Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

      Мои опасения развеял с ходу: "Ну что ты! Как тебе в голову могло прийти. Я и не собираюсь их видеть, разве что поговорю с Лукьяновым и Ивашко".
      Борис доложил, что на территории дачи появилась российская делегация.
      - Зови, - сказал М.С., - пусть идут в столовую.
      Через пару минут мы пошли туда. Последовавшая сцена запомнится на всю жизнь. Силаев и Руцкой бросились обнимать Горбачева. Восклицания, какие-то громкие слова. Перебивают друг друга. Тут же Бакатин и Примаков здороваются с депутатами. Среди них те, кто и в парламенте, и в печати не раз крыли М.С., спорили, возмущались, протестовали. А теперь несчастье мгновенно высветило, что они нечто единое и именно как таковое необходимое стране. Я даже громко произнес, наблюдая эту всеобщую радость и объятия: "Вот и состоялось соединение Центра и России, без всякого Союзного договора..."
      Сели за стол. Наперебой стали рассказывать, что в Москве и что здесь. Оказалось - меня почему-то это удивило, - они даже не знают, кто приезжал к Президенту с ультиматумом и что вообще был такой ультиматум.
      Силаев и Руцкой против того, чтобы Горбачев принимал Крючкова и К°, которые сидели, по существу, под охраной в служебном доме. Он сказал, что примет скорее всего только Лукьянова и Ивашко, которые вроде прилетели отдельно.
      Разговор затянулся. Шел уже 10-й час. Вступил в дело Руцкой. Сильный, красивый человек - любо-дорого его наблюдать.
      "Михаил Сергеевич, - говорит, - пора обсудить, что будем делать дальше... В самолет (президентский), на котором эти (!) явились, мы вас не пустим. Полетим в моем самолете. Он стоит на том же аэродроме, но вдали от вашего. Его надежно охраняют. Я привез с собой 40 подполковников, все вооруженные. Прорвемся".
      Об этих подполковниках стоит сказать особо. Когда М.С. после ложного выхода из машины возле президентского самолета, согласно плану Руцкого, вновь быстро туда сел и машины рванули дальше, к самолету Руцкого (километрах в 3-5 от этого места), так вот, когда М.С. в своей шерстяной кофте, которую все увидели на нем по ТВ уже во Внуково, вышел к самолету, эти офицеры взяли автоматы "на караул" и так стояли, пока он не поднялся по стремянке в самолет. Я подумал, глядя на эту сцену: есть еще неподдельная офицерская честь в нашей армии. Есть и высокая интеллигентность в ее среде: достаточно пообщаться с тем же полковником Н.С.Столяровым, который тоже прилетел в группе депутатов спасать своего Президента. В аэропорт мы ехали с ним в одной машине.
      Потом был перелет. Распоряжался полетом Руцкой, который то и дело вызывал к себе летчиков.
      М.С. с семьей расположился в маленьком отсеке, позвал меня. Там было настолько тесно, что девочки-внучки улеглись прямо на пол и вскоре заснули.
      Когда я вошел, спрашивает весело: "Ну ты кто теперь?" А я: "Простой советский заключенный, но бывший". Все возбужденно смеялись. Пришли Силаев, Руцкой, Примаков, Бакатин, был тут и доктор Игорь Анатольевич Борисов. Р.М. рассказывала, что с ней случилось, когда узнали, что путчисты едут выяснять состояние здоровья Михаила Сергеевича... Теперь уже ей лучше, но рукой плохо владеет. Шел бурный разговор: о людях - как они проверяются в таких обстоятельствах, о безнравственности - источнике всех преступлений и бед. Были тосты за продолжение жизни... И впервые тогда М.С. произнес слова: "Летим в новую страну".
      Многие журналы обошла фотография: Ира спускается по трапу (во Внуково), несет завернутую в одеяло дочку. Прошла мимо толпы, окружившей Президента: там, заметил, были и те, кто искренне рад, и те, кто, наверное, чувствовал, что для них лично лучше бы было "по-другому". Иришка пронесла дочку в машину, возле которой я оказался, в стороне от сгрудившихся вокруг М.С. людей. Бросилась на сиденье и вся затряслась в рыданиях. Я наклонился, пытался что-то говорить. Муж ее рядом, обнимал, гладил, стараясь успокоить, - безуспешно. Эта финальная для меня сцена на аэродроме останется символом трагедии, которая произошла не только там, на даче в Крыму, а со всей страной. Ирина, молодая русская женщина, которая перед лицом беды сама энергия, собранность, решимость и готовность ко всему, здесь, когда "это" кончилось, взорвалась слезами отчаяния и радости. Разрядка. Но потом все равно ведь наступают будни и надо делать дело. Увы, оно пошло не так, как тогда можно было предположить.
      IV
      Интервью
      последних лет
      Николай ЕФИМОВИЧ и Анна САЕД-ШАХ
      Раиса Горбачева: "Я никогда
      не вмешивалась в его дела".
      О бывшей Первой леди страны столько домыслов и просто сплетен, что трудно было представить, какая она в действительности. Оказалось - абсолютно нормальная женщина. Разговор шел легко, она заразительно смеялась, немножко кокетничала...
      К "Комсомолке" у Раисы Максимовны, как выяснилось, особое отношение. В самое трудное для семьи Горбачевых время - после путча - лишь наша газета решилась напечатать форосский дневник жены последнего, советского генсека. За это она, несмотря ни на что, до сих пор очень благодарна "Комсомолке".
      - Как Вы жили все эти непростые годы после ухода Горбачева из Кремля? Ведь не секрет, что когда человек теряет власть, то отношение к нему резко меняется.
      - Об этом тяжело вспоминать. Нас буквально за сутки выселили из служебной квартиры. Дали здание для Фонда, но вскоре его отобрали. Причем с милицией, наручниками... Страшный момент, когда в доме вдруг замолкает телефон. Но не все от нас отвернулись. Многие из тех, кто работал с Горбачевым, ушли вместе с ним. От девушек-стенографисток и до его помощников. Теперь работают в Фонде на скромной зарплате.
      - Вам, наверное, приходилось видеть Михаила Сергеевича отчаявшимся?
      - Ни разу.
      - Даже в тот момент, когда он узнал о решении беловежских "зубров"?
      - Я думаю, именно бойцовские качества Горбачева и помогли ему выстоять после всего того, что случилось. Он помог и мне пережить все то, что выпало на нашу долю. В эти тяжелые дни не столько я ему, сколько он мне был поддержкой.
      - Говорят, что политика делает женщина. Вы согласны с этим?
      - Любимая женщина, любящая жена могут сделать очень многое для мужчины. Но талант политика, как и вообще талант, - это от Бога.
      - Ваше открытое появление рядом с Михаилом Сергеевичем многих тогда шокировало.
      - У нас так, - если рядом с Рейганом его Нэнси, это совершенно нормально. А если Горбачев появился с женой - это уже революция. Когда Михаил Сергеевич стал главой государства, в России в отношении жен руководителей страны была одна традиция - не существовать. И эта традиция была сформулирована еще со времен Сталина. Жены главы государства как понятия вообще не было. Поэтому мое появление рядом с Горбачевым и было воспринято как революция.
      - Как-то в одном из своих интервью западным журналистам Горбачев сказал, что он обсуждал дома все, в том числе вопросы государственной важности. Может, поэтому Вам приписывают роль главного советника бывшего Президента СССР?
      - Никогда в его государственные или политические дела я не вмешивалась. Считала лишь своим долгом поддержать, помочь. Обсуждали ли мы что-то? Мы с Михаил Сергеевичем спорим, и очень часто по самым разным вопросам. Я прошла свой самостоятельный жизненный путь. Много лет работала со студентами. Занималась наукой. И, естественно, у меня есть свои собственные взгляды и представления. Потому мы, как и все нормальные люди, обсуждаем, спорим, иногда ссоримся. Ну и что в этом особенного?!
      - Недавно во время поездки по стране Горбачев вышел к разбушевавшейся, резко настроенной против него толпе с возгласом: ну, что ж, распните меня, если вам от этого станет легче... Скажите, Михаил Сергеевич как политик сейчас сильно изменился?
      - После того как он сошел с политического Олимпа, для меня самой раскрылись совершенно по-новому стороны его характера. Он отказался от многих иллюзий.
      - А как Вы отнеслись к его решению баллотироваться в президенты?
      - Я была категорически против. Пыталась отговорить. Но когда он принял твердое решение - подчинилась. Я - жена.
      - Судя по декларации о доходах, заявленной Горбачевым как кандидатом в президенты, Вы не бедствуете?
      - А вы знаете, что первые три года Горбачев получал пенсию - 4 тысячи рублей?! Мы были практически оставлены нынешней властью. Он несколько книг написал, но издать их в России оказалось неимоверно трудно. "Годы реформ" во Франции стали бестселлером, а у нас эту книгу самиздат выпустил. Сейчас мы обеспеченная семья. На гонорары Горбачева и спонсорские взносы существует и Фонд. Постоянно помогаем республиканскому центру "Гематологи мира - детям". И не только ему. Одна из главных благотворительных программ Фонда - "Детские лейкозы в России". Через Фонд в НИИ детской гематологии поступили лекарства, собранные за рубежом, на 600 тысяч долларов. Отправили на лечение в Германию пятнадцатилетнего парализованного московского художника Никиту Курдюкова. Там же будет организована выставка его работ. <...>
      - А можно чисто мужской вопрос: как Вам удается так хорошо выглядеть?
      - Я стараюсь сохранить оптимизм, активность, не потерять интерес к жизни. Я рядом с Михал Сергеичем. Поддержка его - это мой первейший долг. Я вижу, что ему приятно, когда я лучше выгляжу, что-то себе купила. Он все это замечает. <...>
      - Дома Вы сами готовите?
      - У нас на даче есть помощница. Но я тоже готовлю.
      - А что предпочитает Михаил Сергеевич?
      - Он с юга России, любит борщи и шашлыки. На завтрак у нас всегда каши. А я из Сибири. Поэтому пельмени очень нравятся.
      - А давно выбирались на шашлыки?
      - Давно. (Смеется.) Михал Сергеич обещал мне отпуск после президентской кампании. Вообще нашим любимым видом отдыха были и остаются пешие прогулки. Это еще со ставропольских времен. Мы любили отмеривать километров двадцать пять, уходя далеко в лес, степь. Те из наших друзей, кто вытягивал, ходили вместе с нами. Остальные сидели у костра и жарили шашлык из баранины.
      ...Неожиданно Раиса Максимовна спохватывается и, взглянув на часы, извиняется. Пора ехать собирать Михаила Сергеевича в очередную предвыборную поездку. К тому же у нее масса еще других дел - покупки, уборка, готовка. И внучки. У них там свои проблемы. С внучками Раиса Максимовна теперь проводит немало времени. Дочь Ирина недавно развелась со своим мужем. К тому же занялась, переквалифицировавшись в менеджеры, бизнесом. В общем, как в обычной семье, житейских проблем хватает.
      Уже на ходу успеваем задать последний вопрос:
      - У Вас никогда не было желания развеять многочисленные мифы о себе? Скажем, написать откровенные мемуары?
      - Недавно ко мне обратился один талантливый журналист, которому я очень доверяю. Он сказал: Раиса Максимовна, я хочу написать вместе с вами книгу о мифах и антимифах Раисы Горбачевой. Я думаю, это будет интересное дело...
      "Комсомольская правда", 14 июня 1996 г.
      Ю.Ш.
      О культуре свободы
      <...> - Раиса Максимовна, Вы стояли у истоков создания в стране Фонда культуры. Какие у Вас возникали тогда ощущения от состояния нашей культуры? Какие возникают сейчас?
      - Мне приятно сознавать, что свое гражданское участие в перестройке я осуществила, создав Фонд культуры, тогда еще Советский фонд культуры. Сегодня даже как-то странно подумать, что Фонд культуры был самой первой в стране негосударственной, неполитической, неправительственной организацией.
      - Самой, самой первой?
      - Именно так. И я была одним из активных создателей этого Фонда. Его председателем стал Дмитрий Сергеевич Лихачев, а я была у него заместителем. Этот Фонд объединил ту часть интеллигенции, которая активно поддержала перестройку. Фонд немало сделал в те годы для ликвидации "белых пятен" нашей культуры. Мы вернули стране имена очень многих философов и писателей, мы возвратили многие культурные ценности, установили массу контактов с культурными организациями и деятелями культуры разных стран. Деятельность Фонда была необычайно многообразной, сделали мы тогда немало. В том числе и в сфере религии, и в помощи нашей православной церкви. Я лично участвовала в возвращении церкви многих соборов, церковных украшений и живописи, в передаче этого всего православным верующим. Мы впервые отпраздновали в годы перестройки великий праздник 1000-летия Крещения Руси. Я его воспринимала тогда еще и как личный праздник. Тогда же был принят закон о свободе вероисповедания. Для снятия этой преграды, которая долгое время лежала между церковью и государством, было сделано нами, считаю, очень много.
      Что же касается культуры тогда и сегодня... Мы вот недавно с Михаилом Сергеевичем были на юбилее Олега Николаевича Ефремова. Сначала давали спектакль "Три сестры" по Чехову, потом началось чествование юбиляра, во время которого Ефремов высказал такую мысль: "Мы в те годы боролись за свободу культуры, сегодня мы должны бороться за культуру свободы". Этим, думаю, сказано многое.
      - Вопрос, который невозможно Вам не задать. Было много разговоров о Вашем влиянии на мужа, в том числе и в политических вопросах. Насколько эти разговоры имели под собой почву? Как Вы сами считаете?
      - Я вопрос о моем "влиянии" на Михаила Сергеевича делю как бы на две части. Есть вопросы житейского, бытового, личного плана, это одно дело. И есть - мое "влияние" на Михаила Сергеевича в смысле принятия политических, государственных решений.
      Я уже говорила, что жизнь нашей семьи сложилась так, что я всегда была занята профессиональной деятельностью, творческой работой. Я была доцентом философии, мне приходилось читать много лекционных курсов, общаться с большим кругом людей. И поскольку я человек, который может не просто кивать, а имеет собственное мнение, способен поспорить, с чем-то не согласиться, то мы с Михаилом Сергеевичем многое обсуждали. А как же иначе, ведь страна жила такими огромными переменами! Но и не только в те годы, когда Горбачев стал главой государства, мы и раньше в семье обсуждали все интересующие нас вопросы. Это не значит, что муж делал за меня мою работу, а я делала его. Нет, Михаил Сергеевич был занят своей работой, я своей. Мы всегда жили интересами друг друга, обсуждали или мои наболевшие проблемы, или он со мной делился тем, что делал или собирался сделать. Я хорошо помню, еще тогда, на Ставрополье, он мне сказал (а там он тоже проводил большие реформы), что здесь, в регионе, многие проблемы самим не решить. Нужны решения сверху... Еще я помню, как, вернувшись в три часа ночи после смерти Черненко, он сказал, что, возможно, ему предложат возглавить партию, а значит, и руководство страной и, наверное, он пойдет на это, потому что за годы, проведенные в Политбюро, понял, что решить у нас можно что-то, только если у тебя в руках власть. И он тогда сказал, что, видимо, примет это предложение, потому что дальше всем жить так, как живем, нельзя.
      Так что, конечно, мы обсуждали многие вопросы. Но то, что я принимала политические или кадровые решения, оказывая при этом решающее влияние на ход вещей, - это миф. Все решения принимало Политбюро. Это нужно не знать нашу российскую действительность, чтобы допустить, будто кто-то помимо Политбюро мог принимать какие-то решения! Это раз. И второе, надо совсем не знать Михаила Сергеевича. Он всегда сделает так, как считает нужным. Может выслушать мнения всех, но примет решение только сам.
      Миф, который сформировался относительно меня в сознании людей, сильно преувеличен. Как и все другие мифы о роскошных нарядах, виллах, дачах, которых нет и не было. Как жена Президента, я считала своим долгом достойно нести свою миссию. И если международный протокол предписывал мне быть в длинном платье (или в каком-то другом), то я должна была это выполнять. И я это выполняла. И если я люблю и сегодня надеть красивый костюм или платье (я правда это люблю, что ж в том плохого?!), то я хочу сказать одно: "Дорогие люди, я все это приобретала на собственные деньги. На заработанные. На кровные". Вот такая история с мифами. Вымысел есть вымысел. А вот то, что я была использована как козырная карта в тот момент, когда начали борьбу против Горбачева, это уже реальность. В 90-м году косяком пошли недоброжелатели (враги - не враги, друзья - не друзья), все те, кто боролся за власть против Горбачева. Они и использовали в этой политической борьбе мое имя.
      - Раиса Максимовна! Могло ли не быть долгого противостояния между Михаилом Сергеевичем и Борисом Николаевичем? Может быть, даже благодаря Вашему участию. Или это противостояние было неизбежным?
      - Лучше было бы, если бы на эти вопросы ответили сами Михаил Сергеевич и Борис Николаевич. Но в истории их взаимоотношений я просто хочу напомнить несколько фактов. Ельцин был приглашен на работу в Москву Горбачевым. И если бы не началась перестройка, наверное, Борис Николаевич работал бы до сих пор в Свердловске. Не знаю только где: в строительной организации или секретарем обкома. Горбачев, приглашая Ельцина, видимо, видел в нем человека, на которого он мог бы опираться для того, чтобы работать вместе в плане реализации того, что начал. Именно Горбачевым был решен вопрос о том, чтобы Борис Николаевич стал секретарем Московского городского комитета партии. Михаил Сергеевич до конца придерживался позиции, что они должны работать с Ельциным вместе. Но когда события в 1991 году круто изменили свой характер, Михаил Сергеевич, уходя с поста Президента, сказал Борису Николаевичу: "Я буду поддерживать реформы, которые ты будешь проводить, до тех пор, пока они будут демократическими реформами". И действительно, поначалу все было так. Но потом Михаил Сергеевич не принял ни шоковой терапии, ни расстрела парламента, ни войну в Чечне, ни многое другое. И он не считал нужным сидеть и отмалчиваться, он выступал перед людьми и говорил то, что думал.
      Вы знаете, какой главный или, можно сказать, массовый вопрос задавали Горбачеву в период последней предвыборной президентской кампании, когда мы ездили по регионам? "Почему допустил Ельцина к власти?" Но Горбачев Союз не разваливал. Он до конца сражался за его сохранение, по его воле был проведен общесоюзный референдум, во время которого люди высказались за сохранение Союза. Многие были против этой акции, но Горбачев провел ее, потому что считал, что Союз нужно сохранить, реформировав его, создав подлинную федерацию, представив большую самостоятельность республикам. Он хотел устроить нашу жизнь так, как живут многие, далеко не худшие страны мира. Новый Союз должен был стать объединением республик, имеющих единую территорию, оборону, единую экономическую зону. Но, к сожалению, победили другие силы.
      Михаил Сергеевич всегда считал, что Борис Николаевич не может быть во главе государства, а должен работать с кем-то рядом. Это было его глубокое убеждение.
      - Читателям будет интересно узнать о быте семьи Горбачевых. Расскажите, пожалуйста, как вы с Михаилом Сергеевичем проводите свободное время? Какие Ваши гастрономические пристрастия, хобби...
      - Мы с Михаилом Сергеевичем очень любим прогулки пешком. В молодости в кроссовках, брюках, курточках проходили до 20 км за прогулку. Любили уходить в лес, в степь. Кроме того, мы просто любим быть вдвоем, это наше любимое времяпрепровождение. Мы очень любим театр, и по возможности, когда это получается, ходим туда.
      - Драматический?
      - Разные. Даже в музыке, если меня спрашивают, что я люблю, то не могу сказать, что люблю только, допустим, Чайковского или только Малера... Слушаю "6-ю симфонию" того и другого. Слушаю, особенно когда на душе тяжело и больно и боль мне как будто хочется выбить болью. Это ведь особая музыка... Я люблю и романсы, и многие современные песни, и русские народные, все зависит от настроения, самочувствия. Очень любим балет. Я люблю читать книги. Читаю очень разное: от Вольтера и Камю до детективов.
      - А сейчас что читаете?
      - Сейчас - детективы. Чейза, Шелдона, Корецкого. С удовольствием недавно прочитала "Антикиллер" Корецкого.
      Что же касается гастрономических вкусов нашей семьи, то особыми, изысканными вкусами мы не отличаемся. Мы любим простую пищу. Жареную картошку, например. Внучка возвращается из школы и сразу: "Жарьте скорее картошку, пока мама с работы не пришла, а то придет, скажет: на ужин овощи, сырники, творог". Борщ любим, вареники, пельмени. Традиционно завтракаем кашей. Это может быть гречневая, рисовая, овсянка, пшенка - одним словом, каша. Так что мы не оригинальны.
      - Чем занимаются Ваши внуки и дочь?
      - Внуки тем, чем и положено в их возрасте. Старшая, Ксения, посещает лицей. Младшая, Анастасия, - школу. Учатся. Дочь по образованию врач, кандидат медицинских наук, раньше она занималась медицинской демографией, но жизнь пошла так, что ее профессия оказалась сейчас (как и многие специальности фундаментальной науки) невостребованной. Она окончила годичную школу международного бизнеса и сегодня руководит некоммерческой образовательной фирмой.
      - Раиса Максимовна, завершая нашу беседу, хочется, чтобы Вы рассказали о Ваших впечатлениях от презентации последней книги М.С.Горбачева за рубежом.
      - За последние годы Михаил Сергеевич написал шесть книг. Эти книги в основном публикуются за рубежом, у нас - с трудом. Например, книга "Годы трудных решений" была издана частным издательством и очень небольшим тиражом. Книга о событиях августовского путча "Союз можно было сохранить" тоже вышла ничтожным тиражом в России. На Западе все эти книги, как, кстати, и другие, идут широко. Но самой большой популярностью, конечно, пользуется его последняя книга мемуаров, которая называется "Жизнь и реформы". Вышла она в России в 2-х томах, но очень маленьким тиражом - 30 тысяч экземпляров. Хотя само издание неплохое. Купить книгу практически невозможно. "Жизнь и реформы" сейчас вышла в Америке на английском языке, в Англии - и там и там большим тиражом. Издана "Жизнь и реформы" на испанском, немецком (дважды издавалась), на японском (в 2-х томах) и французском языках. Мы ездили по всем этим странам. Эти поездки и были как бы презентациями, во время которых по традиции Михаил Сергеевич в течение часа-полутора общался с читателями и ставил автографы на своих книгах. Везде был колоссальный интерес к книге Михаила Сергеевича. В Нью-Йорке, в одном из книжных магазинов, где он подписывал свою книгу, очередь стояла с 5-ти часов утра. Говорят, Нью-Йорк такого не помнит. Неслись крики: "Продавайте по одному экземпляру! В руки давайте только по одному экземпляру!" Прямо как когда-то в наших очередях.
      Почти то же произошло совсем недавно, когда мы были во Франции. Лилль был первым городом маршрута. С нами поехал издатель. Воскресенье. Магазины в выходные во Франции закрыты, в том числе закрыт и тот книжный магазин, куда ехали мы. Но поскольку обстоятельства сложились так, что мы все-таки приехали, книжный магазин открыли. Объявили в городе, что будет продажа книги Горбачева и что сам Горбачев будет ставить автограф. И неожиданно для властей города, для издателя и для нас самих хлынула масса людей. И выстроилась (в воскресенье-то) такая очередь, что через час закончились все книги, и началось возмущение. 2 тысячи экземпляров разошлись в одно мгновение. Издатель ходил и вздыхал: "Как же мы не догадались, так мало завезли книг?!" То же самое повторилось и в Париже, в Лафайете.
      Вспоминается, как во Франции подошел к нам человек и по-русски сказал: "Ответьте мне, почему во Франции я слышу про Горбачева, почему вижу его по телевизору, почему "Горби" живет во всем мире и к нему такой интерес и почему моя Родина забыла Горбачева? Так же, как когда-то забыли Никиту Хрущева. И только через 20 лет начали вспоминать о том, что у нас, оказывается, была оттепель. Неужели у нас так будет всегда?!"
      "Панинтер", № 21, декабрь 1997 г.
      Владимир БОГДАНОВ
      Было такое оружие: РМГ
      - Скажите откровенно: трудно ли было возвращаться с политических высот на бренную землю, в домохозяйки?
      - Так я стала сначала домохозяйкой, а потом Первой дамой страны. А потом опять домохозяйкой. Что ж тут страшного?
      А вообще моя биография типична: получила профессию, всю жизнь работала. Я очень любила свою работу, отдавала ей много сил. Общественная деятельность помогла мне в Москве не столь остро переживать необходимость оставить преподавание, науку. Сегодня же мне кажется, что главнее всего - и карьеры, и славы - семья. Семья для меня всегда была на первом месте! Дом. Муж. А дочь? Постоянно куда-то спешили, а дочка смотрела вслед в окно. Я до сих пор помню этот крошечный носик, расплющенный о стекло. Уборки, обеды, магазины - это все тоже было. Хотя, конечно, во власти женщина гораздо больше ограждена от этих забот...
      - Раиса Максимовна, в свое время столько писали о Вашем гардеробе. Можете ли Вы сегодня позволить себе одеваться так же, как тогда, когда были Первой леди?
      - В этом не вижу никакой необходимости. Впрочем, желания одеваться также нет. Очень многое, в том числе и мое поведение, моя одежда, было связано с официальной стороной жизни мужа, с протокольными правилами и нормами. В повседневной жизни я люблю вещи практичные, удобные: брюки, свитер, юбку, кофту, жакеты... Все, что нужно для нормальной жизни, у меня есть. А прежде все шила.
      - Неужели сегодня не тянет зайти к Вячеславу Зайцеву или заглянуть к Юдашкину?
      - Что вы! Да я всегда одевалась у простых женщин-мастеров, правда, из закрытого ателье. Разве в этом что-то предосудительное? Сейчас приобретаю готовые вещи в магазинах. Когда шила что-то в последний раз, не могу и вспомнить.
      - Ощущаете Вы на себе дороговизну столичной жизни или Вы из тех, кто позволяет себе не замечать московских цен?
      - Ну как же не ощущать! Конечно, мы люди, в общем-то, обеспеченные (гонорары от книг Михаила Сергеевича, его лекций, выступлений). Но и расходы у нас немалые: и на питание, и на лечение, на оплату жилья, одежду... Моей пенсии доцента хватает только на то, чтобы оплатить коммунальные услуги нашей трехкомнатной квартиры. Выручаем и дочь. Помогаем родственникам и близким людям. Поэтому то, что Москва сейчас - один из самых дорогих городов мира, мы прекрасно ощущаем и на себе.
      - А кто же в Вашей семье следит за расходами, ведет "борьбу с привилегиями"?
      - Не секрет, что в большинстве семей бюджетом занимаются женщины. Так и у нас. Михаил Сергеевич всерьез называет меня министром финансов. И тут он не ошибается. Во всяком случае, в рамки бюджета укладываюсь...
      "Труд", 30 декабря 1997 г.
      Елена КРЕМЕНЦОВА
      Любимая жена последнего генсека
      Вижу его лицо и глаза. Тридцать семь лет мы вместе. Все в жизни меняется.
      Но в моем сердце живет постоянная надежда: пусть он, мой муж, останется таким, каким вошел в мою юность. Мужественным и твердым, сильным и добрым. Чтобы мог, наконец, снова петь свои любимые песни, а он, повторяю, любит петь. Чтобы мог читать свои любимые стихи и смеяться - открыто, искренне, как это было всегда...
      Из книги Раисы Горбачевой
      В нашем семейном "фольклоре" сохранилась память о том, что именно в те дни Раисе приснился сон. Будто мы - она и я - на дне глубокого, темного колодца, и только где-то там, высоко наверху, пробивается свет. Мы карабкаемся по срубу, помогая друг другу. Руки поранены, кровоточат. Невыносимая боль. Раиса срывается вниз, но я подхватываю ее, и мы снова медленно поднимаемся вверх. Наконец, совершенно обессилев, выбираемся из этой черной дыры. Перед нами прямая, чистая, светлая, окаймленная лесом дорога. И вдруг... С обеих сторон дороги перед нами стали падать черные страшные тени. Что это? В ответ лес гудит: "Враги, враги, враги". Сердце сжимается... Взявшись за руки, мы продолжаем идти по дороге к горизонту, к солнцу...
      Из книги Михаила Горбачева
      Недавно одна очень известная женщина говорит (мы были с Раисой Максимовной): "Послушайте, президент Горбачев! Рядом с вами - ангел!" Я люблю юмор. И я ей ответил: "А кто же должен быть рядом с апостолом!"
      Из интервью Михаила Горбачева
      Бабы выбирали не меня
      - Вас давненько не видно и не слышно. Решили уйти в подполье, Раиса Максимовна?
      - Все очень просто. С 92-го года в нашей стране иная ситуация. Михаил Сергеевич в информационной блокаде. Ко мне обращаются журналисты, но не на каждое обращение хочется отвечать. За эти годы в наш адрес было вылито столько лжи, грязи, напраслины, нелепостей...
      - И после этого Вы не испугались нашей газеты?
      - Нет. Хотя до вашего звонка о существовании "Экспресс газеты" я не подозревала. Мое хобби - книги. А газеты нынешние кишат купленными, заказными или откровенно лакейскими статьями, поэтому тратить на них время мне неинтересно. В вашей газете я тоже не все вполне принимаю. К примеру, излишнюю раскованность и бесцеремонность по отношению к ряду персон. Скажем, Аллу Пугачеву я бы пощадила. Но какого-то особого криминала я не увидела. А отвечать на прямые вопросы никому не боялась.
      - А часто приходится?
      - Практически в каждой поездке по стране. В прошлом году во время президентской кампании я с мужем объездила 22 региона России. В Нижнем Новгороде мы с Горбачевым просто зашли на базар, так там целый митинг собрался, и давай все кричать! Милиция хотела нас увести. А я сказала - нет! Мы ничего не украли, не лгали и не присвоили. И я не уйду, пока не отвечу женщинам на каждый их вопрос. Представьте же мое изумление, когда я услышала: "Мы вас выбирали, а вы в Америку уехали!"
      - А Вы?
      - Бабы, - говорю, - да меня вообще не выбирали! Вы Горбачева выбирали. И он никогда никуда из страны не убегал. (Смеется.) Для людей это было открытием. "А почему, - спрашивают, - его нет по телевизору?" - "Не пускают!" - "Горбачева не пускают?! Вранье..."
      Немцов был с нами некорректен
      - Напутствуя Бориса Немцова перед его вице-премьерством, Ельцин спросил: "А где твоя жена?" - "Видите ли, - смутился Немцов, - мою жену зовут Раиса..." Эту фразу разнесли газеты, и вся страна смеялась. Как вы относитесь к тому, что ваше имя стало нарицательным?
      - Признаться, я о случае этом не знала. И с Немцовым встречалась в жизни один раз. В аэропорту. Когда мы прилетели из Нижнего в Москву, а он туда возвращался. Это была очень короткая встреча во время предвыборной президентской кампании.