Она не могла быть "при Горбачеве". В отличие от традиционно неработающих жен партийных начальников, она преподавала, писала диссертацию, позже - работала в Фонде культуры, занималась благотворительностью, помогала "Горбачев-Фонду". Ей казалось, что этого мало. Она придумала свой клуб - его соучредители с трудом уговорили ее назвать клуб своим именем. Все-таки уговорили. "Клуб Раисы Максимовны" помогал детским больницам, провинциальным учителям, педагогам, работающим с "трудными" детьми. Деньги на благотворительность Клуб находил с трудом, да не Клуб их находил, а Раиса Максимовна...
      Для "МН" Раиса Максимовна была больше, чем супруга Президента СССР, больше, чем первая из первых леди, разрушившая унылые советские стереотипы. Семья Горбачевых для "МН" - просто близкие люди, которые были рядом с нами все последние годы. Раиса Максимовна не держала зла на газету. Хотя могла бы: "МН" и ее авторы бывали жестки по отношению к ее мужу, иногда слишком жестки. Но ни это, ни прочие обстоятельства не развели нас по разные стороны баррикад. Мы привыкли, что они рядом...
      Уход из жизни Раисы Максимовны - наше общее горе.
      "Московские новости", № 36, 21-27 сентября 1999 г.
      Запомните то, о чем вы сегодня думаете
      СВЕТЛАЯ ПЕЧАЛЬ, ДОБРАЯ ПАМЯТЬ, ТИХАЯ ГРУСТЬ И ГОРЬКОЕ ЧУВСТВО ВИНЫ
      Олег ХЛЕБНИКОВ,
      ведущий редактор "Новой газеты"
      Памяти Р.М.
      Чересчур ревнивы времена,
      нрав их нелюдим...
      Вам не нравилось, что с ним - Она?
      Вот он и один.
      Может, им простится хоть сейчас
      верности недуг.
      Ведь на взлете настигал и нас
      страх разлук.
      А разлука поджидает всех
      главная, одна.
      Ты прости им счастья смертный грех,
      грешная страна!
      Погляди, кого лишилась ты
      и кому - вдова
      отдалась по праву простоты
      хуже воровства.
      Неужели, слышь, сомненья есть
      в избранной судьбе?
      Как ты им простишь любовь и честь,
      чуждые тебе...
      Михаил БАРЩЕВСКИЙ
      Чета Горбачевых. Счета Ельцина. Ну почему эти две темы возникли одновременно? История хочет дать нам еще один урок "сравнительной нравственности"? Дает нам возможность понять одно на фоне другого?
      Горбачев уже вошел в историю ХХ века как человек, изменивший весь мир. Всегда рядом с ним была Раиса Максимовна. Рейган, Тэтчер, Коль имеют шанс попасть в учебники лишь как политические партнеры Горбачева. Ельцина если и упомянет какая энциклопедия, то как политического противника Горбачева. А может быть, за то, что он распорядился послать правительственный самолет за гробом Раисы Максимовны. Всей своей политической карьерой Горбачев преподал нам урок нравственности. Его жена ему ассистировала.
      Когда-нибудь мы поймем...
      Поймут российские женщины, что она сделала для них. Как заставила нас, мужчин, по-новому взглянуть на своих жен. С экрана телевизора мы видели, что в нашей стране даже первое лицо отвоевало себе право гордиться своей супругой. Горбачевы преподали нам урок любви.
      Однажды мне довелось пожать руку Горбачева и Раисы Максимовны. Горжусь этим.
      Когда она болела, Горбачев преподал нам еще один урок - урок мужества. Кто говорил, что ему не хватает силы воли?! Повторите это сегодня. Если повернется язык.
      Михаил Сергеевич! Мы ждем от Вас еще одного урока - урока стойкости. Нравственные ориентиры так нужны нам сегодня.
      "Новая газета", № 35, 23-26 сентября 1999 г.
      Наталья ЖЕЛНОРОВА
      Умерла Раиса Горбачева
      РОК неотвратим. Он без разбора бьет и по простым людям, и по избранным.
      Сколько писем мы получали от простых людей, которых так шокировала Раиса Максимовна! Это была эпоха жены президента в годы перестройки. Она открыла страницу в истории, где рядом с мужем-властелином нашлось место и для нее, любимой. И это место, и сама она - хорошенькая, ладненькая, улыбчивая и модельная - были неоднозначно восприняты советским обществом. Смешались разные чувства: зависти и ревности. Они-то и сплавились в непонятную неприязнь...
      Но время - великий лекарь. И теперь мы поняли, что была Великая Любовь, перед которой даже История снимает шляпу.
      Простите нас, Михаил Сергеевич, - раб и господин своей любви! Простите нас, Раиса Максимовна, - терпеливая подруга своего верного рыцаря! Вы пытались быть Первой дамой Отечества, но оно не было готово к Первым дамам. Вы посещали детдома и больницы, но всем казалось, что это лицемерие и поза. Ваш тихий, размеренный голос многих так раздражал! Признаться, и меня тоже.
      Однажды я была на заседании вашего Фонда - помощи сиротам, с конкретными делами, неординарными решениями (как-то: благополучным детям-подросткам взять опеку над неустроенными, заброшенными сверстниками). Своим ровным, медленным голосом вы что-то советовали, предлагали. А потом, за столом, в неофициальной обстановке много вспоминали, говорили. И это была Другая Песня! Сердечная, страстная речь простой русской матери, без нравоучений, без помпы! Я была ошарашена и очарована Вами...
      Очень многие выпьют сегодня на помин души Раисы Максимовны, пожелав, чтобы земля ей была пухом. А мы... мы будем помнить о ней и сожалеть о своем бессердечии.
      "Аргументы и факты", № 39, 1999 г.
      Из письма читателя
      журналисту "АиФ"
      В "АиФ" была напечатана Ваша небольшая, но очень емкая и содержательная статья "Умерла Раиса Горбачева". Вы все правильно написали, Отечество было не готово к Первым дамам. Спасибо Вам большое. Раиса Максимовна подняла на пьедестал русскую женщину в глазах всей планеты. И в этом большая заслуга Михаила Сергеевича.
      Еще в те времена у меня не было ни зависти, ни особого восторга; но меня всегда радовала Раиса Максимовна и их супружеское взаимопонимание, их нескрываемая сердечность, и супружеская любовь, и привязанность. Я считала, что так должно быть у всех. <...>
      До свидания.
      С уважением
      Инна Георгиевна
      8.10.99, г. Озерск.
      Николай ЕФИМОВИЧ
      Раису Горбачеву убили Чернобыль и путч?
      Бывший работник ЦК КПСС, писатель Георгий Пряхин, один из немногих, кто близко общался с семьей Горбачевых и после отставки первого президента СССР. Именно он помогал Раисе Максимовне в работе над книгой "Я надеюсь...". Бывшая Первая леди собиралась написать еще одну - о жизни Горбачевых после 1991 года, но все откладывала...
      -----
      - Мы с ней даже встречались и разговаривали по поводу новой книги. Это было несколько лет назад. Я обратил внимание, что она уже тогда светилась. Раиса Максимовна была и так достаточно хрупкая и утонченная, не побоюсь этого слова, женщина. Но уже тогда что-то в ней было такое на излете. Она ведь очень тяжело перенесла путч 1991 года, Форос.
      - Тем не менее кое-кто злословил: дескать, путч был разыгран специально чуть ли не самим Горбачевым.
      - Розыгрыша такой ценой не бывает. У нее действительно случился инсульт, паралич.
      - Видимо, все эти переживания не могли пройти бесследно?
      - Я в этом не сомневаюсь. Эта спрессованная катастрофа, моральная, нравственная, которую ей вместе с мужем довелось пережить, она, конечно, укоротила ее век.
      Но, кстати, не исключаю и того, что, может быть, какой-то след оставил Чернобыль. Хотя об этом никто не говорит сейчас. Я даже думаю, что мало кто знает или помнит, что она побывала там. Три года спустя после аварии. Но тем не менее радиация там была приличная. В 1989 году я с Михаилом Горбачевым ездил в Чернобыль. Вместе с нами была и Раиса Максимовна. Лазила даже на могильник четвертого энергоблока.
      Я не знаю, связана ли эта страшная болезнь с тем посещением. Но вот подумалось...
      - Извините, но зачем Михаил Сергеевич взял ее туда?
      - Они редко расставались друг с другом. Раиса Максимовна сопровождала его не только там, где красиво. Она ездила с ним и в Чернобыль, и в разрушенную страшным землетрясением Армению. Ее буквально потрясла трагедия в Спитаке. Если не ошибаюсь, она была с Горбачевым в Башкирии, когда там произошла страшная авария.
      - Что побуждало ее делать это - желание находиться всегда рядом с мужем или же то, в чем многие обвиняли Первую леди, - стремление руководить им?
      - Не знаю, у меня такое ощущение: если бы она руководила Михаилом Сергеевичем, то, может быть, его команда проиграла бы не так быстро.
      Это, несомненно, преданность друг другу. Они действительно очень незаурядная пара. Но ясно, что Раиса Максимовна уже тогда пыталась выходить время от времени из тени Михаила Сергеевича. Может быть, это было не всегда удачно.
      Она ездила еще и потому, что умела сострадать.
      - А это правда, что в жизни она была другой, чем казалась на телеэкране?
      - Она была очень искренней. Умела забывать, что она - жена Генерального секретаря. Правда, потом тут же могла испугаться своей искренности.
      Ни для кого не секрет, что в самолетах, когда возвращаются после каких-то визитов в другие страны, конечно, выпивают. Был довольно узкий круг людей, очень умеренно пьющих. Раиса Максимовна сама накрывала и звала нас: ну что ж, мужчины, вы можете расслабиться. Она умела быть гостеприимной, веселой. Я бывал у них и на даче. Чай всегда она подавала сама. Конечно, там работали люди, которые могли это сделать. Но она старалась сама.
      - Однажды я услышал: Горбачеву удалось пережить трагедию ухода из власти во многом благодаря жене.
      - Действительно, Раиса Максимовна сделала все, чтобы Михаил Сергеевич не сломался. Она верила в него, верила даже в какую-то его исключительность. Скажу больше - она его обожала. Когда он выступал с какими-то докладами, речами, она всегда садилась в первом ряду и следила за ним неотрывно. Ее глаза излучали и восторг, и тревогу, и понимание, и заботу.
      - А как она сама перенесла сошествие с пьедестала?
      - Мне кажется, оно далось ей, конечно, труднее, чем Михаилу Сергеевичу. Она натура более цельная. И, наверное, даже более ярко выраженная. Она привыкла, конечно, быть Первой леди.
      Надо сказать, что Горбачев после отставки стал сердечнее, более открытым и искренним. Раиса Максимовна не менялась никогда. Такой я ее знал тогда, такой она и осталась. Наверное, это давалось невероятным трудом.
      - Сейчас относиться к Горбачевым, мне кажется, стали лучше.
      - Может быть, еще и потому, что они показали, как нужно в тяжелые времена быть рядом друг с другом, как нужно дорожить друг другом, как нужно любить, даже будучи уже в серьезном возрасте.
      Ей разное приписывали. Я не хочу сейчас останавливаться на этой теме. Но могу сказать одно. Когда видишь ее по телевизору, никогда не скажешь, что она - человек, способный к самоиронии. Достоинство человека определяется во многом тем, может ли он смеяться над собой.
      Раиса Максимовна Горбачева при всей своей телевизионной чопорности, преподавательской манере ведения разговора была человеком с юмором. Я помню, были мы в Стенфорде, летели туда на самолете, который предоставил президент Буш.
      В той поездке был, наверное, единственный случай, когда она не дослушала до конца выступление Горбачева и предложила посмотреть Сан-Франциско. Начальник охраны Буша почему-то привез нас в китайский район. В большой магазин спиртного. Китаянка за прилавком едва не рухнула, когда вошла Раиса Максимовна. По-моему, для самой Горбачевой было большой неожиданностью то, что ее привезли в такой магазин.
      - Но ничего не купила?
      - Нет. А когда мы вышли из магазина, на площади стоял разрисованный экскурсионный трамвай. Увидев Горбачеву, вагоновожатая пригласила ее прокатиться. После поездки Раиса Максимовна не просто поблагодарила, но и сделала ей комплимент: у вас замечательная прическа. Вагоновожатая тут же предложила: а хотите, я и вас свожу к своей парикмахерше? Горбачевой пришлось деликатно, но твердо отказаться от этого предложения...
      Когда мы возвращались из Стенфорда, решили сфотографироваться. А самолет маленький. И мы начали втискиваться, чтобы все в объектив попали. Барбара Буш в проходе самолета встала на колени, хотя носила довольно короткие юбки для бабушки. Но юбку натянула на колени и держала руками. Раиса Максимовна сначала приняла некую официальную позу, но, когда увидела, как поступила Барбара Буш, тоже не растерялась. Вскочила на подлокотник кресла и оказалась выше всех. Ловко она это сделала. Она умела быть естественной, даже озорной моментами. Но этого момента приходилось долго дожидаться. Когда она выпадала из кокона образа, который, может быть, сама же считала необходимым лепить. ...Я помню, как она удивила всех во время визита Горбачева в Киев, когда попросила показать ей домик Булгакова. Я думаю, что это была первая гостья из Москвы вот такого ранга, которая попросила сводить ее в домик Булгакова. Это ведь было еще при тогдашнем руководителе Украины Щербицком...
      Она знала себе цену и понимала, кто она есть. Но, конечно, женственность в себе ценила выше других качеств. И на политическом Олимпе она оставалась женщиной.
      - Кстати, многих раздражало даже то, что она хорошо и модно одевалась.
      - Она умела одеваться и умела подчеркнуть все достоинства своей действительно незаурядной фигуры. Она занималась танцами. Михаил Сергеевич и познакомился с ней на какой-то вечеринке.
      Раиса Максимовна не стеснялась появиться и в магазине. По-моему, во время знаменитой поездки Горбачева в Англию, когда он познакомился с Маргарет Тэтчер, произошло отступление от протокола. Раиса Максимовна попросила сводить ее в магазин. А разве лучше было, если бы она просила каждый раз показывать ей Вестминстерское аббатство? Или еще раз Музей-квартиру Маркса?
      Андрей КАБАННИКОВ,
      собственный корреспондент
      P. S.
      Бывшая Первая леди США Нэнси Рейган заявила, что она и ее супруг Рональд Рейган "потрясены и глубоко опечалены" кончиной Раисы Горбачевой. "Раиса была надежным партнером вместе с ее мужем и важным соучастником процесса установления дружбы между нашими странами в конце 80-х годов".
      Билл и Хиллари Клинтон выразили свои соболезнования семье и близким Раисы Горбачевой. "Пример, который подала она, помогая больным лейкемией детям, и ее собственное мужество в борьбе с этой ужасной болезнью вызывают восхищение", говорится в послании президентской семьи.
      Вашингтон
      "Комсомольская правда", 22 сентября 1999 г.
      Егор ЯКОВЛЕВ
      Оказывается, мы ее любили
      С воскресенья на понедельник, в три утра без трех минут, Раисы Максимовны не стало. Михаил Сергеевич держал руку жены и продолжал с ней говорить. Знал, что сознание к Раисе Максимовне так и не вернулось, но продолжал говорить, перешагнув порог обыденного общения, веря, что они вместе даже там, куда унесла ее горестная доля.
      Иные умирают, устав жить. В других через обиды, несправедливости, унижения пробирается недуг. Да, можно многое перенести, оставаясь выше, скажем, как Твардовский, когда у него отняли "Новый мир". Но ему не дано было пережить рак, который задушил Александра Трифоновича.
      Так случилось и с Раисой Максимовной...
      Возможности жены президента, преимущества Первой леди государства - это очевидно. А вот сколько пришлось пережить Раисе Максимовне и ее мужу - этим двум людям, которые более сорока лет оставались вместе, - понятно не сразу и далеко не всем. Слышал, например, что после форосских злоключений Раиса Максимовна тяжело и долго хворала. Но осознать, каким невыносимым грузом легли ей на душу эти дни всеобщего предательства, смог лишь случайно, услышав беглый рассказ Михаила Сергеевича. Он любил писать жене. И часто это делал - из поездок по Ставропольскому краю, из командировок в Москву непременно посылал весточку. После Фороса Раиса Максимовна собрала письма, которые так бережно хранила, и... уничтожила - все до единого. Испытав однажды наглое вторжение в жизнь своей семьи, она уже не могла смириться, что когда-нибудь кто-нибудь станет листать дорогие ей страницы...
      Не умолкает телефон. Наперебой задают вопросы в связи с кончиной Раисы Максимовны. Часто глупые. "Скажите, какую роль играла Раиса Максимовна в решениях, которые принимал президент Горбачев?" Набравшись терпения, честно отвечаю: не знаю. О влияниях "Семьи", как вы догадываетесь, тогда и речи быть не могло. Никогда не доводилось мне уловить и непосредственной связи между тем, что говорил, как поступал Горбачев, и наущениями Раисы Максимовны. А влияла на мужа несомненно и влияла колоссально. Многое, характерное для Михаила Сергеевича, - и уважительный интерес к людям интеллектуального труда, и постоянное общение с литературой, непременные вылазки, едва оказывались в Москве, на спектакли "Таганки", - определялось постоянной близостью Раисы Максимовны. Думаю, что она прежде всего направляла духовную жизнь семьи, определяла ценности, которые в ней принимались.
      Накануне своей отставки - тогда мы часто и подолгу бывали с ним вдвоем Горбачев заметил: "Когда я стал генеральным секретарем, запас власти был так велик, что его хватило бы до конца дней моих. Не посчитавшись с этим, я начал перестройку". Да, начал Горбачев. Но рядом должна была быть женщина, которая не только приняла, но и разделила это всей своей жизнью...
      Сегодня по радио, с экрана телевизора кто-то признается в том, что недолюбливал Раису Горбачеву и только теперь избавился от этого чувства. А почему все-таки недолюбливали, за что? Никогда не хвасталась своим положением, ни с кем не разговаривала свысока, нигде не выдавала себя за принцессу. И все-таки! Что же все-таки? Всюду появлялась вместе с Горбачевым, всегда ездила вместе с ним. Так это же ради нас всех, стараясь взломать принятый идиотизм нашей жизни... Приехала с мужем в Ленинакан после землетрясения и была, оказывается, слишком хорошо одета. Но приехала же сразу, отозвавшись на беду, - это важнее... И все-таки!
      А "все-таки" заключается не в ней, а в нас, в том, что мы чаще всего не хотим понимать, как дается другим жизнь, которая на первый взгляд представляется сладкой.
      И теперь тяжело вспоминать подробности отставки Горбачева. До и после нее все происходило по-свински, как часто бывает в нашей стране... Горбачеву предстояло появиться перед телекамерами и заявить о добровольной отставке с поста первого Президента Советского Союза. За пару часов до этого я вошел в его кабинет. И сразу же с порога спросил: "Что случилось, Михаил Сергеевич?" На нем лица не было. Он ответил, хотя и неохотно:
      - Сейчас позвонила Раиса Максимовна. К нам на дачу заявились кремлевские архаровцы и потребовали, чтобы мы немедленно отсюда убирались. Не знаю, как успокоить жену. Ни о чем подобном мы с Борисом Николаевичем не договаривались.
      Тогда же, но уже поздним вечером, когда все было исполнено, торопливо спустили флаг Советского Союза и над кремлевским куполом развернулось трехцветное полотнище, Михаил Сергеевич собрался домой. Попрощался и сел в свой черный ЗИЛ. У всех, наверное, кто провожал его, было одно чувство: это последний отъезд президента из Кремля. Как начнет он день завтрашний, свободный от обычного нагромождения неотложных дел? Меня и тогда, и позже все время мучило: сможет ли пережить все это Михаил Сергеевич, дано ли ему, человеку, который несомненно был самым популярным в мире, переключиться на повседневность? Помнится, 31 декабря позвонил Горбачеву, чтобы поздравить с наступающим девяносто вторым годом. Михаил Сергеевич сказал, что собрались они семьей за столом, сидят одни. Голос был несказанно грустным. А каково было начинать новую жизнь Раисе Максимовне? Не знаю, потому что она всегда оставалась такой же, как и прежде. Лишь спустя годы, в Генуе, где сочли возможным отметить десятилетие нашей перестройки, Раиса Максимовна обронила за ужином:
      - Никто не знает, что пришлось пережить нам с Михаилом Сергеевичем...
      Ни в чем не изменять самой себе Раисе Максимовне помогла, как мне кажется, ее непоколебимая доброжелательность. Именно непоколебимая, всегда оставалась приветливой, что бы ей ни отвечали, куда бы ни клонился разговор.
      ...Посетивший Москву Рональд Рейган устроил прием в "Спасо-хаус". За одним столом оказались Президент США, Раиса Максимовна, Белла Ахмадулина и я. Поддерживая разговор, Горбачева обратилась к Ахмадулиной:
      - Беллочка, как ваше отчество?
      - Ахатовна, - ответила Ахмадулина. - Но начальники всегда называют меня Ахматовной, можете и вы меня так называть.
      Горбачева улыбнулась и весь вечер обращалась к Ахмадулиной не иначе, как Белла Ахатовна.
      Подали мороженое. Попробовав, Горбачева заметила: на редкость вкусное.
      - Да, я с утра был на кухне, чтобы его получше приготовить, - пошутил Рейган.
      Горбачева улыбнулась. Что же делать, если собеседник недостаточно воспитан...
      И основательность, свойственная Раисе Максимовне во всем, чем бы она ни занималась, проистекала от той же уважительной доброжелательности. Оказавшись в музее, с трогательной серьезностью изучала экспонаты или картины. На любой вопрос стремилась ответить по возможности исчерпывающе, порой до того подробно, что трудно было сдержать улыбку. <...>
      Лишь однажды довелось мне побывать в доме у Горбачевых. Михаил Сергеевич пригласил меня вместе с Александром Николаевичем Яковлевым, и были мы с женами. В тот вечер Раиса Максимовна обронила, словно разговаривая сама с собой: "Мы всегда хотели лучшего, и делали для этого с Михаилом Сергеевичем все, что могли. Неужели непонятно?" Тягостно, когда вопрос, обращенный к самому себе, для тебя же остается без ответа.
      Собрались в дорогу. Вышли на крыльцо. Зима в разгаре, все завалено снегом. Горбачевы провожали гостей до двери. Хотели выйти на улицу, но раздетых мы их не пустили. Остались за стеклянной дверью. Их освещал свет с крыльца, а позади был уже темный дом. Друг подле друга, вдвоем во всем мире. Они так и останутся в памяти - не только моей, но и в памяти всех - всегда вдвоем.
      "Общая газета", 23 сентября 1999 г.
      Елена ТОПОЛЕВА
      В память о Раисе Максимовне Горбачевой
      20 сентября ушла Раиса Максимовна Горбачева. На самом деле она давно уже частично не принадлежала нам, а принадлежала истории, в которой, я уверена, останется очень надолго. Ее имя будут упоминать политики, и не только потому, что Раиса Максимовна была женой первого Президента СССР, задумавшего и совершившего перестройку, но и потому, что она сыграла самостоятельную политическую роль, став Первой леди СССР и России. О ней будут не раз вспоминать историки женского движения как о человеке, столь ярко и смело продемонстрировавшем, что можно быть женщиной в полном смысле этого слова обаятельной, женственной, изящной, эмоциональной - и одновременно умным и самостоятельным общественным деятелем. О Раисе Максимовне не забудут и исследователи благотворительности в России, потому что, став уже экс-Первой леди, она не мыслила своей жизни без благотворительности и помогла очень многим: больницам, детским домам и просто людям, просившим ее о помощи.
      В 1997 году Раиса Максимовна Горбачева создала Клуб, который стал последним ее детищем, увлечением и общественным делом. Ему она отдала много сил и энергии, и не в силу каких-то обязательств, а потому, что искренне верила, что Клуб может помочь нашей стране хоть на один шаг приблизиться к решению острых социальных проблем, которые буквально ее захлестывают. Клуб был задуман прежде всего как рупор выражения мнений и позиций российских женщин, и поэтому его членами в основном были женщины. Вот и мне посчастливилось попасть в их число и познакомиться с Раисой Максимовной. За два года Клуб успел сделать немало. Было проведено несколько общественных дискуссий по таким темам, как "Проблемы воспитания детей", "Беспризорные дети", "Женщина и выборы", "Образ женщины в СМИ". Дискуссии вызвали большой общественный резонанс, привлекли внимание средств массовой информации, что, собственно, и было нашей главной задачей. Кроме того, Клуб сумел найти небольшие средства и поддержать ряд проектов некоммерческих организаций, направленных на работу с детьми. Мы постараемся сделать так, чтобы в память о Раисе Максимовне Клуб продолжал свою работу.
      Я прощалась с Раисой Максимовной в день ее похорон, а перед моими глазами продолжала стоять миниатюрная изящная женщина, такая милая и доброжелательная, вовсе не высокопарная гордячка, какой могла бы быть Первая леди. Никогда не забуду, как она открывала большие мероприятия клуба: всегда сама произносила вступительное слово, одновременно торжественно и просто, как только она умела это делать. В руках пачка листочков бумаги, исписанных от руки правильным аккуратным почерком, а пальцы, держащие их, слегка подрагивают - удивительно, но Раиса Максимовна всегда волновалась.
      Магия Горбачевой, по-моему, заключалась в том, что в ней необыкновенно гармонично сочетались несочетаемые, на первый взгляд, черты. Она держалась с достоинством и даже некоей величественностью, но при этом в ней не было ни капли снобизма и презрения к людям, она обладала редким даром слушать людей, внимательно и терпимо относиться к другой точке зрения. Во время расширенных заседаний клуба - в перерывах и после их окончания - Раису Максимовну всегда окружали плотным кольцом, к ней выстраивалась очередь из желающих что-то спросить, рассказать о себе и своей деятельности, попросить о помощи. Она не отворачивалась ни от кого, всех выслушивала и старалась вникнуть в каждую историю. "Спасти" ее от нескончаемой череды собеседников мог только Михаил Сергеевич, предлагавший поехать наконец домой, а его желание было для нее приоритетом.
      Светлая память Вам, Раиса Максимовна. Словно в покаянии, замаливая старые грехи, за последние два месяца люди излили на Вас столько сострадания, тепла, добра и света, что, казалось бы, должна была отступить страшная болезнь, но... не помогло. Счастье, что хотя бы часть этой любви Вы смогли ощутить при жизни, но какой ценой! Ценой страшной болезни. И вспоминается мне старая сказка о злых детях, обижавших свою добрую мать, которая в конце концов обратилась птицей и улетела от них. И сколько ни молили они ее вернуться и простить их, этому не суждено было сбыться. Господи, как же научиться нам быть терпимыми, добрыми и сострадательными не "после", а во время? Как научиться "не судить"?
      "Вестник благотворительности", № 5-6 (41-42), сентябрь-декабрь 1999 г.
      Джульетто КЬЕЗА, Фьямметта КУКУРНИЯ
      при участии Сергея Авдеенко
      Специально для "Итогов"
      Единственная: история любви Горбачевых
      Северная Германия, Мюнстер, гостиничный номер. У Михаила Горбачева больше не осталось слез, не осталось и слов. Перед нами сидит не бывший генсек, первый и последний Президент СССР, отец перестройки, политик, изменивший мир. Перед нами человек бесконечно одинокий, весь без остатка погрузившийся в свое горе, согнувшийся под тяжестью потери, разом унесшей всю его жизнь, надежды, желание эту жизнь длить. Он медленно поднимает на нас воспаленные глаза, долго смотрит невидящим взглядом. "Все кончено, Раисы больше нет. И во мне что-то умерло". В этой комнате он провел два кошмарных месяца, последние месяцы перед разлукой.
      Она
      Наблюдая за этой женщиной, столь внимательно относившейся к форме, к частностям, всегда безупречно одетой, точной в движениях, нельзя было представить, что когда-то она принадлежала к совсем другому миру - нищей, разоренной российской деревни. Впрочем, мало у кого в ее поколении детство было сытым и безоблачным. Колесо коллективизации прокатилось по их семье и на четыре года утащило отца в ГУЛАГ. Годами - жизнь в вагончиках без воды и света. Сколько школ она сменила - не счесть. Она неохотно вспоминала о своем прошлом, но никогда о нем не забывала. Потому-то и легко с ним порвала вместе со своим мужем, последним генеральным секретарем ЦК КПСС и первым реформатором, "аппаратчиком", прошедшим все ступени бюрократической лестницы, и политическим деятелем с мощным интеллектом, открывшим страну для внешнего мира. У нее был выбор: остаться в тени Михаила Сергеевича - она всегда называла его на "вы" и по имени-отчеству, и в этом обращении сквозили и шутка, и любовь, и уважение, - как оставались в тени своих мужей все ее предшественницы, или же шагнуть навстречу тому новому, что принесла с собой перестройка. Она сделала этот шаг, но дался он ей нелегко.
      Из них двоих она была более консервативной. К присущей ей сдержанности, холодноватости, авторитарности впоследствии прибавилась еще и некоторая дидактичность "училки", каковой она оставалась всю жизнь. Возможно, этим и объясняется устойчивая антипатия, которую она вызывала у соотечественников, снова и снова наблюдавших ее по телевидению. Учительский тон раздражал российских мужчин, которые в большинстве своем считают, что женщина должна знать свое место. Представительницы слабого пола ее сдержанность принимали за высокомерие. Она осознала это слишком поздно. Однажды она произнесла знаменательную фразу: "Понимаете, никто не объяснил нам, что такое имидж. И конечно же, мы наделали кучу ошибок".
      Но она умела слушать, особенно если понимала, что может что-то почерпнуть из речи собеседника. Нынешней зимой мы видели, в какой нерешительности был Горбачев: стоит ли ему ехать на фестиваль песни в Сан-Ремо, и в конце концов его убедила совершить это путешествие именно Раиса. Приехав в Сан-Ремо, Михаил Сергеевич сообщил нам, что у него готова речь на шесть страниц, с которой он собирался выступить на фестивале. Мы пришли в отчаяние - в атмосфере песенного праздника это было бы совершенно неуместно и только раздражило бы публику, относящуюся к нему вполне доброжелательно. Тогда Горбачевы попросили нас описать атмосферу, в которую им предстояло погрузиться. Михаил Сергеевич задавал нам вопрос за вопросом, и в конце концов его остановила Раиса Максимовна. "Михаил Сергеевич, надо сделать не так. Пусть Джульетто сам все объяснит - сколько говорить и как, - он, журналист и итальянец, знает, что здесь принято, а что нет, уж получше нас с вами". После нашего "брифинга" Горбачев от речи отказался.
      Они
      Вспоминается вечер в московском ресторане. Это было пару лет назад. Мы пили вино, и она вспоминала бал в Колонном зале по случаю окончания университета. Незадолго до этого Горбачев подарил ей отрез на платье. Ткань была импортная, итальянская - по тем временам большая редкость. "Оно было таким красивым, я чувствовала себя королевой. Мы кружились и кружились без отдыха, пока вдруг не обнаружили, что все вокруг стоят и глядят на нас. Наверное, мы неплохо смотрелись. Как же мы тогда были молоды! А платье мне залили шампанским, и, когда я его выстирала, оно съежилось как шагреневая кожа. Но у меня так и не хватило духу его выбросить".