Посланники Великого Альмы (Книга 1)

      - Хватит, а? - устало попросил Кертис. - Вы и так уже шуму наделали. Смотрите, сколько журналистов рвутся сюда. Уоткинс, чтоб ни один не прорвался!
      - Не беспокойтесь, сэр.
      Капитан, отвечая на вызов, поднес рацию к уху и, выслушав, передал её Кертису. На волне был лейтенант Крибс.
      - Сэр, со мной на связи Сужди. Он спрашивает о причинах сутолоки возле багажного отделения. Подозрительные действия, сказал он, и они начнут расстреливать заложников.
      - Передайте ему, лейтенант, что я лично контролирую ситуацию здесь. Просто сюда просочилась делегация "Женщины против террора" - лозунги, призывы, ничего серьезного.
      - Хорошо, сэр. - Крибс отключился.
      Кертис зло бросил:
      - Ну что, я был прав или нет? Прошу, уходите отсюда. - Он повернулся к спецназовцам: - Откройте ворота, я выйду на площадку.
      Щелкнул замок, и одна створка ворот открылась на большее расстояние, чем понадобилось бы полковнику.
      Темнокожая, словно готова была к этому, ринулась вперед, отталкивая Кертиса. За ней проскочили ещё четверо. При этом блондинка сунула туфлей солдату в подколенную чашечку. Пока обалдевший страж ворот, присевший от неожиданного удара, приходил в себя, женщины оказались на летном поле.
      Ответная реакция была мгновенной. В проеме двери самолета показался силуэт мужчины с поднятыми руками, сзади, приставив дуло пистолета к его голове, стоял террорист.
      Раздались звонкие голоса женщин, беспорядочной толпой бежавших к самолету.
      - Террор не пройдет! Освободите детей!
      Террорист отстранил рукой заложника и навскидку дал длинную очередь. Женщины упали на бетон.
      - Готовность номер один второй бригаде! - крикнул Кертис. - Пожарные готовы? "Скорая"?..
      Он побледнел, худые руки мелко дрожали, глаза, казалось, ввалились, глядя на распростертые на бетонной дорожке тела.
      Еще не успели упасть последние осколки стекла, лопнувшего на втором этаже здания аэровокзала, как лежавшая впереди всех энергичная негритянка приподняла над головой плакат и стала медленно подниматься на ноги.
      Глава IV
      1
      Аэропорт г. Ки-Уэста, борт ДС-11, 13 ноября 2003 года, 10.38
      Кирим Сужди, близоруко щуря глаза, смотрел поверх головы своего приятеля.
      - Что там написано? - спросил он.
      - "Свободу заложникам".
      - А вон у той, у блондинки?
      - "Смерть исламским террористам".
      Сужди недовольно покосился в сторону салона, откуда его выгнали крики и плач уставших детей. Он прошел в кабину пилотов и вызвал командно-диспетчерский пункт.
      - Если это провокация, в первую очередь будут расстреляны дети, пообещал он Крибсу.
      - Это не провокация, Кирим, это недоразумение. Ты же знаешь, что мы выполнили бы ваши требования, будь на борту хоть один заложник. Зачем нам рисковать, подумай сам?
      Сужди думал, глядя в аккуратно постриженный затылок командира лайнера. Рядом, прижавшись к двери спиной, стоял боевик его отряда, державший в напряженных руках английский автомат "стерлинг". Сужди продолжил:
      - Эти женщины требуют освобождения заложников от вашего имени?
      - Совсем нет. Это их инициатива, личная. Сейчас мы выясняем, откуда они, где находится штаб-квартира их организации, цели, устав и прочее.
      - Мне это ни к чему. Разрешаю подойти к самолету двум безоружным, чтобы увести отсюда этих сумасшедших. Ни один заложник, повторяю, ваша это инициатива, их ли, не будет освобожден до полного выполнения наших требований.
      Он вышел из кабины. Слух снова резануло детским плачем.
      - Зачем они подослали их? - спросил у него террорист по имени Абдул, все ещё держа в дверях заложника.
      - Отпусти его, - приказал Сужди и улыбнулся, глядя в растерянное и обрадованное лицо заложника. - Нет, не туда. Туда ещё рано. Возвращайтесь на место.
      - Так зачем?
      Абдул повторил вопрос, открыто рисуясь в проеме под прицелами десятков снайперских винтовок.
      - Затем, чтобы мы прониклись жалостью и отпустили женщин и детей. Они будут стремиться сократить число заложников до минимума, чтобы потом взять самолет штурмом.
      Он прошел в конец салона, оттуда доносился плач ребенка.
      Пожилая дама, пытаясь успокоить двухгодовалого малыша, заискивающе заглядывала в его заплаканное лицо. Она называла его маленьким ковбоем, сладкой конфеткой, нехорошим мальчиком и плаксой. Тот отбивался от назойливых рук бабушки, норовя попасть кулачком по её очкам.
      Сужди остановился подле их кресла.
      - Почему ваш ребенок плачет? - спросил он, недовольно глядя на престарелую леди.
      - Это не мой ребенок.
      - Не ваш ребенок? А чей же тогда, где его родители, там? - он указал рукой в начало салона. - Позовите их.
      - Его родители сейчас, наверное, наблюдают за самолетом из здания аэропорта.
      В глазах женщины было написано пренебрежение, даже презрение к террористу; в них отсутствовал страх и растерянность, которая сквозила в глазах почти всех заложников.
      Отважная дама продолжала смотреть в лицо Сужди.
      - А вообще, мистер террорист, это мой внук, и мы собирались лететь в Новый Орлеан. Джонни ещё ни разу не был на родине своих родителей.
      - Почему ваш внук плачет? - терпеливо переспросил он.
      - А вы сами спросите у него, если только... если только он не съездит вам по физиономии.
      Сужди тяжело засопел, раздувая крылья носа. Если поставленные им условия не будут выполнены в срок и ему придется идти на крайние меры расстреливать каждые полчаса по одному заложнику, - то первым, кому он пустит пулю в затылок, будет эта старуха.
      Он сделал несколько шагов вперед, отметив, что большинство заложников не одобряют поведение пожилой женщины, возмущенно оглядываясь в её сторону, и остановился через три ряда кресел.
      - Почему ваш ребенок плачет?
      Этот вопрос он адресовал загорелой американке, которая прижимала к груди светловолосую девочку лет пяти.
      - У ребенка температура, - сказала мать. - Она только недавно лежала в больнице с катаром.
      - Салих! - крикнул Сужди, подзывая к себе высокого бородатого товарища. - Позови сюда стюардессу.
      Тот кивнул и вскоре появился с бортпроводницей.
      - Принесите какое-нибудь жаропонижающее. Ведь на борту есть лекарства?
      - Я уже приносила аспирин, но, как видите, малышке он не помог. Эмили Нэш дотронулась тыльной стороной ладони до лба девочки и покачала головой: - Похоже, температура стала ещё выше.
      - Дайте ей ещё одну таблетку.
      Стюардесса пожала плечами и пошла за лекарством. Сужди неторопливо двинулся вслед за ней.
      - Мама, - зашептала девочка на ухо матери, - я правильно плачу?
      - Ты делаешь все очень хорошо, - так же шепотом ответила мать. И маленькая Люси заревела ещё громче.
      Эмили Нэш, идущую по проходу, остановила ещё одна молодая женщина, и Сужди услышал, как та попросила принести гигиенический пакет: её малыша тошнит.
      - А ваш ребенок не может не плакать? - со злостью спросил Кирим, подходя к ним.
      - Представьте себе, нет. Все дети, когда им плохо или нездоровится, плачут.
      В середине салона с кресла поднялся мужчина и, взяв за руку мальчика, направился в сторону туалета.
      - Почему вы встали?! - закричал Сужди, недобро сощурившись. Он начинал терять терпение.
      За мужчину ответил Абдул, расположившийся в отсеке камбуза.
      - Они уже пятый раз идут. У них понос.
      - Ой, папа, - захныкал мальчик, - быстрее, я не могу терпеть.
      - Так нам можно идти? - спросил мужчина.
      Кирим Сужди снял очки и сдавил лицо сильными пальцами. Голова раскалывалась он невыносимых воплей. Его Рахмон и Теймур не такие, как эти хлипкие американские выродки. Они совсем ещё маленькие, но уже сильные, характером - в отца. Кирим попытался вспомнить, слышал ли он хоть раз от своих детей болезненные стоны, капризные жалобы, - и не вспомнил. Может быть, грудными они плакали, но он не мог знать этого, в то время он сидел в тюрьме немецкого города Лейпцига. А когда его выпустили, близнецам было уже по четыре года.
      - К борту направляются два человека, - громко предупредил Абдул.
      - Держи их на мушке.
      Сужди посмотрел на две приближающиеся фигуры и вновь переключился на стоящих на бетоне женщин. У афро-американки была тупая рожа с глазами навыкат, и она, словно исполняя ритуальный танец, ритмично припадала то на одну, то на другую ногу. Просторный короткий сарафан колыхался на ветру, прильнув спереди к её телу.
      - Освободите детей! - кричала стоявшая чуть сзади толстозадая еврейка. Ей вторил голос худой блондинки:
      - Вы не имеете права! - Ее пышная шевелюра, чернеющая у корней волос, в протестующем режиме раскачивалась из стороны в сторону вместе с головой. - Освободите заложников!
      Еще у четырех чернявых женщин надписи были сделаны и на майках. Сужди, сильно прищурившись, на этот раз прочел сам: "Террор не пройдет!"
      - Абдул, отбери самых горластых детей - и на выход. Мы обменяем их на этих женщин. В количестве не проиграем, но избавимся от шума.
      - Если только эти не продолжат галдеть в самолете.
      - Ну, их мы успокоим быстро. - Он вновь окинул блондинку долгим оценивающим взором и сделал широкий жест внутрь самолета: - Леди, вы можете присоединиться.
      От него не ускользнуло явное замешательство среди демонстранток. У негритянки лицо сразу вытянулось и посерело; еврейка опустила глаза; остальные вопрошали друг на друга растерянными глазами. Их воинственный пыл испарился, срезанный коротким предложением. Только блондинка сохраняла непринужденность и спокойствие.
      - Освободите детей, - в который раз повторила она, - и мы примем ваше предложение.
      - Лично я не полезу в самолет, - отказалась молодая девушка в джинсовом комбинезоне с обрезанными штанинами.
      - Правильно, Мон, - поддержала её одна из подруг. - Наше дело требования путем митингов и демонстраций. Я, например, могу даже поголодать.
      - Ну и валите отсюда! - зло прикрикнула на них крашеная. - Кто ещё обкакался?
      Похоже было, что из остальных - никто.
      Сужди ухмыльнулся.
      - Сейчас подадут трап, и вы сможете подняться на борт.
      Негритянка воспрянула духом.
      - Конечно! - сказала она. - Но пока самолет не покинут все дети - мы туда ни ногой!
      - Вы деловая женщина, - иронично заметил Сужди. - Но обмен будет равный - семь на семь.
      Блондинка кокетливо улыбнулась.
      - А я не потяну за двоих?
      - В другой обстановке я бы ответил "да".
      - Придется соглашаться, - объявила старшая и остановила свой взгляд на понурой еврейке. - Изольда, хочу тебе сказать, что я никому ничего не навязываю. Ты вольна покинуть нас.
      Последние её слова прозвучали излишне театрально.
      2
      Сужди хоть и обещал произвести равный обмен, но сделал больше. Через десять минут по трапу спускались шесть взрослых со своими детьми. Мужчина, сын которого маялся животом, держал на руках ревущего Джонни: Кирим наказал-таки вредную старуху. Но она оказалась действительно железной бабкой. Церемонно поцеловав малыша в лоб, она передала его из рук в руки счастливому мужчине.
      Кертис и сержант Маккинзи стояли в десяти шагах от трапа, ожидая освобожденных заложников.
      - Должен высказать вам свою благодарность и выразить восхищение по поводу вашего мужества, - громко сказал полковник, обращаясь к уже поднимавшимся по трапу женщинам.
      Неугомонная блондинка обернулась.
      - Лучше бы вам, папаша, восхититься нашей женственностью, - посетовала она с грустной улыбкой, а глаза её поймали мелькнувший яркий блик оптического прицела снайперской винтовки.
      Сужди остановил её, провел рукой по груди, спине, совсем необязательно - по внутренней стороне бедер; из кармана шорт извлек водительское удостоверение: Памела О'Нили. Он указал рукой на эластичную ленту, державшую её высокую прическу.
      - Снимите.
      Она пожала плечами и освободила себя от ленты.
      - Прошу вас, Памела.
      Обыск носил чисто формальный характер, так как женщины одеты были легко и одежда была облегающей. Кроме сарафана негритянки; когда Абдул залез к ней под подол, она завращала глазами и хихикнула. А идя по проходу между кресел, несколько раз обернулась на него.
      - Все в конец салона, - говорил каждой Сужди. - Занимайте освобожденные места. Сидеть тихо, разговаривать только по-английски. Передвижение запрещено, у кого возникнет надобность - поднимать руку. Всем в конец салона...
      Чернокожая уселась в двенадцатом ряду рядом с потным, нервничающим толстяком, который слепо читал "Ти-Ви гайд" - телевизионный вестник. Таким образом, она возглавила группу заложников. Положив ногу на ногу, она бросала заинтересованные взгляды на Абдула. Остальные расположились ближе к хвосту самолета.
      Блондинка плюхнулась в кресло в последнем ряду по соседству с "железной бабкой".
      - Не знаю, как вас и благодарить, - соседка положила сухую ладонь на руку девушки. - Вы освободили моего внука.
      - Работа такая, - сокрушенно вздохнула она, внимательно вглядываясь в лицо женщины. - Я сильно растрепана?
      - Есть немного. Хотите, я дам вам расческу?
      - Именно её я и хотела попросить.
      Старушка полезла в сумку и достала щетку для волос. Тряхнув головой, девушка начала расчесываться, поправляя свободной рукой волосы. Когда она привела себя в порядок, пожилая дама с удивлением обнаружила у неё на коленях небольшой пистолет.
      - Вы не боитесь выстрелов? - тихо спросила девушка и зачем-то подмигнула.
      Старушка некоторое время молчала, но потом улыбнулась, и морщинки разбежались по её лицу.
      - Мой муж - бывший военный, - сообщила она. - А как вас зовут?
      - Называйте меня Памела. Только говорите громче, мы же с вами просто знакомимся.
      - Очень приятно, Памела. А я - Барбара Квин, 67 лет.
      - Рада познакомиться, Барбара, - девушка перешла на шепот, одолжив у соседки зеркальце и губную помаду. - Я спрашиваю - вы коротко отвечаете. Если понадобится что-то или куда-то показать, укажите глазами, я пойму.
      Она пожевала губами и отвела зеркальце подальше, поймав в отражении скучающего террориста. Он стоял позади неё в проеме открытой двери, ведущей в хозяйственный блок.
      - Спасибо, Барбара, - она положила ей в сумку помаду, зеркало и пистолет. - Сумку не закрывайте. Нет-нет, не разворачивайте её ко мне, неожиданно выхватывать и палить я не буду.
      После нескольких вопросов-ответов Памела поинтересовалась, имея в виду террористов:
      - Они нервничают?
      - Нет. Хотя... Главный, похоже, излишне возбужден.
      Девушка посмотрела на террориста, сидевшего в 14 ряду в кресле "В", потом посчитала остальных. Номер второй достался Абдулу. "У него пульт управления миной". Такой сигнал она получила от капитана Джулии Мичиган, той самой негритянки, которая дважды обернулась на террориста. Третий номер достался Сужди, четвертый - парню, стоящему позади нее. Террорист, маячивший у пищеблока, получил оценку "отлично". Шестого и седьмого не было видно. Но один был точно внутри пищеблока, а другой, по всей вероятности, в кабине пилотов.
      Теперь она сделала перерасчет для себя, вернее для своего девятимиллиметрового "браунинга", распределив всех по очередности. Номер первый - Абдул, второй - тот, что сзади, третий - постоянно сглатывающий бледный тип на мине, четвертый - Сужди, пятый - "мерцающая" фигура.
      Она прикинула ещё немного и поменяла местами четвертого и пятого: "Сначала достану дальнего".
      В меткости и скорострельности Глории Кертис не было равных на всей морской базе "Атолл", где базировалась их диверсионная бригада. И напрасно лихие "морские котики" вызывали её на соревнования. Она только ухмылялась и выигрывала. Сержант Рой Патрик, прозванный за меткость Мухобоем, принес неделю назад в её домик цветной телевизор "Универсум". Она сказала ему тогда: "Если ты проговоришься кому-нибудь о том, что ты проиграл телевизор, я отстрелю тебе... большой палец на ноге. Я купила его у тебя, понял? На, держи доллар".
      Патрик ответил: "А можно, я буду говорить, что это не я проиграл, а ты выиграла?" - "Нельзя, Муходав". И на пороге окликнула: "Мухозвон, ты не одолжишь мне доллар? Понимаешь, с деньгами туго". Патрик потребовал расписку. Она вытащила кольт "Коммандо". Патрик ушел.
      А вообще Лори Кертис славилась не только отличной стрельбой. До того как её зачислили в отряд Джулии, она была профессиональным телохранителем и умела практически все, начиная с секретных дисциплин - в частности, обнаружения яда в пище посредством нехитрых химических реакций. Но, пожалуй, лучше, чем стреляла, Лори управляла автомобилем. Практически защитное вождение автомобиля - наиболее значимая дисциплина для телохранителя-профессионала. Лори на огромной скорости закладывала такие виражи, такие внезапные развороты торможением, которые, наверное, и не снились пилотам гонок "Индианаполиса".
      Полковник Кертис как-то "проболтался" дочери о новом секретном подразделении своего небольшого ведомства. Он посчитал, что работа в отряде "амазонок" будет более спокойной, нежели почти каждодневное внутреннее напряжение; не расслабляться ни на минуту и ждать, ждать, подвергаясь "из-за какого-нибудь нефтяного магната" - неоправданному риску. Лори моментально согласилась, в один день уволясь из Национальной организации телохранителей. Может быть, он, поворачивая судьбу Лори в иное направление, был прав в том смысле, что избавил её от ежедневного напряжения. Но теперь душевные перегрузки за дочь давили на него, понимающего весь риск и сложность им же разрабатываемых операций, непомерным грузом. Когда террористы открыли огонь по "демонстранткам", у него едва не случился сердечный приступ. В этот короткий миг он задал себе бесчисленное количество вопросов, все из которых начинались со слова "почему": почему моя двадцатишестилетняя дочь здесь, почему я сделал ей это предложение, почему вмешался в её жизнь, почему нет уже в живых её матери, почему она, такая безрассудно смелая... воспитывал, как мальчишку... не вышла замуж?..
      Лори ещё раз неторопливо прикинула все и подняла руку.
      - Что вам? - спросил сзади номер второй.
      - У меня есть зажигалка, но нет сигареты, - громко сказала она. Можно, я попрошу у кого-нибудь закурить?
      "Внимание! - прозвучало для остальных. - Работаем одиннадцатую комбинацию".
      - Возьмите у меня. - Сидевший впереди мужчина через голову протянул пачку "Лоес Сиетрс".
      Она так же взяла у него любезно предложенную зажигалку. Потом, прикурив, вернула.
      - Спасибо.
      3
      Это была удача. Иного слова не придумаешь. Джулия, едва ступив на борт, увидела пульт радиоуправляемой мины ТМ-700 с пластиковой начинкой. Уютно устроившись в нагрудном кармане рубашки террориста, обыскивавшего её, пульт виднелся лишь на четверть или даже чуть меньше, но и этого было достаточно.
      Если бы не этот счастливый факт, пришлось бы долго выяснять и характер взрывного устройства, и где находится пульт; предстояла бы продолжительная работа по наблюдению за поведением террористов, их настроения; нужно было бы внимательно ловить каждый жест и взгляд, вслушиваться в разговоры между ними, чтобы случайно брошенное незначительное слово вывело на человека, державшего в руках десятки жизней.
      Кроме этого, существовал другой способ - сбор информации у заложников. Но это был крайний вариант. Потому что заложники почти всегда вставали на сторону террористов, поддерживая их требования. Это и понятно - их жизни находились все-таки не в руках штурмовых бригад. Именно последние приводили в трепет заложников. Психологи считают, что умственные способности людей очень быстро деградируют, когда они бессильны перед лицом обстоятельств. Все это называлось "стокгольмским синдромом", и невозможно предугадать, как поведет себя тот или иной заложник, узнав, что рядом с ним находится человек из группы захвата. Если он не во всеуслышание заявит об этом боясь, что начнется стрельба и лично он или близкие ему люди могут погибнуть, то может выдать себя нервозным поведением. Поэтому Джулия, намеренно сев впереди всех заложников, лишь бросила взгляд на своего нервничающего соседа.
      Активные действия можно было начинать сразу, как только она обнаружила пульт; трое террористов в этом случае были бы легко обезврежены, равно как и само взрывное устройство - посредством захвата пульта управления, но внутри самолета оставались ещё четыре вооруженных бандита, и вооруженных основательно. Во всяком случае, двое и тот, который обыскивал её, имели при себе английские автоматы серии "стерлинг", которые Джулия знала очень хорошо, - они состояли на вооружении специальных подразделений США. Сдвоенные массивные магазины показали ей, что даже эти двое могут выпустить ни много ни мало 136 пуль. Да ещё оставшиеся четверо - у них наверняка подобное оружие. Вопрос, как сумели террористы пройти контроль с таким количеством оружия, у капитана Мичиган не возник. Компетенция расследования этого дела принадлежала совсем другому ведомству.
      Джулия чувствовала разгоряченное пространство вокруг себя от десятков снайперских взглядов, ожидавших в любое мгновение команды к действию. Но она выбрала другой вариант. Его и ещё десяток других они сотни раз отрабатывали на самолетах-тренажерах, где имитировались захваты судов. Поэтому Джулия, дважды оглянувшись на Абдула, показала остальным, что пульт у него.
      Но если говорить честно, то главной удачей было то, что её группа вообще была допущена террористами в самолет, пошли на обмен заложниками. За последние два года трижды делались подобные попытки, но все оказались неудачными - террористы даже близко не подпускали посторонних к самолетам. И вот...
      Мичиган села впереди, остальные стали располагаться (насколько позволяла обстановка) по заранее продуманной схеме так, чтобы оказаться как можно ближе к террористам. Потом нужно было ждать подходящего момента и активизировать действия. Маленький микрофон, сработанный под пуговицу на сарафане Джулии, щепетильно фиксировал и передавал все звуки в салоне самолета на пульт в штабе по проведению операции. Когда террористы расположатся так, что можно будет взять их с наименьшей долей риска, она даст команду к началу операции, и снайперы снимут тех, кто в проходе и в поле их зрения. Оставался, правда, ещё один террорист, находящийся в кабине пилотов, и это был риск, но риск, сведенный до минимума.
      Оружия у девушек не было, потому что это тоже был риск, при обыске его легко обнаружить, и тогда крах: пришлось бы скоропалительно брать только троих у трапа, подвергая заложников смертельной опасности.
      Так размышляла командир спецгруппы, вырабатывая план операции. Свой план. Вот почему сигнал Лори прозвучал в ушах Джулии взрывом гранаты. Да и для остальных тоже.
      В этот раз Лори уже ничто не спасет, и её выгонят из подразделения и вообще не допустят к работе в военных ведомствах. Если наказание не будет более жестоким. "Ведь как никто знаю её натуру! - ругала себя Джулия. - Нет чтобы самой обыскать её перед началом операции. Вот почему она соорудила на голове такую "башню". Но вместе с тем Джулии стало легче. Она и её группа сами являлись оружием и без особого труда взяли бы террористов, но все же риск был: слишком мощно они были вооружены. А Лори, которая владеет пистолетом как пианист пальцами, легко выполнит задачу, не прибегая к помощи остальных. И Джулия стала ждать, когда прогремят выстрелы.
      Джулия родилась в 1968 году в городе Монтогомери, штат Алабама. Она была шестым по счету ребенком в семье, вместе с родителями насчитывающей десять человек. Отцу Джулии повезло, он сумел устроиться на одну из фабрик корпорации "Большой цыпленок" по производству бройлеров. Денег, зарабатываемых им, едва хватало на скудную пищу, но на большее черная семья и не рассчитывала.
      Когда Джулии пошел девятый год, она пришла в школу, где училось всего несколько чернокожих детей. По завершении учебы была работа на заводе реактивных двигателей "Пратт энд Уитни" в Колумбусе, откуда она перешла в так называемую Академию армии США и обосновалась на военной базе форта "Беннинг". Именно там её заметили, и начались долгие курсы на авиабазе "Роббинс" в Мейконе. Теперь Джулия принадлежала к морской разведке. В 1996 году она побывала в Пентагоне, где ей предложили организовать и возглавить спецотряд, состоящий исключительно из женщин. Идея не отличалась свежестью, но она ей понравилась, и Джулия рьяно взялась за работу, объезжая морские базы для подбора кандидатов в свой отряд. Условия приема были жесткими вплоть до семейного положения, идеальный вариант - сирота. Еще требовалось владеть тремя-четырьмя языками, отлично стрелять практически из любого оружия, уметь управлять всем, что движется, минировать, разминировать, изготавливать взрывные устройства, владеть приемами рукопашного боя и многое-многое другое. Но главными признаками, которыми руководствовалась Джулия при подборе кандидаток, являлись выносливость и самообладание. Остальному можно было научиться. Ей были предоставлены все необходимые полномочия для совершенствования "Новых Амазонок" (впоследствии название сократилось до "Нью-Эй"): спортивные залы, тренажеры, первоклассные инструкторы, преподаватели иностранных языков и т. д. В общем, полный набор.
      Военно-морская база "Атолл" находилась на западном побережье Флориды, которое по сравнению с восточной частью полуострова, где расположились самые престижные курорты, можно было бы назвать захолустьем. От мыса Ист-Кейп до озера Окичоби простиралась необозримая болотистая местность, кишащая крокодилами и сотнями видов гнуса, огромный плацдарм нетронутой природы, плацдарм для выживания. Именно в этих болотах периодически проходили многодневные учения "амазонок". Там не было красивых очертаний гор и холмов, роскошных нарядов лесов, зато хватало топей, непроходимых мангровых зарослей, бездонных трясин.
      Как ни странно, но "амазонки" неплохо чувствовали себя наедине с дикой природой. Здесь они учились не замечать постоянного гула серых облаков комаров, которые поначалу отравляли им жизнь, смело отпихивали туши крокодилов с открытыми на жаре пастями, словно это были обыкновенные бревна, не боялись устраиваться на ночь возле хлюпающей зяби. Такие походы укрепляли, делали их выносливыми и приучали к экстремальным ситуациям.
      Словом, девушки из спецгруппы "Нью-Эй" были настоящими амазонками в настоящих джунглях. И не только.
      Сейчас, сидя в кресле небесного лайнера, Джулия ждала, когда прозвучит первый выстрел.
      4
      В самолете стояла духота. Стюардессы разносили охлажденную минеральную воду, выстроив на подносах пластмассовые стаканчики.
      Барбара Квин взяла один стаканчик, потом попросила другой. На верхней губе у неё выступили бисеринки пота. Все же она заметно волновалась. Ее соседка, оставив на своем стаканчике почти всю помаду с губ, попросила зеркальце.
      Так... Номер второй положения не изменил: правая рука на прикладе, левая - на цевье. А где четвертый?.. Вот он.
      - Спасибо, Барбара.
      Рукоятка пистолета привычно вписалась в левую ладонь. Барбара сжалась в кресле и закрыла глаза. А Лори в последнюю секунду изменила решение, побоявшись, что задний террорист может внезапно изменить положение, облокотившись о другую сторону алюминиевого косяка. А она, стреляя вслепую, должна не ранить, а точно обезвредить его, чтобы потом, ведя огонь и стоя к нему спиной, не получить очередь в спину.
      Итак, в салоне ещё одна замена: номера первый и второй поменялись местами.
      Напряженный взгляд, фотографирующий расположение пяти целей и...
      Лори все-таки обернулась, стреляя из-под локтя правой руки, и ею же, опираясь о подлокотник кресла, резко подняла тело. Еще два сухих щелчка по окаменевшим террористам, четвертый выстрел - по "уходящей" цели: маячивший в проходе террорист моментально среагировал, бросаясь вправо. Лори коротко повела стволом. Выстрел. Легкая отдача в руку, и мушка совпала с переносицей Кирима Сужди. Ну уж нет! Лори прострелила ему оба предплечья и в мгновение оказалась в проходе.
      Только бы не повыскакивали заложники со своих мест. Но те сидели, не шелохнувшись, ещё не осознавая, что происходит.
      Еще три пули полетели в невидимую цель. Лори очень даже хорошо знала расположение самолета, по нескольку часов в месяц отрабатывая варианты как освобождения заложников, так и захвата самолетов. Свинец прошил легкую дверь на расстоянии полутора метров от пола - там, куда она не раз стреляла в самолетах-тренажерах.
      Пять секунд - и восемь выстрелов.
      Дороти Джордан была уже возле мины, Джулия держала мертвую руку Абдула, так и не успевшего воспользоваться пультом.
      Руки Кирима Сужди безжизненно висели вдоль туловища, и он готов был потерять сознание. Ему в этом помогла "Изольда", неуловимым движением кисти ударяя под ухо. Кирим рухнул на пол, а девушка вооружилась его автоматом.
      Потный толстяк, изучающий путеводитель телевизионных программ, видимо, нашел то, что так долго искал: перед ним молниеносно разворачивались события захватывающего боевика. Его недавняя соседка звонко крикнула:
      - Паола, дверь!
      И он увидел, как другое крепко сбитое женское тело, перекатываясь через себя, скрылось в коридоре у выхода.
      Паола Бенсон оказалась лежащей на спине в позе заведенной пружины. Вот и номер шесть. Она, готовая свалить его с ног, равнодушно бросила взгляд на то место, где раньше был лоб террориста. И тут же коротко выругалась: пуля снайпера, пройдя навылет, ударила где-то позади её головы.
      Рядом уже была Джулия. Она кивнула головой, и Паола резко распахнула дверь в кабину пилотов. Оттуда вывалилось тело седьмого террориста.
      Джулия перешагнула через него.
      - Дай-ка командно-диспетчерский пункт, - сказала она потерянному радисту. - Да не шарь руками, сначала встань с пола.
      Тот, тряся головой, а может быть, так часто кивая, вышел на связь с лейтенантом Крибсом.
      - Это "Нью-Эй-один", дайте мне полковника Кертиса, - сказала Джулия. Полковник? Пусть тот засранец, который стрелял в проход, застрелится. Иначе мы сами застрелим его. У Лори остался ещё один патрон. Специально для него.
      - Я скажу ему. Только не продырявьте невинных, - голос Кертиса слегка дрожал, - они в двух шагах от вас.
      - О'кей. Полковник, ты не забыл номер телефона моего мужа?