А его будут судить! - Джулия вскинула руку на командора. - Будут судить за ослушание королевской воли. И запомните, солдаты, что мы такие же люди. Нельзя убивать только за то, что ты другой веры. Приходите к нам с миром, несите свою религию, убеждайте в её единстве словом, но никогда - мечом. Вам нужно золото? Вон его сколько в бесчисленных реках и речках. Да если б каждый из вас зашел по колено в воду, вы бы в неделю стали богаты, не пролив ни капли крови. А индейцы бы улыбались вам, варили для вас пищу и пекли хлеб.
      Она прервала свой монолог, вглядываясь в лица испанцев. Затем продолжила:
      - Мы по развитию стоим на ступень ниже, но душой - чище; мы не погрязли в той дурной суете, которую вы несете сюда. Дайте нам хоть немного времени, чтобы мы как можно дольше не услышали слова "цивилизация". Оно нам не чуждо, но оно свое, родное. А коль пришли и несете свою культуру, то не разрушайте нашей. Постройте свои церкви и проповедуйте. Живите здесь, и вам не придется грабить, ибо все богатства этого края будут вашими. Вы христиане, а превратили святое распятие в символ кары. Говорю вам как посланница Божья: одумайтесь, не испытывайте терпение Бога, ибо гореть будете в аду вечно. Посмотрите друг на друга - вы сильные и здоровые мужчины, чего ради вы удерживаете в плену слабых и беззащитных? Ради лишней горстки золота? Неужели у вас нет детей, нет младших братьев и сестер, которых бы вы вспомнили, глядя на несчастных, заточенных вами в темницу?..
      Лицо Джулии пылало, она возвышалась над толпой, этим легионом дьявола, обрушивая на неё горячие слова. Они рождались, как и все живое, с болью; рот, казалось, кровоточил, губы дрожали от страданий, а глаза плакали. Слова рождались и лопались над головами бородатых пришельцев, пролитая ими кровь, так долго не смывавшаяся с рук, отчетливо проступала через одежду и кирасы, капала и заливала пол. Джулия гнала от себя это страшное видение, моля Бога только об одном: дай силы, Господи, продержаться, дай не упасть!..
      Многолик был сатана, и он вселился в каждого; но Джулия чувствовала, как стонет он под её словами, как жгут они его, выгоняя из надежных, казалось, прибежищ.
      Кровь схлынула с пола, и сатана показал ей тысячи трупов - распухших от жары, с изуродованными стервятниками лицами. То были тела павших альмаеков. Джулия боролась, её сила была ничтожна, но она с безумным отчаянием продолжала неравный поединок.
      "Где ты?!" Она рвала взглядом глаза пришельцев, в которых отражалось каменистое дно водопада и бьющиеся о скользкие валуны головы детей и женщин.
      "Ах так?!" Внутри Джулии все затряслось, она чувствовала, что сходит с ума. Но прежде чем он сведет её, она тоже кое-что покажет ему.
      "Смотри!!" - бросила она сатане вызов. И пол дворца превратился в морское дно. Кругом сновали рыбы, зубастыми пастями выдирая клочки мяса с посиневших тел. Они, отяжеленные доспехами, покоились рядом с треснувшими кораблями в морской пучине.
      Джулию уже трясло от смеха.
      "Тебе нравится находиться среди трупов? - кричала она сатане. - Тебе нравится морская вода?"
      Объеденные тела зашевелились, он делал бесполезные попытки вытолкнуть их наверх, и ему не хватало сил.
      Он проиграл и, проклиная эту женщину, смрадом пронесся над залом и вылетел в окно.
      Борьба была долгой и невидимой, речь победительницы не прекращалась ни на секунду.
      - ... Одумайтесь, солдаты, оглянитесь, посмотрите, что вы творите. Для вас я приготовила эти слова, потому что вижу - не все человеческое в вас потеряно, а не для него, вашего командира, который не внемлет здравым речам, горячим просьбам. Ему безразличны вы, служащие ему оружием. Вы можете убить меня - и вам ничего не будет; вы можете взять с собой это золото, но оно сожжет вам руки; вы можете сделать детей рабами - но вы иссушите свои души. Вам я говорю: "Идите, может быть, Бог простит вас". А ему: "Убирайся прочь с моей земли! Не смей топтать траву, которая не скоро ещё станет зеленой, слишком много крови пролито на нее". Покайтесь Богу, солдаты, просите у него прощения. Слышите рокот боевых барабанов?.. Собирайтесь в дорогу, до рассвета ещё есть время. Индейцы не тронут вас, и корабли дождутся вас невредимыми.
      Джулия торжественно простерла руку к выходу.
      - Надейтесь и верьте в справедливость.
      А справедливость уже сбивала где-то в необозримой дали черные грозовые тучи; она уже дала распоряжение ветрам, которые, слившись воедино, взбаламутят океан. И когда захлестнет многотонной волной первый корабль, десятки голосов обратятся к Богу. Он явится им, не медля ни одного мгновения. Но...
      Многие солдаты крестились, видя в этой неистово говорящей женщине действительно посланницу Божью, которая говорила словами Евангелия. И они, заряженные её зажигательной речью, дружно устремились на улицу.
      Джулия нашла в себе силы, чтобы не рухнуть в кресло.
      Позже, отвечая на немой вопрос Литуана, она скажет ему:
      "Нам не дано видеть, как они понесут наказание за свои кровавые грехи. Бог избавил нас от этого. И даже в мыслях недостойно нам представлять картину его суда над ними. Он бережет наши души, не пускает в них видения жалкой кончины грабителей и убийц. Бог мудр, он знает, что этим не утешишься, но он вложил в меня знание о том, что суд его состоялся. Теперь об этом знаешь и ты. Но скажи мне, стало ли тебе легче?.. Уверена, что стало только больнее. Потому что на противоположную чашу весов, которая называется адом, упала ещё одна гирька..."
      Последним из зала вышел Диего де Аран, мрачно оглянувшись на командора.
      Тот сидел, уронив голову на руки: маленький, сгорбленный человечек, никому уже ненужный полководец. Но все равно он остался самим собой. Подняв голову, он, проигравший, тихо сказал:
      - Вы все-таки сильно рисковали, да и сейчас рискуете. Стоит мне только напомнить им о детях, и они захватят их с собой.
      Джулия не сразу поняла, чей слышит голос. Господи, неужели это ещё не закончилось? Она посмотрела на командора, в ком жили только глаза, и ей не захотелось разговаривать с покойником. А тот притворялся живым.
      - Нет, дон Иларио, - тихо ответила она, - они не захватят их с собой. Детей в подземелье нет.
      - Как... нет?
      - Их уже давно вывели мои люди. Неужели нужно вам объяснять, что взрыв стены носил двойной характер? Это был и сигнал, и отвлекающий маневр. Люди-то ваши поначалу скопились у западной стены - там, где её часть взлетела на воздух. И никто, дон Иларио, преследовать детей не будет, некогда. Солдатам нужно уходить, а лично вам - смазывать пятки салом.
      Командор недоверчиво поглядел на Джулию.
      - Вы хотите сказать, что не взорвете кораблей, или...
      - ...они не были заминированы? - продолжила она. - Это уже не имеет никакого значения - ни для вас, ни для солдат.
      - Вы и в самом деле рассчитывали на такой успех? Ведь если бы солдаты кинулись за детьми и не обнаружили их в подземелье, вас бы растерзали.
      - Да, это была полная победа. Но за себя я не волновалась. Просто я знала, что не должна погибнуть.
      - Знали?.. Ах, да... Вы же богиня! А вы не боитесь, что я ещё вернусь сюда, чтобы отмстить?
      - Нет. Вы не вернетесь. Да и другие здесь не скоро будут. А если предположить невероятную мысль о том, что вы все-таки достигнете берегов Испании, то вашим рассказам никто не поверит - нет доказательств. А слухи о пятнадцати отважных амазонках, которые повернули вспять целое испанское войско, не дав унести золото, распускать не в ваших же интересах. Засмеют.
      Джулия посмотрела в окно, где черное небо пульсировало от приближающегося рассвета.
      - Пора, дон Иларио, как бы вам не опоздать. Была бы здесь сейчас моя подруга, она бы сказала: Амазонка - это не хайвэй, автостопом до Испании не доберешься. Не забудьте шпагу. А я устала и хочу отдохнуть.
      Джулия была спокойна и чуть иронична, но ждала, когда уйдет дон Иларио, чтобы обмякнуть и тестом расползтись по креслу.
      Уже на пороге командор оглянулся на груду золота, сваленного на полу. Джулия поймала его взгляд.
      - Не хотите ли взять чего-нибудь на память? Хотя бы вот это, - она указала на ложе с золотой богиней.
      Дон Иларио хмуро посмотрел на неё и вышел вон.
      Джулия закрыла лицо руками, готовая разреветься, как дверь снова открылась, и снова она увидела возвратившегося командора. "Пути не будет..." А тот тяжело уставился на Антоньо Руиса, сидевшего на лавке в дальнем конце залы. Они с минуту глядели друг другу в глаза, и дон Иларио, пробормотав "без предателей не обошлось", резко развернулся на каблуках и шагнул за дверь. Теперь уже навсегда.
      Глава XII
      1
      Закрытая зона пригорода Гейсвилла, штат Флорида, 21 ноября 2003 года, 12 часов дня
      Полковника Кертиса и Артура Шислера встретил руководитель лабораторного комплекса Ганс Мейер. Директор ЦРУ предложил полковнику подождать его, а сам уединился с Мейером в его кабинете. Через несколько секунд в кабинете повисло слоистое облако сигарного дыма.
      Мейер взял со стола лист бумаги.
      - Мы получили отчет срочно проведенной экспертизы из университета редкометаллической промышленности, куда отсылали тонкий срез металла с нижней части идола. - Мейер взял другой лист. - Вот это отчет из лаборатории центра по изучению минерального сырья и университета авиаматериалов. Их данные совпадают с нашими. Мы использовали, в частности, сканирующие электронные микроскопы, спектрометрические установки и метод лазерного анализа. В металле обнаружено 24 элемента из периодической таблицы, большинство которых в природе вместе не встречаются.
      - Состав радиоактивен? - спросил Шислер.
      - Нет. Но обладает свойством магнита. Если конкретно, то идол представляет собой композитный, армированный железокремниевыми волокнами сплав на матрице металлического стекла.
      - Я ничего не понял. Зачитайте мне заключение из авиационного университета.
      - Пожалуйста. - Мейер надел очки. - "Сплавы подобного типа в качестве конструкционного материала в авиационной и ракетостроительной технике неизвестны. Сплавы подобного типа должны обладать сверхвысокой жаростойкостью в целом и высокой стойкостью в кипящей смеси кислот любых концентраций". Хотите услышать заключение из университета редкометаллической промышленности?
      - Да.
      - "По-нашему мнению, такого рода материал был получен методом порошковой металлургии..." - Мейер отложил бумагу. - Далее идет ряд специфических терминов различных кресто-, цветко - и каплеобразных включений; всевозможные цепочки крестообразных ямок. Микротвердость включений доходит до полутора килограммов на квадратный миллиметр.
      - Хорошо. - Шислер потер лоб. - Меня интересует главный вопрос: как древние индейцы могли получить подобный сплав? И ещё несколько вопросов. Данный сплав может, например, использоваться в ракетостроении?
      Мейер пожал плечами.
      - Окончательно ответить на этот вопрос нельзя. Но интерес к нему огромен. Любопытный вывод сделал профессор Ричардс. Еще пять лет назад, сказал он, я сделал бы следующее заключение: первое - отпадает возможность изготовления подобного материала с использованием земной технологии; второе: наиболее вероятно, что исследуется материал НЛО.
      - А сейчас что он может сказать?
      - Что в принципе возможно изготовить такой сплав.
      - Очень интересно, - ухмыльнулся директор. - Значит, выпадает участок времени как минимум в тысячу лет. Это можно было сделать только в далекую старину и сейчас.
      - Да. Если не брать в расчет то, что он сказал ранее - об НЛО.
      - А каково влияние этого сплава на человека?
      - Это может выясниться в ходе эксперимента, обратной реинкарнации. У нас есть день и приблизительное время.
      - Вы будете использовать искусственную молнию?
      - Нет. Но мы будем держать этот вариант под рукой. Подготовимся на всякий случай. - Мейер взял небольшую паузу. - Еще одно, босс. В лаборатории минералогии сделали любопытный вывод. Некоторые из компонентов сплава находятся в состоянии напряжения. Если, говорится в заключении, подвергнуть материал сильному электрическому или статистическому напряжению, произойдет распад напряженных элементов. То есть мы как бы потеряем его.
      - Вы говорите об идоле? Он распадется? Объясните.
      Мейер опустил смеющиеся глаза.
      - Нет, он не распадется, не потеряет в весе и своем облике. Нарушится внутренняя связь. Станет более простой, что ли. Этот идол ограничен в своих возможностях. Те, кто делали его, рассчитывали на три-четыре каких-то загадочных цикла.
      - Я правильно понял? В дальнейшем использовать его нельзя?
      - Нет, - коротко ответил Мейер.
      - Но мы знаем состав компонентов, а профессора утверждают, что создать такой сплав возможно.
      - Только возможно, полной гарантии нет.
      Шислер задумался. Если провести эксперимент, то он потеряет возможность изучить природу идола, но, как утверждает Мейер, можно будет установить, каким образом он влияет на живые организмы, на людей, в частности. Если обратную реинкарнацию не проводить, то возможность изучения идола на какое-то время останется, но люди из спецотряда назад не вернутся. Шислер внимательно вгляделся в Мейера.
      - Вы сможете, ну... не знаю, отпилить, что ли, кусок или кусочек металла так, чтобы это отрицательно не повлияло на эксперимент?
      - Думаю, да, - ответил Мейер. - В нижней своей части идол имеет бугристую поверхность, как бы облой. Мы снимем его, выровняем, то есть. Я думаю, для дальнейшей работы нам этого хватит.
      - Хорошо. Отрежьте побольше. - Шислер улыбнулся сам себе. - А что вы думаете о том, как попал идол сюда, на землю, если предположить его внеземное происхождение?
      Мейер улыбнулся в ответ.
      - Насчет внеземного происхождения - я сомневаюсь. В Индии, например, в давние времена с металлом делали просто чудеса, добавляя в него всевозможные порошки, органику, стекло и т. д. Я думаю, что родина идола Индия. А может быть, и Южная Америка. Много ещё нераскрытых тайн. Боюсь показаться сентиментальным, но думаю, что, работая над этим идолом, древние мастера вложили в него свою веру. Он должен был служить как некий талисман, оберегая от бед и несчастий. Раньше действительно вкладывали душу в металл, он становился как бы живым. А для того чтобы он не умер - не умерла его душа, вернее, - людям, поклоняющимся ему, тоже нужна была вера. И они верили в него, укрепляя свои души и душу идола.
      - Красиво, - произнес Шислер задумчиво. - Давайте на этом и остановимся. Потому что мы, в общем, определились. Новый сплав в самолето и ракетостроении - это здорово. Мы сэкономим ученым массу времени и... снова и снова будем впереди.
      Шислер в мыслях вернулся на десять дней назад, вспоминая разговор с Блезом Курно. Он тогда сказал ему, что сумеет выжать выгоду из любой ситуации. Так и получалось.
      - Где находятся ваши подопечные? - спросил директор у Мейера. - Я хочу взглянуть на них, а у полковника Кертиса к одной из них личное дело.
      - Нет ничего проще, - ответил Мейер. - Они на минус втором этаже.
      2
      Просторный лифт остановился на втором подземном этаже с благотворным кондиционированным воздухом.
      - Мы разместили их в одной палате, - сказал Мейер, останавливаясь возле одной из тяжелых дверей. - Пока только наблюдаем, избегаем транквилизаторов, всего лишь немного общего успокаивающего. Все, кроме одной, молчат, как воды в рот набрали. Говорит только старшая, темнокожая, обращаясь к подругам на непонятном языке. И то, если в палате никого нет. Подробнее обо всем вам расскажет доктор Энди Лазурский.
      Кертис слушал Мейера рассеянно. Коридор подземной лаборатории с серыми стенами и металлическими дверями напоминал ему классический интерьер клиники для душевнобольных со строгим содержанием. Смотровые окна из плексигласа, вмонтированные в двери, усиливали это чувство и рождали новое - тюрьма.
      Набрав шифр на кодовом замке, Мейер подозвал охранника и, пропустив его вперед, жестом пригласил войти Шислера и Кертиса.
      Лори лежала на кровати справа от двери. На ней был халат теплых зеленых оттенков, ноги укрыты легким одеялом. Полковник внутренне сжался и прошептал её имя. Но подойти не решился.
      - Смелее, - подбодрил его Мейер.
      Кертис подошел и присел на край кровати. Лори напряглась. В её глазах полковник прочел неподдельный страх. И он понял, что это действительно не его дочь. Лори не знала, что такое страх.
      Кертис сделал неуклюжую попытку улыбнуться.
      - Не бойся, я все знаю, - обманывая свои чувства, тихо сказал он. - Ты не Лори. Твое имя Конори, правда? Лори написала об этом. - Кертис усилил голосовые вопрошающие интонации. - Конори?
      Глаза девушки увлажнились. Она поняла этого более чем странного человека, одного из многих, которых она успела увидеть за последние три дня. Она кивнула головой, приложив к груди руку: да.
      - Ну вот и хорошо. - На глаза Кертиса тоже навернулись слезы. Он знал, что продолжать разговор глупо, она не поймет его. А не знал он того, как отнестись к своему чувству, когда видишь перед собой родные глаза и в то же время понимаешь, что они смотрят из глубины души другого человека. Более отчетливо он представлял себе, что и он, и Лори сошли с ума и беспомощно ловят взгляды друг друга. Разум вывернулся, но непостижимым усилием ищет путь к прежнему состоянию. И не может найти. Это было похоже на попытку представить себе границы вселенной, слезящимися глазами проследить путь звезды. И Кертис продолжал делать невозможное.
      - Лори сейчас далеко, она все сделает, ты не беспокойся. Это стало частью её жизни - защищать и спасать других. Альмаеки, дети - с ними будет все в порядке. Понимаешь?
      Она проделала невероятное усилие, прежде чем робко коснуться руки Кертиса и тут же отдернуть её.
      И снова немой ответ: да.
      Прижав ладонь к губам, она покачала головой: "мне нельзя говорить". И несмелый вопрос: понимаешь?
      Ответ тяжелым комом застрял у Кертиса в горле. Он только кивнул.
      Мейер негромко сказал:
      - Отлично. Похоже, вы на верном пути, полковник. Она вошла с вами в контакт.
      Кертис устало махнул на него рукой.
      Шислер томно прогудел:
      - Ричард, так вы непременно хотите её забрать?
      - Да, Артур. Это просьба Лори.
      - Дело ваше. Я только не представляю, как вы будете с ней общаться.
      - Мы найдем общий язык. Она все-таки моя дочь. Внутренним чутьем она поймет меня. Есть, правда, ещё одно оправдание моего поступка: я боюсь. Вы понимаете, чего я боюсь, Артур?
      Шислер понимал. Он не мыслил высокопарно, но все же слова о любви полковника к дочери просквозили в его душе. Кертис боялся эксперимента, обратной реинкарнации: а что если?.. Тогда он потеряет даже ту, что лежит сейчас подле него на кровати. А у него, кроме дочери, никого нет. Шислер понимал и даже не допускал мысли, чтобы хоть в чем-то упрекнуть или обвинить полковника. Хотя все это очень сложно.
      - Понимаю, - ответил он. - Вы действительно очень похожие люди со своей дочерью. Одна кровь. Поэтому повторяю: дело ваше. А вообще у вас есть в запасе месяц. Так же как и у нее. Думайте. Думайте вместе... с ней. Шислер указал толстым пальцем на кровать.
      Кертис кивнул. Улыбнувшись, он взял Конори за руку.
      - Нам нужно ехать. Вставай. И ничего не бойся. - Он подмигнул ей. - Я сам научу тебя варить кофе. Но с условием: я буду называть тебя Лори. А ты будешь звать меня...
      Кертис сильными пальцами сжал виски. Он с минуту смотрел в пол, прежде чем снова обратиться к директору.
      - Знаете, Артур, я все же приму ваше предложение. У меня... у нас действительно есть месяц. 21 декабря мы с Лори вернемся сюда.
      Шислер пожал плечами. Ему жаль было полковника, его мечущуюся, болезненную душу. Он некоторое время постоял возле Джулии Мичиган, всматриваясь в её безучастное лицо, и затем покинул помещение.
      Кертис настойчиво потянул Конори за руку, подбадривая её ласковым взглядом. И она поверила ему. Он своими грустными глазами напоминал ей Литуана. Бросив взгляд на темнокожую женщину, которая разговаривала с ней как старшая жрица, Конори несмело ступила за порог палаты.
      Кертис продолжал говорить.
      - Мы поедем домой, где не были, наверное, полгода. Мне уже надоели эти картонные домики базы. Дома хорошо. Только тебе нужно будет потрудиться. Там горы пыли. Ничего, Лори, вдвоем мы быстро управимся.
      Глава XIII
      1
      Южная Америка, 1503 год
      Тишина... Даже не слышно потрескивания горящих светильников в храме и дыхания жриц. Таинственный облик Альмы поглощает все звуки. И кажется, что он желает иметь в своем окружении только безмолвные, холодные тела. Ощущением такого чувства являются четырнадцать золотых скульптур, полумесяцем высящиеся за его спиной. И он вбирает в себя и так еле слышные звуки, дирижируя тишиной семипалыми руками.
      Жуткая симфония, застывший дирижер, глухонемая публика.
      Олле Бог видится, как всегда, живым, но он больше не забирает её глаз. Она утратила свой дар, но нисколько не жалеет об этом. На свете существуют другие глаза, которые затягивают ещё дальше, в такие глубины, о которых Олла и не подозревала.
      Он остался.
      Сейчас Олла уже знает, что он не такой, как его товарищи. Но он остался не только поэтому. Из-за нее. Она чувствует это. Чувствует она так же и другое: это... Олла закрыла глаза. Как же это назвать?.. Нет, лучше сложить об этом песню и спеть. Пусть другие тоже услышат. И в голове стали слагаться строки: "О, человеческая душа, как туг клубок твоих противоречивых мыслей, но как непрочны узлы, связывающие их воедино. О, душа, крепки твои бронзовые цепи, но каждое звено с изъяном - это испаряется горячая кровь, разъедая прочный металл. Моя душа освободилась от оков, она не только видит мир, как раньше, она понимает его, чувствует по-новому. Я лечу, парю над землей и вижу... его; он догоняет меня на сильных крыльях, и мы летим вместе..."
      2
      Сегодня утром Тепосо услышал незнакомое слово, которое больно садануло его по душе. Миссия. Он не знал его значения, но догадался. Потому что после него Джулия произнесла другое: закончена.
      Миссия закончена. Да, наверное, это было так. Дети приветствовали своих освободителей, преклонили головы перед новым вождем. Испанцы, сопровождаемые тысячами индейцев, убрались отсюда. Паргаун оставил в городе две сотни воинов, к которым вскоре присоединятся их жены и дети, чтобы навсегда остаться в племени альмаеков.
      А Дороти сказала, что их здесь больше ничто не держит.
      - Не надо отвечать за всех, - тихо попросила её Лори. - Да и сама будь искренней. Нас здесь держит все, не хочется покидать этих мест, не хочется покидать детей, Литуана, Аницу. Тренер вот будет скучать.
      - А там будут тосковать по тебе. Ты о своем отце подумала?
      - Ты жестокая и режешь по больному.
      - Я не режу, я здраво рассуждаю. А ты сентиментальничаешь. Удивляюсь, почему ты не осталась жить в самолете, когда мы освободили заложников.
      - Давайте, давайте, я начала понимать ваш юмор, потому не обижусь.
      Даже Сара молчала, а Дороти не могла остановиться.
      - Даю - по твоей же просьбе. В тебе здесь взбрыкнула романтика, а та девушка, возле которой сейчас сидит твой отец, по-настоящему сходит с ума. Ты назвала меня жестокой, а сама хуже меня в сто раз. И во столько же раз той девушке важнее видеть родных, освобожденных детей, чем тебе.
      - Да-а.. - протянула Джулия. - Все это грустно.
      А Сара сказала, что нужно ждать грозу.
      Тепосо, ничего не понимающий, но уяснивший наверняка, что гроза - его главный враг, цеплялся за соломинку. "А если она пройдет стороной?" спрашивал он и получал ответ: "Повторим попытку". - "Чтоб её вообще не было!"
      Все замолчали.
      Лори тронула Тепосо за руку и тихо спросила:
      - Здесь часто бывают грозы?
      Он хотел соврать, но об этом спрашивала Лори.
      - Да. К тому же скоро период дождей.
      - Вот и все, тренер. Скоро наступит пора расставания.
      - А ты не можешь взять меня с собой?
      - Нет. Это, к сожалению, невозможно. Но тебе и нельзя. Ты - вождь, у тебя обязанности перед людьми, их теперь у тебя много. Ты же не хочешь их бросить?
      - Нет, но я не хочу бросать и тебя.
      - Успокойся, это я тебя брошу. Сначала ты будешь ненавидеть меня, потом - забудешь.
      - Я никогда не забуду тебя, Лори.
      Тепосо буравил глазами дырку в песке, боясь поднять голову, боясь встретить ставшую родной улыбку и искры её насмешливых глаз. К чему ему эта царственная диадема, к чему положение касика, когда в его жизни не будет её, Лори? "Я буду самым печальным вождем в роду альмаеков", - также печально подумал Тепосо. И, уже никого не стесняясь, несчастно поглядел на Сару:
      - Сара, пожалуйста, придумай что-нибудь!
      Она отвела глаза и покачала головой.
      Тепосо окинул влажным взглядом горизонт, умоляя небо никогда не посылать сюда грозы. Он хорошо запомнил рассказ Джулии о том, как Бог сотворил мир, и стал мысленно обращаться к нему: "Бог! Ты сделал землю и небо, насадил их рыбами и птицами, сотворил животных. Ты сделал человека. Бог, я, твой сын, прошу тебя - отмени грозу, ладно?"
      Лори снова коснулась его руки.
      - Тренер, я скажу тебе сейчас одну фразу, которой всегда можно утешиться. Запомни, все хорошее - недолговечно, и оно всегда кончается.
      Тогда он поднялся и, не оглядываясь, пошел прочь.
      - Погиб парень, - прокомментировала Дороти. - У тебя дар, Лори, приговаривать людей.
      - Заткнись! - неожиданно крикнула Лори. - Ты меня саму-то со счетов не сбрасывай!
      Она с жалостью смотрела в спину Тепосо.
      - Продолжим? - Джулия откашлялась и вновь принялась за Сару. - Мы поторопились, решив, что наша миссия закончена. Когда мы возвращались из Бель-Прадо, Тепосо рассказал нам о предостережении альмаекам. Ты что-нибудь знаешь об этом?
      - Знаю, что вы знали об этом. Мне рассказала Лори.
      - Так вот, ведь это я побывала сколько-то там веков назад, предупредив их. Надо сказать, что я поступила жестоко. Лучше б я этого не делала. Я попробовала мыслить, как ты, Сара, и вот что у меня вышло. Предостережение в точности совпало с этими событиями, и мне, видимо, придется навестить древних альмаеков.
      - Тебе не придется этого делать, - ответила Сара, разглядывая свои руки.
      Джулия вскинула брови.
      - Как так?.. Ведь они должны услышать обо всем - что меня зовут Дила, чтобы Литуан сразил меня, назвав этим именем.
      - Я была там.
      - Что?! Сара, а ну посмотри мне в глаза! Ты врешь!
      - Зачем мне это нужно, Джу? Я была там спустя четверо суток после того, как вы отправились в Бель-Прадо. Там была гроза?
      - Была. Мы вынуждены были ненадолго остановиться у мондурукусов.
      - Я передала им все, и тебе не о чем больше беспокоиться. Предостережение дошло? Дошло. И хорошо, что ты не была на моем месте.
      - Почему хорошо?
      - Потому что я умерла там.
      Джулия подалась вперед.
      - Умерла?!
      - Да. Главная жрица дышала на ладан, и ей якобы перед смертью пришло откровение. Это там так подумали. Ее дух вышел из нее, и она практически была мертва. Но спустя мгновение - или в тот же миг - в неё вселилась моя душа. А мое тело, вот это, стало временным прибежищем её души. Чтобы потом окончательно вознестись к небесам.
      - Ничего не поняла. Дай подумаю. Ее душа - в твое... Твоя - в её. Она что, два раза умерла?
      - Выходит, так.
      - Чертовщина какая-то.
      Джулия все же недоверчиво смотрела на подругу.
      - Ну что ж, спасибо тебе, Сара. Я бы не хотела ощутить это на себе. Стоп! - Джулия хлопнула себя по бедру. - Вот оно что! А я думаю, что это Сара боится глазки поднять? А ну отвечай, почему ты не рассказала о своем "душевном" приключении по нашему возвращению? Детей мы тогда ещё не спасли, а ты уже доложила об этом. Ну, Сара?
      - Я хотела, чтобы вы были уверены в успешном исходе на сто процентов. А так - могли занервничать.
      - А по-другому - могли молодецки прогуляться до подземелья и провалить к чертям собачим операцию!
      - Ты несправедлива по отношению к нам. Когда это мы относились к работе как к прогулке?
      Джулия резко сбросила обороты.
      - Я не так выразилась и не то имела в виду.
      - Конечно, не так. Это особый случай - прецедентов нет и не будет. Зря ты так, Джу.
      - Наверное, - вздохнула Джулия. - Извини меня.
      - Да ладно... Сейчас я сяду писать послание Харлану, потом ты напишешь несколько слов Бесси.
      - Можешь не торопиться. Мы будем ждать вестей от Паргауна, чтобы быть уверенными, что дон Иларио и его войско погрузились на корабли и убрались отсюда. А пока есть возможность расслабиться: командор в спешке оставил свой походный ларчик, и в нем - семь, нет, восемь бутылок вина.
      3
      Ярость шквалом накатила на дона Иларио, когда Уджумен приказал своим воинам выкатить из форта бочки с золотом.
      "Это ваше, - сказал вождь иругенов, обращаясь к командору. - Мы добывали золото для вас добровольно".
      Солдаты одобрительно загалдели. А для дона Иларио это было оскорблением. Он с яростью смотрел на Уджумена, а видел не только его. Права была богиня альмаеков, когда говорила командору, что мечи его солдат увязнут в десятитысячном войске. А ему виделось не десять тысяч, а, наверное, не менее сотни тысяч индейцев. Их раскрашенные в боевые цвета тела расплавленной бронзой затопили побережье.
      Дон Иларио отвел взгляд и увидел их ещё и на воде: сотни юрких каноэ ощерились копьями и непомерно длинными стрелами.
      Несколько суденышек сновали от берега к кораблям, перевозя на них бесценный груз парусов. А на самих галионах матросы уже вздергивали их на мачты. Проводы были спешными.
      Диего де Аран отдал приказ солдатам - доставить золото на "Марию Глориосу".
      Командор одарил его тем же взглядом, что и касика: он, видите ли, возомнил себя военачальником! Вы, дескать, дон Иларио, оказались в дерьме по уши, и мы - что тоже не отрицаем - по это же место и в той же емкости. Первым делом - на Эспаньолу, решил де Аран, а там - на усмотрение губернатора Николаса Овандо. Прикажет тот ему доставить Хуана де Иларио в кандалах в Испанию - Диего доставит, прикажет самому надеть на себя кандалы - наденет. Но будет носить их недолго.