминго, из личной неприязни всячески притеснял последнего.
      [1] - Алькальдом в Испании называли главу управления, коменданта и коронного судью.
      Фердинанд, едва взглянув в жирное лицо нотариуса, в его заплывшие глаза-щелки и на подобострастную фигуру, ощутил острую неприязнь к этому человеку. А шут, громким лаем и тяжелыми с присвистом выдохами "врет!", прерывал нотариуса через каждые два-три слова, заставляя его то краснеть, то бледнеть.
      Фернан Альварес, знавший короля много лет и понимающий его с полувзгляда, слегка склонил перед Себастьяном Доминго голову:
      - Хорошо, дон Доминго, Их Величества вскоре сообщат вам свою волю, - и жестом руки отпустил нотариуса.
      2
      К полудню число принятых посетителей перевалило за двадцать; король явно устал от столь скучного занятия и с тоской в глазах смотрел на тень от высокой спинки кресла, которая к этому моменту начала укорачиваться.
      - Хуан де Иларио, - объявил Фернан Альварес, скручивая список. Он изобразил на лице обнадеживающую улыбку и добавил: - Этот дворянин последний, Ваше Величество.
      Короля подобное известие явно обрадовало.
      - Иларио? - переспросил он. - Кто это?
      - Ваше Величество изволили забыть. Этот сеньор просит вашего разрешения на организацию экспедиции в земли Нового Света. Вы на прошлой неделе дали согласие, и я уже успел подготовить соответствующие бумаги.
      - Ах, да... - Фердинанд потер кончиками пальцев лоб. - Я начинаю вспоминать. Он небогат, но его финансирует...
      - Некто Франциско де ла Вега, судовладелец из Кадиса, - помог королю Альварес, - и дон Педро Игнасио, уважаемый и состоятельный дворянин. А Хуан де Иларио действительно небогат - ни крупных земельных владений, ни доходных синекур.
      - Но вы, как я вспоминаю, говорили, что он доблестный воин.
      - Да, Ваше Величество. При непосредственном его участии десять лет назад пала крепость Альхамбра[1].
      [1] - Альхамбра - Красный замок. По арабски - келат-ал-хамраа.
      Фердинанд задумчиво кивнул.
      Да, десять лет назад, в январе 1492 года, пала Гранада - последний оплот испанских мусульман. Именно в крепости Альхамбре, цитадели мавританского государства, эмиром были подписаны условия капитуляции, при которых он сдавал город: неприкосновенность мавров и свобода отправления мусульманского культа. И именно с этого дня большинство испанских рыцарей, которых кормили войны реконкисты, осталось не у дел. Они пребывали бы в этом состоянии очень долго - незначительные стычки на итальянской территории не в счет, - если бы не Христофор Колумб, открывший в том же году земли Нового Света. "Безработные" воины, оказавшиеся в тяжелом материальном положении, неудержимым потоком ринулись за океан, их манили яркие и заманчивые рассказы очевидцев о несметных сокровищах далекого края.
      В тот кульминационный 1492 год Изабелла и Фердинанд не могли на свои средства организовать многочисленные экспедиции, как они делали это для Колумба, так как зависели от своих богатых союзников - купцов и банкиров. Но и содержать оставшихся не у дел воинов - занятие весьма опасное. Поэтому Изабелла и Фердинанд избрали тогда единственно верное решение: прибегли к помощи частных лиц. Они стали заключать договоры на новые открытия с предприимчивыми рыцарями, судовладельцами, купцами. При этом, правда, пришлось поступиться своими интересами, и много усилий ушло для того, чтобы установить регламентацию и контроль над деятельностью "новых испанцев": пусть не ограничить, но хоть подвергнуть контролю. А вот чего не смог сделать Фердинанд вместе со своей супругой, так это укротить будущих конкистадоров, которые подобно саранче кинулись на индейские поселения.
      Воинам, отправляющимся в Индии за свой счет, ставились непременные условия: отдавать в казну две трети добытого золота и десятую часть иных доходов. В разрешении Хуану де Иларио, подготовленном Фернаном Альваресом, стояла совсем другая цифра: одна пятая. Что касается "иных доходов", то секретарь о них вообще не упомянул, как делал это по личному распоряжению правящей четы на протяжении последних двух лет. За десять лет непрерывных заморских экспансий в казну мало что поступило. И поэтому, чтобы увеличить вливания денежных средств, налог был снижен сначала до одной трети, потом до одной пятой. Удовлетворяя желания других, Изабелла и Фердинанд хотели иметь собственную выгоду - но получалось это не совсем удачно.