Так — часть мира — и мы, — затем, что не только мы тело,

Но и летунья душа, — которая может проникнуть

После в звериный приют и в скотское тело укрыться, —

Эти тела, что могли б содержать и родителей души,

460 Братьев иль душу того, с кем некий союз нас связует, —

Так иль иначе — людей, — оставим же в мире и чести!

Недра не станем себе набивать пированьем Тиеста601!

Как приобщается злу, нечестивый, и кровь человечью

Тот готов проливать, кто горло теленка пронзает

465 Острым ножом и мычанью его равнодушно внимает!

Или же тот, кто козла не смутится зарезать, который

Плачет притом, как дитя? Есть птицу, которую сам же

Только что хлебом кормил? От худшего из преступлений

Это далеко ль ушло? Как служит к нему переходом!

470 Вол пусть пашет, пусть он умирает, состарившись мирно!

Пусть доставляет овца от Бореева гнева защиту!

Пусть же козы свое подставляют нам вымя для дойки!

Всякие сети, силки, западни, все хитрости злые

Бросьте! Клейким прутом в обман не вводите пернатых

475 И оперенным шнуром не гоните оленя в облаву!

Загнутых острых крючков не прячьте в обманчивом корме.

Вредных губите одних; однако же только губите:

Да отрешатся уста, да берут себе должную пищу!"

Этой и многой другой наполнив мудростью сердце,

480 Как говорят, возвратился к себе и по просьбе всеобщей

Принял правленья бразды над народами Лация — Нума.

Нимфы счастливой супруг, Камен внушеньем ведомый,

Жертв он чин учредил, и племя, привыкшее раньше

Только к свирепой войне, занятиям мирным наставил.

485 Старцем глубоким уже он державство и век свой окончил, —

Жены, народ и отцы, оплакал весь Лаций кончину

Нумы; супруга его, оставивши град, удалилась

В дол арикийский и там, в густых укрываясь чащобах,

Плачем и стоном своим Дианы Орестовой602 культу

490 Стала мешать. Ах! Ей и дубравы, и в озере нимфы

Часто давали совет перестать и слова утешенья

Молвили! Сколько ей раз средь слез сын храбрый Тезея, —

"О, перестань! — говорил, — судьба не твоя лишь достойна

Плача. Кругом посмотри на несчастья с другими — и легче

495 Перенесешь ты беду. О, если бы сам в утешенье

Мог я примером тебе не служить! Пример я, однако.

Слух, наверно, до вас о неком достиг Ипполите,

Жестокосердьем отца и кознями мачехи гнусной

Преданном смерти. О да, удивишься, — и трудно поверить! —

500 Все-таки я — это он. Меня Пасифаида когда-то,

Тщетно пытавшись склонить к оскверненью отцовского ложа,

В том, что желалось самой, обвинила и, грех извращая, —

То ли огласки боясь, в обиде ль, что я непреклонен, —

Оклеветала. Отец невинного выгнал из града,

505 И на челе у меня тяготело отцово проклятье.

На колеснице — беглец — спешу я в Трезену, к Питфею.

И проезжал я уже прибрежьем Коринфского моря, —

Вдруг как подымется вал! Из него водяная громада

Целой загнулась горой, на глазах возрастала, мычанье

510 Вдруг из нее раздалось, и верхушка ее раскололась.

Бык круторогий тогда из разъятой явился пучины, —

Вровень груди из вод подымался в ласкающий воздух.

Моря струю из ноздрей изрыгал и из пасти широкой.

Спутников пали сердца, — я душой оставался бесстрашен,

515 Полон изгнаньем своим, — как вдруг мои буйные кони

Поворотили к волнам и, прядая в страхе ушами,

В страхе не помня себя, приведенные чудищем в ужас,

Прямо на скалы несут, — и я понапрасну стараюсь

Править зверями, держать убеленные пеною вожжи;

520 Сам отклонясь, натянуть ремни ослабевшие силюсь.

Мощи моей одолеть не могло бы неистовство коней,

Если бы вдруг колесо, в неустанном вкруг оси вращенье,

Не зацепилось за ствол и, упав, на куски не разбилось:

Миг — и я выброшен был. Ногами запутавшись в вожжи,

525 Мясо живое влачу, за кусты зацепляются жилы,

Часть моих членов при мне, а часть оторвана членов;

Кости разбиты, стучат; ты увидела б, как истомленный

Мой исторгается дух; ни одной не могла бы ты части

Тела уже распознать: все было лишь раной сплошною.

530 Можешь ли, смеешь ли ты сопоставить свое злополучье,

Нимфа, с моею бедой? Я видел бессветное царство,

Во Флегетона волну погружался истерзанным телом!

Если б не сила врача, Аполлонова сына искусство,

Не возвратилась бы жизнь. Когда ж от могущества зелий —

535 Хоть и досадовал Дит — я с помощью ожил Пеана, —

То чтобы с даром таким, там будучи, не возбуждал я

Зависти большей, густым меня Кинтия облаком скрыла;

И, чтобы я в безопасности жил, безнаказанно видим,

Возраста мне придала и сделала так, чтобы стал я

540 Неузнаваем. Она сомневалась, на Крит ли отправить

Или на Делос меня; но и Делос и Крит отменила

И поселила вот здесь; лишь имя, могущее коней

Напоминать, повелела сменить: "Ты был Ипполитом, —

Молвила мне, — а теперь будь Вирбием — дважды рожденным!"

545 В этой я роще с тех пор и живу; божество я из меньших;

Волею скрыт госпожи, к ее приобщился служенью".

Горя Эгерии все ж облегчить не в силах чужие

Бедствия; так же лежит под самой горой, у подножья,

Горькие слезы лия. Наконец, страдалицы чувством

550 Тронута, Феба сестра из нее ледяную криницу

Произвела, превратив ее плоть в вековечные воды.

Тронула нимф небывалая вещь. И сын Амазонки

Столь же был ей потрясен, как некогда пахарь тирренский,

В поле увидевший вдруг ту глыбу земли, что внезапно,

555 Хоть не касался никто, шевельнулась сама для начала,

Вскоре же, сбросив свой вид земляной, приняла человечий,

После ж отверзла уста для вещания будущих судеб.

Местные жители звать его стали Тагеем, и первый

Дал он этрускам своим способность грядущее видеть;

560 Или как Ромул, — когда увидал он копье, что торчало

На Палатинском холме, покрывшемся сразу листвою;

Что не железным оно острием, а корнями вцепилось,

Что не оружье уже, но дерево с гибкой лозою

Эту нежданную тень доставляет дивящимся людям;

565 Или как Кип, увидавший рога на себе в отраженье

Глади речной; увидал он рога и, подумав, что ложный

Образ морочит его, лоб трогал снова и снова, —

Вправду касался рогов. И глаза обвинять перестал он,

Остановился, — а шел победителем с поля сраженья, —

570 К небу возвел он глаза, одновременно поднял и руки.

"Вышние! Что, — он сказал, предвещается чудом? Коль радость, —

Радость родину пусть и квиринов народ осчастливит!

Если ж грозит — пусть мне!" И алтарь сложил он из дерна.

Он свой алтарь травяной почитает огнем благовонным;

575 Льет и латеры вина; убитых двузубых овечек,

Истолкованья ища, пытает трепещущий потрох.

Начал разглядывать жертв нутро волхователь тирренский,

И очевидна ему превеликая бездна событий —

Все же неявственных. Тут, приподнявши от жертвенной плоти

580 Острые взоры свои, на рога он на Киповы смотрит,

Молвя: "Здравствуй, о царь! Тебе, да, тебе подчинятся,

Этим державным рогам — все место и Лация грады!

Только не медли теперь, входи, открыты ворота;

Поторопись: так велит судьба; ибо, принятый Градом,

585 Будешь ты царь, и навек безопасен пребудет твой скипетр".

Кип отступает назад, от стен городских отвращает

В сторону взоры свои, — "Прочь, прочь предвещания! — молвит, —

Боги пусть их отвратят! Справедливее будет в изгнанье

Мне умереть, — но царем да не узрит меня Капитолий!"

590 Молвил он так; народ и сенат уважаемый тотчас

Созвал; однако рога миротворным он лавром сначала

Скрыл; а сам на бугор, насыпанный силами войска,

Стал и, с молитвой к богам обратясь по обычаям предков, —

"Есть тут один, — говорит, — коль из Града не будет он изгнан,

595 Станет царем. Не назвав, его покажу по примете:

Признаком служат рога, его вам укажет гадатель,

Ежели в Рим он войдет, вас всех обратит он в неволю!

Он в ворота меж тем отворенные может проникнуть,

Но воспрепятствовал я, хоть самый он близкий, пожалуй,

600 Мне человек; вы его изгоните из Града, квириты,

Или, коль стоит того, заключите в тяжелые цепи,

Иль поборите свой страх, умертвив рокового владыку!"

Ропщут по осени так подобравшие волосы сосны,

Только лишь Эвр засвистит; у волнения в море открытом

605 Рокот бывает такой, — коль издали с берега слушать;

Так же шумит и народ. Но тут, сквозь речи кричащей

Смутно толпы, раздался вдруг голос отдельный: «Да кто ж он?»

Стали разглядывать лбы, рогов упомянутых ищут.

Снова им Кип говорит: «Вы знать пожелали, — смотрите!»

610 И, хоть народ не давал, венок с головы своей снял он

И указал на чело с отличьем особым — рогами.

Все опустили глаза, огласилося стоном собранье.

И неохотно они на достойную славы взирали

Кипа главу (кто поверить бы мог?), но все ж обесчестить

615 Не допустили его и снова венком увенчали.

Знатные люди, о Кип, раз в стены войти ты боялся.

Дали с почетом тебе деревенской земли, по обмеру,

Сколько ты мог обвести с запряженными в пару волами

Плугом тяжелым своим, на восходе начав, до захода,

620 И водрузили рога над дверью, украшенной бронзой,

Чтобы на веки веков хранить удивительный образ.

Ныне поведайте нам, о Музы, богини поэтов, —

Ибо вы знаете все, и древность над вами бессильна, —

Как Корониду вписал, руслом обтекаемый Тибра

625 Остров, в список святынь утвержденного Ромулом Града.

Некогда пагубный мор заразою в Лации веял,

Бледное тело людей поражала бескровная немочь;

От погребений устав и увидя, что смертные средства

Не приведут ни к чему, ни к чему и искусство лечащих,

630 Помощи стали просить у небес и отправились в Дельфы,

Где средоточье земли, и явились в гадалище Феба.

Вот, чтобы в бедствии том помочь им спасительным словом

Феб пожелал, чтобы Град столь великий избавил он, — молят.

Все, что вокруг, и лавр, и на лавре висящие тулы

635 Затрепетали зараз; из глуби святилища ясный

Голос треножник издал и смутил потрясенные души:

"В месте ближайшем найдешь, что здесь ты, римлянин, ищешь,

В месте ближайшем ищи. Но сам Аполлон не подаст вам

Помощи, вашей беды не убавит, — но сын Аполлона.

640 С добрыми знаками — в путь! И нашего требуйте чада".

Только лишь мудрый сенат получил приказание бога,

Вызнав, во граде каком Аполлона дитя обитает,

Тотчас послали людей на судах к берегам Эпидавра.

Вот уже тех берегов коснулись кормою округлой,

645 Входят в совет эпидаврских старшин и просит, чтоб бога

Дали им греки того, кто присутствием мог бы покончить

Муки Авсонии; так непреложные волят гаданья.

И голоса раскололись: одни полагают, что помощь

Не отказать им нельзя: а многие — против; совет их —

650 Не выпускать божества и своей не утрачивать силы.

Так сомневались они, а сумрак согнал уж последний

Свет, и вскоре весь мир покрывается тенями ночи.

Но увидал ты во сне заступника бога стоящим

Возле постели твоей, о римлянин! Был он в том виде,

655 Как и во храме стоит: с деревенским посохом в шуйце,

Мощной десницей власы разбирал бороды своей длинной.

И благосклонно из уст такие слова излетают:

"Страх свой откинь, я приду; но обычное сброшу обличье;

Ты посмотри на змею, что узлами вкруг посоха вьется.

660 Взглядом ее ты приметь, чтоб после узнать ее с виду.

В эту змею обращусь, но больше; таким появлюсь я,

Как подобает одним небожителям преображаться".

Речь пропадает и бог, и с речью и богом отходит

Сон, и, лишь сон отошел, разливается свет благодатный,

665 И, подымаясь, Заря пламена прогоняет созвездий.

И в неизвестности, что предпринять, в святилище бога

Знатные люди сошлись и молят, чтоб сам указал он,

Знаки небесные дав, где хочет иметь пребыванье.

Лишь помолились они, как сияющий золотом гребня

670 Бог, обращенный в змею, провещал им пророческим свистом

И появленьем своим кумир, алтари, и входные

Двери и мраморный пол всколебал, и из золота кровлю.

Вот он по самую грудь посреди подымается храма,

Встал и обводит вокруг очами, где искрится пламя.

675 И ужаснулась толпа: и узнал божества появленье

По непорочным власам тесьмою повязанный белой

Жрец. "Это бог! Это бог! — восклицает, — и духом и словом

Бога почтите! О ты, прекраснейший! Кем бы ты ни был,

В пользу нам будь! Помоги божество твое чтущим народам!"

680 Кто он, не знают, но все чтут бога, как велено; вместе

Все повторяют слова за жрецом; и душою и речью

Благочестиво ему — Энеаду — являют почтенье.

Бог благосклонен, ответ им желанный даруя, шевелит

Гребнем, три раза подряд свистит трепещущим жалом

685 И по блестящим затем ступеням соскользает; но, раньше

Чем навсегда отойти, на древний алтарь обернулся,

Старый приветствует дом и святилище, где обитал он.

Выйдя из храма, змея по цветами усыпанной почве

Петля за петлей ползет, огромна, сквозь город проходит

690 И направляется в порт, защищенный загнутым молом.

Остановилась она и толпу, что с нею до моря

Свитой почтительной шла, обводит приветливым взором, —

И на корабль авсонийский вползла: и чувствует судно

Ноши божественной груз, — что божья гнетет его тяжесть!

695 Рады Энея сыны; и, быка заколов на прибрежье,

Вервия витых причал отвязали венчанного судна.

Легкий зефир подгоняет корабль. Бог виден высоко, —

Голову он положил на изогнутый нос корабельный,

Глядя на синюю даль. Пройдя Ионийское море

700 С ветром умеренным, вот, к Паллантиды шестому восходу,

Видит Италию.603 Вот прошли вдоль Лакинии, славной

Храмом Богини; уже у брегов Скилакея несутся.

Япигский мыс позади; вот слева Амфрисии скалы

Мимо на веслах прошли и отвесы Келеннии — справа.

705 Вот и Рометий пройден, Кавлон с Нарикией тоже,

Преодолен и пролив, сицилийского горло Пелора;

Дом Гиппотада царя, Темесы медные руды,

И Левкосию прошли, и теплый, в розариях, Пестум;

Вот и Капрею они, и мыс миновали Минервы,

710 Также Суррента холмы с изобилием лоз; Геркулесов

Город и Стабии; вот для досуга рожденную, мимо

Партенопею прошли и святилище Кумской Сивиллы.

Мимо горячих ключей проплыли; лентиском поросший

Пройден Литерн; и обильно песок увлекающий в буйном

715 Беге Волтурн; Синуэсса, приют голубей белоснежных;

Область Минтурн нездоровых и край, где насыпан супругом

Холм, — Антипатов предел, с окруженной болотом Трахадой,

Также Цирцеи земля и Антий с берегом плотным.

Лишь паруса корабля повернули туда мореходы, —

720 На море буря была, — стал бог извиваться кругами,

Чаще изгибы ведя и вращая огромные кольца:

Храма отца он достиг, на самом прибрежье песчаном.

Но лишь затихла волна, алтари эпидаврец отцовы

Бросил, под кровом побыв божества, с кем кровью был связан.

725 Ходом шумящей своей чешуи бороздит он прибрежный

Крепкий песок и, взвиясь по рулю корабельному, на нос

Судна возлег головой и там пролежал до прибытья

В Кастр, священный предел Лавина, у Тибрского устья.

Весь отовсюду народ — и мужчины и женщины — богу

730 Валит навстречу толпой, и огонь твой хранящие девы,

Веста троянская. Клик ликованья приветствует бога.

И, между тем как корабль подымается вверх по теченью,

Вдоль берегов, на поставленных в ряд алтарях, фимиамы

С той и другой стороны, трепеща, благовонно дымятся,

735 И ударяющий нож согревают закланные жертвы.

Вот уже в мира главу, в столицу он римскую входит;

И выпрямляется змей и склоненною двигает шеей,

По верху мачты виясь, — подходящей обители ищет.

Здесь протекая, река на равные делится части;

740 Остров по ней наречен; с обеих сторон одинаков,

Равные два рукава Тибр вытянул, землю объемля,

С судна латинского тут змей Фебов сошел и остался

Жить, и конец положил, приняв вновь облик небесный,

Горю народа — пришел благодатным целителем Града.

745 Все ж явился чужим он в святилища наши, — а Цезарь

В Граде своем есть бог; велик он и Марсом и тогой;

Но не настолько его триумфальные войн завершенья,

Или деянья внутри, иль быстрая слава державы

Новым светилом зажгли, в звезду превратили комету, —

750 Сколько потомок его. Из свершенных Цезарем славных

Дел достославней всего, что сын порожден им подобный.

Истинно: значит, важней водяных ниспровергнуть британов,

Чрез семиустый поток в папирус одетого Нила

Мстящие весть корабли, нумидийцев восставших и Юбу

755 На кинифийских брегах, иль Понт, Митридата надменный

Именем, — всех покорить и прибавить к народу Квирина, —

Многих себе заслужить и немало увидеть триумфов, —

Нежели мужа родить столь великого нам, под которым

Так человеческий род вы взлелеяли, вышние боги?!

760 Но, чтобы не был рожден он от смертного семени, богом

Должен был сделаться ты. И мать золотая Энея

Все увидала и вот, увидав и скорбя, что готовят

Первосвященнику смерть, что оружьем гремит заговорщик,

Стала бледна и богам, всем ею встречаемым, молвит:

765 "Вы посмотрите, с каким мне и ныне готовят коварством

Козни, как, гнусно таясь, голове угрожает единой,

Что остается еще у меня от дарданца Иула!

Вечно ли буду одна я подвержена новым невзгодам?

Уязвлена я была копьем калидонским Тидида;

770 Рушились Трои потом защищенные худо твердыни;

Видела сына затем, как в странствии долгом, потерян,

Морем кидаем он был, сходил и в обитель покойных,

С Турном-царем воевал, — но ежели в правде признаться, —

Больше с Юноной самой! Для чего вспоминаю былую

775 Рода печаль моего? Страх нынешний не дозволяет

Старое припоминать, но меч окаянные точат!

Их отстраните, молю! Преступленью не дайте свершиться!

Да убиеньем жреца не погасится жертвенник Весты!"

Тщетно по всем небесам Венера, в отчаянье горьком,

780 Речи такие гласит и тронула всех, — но не могут

Боги железных разбить приговоров сестер вековечных, —

Все же грядущих скорбей несомненные знаки являют:

Стали греметь, говорят, оружием черные тучи;

Слышался рог в небесах и ужасные трубные звуки, —

785 Грех возвещали они, — и лик опечаленный Феба

Мертвенный свет проливал на покоя лишенную землю;

Часто видали, меж звезд полыхают огни погребений;

Часто во время дождя упадали кровавые капли;

Бледен бывал Светоносец, и лик его темным усеян

790 Крапом, была и Луны колесница в крапинах крови,

Бедствия в тысяче мест пророчил и филин стигийский.

В тысяче мест слоновая кость покрывалась слезами.

В рощах священных порой то речь раздавалась, то пенье;

Не было пользы от жертв; потрясенья великие были

795 Явлены в жилах; бывал край печени срезан у жертвы;

Всюду: на площадях, у домов и божественных храмов

Псы завывали в ночи; говорят, что покойников тени,

Выйдя, блуждали, и Град колебался от трепета дрожи.

Но предвещанья богов победить не могли ни злодейства,

800 Ни исполненья судеб, — и вносятся в место святое

Голых мечей клинки! Не выбрали места иного

В Граде, чтоб дело свершить роковое, — но зданье сената!

И Киферея двумя ударяет в печали руками

В грудь и пытается скрыть небесным облаком внука, —

805 Так был когда-то Парис у мстящего вырван Атрида.

Так, в дни оны, Эней от меча Диомедова спасся.

Но говорит ей отец: "Одна ли ты рок необорный

Сдвинуть пытаешься, дочь? Сама ты отправься в жилище

Древних сестер; у них на обширном увидишь подножье

810 Стол, где таблица судеб, — из бронзы литой и железа.

Нет, не боятся они ни ударов небесных, ни гнева

Молний, крушенья им нет, — стоят безопасны и вечны.

Там, у Сестер, ты найдешь в адамант заключенную прочный

Рода судьбу своего: читал я ее и запомнил

815 И расскажу, чтобы ты не была о грядущем в незнанье.

Время исполнил свое — о ком, Киферея, печешься —

Все; он прожил сполна земле одолженные годы.

Богом войдет в небеса, почитаться он будет во храмах, —

Этим обязан тебе и сыну. Наследовав имя,

820 Примет он на плечи Град и, отца убиенного грозный

Мститель, в войнах меня соратником верным получит.

Силою войска его осажденные стены Мутины

Мира попросят, склонясь; признают его и Фарсалы,

И орошенные вновь эмафийскою сечью Филиппы,604

825 И в сицилийских волнах605 покорится великое имя;

Римского вскоре вождя супруга египтянка606, тщетно

Брака желая, падет; угрожать она будет напрасно,

Что Капитолий отдаст своему в услуженье Канопу607,

Буду ли Варварство я, народы на двух океанах

830 Перечислять? Все мира края, где могут селиться

Люди, — будут его: все море ему покорится.

Страны умиротворив, на гражданское он правосудье

Мысли направит и даст — справедливец великий — законы.

Нравы примером своим упорядочит; взор устремляя

835 В будущий век, времена грядущих внуков далеких

Видя, он сыну велит, священной супруги потомству,

Чтоб одновременно нес он имя его и заботы.

Только лишь после того, как Нестора лет он достигнет,

В дом он небесный войдет, примкнет к светилам родимым.

840 Эту же душу его, что из плоти исторглась убитой,

Сделай звездой, и в веках на наш Капитолий и форум

Будет с небесных твердынь взирать божественный Юлий!"

Так он это сказал, не медля благая Венера

В римский явилась сенат и, незрима никем, похищает

845 Цезаря душу. Не дав ей в воздушном распасться пространстве,

В небо уносит и там помещает средь вечных созвездий.

И, уносясь, она чует: душа превращается в бога,

Рдеть начала; и его выпускает Венера; взлетел он

Выше луны и, в выси, волосами лучась огневыми,

850 Блещет звездой; и, смотря на благие деяния сына,

Большим его признает, и, что им побежден, веселится.

И хоть деянья свои не велит он превыше отцовских

Ставить, но слава вольна, никаким не подвластна законам,

Предпочитает его и в этом ему не послушна:

855 Так уступает Атрей Агамемнону в чести великой,

Так и Эгея Тезей, и Пелея Ахилл побеждает;

И наконец, — чтобы взять подходящий пример для сравненья,

Так уступает Сатурн Юпитеру. Правит Юпитер

Небом эфирным; ему троевидное царство покорно.

860 Август владеет землей: и отцы и правители оба.

Боги, вас ныне молю, Энеевы спутники, коим

Меч уступил и огонь; Индигет, Квирин, основатель

Града, и ты, о Градив, необорного родший Квирина!

Ты, меж пенатов его освященная Цезарем Веста!

865 С Вестою Цезаря ты, о Феб, очага покровитель!

Ты, о Юпитер, чей дом на высокой твердыне Тарпеи!

Все остальные, кого подобает призвать песнопевцу!

День пусть поздно придет, чтоб нас уж не стало, в который

Эта святая глава ей покорную землю покинет

870 И отойдет в небеса моленьям внимать издалёка.

Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злоба

Не уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость.

Пусть же тот день прилетит, что над плотью одной возымеет

Власть, для меня завершить неверной течение жизни.

875 Лучшею частью своей, вековечен, к светилам высоким

Я вознесусь, и мое нерушимо останется имя.

Всюду меня на земле, где б власть ни раскинулась Рима,

Будут народы читать, и на вечные веки, во славе —

Ежели только певцов предчувствиям верить — пребуду.