- Это Мериль, моя сестра, - представил ее Арондель.
      Вторая девушка - та самая, которая привела их сюда - звалась Илли. По твердому убеждению Керри, она была человеком, но на вид казалась сущим эльфом. Росту она была небольшого, под свободной одеждой угадывалась фигура на зависть всем кинозвездам. Волосы у нее были медовые, золотистые, и окружали голову пушистым облаком. Милое лицо, вздернутый носик - именно такими и представляют иногда резвых лесных эльфов, лукавых и шкодливых.
      - Интере-есно, - хмыкнул Гил. - Заманили, значит, в чащобы неведомые, колдовские штучки вытворяют, эльфами называются... А если эльфы - значит, quest...
      - Дога-адливый, - в тон ему отозвался Арондель. - Но вы все же присаживайтесь.
      Делать нечего - приключенцы спешились и подсели к костру.
      - А обратную-то дорогу из вашего леса покажете? поинтересовалась Инка.
      - Покажем, самую короткую. Ее кроме нас никто и не знает.
      - Там, на неведомых дорожках... скелеты пляшут в босоножках, - со слегка мрачноватым юмором отреагировала Тайка.
      - Да нет, ничего столь опасного там нет, - улыбнулась Илли.
      - Так все-таки - что вам от нас нужно? - напрямую задал вопрос Майк.
      - Сперва разделите с нами трапезу, - сказала Мериль.
      Красное вино было просто замечательно. Ари, правда, предпочла родниковую водичку, и яростно сверкнула глазами на Мора, который был не прочь осушить еще парочку бокалов. Неизвестно откуда появился большой пирог - судя по запаху, с дичью. Майк потянулся было за ножом - разрезать, но отдернул руку, косясь на эльфов.
      - Мы не боимся холодного железа, - усмехнулся Арондель.
      - Ага, железа вы не боитесь, колдунов тоже, судя по всему, хмыкнул Гил. - Тогда на что же вы нас подбиваете? Излагать можете сразу и без предисловий.
      И Арондель без предисловий изложил дело. Состояло оно в том, что многократно и нехорошо поминаемый злобн.завоев. (как меж собой именовали приключенцы нынешнего обладателя талисмана) ухитрился насолить не только Светлым эльфам, но и Темным. Причем, сознавая, что в отличие от Светлых те могут просто собрать войско и всыпать ему по первое число, он решил выключить их из игры. Простым и доступным террористам всех времен, миров и народов способом, а именно взятием заложника. Точнее, заложницы.
      - Во зараза-то! - сказал Мор.
      Похищенная, которую звали Хиллелиль, принадлежала к княжескому роду, происходящему от самой Атаренны Огненный Вихрь - кто это такая, приключенцы по своей необразованности не знали, но почему-то это было очень важно. Помимо всего остального, она одна пела песни чар, и потому, как уяснили путешественники, Темные эльфы не могли теперь проводить какие-то очень важные обряды/ритуалы/празднества, и самому существованию их племени угрожали бедствия и, возможно, полная погибель.
      - Что ж с вами может произойти - вы ведь бессмертные! удивилась Инка.
      - Истаем, превратимся в духов, - грустно ответила Мериль. - А может быть, станем просто мелкой нечистью - вроде леших или болотников...
      В поисках управы на злобн.завоев.оч.могуч.мага Арондель предпринял опасное путешествие за Предел, но ничего подходящего не нашел.
      - Зато, вполне возможно, возвращаясь, увлек вас за собой, добавил он.
      - Так это твои штучки! - взвилась Тайка. - Газават! Джихад!
      - И полная муаддибизация всей страны, - утихомирил ее Майк.
      - Словом, катурадж, - заключила Ари. - Значит, нас ты увлек. Соответственно, польза от твоей вылазки была. Так что же все-таки требуется от нас? Выкладывай, не стесняйся, на нас и так уже висит немеряно.
      По имевшимся у Аронделя сведениям похититель держал Хиллелиль в своем замке, куда ни один Темный эльф проникнуть не мог - в частности, лично Арондель неоднократно пытался, но обломался. Причиной тому, как пояснила Мериль, были магические защиты невероятной силы. Попросту говоря, пройти через них мог опять-таки только кто-то неподвластный магии.
      - То есть мы, - подвели итог приключенцы.
      - Ну и что нам с этого будет? - тут же поинтересовался меркантильный Дракон.
      - Как не стыдно, сударь! - укорил его Анри. - Дама в опасности, а вы о выгоде!
      - А у нас целых три дамы, что теперь? - огрызнулся Дракон.
      - Три дара дадим мы вам, - сказала Мериль. - Они помогут в пути.
      Дарами оказались металлическое зеркальце размером чуть больше ладони, серебряное колечко - побольше, чем на палец, но поменьше браслета - как раз стянуть треснувшую Тайкину флейту, - и синий камешек в простенькой оправе, нацепленный на плетеный кожаный ремешок.
      Девицы живо поделили дары меж собой. Колечко, естественно, перекочевало на Тайкину флейту, зеркальце уцепила Ари, а камешек достался Инке.
      - И что с этими фенечками делать? - спросила Инка как бы про себя.
      Из объяснений стало ясно, что Тайкина флейта теперь может служить универсальной музыкальной отмычкой для любых дверей заколдованных и нет. Зеркальце являлось мощным наступательно-оборонительным оружием, а конкретно - разоблачало любые иллюзии и детектировало магию. Лунный свет, отраженный им, усыплял любого носителя разума, не смогшего или не успевшего защититься, а солнечный зайчик - повергал оного же носителя в состояние ступора. Ари, которая всегда была не прочь ввязаться в драчку, но со времени попадания в Фэери лишенная такой возможности из-за отсутствия оружия, возликовала. Свойства синенького камушка были объяснены столь туманно, что приключенцы ничего не поняли, а на просьбу разъяснить что-либо поподробнее Темные эльфы только пожали плечами.
      - У эльфа и ветра не спрашивай совета... - подвела итог Инка и, недолго думая, нацепила его вместо хайратника.
      Потом стали петь песни. Впоследствии наши герои мало что могли припомнить о песнях эльфов, Аронделя и Мериль. Помнили только, что было прекрасно, светло и печально - таково уж свойство эльфийских песен, что они вызывают чувства слишком сильные, иной раз непереносимые для слабых человеческих сердец.
      Зато Илли запела балладу - не поймешь, не то серьезно, не то в насмешку:
      На Элисон Грос посмотреть-то страшно,
      Лютая ведьма Элисон Грос.
      Она меня заманила в башню,
      А может, нечистый меня занес.
      К себе на колени меня посадила,
      И голос ведьмы вкрадчивым был:
      "Уж как бы я тебя наградила,
      Когда б ты, красавчик, меня любил!"
      Тут вступил мужской голос (в дальнейшем именуемый вторым):
      Прочь, ведьма, прочь, убирайся прочь,
      Других на удочку лови!
      Ни через год, ни в эту ночь
      Не купишь ты моей любви!
      Затем снова Илли:
      Дала мне золотую чашу
      Сияла чаша при свете дня:
      "Твой дом я золотом украшу,
      А ты, красавчик, люби меня!"
      2-й голос:
      Прочь, ведьма, прочь, убирайся прочь,
      Других на удочку лови!
      Ни через год, ни в эту ночь
      Не купишь ты моей любви!
      Илли:
      Пурпурный плащ, как пламя, яркий,
      Она показывала, дразня:
      "Уж я не поскуплюсь на подарки,
      А ты, красавчик, люби меня!"
      2-й голос:
      Прочь, ведьма, прочь, убирайся прочь,
      Других на удочку лови!
      Ни через год, ни в эту ночь
      Не купишь ты моей любви!
      В голосе Илли появились зловещие нотки:
      Трижды она повернулась кругом
      И протрубила в зеленый рог.
      Клялась луной, что покончит со мной
      Прежде, чем выйду я за порог.
      Она бормотала лихие слова,
      Она кружилась быстрей и быстрей,
      И вот закружилась моя голова,
      Я к ведьме шагнул - и упал перед ней.
      2-й голос:
      И сделался я безобразным червем,
      По ветке дубовой ползаю я.
      Меня навестить в лесу глухом
      Приходит Мелдис, сестра моя.
      Она меня чешет серебряным гребнем
      И проливает потоки слез.
      Но лучше карабкаться по деревьям,
      Чем целоваться с Элисон Грос!
      Мужскую партию пел Арондель, причем когда дошло до слов "и сделался я безобразным червем", лицо его приобрело такое выражение, будто сделаться безобразным червем было целью и венцом его жизни. Из этого наши приключенцы сделали вывод, что эльфам тоже не чуждо чувство юмора.
      Софи, которая весь этот звано-незваный ужин сидела тише мыши, тоже пела, и песня была достойна эльфов:
      Все было. Как было - скажешь ли?
      Цвело, ликовало - веришь ли?
      Зов прожитых дней - обманешь ли?
      Что сбыться могло - проверишь ли?
      Всех месяцев вина пряные
      Забродят в крови неистово:
      Апреля - багрово-алое
      И августа - золотистое.
      Немыслимым светом ранена
      И снами душа источена.
      Венец золотой изгнания
      Мы сами себе пророчили.
      Вернешь ли? Червонным золотом
      Заплатишь ли за пропавшее?
      За дни, что однажды прожиты,
      За дни, как листва, опавшие?
      Изгнания дни печальные
      Рассыпав земными звездами,
      Молитв, сновидений, чаяний
      Отраде одной мы отданы.
      Мир грез и видений, снова ли
      Твои очертанья выступят?
      Мольбы покаянной слово ли
      Из дымки твой берег вызовет?
      Чтобы не ударить в грязь лицом, наши герои дали гитару Мору и заставили петь:
      Серебряный свет луны
      Коснулся зеленой листвы,
      И в сумрачном воздухе Мирквуда вновь
      Я слышу дыханье весны.
      По еле заметной тропе
      Ступает мой конь в тишине.
      Он знает дорогу к тем дивным местам,
      Где вольно и радостно мне.
      И вспыхнут в ночи костры
      Сквозь ветви, кусты и стволы,
      Там ждут меня эльфы, там струны звенят,
      Приветствуя праздник весны.
      Тут Гил, никогда не забывавший о деле, напомнил, что дары дарами, квэсты - квэстами, а в порту не худо бы очутиться, пока не кончился отлив. И тут-то обнаружилось, что убывающая луна как была едва видна на востоке, так и висит все там же, не сдвинувшись ни на градус.
      - Что же это получается? - недоумевала Инка. - Просидели мы у вас часа три-четыре, ночи вроде короткие - лето, а рассвета еще и не намечается... Как это так?
      - Время во владениях эльфов течет не так, как в землях людей, - сказала Илли.
      - Так вроде наоборот! - возмутился Майк. - По всем легендам, с эльфами протанцуешь ночь, а получается - сто лет прошло. Или это уже ночь через сто лет?
      - Это та же ночь, которой вы пустились в путь, - ответила Илли. - И с той минуты, как вы услышали мою флейту, ночь не сделала ни шагу к рассвету. Таковы чары Темных эльфов. А вот и дорога, что приведет вас прямиком к морю. Удачи вам!
      И он исчезла среди деревьев.
      - Немедленно перекрыть все дороги! - бушевал епископ. - Вы хоть понимаете, кого вы упустили?! Разослать гонцов на границу! И порт, обязательно закрыть порт! Через час ни один корабль не должен отплыть без моего на то письменного дозволения! Что вы стоите? Исполняйте!
      Когда гонец был отослан, епископ некоторое время сидел в кресле, мрачно глядя на пламя свечей, затем встал и подошел к окну. За окном была ночная темнота.
      - Тысяча чертей! - в сердцах бросил он. - Советник Курон просто полный идиот. А де Бош - тупица, каковым всегда и был. Их надо было хватать немедленно.
      Однако в происшедшем была и некоторая толика удачи. Если удастся задержать эту странную компанию колдунов, которую так бездарно проморгал сенешаль де Бош и прохлопал надворный советник Курон, то в Аквитании мог появиться новый Великий Инквизитор. А именно - он сам.
      Гонец на взмыленном коне подскакал к дому капитана порта у самого причала.
      - Приказ епископа! - прохрипел он. - Закрыть порт... Цепи через бухту... Если появятся... такие, странного вида... один на норманна похож, другой - южанин... две девки с ними, в штанах обе... Задержать всех! Очень опасны... Срочно!
      - Боюсь, вы опоздали, - печально сказал капитан порта. - За последний час с отливом ушли два торговых судна и рыболовная шхуна. Кажется, на одном из этих кораблей были и те, кого вы так стремились задержать. Увы, через полчаса прилив запрет бухту, и вы вряд ли сможете догнать их... А на том берегу пролива начинаются дикие земли антов... Увы, друг мой!
      Продолжая сетовать на судьбу, он шел рядом с гонцом, ведшим усталого коня вдоль причала. Море было на удивление спокойно, ровно шумели отгоняемые береговым ветром волны. Да откуда-то издалека, от самого устья бухты, по воде долетало насмешливое и немного нестройное многоголосье:
      Мы покинем эту страну, мы покинем эту страну,
      При ближайшем попутном ветре мы покинем эту страну!
      Этой ночью приказ епископом дан,
      И слуги торопятся в порт,
      И через час ни один капитан
      Не сможет взять нас на борт.
      Но рыбак Том Эретсе - наш верный друг,
      И руки его сильны.
      Между первым и третьим пределом ночи
      Мы покинем пределы страны...
      x x x
      Усадьба Яблоневый Сад мало напоминала жилище чародея. Хотя, если поразмыслить, для средневекового человека наличие в доме алхимической лаборатории, телескопа а-ля Галилей и огромного запаса лекарственных снадобий автоматически превращает хозяина этого дома в колдуна. На инкин взгляд Одвин был вылитый мэри-стюартовский Мерлин. В доме, кроме него, жило еще трое учеников - молодых людей разного возраста и вида, которых Одвин на время беседы отослал.
      По рассказу отца Ивейна у приключенцев сложилось впечатление, что Одвин неплохой наставник, и теперь они в этом убедились. Он долго и терпеливо объяснял им всяческие тонкости здешней политики и магии, до чего эльфы не снизошли - попросту не подумали, что пришельцы ни черта во всем этом не понимают.
      В ходе объяснений выяснилась неприятная вещь - оказалось, что талисман, обладателем которого является злобн.завоев. (Одвин уточнил, что среди знающих сей талисман именуется Глазом Чудовища Тху), черпает магическую силу непосредственно из Бездны, и потому может-таки влиять даже на пришельцев из-за Предела, хотя и не в такой мере, как на уроженцев Фэери. Опять же с помощью оного Глаза злобн.завоев может раздвояться, растрояться, короче, создавать многочисленные свои отражения, хотя и на малых расстояниях, и тем самым связывать большое количество живой силы противника. Это очень не понравилось Майку и Гилу, которые, представив себе бой с неопределенным количеством таких "дублей", стали расспрашивать о боевых качествах отражений. Выяснилось, что боевые качества дублей ничуть не выше, чем у оригинала, к тому же колдовать они не умеют, и это более-менее успокоило наших вояк. Также было установлено, что для прочей магии - не исходящей от Глаза Тху - пришельцы из-за Предела неуязвимы до тех пор, пока сами к ней не прибегают.
      - Ну, это запросто, - легкомысленно хмыкнул Мор. - Мы ведь не колдуны.
      - А как насчет колдовских фенечек? - вопросила Инка, стягивая с головы хайратник с синеньким камушком.
      - Покажите-ка, - сказал Одвин. Он долго вертел эльфийский подарок в руках, смотрел через камешек на огонь, и наконец вернул Инке. - Вещь эта такого свойства, что направляет силу разума своего владельца туда, куда он хочет.
      - То есть что захочу, то и сделаю? - недоверчиво спросила Инка.
      Из дальнейших объяснений Инка уловила только то, что действует эта штучка только после воздействия определенной силы. То есть сделать что-либо она может лишь в состоянии сильного волнения. О механизме действия Одвин ничего определенного не сказал, но Инка надеялась, что если припрет, то как-нибудь она догадается - все же не тупее паровоза!
      - Хотя вряд ли вам придется встречаться со злодеем где-либо, кроме как у него в Замке-на-краю-Бездны, - предупредил Одвин. - С той поры, как пытался он похитить Святой Грааль, не появлялся он вовне. Но ныне появилась у него посланница опасная - Черная Дама.
      Приключенцы весьма заинтересовались, что это за Дама и чем она так опасна. Но Одвину мало что было известно, кроме того, что Дама сия - колдунья не из последних, и что очаровывает народ не только волшебством, но и странными своими песнями.
      - И вроде бы не лжет она, - покачал головой Одвин. - По крайней мере, сама она, кажется, верит тому, о чем говорит. Да вот только если видишь ты черное, а кто-то скажет о нем - белое, приходится выбирать, чему верить - глазам своим или же ушам.
      В общем, интересное это сообщение пришлось записать в разряд "невыясненных обстоятельств".
      Самым же ценным была карта - хорошо прорисованная, довольно точная карта, на которой Одвин аккуратно вычертил путь к Черному Замку. Предстояло пересечь Терканские Топи, горы Кайнат, затем Туманную долину и, пройдя Страж-перевал, постучаться в ворота Черного Замка. С карты тут же сняли пару копий. Одну взял Гил, вторую прибрала Инка. Нарисованную Одвином вручили Майку.
      На том наши герои распрощались со старым волшебником и его учениками и отправились в долгое и опасное путешествие.
      8. Когда вернусь я в Монсальват...
      Укоряют нас иные:
      "Чем вам нравятся пивные?"
      Что ж, о пользе кабаков
      Расскажу без дураков.
      вагантская песня
      В краю далеком, средь гор недоступных
      Высится замок светлый Монсальват...
      Р.Вагнер, "Лоэнгрин"
      Сидел с волынкой Старый Ник
      И выдувал бесовский джиг.
      Р.Бернс, "Тэм О'Шентер"
      [В этой адвентюре повествуется о рыцарях Святого Грааля и отличии их от граалящих рыцарей, а также о вреде трактиров и кабаков...]
      Таверна была полна. Ну, относительно, конечно, потому что это было приличное заведение. За сдвинутыми столами у окна сидело несколько рыцарей, в другом углу толковали за пивом три капитана, чьи парусники стояли у причала, да сидели за столами десятка полтора дворян либо купцов и зажиточных горожан. Люд попроще гомонил в общем зале.
      Новая компания едва нашла себе место. Посетители с интересом оглядывались на них и возвращались к своим кружкам. Атмосфера царила самая непринужденная, и через полчасика Мор уже пел "Ячмень" под одобрительный стук кружек с добрым пивом, Майк что-то весьма оживленно обсуждал с пожилым рыцарем, - для наглядности оба размахивали руками, а Дракон внимательно слушал и время от времени что-то умное говорил. Барри лежал у его ног. Зайка и Софи ушли наверх, в комнату, Ари сидела в уголке и так засыпала, а Инка и Гил просто потягивали красное вино - на диво хорошее.
      От этого занятия их оторвал голос Майка:
      - Мор, "Ай-лэ" помнишь?
      Мор, уже слегка хмельной, отозвался из противоположного угла:
      - Не так, чтобы очень...
      - А давай! - сказал Майк и пересел поближе, рядом с Гилом.
      Мор сыграл вступление и виновато сказал:
      - Слова забыл. Склероз, а?
      И снова заиграл вступление. А начинать пришлось Майку:
      Сэр Джон Бэксворд собирал в поход
      Тысячу уэльских стрелков.
      Гил подхватил:
      Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот,
      А конь его был без подков.
      Тут и Мор вспомнил, наконец, слова:
      Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль
      И к вечеру очень устал.
      Он упал под ель, как будто в постель,
      И там до Пасхи проспал.
      Тут они грянули все вместе:
      Ай-лэ, ай-лэ, как будто в постель,
      И там до Пасхи проспал.
      Так налей, налей еще по одной,
      С утра я вечно больной!
      Посетители слушали с интересом - того и гляди, станут подпевать неслыханной доселе хорошей застольной.
      Майк:
      Король Эдуард четырнадцать дней
      Ждет бэксвордов отряд.
      Мор и Гил:
      Десять тысяч копий и столько ж коней
      Не пьют, не едят и не спят.
      Втроем:
      Король Эдуард восьмого гонца
      Вешает на суку.
      Но нет Бэксворда, и вид мертвеца
      Нагоняет на войско тоску.
      Припев был подхвачен с большим воодушевлением, причем от куплета к куплету пелся все более слаженно и все большим количеством голосов:
      Ай-лэ, ай-лэ, и вид мертвеца
      Нагоняет на войско тоску.
      Так налей, налей еще по одной,
      С утра я вечно больной.
      Мор:
      Король Эдуард издал приговор
      И вышел, гневен с лица:
      Майк:
      - Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор,
      И Тауэр ждет подлеца.
      Все втроем:
      Сэр Джон Бэксворд лежит на траве,
      Шлем у его плеча.
      И не ведает, что по его голове
      Плачет топор палача.
      Дюжина мужских голосов гремела:
      Ай-лэ, ай-лэ, по его голове
      Плачет топор палача.
      Так налей, налей еще по одной,
      С утра я вечно больной.
      Лорд-канцлер Кромвель на юг спешит
      К Уэльсу, где спит Бэксворд.
      Королевский приказ к уздечке пришит
      У каждой из конских морд.
      А войско идет, кончается год,
      В Лондоне войска все нет.
      Французский флот переплыл Ла-Манш
      И занял цветущий Кент.
      Джон Бэксворд под елью сидит в кандалах,
      Головой опираясь на ель.
      А войско гуляет в уэльских полях
      И пьет бэксвордовский эль.
      Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит
      С мешком у луки седла.
      А круглый предмет, что в мешке зашит
      Голова Бэксворда, ха-ха.
      Мор сделал едва заметный знак, и трагическим голосом начал последний куплет:
      Король Эдуард в Париж привезен,
      В железный ошейник одет.
      Далее к нему присоединился Майк:
      А все оттого, что в войске его
      Джона Бэксворда нет.
      Теперь очередь была за Гилом:
      А все оттого, что забыл король
      Присказки старой слова
      Что покуда пьет английский народ,
      Англия будет жива!
      И, без остановки:
      И покуда пьет французский народ,
      Франция будет жива!
      И покуда пьет испанский народ,
      Испания будет жива!
      Разумеется, не удержались и от финальной шкоды:
      И покуда пьет российский народ,
      Америка будет жива!
      Обрадованный хор грянул так, что стены задрожали:
      Так налей, налей еще по одной,
      С утра я вечно больной.
      И еще, еще, еще по одной
      Пусть буду я вечно больной!
      И тут к столу путешественников подрулил какой-то нетвердо стоящий на ногах тип в богатой, но не особо чистой одежде. Судя по всему - аквитанец дворянского сословия.
      - Я с большим удовольствие поставлю вам эти "и еще, еще..." обратился он к Майку, - если вы покажете, как в ваших варварских землях способны пить любой сорт крепкого пойла. Ибо воистину, только варварская глотка способна перенести мужицкий напиток, именуемый элем...
      Майк не считал здешний эль таким уж "пойлом" и был не прочь продегустировать побольше - но не под таким же соусом! А наглец продолжал распространяться на тему "северян, которые пьют, как лошади, и из лошадиных же колод..." Майк начал заводиться.
      И тут Анри отозвал Гила в сторону. Все подходы к Майку преграждал аквитанский нахал и его постепенно сползавшиеся дружки, к которым вполне подходило определение "безденежные доны".
      - Это все подстроено! - шепнул Анри Гилу. - Даже если не обращать на них внимание, они все равно найдут повод для драки. А стража наверняка уже поблизости. Их специально послали за нами. Порт Антенор - аквитанская колония.
      - И что теперь? - поинтересовался Гил.
      - Здесь есть рыцари-никольеры, - ответил Анри. - Вот там, за тем столом - видите? Если дать им знак, они нам помогут. Они тоже не любят наемников.
      - Что, прямо так пойти и сказать? - не поверил Гил.
      - Нет, конечно. Нынешний император не очень жалует орден Святого Николая. Они могут принять нас за шпионов. Но есть одна песня...
      Анри взял лютню и запел:
      Обливает утро кровью
      Золотую мира кровлю.
      К Книге Судеб послесловье
      Белый плащ, и меч надломлен.
      Гарью войн восход завешен.
      Четки битв перебирая,
      В этот день, что начат песней,
      Ты войдешь, как в двери рая.
      На щите горит, как пламя,
      Заревой кровавый отблеск,
      И изгибом гордым знамя
      Все сердца зовет на подвиг.
      Глянь: в тумане вереница
      Войск, как сумрачные тени!
      Крови пролитой зарница
      Лица красит жаром мщенья.
      Смерть за смерть, за зло - сторицей,
      Вслед за сечей - к сече новой,
      Знамени, что вьется птицей,
      Светлый шелк окрасить кровью.
      "Смерти вы искали? Любо
      Нам дарить ее, поверьте,"
      Коченеющие губы
      Поверяют тайно смерти.
      И в глазах пустых - сплетенье
      Торжества с немым укором.
      "Битвы зов разломит время
      Скоро, братья, верьте: скоро!"
      Песня была выслушана с интересом, и полуседой рыцарь с алым крестом на белом плаще явно понял что-то, не предназначавшееся для посторонних. Два его спутника как-то ловко и незаметно оттерли безденежных донов в сторону и намечавшаяся потасовка не состоялась, к великому неудовольствию задиры.
      Гил тем временем подсел к Майку и зашептал ему на ухо. Майк подпер голову рукой и задумался.
      - Слушай, если нас разыскивают, нужно переодеться и прикинуться кем-то левым, - наконец сказал он.
      - Тогда надо решить, кем, - согласился Гил.
      - Да опять благородным дворянством, - бесцеремонно встряла Инка. - Один раз мы уже этот финт проделали, сошло гладко. И потом, то, что на виду, искать не будут. То есть искать-то будут, но по закоулкам...
      Эту невнятно выраженную мысль Майк и Гил тем не менее поняли и поспешили поделиться ею с Анри.
      Через полчаса все было решено. Наши герои были представлены Аймерику д'Аутраму, рыцарю-никольеру, тому самому в плаще с алым крестом. А еще через полчаса они знали о визите Черной Дамы и ее похождениях. Правда, сам шевалье д`Аутрам в салоне госпожи Роксаны не был, и подробностей не знал.
      Посовещавшись, наши герои сочли, что задержаться в Антеноре ради выяснения личности Черной Дамы и ее колдовских возможностей очень даже стоит.
      Дракон идти в свет отказался наотрез - он был человек не тусовочный, и салонная заумь его не прельщала. Анри и Софи показываться было опасно - их могли узнать.
      В гостиной госпожи Роксаны царило оживление. После случившегося почти два месяца назад скандала с дамой Ле Нуар ничего особенного в Антеноре не происходило, даже любовных интриг и то не стало. Но уж сегодня ожидались гости. Рыцарь д`Аутрам, старый знакомый Роксаны, просил позволения представить ей во-первых, двух знаменитых провансальских труворов - госпожу Лорен де Провансаль и Гильема де Монфора, а во-вторых - пришельцев из далекой Англии, сказочного острова за морями.
      Пришельцы сразу стали предметом обсуждения. Салонные дамы и кавалеры пристрастно обсудили и не совсем модную одежду, и неизящные манеры, и незнание этикета. Однако пересуды эти быстро угасли, поскольку англичанам это все было абсолютно до фени. Вместо застенчивых деревенских родственников всеобщему вниманию предстали люди со своими понятиями о том, что прилично и изысканно. Разумеется, герцог де Морран сразу стал объектом внимания дам и жгучей зависти здешних менестрелей. Лорд Гилдор был немедленно окружен любезными собеседницами, а шотландский тан Мак-Лауд вызвал полный фурор. Дамы выделялись не особенно, но Тай де Диа моментально стала героиней дня, соперничающей с доной Лорен, которая, впрочем, присоединилась ко всеобщим восторгам. Леди Ариэлла и леди Инес предпочли внимательно прислушаться к местным сплетням. И тут же набрали полон воз информации. Им было пересказано все, что говорила Черная Дама, было пропето несколько ее песен, да и облаченная в черное компания во главе с Виолиной и Флоридором говорила сама за себя. Что ни говори, а байронизм заразителен.
      Тем временем в другом углу шла дискуссия о рыцарстве. Прециозные дамы рассуждали о сути и смысле рыцарства в самом высоком стиле. Тайке это изрядно надоело, и она исполнила весьма подходящую к теме песенку:
      Я непутевый рыцарь,
      Как люди говорят.
      И в странствия пустился
      Я много лет назад.
      Скакун мой одноухий,
      А мой булатный меч
      Давно не брал я в руки,
      Но не об этом речь.
      Шагаю я по свету
      И песенку пою,
      Не жалуясь при этом
      На долю на свою.
      На мне кольчуги нету,
      И щит я свой пропил,
      Хоть о позоре этом
      Я быстренько забыл.
      Не быть чтоб одиноким,
      Я взял с собой коня,
      А от врагов жестоких
      Есть флейта у меня.
      Ее напев "чудесный"
      Любого свалит с ног
      Я сам подобной песни
      Сперва терпеть не мог.
      Меня бы мой наставник,
      Наверное, убил,
      Ведь он на воспитанье
      Потратил столько сил!
      Но я беспутным вырос,
      И нет пути назад...
      И мне бы не хотелось
      Предстать его глазам.
      Решит он безобразье
      Подобное пресечь,
      Мозги мне вправит сразу
      Но не об этом речь.
      Ведь вдаль ведет дорога,
      Пора мне снова в путь,
      И я, уйдя надолго,
      Вернусь когда-нибудь!
      - Браво, браво! - оценила песенку Роксана. - А что ответит на это госпожа Лорен? Ведь вы родом из края, где понимают толк в рыцарстве и куртуазии.
      Надо заметить, что герцогиня очень любила подобные поэтические состязания, и не могла отказать себе в удовольствии послушать хорошие песни. Тем более, что из тайных источников Роксана была прекрасно осведомлена о том, что из себя представляют ее гости и какой переполох они произвели при дворе. Но, поскольку герцогиня фрондировала, она не воспылала верноподданническими чувствами и никому ничего не сказала. Графа де Боша она не любила, равно как и всю компанию королевских собутыльников, и те, кто выставил их дураками, могли рассчитывать на ее помощь.
      Дона Лорен подхватила иронический тайкин тон:
      Давно ослеп фамильный склеп,
      Червями герб источен,
      Разрушен замок мой, как зуб дракона,
      Метет на гривы мокрый снег,
      А я теперь - один из тех,
      Кто покоряет стены бастиона...